Текст книги "Литературная Газета 6271 ( № 16 2010)"
Автор книги: Литературка Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
Реванш
Литература
Реванш
ДИСКУССИЯ
Вернутся ли девяностые в литературу?
Продолжаем дискуссию о «новом реализме», начатую статьями Льва Пирогова («ЛГ», № 9), Андрея Рудалёва (№ 10), Игоря Фролова (№ 11), Михаила Бойко (№ 12) и Владимира Бондаренко (№ 13).
«Вообще не литература» – литература, которая не нравится критику.
Василий Ширяев , словарь молодого критика
Реванш постмодернистов начался интервенцией. Немецкая журналистка Ольга Мартынова написала статью о «загробной победе соцреализма», которую сначала просто перевели на русский, а затем и напечатали исправленный и дополненный вариант на сайте OpenSpace. Вскоре Сергей Гандлевский предпочёл вручить «Букер» скромной Елене Чижовой, а не признанному фавориту. К великому походу против нового реализма присоединились Игорь Фролов и Валерий Шубинский. Это не цепочка совпадений, а тенденция.
Самым жёстким критиком новых реалистов оказался Игорь Фролов: «…эти малограмотные, бледные духом дети исторического подземелья, выйдя на свет, начали корявым языком излагать свои жалобы на жизнь <…> Произнеся свои первые «абырвалги» и заручившись поддержкой, дети начали теоретизировать».
Так почему же малограмотные и «безъязыкие» стали писателями? Почему их признали писателями? Кто засыпал табаком глаза почтенным критикам и редакторам? Почему Данилкин и Топоров всерьёз пишут об «AD» и «Таблетке» Садулаева? Почему Захара Прилепина осыпают похвалами Павел Басинский, Алексей Варламов и даже Андрей Битов? Кто первым сравнил Сенчина с Чеховым? Кто заговорил о новой деревенской прозе, хотя назначенная в наследники Белова и Можаева Ирина Мамаева не знала толком языка и психологии современных крестьян, а главное, не интересовалась ими.
Библейский Давид побеждает филистимлянина Голиафа благодаря божественной помощи Яхве. Какая сила помогла новым реалистам? Кто направил руку с пращой?
Вернёмся на десять–двенадцать лет назад. Ольга Мартынова уверена, что девяностые были годами расцвета литературы. Может быть, она и права, если судить с точки зрения литературоведа. А с точки зрения социолога литературы – это время глубокого упадка именно серьёзной, «качественной» прозы. Причин тому много. В основном – социально-экономические и социокультурные. Интеллигенция, особенно провинциальная, обнищала и одичала, повывелись грамотные, читающие рабочие, деградировало студенчество. Из доброй сотни моих студенток лишь одна знала, как выглядит «Новый мир». Но виноваты и сами писатели.
Есть и другая причина – особенности русского литературного постмодернизма. Даже Сергей Чупринин, к постмодернизму благосклонный, отмечал его родовые пороки: кружковость, асоциальность и даже аутичность. Лучшие советские писатели, как и их предшественники – русские классики, старались поднять читателя до уровня «серьёзного искусства». Постмодернисты читателя отталкивали или по крайней мере были к нему равнодушны. Им нравилось жить своим мирком, где все свои, свои писатели, свои критики, свои редакторы, свои издатели. Массовый читатель был для них профаном, которого допускать к священнодействию чтения рискованно.
Я не наговариваю, поверьте. Перечитайте статьи Мартыновой и Шубинского. Их объединяет не только идея и тема, но и, что гораздо важнее, ностальгия по прекрасному времени, когда массы читали Маринину (но не Улицкую!), а серьёзные писатели не допускали чумазых в круг избранных.
Западный постмодернизм стал идеологией общества относительного равенства, где преграды между классами стали проницаемы, а то и слегка различимы.
Русский постмодернизм сформировался в оппозиции не только советской власти, но и советскому обществу. Отсюда его элитарность, презрение к массовому читателю, презрение к «простонародью». Впервые в русской литературе численность поэтов примерно сравнялась с численностью читателей поэзии. Но ведь и проза развивалась в том же направлении. Тиражи неуклонно падали.
