Текст книги "Когда зацветает пустыня (СИ)"
Автор книги: Лия Хиро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Лия Хиро
Когда зацветает пустыня
Глава 1
ЗЛАТА
Тот день закрался мне в память ярким пятном. Он напоминал разноцветные маршмэллоу, которые я нещадно отправляла в рот один за другим, сидя на крыльце и любопытно вертясь. Ожидая приезда новых жильцов дома напротив, я с интересом и нетерпением встречала глазами каждый автомобиль. А потом провожала… Бессчётное количество раз проезжали мимо и скрывались за поворотом бьюики, кадиллаки, лимузины, роллс-ройсы и порше… Только люксовые авто всех моделей и цветов. В этом районе Лос-Анджелеса дешёвые машины, равно как снег. Неприемлемы и почти невозможны. Ведь звёздный Bel Air не терпит среднего класса, а уж тем более нищеты. Он доступен, открыт и приветлив только для избранных обладателей «Оскара» или хотя бы десятков миллионов долларов на банковском счёте.
Итак, в тот день ждала я долго, но своего наблюдательного пункта не покидала, потому что любопытство всегда брало верх над неусидчивостью моей юной натуры. И только когда последняя розовая зефирка мягко легла за щёку, приехал он. На мотоцикле.
Высокий, широкоплечий, идеально сложенный мужчина.
Я зачарованно наблюдала за уверенными, ловкими движениями и игрой мускулов на сильных жилистых руках, когда он снимал шлем. А потом… замерла от восторга и восхищения красотой мужчины. Маршмэллоу за щекой тоже… замерла…
Сосед повернулся в мою сторону и приветливо махнул рукой. Ответив как-то неуверенно и робко, я, переполненная восторгом, со скоростью ветра понеслась в дом.
Тем же вечером родители пригласили нового соседа в гости.
Он пришёл. Вместе с женой – тараторящей без умолку Джессикой.
Виталий Огановский с того рокового дня стал моим идеалом и кумиром. Образцом мужественности, смелости, силы и красоты. Один из самых высокооплачиваемых каскадёров Голливуда, обладатель низкого, завораживающего голоса с лёгкой хрипотцой прочно засел в моих мыслях. Совсем ещё неопытной и юной…
Красивый, спортивный, подтянутый. Тридцатиоднолетний. Женатый мужчина…
Почти весь вечер я провела в углу беседки, недалеко от мягкой зоны, где общались взрослые, и всем своим видом пыталась изобразить заинтересованность происходящим в планшете, что был у меня в руках.
На самом же деле я наблюдала. Украдкой. Стреляла глазами между деревянными перегородками беседки и вглядывалась в совершенный мужской профиль. Ловила каждое слово и жест. Заворожённо слушала его захватывающие истории со съёмочных площадок. Сидела тихо, едва дыша, заботясь лишь о том, чтобы родители подольше не опомнились, что время за полночь, а я всё ещё не спала…
* * *
К моему величайшему счастью, родители сдружились с Огановскими. На почве соседства, возраста или работы в одной киностудии. А может, по всем причинам сразу – не важно. Главное, что теперь он был частым гостем у нас в доме. И его Джессика, конечно, тоже.
Поначалу, когда я смотрела на миссис Огановскую, в какой-то мере даже восхищалась ей и завидовала. Белой завистью. Я хотела стать такой же красивой, утончённой, грациозной. И мечтала, что рядом со мной будет мужчина, похожий на Виталия, – сильный, мужественный, большой и непременно красивый. Прошло время, и моё восхищение ей сменилось озлобленностью и пренебрежением. Я хорошо помнила тот день…
Вернувшись из колледжа, я, что было характерно для меня тогда, направилась сразу на кухню, к ледяному хранилищу источников витаминов и белка. Хотелось есть до потери пульса.
Попутно краем уха уловила милую беседу мамы с Джессикой и беззаботный, звенящий смех последней.
Сначала я решила, что они опять обсуждают какие-то забавные ситуации на студии, но, прислушавшись, поняла, о чём шла речь.
