355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Литературка Газета » Литературная Газета 6271 ( № 16 2010) » Текст книги (страница 13)
Литературная Газета 6271 ( № 16 2010)
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 04:14

Текст книги "Литературная Газета 6271 ( № 16 2010)"


Автор книги: Литературка Газета


Жанр:

   

Публицистика


сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Мышиный писк и поросячий визг

Общество

Мышиный писк и поросячий визг

ИРОНИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ

В России, судя по западной прессе, животных то не кормят, то морозят, то травят и отстреливают, то не дают гулять и т.д. Иное дело в Европе. Борьба за права наших меньших братьев – это целая отрасль бизнеса. Защитники животных – их можно всегда встретить в людных местах или в Интернете – активны. Они вам сразу укажут, что пусть у вас нет денег или работы, пусть у вас семейные трудности и вообще вы больны, – это не повод для расстройства. Животным хуже. В зоопарке их снедает чувство несвободы, хотя жрать дают. На воле их добивают охотники или живодёры, в квартирах – изверги, а на фермах – индустриальный способ производства мясо-молочной продукции.

Последнее стало поводом для нескольких пропагандистских кампаний, как обычно, увенчавшихся успехом.

Под давлением немецких защитников животных сети быстрого питания McDonald’s и Burger King к 2011 году решили отказаться от использования мяса кастрированных животных, в первую очередь свинины.

Кастрация – теперь самая востребованная тема среди защитников животных.

В чём же дело? И почему вообще нужно отрезать поросячье достоинство?

А дело в следующем. Ежегодно только в Германии кастрируют свыше 22 миллионов поросят. Для того чтобы вкус мяса в дальнейшем был лучше, ибо гормоны, вырабатываемые семенниками, дают не слишком приятный для потребителя душок. Такой метод, пришедший к нам издревле, разрешают европейские инструкции. Причём юных животных кастрируют на потоке, вручную, острым ножичком и без наркоза – до седьмого дня жизни поросёнка. Если это сделать позднее, это уже повод для вмешательства прокуратуры, так как нарушается закон о защите животных.

Так что же конкретно не устраивает животнозащитников? Естественно, страдания поросят. Была развёрнута всенемецкая кампания под звонким названием «поросячий протест» (www. ferkelprotest. de), где едоков призывали не употреблять свинину до тех пор, пока они лично не убедятся, что поросёнка кастрировали под наркозом и безболезненно. А чтобы представить мучения животных нагляднее и тем самым вызвать отвращение к последующей свиной отбивной, был заснят видеофильм, где в натуральном виде представлялся весь процесс кастрации вместе с сопутствующим визгом – всё за 13,99 евро.

В принципе у мясопроизводителей есть средства обезболивания и наркоза для поросят (специальный газ изофлуран). Есть даже принятая во многих странах Евросоюза инъекция против специфического запаха. Но защитники животных считают их недейственными и просят не обращать внимания на соответствующие печати качества. Вольфганг Апель, президент Немецкого объединения защитников животных, считает, что поросята оказались в неравном положении по сравнению с другими животными. «Никто бы не посмел применять такое к кошкам и собакам!» – воскликнул он. Тут можно вспомнить слова Джорджа Оруэлла о том, что все животные равны, но некоторые равнее.

Конечно, употребление анестезии делает производство свинины более дорогим. Но сети быстрого питания готовы на всё, лишь бы не связываться с защитниками животных и не привлекать внимания к своей конечной продукции – гамбургерам, чизбургерам, биг-макам и т.д., ввергающим молодое поколение в поголовное ожирение. Впрочем, самое пикантное в другом. Фастфудовцы, вызвавшие похвалу защитников животных, просто «ломают дурочку»: ведь на производство их продукции идёт не более… одного процента свинины.

Сходная история произошла с гусями, которых миллионами поставляют на западный рынок традиционные производители – Венгрия и Польша.