Постмодернизм победил в самом начале девяностых, когда наше общество раскололось, между классами поднимались глухие стены. Нет, он никогда не был «идеологией господствующего класса». Черномырдин предпочитал «Русской красавице» Виктора Ерофеева «Бешеного» Виктора Доценко.
Но всё-таки связь со структурой общества бросается в глаза: элита – народ, элитарная литература – массовая литература. Маринина и Донцова – для народа, лауреаты «Русского Букера» – для аристократов духа.
Единственным нашим постмодернистом западного типа стал Б. Акунин, его книги покупали люди всех сословий.
Внимательный читатель скажет, что постмодернизм в девяностые годы вовсе не вытеснил другие направления. «Новый мир» регулярно печатал Виктора Астафьева и Александра Солженицына, «Знамя» – Георгия Владимова. А какое отношение к постмодернизму имеют Ольга Славникова и Олег Павлов?
Но всё-таки именно постмодернизм диктовал свои условия, именно он тяжким камнем утягивал русскую литературу на дно, подальше от ещё барахтавшегося читателя.
Русские постмодернисты перестали интересоваться реальностью, наплевали на народ, превратившись в какую-то секту. Она паразитировали на мировой культуре, их творчество питалось сугубо литературными источниками. Все каналы, ещё связывавшие с миром, засыпали, провода оборвали. Их больше не интересовали вечные вопросы бытия, великие цели, прекрасные идеалы. Ирония истребила всё живое, как радиация. На рубеже девяностых и нулевых в своей программной статье «Гамбургский ёжик в тумане» Ирина Роднянская констатировала: «Утрачен интерес к первичному «тексту» жизни – и к её наглядной поверхности, и к глубинной её мистике <…> Искусство веками отделялось от своей бытийной базы – Красоты, до поры, однако, не упуская её из вида <…> Но вот она скрылась из глаз совсем, и сразу всё омертвело. Остались муляжи – забавные, роскошные, величавые».
Я неслучайно вспомнил эту статью Роднянской, она передаёт интеллектуальный климат эпохи, подготовившей новый реализм. Шестидесятники не приняли литературу для литераторов, не приняли социокультурный апартеид постмодернистов.
Без поддержки Ирины Роднянской, Евгения Ермолина, Павла Басинского новый реализм никогда бы не появился. Пустовой и Шаргунову просто негде было бы печататься. Фролов прав: новых реалистов поддержали редакторы литературных журналов. «Отрицание траура» Сергея Шаргунова появилось в «Новом мире», «Афинские ночи» Романа Сенчина – в «Знамени», «Ленкина свадьба» Ирины Мамаевой – в «Дружбе народов», «Патологии» Захара Прилепина – в «Севере».
Как бы ни были смехотворны первые манифесты новых реалистов, где Гандлевскому и Маканину всерьёз противопоставляли Илью Кочергина, а имя Сергея Шаргунова сопрягалось с именем Освальда Шпенглера, в них мерцали проблески жизни.
Возможно, критики и редакторы ошиблись. Молодые литераторы в большинстве своём не оправдали оказанного доверия. Вопреки всеобщему предубеждению, нулевые стали органичным продолжением девяностых, и не только в политике, но и в литературе. На страницах литературных журналов читатель, как и десять лет назад, найдёт всё то же «дотошное вглядывание в смутные эмоциональные состояния, смахивавшее на подсматривание в замочную скважину за тусклой жизнью каких-то неинтересных, незначительных людей, поражённых какой-то сонной депрессивной пассивностью», о котором некогда писала Мария Ремизова. Разве что сами тексты стали скучнее и проще, а стиль всё больше отдавал школьным сочинением. Если в девяностые серьёзной литературой занимались «профессоры» филологии, то им на смену пришли филологи-студенты, причём студенты в большинстве своём ленивые, нерадивые, туповатые, зато начисто лишённые комплекса неполноценности.
Редакторы, критики, члены жюри литературных премий снизили планку. Откровенно слабый текст в девяностые могли включить в шорт-лист «Букера» и даже наградить премией, так сказать, «за прошлые заслуги». Но наградить или включить в финал «модного» прозаика в голову никому не приходило. «Таблетку» Германа Садулаева, «Нефтяную Венеру» и «Тщеславие» Александра Снегирёва в девяностые никто и не пропустил бы даже в лонг-лист.
Есть такое понятие – «положительная дискриминация». Это когда на работу вместо здорового, грамотного белого человека принимают, скажем, темнокожую женщину, потому что она, во-первых, женщина, а во-вторых, темнокожая. Профессиональные качества здесь роли не играют. Мы не замечаем талантливого, профессионального, но уже не очень молодого питерского писателя Евгения Каминского, но охотно печатаем, читаем, рецензируем того же Снегирёва. Нашими «темнокожими женщинами» стали молодые писатели. Им прощали слишком много. В наши дни сам термин «качественная литература», введённый некогда Сергеем Чуприниным, кажется, начал терять смысл. Многие авторы массового чтива пишут лучше, литературнее Александра Снегирёва, Евгения Алёхина, Дмитрия Данилова, Андрея Бычкова. К тому же, скажем, Татьяна Степанова и Анна Малышева пишут увлекательно, в то время как наши молодые дарования в большинстве своём не способны написать связный текст с героями, сюжетом, интригой и смыслом.
И всё-таки я против реванша. Мне новый реализм не нравится, но и возвращаться в литературные девяностые я не хочу. Там нет жизни.
Сергей БЕЛЯКОВ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 4,2 Проголосовало: 4 чел. 12345
Комментарии: 28.04.2010 20:41:57 – Алексей Викторович Зырянов пишет:
А хочется нового.
Все акценты, представленные в позиции Сергея Беликова, как общее мнение – немногословно, но, безусловно, поражает в самую точку ту неопределённость в современной литературе, которой так озабочены все мы, как читатели. Без изысканных фраз о природе литературы современности – так и надо говорить. Спасибо Сергею Беликову. Мы с каждым годом прощаемся с привычной классикой, получая в новой литературе правду теперешней жизни на страницах книг современных описателей быта. Наверное, нынешнему поколению раскрученных авторов лень писать о сокровенном, личном, но ближе им, в чём, собственно, их шаблон, отдушина в том, что для каждого сегодняшнего человека есть тема для будничного разговора. Всё, что так обсуждается в обществе, неугасаемо по привлекательности, а значит – на потребу публике. Забывая о красивых и вычурных построениях сюжета, автор нашего времени находит пафос и наивысшую эмоциональность в самых пустяковых ситуациях, изливаемых на страницах книги, что идёт, в целом, как одна большая заметка о современной жизни. И только-то. Где красивость и изящность стиля писателя? Нет её. Есть описание видимого окружающего, есть типичные манеры поведения персонажей, и есть их жалость к самим себе. А это, честное слово, угнетает. Хочется у современных авторов увидеть мир возвышенного, пусть даже в выдуманном пространстве, но бытовое повествование утяжеляет сознание авторскими мыслями, что возложены на умы читателей. Автор не жалеет других, когда сбрасывает свой груз обыденности на плечи читающих. Что мы не видели такого, что не видел современный автор? А хочется нового.
Словесность в Интернете: тупик или прорыв?
Литература
Словесность в Интернете: тупик или прорыв?
СЕТЕРАТУРА
Владимир ТИТОВ
Компьютерные технологии несказанно упростили труд писателя. Сочинители прошлых времён о таких условиях работы могли только грезить. Не нужно писать от руки, править и перепечатывать: Word позволяет молниеносно фиксировать мысли и вносить изменения. При этом «из-под пера» выходит материал, уже готовый для представления в редакцию. Если надо уточнить, растёт ли в Бразилии топинамбур или сколько детей было у Ода Нобунага, незачем рыться в пыльных энциклопедиях: есть «Яндекс», «Гугл», «Википедия» и другие поисковые и справочные ресурсы. Нет нужды обивать редакционные пороги и слать рукописи бандеролью – большинство издателей, кроме отъявленных консерваторов, принимают их по e-mail…
Да и функция редактора-издателя, как непременного посредника между автором и читателем, уходит в прошлое.
Не секрет, что издатели неохотно берут произведения нераскрученных авторов: книгоиздание – не благотворительность, а бизнес, и принесёт ли прибыль публикация чьего-то литературного дебюта – неизвестно… С другой стороны, для автора-дебютанта приоритетная задача – заявить о себе. В доинтернетную эру для писателя, не нашедшего взаимопонимания с редакторами, единственной возможностью пробиться к читателю было издание книги за свой счёт (что сопряжено с расходами и хлопотами, но не гарантирует успеха и признания!). В наши дни можно с минимальными затратами обнародовать своё творение в Интернете: в блогах, на форумах или на сайтах со свободной публикацией. И если бумажный самиздат считается уделом бездарей и неудачников, то самиздат сетевой воспринимается более лояльно.
От развития сетевого сегмента литературы выигрывают не только сочинители и критики, но и читатели. Ведь кроме интернет-самиздата, где резвятся «подающие надежды» авторы, существует множество виртуальных библиотек, откуда можно скачать и классическое произведение, и модную новинку. Лет десять назад продвинутых библиоманов ограничивала неподвижность стационарных компьютеров. Теперь же ноутбуки, планшеты, iPhone’ы позволяют погрузиться в чтение хоть в метро, хоть в лесу.
Сетература развивается пропорционально развитию индустрии гаджетов и теснит «бумажный» сектор литературы. Многие писатели становятся знаменитыми, не издав, в прежнем понимании этого слова, ни единой книжки – зато их сайты и блоги ежедневно посещаются тысячами пользователей. Плюсы развития интернет-литературы очевидны. Но у всякого положительного явления есть и отрицательные стороны.
В нашем случае это вырождение художественного слова в Сети.
Возьмём двадцать «непризнанных гениев» с какого-нибудь ресурса свободной публикации. Из них один – яркий талант, не понятый издательским миром (бывает). Двое-трое – способные лентяи: от профессионального литератора требуются самодисциплина и предприимчивость, умение выполнить определённую работу к определённому сроку, а этим свободным художникам проще писать в день по полстрочки и выкладывать тексты на свою страничку, ни на кого не оглядываясь. Некоторое количество поклонников у них будет – а большего и не надо… Но основная масса сетевых писарчуков – графоманы. Увы, бездарность не препятствует им регистрировать аккаунты и размещать свои творения. А если у графомана водятся деньги, он не пожалеет их на продвижение своих опусов, регулярно проплачивая анонсы.
Поэтому качество непосредственно сетературных текстов в основном оставляет желать лучшего.
Другая опасность, подстерегающая сетевого литератора, – уход в богемно-маргинальные тусовки.
В Интернете кружки по интересам складываются быстрее, чем в реальной жизни. Общению в Сети не мешает ни расстояние, ни часовые пояса, ни интеллигентская социофобия. И литературные интернет-сообщества подчиняются тем же законам социальной психологии, что и прочие самоорганизующиеся группы. В них есть гуру и избранные ученики, элита и контрэлита, счастливые неофиты и демонизируемые «предатели». Беспристрастности в оценках нет и в помине: кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку. Критерием успешности становится признание в тусовке, для чего не столь важны талант и трудолюбие, сколь умение заводить и поддерживать правильные связи.
И зачастую лидеры рейтингов литературных сайтов, законодатели мод ЖЖ-коммьюнити за пределами своих виртуальных феодов – никто и звать их никак.
Существуют и более серьёзные проблемы сетевой литературы: проблема защиты авторских прав и вознаграждения авторов.
Допустим, некий писатель, получив от издателей определённое количество ответов «рассматриваем, перезвоните ещё через полгода», решает идти к читателю напрямую. Размещая свои сочинения в Интернете, он, возможно, со временем добьётся признания – да только славу на хлеб не намажешь. А на большее ему рассчитывать не приходится! Доход (например, от коммерческой рекламы на литературном сайте) получат держатели ресурса. А тот, благодаря кому формируется привлекающий посетителей и рекламодателей контент сайта, вынужден довольствоваться сознанием собственной популярности.
Однако есть альтернатива как традиционному книгоизданию, так и свободной выкладке текстов в Интернете. Это интернет-издательства. Они переводят текст в формат «электронной книги» (файла, который удобно читать с экрана, но практически невозможно нелегально скопировать) и предлагают скачивать её за умеренную плату (при помощи тех же эсэмэсок).
Преимущество e-books – их дешевизна: нет затрат на типографию, на складирование и перевозку, а для реализации «тиража» не требуются торговые площади. Сие в равной степени приятно как читателям (которые платят за электронную книгу на порядок меньше, чем за её бумажный аналог), так и авторам: плата за преобразования рукописи в e-books несопоставима с изданием бумажной книги за свой счёт. При этом владелец текста получает протекцию авторских прав и возможность заработать – с каждой покупки e-book ему отчисляется процент.
Недостаток таких книг в том, что, приобретая их, читатель покупает кота в мешке. Обычную книгу можно снять с полки в магазине и пролистать, а здесь приходится довольствоваться презентационным фрагментом. Мешает популяризации e-books в России недоверие наших сограждан к Интернету («Ведь там одно враньё, мошенничество, порнуха и экстремизм!»), бедность и техническая безграмотность большой части населения, неразвитость инфраструктуры. Поэтому e-books остаются маргиналами книжного рынка. Доход от реализации электронной книги невелик – знающий себе цену писатель предпочтёт издание на бумаге. Литература non-fiction и средненькие художественные творения не способствуют росту популярности e-books. Круг замкнулся?
Однако неверно представлять существующее положение дел вечным. Со временем появятся ещё более доступные и совершенные гаджеты; соответственно доля выпускаемых интернет-издательствами e-books будет возрастать, тогда как свободная выкладка (точнее – выбрасывание) текстов сократится. Потому что мало кто, имея возможность издать полноценную книгу, станет швырять свой труд на потребу халявщикам. Разве что редкий альтруист либо конченый графоман, осознающий, что его поделка и даром никому не нужна. Бумажные книги, конечно, не исчезнут и не станут раритетом вроде конной повозки в современном городе, но уже в ближайшие десять–пятнадцать лет отойдут на второй план.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 3 чел. 12345
Комментарии:
Шалун уж отморозил
Литература
Шалун уж отморозил
ЛИТПРОЗЕКТОР
Народная примета: если вся либеральная тусовка взахлёб хвалит то или иное произведение – что-то тут нечисто. А книгу Дениса Драгунского хвалят? Ещё как.
«Проза Драгунского – это уникальный в нашей современной русской литературе образец лёгкого и стилистически безупречного письма. Его истории – шутливые мудрости или мудрые шутки» (Андрей Колесников).
«Эту прозу действительно следовало бы назвать филологической – в том смысле, что она стилистически безупречна и демонстрирует отменный авторский вкус. А ещё она очень взрослая и по-человечески мудрая. И даже если поначалу кого-то раздражает, что автор позволяет себе делать обобщения, оперировать штампами и навешивать ярлыки, то довольно скоро становится ясно: он может себе это позволить. Потому что его штамп выверен и ярлык не врёт» (Наталья Кочеткова).
А вот и тяжёлая артиллерия: «Денис Драгунский реанимировал жанр новеллы, создав собственный, ни на кого не похожий тип короткого, динамичного, откровенного, смешного и жутковатого рассказа, в котором всё с абсолютной прямотой договорено до конца и даже дальше. Драгунский говорит то, что говорить не принято, и безошибочно попадает в самые больные точки. И ты ему за это ещё и благодарен, потому что, оказывается, ты не один такой. Не знаю человека, который бы смог оторваться от его прозы. Разве что этот человек умеет лучше. Но я таких пока не видел» (Дмитрий Быков).
Ну, тэк-с, больной (скажем, протирая руки спиртом). Для начала об отмеченной всеми стилистической безупречности. Вот, навскидку, из рассказа «Плохой мальчик 4» с надзаголовком «правила и нормы» (да-да, именно с надзаголовком, да ещё и в большинстве случаев выписанным на иностранном языке, для продвинутых): «...но плохой мальчик пожимал плечами, поворачивался и уходил, в душе хохоча инфернальным смехом». Простите, дяденька, за невежество: а можно ещё чем-то хохотать, кроме как смехом? Но, очевидно, именно подобные неуклюжие конструкции и являются в глазах досточтимых критиков «образцами стилистически безупречного письма».
Что там ещё в анамнезе? Мудрость. Судя по всему, это она и есть (рассказ «Хоть часочек», Amor Sacro e Amor Profano): «Любовь существует в своих проявлениях, и никак иначе. Другого способа пока не придумано». О да! «Жизнь такова, какова она есть и больше ни какова». Но это сказано задолго до Д. Драгунского.
А может, искомая мудрость запрятана в этом фундаментальном исследовании: «Остаётся вопрос. В пачке 20 штук сигарет – это исходя из обычной дневной порции курильщика? Или это курильщик выкуривает в день 20 сигарет, потому что в пачке столько?» («Пачка в день», «дар напрасный, дар случайный»).
Помилуйте, но ведь это же банальщина, простительная экзерсисам литстудента. А если учесть возраст автора, давным-давно выросшего из штанишек Дениски, диагноз неутешителен: такое не лечится.
Вообще отношения с литературой как современной, так и классической у Д. Драгунского очень непростые. Творческое кредо выражено предельно ясно («Книжку, что ли, почитать?», «безответственно и непродуманно»): «Я разлюбил тонких стилистов». Ну, это понятно из вышеприведённого примера.
Вот ещё более категорично: «За что я особенно люблю современную литературу, так это за то, что её можно не читать» («Писатель и современность», «полное собрание сочинений и писем»). Ах, если бы её ещё мог бы кое-кто и не писать…
Было бы странно, если бы человек столь тонкой душевной и творческой организации (по мнению вышеупомянутых критиков) остался в стороне от оценки классического наследия. Не остался. И даже переписал. Из «Анны Карениной» Льва Николаевича получился обрубочек «Пять фраз» («все счастливые семьи несчастны по-всякому»). От «Мастера и Маргариты» Михаила Афанасьевича – «Рита и специалист» («недалеко от Патриарших»).
Ну а как обойти Александра Сергеевича? Не обошёл. В рассказе «Пушкин плюс» с надзаголовком «и долго буду тем любезен я…» безупречный и мудрый стилист Д. Драгунский, рассуждая на тему, что было бы, если бы Пушкин дожил до возраста Горчакова, приходит к ожидаемому умозаключению: «А может, и советской власти не было бы». Почему к ожидаемому? А что ещё ждать от главного редактора журнала «Космополис» и члена Комиссии по идеологии Федерального политсовета партии «Союз правых сил»? Не хотелось бы в рецензии говорить о политике, но поскольку исследуемый сам туда завернул по дороге к Парнасу, куда ж нам без неё? Подозреваю, что именно за подобные пассажи Д. Быков оценил нашего автора как писателя, который «говорит то, что говорить не принято, и безошибочно попадает в самые больные точки». Хотя кого сейчас удивишь плевками в прошлое? Удивляет другое – чем ему-то, Денису Викторовичу, насолило это самое советское прошлое? Наверное, «ужасами тоталитарного режима» воспринимались им многомиллионные тиражи произведений отца (произведений, кстати, куда как более талантливых и добрых)?
Кстати, о тиражах. Не так давно автору «Плохого мальчика» пришлось разместить в Интернете объявление: «Сам себя не отрекламируешь… ЕСЛИ ВДРУГ КТО-ТО ЖИВЁТ РЯДОМ, тогда – 12 марта, в пятницу, в 18 часов. Я буду настырно расхваливать свою книжку в Доме книги в Медведково». И вроде бы шутливое признание, а грустно. И как диагноз звучит наречие «настырно». Именно так в основном прокладывают себе путь к литературному успеху те, чьи опусы в лучшем случае заслуживают подзаголовка: «Для домашнего потребления». И тут самое место автору обратиться к своему же рассказу «По вечерам над ресторанами» («этнография и антропология»). В нём герой, писатель, которого ну никак не хотели воспринимать всерьёз в ресторанах, наконец заявился туда с карманами, полными денег: «Подходит официант. Я развалился в кресле, раскрыл меню и говорю этак вальяжно:
– Ну, что вы нам посоветуете?
Он посмотрел на меня и сказал:
– Поужинать дома».
Заключение же по состоянию «Плохого мальчика» можно сделать его же словами: «Что хотел сказать автор? Что, кому, чего ради? Зачем он это всё? Про что? Цель и смысл?» («Континуум», «критическая масса»).
А ещё грустно оттого, что нет на этих отмороженных шалунов матери, которая бы «грозила им в окно».
Александр ЯКОВЛЕВ
Денис Драгунский. Плохой мальчик : Рассказы (1–173). – М.: РИПОЛ классик, 2010. – 448 с. – (Нет такого слова).
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 4,8 Проголосовало: 4 чел. 12345
Комментарии:
