Текст книги "Литературная Газета 6259 ( № 55 2010)"
Автор книги: Литературка Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)
Книжные новости
Совместный проект «ЛАД»
Книжные новости
Кастрючин В.А. Cказки в лукошке / Худож. Елена Карпович. – Минск: Литература и Искусство, 2010. – 120 с.: ил.
«Люблю я лес и его обитателей. И пишу о них свои сказки-несказки. Почему именно сказки-несказки? Да потому, что рассказываю я о том, что действительно случается с лесными жителями, но ведь то, что с ними случается, – действительно необычно, удивительно и очень похоже на сказку», – обращается к юному читателю писатель Валерий Кастрючин в своей новой книге «Сказки в лукошке». Собранные под одной обложкой сказочные истории знакомят мальчишек и девчонок с удивительным миром леса и луга, с жизнью их обитателей. Кроме необычных приключений героев, поучительных и незабываемых, в сказках много познавательного материала. Кстати, именно это является неотъемлемой чертой всех книг Валерия Кастрючина. Вместе с писателем каждый может отправиться в путешествие по далёким и близким окрестностям. Автор сборника «Сказки в лукошке» рассказывает о том, как иволга играет на флейте, наблюдает, как на поляне лосёнок нюхает золотой одуванчик. Книга учит любви, доброте. Автор не боится говорить о бедах и горестях, напоминает, что только вредные люди оставляют после своих походов в сосновый бор, лиственную рощу поломанные деревца, кострища, консервные банки, битое стекло. И вот что говорит о таких горе-туристах Валерий Кастрючин: «Вряд ли они по-настоящему любят лес, природу вообще, раз портят её красоту. Эти люди невежественны… А сердце их никогда не посещала Божия благодать».
В разговоре с юным читателем писателю помогают и замечательные иллюстрации, которые для книги «Сказки в лукошке» сделала художник Елена Карпович.
Н.В. Николаев. История белорусской книги . – В 2 т. Т. 1. Книжная культура Великого княжества Литовского. – Минск: Белорусская Энциклопедия имени Петруся Бровки, 2009. – 424 с.
История, судьба, культура Великого княжества Литовского (ВКЛ) не только притягивали и притягивают к себе внимание историков, литературоведов, искусствоведов, но и очень остро отражаются в общественной мысли, идеологии, даже в политической жизни. ВКЛ погибло и никогда уже не вернётся, но как культурный феномен оно останется в истории Беларуси, соседних стран и народов на долгие и долгие столетия. И неудивительно, что в белорусской исторической науке в последние десятилетия реализовано несколько научных и творческих проектов, посвящённых ВКЛ. Среди них новинка издательства «Белорусская Энциклопедия имени Петруся Бровки»: первый том из двухтомника «История белорусской книги». Книга, которая удивляет богатством иллюстраций, серьёзным проникновением в глубь веков, так и называется – «Книжная культура Великого княжества Литовского». Ещё больше удивляет, что у издания всего один автор – известный санкт-петербургский культуролог, доктор филологических наук Николай Викторович Николаев. В предисловии к изданию учёный даёт и следующее пояснение: «Текст первого тома является переработкой спецкурса «Книжная культура Беларуси», который читался студентам Гродненского университета при кафедре белорусской культуры в 1991–1999 гг., в эпоху руководства кафедрой профессором Алексеем Михайловичем Петкевичем. С того времени историки книги сделали новые открытия, в белорусском книговедении утвердилась новая терминология, изданы новые каталоги рукописей и древних летописей, нашлось исчезнувшее в июне 1941 года вместе с крестом Евфросиньи Полоцкой Слуцкое Евангелие… Что-то из этого нового мы смогли post factum включить в структуру текста, что-то – в библиографические заметки. (…) А что-то осталось для осмысления будущим исследователям книги…»
Авторская энциклопедия, если так можно охарактеризовать работу Николая Николаева, несомненно, станет «бестселлером» на стыке целого ряда исторических, литературоведческих и культурологических дисциплин. Причём не только в Беларуси.
Кирилл СЕМЕНОВИЧ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Радимичи на берегах Невы
Совместный проект «ЛАД»
Радимичи на берегах Невы
КОНТАКТЫ
Ни один человек, будь то русский или белорус, не может без боли в сердце наблюдать, с каким трудом рождается Союзное государство. Время от времени в межгосударственных отношениях появляются трещины, которые «доброжелатели» стараются максимально расширить. Но добрая воля и стремление к единству в наших народах непреодолимы. Люди тянутся друг к другу, понимая, что поодиночке в нынешнем мире они не выживут.
