Текст книги "Когда зацветает пустыня (СИ)"
Автор книги: Лия Хиро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
Глава 68
Мои рыдания моментально прекратились. Заткнулись и разлетелись, как назойливые и прилипчивые москиты. Видимо, удивление от внезапного появления Тодда оказалось сильнее злости на Озана.
– Э-э-э…
– Я тоже рад тебя видеть! – слегка улыбнулся парень. – Отдохнуть приехала?
Но я только молча рассматривала его. Вроде бы, такого знакомого, но уже совсем другого. Тодд кардинально изменился за этот год. Высокий и статный молодой мужчина полностью затмил того юношу, с несходящей с губ задорной улыбкой и вечно растрёпанной, густой чёлкой. Вот только привычка почёсывать правую щёку, когда нервничает, всё-таки осталась.
– Нет, не отдохнуть, – промямлила я себе под нос, – Кстати, познакомься, это Мила.
– Мила? – Тодд расцвёл при виде моей малышки. Наклонился к посапывающему розовому тельцу, больше похожему на закрученный кренделёк и вопросительно взглянул на меня.
– Да. Ты всё правильно понял. Моя дочь. Моя и Виталика. – смущённо улыбнулась я. – Прости, что тогда всё так вышло…
– Ну уж нет! Никаких "прости" и быть не может! Ты только посмотри, какое чудо, Злата! – прервал меня Тодд. И в следующую секунду потянул в направлении небольшого кафе через дорогу. – Пойдём. Я хочу знать, что ещё у тебя нового за этот год!
* * *
Благодаря уютной и такой, по-домашнему тёплой, без восточного налёта обстановке, я, наконец, успокоилась. Расслабилась, ощутив дружескую поддержку Тодда. Словно, вернулась на год назад. Словно, не было этого кошмара последних месяцев.
Расслабилась и доверилась. Рассказала парню о произошедшем с Виталиком восемь месяцев назад и о том, что творится у нас сейчас. Про сволочь по имени Озан, зная вспыльчивость друга, упоминать не стала. Не раз приходилось слышать от однокурсников о тяге Тодда решать вопросы кулаками. Даже в студенческой газете как-то писали… А, учитывая то, что отель Озана находился совсем неподалёку, – однозначно, не стоит. И я ограничилась лишь абстрактной фразой: – Я обращалась к местным благотворителям (да, лучше, в общем), но мне отказали.
– Злат, я просто… В шоке! Как бы банально ни звучало… – Тодд уставился куда-то мне через плечо, словно вдаль, хотя прямо в этом месте за моей спиной располагалась ничем не примечательная каменная кладка. – Как бы я хотел вам помочь, но у меня нет таких средств. Просто, не знаю чем…
Друг обречённо развёл руками, но через несколько секунд спохватился и сорвался с места.
– Знаю! Идём! – он заботливо взял переноску с Милой и потащил меня к выходу.
– Эй! Молодые люди, вы не оплатили счёт! – настиг нас в самых дверях недовольный комментарий официанта.
– Да, конечно. Конечно. – и мне пришлось ещё с минуту томиться в нетерпении узнать, что же он придумал.
– Злат, тебе есть с кем оставить Милу? – энергично протараторил Тодд. С того момента, когда его озарила эта загадочная идея, все движения и слова друга больше напоминали действия опаздывающего на самолёт или поезд. Будто, у нас времени было в обрез.
– Да, я могу завести её домой, к отцу. Но, может расскажешь, что ты задумал?
– Хочу показать тебе свою галерею. – он открыл заднюю дверцу машины, помогая мне забраться в прохладу представительского автомобиля.
– Галерею? Прости, Тодд, но при других обстоятельствах я бы обязательно посмотрела…
– Ай, Злат! Ты не так поняла. Я не собираюсь хвалиться! Я хочу тебе помочь вырученными с продажи фотографий средствами. У нас с Хизер через два дня открывается выставка.
– Подожди, "У вас с Хизер"? – моя улыбка растянулась до ушей.
– Да. Мы с ней вместе. И, кстати, через пять месяцев тоже ждём малыша. Ты не знала?
– Нет… Это же здорово, Тодд! – я до такой степени ушла в себя и своё горе, что перестала поддерживать связь с друзьями. – Ну надо же!
– Да-а… Здорово… – как-то не совсем уверенно отозвался он. – Хизер разглядела во мне супер красавца. Чуть ли не Дэвида Ганди*, представляешь? Так что, теперь я – лицо новой продуктовой сети у нас в Штатах, а по совместительству – жертва её экспериментов с боди артом и цветовыми фильтрами. Но, знаешь, людям заходит. Даже покупают.
– Лицо продуктовой сети? Серьёзно? – не помню, когда в последний раз я так веселилась.
– Ну да, надо же с чего-то начинать! "А ты не забыл купить хлеб?" – с заученной строгостью отчеканил он.
– Хлеб? Серьёзно? – меня скрутил ещё больший приступ смеха. – Послушай, ты думаешь, что боди арт пойдёт в Дубае? Здесь же сплошные табу!
– Уже пошёл, Злата. Тут много европейцев. Да и местные, бывает," грешат" покупками наших фото. – он резко стал серьёзным и выдал, – Люблю, когда ты такая весёлая!
– А Хизер ты любишь? – неловко заёрзала я по липнущему к ногам сиденью. Грубовато прозвучало.
– Конечно, я её люблю. Но, знаешь, то, что у меня к тебе не идёт ни в какое…
– Не продолжай, Тодд. Давай остановимся после первой фразы. – мне, вдруг, стало не по себе. – Не нужно подробностей.
– Как скажешь, мышка. То есть, "Злата". Прости, голову, наверное, напекло. – он моментально переключился на то же приподнятое настроение, что царилось в салоне пару минут назад. – Так куда дальше сворачивать? Я же не ясновидящий! – весело добавил он.
* Девид Ганди – сейчас один из самых заметных моделей в фэшн-индустрии.
Глава 69
– Папуль, я тебя очень прошу, ничего не перепутай, о'кей? Комбинезончики и боди в детской, на пеленальном столике. Подгузники там же, в кармашке справа. И, если будет беспокоиться – пустышка в…
– …Стерилизаторе на кухне. – прервал меня отец. – Да, да, я всё запомнил, дочка. Не переживай. Справлюсь. Поезжайте, не теряйте зря времени.
И, тут же, словно группа поддержки папы, раздался голос из гостиной:
– Злата! Иди скорей сюда!
– Что там, Тодд? – засуетилась я и побежала к нему.
– Откуда это фото? – друг, задумчиво покручивая в руке телефон, стоял перед большим фото Виталика на стене. Одним из тех, что я щёлкала тысячами в те несколько месяцев счастья в Майами.
– Это моя работа. – и, хотя я ежедневно наблюдала один из моих любимых снимков, ярким пятном игравшим на фоне нюдовых тонов комнаты, это не помешало мне в который раз залюбоваться силуэтом любимого в лучах заходящего солнца Флориды.
– У тебя есть оригиналы в электронном варианте?
– Есть… И ещё тысячи подобных портретов… – кажется, до меня начала доходить причина его неуёмного энтузиазма.
– Какой у них размер, Злат? – Тодд нетерпеливо отправил телефон на узкий стол у стены и упёрся в него руками, продолжая разглядывать портрет.
– Ну… Я точно не помню…
– Ладно, хватай всё, что есть и поехали в типографию! Половина выставочных залов – Виталия, Злат.
– Тодд, я не думаю…
– Подожди, давай ты просто сделаешь, как я говорю, а потом будешь думать. Или не думать. Это уж как хочешь. И, кстати, тебе не приходила в голову мысль, что Виталий, фактически – голливудский актёр. – взгляд Тодда был призван привести меня в более живое и сообразительное состояние, чем сейчас. Растормошить, активизирвать, как если бы он схватил меня за плечи и хорошенько встряхнул.
– Ну и что?
– Ну не тормози, Злат! Наверняка, у него куча друзей среди актёров, режиссёров, сценаристов. А все они не бедные люди. Теперь понимаешь?
– Кажется, да…
– Ай, Злат! Мистер Лемишев, – обратился он к отцу, понимаю, что мой мозг сейчас работал на той же частоте, что и у бестолковой домашней курицы. – Вы знаете, на какую киностудию работал Виталий?
– Конечно. У меня есть номер его агента. Чёрт! Тодд, и как я сам не догадался?
* * *
Эти двое неплохо спелись. И ещё пару часов мы провели в переговорах с, наверное, доброй частью работников Голливуда и за дизайном объявлений для акции по сбору средств на операцию Виталику.
Я сгребла все USB-накопители в одну небольшую, разноцветную кучку и подрагивающими от волнения пальцами, начала пролистать фото за фото: Виталик рядом с домиком спасателей на пляже в Майами; в нашем патио с задранныии на стол ногами и наушниками. Я даже помню, какой альбом своего любимого Linkin Park он тогда слушал. В личном тренажёрном зале в мокрой насквозь майке рядом с боксёрской грушей.