Там, оказывается, не всегда ещё соблюдаются права будущего жаркого. Как выяснили активисты природоохранной организации «Четыре лапы», венгерские гуси до умерщвления неоднократно подвергаются садистской процедуре: у них, живых, выдирают перья и пух с грудки и шейки, дабы отправить ценный материал на переработку для производства курток, подушек и матрацев. Происходит это в среднем четыре раза за биографию – чаще нельзя, иначе новое «сырьё» вырасти не успеет…

Защитники животных утверждают, что накопленный в гусином мозге «адреналин страдания» выплёскивается в мышечную ткань: гусь умер, а мучения его сохранились на клеточном уровне и, неподвластные тепловой обработке, перешли в желудки гурманов.

По этому поводу «Четыре лапы» возбудили уголовное дело против крупнейшего венгерского поставщика гусиного мяса – фирмы Hungavid. Иск подан ни больше ни меньше как в Европейскую судебную палату. Вскоре обнаружилось подобное же деяние и в самой Германии. Несчастный фермер из-под Гамбурга вынужден был вообще уйти в подполье. А подсудная птичка меж тем поступила в продажу и, к примеру, предлагалась посетителям всех филиалов IKEA по цене 6,90 евро за порцию. После шума, поднятого «Четырьмя лапами», гигант убрал «предложение» из своих ресторанов.

Диетологи утверждают: лучше усваиваются продукты питания, полученные от «счастливых» животных. И особенно куриные яйца. И вот, чтобы доказать несчастье кур-несушек, Союз по защите животных РЕТА представил видеосъёмки, сделанные скрытой камерой на одной из птицеферм в окрестностях Берлина. Кровь стынет в жилах. Курочки сгрудились в тесных клетках, клювами уткнувшись в железные прутья, выражение куриных лиц (дословная цитата с сайта РЕТА!) – «апатичное» и «депрессивно-психозное».

В результате сразу две жалобы легли на столы двух прокуратур. Яйцепроизводителям инкриминируется вовсе не мошенничество, как можно было бы подумать, так как яйца были снабжены этикеткой «био». Яичных королей обвиняют в «издевательстве над животными» и «обмане потребителя, сознательно тяготеющего к здоровому образу жизни». Аргументы птичников, что несушек держат взаперти, дабы избежать контакта с перелётными птицами и возможного заражения «птичьим гриппом», никто в расчёт не принимает. Важнее права кур, соблюдать которые Евросоюзом предписано вплоть до момента попадания их в ощип.

История, как вы понимаете, кончилась не в пользу производителей. Крупные торговые концерны, такие, как Rewe и Tengelmann, «до выяснения» изъяли подозрительные яйца из ассортимента. Началось расследование с привлечением Общества альтернативного контроля за содержанием животных. Всем нашлась работа.

И, наконец, последний пример. В одном из зданий бундестага завелись мыши. Говорили, что они спасались там от холодов. Травить их или ставить мышеловки было негуманно. Это могло вызвать протесты населения и потерю голосов у правящей коалиции. Были мобилизованы пожарные и служители здания. Они притащили с собой специальные безопасные мышеловки и сообща отловили все 17 особей, так пугавших бундестаговских дам. Потом мышей вывезли за пределы города, в «дружественную среду». В этой «среде» на морозе все мышки передохли, но это вряд ли кого-то взволновало. Ведь они передохли естественным путём, а не с помощью человека. Ловля каждой мыши обошлась налогоплательщику в 90 евро.

Воистину цель ничто – движение всё.

Алексей СЛАВИН, собкор «ЛГ», БЕРЛИН

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 2 чел. 12345

Комментарии:

Одной рукой в ладоши не хлопнешь

Общество

Одной рукой в ладоши не хлопнешь

РЕЗОНАНС

Совершенно с вами согласна («Школа как поле битвы», «ЛГ», № 12), одного пряника для воспитания мало. В школе не выстроена система стимулов и наказаний, отсюда все проблемы. Нельзя наказать ученика, нельзя повлиять на нерадивых родителей, для которых проверить, выполнил ли их ребёнок домашние задания, непосильная работа. Даже двойки за четверть ставить опасно – сразу попадёшь в чёрные списки. Считается, что это непрофессионализм учителя, и ученики это прекрасно знают. В общем, остаётся только хвалить, но как невозможно хлопнуть в ладоши одной рукой, так и невозможно воспитать человека одними похвалами.

Инна ОСИЕВСКАЯ, учитель химии

Думаю, что наказывать детей нужно, что называется, «по ситуации». С «трудными», если это не оформившиеся хамы, всегда можно найти контакт. И совсем нельзя допускать обоюдного распускания рук и даже языка.

Сознательный ученик – редкость. Многим моим ровесникам ЕГЭ встал поперёк горла. Преподаватели в этом не виноваты, но косвенно подростки начинают ненавидеть и их – за их бессилие. Ещё одна проблема может заключаться в том, что мы – учитель и ученик – требуем друг от друга слишком многого. Мы разрознены, а должны быть в одной команде.

Ася

Мне 27 лет, и я работаю преподавателем в подмосковной гимназии. Дети действительно заставляют повышать голос, а порою задумываешься и о применении силы. Дорогие учителя, давайте объединяться и делиться советами, как, не унижаясь, урезонить наглецов.

Максим УСКОВ, учитель английского языка

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

Прививка от разрушения

Человек

Прививка от разрушения

ПРОДОЛЖЕНИЕ ТЕМЫ

Прошёл месяц после начала эксперимента по преподаванию в школах «Основ религиозных культур и светской этики». Курс разделён на шесть модулей: основы православной, исламской, буддийской, иудейской культур, основы мировых религиозных культур и основы светской этики. Не приведёт ли это деление вместо диалога культур к конфессиональным и культурным противостояниям? Этот вопрос мы задали читателям в материале «Вот Бог. Вот школьный порог...» («ЛГ», № 13). Сегодня публикуем первый отклик – мнение председателя Синодального информационного отдела Московского патриархата Владимира ЛЕГОЙДЫ.

– Новый предмет предлагает на выходе не только изучение традиционных религий России, светской этики и истории мировых религий, но ещё и некий общий для всех модулей ценностный контекст. Методически это подкреплено тем, что все курсы начинаются и заканчиваются уроками, посвящёнными одинаковым темам. А главное: во всех шести модулях упор делается на этику, ведь глубинная задача нового курса – говорить о том, что такое хорошо и что такое плохо. Любой религиовед вам скажет, что в области этики – в отличие от догматики – мировые религии во многом совпадают. Нравственные нормы в них очень близки. И потому какого бы то ни было этического разделения – «для меня хорошо это, а для него – то» – в рамках школьного курса быть не может. В программе всех шести модулей нет почвы для взаимной ненависти среди школьников. И вообще пора усвоить: верующему с верующим всегда легче договориться…

– А как тогда сюда «вписывается» модуль светской этики?

– Вполне органично. Ведь в нём тоже идёт речь о нравственности.

Мы привыкли к тому, что атеизм непременно является воинствующим. И принципиально важно, чтобы в этом курсе ребёнок увидел: атеист не имеет никакого повода для ненависти к верующему. Даже атеистическая наука не смогла обойтись без отсылок к религиозным ценностям. Взять хотя бы советские учебники по этике: там упоминаются христианские мыслители, например, блаженный Августин и другие.

Модуль светской этики имеет неплохой шанс покончить с агрессивным атеизмом советского времени. В каком-то смысле в этом его миссия, если угодно: дети, воспитанные этим курсом, должны быть привиты от того, чтобы рушить храмы. Ну и кроме того, на мой взгляд, этот светский курс не должен скрывать от детей генетическую связь этики с религией.

– Вы говорите, что в области этики религии похожи и потому почвы для разделения нет. Но четвероклассники способны осмыслить это и избежать противостояния?

– Думаю, дети очень быстро поймут, что у них нет повода для вражды. Как? Они будут общаться. Мы почему-то забываем, что детям это свойственно, и считаем, что всё с неизбежностью произойдёт, как в «Чучеле». Фильм этот – правильный и важный, но в нём изображено то, что может случиться, а не то, что непременно должно. То, что бывает в отношениях детей, но не то, что их непременно определяет. Посмотрите: в сегодняшней школе они учатся вместе до девятого класса, а потом расходятся по разным специальностям: техническим, гуманитарным, естественным и т.д. Но они продолжают дружить и обмениваться всем новым, что узнают. И технари с гуманитариями не считают друг друга взаимно изгоями.

