Текст книги "Книга об отце (Нансен и мир)"

Автор книги: Лив Нансен-Хейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

«Ну, каков твой сынишка!– говаривала она, когда я приходила в гости с Фритьофом.– Он ведь похож сразу и на отца, и на дедушку. Вот посмотришь, из него получится что-то особенное, жаль только я не доживу».

Дядя Оссиан скончался в 1928 году. Он умер так же тихо и скромно, как жил. Он дожил почти до 90 лет и до конца оставался бодр духом и телом. Дядя Улаф поселился в его квартире, и, будучи человеком мягким и приветливым, умеющим находить хорошее в жизни, он стал для тети Малли большим утешением. Но она тосковала по тем, кого утратила, и все время говорила о смерти. Весной 1929 года она была даже довольна, что заболела. И только мечтала отойти так же тихо, как дядя Оссиан.

Но ей суждены были долгие и тяжкие мучения. Под конец она надолго впадала в забытье. Я сидела рядом с ней, сколько мне позволяло время, и очень хотела, чтобы мне дано было держать ее руки, когда к ней придет смерть. Придя в себя на миг, она глядела на меня измученным взглядом и говорила: «Ах, Лив, я так огорчена».

Ей много раз пришлось еще огорчаться, и наконец июньской ночью она заснула и не проснулась. Мы с Андреасом сидели у ее постели. Вечером, накануне смерти, она нас узнала и поглядела нежным, но далеким-далеким взглядом.

В это время отец был в лекционной поездке по северной Норвегии на «Стелла Полярис». С ним были Сигрун и Имми, поездка прошла замечательно. Повсюду собирался народ приветствовать отца. И все время ему вспоминалось возвращение на «Фраме».

Под рождество того же года Имми вышла замуж за Акселя Револьда, и, значит, все птенчики вылетели из отчего гнезда. Отец устроил ей прелестную свадьбу и сказал на ней прекрасную прочувствованную речь. Но, провожая новобрачных на вокзал, он казался задумчивым и печальным. Они собирались ехать в свадебное путешествие в Египет и провести там всю зиму. Отца это очень огорчило, он привык уже, что младшая дочь бывает с ним в походах, путешествиях, а главное, дома, в Люсакере.

Когда появились внуки, рождество опять стало торжественным событием, и мы его отмечали всегда вместе. Главными были в рождественский вечер, конечно, малыши, и все права на них получал дедушка. Все втроем они ложились на пол, смеялись, болтали, разворачивали подарки. Дети очень радовались, если вдруг приезжал дядя Коре, который появлялся у нас изредка. Он рассказывал им об интересных приключениях в северных норвежских лесах и в русской тундре, где он несколько лет прожил в качестве служащего норвежско-русской компании. Он умел сыграть халлинг и слотт на скрипке-феле и на гармошке играл так, что к нему на веранду сбегались все соседские ребятишки. Иногда Коре приезжал с какой-нибудь барышней, и тогда он занимался детьми меньше, чем обычно. Отец только улыбался и всех его барышень находил молоденькими и хорошенькими. Но ни одну из них Коре не представил как будущую невестку. Коре нашел свою суженую в Канаде, через несколько лет после смерти отца.

Унылым вечером 1929 года мы прощались с Коре на Восточном вокзале. Отец выглядел совсем старым, когда, не говоря ни слова, стоял и качал головой. Коре тоже был взволнован. Его так манило новое приключение, но теперь его блеск потускнел. В тот вечер и он, и отец не ждали от будущего ничего хорошего. Казалось, они оба предчувствовали, что Коре уезжает из Норвегии навсегда и они никогда уже не увидят друг друга.

Кари и Одд давно уже перебрались за океан. В 1927 году, через несколько недель после свадьбы, они уехали в Нью-Йорк. Одд победил там на конкурсе архитекторов. Во время лекционных поездок, в 1928 и 1929 годах, отец побывал в их маленькой квартирке в Бруклине, ему там очень понравилось. К его второму приезду там уже появилась новая внучка. Особенное впечатление на него произвело то, как практичны и разумны современные матери. Кари заворачивала маленькую Марит в шерстяное одеяльце и брала с собой в гости. Там ребенка укладывали в пустой спальне и он спокойно спал, пока взрослые обедали. Уходя домой, они забирали ребенка словно какой-то сверток. Отец все восхищался, как это просто и замечательно.

«А малышка-то – хороша?»– спросила я. «Конечно! Все малыши прелестные. И занятная будет, когда подрастет!»

Он еще не чувствовал себя стариком. Предстояло множество дел. Жизнь еще полна возможностей и очарований. И видя, как подрастает младшее поколение, он успокаивался душой. Конечно, мир, в который они пришли, не солнечен и не прост. «Бедняжки,– говорил он порой со вздохом.– Куда ни кинешь взгляд, на горизонте встают темные тучи. Но дети будут строить будущее и переделают мир так, чтобы жить в нем стало лучше».

XVI.   НАРОД,   ЗАБЫТЫЙ   ВЕЛИКИМИ   ДЕРЖАВАМИ

Нансену неоднократно приходилось помогать беженцам, но самое тяжелое впечатление произвела на него трагедия армян[219]219
   Трагедия армян – армянский вопрос возник в XIX в. в связи с усилением борьбы армян, проживавших в Турции, за национальное самоопределение и стремление европейских держав использовать эту борьбу в своих интересах. Желая избавиться от армянского вопроса и устранить повод для иностранного вмешательства в дела Турции, султанское правительство встало на путь физического уничтожения армянского населения. Массовые избиения армян начались в Турции с конца XIX в. В 1894 г. армянское население было истреблено в Сасуне, злодеяния не прекращались и в последующие годы. В результате в конце XIX в. в Османской империи погибло около 300 тысяч армян.


[Закрыть]. Этот храбрый, одаренный, высококультурный маленький народ на протяжении всей своей истории, начиная с древнейших времен, страдал от войн и всяческих бедствий, а в наше время на его долю выпали величайшие несчастья и судьба его сложилась так печально. И здесь немалая вина падает на Европу: не делалось никаких попыток изменить что-то, пока турки не принялись за планомерное уничтожение всего армянского народа. Затем, когда оставшиеся в живых пытались как-то устроить свою жизнь, руководящие политические деятели сделали вид, что забыли о существовании этого народа. Отец до конца своих дней не мог забыть разочарования, которое причинило ему бездействие Лиги наций. В предисловии к своей книге «По Армении», которая вышла в 1927 году, он писал:

«Я просто не могу представить себе, чтобы человек, узнав о трагической судьбе этого замечательного народа, не испытал глубокого потрясения. Хотя я удручен неполнотой предлагаемого рассказа, однако же надеюсь, что факты, изложенные на этих страницах, пробудят совесть Европы».

Древняя Армения, расположенная между Тигром и Араратом, занимала чреватое опасностями положение на рубеже двух частей света. Здесь проходили древние торговые пути, связывавшие причерноморские земли с Азией, и армяне, о которых еще Ксенофонт сказал, что это «миролюбивый, богатый и гостеприимный народ», в полной мере испытали, что значит иметь сильных и воинственных соседей. Подобно всем преследуемым народам, у них развились защитные черты характера. Терпение, трудолюбие и предприимчивость армян помогали им легко осваиваться в новых условиях, но эта же работоспособность и предприимчивость не всегда вызывали к ним дружеские чувства в странах, куда они эмигрировали и где пытались наладить новую жизнь.

Христианство было введено в Армении в первые столетия новой эры, и, несмотря на множество кровавых религиозных распрей, армянские христиане отличались своей сплоченностью. Их большие монастыри были центрами армянской культуры, и за свою верность христианской религии народ этот дорого расплачивался в столкновениях с турками. Непрерывно в страну вторгались полчища врагов, сгоняя население с насиженных мест, но оставшиеся в живых всегда возвращались из горных убежищ, из соседних стран и монастырей в свои разоренные гнезда, в опустошенную страну и начинали все сызнова. Так бывало всегда.

Земли между Малой Азией и Каспийским морем, населенные армянами, были после первой мировой войны поделены между Турцией и Россией. Обещаниями автономии младотурки пытались вызвать восстание армян против России, но их предложение было отвергнуто. Турки сочли это тайным сговором с Россией, и после поражения Турции в 1915 году вся досада и недовольство обратились против армянского меньшинства. Младотурки решили действовать радикально и раз и навсегда покончить с армянами. Такая политика была не нова. Так турки поступали и раньше. Еще в 1876 году Гладстон[220]220
   Гладстон, Уильям Юарт (1809—1898),– английский политический деятель, лидер либеральной партии, неоднократно стоял во главе английского правительства; проводил экспансионистскую внешнюю политику, стремился использовать армянский вопрос для укрепления позиций Англии в Турции.