Не являются исключением и деятели культуры. И на личном уровне, и на уровне общественных организаций налаживается сотрудничество.
Активно работает Собор славянских народов Беларуси, России и Украины, ежегодный песенный праздник «Славянский базар» собирает под свои знамёна лучших артистов, фестиваль «Небо славян» даёт возможность молодым заявить о себе во весь голос.
А на берегах Невы вот уже во второй раз проводится международный фестиваль «Белорусские встречи в Санкт-Петербурге», дающий возможность жителям Северной столицы познакомиться с творчеством талантливых писателей Беларуси.
Гостями петербуржцев на этом фестивале были заместитель начальника управления социально-культурной сферы Совета министров Республики Беларусь Наталья Голубева и председатель Витебского областного отделения ОО СП Беларуси Тамара Краснова-Гусаченко.
Наталья Голубева – известный прозаик. Её книги «На перепутье двух дорог», «Судьбы изменчивые лики», «Миражи», «Радимичи», «Земля непокорённая» заслужили признание как на Родине, так и во многих странах Европы. Присутствующие с удовольствием слушали рассказ автора о непокорённой земле радимичей, которая и по сей день полна загадок и тайн, о красивых и мужественных людях, бесстрашно защищавших свободу и независимость своей Родины.
А поэт Тамара Краснова-Гусаченко представила прекрасно изданное собрание своих стихотворений в двух томах «Спас». В эти книги, по свидетельству автора, были включены не только наиболее полюбившиеся стихотворения из предыдущих сборников, но в них собраны стихотворения, написанные за годы её творческой деятельности.
Ну и, конечно же, прозвучали стихи в авторском исполнении, тепло встреченные любителями поэзии.
Праздник завершился традиционным посещением крейсера «Аврора», где директор музея контр-адмирал Л. Чернавин как радушный хозяин познакомил гостей со славным прошлым и настоящим легендарного крейсера.
Хочется надеяться, что подобные встречи будут продолжаться.
Соб. инф.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
«Я снова к тебе вернусь»
Совместный проект «ЛАД»
«Я снова к тебе вернусь»
ИСКУССТВО
Талант понимать неброскую красоту, видеть не сиюминутное, а вечное – счастье, которое даётся немногим. Этого художника ещё в молодости счастливцем назвал сам Репин. В галерее Александра Киселёва «Даев, 33» открыта выставка выдающегося пейзажиста, «белорусского Левитана» – Витольда БЯЛЫНИЦКОГО-БИРУЛИ.
Витольд Каэтанович принадлежал к старинному дворянскому роду, известному с XIV века. Предок его Бируля упоминается в летописях времён Ивана Грозного. Второй частью фамилии род был обязан фамильному гербу, пожалованному этому семейству в середине XVI века польским королём Стефаном Баторием: белая подкова на голубом фоне называлась «бялыней». К середине XIX столетия от былой славы рода остались только легенды… и генетическая память, над которой не властно время. Не из её ли глубин выплеснулись на полотна художника жемчужно-белые снега и перламутрово-синие воды: совмещение стихий, когда весна уже началась, хотя зима ещё не кончилась, было любимым временем художника.
Кто-то когда-то, не важно, кто и когда, сказал, что картина становится твоей, если возникает непреодолимое желание войти в неё, стать её частью. Из пейзажей Бялыницкого-Бирули не хочется уходить, возвращаться в гудящую суету огромной столицы, от которой тебя отделяют только хрупкие стены галереи. Здесь другой мир, который дышит и живёт совсем иначе. Здесь слышно, как трещат на морозе деревья, как журчит, обкалывая тонкий ледок, лесной ручей, как шуршат под крыльями ветра багряные осенние листья... И приходит ощущение чуда. Но секрет его прост – художник обладал фантастическим даром останавливать мгновение. В своих воспоминаниях он писал: «Дни невозвратимы и в большинстве не повторяются. Взять, например, работу над этюдом. Вчера шёл, любовался местом и решил писать здесь этюд; сегодня пришёл на то же место (вот даже веточка, надломленная мною для того, чтобы уточнить, где сидеть и писать), а „место“ исчезло: вчера были жемчужные облачка, на фоне которых рисовались обнажённые березки, а сегодня небеса гладкие, да и сам ты какой-то другой, не вчерашний». А в современных энциклопедиях всё это волшебство укладывается в сухую строчку: «В своем творчестве В.К. Бялыницкий-Бируля продолжал и развивал традиции русского лирического пейзажа XIX в.»
