Текст книги "Когда зацветает пустыня (СИ)"

Автор книги: Лия Хиро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава 65

Схватки лёгкими, искрящимися небольшой болью волнами расходились от живота. Я представляла этот процесс более драматичным. Думала, что от боли полезу на стену или искусаю пальцы в кровь. А оказалось, в принципе, терпимо. Хотя, внутренний голос шепчет где-то в самом отдалённом, сером уголке сознания, что это только пока…

В Bugatti Озана стоял лёгкий, но отчётливо читающийся аромат искусно выделанной кожи и чего-то терпкого. Должно быть, благовония или масла.

– Ты почему не пристегнулась? – задевает, что он мне тыкает. И гонит. Ох, как он гонит!

– Пожалуйста, можно помедленней. – наконец, решаюсь попросить я. Даже не представляю, как выбираться из этого приземистого, спортивного автомобиля. Надеюсь, не придётся тем же способом, что и при "посадке". Слишком цепкие и грубые у Озана руки. А ещё потные. Бррр!

– Можно, если не родишь прямо здесь, – строго и немного высокомерно басит он. Удивительная щедрость. Неземная просто.

– Мужу сообщила?

Вот так вопросик! Сама разберусь, кому и что я должна сообщать, дядя.

Не нравится мне этот Озан. И никогда не нравился. Хотя, внешне неплох, даже слишком, наверное. Но вот глаза – орлиные, даже нет, это взгляд коршуна – хищный, дикий, словно, выслеживающий жертву и сулящий ей адовы муки перед смертью.

– У меня нет мужа, – нехотя призналась я. Ну не врать же? Уверена, что личные дела работников лежат у него в кабинете не на самой дальней и пыльной полке. Если захочет – узнает обо мне всю поднаготную. Если ещё не знает.

На мой ответ он что-то проворчал себе под нос по-турецки, кажется, выругался и резко вильнул вправо.

– Странные вы… европейские женщины…

Ой, вот только не нужно мне тут морали читать!

– Вообще-то, у меня есть жених. – посчитала я нужным уточнить. Причём достаточно жёстко. Пусть думает, что хочет.

– И почему он тогда на тебе не женился? – брови мужчины поползли вверх. Удивление творило с его хищным взглядом чудеса перевоплощения.

– Он пока не может. – почти прошептала я. Но этот, видимо, и слухом обладал, как у хищника. Потому что легко и без напряжения уловил моё чуть живое признание.

– Сильно занят, наверное? – съязвил он. – Если до сих пор не женился, вряд ли и дальше соберётся. Поверь мне на слово.

Щёки полыхнули дружеским дуэтом ярости и внезапной ненависти. Мерзкий тип.

– Он в коме, – я постаралась, чтобы голос звучал ровно и безэмоционально. Нечего каждому открывать душу. То, что я чувствую по этому поводу пренадлежит только мне и Виталику. Ну и совсем немножко отцу. Но на последнем слове голос слегка дрогнул.

– И давно?

Даже не извинился. Козлина!

– Давно. – не стала вдаваться в подробности. Да и ответила, скорее, чтобы отвязался.

И, к моему глубочайшему облегчению, мы уже достигли парковки клиники.

– Спасибо, что подвезли. До свидания! – я дёрнула рычажок на двери, желая поскорее избавиться от этого типа.

– Не стоит торопиться прощаться, Злата. Я пойду с тобой. – голосом, не терпящим отказа поставил меня перед известностью Озан.

– Не думаю, что это хорошая идея. – я уже выбралась из машины, но острая боль внизу живота чуть не согнула тело вдвое, нехило подкосив ноги. И опять меня подхватили эти грубые руки.

– Тебя не примут.

Да неужели? Если только ты не посодействуешь этому! – молча выплюнула я.

– Всё в порядке. Я договорилась с акушеркой и…

– У незамужних иностраннок не принимают роды, Злата.

– Но… Я же…

– Ты им говорила, что не замужем?

– Не-ет… – вот теперь внутри меня началась самая настоящая паника.

– Так и думал. Местный менталитет. И они не спросили, разумеется. Для арабов это как закон – беременна, значит замужем. – Озан, подхватил меня под локоть и повёл в сторону главного корпуса. – Не переживай, я помогу.

– Что значит "поможете"? Не нужна мне помощь! Сама справлюсь! – почти задышала я свирепым огнём.

– Идём, говорю. Не на улице же рожать будешь! Да не бойся, Злата! – немного смягчился он. – Не собираюсь я брать тебя замуж. Просто скажу, что я-твой муж. Не переживай, сейчас договоримся.

Внутри всё переворачивалось, бунтовало и брыкалось от такого словосочетания. Но, остатки здравого смысла уговорили бушевавшую душу и сердце.

Это же просто слова. Слова, Злата.

– Хорошо. Но только говорить будите Вы. Я такого не произнёсу. – гордо вздёрнула я нос. Как будто не Озан, а я делала ему одолжение.

– Идём уже! Непокорная женщина! – усмехнулся он и подтолкнул меня в раздвинувшиеся двери.

Непокорная? Мерзкий мужлан!

Стиснув зубы и кулаки не то от вновь накатившей боли, не то от накативших обстоятельств, я вытерпела эту минуту, пока не закончились обе причины моего отупляющего дискомфорта.

* * *

К счастью, этот Озан хотя бы на роды не потащился. Тут же попрощался и, не дождавшись «Спасибо», избавил стены больницы от своего мрачного присутствия. Ну и правильно сделала, что не поблагодарила! Я, между прочим, тоже не дождалась от него «Извини».

– Злата! Милая, идём! – подскочила ко мне взволнованная Линдсей. И, как ни странно, её появление, словно, спровоцировало во мне запуск первой стадии родового процесса по-полной.

* * *

Девять часов невероятной боли и я справилась. Тело отключило почти все мысли, сосредоточившись только на главном – рождении нашей малышки. Даже Виталик в них почти не проскальзывал. Настолько было… трудно и тяжело. Едва удалось избежать кесарева и, как следствие, двойных расходов.

Всё… Теперь всё! Сейчас можно было расслабиться и только улыбаться, вдыхая запах такой маленькой, слегка пушистой головки нашей Милы.

Раньше мне не доводилось особо тесно общаться с новорождёнными малышами. Поэтому, все эти девять месяцев я переживала, что сделаю что-то не так. Не представляла даже, как держать такую кроху. Но материнские инстинкты сделали своё дело и я, счастливая и уставшая, как никогда, провалилась в безмятежный и сладкий сон рядом со своей малюткой.

Глава 66

Я немало удивилась, почему после таких адовых мук мой организм всего через пару часов перенастроился в светлое и радостное во всех отношениях состояние. Прямо сейчас встала бы и поехала домой со своей малюткой на руках. К нашему папе. И почему тут нужно провести целых три дня? Ерунда какая-то.

Но долго пребывать в радужных мечтах мне не позволили.

– Злата ханым, Вам цветы, – прилетела заботливая акушерка с огромной охапкой роз всех оттенков розового.

Ханым? Не слишком ли далеко ты зашёл, Озан бей? – внутренне скривилась я.

– Не нужно, Ясмин. Заберите их в ординаторскую, пожалуйста, – пытаясь скрыть раздражение, остановила я её и выдернула карточку из букета. – Слишком сильный запах для малышки.

– Конечно, конечно, вы правы. – и она поспешно скрылась.

А я зачем-то развернула этот плотный клочок бумаги. Знала же от кого столько вызывающе шикарный букет.

Поздравляю с прибавлением! Здоровья малышу и его прекрасной и милой мамочке!

Озан.

"Прекрасной"! "Милой"? Пфф!

Но не успела я толком возмутиться, как акушерка снова появилась на пороге, неловко теребя рукав халата и нерешительно потаптывая светло-серый кафель.

– Злата ханым, к Вам посетительница…

– Посетительница? Может, быть у девушки проблемы с английским? Ко мне мог прийти только один человек – мой отец. Но вряд ли он успел бы так быстро прилететь из Штатов. Не-ет… – Может быть, вы хотели сказать "посетитель", Ясмин?

– Нет, ханым, женщина говорит, чо она Ваша мать.

Внутри меня всё заклокотало. Зажгло, словно ошпаренное расплавленным железом.

– Пусть уходит. – сцепив зубы распорядилась я. – И попросите охрану, чтобы больше не впускали эту женщину внутрь здания.

– Хорошо, ханым.

Интересно, сколько Озан им доплатил? Слушаются бесприкословно. Даже не пытаются спорить.

Мой гнев, приправленный гостями ненависти и боли, кипел через край. Но убавлять огонь я не собиралась. Теперь, когда я сама стала мамой, моя враждебность по отношению к Алле умножилась на два. А когда я смотрела на мою крохотную дочку, сладко посапывающую во сне – она увеличивалась в сотни раз, в тысячи раз.

Пока я не представляла, что смогу хоть когда-нибудь даже заговорить с этой женщиной. Или просто находиться в одной комнате. А, уж тем более, простить.

* * *

– Папочка! Мы вернулись! Ты дома? – как обычно, жизнерадостно крикнула я с порога.

– Дома, – отозвался отец.

Жаль, что не папа Милы, а мой.

– Дочка, ну почему ты не предупредила, что вас выписывают? Я бы приехал…

– Не волнуйся, папуль! Мы и сами прекрасно добрались. И потом, нас выписали бы только завтра. Мы просто сбежали.

– Сбежали? – слегка нахмурился отец, но не сдержался и ослепительно просил, – Ох, теперь у меня две хулиганки! И кто из вас большая, узнать бы заранее!

– Узнаешь, дедуля, скоро узнаешь!

– Ну дай я её поддержу, – потянулся отец к маленькому белому свёрточку в моих руках.

– Подожди, дедуль, сначала мы пойдём к папочке… Да, дочка?

Отец проводил меня до спальни и выпустил внутрь, предпочитая остаться снаружи и не мешать.

Я потихоньку подкралась к Виталику, чмокнула любимого в висок и, подоткнув наш сладкий кулёчек под бок, прилегла с другой стороны.

– Виталенька… Папа… Ты слышишь меня, любимый? Ты стал папой… – я гладила пальчиками его, когда-то такие сильные руки и продолжала говорить, говорить… Все эти месяцы я надеялась, что он меня слышит или, по крайней мере, чувствует. И теперь, после двухдневного перерыва, я хотела наверстать упущенное, – Медвежонок, ты только посмотри, какая у нас красивая крошка. Наша Мила. Тебе нравится имя нашей девочки, любимый? Мила Витальевна. Красиво, правда? Ну что же ты молчишь, мой хороший? Мы очень по тебе соскучились! Просыпайся скорее…

Слёзы лились и лились, топя меня в этом бесконечном океане горя и отчаяния. И, наверное, выплакав всё до последней слезинки, я провалилась в глубокий сон без сновидений.

Очнулась я только на закате. И, чувствуя вину перед ждущим знакомства с внучкой дедом, отправилась на его поиски.

Не найдя отца в доме, я, кое-как, не знаю, правильно или нет, разместила Милу в слинге и побрела на пляж.

Папа, прямо в дорогих льняных брюках сидел на ванильно-белом песке и ковырял почву коротким и острым куском коры. Ссутулившийся. Словно, всё это время, как Атлант, держал на своих плечах непомерный груз, а теперь сбросил и расслабился. Нет, всё же не сбросил. Он, будто, прогнулся под его гнетущим весом.

– Пап?

– Иди сюда, милая. – тихо отозвался он. И этот сдавленный голос мне совсем не понравился. Сердце защемило нехорошим предчувствием и ощущением приближающейся катастрофы. Хотя, куда ещё хуже?

– Пап, что случилось? – меня начало потрясывать.

– Дай мне, Милу, родная.

– Па-ап? Ты можешь мне сказать, что происходит? – сердце пустилось гепардом, преследующим добычу. Хотя, добычей ощущала сейчас себя я. Нагоняемой горем и… Смертью…

– Присядь, – отец ловко подхватил малышку в свои объятия и, наконец, заговорил, – Виталик… Он умирает, дочка.

– Что за чушь, пап? Врачи говорят, что он стабилен, ты же знаешь! – запротестовала я.

– Был стабилен, милая. Теперь нет…

– Ну! Говори! Что ещё им не так? Они уже замучили его анализами и постоянным диагностированием! – вскочила я и нервно замельтешила влево-вправо, поднимая ногами тучки песка.

– У него опухоль мозга. Скорее всего, доброкачественная, но… Она мешает нормальному притоку крови и пагубно влияет на его и так измученный мозг.

– И почему я узнаю об этом последняя, а? – мой собственный мозг, видимо, включил какую-то волшебную защитную функцию, мешающую сознанию воспринимать эту ужасную информацию. Просто, решил повозмущаться, чтобы окончательно не свихнуться от горя.

– Ему осталось не больше месяца, Злата. – голос отца задрожал и я, впервые в жизни, увидела в его глазах слёзы.

– Пап… Ну… дол-жен же… быть вых-од! Какой-то шанс… На спасение! – я рухнула на песок и уже захлёбывалась в рыданиях. Смахивала слёзы ледяными, несмотря на жару, ладонями. Совсем не чувствуя песка, попадающего с рук на губы и в глаза.

– Есть. Но он не больше трёх-пяти процентов, как говорят врачи. – сквозь стиснутые челюсти, горько отозвался отец.

– Что для этого нужно? – я готова была отдать всё, что угодно. Хоть душу. И не только за пять процентов, но даже за один! Даже за тысячную долю процента, чёрт возьми! Лишь бы только его спасти!

– Операция по трепанации черепа.

– О, Боже! – я протяжно выдохнула, стараясь проморгать слёзы. Толку-то от них сейчас? – И-и-и? Ну, говори, пап!

– Такую сложную операцию могут провести только в Израиле, дочка. Но, даже, если всё пройдёт нормально, шансы на благоприятный исход не больше пяти…

– Я это слышала, папа! – рявкнула я, не желая снова окунуться в ужас этих прогнозов. – Так в чём проблема?

– В деньгах, Злат. На транспортировку и операцию нужно порядка шестиста тысяч. У меня теперь таких средств нет, ты знаешь. Прости меня, дочка. Но даже, если бы они были… Врачи говорят, что он, скорее всего, не перенесёт операцию…

Я застыла от такой перспективы.

– Врачи! Срать я хотела на этих врачей! – крикнула я во весь голос.

– Злата! – возмутился он в ответ.

– А что уж стесняться, пап? Помнишь, как они давали ему три дня? А результат? – выплеснув злость, я тихо и решительно завершила, – Я пошла звонить его отцу.

– Я звонил, дочка. Там всё глухо, как в танке. Он не видит смысла мучить сына. Не верит в успех.

– Что? Да он просто охренел! Вот так отказаться… Боже! – я начала кусать костяшку большого пальца, прикидывая разные варианты. – Я сама к нему поеду. Возьму Милку и полетим к этому упрямому деду, да, дочка?

– Злат, я тебе говорю, что бесполезно. Я сам только от него. Без толку. – отец резко воткнул кору в землю и поднялся. – Давай пройдёмся.

Приобняв меня за плечи, он направился вдоль кромки воды.

– Можно было бы сделать тест ДНК и добиться признания Милы дочерью Виталика. Тогда право управлять его счетами перешло бы к тебе, как её опекуну. Но, не успеем, дочка. Эта волокита займёт около месяца, в лучшем случае. Быстрее не получится. Я все пороги оббил. Всё против нас, милая. Вчера я выставил дом на продажу. Если нам повезёт и быстро найдётся покупатель… Да ещё внесёт большой залог…

– Не нужно, пап. – твёрдо прервала я его. – Давай запустим процесс с ДНК-экспертизой. А пока, я знаю, где перехватить деньги…

– Дочка, что-то мне не нравится твой тон. – напрягся отец.

– Всё в порядке, пап. Звони, пусть приезжают и берут анализы. И мне тоже нужно сделать один звонок.

Глава 67

Солнце палит невыносимо, жаря как в аду. Пробирается сквозь одежду, почти сжигая её и издевается над моей чувствительный и нежной кожей. Я вся горю от этого пекла. Или, всё-таки, от жадного, плотоядного взгляда мужчины, ждущего меня в конце улицы?

– Злата! Златка! Стой! – выкрикивает голос любимого у меня за спиной.

– Виталик?! – резко сажусь в постели, не сразу осознав, где реальность, а где – сон.

– Виталик? Любимый! Ты слышишь меня? – трясу его за плечо, почти уверенная в том, что это был не сон, в том, что я на самом деле слышала его, такой родной, такой долгожданный голос. Но в ответ, в который раз, лишь размеренный и монотонный шум аппарата ИВЛ.

– Ну когда ты вернёшься ко мне? Я так устала, медвежонок… – судорожно всхипываю, прижимаясь губами к угловатому плечу любимого. Реву до тех пор, пока нос совсем не перестаёт дышать. Пока голова не начинает пульсировать от боли… Пока медленно, но верно я снова не поваливаюсь в рваный и беспокойный сон.

* * *

– Мисс Лемишева, проходите в ресторан. Сейчас Озан бей к Вам подойдёт. – кивает мне новенькая администратор в сторону ресторана отеля. Видимо, моя замена.

Захожу в общий зал шикарного, слегка вычурного заведения и сразу же, на входе, меня перехватывает миловидная официантка-турчанка и провожает в VIP-комнату.

Нервничаю. И, чтобы хоть как-то успокоиться, присаживаюсь на небольшой диванчик.

Ну что ж, полчаса и дело сделано. Думаю, что Озан не откажет. Для него эти деньги – мелочь. Тем более, что я попрошу их на время, в долг.

Или мне просто хочется, чтобы так оно и было? По сути, я его совсем не знаю, а тут лезу со своими проблемами и мольбами. Причём, второй раз. Что-то в глучине глаз этого мужчины отталкивает меня, вызывая оцепенение, даже страх. Животный. Дикий. Где-то там внутри, на уровне подсознания. И не потому ли я взяла с собой Милу? Чтобы быть уверенной, что Озан не сделает мне ничего плохого. Не нагрубит и не обидит при ребёнке.

Будто, чувствуя моё волнение, дочка начинает ковыряться и кряхтеть в переноске от автокресла. В итоге, заливается протяжным криком, раскатывающимся по всей комнате.

– Ну что ты, моя хорошая? Что у нас случилось? – тут же мягкое, светло-розовое облачко, сучащее ручками и ножками оказывается на моих руках. Но ни тихие уговоры ни прикачивания не помогают. Отщёлкиваю лямку бюстгальтера и даю малышке грудь. И надо же! Как раз в этот момент входит Озан!

Чёрт тебя дери!

– Добрый день, мисс Лемишева! – как официально! А взгляд совсем "по-родственному" так и тискает мою налитую молоком плоть.

Козлина!

– Добрый, – сиплю я и сажусь вполоборота к нему.

Озан похотливо усмехается, но глаз не отводит.