[Закрыть] выступил с протестом против турецкого террора, назвав его всемирным позором. Десятки тысяч армян были убиты при Абдул Хамиде[221]221
  Абдул-Гамид II(1842—1918),– турецкий султан, проводивший политику массового избиения армян в конце XIX в. и прозванный за это «кровавым султаном».


[Закрыть], и вот турки вновь готовили подобную резню, только большего масштаба.

Преследования начались в Киликии, которая не подверглась избиению при Абдул Хамиде. Около двадцати тысяч армян было изгнано в пустыни и болота. В остальных городах и селах дело обстояло примерно так же. В Ване армяне сопротивлялись насильникам, и министр внутренних дел Турции использовал этот «мятеж» как предлог для ареста всех служащих армянского происхождения в Константинополе. Шестьсот ученых, юристов, врачей, писателей и священников было выслано в Малую Азию; эти действия правительство объявило «временной мерой предосторожности», и высланным было обещано скорое возвращение. Вернулось восемь человек. Таким образом были уничтожены основные защитники интересов армянского народа и можно было приступить к выполнению задуманного[222]222
   «...приступить к выполнению задуманного...»– в 1915—1916 гг. турецкие руководящие круги провели массовое избиение армян на всей территории Турецкой империи, посчитав начало первой мировой войны удобным моментом для окончательного решения армянского вопроса. Из 2,5 млн. армян, проживавших в Турции, было уничтожено более одного миллиона, более 600 тысяч было насильственно выселено в бесплодные пустыни Месопотамии, около 800 тысяч беженцев нашли убежище на Кавказе, Арабском Востоке и в других странах. После этого армянское население в турецкой Армении почти исчезло. Политика массовой резни западных армян была, по существу, политикой геноцида. Нансен был среди тех, кто выразил гневный протест против геноцида армянского народа.


[Закрыть].

«И вот в июне 1915 года разразились ужасы, подобных которым не знала история»,– пишет Нансен.

Из всех городов и сел Киликии, Месопотамии и Малой Азии изгонялись армяне. Потянулись бесконечные вереницы смертников. Предполагалось, что те, кто не умрет в дороге, погибнут затем от голода. Как только началось выселение, жандармы принялись убивать мужчин и мальчиков постарше. Женщин, детей и стариков гнали дальше, молоденьких женщин продавали по дороге тем, кто предлагал самую большую цену. Свирепствовал сыпняк, трупы валялись на обочине и отравляли воздух. Тех, кто не погиб в пути, угнали в сирийскую пустыню, где их ждала верная смерть.

31 августа 1915 года министр иностранных дел Турции мог заверить германского посла в Константинополе: «La questione armenienne n'existe plus»[223]223
  «Армянского   вопроса   больше   ие   существует»   (франц.).   (Прим. перев.).


[Закрыть]. Но он ошибался. Когда слухи о кошмарах, происходивших в турецкой Армении летом 1915 года, дошли до столиц Европы, они вызвали возмущение и ужас. Правительства Антанты пообещали армянам, что при условии, если те встанут на их сторону, после войны они получат назад свои земли. Со всего мира в союзные вооруженные силы стали стекаться армянские добровольцы. Более 200 тысяч армян сложили головы, сражаясь на стороне Антанты. Турки объявили их изменниками, хотя они боролись против палачей своего народа.

В 1918 году, после поражения Германии и Турции, армяне могли вернуться на родину. Союзники считали, что таким образом выполнили свое обещание. Но для обеспечения их безопасности нужно было ввести союзные войска в турецкую Армению. Это не было сделано. Турки вновь стали хозяевами в стране, и снова армяне были преданы. Наступил последний акт трагедии. В 1922 году, когда при Кемаль-паше из Малой Азии были изгнаны греки, в поток беженцев влилось много армян. Все их имущество было конфисковано, ценность его составила несколько миллиардов.

На сей раз жестокость не объяснялась даже религиозным фанатизмом, поскольку младотурки были почти совершенно неверующими. Армяне были изгнаны из Анатолии, а Европа спокойно на это взирала.

Тем временем в русской Армении народ со свойственным ему трудолюбием вновь принялся за восстановление своей опустошенной страны. Ряд организаций взялись за оказание помощи беженцам,  наводнившим  маленькую  страну,  и  спасли   тысячи  детей.

Во время мирной конференции в Париже работал панармянский конгресс, состоявший из представителей армян разных стран. Было сформулировано требование о создании независимого государства, как то было обещано союзниками, и 19 января 1920 года Верховный совет мирной конференции постановил признать правительство армянского государства и предложил Лиге наций взять на себя защиту этой независимой республики как подмандатного государства. Но Лига наций ответила, что не имеет для этого средств и что подобная задача не входит вообще в обязанности Лиги. Лига наций в свою очередь предложила этот мандат Соединенным Штатам. Президент Вильсон готов был согласиться, но сенат отказал.

На Севрской конференции между Антантой и Турцией 10 августа 1920 года было подписано соглашение, согласно которому Армения признавалась свободным, независимым и суверенным государством. Спустя три месяца президентом Вильсоном были установлены его границы, и Армения получила территорию в 87 тысяч квадратных километров. Конечно, это было значительно меньше, чем первоначально предполагалось, но и ее хватило бы армянскому народу, если бы великие державы предприняли какие-то шаги для ее защиты. Видя равнодушие правительств, Кемаль-паша, нарушив Севрский договор, напал на Армению[224]224
  Армяно-турецкая война была спровоцирована в сентябре 1920 г. дашнакским правительством, которое, рассчитывая на помощь Англии, пошло на эту авантюру с целью подавить растущее влияние армянских большевиков. Не получив никакой помощи, дашнаки в течение двух месяцев были наголову разбиты и 2 декабря 1920 г. поспешили заключить с Турцией мирный договор, по которому Армения объявлялась турецким протекторатом. Однако в этот момент дашнаки уже не были представителями Армении – 29 ноября 1920 г. трудящиеся Армении под руководством компартии свергли господство дашнаков и установили в стране советскую власть. В феврале 1921 г. дашнаки предприняли попытку вернуть себе власть, однако гражданская война, в которую они втянули Армению, закончилась для них в апреле полным поражением.


[Закрыть].

«И великие державы пребывали в спокойствии. Они позволили армянам проливать кровь за союзников, а заплатили им за нее ничего не стоящей бумажкой»,– пишет Нансен.

В апреле 1920 года в Батуми установилась советская власть, а в сентябре на западе перешли в наступление турки и заняли Каре и Александрополь. У армян не было боеприпасов, амуниции и провианта для армии, а помощи они не получили.

В русской Армении в декабре 1920 года была создана советская республика, со столицей в Ереване. Однако через несколько месяцев вернулось старое правительство. В апреле 1921 года красные войска вошли в страну и во главе правительства был поставлен армянин Мясникян[225]225
  Мясников (Мясникян), Александр Федорович (1886—1925),– советский партийный и государственный деятель, литератор. В 1921 г. был Председателем СНК и наркомом по военным делам Армянской ССР, с 1922 г.– Председателем Союзного Совета ЗСФСР, а затем первым секретарем Закавказского краевого комитета РКП (б). Погиб при авиационной катастрофе.


[Закрыть]. Способнейшие люди страны были вовлечены в работу по ее восстановлению. Нужда была страшная, все было разрушено бесконечными войнами и нашествиями. К осени дело дошло до голода, погибли сотни людей.

Уже на первой сессии Лиги наций Нансен внес предложение о приеме Армении в ее члены и подчеркнул, что страна нуждается в помощи. Во время второй сессии он вновь поднял этот вопрос, а Роберт Сесил внес проект резолюции, гласивший, что армянскому народу нужно «дать родину». Резолюция была принята единогласно. На мирной конференции в Лозанне это требование вновь было высказано лордом Керзоном[226]226
   Керзон, Джордж Натаниел (1859—1925),– английский политический деятель, консерватор. В 1916 г. вошел в состав военного кабинета Ллойд-Джорджа, с 1919 по 1924 г.– министр иностранных дел. Один из вдохновителей интервенции и злейших врагов советской власти. Поднимая «армянский вопрос» на Лозаннской конференции, Керзон нисколько не беспокоился о действительном положении армянских беженцев, а стремился таким путем усилить антисоветские настроения в Лозанне и расстроить взаимоотношения между Советской Россией и Турцией.


[Закрыть], который назвал армянский вопрос «одной из позорнейших страниц мировой истории». Но мирный договор был подписан в таком виде, точно никаких армян на свете не существует.

В 1924 году лидер консерваторов Великобритании Стенли Болдуин[227]227
  Болдуин, Стенли (1867—1947),– английский политик, один из лидеров консервативной партии, премьер-министр в 1923—1929 и в 1935—1937 гг.


[Закрыть] и лидер либеральной партии Асквит[228]228
  Асквит, Герберт Генри (1852—1928),– английский политический деятель, лидер либеральной партии, в 1908—1916 гг.– премьер-министр.


[Закрыть] обратились к лидеру лейбористов премьер-министру Рэмсею Макдональду с настоятельным требованием о том, чтобы Великобритания предоставила значительную сумму на помощь армянам. Требование было обосновано в пяти пунктах:

1.  Обещаниями о помощи армян склонили принять участие в войне на стороне союзников.

2.   Государственные деятели стран Антанты как во время войны, так и после ее окончания неоднократно обязывались обеспечить свободу и независимость армян.

3.   Часть вины за изгнание армян из турецкой Армении после резни в Смирне падает на Великобританию.

4.  Те 5 миллионов фунтов стерлингов, которые Турция депонировала в Берлине и которые после заключения перемирия отошли в собственность Великобритании, были в основном деньгами армян.

5.   Нынешнее положение беженцев нестерпимо и представляет собой упрек западным державам.

Несомненно, что Макдональд и лейбористы согласились бы с этим требованием, считал Нансен, но правительство вынуждено было уйти в отставку, и консерваторы во главе с Болдуином сами пришли к власти. «Значит, это должно быть сделано сейчас?» Но правительство Болдуина отказалось предпринимать что-либо в помощь армянскому народу и беженцам.

«Невольно спросишь в отчаянии, зачем же было все это? Неужели же и впрямь все это были только слова, брошенные на ветер? А Лига наций? Неужели и она не чувствует своей ответственности?»– говорил Нансен.

В 1924 году Нансен получил от Совета Лиги наций поручение заняться армянскими беженцами. Сперва он отказался, поскольку не видел возможности оказать сколько-нибудь эффективную помощь. Но когда Совет вторично обратился к нему с предложением предпринять что-то совместно с Международным бюро труда, он все же поехал в русскую Армению во главе комиссии экспертов, чтобы выяснить, может ли страна принять еще некоторое количество беженцев. Представители советской власти в Ереване соглашались допустить комиссию при условии, что ее работа будет проходить при участии комитета, назначенного армянским правительством. Нансен этому только обрадовался. Армянские сотрудники были очень дельными людьми и своим знанием страны и народа значительно облегчили работу комиссии. Маршрут поездки проходил из Батуми через Тифлис и затем в Ереван. Комиссия установила, что по крайней мере 33 тысячи гектаров в этом районе можно использовать для сельского хозяйства и они смогут прокормить еще 25 тысяч человек. Для этого необходим был заем в миллион фунтов. Ценность возделанной земли во много раз превысила бы сумму займа. Армянское и русское правительства готовы были дать со своей стороны гарантии, а армянское правительство обязалось все налоги, получаемые с новоселов, отдавать на уплату займа.

Комиссия присутствовала при открытии оросительного канала. Здесь она увидела образец знаменитого армянского ирригационного искусства. Все сооружение было очень внушительно, причем, по словам Нансена, обошлось на удивление дешево.

Повсюду комиссию принимали с необычайным гостеприимством – как правительство, так и народ. Перед отъездом комиссии город устроил в ее честь торжественные проводы, на которых присутствовали представители народа во главе с руководителем правительства и его супругой. В начале программы в честь Нансена исполнили пьесу Грига для струнного квартета, а затем гости слушали армянскую народную музыку и сочинения армянских композиторов. На банкете Нансена чествовали как «великого друга человечества из северной страны, чей образ во все времена будет сиять грядущим поколениям как пример человека, который так же мужественно вступил в поединок с вероломными правительствами Западной Европы, как некогда с арктическими льдами».

Нансен ни на минуту не мог забыть о том, какие кровавые ужасы совсем недавно пережили все эти люди. Он согласился со своим другом Кургеняном, который сказал: «Ведь правда же, народ, в душе которого звучит такая музыка, не может умереть?»

На следующий день поезд вез их по равнине:

«На юге высится Арарат, совершенно отчетливо видна его могучая вершина. Огромный снежный купол сверкает в лучах заходящего солнца. Эта могучая гора первой бросилась нам в глаза, когда мы сюда приехали, она возвышается над всей страной. Сейчас, вечером, когда мы уезжаем, он снова встает перед нами.

На прощанье великан снял свою шапку из облаков. Перед нами проходят непрерывной вереницей образы прошлого этого народа, который испокон веков жил здесь же, в тех же долинах, под сенью Арарата и Алагёза. Сколько борьбы, нужды, неизбежных страданий, и так мало побед! Есть ли в целом свете другой народ, который бы столько же выстрадал – и не погиб?» (39)

Нансен был убежден, что единственное место, где этот народ найдет родину,– эта маленькая республика. Чтобы хоть как-то приступить к работе, он запросил у Лиги наций заем в 900 тысяч фунтов.

«Наконец-то армянский народ получил родину, и я хочу спросить членов этого собрания, считают ли они возможным найти для него какое-то другое прибежище? По-моему, я заранее знаю ответ. Поэтому я прошу собрание помочь мне реализовать эту единственную возможность выполнить все обещания, которые давались армянскому народу в прошлом».

Большая часть правительств стран, состоявших в Лиге, дала свое согласие, и казалось, что на этот раз наконец-то обещания будут исполнены. Но в последний момент Уинстон Черчилль, который тогда был министром финансов, телеграфировал, что Великобритания не может поддержать это предложение. Таким образом, он подставил ножку всему начинанию.

Нансен был глубоко опечален. Он пошел к своему другу Роберту Сесилу и излил перед ним всю горечь: «Your damned rotten government!»—«Well, all governments are rotten»[229]229
  «Черт  бы   побрал  ваше  бессовестное  правительство!– Все  правительства бессовестны» (англ.)  (Прим. перев.).


[Закрыть] – ответил ему лорд Сесил.

Через несколько дней Нансен в одиночестве гулял на берегу Женевского озера. Тут он нечаянно встретил армянского представителя в Лиге наций Аршака Сафрастяна. Оба были погружены в одни и те же мрачные мысли, и объясняться было не нужно.

«Кажется, правительства западных держав решили позабыть о договоре, заключенном с Арменией, и откажут в помощи беженцам,– сказал Нансен.– Когда-нибудь судьба им отплатит. А ваш народ возродится и завоюет свои исконные национальные права. Не сомневайтесь в этом».

В результате дебатов в Лиге наций была создана новая комиссия. Таким образом, дело могло тянуться еще много лет. Вернувшись из Армении, комиссия дала свое заключение, что план вполне реален, но вызывают сомнение возможности русского банка – сможет ли  он представить необходимое  обеспечение?

В 1926 году Нансен заставил Лигу наций вновь заняться армянским вопросом. Теперь он испрашивал всего лишь 300 тысяч фунтов – чтобы дать переселенцам хотя бы небольшое пособие. Германское правительство, не бравшее на себя никаких обязательств, предложило сумму в 50 тысяч фунтов; правительства Греции, Люксембурга и Норвегии тоже пообещали небольшую помощь. Но великие державы по-прежнему выступали против этого предложения, и, таким образом, весь замысел рухнул. К чему же тогда были все комиссии, спрашивал возмущенный Нансен. Зачем было их создавать, если правительства вовсе не собирались что-либо предпринимать? И если даже самые малые требования оказываются для них слишком большими?

Нансен не хотел сдаваться и отправился в Америку с чтением докладов. В этой долгой, напряженной поездке по Канаде и Соединенным Штатам его сопровождали жена и младшая дочь. Там Нансен защищал дело армян и Лиги наций. По счастью, в его распоряжение для этой поездки был предоставлен комфортабельный вагон принца Уэльского. Отец был, правда, ужасно огорчен, когда выяснилось, что столом его тоже обеспечил любезный хозяин. Вся поездка была для него испорчена, раз нельзя будет ходить в вагон-ресторан. Вагон-ресторан всегда казался ему самым интересным местом в поезде, и он сразу же туда наведывался, как только поезд трогался с места. Теперь он с завистью заглядывал туда, где в тесноте, за маленькими столиками, сидели счастливчики и выбирали блюда и вина по ресторанному меню.

Но, пожалуй, все-таки путешествовать, как принц Уэльский, было спокойнее. А отдых был Нансену действительно необходим, потому что в каждом городе приходилось выступать с речами и бывать на банкетах. Особенно на Среднем Западе, где жили выходцы из Норвегии; там его неизменно встречали огромные толпы народа. На вокзалах его приветствовали триумфальными арками из цветов, было много детей с норвежскими флажками, хоровые кружки распевали «Да, мы любим», у стариков и старух катились по щекам слезы. Трогательно было видеть, что корни всех этих людей по-прежнему в Норвегии, и отец отвечал на их приветствия словами, полными любви и благодарности.

Повсюду на его выступлениях залы бывали переполнены, те, кто не сумел попасть, стояли за дверями. Отца трогал этот сердечный прием, и из благодарности он никогда не отказывался прийти на банкет, который устраивался в его честь. Лишь однажды он позволил себе забыть о приглашении. Имми после рассказывала, как нехорошо тогда получилось. У них оставался час времени до банкета, и отец пожелал пойти в кино. К несчастью, фильм оказался очень интересным, и отец ни за что не хотел уходить. Как ни старались Имми и Сигрун, все было напрасно. Они трогали его за руку, напоминали, что уже пора, но отец вел себя как мальчишка: «Ну, еще пять минуток».

Опять они шептали: «Ведь люди тебя ждут».—«Пускай себе подождут».—«Но уже совсем пора».—«Ну, погодите немного, надо же посмотреть, чем все кончится».

Отец досидел в кино до самого конца. Довольно смущенный, даже не пытаясь оправдаться, пошел он на прием.

«Я думаю, что ему простили»,– сказала я сестре. «Ну что ты,– ответила Имми.– Все были страшно обижены и оскорблены. Вот уж действительно скандал тогда получился».

В Европе Нансен тоже выступал с речами в пользу Армении. И часто поездки оказывались более длинными, чем он предполагал. Однажды он уехал в августе, а вернулся только через три месяца, в том же легком летнем костюме, усталый, мрачный, измученный горем, которое пришлось видеть кругом.

Но приехав, он прислал к нам за Евой, и оказалось, что он привез для нее платьица, башмачки и всякую всячину, которую накупил за границей. И тут он на миг забыл о своих огорчениях.

В 1926 году ему удалось создать Объединенный армянский комитет, сам он стал его председателем. В комитет вошли друзья Армении из Америки, Англии, Франции, Бельгии и Италии, а также представители Красного креста, «Помощи Ближнему Востоку» и многих других организаций. Лига наций по-прежнему не желала идти навстречу, и Нансен был очень этим огорчен. В книге «По Армении» он высказывает свои чувства:

«Неужели Лига наций думает, что выполнила таким образом свой долг? Неужели, бросив дело на полпути, она не боится уронить свой авторитет? Когда Лига наций поручила заботу о беженцах своему комиссару, причем вопреки его возражениям, она помешала заняться этим вопросом другим, поскольку никому не придет в голову, что Лига наций может бросить начатое дело, не доведя его до конца.

Правительствам Европы надоел вечный армянский вопрос. Понятное дело. В этом вопросе они постоянно оказывались не на высоте. Сами эти слова приводят на память их дремлющей совести ряд обещаний, для выполнения которых они ничего не предпринимали. Ведь дело шло всего лишь о маленьком, измученном, но талантливом народе, который не имеет ни нефтяных источников, ни золотых приисков.

Горе армянскому народу, который оказался втянутым в европейскую политику! Для него было бы лучше, чтобы его имени ни разу не вспомнил ни один европейский дипломат. Но армянский народ не мог отказаться от надежды. Неустанно трудясь, он долго долго ждал. Он все еще ждет».

Странное впечатление оставляют постоянные отказы Лиги на ций помочь осуществлению планов Нансена, причем представи тели стран Лиги все же не решались сказать решительное «нет» в ответ на его призывы. Но в 1927 году он сам поставил вопрос ребром: если никто ничем не желает пожертвовать ради выполнения данных Армении обещаний, то Лига наций впредь недостойна заниматься этим вопросом, заявил он. Поэтому он поставил перед Советом требование прекратить заниматься Арменией. По крайней мере сам он откажется от этой работы. Он больше не смеет дурачить этот народ. Он может служить ему другим, лучшим способом.   Он  отказывается   от  должности  верховного  комиссара.

Но тут поднялся страшный шум. Один за другим вставали представители великих держав и упрашивали его остаться. Такого они не ожидали, они понимали, какую потерю означает для Лиги наций уход такого человека, как Фритьоф Нансен, и не хотели доводить дело до этого.