Даже не заметила, как огромные кристаллы слёз начали капать на белоснежный листок А4, на котором я аккуратно фиксировала номера отобранных фотографий.
Не знаю, на сколько меня хватило. На тридцать? Или, может, пятьдесят штук? Я не смотрела эти фото с тех пор, как сделала… А теперь… Теперь хочу, но не могу.
– Злат, уже поздно. Иди спать, а я продолжу. – Тодд практически вытолкал меня со стула и, занимая моё место, заботливо и тихо спрсил, – Ты же мне доверяешь?
– Конечно. – я поднесла руку ко лбу, только теперь осознав, что виски пульсируют от пресыщенности событиями и переживаниями этого дня.
– В типографию поедем с утра, хорошо? И, Злат… Половина выставочных залов – Виталика.
– Тодд, мне… Так неловко от того, что я… Мы… стесним вашу экспозицию. Может, не будем, а?
– Это даже не обговаривается, Злат. Я уже позвонил Хизер и она полностью поддержала меня в этом решении. – Тодд, кажется, хотел ещё что-то сказать, но не решился. Оставалось только догадываться по его ставшему мягким и нежным взгляду.
– Спокойной ночи, Тодд, – поспешила я попрощаться и, спустя минуту, рухнула тяжёлым мешком с камнями рядом с Виталиком и моментально забылась, как ни странно, спокойным и ровным сном. Не прошло и часа, как я проснулась от короткого писка мобильника.
Больше десятка сообщений из банка горели непрочитанными блоками. И последнее из них гласило, что от коллег Виталика поступило уже больше четверти необходимой суммы.
Глава 70
Наша выставка возымела колоссальный успех и вызвала широкий общественный резонанс. Сперва в Дубае, а потом и в других Эмиратах.
К моменту её открытия из Нью-Йорка прилетела моя дорогая Хизер. Слегка округлившаяся. Плохо переносящая здешнюю жару, а ещё специи и морепродукты в любом виде, подруга, несмотря на причуды беременности, активно внедрилась в нашу суетливую возню по сбору средств на операцию. И не в последнюю очередь благодаря ей, уже через пять дней набралась необходимая сумма. А к окончанию выставки, когда мы были уже в Израиле и Виталика активно готовили к операции, наша трагическая история распространилась, наверное, в каждый уголок мира. К этому времени мой банковский счёт пополнился на сумму втрое больше необходимой.
И, хотя я неоднократно оповещала подписчиков на Facebook о том, что сбор средств завершён, люди продолжали перечислять деньги. Даже шейх нашего Эмирата пожертвовал приличную сумму.
Описать, насколько я была всем благодарна просто невозможно. Но ещё сложнее передать то, насколько я была напугана перед операцией.
Шепча Виталику на ухо приободряющие напутствия и слова любви, на самом деле я молчаливо с ним прощалась. Да, в самый последний момент я практически сломалась, почти перестала верить. Ведь пять процентов это такая ничтожная крупица. Почти песчинка на огромном пляже…
И как бы мне хотелось самой получить общий наркоз на эти семь с половиной часов. Чтобы просто отключиться, перестать реветь, гадать и жалеть не знаю кого больше: Виталика или себя.
Но, в который раз вопреки прогнозам врачей, мой любимый выжил. Видимо, благодаря его прежним невероятной выносливости и стальному здоровью.
И если он выдержал и не сломался, то я, тем более, не имела права даже и думать о плохом.
Втайне я, конечно, надеялась, что операция как-то поспособствует его выходу из комы. Послужит своеобразным толчком организму, встряхнёт, разбудит… Но! Он снова провалился в своё обычное вегетативное состояние.
Отец вернулся в Америку, а Хизер и Тодд, наоборот, решили пока обосноваться в Дубае и ещё плотнее, чем прежде, занялись фотографией. И уже через пару месяцев к ним присоединилась и я.
Думаю, что только благодаря любимому делу и моему новому агентству, специализирующемуся на рекламной фотографии, я и продержалась следующие два года. Это время оказалось самым трудным. А причиной тому был отец Виталика, направивший заявление на поведение врачебного консилиума для решения вопроса об эфтанайзии. Как выяснилось, он уже давно определил для сына срок в три года. Утверждал, что всё это мучительно для Виталика и, в конечном счёте, бесполезно. Говорил, что не может смотреть на него в таком состоянии.
А, по сути, он и не смотрел. Приезжал только раз за всё это время.
Зато я теперь себе места не находила, ища пятый угол и ревя напропалую.
И не знаю, чем бы всё закончилось, если бы не мой отец, вполне уверенно утверждавший, что врачи вряд ли подпишут заявление Леонида Александровича. Это большая редкость. Никто не захочет играть роль палача.