Кроме того, первоначально модуль, который будет изучать ребёнок, определяется религиозными предпочтениями родителей. Но если эксперимент окажется успешным, на что мы надеемся и во что верим, в дальнейшем у детей будет возможность изучать основы и других религий.

И наконец, модульная схема – это давнишняя, десятилетиями апробированная европейская практика, которая показывает, что никаких проблем модульность не создаёт.

– Часто звучат слова о том, что человеку, живущему в России, нужно знать православную культуру вне зависимости от его собственной конфессии – просто потому что он тут живёт. Получается, модульность этой задаче противоречит?

– Никто никогда не говорил, что изучение культуры страны, в которой ребёнок живёт, должно сводиться к изучению одного школьного курса. Если говорить шире о проблемах современного образования, то они сейчас стоят настолько остро, что речь нужно вести о комплексной программе образования и воспитания, в которой курс «Основы православной культуры» – важная составная часть. В то же время нельзя забывать о необходимости хорошо представлять себе и другие религиозные традиции своей страны. Недавно журналистов призвали корректнее пользоваться религиозной терминологией и не называть, например, террористов – шахидами. Потому что шахид в исламе – это подвижник. Такая ситуация во многом продиктована тем, что люди, которые сейчас работают в СМИ, не получили в школе и вузе даже начального религиозного образования. Как человек, который отслеживает ситуацию в медийном поле, могу сказать, что ошибки такого рода происходят сплошь и рядом. Но иногда это принимает формы провокативные и опасные. И вот здесь очень важно, чтобы человек знал и свою культуру, и чужую. В этом смысле модульность предмета «Основы религиозных культур и светской этики» очень актуальна. Ведь ребёнок чем дальше, тем больше будет по жизни сталкиваться с миром разных религий – в Интернете, в институте, в поездках и т.д. И именно поэтому наличие разных модулей внутри одного курса – это неплохо. Хотя начинать изучать предмет, само собой, логично со своей культуры.

– Если что-то пойдёт не так, может ли курс быть отменён?

– Какие-то неожиданности, которые мы не можем предвидеть, возможны. Ведь школа – живой организм, который невозможно механически запрограммировать. Именно поэтому речь сегодня идёт об экспериментальном характере курса.

Но это не ставит под вопрос саму необходимость такого предмета. Дискуссия о том, нужно ли нашим детям изучать свою религию, – контрпродуктивна. Экспериментальность заключается не в том, надо или не надо преподавать, а в том, как лучше это делать.

– Семьдесят процентов родителей выбрали для своих детей светскую этику. Значит ли это, что у нас в стране 70% – атеисты?

– Нет, не значит. Более того: эти цифры не совпадают с самоидентичностью современного российского общества, в котором, даже по самым скромным подсчётам, не менее 70% населения относит себя к православным. Далеко не всегда и не везде выбор курса был обусловлен религиозной идентичностью родителей. Конечно, тут могли сказаться сжатые сроки, за которые новый предмет нужно было ввести, но главную причину я вижу в следующем: разъяснение родителям того, в чём смысл и задача новой дисциплины, шло не всегда и не везде адекватно. У многих родителей нет понимания специфики нового курса.

Есть и совсем грустные данные: в некоторых школах не было реальной возможности выбора из шести модулей. Либо родителей подталкивали к какому-то решению, либо выбирать нужно было из двух. Известно, что в некоторых регионах имели место факты давления на родителей. Это, конечно, недопустимо. О чём, кстати сказать, недавно говорил и Святейший Патриарх Кирилл во время своей поездки в Екатеринбургскую и Челябинскую епархии. Скажем, нам говорят, что в одной из областей, где 200 священников, никто не выбрал «Основы православной культуры». Вопрос: что же тогда выбрали их дети? Понятно, что ситуация там сложилась ненормальная, что реального выбора не было.

– Несколько месяцев назад, давая интервью «Литературной газете», вы сказали, что преподавать можно и без учебника, что учебник – это результат преподавания, а не его необходимое условие. Сейчас учебник протодиакона Андрея Кураева готов и по нему ведутся занятия. Как это сочетается с тем, что вы говорили ранее?