Судьба была к Витольду благосклонна с самого начала. Безмятежное детство в пусть небогатом, но тёплом, уютном родительском доме, наполненном добротой, светом и музыкой. Первый рисунок – «Аскольдова могила», изображённая шестилетним «художником» на куске обёрточной бумаги, в которую заворачивали сахар. Увлечение сына родители поддерживали. И хотя отец настоял, чтобы тот поступил во Владимирский кадетский корпус в Киеве, Витольд параллельно посещал рисовальную школу. Когда стало ясно, что к военной карьере у мальчика нет никаких наклонностей, не стал препятствовать смене поприща. Витольд с первого же раза поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где учился у таких мастеров, как Поленов, Коровин, Прянишников. На очередной выставке студенческих работ, которую каждый год устраивали в училище, картину «Из окрестностей Пятигорска» увидел Павел Михайлович Третьяков и приобрёл её для своей коллекции. В 20 лет попасть в собрание известнейшего в России ценителя живописи – о таком счастье можно было только мечтать. Третьяков даже пригласил молодого художник в гости – посмотреть, как разместили в галерее его картину.
Потом были награды на престижных международных конкурсах и выставках «передвижников», звание академика, но в 1917‑м дореволюционная слава не могла быть гарантом политической благонадёжности в глазах новой власти. Вопрос уехать или остаться перед художником даже не вставал, он прекрасно понимал, что вдали от родных краёв жить не сможет. Надо было приспосабливаться к новой жизни, не поступаясь ни творческими, ни жизненными принципами. Витольду Каэтановичу это удалось. В своей усадьбе «Чайка» на берегу озера Удомля он устроил художественную школу для крестьянских детей. Причём за помощью рискнул обратиться к самому Луначарскому. Но педагогика педагогикой, а что рисовать, если власти нужны не лесные ручьи и звонкие берёзки, а трудовые будни и праздники победившего пролетариата? Первой солидной работой стал «Бой у Никитских ворот». Впоследствии будут у него и индустриальные пейзажи, и полотна, воспевающие расцвет социалистического сельского хозяйства, но становиться «придворным художником» Витольд Бялыницкий-Бируля не собирался.
Выход был найден, простой и гениальный одновременно. Бялыницкий-Бируля становится, если можно так выразиться, основоположником жанра мемориального пейзажа. Он обращается к местам, где жили и творили гении русской культуры. В 1928 году он рисует окрестности Ясной Поляны, в 1937-м, в год столетия со дня гибели Пушкина, – виды Пушкинских Гор. В 1942-м, когда немцы только-только были отброшены от Москвы, он отправляется в Клин и чудом запечатлевает дом Петра Ильича Чайковского. Но настоящей «охранной грамотой» для художника стали два пейзажных цикла – Горки Ленинские и Гори, место, где прошло детство отца народов. Говорят, что в начале 30-х одну из картин на какой-то выставке увидел сам Сталин. Долго стоял, молча всматривался, наконец произнёс: «Очень похоже...» У вождя была хорошая память: много лет спустя он не колеблясь произвёл «бывшего дворянина» в народные художники СССР.
Писать о художнике – занятие неблагодарное. Как передать словами невесомость вибрирующего воздуха, пронизанного тонкими берёзовыми веточками, блики неверных теней от оседающих весенних сугробов, туман, который, кажется, существовал на холсте до того, как его коснулась кисть мастера, застенчивые полевые цветы, улыбающиеся солнышку на крошечных проталинках… Воистину мы живём в мире контрастов. Кажется совершенно непостижимым, что кто-то может называть себя художником, вставляя в рамку чистый холст и называя его «Автопортретом». И не чудо ли, что солидная галерея в самом центре Москвы отдаёт предпочтение не раскрученным воспевателям однополой любви и собирателям грязных консервных банок, а художнику, чьё имя стоит в одном ряду с Саврасовым, Левитаном, Куинджи...
Странно: далеко не все пейзажи художника озарены солнцем. Весеннее или осеннее ненастье на них запечатлено гораздо чаще, но тучи эти не вызывают ни горечи, ни уныния. Холсты его дышат теплом и радостью, негромкой, сдержанной, но именно радостью: «…в этих молчаливых созерцаниях вечера, сумерек, рассвета слушаешь тишину и биение своего сердца. Слушаешь и не можешь ничего написать, если бы даже этого хотелось. И уйти не в силах: жаль расстаться с тем, что видишь, и боишься спугнуть нахлынувшие, овладевшие тобой думы, мечты...» Может, так и живёт душа человеческая в предчувствии счастья? И правы философы, твердящие нам в течение тысяч лет, что счастье не нужно искать – оно всегда с нами, вернее, внутри нас. Не оттого ли в пейзажи Мастера хочется возвращаться снова и снова?
Виктория ПЕШКОВА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Два века белорусской поэзии
Совместный проект «ЛАД»
Два века белорусской поэзии
О чём молчал народ незрячий
Владимир ХАДЫКА (1905–1940)
3 января 2010 года исполнилось 105 лет со дня рождения Владимира Хадыки, талантливого, рано ушедшего из жизни белорусского поэта.
Биография Владимира Хадыки характерна для белорусских поэтов, пришедших в белорусскую советскую поэзию в 20-е годы прошлого века. Выходец из бедной крестьянской семьи, Владимир Мартынович Хадыка родился 3 января 1905 года в деревне Цитва под Руденском, сейчас Пуховичский район Минской области. Свой трудовой путь начал с 12 лет, нанимаясь батраком. После окончания в 1923 году общеобразовательных курсов в Минске работал учителем младших классов сельской школы. В 1925 году был призван на действительную службу в Красной армии, которую проходил в соседней с Белоруссией Брянской области, в бывшем уездном Новозыбкове.
Два года армейской службы (1925–1926) стали для Владимира Хадыки своеобразным университетом, в значительной мере способствовавшим его становлению как поэта. Небольшая армейская библиотека при воинской части при всей скудости своего литературного фонда располагала поэтическими сборниками многих популярных в то время русских советских поэтов. К тому же туда регулярно поступали свежие литературные журналы «Новый мир», «Красная новь», где можно было познакомиться с поэтическим творчеством разных авторов. Начинающему поэту было у кого учиться и с кем соизмерять свой поэтический талант. Из армейской казармы в Новозыбкове он отправляет в «Маладняк» и другие белорусские издания свои первые стихи. В 1926 году его имя впервые появляется в поэтической рубрике журнала «Красный сеятель». А чуть позже, в том же году, увидел свет и его первый сборник «Земляника», который почти весь состоял из стихов, написанных во время воинской службы. Впоследствии Владимир Хадыка любил повторять: «Меня сделала поэтом Красная армия».
В 1929 году Владимир Хадыка, уже как поэт с именем, перебирается из сельской глубинки на постоянное местожительство в Минск, где устраивается на работу секретарём в журнал «Полымя». С самого начала и до конца он остаётся «молодняковцем», хотя печатается не только в «Молодняке», но и в «Узвышшы» и в «Полымi».
Конец 1920-х – начало 30-х годов проходит в Белоруссии под знаком борьбы с «нацдемовщиной». Уже к 1929 году многие видные представители белорусской интеллигенции были обвинены в разделении идей национал-демократизма и сняты с занимаемых должностей. В 1930 году начинаются массовые аресты.
Владимира Хадыку крупные неприятности пока обходят стороной. Он продолжает писать и публиковаться. В 1923 году выходит в свет его второй поэтический сборник «Избранные стихи». Единственная пока неприятность – уход из «Полымя», что лишает его гарантированной зарплаты и заставляет жить «с пера». Выручает переводческая деятельность. Переводит в основном советскую классику: пьесы М. Горького, роман М. Шолохова «Тихий Дон».
В 1935 году Владимир Хадыка издал свой последний сборник стихов «Радостные будни», который, как и два первых, был негативно воспринят тогдашней критикой. В стихах поэта она увидела только «мистификацию каких-то неочерченных ощущений с акцентацией на смысловую невыразительность». Но короче всех в критическом запале высказалась писательская газета «Лiтаратура i мастацтва», которая в 1935 году заявила со своих страниц: «Хадыка – идеалист-агностик».
Это было уже довольно опасное обвинение.
Но было и другое мнение. Известный советский поэт Николай Асеев, прочитав сборник Хадыки «Радостные будни», увидел в его стихах «синим мелом начертанные молнии» и «поиски слов-откровений». Об этом он сказал с трибуны Третьего пленума правления ССП, который проходил в феврале 1936 года в белорусской столице, и добавил к сказанному: «Когда я читал его стихи, я чувствовал, что в них звучат определённые возможности обновления моего языка новыми поэтическими средствами…»
Арестовали Хадыку 26 ноября 1936 года, а 5 октября 1937 года он был приговорён к десяти годам лагерного срока. Погиб Владимир Хадыка в мае 1940 года при строительстве железной дороги недалеко от Байкала, раздавленный обломками взорванной скалы.
Реабилитация пришла к поэту посмертно, 29 декабря 1954 года. В 1956 году, после двадцатилетнего забвения, вышли и «Избранные стихи» Владимира Хадыки. Его стихи снова появляются в поэтических сборниках и хрестоматиях, а сам поэт по праву занимает своё достойное место в белорусской литературе.
Иван БУРСОВ
Сноп овса
Мать сказала: ты б осоки
Для телят нажал, сынок…
Колыхал камыш высокий
Над рекою ветерок.
Мать сказала: ты побольше
Натолкай в мешок травы…
Луг на небо был похожий
От небесной синевы.
Мать сказала: коль телята
Не съедят – домой неси…
Жали за рекой девчата
Недожатые овсы.
За осокою в погоне,
Обошёл я лог и луг…
Но паслись там ночью кони,
Вытоптали всё вокруг.
Я искал домой дорогу, –
Где цветы и где роса…
К материнскому порогу
Я принёс и сноп овса.
1927
***
Я разобрал свой старый дом,
Я сжёг его гнилые стены.
Пыль снов, осевших в доме том,
Развеял пеплом по вселенной.
Мглу жалости душа кляла,
Крушила жертвенно надгробье.
И жалко было мне села
И музыки ржаной охлопья.
И ныла даль дорог в костях,
Хотелось под родную крышу.
Жгла боль, что в каменных стенах
Я звучных песен не услышу.
Что не гонять уже коней
Мне вместе с хлопцами в ночное…
И оттепели зимних дней
Дом обойдут мой стороною.
И вёсны с росами в тени,
И отблеск летних дней на камне
Мелькнут и сгинут, как слепни,
Отныв забывшимся преданьем.
***
Дремучей пущи очертанья,
И тишину её, и гром,
Её секреты и преданья,
Вобрав, перемелю нутром.
Двор дедовский перелопачу,
Сквозь пальцы землю пропущу…
О чём молчал народ незрячий –
Я в полный голос прокричу.
За грани дум по древним вехам
Уйду под стрехи дымных хат…
За тенью мне своей не бегать,
Стихами не хмелить девчат.
Ведь все мои признанья – это
Всего лишь отзвуки греха…
Найти подругу – для поэта
Трудней, чем образ для стиха.
Стыд, не отзывчивый на ласку,
Замрёт средь вдохновенных струн –
И никакой тогда острасткой
Не снять поэзии колтун.
Уж лучше так, не из-под палки,
Идти к чему-то напролом,
Когда все змеи и русалки
Уснут, – и я забудусь сном.
Осыплюсь долу желтолистьем,
И ветер по моим следам
Просвищет горлом голосистым
Стихами с кровью пополам.
Тогда свою с добычей торбу –
Со всем, что накопилось там, –
Я мастеру отдам другому,
Другому сердцу передам.
1932
***
Под озябшей, безлистой осиной
На снегу комья мёрзлой земли,
А вокруг клочья шерсти ослиной, –
Её ветры сюда нанесли.
Подбегали украдкой шакалы,
Волки выли на свежий песок…
Их звериная гордость пропала,
И клыки отслужили свой срок.
Разбежалась вся хищная стая,
Своих судей суровых кляня, –
Чтоб не видеть последнего стана,
Чтоб не ведать последнего дня.
И всё уже, и уже просветы
Среди страха, тоски и тревог,
И сдают под гульбу напоследок
Стародавнюю славу берлог.
Изменился и вид их, и норов,
Взгляды злую тоску обрели…
Не гулять больше им по просторам
Из пожаров восставшей земли.
Затишье
Над моим над высоким порогом
Распускается клён молодой.
И цветы лёгкой поступью, логом
Вниз бегут на свиданье с водой.
Дни лихие им станы не ломят,
И ветрам не согнуть их в дугу.
Лишь провиснет их след на соломе,
Коль придётся ползти под стреху.
Весь бурьян как косою скосило.
Лишь порой песня вспомнит вдали,
Как топтала нечистая сила
Аксамит полонённой земли.
Мы теперь тут права свои пишем,
И гостей мы заморских не ждём…
Но мы знаем – бывает затишье
Перед тем, как прокатится гром,
Что ветрам доверяться не надо, –
Могут взвиться,
чтоб рушить и рвать…
Что смертельным огнём канонады
Нужно будет их нам усмирять.
1936
Перевод Ивана БУРСОВА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