Прошло два года
– Тодд, ну правда… Поезжайте в зоопарк без нас. У Виталика что-то пульс сегодня прыгает. Не хочу оставлять его одного. Да и Маляк попросила отпустить её вечером на пару часов.
– Как хочешь, Злат. Но Милу я заберу. – Тодд присел рядом с моей девочкой и игриво потрепал по пухлой щёчке, – Ты же хочешь в зоопарк, малёк? Со мной, Хизер и Тайлером.
– Тодд, не нужно. Вы и за своим-то хулиганом не всегда успеваете…
– Так, не понял! Это насчёт того случая с песком в сумке у французской туристки? – шутливо насупился Тодд, но тут же загремел раскатывающимся смехом. Да, ту историю сложно вспоминать без смеха.
– Мамочка, я хочу в за-палк! – засеменила ко мне возбуждённая Мила.
– Ох! Ну хорошо, обезьянка! – не могла я устоять, когда дочка делала текие глазки. – Только обещай слушаться дядю Тодда и тётю Хизер не на сто, а на триста процентов. Договорились?
– Да! – коротко выкрикнула она, чмокнула мня в щёку и помчалась к Тодду.
Думаю, когда Мила оказалась возле него, уже напрочь забыла мою последнюю фразу.
– Не уходите, Тодд! Я сейчас… Только возьму её сандалии и поросюшку Нонну, – бросила я через плечо и направилась в гостиную.
– Папа! Папа! – весело защебетала эта маленькая птичка.
Сколько раз я объясняла ей, что папа у неё один и это – Виталик. Но Мила, хотя и понимала это, всё равно почему-то путалась называя папой то Тодда, то моего отца.
– Мила, ну сколько раз тебе…
– Зла-ат! Злат! Беги скорей сюда! – резко крикнул Тодд.
И мне показалось, что Земля под ногами завертелась в десять раз быстрей.
Глава 71
ВИТАЛИЙ
Я спал. Очень долго. Но проснуться почему-то не получалось. Да и не хотелось с того момента, когда тупая боль отступила.
Временами не понимал где нахожусь и начинал думать, что уже мёртв. А если так, по почему я до сих пор ещё мыслю?
Но, всё-таки, большую часть времени я считал, что погрузился в другую реальность, сон.
И этот сон был каким-то чудом, мечтой, сопровождаемой прекрасным женским голосом. Ощущения, как в раннем детстве, наверное. Когда мама рассказывает тебе сказку: слов не понимаешь, но от этого родного звука так хорошо и спокойно. Постепенно голос становился ближе, а потом к нему присоединился ещё один – детский. Только блогодаря им я держался и не провалился во тьму, которая иногда подступала совсем близко, затягивая меня, как в воронку.
А затем что-то вытолкнуло меня на поверхность со дна моря. И я вспомнил, что тонул. А может, я и сейчас под водой? Но тогда почему до сих пор жив? Нет, жив. И сегодня осознание этого подкралось ближе всего. Как и их голоса. А вместе с ними какой-то шум, противный писк…
Открыв глаза, я уставился на яркую, белую точку. Сначала она была совсем крохотный, но постепенно превратилась в прямоугольник и начала расти. Вот она размером со спичечный коробок, а теперь это альбомный лист. Через минуту точка трансформировалась в потолок. Подрагивающий, нечёткий, со сдвоенными контурами. Но потолок!
А вслед за этим меня оглушил всё тот же детский голосок: – Папа! Папа!
Звонкий лепет, сопровождавший мой сон. В этом я был уверен. Не перепутал бы его ни с каким другим. А вслед за ним слух резанул другой – мужской. Громкий. Зовущий Злату. Мою Злату! Мою любимую, по которой я так соскучился!
Я в нетерпении скинул с себя простыню и вскочил с кровати. Но это произошло лишь в мыслях. На самом деле не получалось пошевелить и пальцем. Всё тело ныло иступляющей болью.
И вот надо мной нависла чья-то фигура. Не Злата. Тодд. Как ни странно, даже в таком состоянии я сразу его узнал. И Тодд был не один, а с маленькой девчушкой на руках.
Озноб прошиб всё тело. Доставший назойливый писк замельтешил чаще. Теперь я догадался, что это кардиомонитор. А ещё догадался, что пока я "спал", Златка выполнила своё обещание и вышла замуж за Тодда. Мне назло. Или по любви? Неужели бесконечная любовь моей девочки сдулась за это время? А сколько прошло того времени? А может, я не проснулся, а всё ещё сплю? Или того хуже?
Одни вопросы…
– Виталик! Любимый! – вначале это был голос. А потом и сама она. Перепуганная, удивлённая, плачущая. Ещё никогда я не видел Златино лицо таким… И ещё никогда не чувствовал такой необходимости просто её видеть.
Но, стоящий рядом Тодд и их малышка бороздили душу, как граблями.
– Милый, ты меня слышишь? Виталик! Моргни, если слышишь. – выдавливала Злата сквозь всхлипы.
Я выполнил просьбу. Ответил. И только сейчас понял, что не могу говорить из-за торчащей во рту трубки.
– Тодд, побудь с ним, я позвоню врачу. – Злата изчезла, а я снова погрузился в безмятежный и глубокий сон.
* * *
– Мисс Лемишева, не стоит переживать. Это нормально. Сейчас мистер Огановский будет много спать. Восстановление займёт месяцы, а, может, и годы. Это вообще чудо, что он пришёл в себя после трёх лет в коме, вы же понимаете.
Мисс Лемишева? А почему не фамилия Тодда? Трёх лет? В коме?
Сердце снова понеслось со скоростью истребителя. Хорошо, что хотя бы пронзительного писка больше не было. Но трубка… Как же она меня раздражала!
– Мистер Огановский, – молодой врач склонился надо мной и начал медленно и чётко "разжёвывать" каждое слово. – Меня зовут доктор Донаван. Сейчас Вы находитесь в реабилитационном центре Дубая. Ваше самочувствие обусловлено длительным пребывание в коме. Вы меня понимаете?
Я снова моргнул.
– Отлично. Вы слишком долго пробыли под водой и перенесли клиническую смерть. Этим и объясняется ваше состояние. Но… – врач просиял и резко перешёл на неформальное общение, – Чёрт! Мы все до одури рады, что вы пришли в себя! Как и ваши близкие. Но нам предстоят долгие недели реабилитации и восстановления. Слабость, головокружение, сонливость сейчас норма. Провалы в памяти, ощущение спутанности сознания, даже галлюцинации – тоже. Но мы рядом и всегда готовы помочь. Как и ваша жена.
Жена? Что за жена? Или я на ком-то женился и теперь у меня провал в памяти? Неужели тоже назло Златке? Отомстил за Тодда?
И тут же она, будто почувствовав моё волнение, подошла ближе и что-то тихо сказала доктору.
– Конечно, извините. Мисс Лемишева. – слегка смутился доктор. – За те двадцать часов, что вы снова проспали, мы провели диагностику. И я рад сообщить, что в Вашем случае хорошие прогнозы на полное восстановление. Вы готовы работать? – мне кажется или он это уже спрашивал?
Но для пущей уверенности я снова кивнул.
– Отлично. Тогда прямо сейчас мы и начнём. Сперва будем отвыкать от искусственной вентиляции лёгких. Понемногу. Не сразу. Запомните, если Вам станет трудно дышать самостоятельно, просто моргните, хорошо?
Я снова "ответил".
Доктор нажал несколько кнопок на клавиатуре и я начал задыхаться. Но вытерпел это пекло в лёгких и не выдал своего состояния. Из-за неё, моей Златы. Смотревшей на меня огромными глазищами, полными слёз.
Постепенно я сообразил, как втянуть в себя немного воздуха. Тяжело, как будто на груди лежит с десяток кирпичей, я резко и неглубоко вдохнул.
* * *
– Любимый… – Златка подлетела ко мне, сразу же, как только врач завершил свою экзекуцию и вышел. – Мы так тебя ждали с дочкой! Так соскучились, милый! – она перепрыгивала поцелуями с моего лица на голову, потом на руки и обратно и плача и смеясь одновременно. – Ты видел нашу дочку? Я назвала её Милой. Тебе нравится имя, любимый? Она такая же упрямая, как и ты, представляешь? Всегда поступает по-своему. Вот и ты… так же… заставил меня ждать. И даже не два года, а три! Виталик…
Златкины слова превратились в рыдания. А у меня в голове крутились только два из них:
Нашу дочку? Нашу?
Господи, что я только не передумал за эти часы, после того, как очнулся и увидел Тодда с ребёнком на руках! И, если бы мне сразу сказали, что она моя! Я ещё тогда сорвал бы все трубки, встал и забрал мою дочку у этого парня. Но на что я сейчас способен? Даже теперь, когда узнал, что стал отцом, я только и мог, что неподвижно лежать и думать. Только и мог, что любить взглядом. А ещё мысленно кричать: "Куртка, Злата! Найди мою куртку! И кольцо во внутреннем кармане."