Совет единогласно принял решение просить Нансена еще раз обратиться к великим державам за необходимым займом. Профессор Як. С. Ворм-Мюллер, который тогда был представителем Норвегии в Лиге наций, после встречи с Нансеном написал в своем дневнике: «Измученный, седой, с морщинистым лицом, такой бесконечно усталый, с тоской во взоре, и все же прямой и стройный, по-прежнему решительный и энергичный, поскольку он знает, что стоит на верном пути и добро победит жестокость».

Итак, 26 сентября 1927 года Нансен снова обратился к членам Лиги с проникновенной речью. В результате ряд правительств обещал предоставить кредит, но и теперь Англия и Франция ответили отказом. Нансен продолжал работу с теми средствами, которые были в его распоряжении. В 1928 году он устроил в Армении 7000 беженцев, а в 1929 году подписал соглашение, по которому там должны были поселиться еще 12 тысяч человек. Для него это было большой радостью. Но к тому времени он уже заявил Совету Лиги наций, что не может продолжать работу, порученную ему Лигой, поскольку пассивное отношение великих держав мешает достать необходимые средства. Поэтому он вынужден вновь повторить свое предложение о том, чтобы Лига наций перестала принимать какое-либо участие в репатриации армянских беженцев. На сей раз его предложение было принято. Это был его последний год в Женеве.

В 1930 году, после смерти отца, в Королевском обществе искусств в Лондоне состоялось собрание памяти Нансена, на котором присутствовали представители маленькой армянской колонии в Англии.

«Бесстрашно, не думая о себе самом, этот человек взвалил на свои плечи дело, за которое не решился взяться ни один представитель великих держав,– сказал представитель армян.– Лишь те, кто близко с ним встречался, могут вполне судить о всей сложности этой задачи, о том, с какими огромными трудностями ему приходилось бороться, какое бесконечное терпение и какой такт он проявлял в самых сложных ситуациях. Только те, кто сам был связан с этой работой, могут понять, в каком огромном долгу перед ним весь армянский народ. Он был так глубоко потрясен трагедией армянского народа и несправедливостями, которые ему пришлось  пережить,  что,  прекрасно  сознавая,  какие  придется преодолевать препятствия и неприятности, он все же всей душой отдался делу армянского народа и ясно и недвусмысленно излагал истинные факты перед Лигой наций и великими державами.

Мы, армяне, всегда будем любить и почитать его и склоняться с глубокой благодарностью перед его именем – именем человека, которого сам всевышний послал защищать и представлять наше дело. Пусть дух его найдет успокоение в бесконечности, где уже никакие человеческие горести не нарушат его святого и вечного покоя».

Вера Нансена в Лигу наций часто подвергалась испытаниям, но в армянский народ он верил крепко. Неустанно говорил он армянам, что они должны надеяться только на себя. Встретив после поездки 1925 года Погоса Нубар-пашу, Нансен сказал ему: «Едва успев выйти из невиданной в мировой истории катастрофы, ваш народ стал сажать деревья, строить каналы и гидроэлектростанции. Ваш народ с его тысячелетней историей и культурой, с его беспримерным мужеством и необычайной энергией и трудоспособностью воспрянет и вновь построит свою страну».

Нансену не довелось увидеть, в какой мере действительно оправдались его слова. Тогда в Армении было всего лишь 70 тысяч жителей, теперь их число дошло до 400 тысяч[230]230
  В момент работы Лив Нансен-Хейер над мемуарами население Армении составляло 1,6 млн. человек; в январе 1969 г. оно достигало уже 2,4 млн.


[Закрыть]. В стране есть университеты с факультетами точных наук, литературы, истории, искусства, в ней есть институты, больницы и все, чем должна обладать современная страна. Плодородные земли возделаны, проложены дороги через все горы, расцвела промышленность.

«Хватило четверти века, чтобы доказать правоту нашего друга Нансена, который верил в трудолюбие и творческие силы нашего народа,– пишет мне один армянин, известный в Александрии адвокат.– Но он не просто верил в нас, его вера основывалась на глубоком знании нашей истории».

13 мая 1955 года, в двадцать пятую годовщину смерти Нансена, армяне из всех стран устроили в Женеве большое торжество в его честь. Армянские школы и колонии во всем мире тоже почтили память «друга армян», во всех армянских газетах появились посвященные его памяти статьи, а также была выпущена книга о Нансене с выдержками из его армянского архива.