Текст книги "Когда зацветает пустыня (СИ)"
Автор книги: Лия Хиро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Глава 8
Прошла неделя.
Вначале он уехал. Просто бросил машину возле нашего дома и, пока все спали, сел на свой мотоцикл и укатил в неизвестном направлении.
Появился только накануне похорон, организованных Бог знает кем. Предполагаю, что братьями Джессики. Хотя, возможно, Виталий как раз этим и занимался в своё двухдневное отсутствие. Мы не спрашивали об этом. И он молчал. Вообще молчал – не проронил не слова за все эти дни.
Родители очень переживали, но как помочь, как облегчить его боль, не могли понять. А что уж говорить обо мне и моём любящем сердце, сжимавшимся каждый раз, когда я смотрела на него. Убитого горем, удручённого. С тенями, залёгшими под безжизненными, потухшими глазами.
Всё эти дни отец пытался пробиться к нему, словно, сквозь толщу возведённого вокруг саркофага. Но до сих пор не смог.
Я погрузилась в какой-то вакуум, затянутое полиэтиленом пустое пространство, где все, в большей степени, молчали. Или, в лучшем случае, вздыхали. Горько и тяжело.
Мама была вынуждена работать в прежнем режиме, а сейчас это – с раннего утра и до глубокой ночи. Отец же, не добившись от Виталия отклика, отправился со съёмочной группой на три дня в Сан-Франциско. Ну а мне было поручено присматривать за нашим безутешным соседом.
Вот только как это сделать, если он никого и близко к себе не подпускал?
Эмбер, с которой мы не виделись почти полгода звонила каждый день и зазывала на различные рождественские мероприятия. Но каждый раз я отказывалась – не было желания. И сил, если честно, тоже. А сегодня я, всё-таки, согласилась. Не хотелось ещё больше обижать подругу, тем более, что собирались мы на ежегодный корабельный парад Marina Del Ray. Моё любимое рождественское развлечение.
Я была уже одной ногой в своём Ford Mustang, когда услышала это. Грохот, шум и звуки бьющегося стекла, а за ними – всплеск…
В считанные секунды преодолела расстояние до дома Виталия и, очутившись на заднем дворе, обмерла. Растрёпанным, разъярённый и такой осунувшийся, он кидал детские вещи прямо сквозь панорамные окна своей гостиной. И начал, по всей видимости, с детской кроватки, которая теперь плавно и размеренно погружалась на дно бассейна.
Если бы и его боль могла так же легко и плавно погрузиться в небытие, сойти на нет… Но в небытие погружался пока только он сам…
– Виталий! – бросилась я к нему, когда детская лошадка-качалка оказалась в его руках, готовящаяся повторить участь своей предшественницы. – Виталий! Остановитесь!
Не зная, что делать, я подлетела к нему и схватила за эту несчастную лошадь.
– Не нужно всё крушить. От этого лучше не станет! – сама не верила в свои слова. Кто знает, что сейчас для него лучше?
И, как ни странно, он её отпустил, а сам опустился на пол и, опершись спиной о диван, закрыл лицо руками.
Не решаясь что-то говорить, а уж тем более подходить к нему, просто начала собирать осколки стеклянной стены с мраморного пола.
– Чёрт! – всхлипнула я, когда осколок прочертил алую, длинную линию по тонкой коже ладони. И в следующую секунду до меня донёсся долгожданный, хрипловатый голос:
– Златочка! Ты порезалась?
Ещё пара секунд и он сидел напротив меня, вмиг стянув с себя футболку и приложив к месту пореза.
– Не страшно… – прошептала я, не зная, что делать, что говорить. Боясь только упустить эту тонкую нить, боясь, что он снова замолчит.
Я, переполненная рвущими душу переживаниями и чувствами, тихонько всхлипнула и тут же оказалась прижатой к его сильному, но так похудевшему за эти дни телу. Сдерживая поступающие рыдания, я медленно покачивалась в объятиях Виталия рядом с такими же размеренными, едва заметным покачиваниями детской лошадки.
Упругая сталь спины Виталия так приятно ласкала пальцы, переполняя меня каким-то неведомым, удивительным счастьем. Я сидела тихо, как мышка, боясь шелохнуться и спугнуть этот душевный момент. Гнала прочь подступавшие слёзы. Знала – здесь, при нём плакать никак нельзя.
Терпи, Злата. Терпи…
– Вы когда вообще в последний раз ели? – первой разомкнула объятия и поднялась на ноги.
– Не знаю… Вчера? – прозвучал полу вопрос – полу утверждение.
– Так не пойдёт! Пойдёмте на кухню, что-нибудь сообразим.
– Да брось ты, Злат. Я и сам не маленький. Охота тебе со мной возиться что ли? – буркнул он себе под нос.
Знал бы ты насколько мне охота!
Моя душа рвалась от его страданий на тысячу кусочков, а сердце билось птицей, утратившей способность летать. Я бы всё отдала, лишь бы его боль прошла, улетучилась, испарилась…
– Не говорите ерунды. Скажите лучше, где у вас аптечка?
– Там же, на кухне. Идём!
Если честно, я была на седьмом небе от радости, что он снова заговорил.
Спешно переставляя ноги, чтобы поспевать за его размашистыми шагами, я шла следом и изучала широкую, ставшую теперь немного худощавой спину.
– Ауч! Как жжётся! – завопила я, когда Виталий обработал порез. Моя рука лежала в его большой и тёплой ладони и это прикосновение жгло и опаляло не меньше, чем антисептик рану.
– Не глубокая. Быстро затянется. – заключил он, накладывая бинт на ладонь.
– Говорите, как врач! – улыбнулась я.
– Работа вынуждает разбираться во всех этих тонкостях. – и уголок его рта немного приподнялся в подобии улыбки.
Сердце снова сжалось об упоминании о многочисленных травмах любимого, исчертивших его тело и моё сердце шрамами. Но всё же, облегчение от того, что Виталий потихоньку приходит в себя, взяло верх и я едва заметно выдохнула.
– Кстати, вы когда возвращаетесь на работу? – может, зря я спросила? Тут не знаешь, как себя вести, чтобы лишний раз не напоминать о случившемся с Джесс и малышкой.
– У меня ещё три недели отпуска, но, думаю, приступить раньше. Режиссёр и так перестроил работу на съёмочной площадке из-за моей… ситуации.
– Ладно! – воодушевлённо протянула я, чтобы отвлечь его от смерти жены. – Что вам приготовить?
– Давай я сам, Злат. Куда готовить с твоей рукой? – хмуро покосился он на мою кисть и принялся греметь дверками шкафов и холодильника.
Почти сразу мне бросилась в глаза темно-красная линия на его правой лопатке. Моя кровь.
– Виталий… У вас на спине…
– Что там, Злат? – не оборачиваясь, равнодушно бросил он.
– Я испачкала кровью.
– А-а-а, ерунда. Можешь вытереть? – попросил он и принялся быстро-быстро нарезать зелень.
От его просьбы, сердце застучало чуть ли не громче, чем нож по разделочной доске.
– Конечно. Сейчас…
Я подрагивающими пальцами смочила ватку антисептиком и подошла к нему.
Боже! Мне так хотелось дотронуться до любимого, обнять и прижаться щекой к его широкой спине. Сейчас… Как никогда раньше… Но вместо этого я позволила себе лишь нежно провести по яркой линии ваткой и, немного оставив в сторону пальцы, проделала тот же путь ими…
От удовольствия, слегка закусила губу и еле устояла. Была на волоске от того, чтобы прижаться…
Виталик слегка вздрогнул и нож в его руке замер на пару секунд.
Неужели на него тоже подействовала моя близость?
– Холодная! – пояснил он и продолжил работать ножом.
Ха! А ты тут размечталась, Злата!
– Ну вы тогда наденьте футболку, а эту я заберу постирать. Потом занесу Вам…
– Не парься, Злат. Можешь выбросить. Всё равно она старая.
– Ладно… – тихо проронила я и вернулась обратно к барной стойке. – Но всё равно оденьтесь. У Вас и правда прохладно.
– Не переживай. Просто разожгу камин. Я привык дома так ходить.
Вот чёрт! И зачем он это только сказал? Как специально, подкинул мне дополнительную почву для фантазий…
Я с любопытством и огромным наслаждением продолжила наблюдать за ловкими движениями любимого и, сокращающимися под кожей мышцами. Сама себе была противна за те неуместные мысли, что так бесцеремонно лезли в голову при виде его обнажённого, тренированного торса.
Что же это такое? Вот уже сколько лет я сходила с ума по этому мужчине, грезила им во сне и наяву. Никто не мог заменить его в моём сердце. Никто. Как бы я не старалась…
– Злат, ты будешь шницель? – у меня есть в заморозке.
– Нет. Я… Вообще-то мне пора. Мы с подругой собирались на Marina Del Ray…
– Время. – стрельнул он взглядом на часы
– Вот Чёрт! Эмбер меня прибьёт! – кинула взгляд на телефон – четыре пропущенных.
– Не вижу смысла ехать. Пока доберёшься, всё уже закончится.
Я сокрушённо уронила голову на руки и тут же взвизгнула от боли в порезанный ладони.
– Извини… Из-за меня ты пропустила такое шоу. Да ещё и порезалась…
– Ну и ладно. Не страшно. Всё равно, каждый год одно и то же. – скривилась я, а про себя добавила: Ради того, чтобы снова оказаться в твоих объятиях, ещё тысячу таких пропустила бы…
– Ну не скажи. К тому же я знаю, как ты любишь этот парад.
Откуда? – чуть не вырвалось у меня, но вопрос, ответ на который был очевиден, прервала милая, невысокая старушка, вошедшая в кухню.
– Виталик? – удивлённо проворковала Дебора, мама Джесс. – Ну как ты, дорогой? Почему не отвечаешь на звонки? Я уже начала беспокоиться.
– Нормально, Дебора. Познакомьтесь, это – Злата. Дочь моих друзей. – с появлением старушки он перешёл на английский. Официальный, как я его называла. В семье и с Виталием наедине мы всегда общались на русском. Чтобы не терять навык. Да и мой родной язык мне казался более душевным, приятным слуху.
– Рада с тобой познакомиться, милая! – от его слов взгляд женщины немного смягчился. Ещё бы! Я знала, что она вначале подумала. Прочитала по её живому, неспособному утаивать эмоции лицу. Но «дочь друзей» – совсем другое дело. Она, конечно же, не представляла никакой угрозы её недавно овдовевшему зятю!
– Приятно познакомиться. И ещё раз примите мои соболезнования. – мило проговорила я. – Виталий, мне, всё-таки пора. Я пойду.
– Конечно. Спасибо тебе, Злат! – чуть заметно улыбнулся он.
И «дочь друзей» поспешила убраться подальше от зятя и тёщи, связанных общим, всё ещё, душащим и обжигающим их горем.
Глава 9
Приближалось Рождество, но оно совсем не ощущалось. Не было привычных приготовлений, суетливых походов по магазинам и ярмаркам. Родители работали целыми днями. А я скучала в одиночестве. Нет, пару раз я выбиралась с девчонками к океану и в кафе, но теперь почти все уехали на праздники.
Вот и этот день не предвещал ничего интереснее, чем монотонно-нудное, как вода из капающего крана, слоняние по пустом дому и двору. На протяжении двух часов я скучала в шезлонге. Постоянно отвлекаясь от страниц недавно начатой "451° по Фаренгейту" и перекидывая взгляд на зеленеющий двор и высоченные пальмы. Странно, в Нью-Йорке меня так раздражал снег и холод, кроме первых пары дней, когда я ими восхищалась. А теперь я задумалась… Нет была уверена, что Рождество обязательно должно сопровождаться снегом. Возможно, это просто отголоски разговоров родителей, которые пол жизни прожили в России. Меня же увезли из Санкт-Петербурга шестилетней малышкой. Поэтому я очень смутно помню, что такое настоящая русская зима и Рождество. Здесь снег только в горах. В том же Mountain High, куда мы наведываемся крайне редко. Да и то не на Рождество.
Перечитав ещё раз тридцать восьмую страницу, я зацепилась глазами за эту цифру и скользнула мыслями к мужчине, которому вот уже несколько лет принадлежит моё сердце. Виталику недавно исполнилось тридцать восемь…
Виталик… Так называли его родители, я же обращалась к нему только полным именем. Этот же вариант я проговаривала мысленно, трепетно, иногда тихим-тихим шёпотом, наслаждаясь им, как сладким десертом.
Мысли нежно кружили вокруг него и, в который раз, возвратились к событиям недельной давности у него дома. И нашим объятиям посреди битого стекла. Больше я его не видела. Знаю, что Виталий заходил к родителям несколько дней назад, когда я была с подругами. Но быстро ушёл. Мама с папой так и не поняли, чего он хотел. Но были рады, что друг потихоньку начинает оживать.
Реку моих мыслей остановил резкий телефонный звонок.
Тодд.
– Привет! – постаралась, чтобы звучало не очень уныло.
– Эй! Ты куда пропала? Уехала, значит, и друзей сразу забыла? Как дела, заучка? – подразнил он меня.
– Извини, закрутилась с рождественскими приготовлениями – соврала я. – У меня всё хорошо. А как ты?
– Эта мисс Николсон три шкуры с меня спустила! Только вчера досдал последние хвосты.
– Ну это было предсказуемо, прогульщик! – засмеялась я, вспоминая, как однажды строгая преподавательница поймала его. Нагло и, как ей показалось, демонстративно садящегося в машину перед её лекцией и уносящегося в даль.
– Злат… – Тодд стал серьезным. – Я соскучился. Ты когда вернёшься?
Вот только таких слов мне не хватало для "полного счастья"!
– После праздников. Ты же сам знаешь. – ответила я поднимаясь с шезлонга и почти впечатываясь в высокую, широкоплечую скалу по имени Виталий.
– Э-ээ… Слушай, давай я тебе позже перезвоню. Ко мне пришли. – глаза жадно бегали по мускулистой фигуре моего гостя, прислонившегося в ожидании к беседке.
– Надеюсь не толпа поклонников?
– Тодд, мне правда пора. До связи. – наконец, отключила я друга – ревнивца.
– Бойфренд достаёт? – усмехнулся Виталий.
– Не-ет. Однокурсник.
Мужчина криво усмехнулся и оттолкнувшись от беседки, подошёл ко мне.
– Злат, я хочу извиниться за прошлый раз. – осторожно начал он. – Прости, что так вышло. Мне не по себе от того, что ты пропустила парад кораблей из-за меня.
– Не за что тут извиняться. Я всё понимаю…
– Послушай, я хотел бы пригласить тебя завтра составить мне компанию и проехаться в Mountain High*. Покатаемся на лыжах. Это, конечно, не Marina Del Ray, но… – замялся он. – Примешь в качестве извинения? Да и я, если честно, больше не могу сидеть дома в одиночестве.
– Э-э… Ну… – от его предложения, я превратилась в полную дурочку.
– Но если переживаешь, что кто-то из друзей увидит тебя в обществе дядьки, который тебе в отцы годится, я пойму. Не хочу, чтобы они опять отзывались о нас, как в тот вечер после выпускного. – напомнил он про усмешку одноклассника.
Да уж… "Это твой папик или отец?" звучало обидно.
– Я не против. Даже если кто-то что-то там подумает… Это меня не смущает – осмелела я.
– Конечно. Пусть говорят, что хотят. Мы-то знаем, что это к нам не относятся.
– Угу… – чуть слышно буркнула я, ощущая, как участившиеся удары сердца расходятся волнами по всему телу.
– Ну тогда завтра в десять выезжаем! И не забудь одеться потеплее!
Виталий ушёл, а я всё стояла посреди нашей лужайки, не веря в то, что весь завтрашний день я проведу рядом с ним.
У меня хватало ума не тешить себя ненужными, эфемерными иллюзиями, думая, что это свидание. Понимаю, ему сейчас не до женщин и, тем более, не до «дочки друга». Но ощущение эйфории и лёгкого, клокочущего мандража во всем теле не отпускали.
Справившись с первоначальным шоком, я помчалась в дом – искать свои moon boot**. Не ношенные уже пару лет. А ещё остро задалась вопросом: что же надеть?
Снова и снова одёргивала себя, мысленно давая подзатыльники и твердя, что что выпендриваться и стараться понравиться недавно овдовевшему мужчине – грех. Долго стояла у распахнутого гардероба и скользила глазами по насыщенному моделями и красками разнообразию. В итоге, договорившись со своей совестью, выбрала тёмно-синие, обтягивающие джинсы и однотонную светло-коричневую футболку.
В эту ночь я никак не могла уснуть. Впрочем, как и всегда, накануне поездки в Mountain High. Только в детстве я предвкушала увлекательную, полуторачасовую поездку и снежные забавы, которые для меня, как для любого калифорнийского ребёнка, были экзотикой. Сейчас же я предвкушала другое… Девяносто миль в непосредственной близости с мужчиной моей мечты. И день наедине с ним в белоснежных, ледяных горах. Что тоже дня меня своего рода – экзотика.
Одно было неизменно – так же, как и в детстве я полночи ворочалась без сна, нещадно взбивая подушку и пиная тонкое одеяло. Мечтая, чтобы поскорее наступило утро…
Несмотря на поздний отбой и рваный сон, проснулась я в начале восьмого. И тут же, ещё не открывая глаз, уловила как в соседней комнате спорят родители. Хотя, скорее это даже не спор, а приличная ругань. Балла в четыре по шкале Рихтера.
Наверное, от неё и проснулась. С момента моего приезда это уже третий их скандал. Но что удивляться? Такой нездоровый график работы истончит нервы кому угодно.
Остается только придумать, чем же себя занять в оставшиеся три часа до поездки.
Я остановилась около окна и задумчиво охватила себя руками. Яркие лучи утреннего солнца упрямо и безрезультатно тыкались в затемнённые стёкла второго этажа особняка напротив. Его дома. И окна тоже его спальни. Сколько раз я, как специально, истязала себя мыслями о том, чем он там занимается с Джессикой. Возможно, именно в этот момент… Стояла, как и сейчас, и намеренно твердила себе об этом. Не чтобы доставить боль. Нет. Делала это в попытке объяснить, донести, наконец, до своего глупого сердца, что моя любовь к невероятно сексуальному, но женатому Виталию – ошибочна. Какой-то сбой в матрице, не сулящий ничего хорошего. Но… Время шло, а чувство только разгоралось. Всё сильней и сильней…
Родители постепенно утихли и я, немного успокоившись, решила утихомирить и свои непослушные кудряшки и пошла включать утюжок. Так доставали эти локоны! Вьются в непонятном направлении и всевозможными геометрическими фигурами. Откровенный трэш!
– Дочка, мы с папой так расстраиваемся, что ты целыми днями одна. – начала мама, выкладывая на тарелку тосты. – Но остался последний рывок. Ещё четыре дня и мы на две недели уйдём на рождественские каникулы. Отдохнём, побудем все вместе.
– Обязательно выберемся в High Mountain или даже в Big Bear Lake***. – добавил папа.
От неожиданности я чуть ложку не проглотила.
– Э… Конечно. Я всё понимаю. Вы же не ожидали, что я так рано приеду. По планам мне полагалось только послезавтра прилететь.
– Но мы всё равно переживаем. Чем сегодня будешь заниматься? Поделись со стариками – поинтересовался отец, морщась от слишком крепкого кофе.
«Как Тодд!» – на долю секунды промелькнула у меня мысль, а потом мозг завёлся, затарахтел, пытаясь по-скорому придумать хотя бы одно интересное занятие.
– Хочу дочитать книгу, а потом, может, пройдусь по магазинам. – соврала я, нервно теребя под столом нашивку-змейку на джинсах. А ещё лихорадочно пытаясь вспомнить, куда вчера, в состоянии неуёмной эйфории я задевала свои Moon boots. Надеюсь, не догадалась поставить возле входа?
Не знаю, что там думал Виталик, но я не собиралась ставить родителей в известь о нашей поездке.
– Неплохие планы! – улыбнулась мама.
Остаток завтрака прошёл в полном молчании. И, проводив родителей, я никак не могла унять внутреннюю дрожь и клокочущее сердце, решившее станцевать локинг**** в ожидании прихода любимого.
* Mountain High – горнолыжный курорт в 1,5 часах езды от Лос-Анджелеса.
*** High Bear Lake – ещё один горнолыжный курорт в 5 часах езды от Лос-Анджелеса.
**** Локинг – изначально назывался кэмпбэллокинг. Характерные локингу быстрые движения и мгновенные замирания на короткое время в различных позах дало название стилю («lock» (замок)). Локингу присуще четкие и очень ритмичные движения рук.
Глава 10
– Злат, ты уверена, что не замёрзнешь в этой куртке? – уже второй раз спросил Виталий и щипнул легкую, совсем не горнолыжную вещичку, отдыхавшую на моих коленях.
– Нормально. Я, скорее всего, кататься даже не буду.
– А что так? – удивился он, плавно и уверенно сворачивая на Santa Ana Freeway.
– Не особо люблю. Хочется просто снега.
Близко… Несмотря на огромный салон «Хаммера», он был настолько близко, что моё обычное красноречие комкалось в маленький и липкий шарик, застревающий в горле. Как огромная сладкая вата, если её сжать.
Всё пространство вокруг меня дышало им… Этим неповторимым ароматом едва уловимого, дорогого парфюма, которому Виталик оставался верен вот уже несколько лет и в который я была безумно влюблена, так же, как и в его хозяина. А ещё… Не могу до конца понять… Это был даже не запах. Скорее, энергетика. Какая-то витавшая вокруг него атмосфера мужественности, силы и нет-нет изредка, но ярко и громко проскальзывающих ноток сексуальности. Я и раньше улавливала их. Но теперь… Всё это сконцентрировалось в замкнутом пространстве автомобиля и плотно сбилось. Прямо, как мой дурацкий комок в горле.
– Только для начала нам с тобой нужно заехать на заправку. Совсем забыл, что у «Хаммера» бак почти на нуле.
«Нам с тобой». Боже! Я хочу каждый день слышать это из его уст!
– Конечно, – тихо мяукнула я и в который раз за последние десять минут глубоко вздохнула.
И пока мой любимый ловко управлялся с крышкой бензобака и «пистолетом», я, под прикрытием тонированных стёкол, жадно таращилась в зеркало заднего вида на его сильные, покрытые темной порослью предплечья…
Это был МОЙ мужчина. Я всегда это чувствовала, хотя на деле всё было совсем наоборот. Никогда и никого не принимала и не приму. Только Его… Но он был недосягаем для меня. Ни тогда, ни даже теперь.
– Ну? Готова? – голос Виталика слегка повеселел. И я лишь согласно кивнула, думая о том, что я не то слово, как готова! Там. Внизу… Просто насквозь…
Боже, какое бесстыдство!
Оставшийся час дороги до Mountain High я была ещё более немногословной. Только время от времени делала вид, что меня до чёртиков интересует пейзаж слева и вскользь, лишь краешком глаза ловила мелькавшие за окном пальмы, вскоре сменившиеся елями. На самом же деле я наслаждалась игрой солнечных лучей в тёмных, порядком отросших волосах Виталия, лежавших мягкими волнами на его шее. А ещё беспокойными пальцами нервно и беспощадно теребила нашивку-змейку на джинсах. К вечеру, точно, оторву.
Даже несмотря на то, что куртку я предусмотрительно накинула ещё в машине, морозный горный воздух успел позлорадствовать над моей кожей и заселить на неё тысячи мурашек.
– Замёрзла? – видимо, заметил, как я невольно поёжилась. – Ну, в крайнем случае будем сидеть в шале. Найдём, чем заняться. – продолжил Виталий.