Джессика весело и непринуждённо, словно анекдот, пересказывала маме ситуацию, произошедшую с Виталием сегодня утром на съёмочный площадке. Её муж снимался в сцене преследования, где должен был перевернуться на внедорожнике, столкнувшись с грузовиком. Но в самом конце что-то пошло не по плану, и кусок металла из обшивки оставил на его руке рану длиной в три дюйма*. Итогом стали семь швов и две недели вынужденного отдыха дома. Вот тут-то, помимо непомерной жалости к Виталию, в моё сердце закралась безумная, готовая в любую секунду полыхнуть и сжечь всё на своём пути ненависть к этой женщине, которая так легко и весело пересказывала случившееся с мужем несчастье.
Не глядя, что хватаю, я покидала еду на поднос и, посылая в адрес Джессики все известные мне на тот момент смачные словечки, поспешила к себе в комнату. И только неравномерная дробь, отбиваемая пятками, выдавала моё разъярённое состояние.
– Дочка, ты не хочешь поздороваться с Джессикой? – всё-таки подловила меня мама.
Разомкнув стиснутые от злости зубы, я медленно развернулась и мило пропела, пародируя эту противную сучку:
– Добрый день, Джессика! Как поживаете?
Определённо, нужно податься в актрисы!
– Спасибо, дорогая! Замечательно! – расцвела она в отточенной годами дикторства стандартной улыбке.
«Замечательно! А как ещё может быть, когда мой муж получил травму на работе?»
Тупая овца!
Через полчаса я, немного успокоившись, спустилась отнести поднос с остатками еды на кухню. И неожиданно чуть ли не врезалась в него, терпеливо ожидающего, когда Джессика насплетничается с мамой.
– Извините! – тихо прошелестела я, боясь, что удары моего неистово колотящегося сердца слышны не только мне.
– Всё в порядке, – весело заверил он.
– Сильно болит? – Не смея поднять на него глаза, я покосилась на перебинтованную руку.
Виталий схватил с подноса два маршмэллоу и закинул в рот.
– М-м-м… Немного болело, а теперь совсем прошло! Ты знала, что когда съедаешь маршмэллоу, случается что-нибудь хорошее? А иногда они способны творить самые настоящие чудеса! – мужчина сверкнул своей жизнерадостный улыбкой, и у меня закружилась голова от эйфории.
– Знала… – робко отозвалась я.
– Ладно! Давай, беги! – заключил он и, потрепав меня по голове, как маленькую, направился к галдящим женщинам.
Потрепал по голове! Я снова пыхтела от возмущения, как дракон!
Уже тогда я начала догадываться, что мои чувства к нему постепенно становились чем-то большим. И теперь они не были такими невинными, как раньше…
* три дюйма – приблизительно 7,7 см.
Глава 2
– О май гад!!! Мам, сделайте потише свою Джессику! Я так домашку до старости не закончу! – разъярённой львицей рыкнула я с лестничной площадки вниз.
– Злата! Что за тон?
– Алла, оставь, – приглушённо отозвался отец. – Все мы были ершистыми в восемнадцать.
– Дочка! Мы выезжаем через час! Поторапливайся! – уже мягче добавила мама. – И на этот раз возьми купальник поскромнее, я тебя умоляю!
– Мам, ну можно я останусь? Вдруг у меня опять морская болезнь начнётся?
– Злата, нет! Не хватало ещё околачиваться одной весь уикенд!
– Алла!
– Ну а что? Ты слышал, что устроили дети Брукс пару недель назад? До полиции дошло! Там несовершеннолетние девчонки… – всполошилась от возмущения мама.
– Алла, перестань! – подскочил с дивана отец. – Наша дочь не такая. Злата приличная девочка и вообще…
– Такая, не такая… Те тоже приличными были. Всё зависит от того, с какой компанией свяжешься! А на эти их вечеринки тащатся все подряд! Там, поговаривают, марихуаной баловались.
– Всё! Я больше не могу это слушать! Я к Огановским!
– Игорь! Скажи, чтобы не торопились! Златку прождём ещё часа два, не меньше.
Конечно, родители думали, что я уже усердствую над уроками у себя в комнате. Но до меня долетало каждое слово. А впрочем, можно было и не подслушивать. Одно и то же! Каждый раз.
Я прекрасно понимала маму. Она волновалась за меня. Многие из девчонок-ровестниц уже вовсю встречались с однокурсниками, а некоторые – с парнями постарше. Три мои подруги уже даже лишились невинности. Но всё это было мне неинтересно. Мама не за то волновалась. Гораздо опаснее было не оставлять меня одну дома на весь уикенд, а брать с собой на ограниченное шестьюдесятью футами пространство яхты, где будет он – мой самый большой соблазн.
Решив, что уроки запросто подождут до вечера воскресенья, я захлопнула учебники, тетради и сдвинула всё на край стола. На освободившееся место из шкатулки нетерпеливо выпрыгнули многочисленные серьги, браслеты и кулончики.
Отобрав несколько украшений, я устроила тщательный кастинг своим купальникам. Все оказались хороши, но выбрала я только три: светло-мятный, слитный телесный, максимально открытый в зоне спины, и знойный красный с трусиками, не решившими, кем им остаться – слипами или стрингами, и выбравшими что-то среднее.
Двадцатиминутный душ, скрупулёзное бритьё ног и других злачных мест, короткие джинсовые шорты и тонкая майка на всё ещё влажное тело. И, в завершение образа, мой неизменный, верный Nikon. Люблю делать многочисленные фото с наших с Огановскими совместных вылазок! Вот такое вот «хобби»!
– Всё! Я готова! – голос слегка дрогнул в предвкушении предстоящих выходных, и, подхватив свою дорожную сумку от Victoria's Secret, я пружинящей походкой направилась вниз.
* * *
Солнце окрашивало небо всеми оттенками розового, торопясь поскорее встретиться с горизонтом и утонуть в его объятиях, а я… Я просто наблюдала за игрой мускулов на тренированном до состояния мраморной твёрдости теле Виталия и допивала остатки апельсинового сока, инфантильно шумя трубочкой на дне пустого стакана.
Пожалуй, пора искупаться, иначе сегодня уже не поплаваю. И будет очень жаль…
Спустившись в каюту, недолго думая, выбрала самый откровенный из имеющихся – красный купальник.
Манерно покачивая бёдрами с самодовольный полуулыбкой вернулась на палубу.
– Злата! – еле слышно прошипела над ухом мама. – Что за вид, дочка? Ничего поскромнее не нашлось? Неприлично! Ты уже взрослая девочка, – сказала она и стрельнула взглядом в сторону Огановских, безмолвно крича: «Здесь же Виталий!»
– Другие купальники в стирке, мамуль! – невинно пролепетала я и чмокнула её в щёку.
«В том-то всё и дело, что Виталий здесь!» – добавила я про себя, пряча бесстыжие глаза за зеркальной гладью солнцезащитных очков.
И как же днём мама была не права! Знала бы она о моих истинных желаниях и мечтах… Но в эти тайны я никого не посвящала. Даже самая близкая подруга Эмбер была лишена такой привилегии.
Чувства к нему я прятала за семью печатями. Глубоко в сердце. Там он был только моим. Мой секрет, моё наваждение…
Неспешно спустившись по кормовому трапу, я изящно изогнулась и соскользнула в воду, почти не образовав брызг. Перекатилась на спину и поплыла.
– Дочка, давай только недалеко! – сквозь толщу воды проник беспокойный голос мамы.
Конечно, недалеко. Если честно, плавать не особо-то и хотелось. Я полезла в воду только в надежде на то, что Виталий тоже присоединится. Знала, что он большой любитель как спорта в общем, так и плавания в отдельности. Если быть точнее, его страсть – серфинг, мотоциклы и всё, что с ним связано.
Подрейфовав минут пять, я, разочаровавшись увидеть компанию в лице Виталия, забралась обратно на яхту.
Огановский сидел на прежнем месте и заботливо втирал солнцезащитный крем в плечи Джессики.
Собрав в кучу остатки самообладания и гордости, я спустилась в свою каюту. Сорвала с себя бикини, шмякнув тяжёлым, мокрым комом на светлый ковёр, обессиленно опустилась возле кровати и зашлась в беззвучных рыданиях. Мочила щёки и подбородок слезами, пока лицо не зачесалось от переизбытка соли.
Виталию до меня не было никакого дела! Он до сих пор видел во мне всё ту же юную соседскую девчушку, которой помахал в тот первый день своего приезда в Bel Air.
За это я его ненавидела! И любила… Сильно, страстно, безответно…
И надежд на взаимность у меня оставалось всё меньше и меньше…
Наревевшись вдоволь, я покорилась судьбе. Умылась и, надев первое попавшееся под руку платье, поднялась наверх к ужину – пытать себя созерцанием сцен любви и нежности четы Огановских.
Позже ночной сон терзал меня, душа жарой и иссушая жаждой, а ещё туманными, едва уловимыми образами подобного мраморной статуе мужчины. Недосягаемого и далёкого. Даже во сне.
* * *
– Злата, ты почему почти ничего не съела, дочка? – Мама настороженно приложила ладонь к моему лбу и на пару секунд замерла.
– Да всё нормально, мам! – огрызнулась я. Бесило, что она относилась ко мне, как к ребёнку. Будто я сама в свои восемнадцать не могла определить, есть у меня температура или нет. Бесило вообще всё. И все.
– Мы подходим к берегам Каталины*! Кто хочет прогуляться? – бодро проинформировал отец.
– Я хочу! Не помню, когда была там в последний раз… – воодушевилась я.
– Не могу с тебя, Злат! – прогремел отцовский смех. – Рассуждаешь, как семидесятилетняя дама! Мы же в прошлом году тут были!
– Подростки! Они максималисты во всём! По своим племянникам знаю, – встряла с комментариями Джессика, вызывая во мне огромную волну негодования.
Везде лезет со своим длинным языком!
– Дорогая, пойдём прогуляемся? Мы ведь тоже давно тут не были. Года три, не меньше. – Хрипловатый голос Виталия потёк пламенеющим потоком по моим венам.
– Я бы с удовольствием, но, боюсь, как бы не стало хуже. Мне хватило того, что и так всё утро выворачивало. Я посплю немного, а ты иди, – мило отозвалась Джессика.
– Сочувствую! На своей шкуре ощутила, что такое морская болезнь. Весь прошлый год меня то и дело выворачивало, – сама удивляясь себе, вдруг проявила сострадание. Наверное, от радости, что Джессика не собирается на остров.
В ответ она только промолчала, едва заметно усмехнувшись над чем-то понятным только ей.
– Конечно, отдохни, Джес! Обед я возьму на себя. А ты мне поможешь. – Мама уставилась на отца взглядом, не терпящим оправданий и отказов.
– Ну, тогда мы со Златой быстренько прошвырнёмся – и обратно, да?
Я не сразу сообразила, что Виталий обращается ко мне, и тут же соскочила, оставив несчастную гранолу грустить в одиночестве.
– Буду готова через пару минут!
* Santa Catalina Island (Остров святой Каталины) – идти на яхте от LА примерно 5 часов.
Глава 3
Остров появился из тумана, характерного для этого времени года, неожиданно, будто стеснялся нас, а потом осмелел и резко сбросил скрывавшую его дымчатую шаль. И сделал это, когда мы уже внедрились на территорию серповидной бухты Авалон Бэй.
Я знала, что ещё каких-то несколько минут и вся эта серость останется висеть непроглядным, хмурым сгустком в океане на расстоянии нескольких километров от берега. А остров останется утопать и искриться в потоках солнечного света.
Ступая по потемневшему, влажному дереву пирса, я не могла избавиться от сладящего всё моё юное, влюблённое существо ощущения, что у нас с Виталием свидание.
И как бы я себя не одёргивала, эта, ни с чем не сравнимая радость и внутреннее ликование не улетучивались.
– У нас два часа. Куда пойдём? – беззаботно поинтересовался Виталий. – Или, может, хочешь побродить одна?
– Я не против компании, скорее, наоборот… Иначе благодаря моему топографическому кретинизму, этот час растянется на пять и отцу придётся вызывать розыскную службу.
– На самом деле, тут очень трудно заблудиться. Идём! – веселясь, Виталий слегка подтолкнул меня за талию и это лёгкое, не имеющее никакого подтекста прикосновение, отразилось в каждой клеточке тела томным, тягучим чувством, словно мёд.
– Мама просила купить бальзамический уксус для салата.
– Тогда нам на Метропол-авеню. Там отличная лавка специй. Тут недалеко.
Его «недалеко» обернулась двадцатью минутами достаточно бойкого шага в заданном направлении. Наверное, для спортсменов пройти целую милю – плёвое дело. Но для меня… Да ещё в этих сандалиях!
– Почти пришли! – иногда я поражалась, откуда в нём столько оптимизма.
Купив этот злосчастный уксус, я надеялась на то, что мы хоть немного передохнём и присядем где-нибудь. Но нет… Марафон продолжился.
– Ну ты чего плетёшься? Устала?
– Да. Подождите… – я остановилась, чтобы вытащить маленький камушек попавший между стопой и стелькой и тут мой взгляд притянул небольшой м занятный магазинчик сувениров. Глаза невольно заскользили по мельтешащему разнообразию мелких безделушек.
– Я на минутку. Подруга обидится, если не привезу ей сувенир!
– Ох, Злата! – вздохнул Виталий, сетуя на то, что я то и дело останавливаюсь.
Внутри царил полумрак, но было уютно. Глаза так и цеплялись за различные диковинные штучки: гирлянды из морских звёзд и раковин, миниатюрные статуэтки, открытки, пестрые, яркие пледы. И вдруг я увидела, то, что давно хотела, но никак не могла найти – открывающийся медальон в форме сердца.
Триста пятьдесят баксов? Он серьёзно? – покосилась я на мило улыбающегося продавца, как на дебила. Сомневаюсь, что это даже золото!
– Ну что выбрала? – Виталий выглянул из-за моей спины.
– Нет! – буркнула я и машинально откинула вещицу на гору подобных кулонов.
– Осторожнее, мисс! – подлетел продавец. – Ну вот! Сломали. Теперь покупайте!
– Вы серьёзно? Да оно у вас держалось на соплях! И цена немыслима за бижутерию!
– Злата, не позорься! Бери. Это золото – вполголоса прошептал Виталий. – В Лос-Анджелисе такой будет стоить в два раза дороже!
Я стыдливо замялась и, наконец, прошептала ему на ухо:
– У меня с собой столько нет… – и одновременно с этим моё обоняние окутал едва уловимый, мускусный аромат его парфюма. Мне показалось, что ещё немного и я упаду от переизбытка чувств и тянущего томления, неожиданно возникшего внизу живота.
– За это не переживай. – небрежно шепнул Виталий. – Я оплачу. И, как вернёмся домой, починю. Там ерунда…
– Спасибо! Тогда на яхте я верну вам деньги.
Но он меня уже, наверное, не услышал, потому что был занят внимательным изучением других украшений.
– Хочу что-нибудь купить для Джессики. Как считаешь, это ей понравится? – он развернулся и протянул мне изящный кулон в виде плоского пепламутрово-молочного камня в золотой оправе.
«Слишком для неё хорош!» – мысленно дала я оценку, а вслух невинно произнесла:
– Давайте ещё посмотрим… – и обойдя его нависла над прилавком.
Глаза судорожно забегали в поисках какой-нибудь откровенно безвкусной дряни. Дилемма быстро разрешилась, когда в глаза бросилось ЭТО… Широкий, увесистый жемчужный браслет.