– У меня мало времени, поэтому, давайте перейдём сразу к делу. – начинает он выводить деловые речи.

Да уж, неловкая ситуация. Не так я предполагала вести переговоры.

– Эм… В общем я картину Вам обрисовала ещё по телефону, Озан бей. Ситуация катастрофическая, сами понимаете. У нас не больше месяца. Но, учитывая, время на переезд и обследование – даже меньше. Процесс по установлению родства Милы и Виталика уже запущен. Через месяц, максимум полтора я вам всё отдам. – побыстрее выпаливаю я и смотрю на него с надеждой. С последней надеждой. Ну же, не подведи, Озан!

Он с полминуты задумчиво мнёт подбородок и, наконец, выдаёт: – Я согласен.

В следующую секунду моя задремавшая пиявочка отлепляется от груди, выставив на обозрение мужчины раскрасневшийся сосок. Быстро перемещаю дочку в переноску и прикрываю грудь кофтой.

– Но при одном условии, – поднимаю глаза на Озана. Его взгляд пылает. Ещё более животный, чем прежде. Он медленно приближается и обхватывает мой подбородок, вынуждая встать. – Ты станешь моей!

Интимный, шипящий шёпот отдаётся эхом в ушах. Возмущение переполняет меня через край, руша все границы и рамки дозволенного. Рука сначала сжимается в кулак, потом вытягивается в струну и резким движением осядает на его щёку.

– У меня есть муж! Как вы смеете так…

– Нет у тебя мужа! – он до боли стискивает ударившую его кисть и продолжает, – И неизвестно будет ли! Что, однако, не помешало тебе забеременеть вне брака! – рявкает он. – Ах да, европейские нравы! Свободные отношения! Тем более. Тогда для тебя это не будет так уж сложно. – усмехается он.

– Перестаньте меня оскорблять! Я забеременела от любимого мужчины! А спать не по любви я не буду! Ни с Вами ни с кем бы то ни было! Это возмутительно!

– Ну что ж, решать тебе! – он резко разворачивает меня и вжимает спиной в стену.

Боже! Нет!

– Я не прошу любви или обожания, Злата! Мне нужно только твоё тело. Так же, как и тебе мои деньги: на месяц-полтора. Попользоваться. И, кстати, меня заводит, когда сопротивляются. Царапаются, кусаются. Учти это на будущее. – наконец, он отпускает меня и устраивается в кресле напротив.

Не знаю, почему я до сих пор слушаю этот бред. Почему не бегу. Я просто примёрзла к месту от глубокого шока.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Давно ты не спала с мужчиной? Полагаю, около года… – продолжает он будничным тоном. – Знаешь, после родов женщины… Такие узкие, почему-то. Некоторым даже больнее, чем в первый раз. Я хочу увидеть эту боль на твоём лице, Злата.

Всё! Пора сваливать от извращёнца!

Трясущимися пальцами подхватываю переноску с мирно спящей в ней Милой и, швырнув ему напоследок полное злости "Извращенец!", выскакиваю в общий зал ресторана.

– Не торопись отказываться, дорогуша! Даю тебе ровно неделю! Ещё сама прибежишь! – в предвкушении усмехается он мне в спину.

И только сейчас до меня доходит весь ужас сложившейся ситуации и моего положения. Отчётливо вырисовываются все грани мерзости, которую этот человек только что выплеснул мне в лицо.

Глаза выдирает от ядовитых, огненных слёз обиды и безысходности, а к горлу начинает подкатывать тошнота.

Я мчусь мимо администраторской стойки, оставив в немом недоумении бывших коллег.

Наконец, оказываюсь на улице, и бегу к парковке, вдыхая разгорячённый, душный воздух, в наивной надежде, что он остудит мой гнев. И со всего размаху натыкаюсь на прохожего мужчину прямо перед собой.

– Злата? – ловит он меня под руки, спасая от падения.

– Тодд???