– Шале? Мы же не с ночёвкой? – почему-то испугалась я.
– Нет, конечно. Думаю, родители не оценят, что их юная дочь не ночует дома. Но шале пригодится! Не будем же мы весь день торчать на морозе.
«Юная дочь»! Как будто я малолетка какая-то! Уф! Как же иногда бесило такое его отношение!
– Ну что? Закинем вещи и на трассу? – улыбнулся он. И такую его улыбку я уже очень долго не видела. С лета, наверное. И я не смогла устоять:
– Отлично! Только мне нужно переодеться в горнолыжный костюм.
– У тебя с собой горнолыжный костюм? – засмеялся он.
– Ну да. Мы же кататься приехали. Наверное… – неуверенно ответила я.
– А что же ты всю дорогу молчала, когда я переживал по поводу твоей куртки?
Он переживал?
– Не знаю…
– Не выспалась что ли, Злат? – усмехнулся Виталик и, казалось навечно, прилип ко мне взглядом.
Конечно не выспалась! А ты как думал!?
С одной стороны для меня было удивительно и странно, что он не замечает моих чувств. А с другой… Я молилась всем богам, чтобы он этого и дальше не разглядел.
На склоне было многолюдно. И, пока любимый выбирал для нас снаряжение в прокате, я покрасневшими от мороза пальцами собирала снег с невысокой, каменной оградки и гадала, что о нас думают окружающие? Кого они видят, когда смотрят на меня и него – пару или отца и дочь?
Надеюсь, не второе. Виталик, всё-таки классно выглядит для своих лет. Вполне можно дать тридцать с небольшим хвостиком. А я… думаю, смогу сойти за двадцати летнюю. Наверное…
Снова глубоко вздохнув, я, наконец, решила расслабиться и отстраниться от всего, что произошло с нами за последние месяцы. Забыть его горе, мою боль и бесполезность и просто провести этот день так, словно у нас впереди целая жизнь. Вдвоём, рядом. Будто, с этого дня и навсегда мы будет вместе. – Виталий! Не ожидала тебя здесь увидеть! Как дела, дорогой? – вернул меня с небес на Землю приторный женский голос.
– Мина! Привет! – ну надо же! Прям расцвёл, когда увидел эту размалёванную курицу.
– Ты только приехал? Присоединяйся к нам с подругой! – прозвучало ну очень обольстительно-сладко. До тошноты.
– Спасибо за приглашение, но я не один. С дочкой друга.
Вот надо было ему конкретизировать?!
– Вот как? – её пыл сразу поубавился.
– Ага! Привет, я – Злата! – я тут же очутилась рядом с Виталием и нежно положила ладонь на его огромное плечо.
Ну а что такого? Дочка друга же! А значит, можно.
Эта тощая и «пропущенная через Photoshop» Мина так на меня глянула! Будто я какой-то мокрый и общипанный воробей по сравнению с ней – жар птицей, блин! Удачно я подметила! Размалёвана точно под стать! Как девушка лёгкого поведения. А может и правда?..
Мина слегка, почти незаметно выгнула свои до неприличия перекаченные губы.
«Знала бы ты, что на русском означает твоё имя, ещё больше свою отредактированную мину скривила бы!» – мысленно усмехнулась я.
– Ладно. – повела она костлявым плечом. И почти ведь ушла, но в последний момент спохватилась. – У тебя же есть моя визитка? Звони, как станет скучно – развлечёмся как-нибудь…
Она серьёзно? Вот стерва! Более откровенного предложения перепихнуться я ещё не слышала!
Да как вообще можно додуматься предложить такое недавно овдовевшему мужику?!
– Есть. – коротко ответил он.
И внутри у меня всё перевернулось. Просто оборвалось. Глаза защипало от навернувшихся, едких слёз. И я поспешила отвернуться к огромной, пестреющей полке с лыжным ботинками.
– Ну тогда пока? Хотя, наверняка ещё увидимся на склоне, – мило завершила она и поцеловала его в обе щёки.
Всё моё существо было против! Оно кричало и бесновалось: "Нет! Не увидитесь! Я против! Даже не думай приближаться к нему!"
Я так испугалась и переволновалась, что, кажется, даже температура поднялась. Появись у меня сейчас возможность загадать любое желание, я бы хотела эту её дурацкую визитку, которая хранится где-то у Виталика.
Хотя, может, он просто таким образом от неё отмазался и на самом деле ничего у него и нет?
Хотелось бы в это верить.
Ну а пока, придётся подключить свою хитрость, которой мне было не занимать с самого раннего детства. Поэтому, делая вид, что рассматриваю пару ярко-розовых ботинок, я проследила в сторону какого склона зазвенела своей костлявой задницей эта потаскушка.
– Ну что, Злат, на какую трассу хочешь? – где-то над самым ухом сладким эликсиром разлился его голос.
– На GoldRush. – с вызовом в голосе, но тянущим страхом внутри выбрала я самую высокую и сложную трассу.
– Ты серьёзно? – усмехнулся он.
– Серьёзнее не бывало! – "А что ещё выбрать, если эта Мина потащилась на мой любимый склон для новичков? " – нервно захихикал внутренний голос.
И теперь, во-первых, оставалось только надеяться, что на Rush она не заявится, а во-вторых, (внутренний голос снова истерически заржал), что я сама на нём не убьюсь.
– Ну тогда пошли на подъёмник!
А вот и в-третьих!!! Умираю, как боюсь высоты!
Солнце находилось в зените, слепя глаза, даже через солнцезащитные очки. Сверкало миллионами заснеженных бриллиантов вокруг и под нами. Внизу. И постепенно, по мере того, как мы поднимались на фуникулёре, эти драгоценности удалялись.
Я пыталась расслабиться, глубоко дышать, но не помогало. Вцепилась одной рукой в сиденье, а другой в поручень. До смерти страшно!
Сжала губы и прикрыла глаза. Нет! Так только хуже! Казалось, тяжёлые лыжи постепенно стягивают меня вниз. Нет! Если я и переживу этот подъём, то на второй точно не соглашусь!
– Злат… – тихо протянул он.
– У-у-у?
– Ты чего, боишься высоты?
– Нет. С чего вы взяли?
– Да ты позеленела, как лягушка! – заржал Виталий.
Очень смешно! – оскалилась я про себя. И только потом до меня дошло, что это его первый смех после смерти Джесс. Ради такого я готова была ещё тысячу раз подняться и спуститься с этого дурацкого склона и позеленеть: и как лягушка и как крокодил и как кузнечик. Прикинуться всеми вместе взятыми, лишь бы только знать, что ему уже легче. Но, начавшее слегка покачиваться сиденье, заставило меня пресечь его веселье:
– Хватит ржать! А то сейчас рухнем! – завопила я и возилась пальцами в его каменное бедро.
– Ладно-ладно, прости! Может будет лучше, если закрыть глаза?
– Ещё хуже. И лыжи, боюсь, утянут вниз.
– Тогда давай я буду тебя держать, – предложил он, всё ещё посмеиваясь. И, не дожидаясь ответа, обнял за плечи.
О. Май. Гад!!!
Для него всё это так просто, да? Ничего не значит обнять дочку друга! А я… Боже! Да у меня всё закручивается и трещит внизу живота каждый раз. Даже, когда слегка касаюсь этого мужчину…
– Как же ты живёшь на двадцать третьем этаже в Нью-Йорке? Или тоже боишься подходить к панорамным окнам? – усмехнулся он.
"Откуда вы знаете?" – чуть не вырвалось у меня. Понятно откуда. Наверняка, родители не раз упоминали свою дочь в разговорах с лучшими друзьями.
– Не знаю. Там не боюсь. – тихо пробубнила я и уткнулась носом в куртку на его груди.
Мысли моментально закрутились в другом направлении, туманя эйфорией голову… Тело сладко заныло и уже через пару мгновений я забыла где я. Знала только, что с ним. А остальное не имело значения.