– Вот оно! Да, то, что нужно! Джесс будет в восторге! Она так любит браслеты…
– Правда любит. Думаешь понравится?
– Обязательно понравится! Это же жемчуг – камень королей! Тем более, подарок от любимого мужчины, что, в любом случае, всегда приятно.
– Я не могу над тобой! Говоришь, как дама, умудрёная жизненным опытом! – засмеялся он и потрепал меня по голове. Как тогда…
Серьёзно? Он что издевается? Я тут уже вся изнемогаю по нему, а он… по голове! Как какую-то малявку!
Но возмущение быстро испарилось. Его выместило злорадствующее удовольствие от выбора подарка для Джессики.
Я хорошо запомнила, как однажды она долго и нудно изливала маме свою ярую нелюбовь к жемчугу, называя его «старушечьим камнем».
И пока Виталий расплачивался за покупки, я отошла к противоположной витрине и, давясь смехом, приступила к выбора сувенира для Эмбер.
Но, всё-таки, где-то глубоко внутри меня недовольно пыхтела и возмущались произошедшим моя образцово-показательная совесть.
– Ну что? Идём обратно?
– Угу, – угрюмо буркнула я, жалея, что не обладаю магическими способностями и не умею уплавлять стихиями, как это ловко делали герои фантастических книг, которыми я зачитывалась в детстве.
Сейчас, честно говоря, меня очень порадовал бы любой ливень, ураган или цунами, лишь бы только никто не пострадал, лишь бы задержаться на острове как можно дольше. С ним… Без возможности вернуться на яхту.
– Ты знаешь, не нужно возвращать деньги. – отвлёк меня от идиотских мыслей голос Виталия. – Пусть это будет ещё одним подарком на твоё восемнадцатилетие.
– Не надо, я верну! Слишком дорогие подарки получаются.
– Брось! Всё нормально! Ты же для меня, как родная!
«Ты ещё скажи,» Как дочь"! Тогда точно получишь по башке!" – мысленно возмутилась я.
– Спасибо! Мне очень приятно! – и я решилась чмокнуть его в щетинистую щёку. И еле нашла в себе силы, чтобы оторвать губы от твёрдой, шершавой скулы мужчины.
– Кстати, как отметила с друзьями?
– Да так себе… Скучновато. – тихо отозвалась я.
– Надо было маякнуть мне, я поговорил бы с твоим отцом. Может, вытащил бы их куда-нибудь на пару дней. И вы спокойно замутили бы классную вечеринку.
– Нереально. Может, отец и не против, но мама… Держит меня в ежовых рукавицах! Думает, что мне всё ещё десять, наверное…
– Мы всегда будем детьми для своих родителей. В любом возрасте. Главное, что они тебя очень любят. Поэтому и переживают.
Я замешкалась в нерешительности, но, всё-таки, собралась с духом и задала свой вопрос:
– А у вас с Джессикой… Э-мм… Или вы не хотите детей?.. Извините, это не моё дело! Простите, зря я…
– Нет, всё нормально. Не извиняйся. Это естественно, что у людей возникают такие вопросы, ведь мы женаты уже десять лет. Ты не первая спрашиваешь, поверь мне. И ты уже взрослая, поэтому скажу прямо – поначалу мы не торопилась становиться родителями, а потом у нас долго не получалось… – Виталий загадочно улыбнулся. – Но теперь… То, что ты приняла сегодня за морскую болезнь… Это обычный токсикоз беременных. Джес на восьмой неделе!
Он ещё что-то говорил и говорил… Но я уже ничего не слышала. В моей голове невыносимым набатом гремели слова «беременна» и «на восьмой неделе»…
Руки превратились в обессиленные плети и задрожали. Бутылочка с уксусом выскользнула и рассыпалась на сотни мелких осколков, оставив на тротуаре мокрое, тёмное пятно.
Но что такое эта дурацкая бутылка по сравнению с моим разбитым вдребезги сердцем и мечтами, что когда-нибудь мы с Виталием будем вместе?