– Эксперимент по преподаванию нового курса только начался, но у него уже есть позитивные результаты. Самый очевидный из них: написан хороший учебник, несмотря на сжатые сроки, заведомо небольшой объём и специфику возраста школьников. Учебник получил высокую оценку специалистов – от Церкви, от образовательного сообщества – и уже давно находится в свободном доступе в Интернете. К сожалению, у меня не было возможности познакомиться с учебниками по всем шести модулям, но те, которые я видел – по религиозным культурам, – мне кажутся весьма достойными. Конечно, нет предела совершенству, можно работать над оформлением серии в целом. Но и сейчас уже достигнуто немало.

– Что сказать тем православным родителям, которые не хотят отдавать своих детей изучать ОПК, потому что боятся, что их научат не тому православию?

– Преподавание будет следовать учебнику. А он, как я уже сказал, заслуживает доверия, получил высокую оценку патриарха. Но есть ещё один важный момент. Мы почему-то исходим из того, что если семья и так православная, то в школе о религии говорить не нужно. Получается жёсткое разделение: либо семья, либо школа. Но ведь школа – не альтернатива всей остальной жизни. Это одна из её частей. И это своего рода помощь семье. Хорошо, что для ребёнка из православной семьи мир православия не будет сводиться к школьному курсу. Но ещё лучше, чтобы курс дополнял то, что ребёнок черпает из общения с родителями. Пусть ребёнок задаст родителям вопрос, если что-то будет неясно в школе. Это и родителей может понудить лишний раз книжку открыть… Школьный предмет – ещё один элемент в познании мира, и во всех смыслах правильно, чтобы мир православия открывался ребёнку в разных контекстах. Чтобы, грубо говоря, и дома, и в школе он слышал об одном и том же. Тогда разные части жизни будут гармонично сочетаться.

– Ребёнок, растущий в хорошей семье, пускай даже неверующей, естественным образом и так впитывает, что воровать и убивать – это плохо. Так зачем привлекать веру в преподавании и без того понятных вещей?

– Этические нормы произрастают из религии. Это, казалось бы, общее место, но лишний раз напомнить об этом – не вредно. Но есть ещё один момент: ребёнок познаёт мир, школа для него – активный этап прикосновения к тому, что называется процессом познания. Совершенно справедливо, что ребёнок генетически впитывает представления о нравственности. И вот тут очень важно, чтобы содержание процесса познания оказывалось для него напрямую связанным с тем, с чем он сталкивается в жизни. Чтобы то, что он изучает, находило поддержку в его личном опыте, а не оставалось чем-то теоретическим или абстрактным.

– Какими конкретно должны стать плоды преподавания в среднесрочной перспективе?

– Мы недооцениваем последствия агрессивного атеистического прошлого. Я уже не первый год преподаю студентам, которые по возрасту не должны были и не получали советского воспитания. Но их представления о роли религии в жизни человека и в истории совершенно не соответствуют реальности. У большинства из них в принципе нет понимания того, что это за феномен – религия. При этом интуитивно человек осознаёт некую фундаментальную роль Тайны в своей жизни. Но трудно преодолимая установка, что религия – это опиум для народа, заставляет погружаться в различные псевдорелигиозные течения и прочую ерунду. Неслучайно так популярны услуги типа «сниму порчу»…

Нынешний школьный курс – это малая компенсация за то, что знание о религии десятилетиями выжигалось и высмеивалось. И чтобы какие-то вещи в человеческом мировоззрении выравнить, нужно – на самом деле – преподавать далеко не один год.

И само собой, курс призван реализовать две составляющие образовательного процесса: обучение и воспитание. Будет хорошо, если вырастет поколение, которое знает, что изображение креста с дугой, напоминающей полумесяц, – это не знак порабощения христианами мусульман, а древний христианский символ – якорь. Что смысл Пасхи не в том, что надо красить яйца и печь куличи. Что ислам – не религия террористов. И что люди разных религий и культур вполне могут жить вместе, уважая взгляды друг друга, – даже если они с ними не согласны.

Беседу вёл Константин МАЦАН

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю