Текст книги "Литературная Газета 6259 ( № 55 2010)"

Дон Кихот, плывущий краем моря

Штрих-код

Дон Кихот, плывущий краем моря

ПЕРСПЕКТИВА

В Мордовском республиканском музее изобразительных искусств им. С. Эрьзи завершила работу продолжавшаяся без малого три месяца II Всероссийская выставка скульптуры. Программная выставка Союза художников России продемонстрировала все те рифы, мели и острые скалы, между которыми с большим трудом лавирует отечественное реалистическое искусство.

И СКАЗАЛИ: ЭТО ХОРОШО!

То, что выставка состоялась, прекрасно уже само по себе. Это не этикетный комплимент участникам и организаторам, а трезвая оценка реальности, базирующаяся на двух очевидных фактах. Первый относится к области сугубо материалистической: государственное (о частном, тем более иностранном, увы, говорить просто не приходится) финансирование реалистического искусства в любой его ипостаси, иначе как минимально допустимым не назовёшь. Для скульптуры же, которая является самым затратным в данной сфере видом творчества, такое положение вещей смерти подобно. И если кто-то что-то ещё умудряется ваять, высекать, отливать, а при особо счастливом расположении звёзд даже выставлять для всеобщего обозрения, то иначе как творческим подвигом это не назовёшь. Скульптор ведь в отличие от своего собрата художника ваять «в стол» возможности не имеет.

Второй факт – из сферы духовно-нравственной. Скульптура – один из немногих видов искусства, которые могут покинуть специально организованное пространство, мастерскую, галерею или выставочный зал и выйти к людям. Например, для того чтобы напомнить им об истории родной страны, о святых и поэтах, полководцах, учёных и государственных деятелях, одним словом, о тех, чьи имена эту историю составляют. Не станем оперировать таким высоким понятием, как патриотизм, изрядно обветшавшим от длительного злоупотребления, но, учитывая, что ни одна цивилизованная страна в мире не позволяет себе так цинично относиться к собственной истории, хорошая прививка национальной гордости или хотя бы просто позитива по отношению к родной стране нам очень даже не помешает. Альтернативные источники зачастую оказываются не столь эффективны: пресса и телевидение вспоминают о выдающихся личностях обычно лишь по круглым датам, да и то, как правило, не могут удержаться, чтобы не развести бочку мёда большим бочонком дёгтя; интерес к серьёзной литературе, тем более исторической и краеведческой, катастрофически низок, поход в музей для многих – вообще событие из ряда вон выходящее.

А памятник или барельеф – вот они, в вестибюле метро, в сквере напротив офиса или по дороге в детский сад, куда ходит любимое чадо. Можно и сто раз пробежать мимо, не обратив на него никакого внимания, а на сто первый всё-таки задержаться и прочесть, кому и за что он установлен. А там, может, и интернет-поисковик захочется включить, чтобы побольше узнать об этом человеке, – глядишь, вакуумное пространство в голове и в душе чуток уменьшится. Антона Павловича Чехова (совершенно изумительная работа Владимира Курочкина) все в школе «проходят», а вот насчёт адмирала Ушакова (автор Алексей Кузнецов) или инженера Шухова (скульпторы Салават и Сергей Щербаковы), хоть в учебниках и помянутых, многим из тех, кому до 30, придётся советоваться с Гуглом или Яндексом.

Впрочем, не будем умалять и значение скульптуры, так сказать, немонументальной. Озорная «Корова» Жанны Орловой, весёлый «Май» Владимира Бондарева или не лишённое остроумия «Похищение» Алана Гогаева, если их «поселить» не в мастерской, а где-нибудь на свободном зелёном островке посреди галдящего мегаполиса, наверняка поднимут настроение замордованному цивилизацией человеку. И такие «улыбки мастеров» чем дальше от центра города, тем нужнее. Психологи давно уже установили, что ряды серых безликих бетонных коробок, коими застроены спальные районы наших городов, действуют на человеческую психику почище иного психотронного оружия.

НЕМНОГО ОФИЦИОЗА

Для тех, кому без статистики жизнь не в радость, приводим некоторые цифры: 168 произведений, 142 автора (67 из них представляют 37 городов России, остальные – Санкт-Петербург, Москву и Московскую область), самому молодому участнику выставки – 30 лет, самому почтенному – 83. За последние два десятка лет выставка такого масштаба у Союза художников России вторая, первая прошла в 2006-м в Липецке. Нынешняя – в столице Мордовии Саранске, ибо начинает большую программу празднования 1000-летия единения мордовского народа с народами Российского государства, которое будет отмечаться в 2012 году. Приурочена она была к 50-летию ухода из жизни выдающегося скульптора Степана Эрьзи и полувековому юбилею республиканского музея изобразительных искусств его имени.

Все эти даты были упомянуты в названии выставки – серьёзной, программной, итоговой. Традиция звучных и, к сожалению, несколько тяжеловесных названий сохранилась ещё с советских времён, но так ли она хороша по нынешним временам?.. О том, как адепты актуального искусства продвигают свои проекты, какие броские, запоминающиеся названия для них придумывают и как это всё работает на привлечение широкой (читай: не принадлежащей к профессиональному сообществу) публики, особо распространяться, наверное, необходимости нет: соответствующие примеры у всех на слуху. Разумеется, речь не идёт о том, чтобы серьёзную выставку превратить в балаган на потеху невзыскательной публике, но в том жёстком противостоянии, каковое имеет место быть между актуальным и реалистическим искусством, обостряющимся чем дальше, тем больше, обратить на себя внимание не только знатоков и специалистов, но и широкие, как принято выражаться, слои общественности, в первую очередь молодёжи, архиважно. Скажете, что название – это мелочь? Позвольте не согласиться. Как вы судно назовёте, так оно и поплывёт.

В ТЕСНОТЕ, ДА НЕ…

Спору нет, идея была красивой – разместить выставку в том самом здании, где 50 лет назад открылся первый музей Степана Эрьзи. Понятно стремление земляков ещё раз напомнить о замечательном мастере, посмертная слава которого, к сожалению, не отражает подлинных масштабов его дарования. Но… Когда-то в этом здании находилось пожарное депо. Под музей его тогда перестроили буквально за год, и для небольшого по тем временам (это сегодня оно является самым крупным в стране и размещается в новом здании) собрания произведений скульптора оно было в самый раз. Но для всероссийского выставочного проекта этот дом, несмотря на все его заслуги, оказался слишком мал: всего три зала – два небольших, а один просто маленький.

Разумеется, Саранск хоть и столица республики, но пространством размером с Манеж не располагает. Может быть, имело смысл потеснить на время экспозицию республиканского художественного музея и разместить выставку на двух площадках? Конечно, это хлопотно (закрывать стационарную экспозицию живописи, организовывать транспортное сообщение для зрителей между двумя корпусами и т.д. и т.п.), но проект того стоил. Многие достойные внимания работы приходилось буквально силой воображения вытаскивать из уплотнённого до предела экспозиционного пространства, чтобы составить о них адекватное представление.

Возможно, именно эта коммунальная сплочённость помешала организаторам до конца выстроить внутреннюю логику, так сказать, драматургию экспозиции. И опять трудно удержаться от сравнения с «актуалами». Их проекты всегда выстроены так, чтобы каждый объект производил на зрителя наиболее сильное впечатление. А в данном случае трудно было избавиться от ощущения, что главная задача состояла в том, чтобы уместить максимальное количество экспонатов на минимальной площади. Профессионалы, конечно, и при таком раскладе смогут отделить зёрна от плевел, а вот что делать публике неподготовленной? Как удержать её интерес к экспозиции, как помочь увидеть и оценить самое важное? На пресс-конференции по случаю открытия выставки и сами скульпторы, и искусствоведы, и музейщики в один голос твердили, что восприятие скульптуры – более сложный процесс, чем восприятие живописи, для этого нужны и особый свет, и простор, и масса других условий. Жаль, что соблюсти их все не очень получилось. В кулуарах то и дело раздавались жалобы на то, что не успели расставить всё так, как хотелось, хотя и организаторы, и сами авторы перед открытием три последние ночи кряду работали не покладая рук, но это уже наша общая русская беда – аврал накануне сдачи. Что именно сдаётся – спектакль, выставка или заводской цех не имеет значения.

Трудности, с которыми пришлось столкнуться и организаторам и участникам выставки, носят объективный характер. Деньги, время, квадратные метры выставочной площади – ресурсы точно измеряемые и весьма ограниченные. Но это, если можно так выразиться, подводная часть айсберга, которая известна только посвящённым. Обычный посетитель, привлечённый на выставку простым человеческим любопытством, об этом не знает и знать не должен, как не знает зритель о том, что творится за кулисами, пока он из мягкого кресла наблюдает за премьерой. И тот и другой судят о художественном событии по результату – тому впечатлению, которое останется в них, когда они выйдут из зала. И об этом впечатлении нужно заботиться не меньше, чем о том, чтобы должным образом представить на выставке всех, кто этого заслуживает. В противном случае трудно будет упрекать в предвзятости и тенденциозности своих оппонентов из числа адептов актуального искусства, кричащих во весь голос о том, что реалистическое искусство себя изжило и никому (читай: современному амбициозному и нацеленному на личный успех человеку) не интересно.

В ФЛИБУСТЬЕРСКОМ СИНЕМ МОРЕ

Кстати, об амбициях и личном успехе. Актуальное искусство разыгрывает их как козырную карту каждый раз, когда провозглашает появление очередного «гения», какого раньше свет не видывал, снова и снова попирая традиции русского искусства. Каждый берущий в руки кисть или резец вправе заявить: я не «тварь дрожащая», а совсем даже наоборот и посему «право имею». То есть в переводе на язык повседневности это означает: «что хочу, то и ворочу, благо галереи выставляют, а «ценители» покупают». Полуподпольное некогда искусство сегодня отстаивает себя как официальное, более того – как единственно возможное. Так «джентльмены удачи» бороздят моря и океаны от Старого Света до Нового, наводя страх и ужас на всё подвластное им пространство. А корабль реализма, с пробоинами по обоим бортам и драными парусами, отваживается лишь на каботажное плавание в своих «территориальных водах». И дело тут не только в отсутствии средств и искреннем внимании со стороны государства. Думается, что не менее важно, чтобы что-то изменилось в самосознании и команды этого корабля (за своё право творить, не отступая от своих принципов, не подрывая традиции отечественного искусства сегодня надо бороться, и весьма решительно), и всего общества.

А в существующих условиях сохранить школу, передавать из рук в руки мастерство особенно трудно. Выставка ещё раз показала: трудно – не значит невозможно. Ни слащавой салонной пластики, ни монументального китча, ваяемого исключительно из коммерческих соображений, здесь и духу не было. Псевдофилософских абракадаброподобных инсталляций – тем более. Что, несомненно, радует. Вселяет надежду и ещё один весьма симптоматичный факт: подавляющее большинство работ – портреты. Не только славных предков наших, к коим мы взываем о помощи, чтобы пережить смутные времена. Главные герои выставки – наши современники: врачи и военные, рыбаки и спортсмены, композиторы, поэты, художники и просто нянюшки. Значит, как ни сетуем мы на наши нелёгкие времена, как ни ругаем их, всё равно они нам дороги. Они – наши. Времена ведь, как известно, не выбирают. Может быть, XXI век станет веком скульптурного портрета? Не только человека, но и дел его. Ведь и уже успевшие стать знаменитыми «Мамонты» Андрея Ковальчука, установленные в Археопарке Ханты-Мансийска, это, если зреть в корень, тоже своего рода портрет, причём нашего времени.

Однако были работы, хоть и пытающиеся держаться в рамках реализма, тем не менее удивляющие своей бездушностью. К примеру, обнажённые женские торсы, коих на выставке можно было насчитать чуть не полдюжины. Чем внимательнее их рассматриваешь, тем сильнее искушение заподозрить их авторов (все они принадлежат к сильной половине человечества) в женоненавистничестве или катастрофически неудавшейся личной жизни. Впрочем, у прекрасной половины тоже всё, как оказалось, отнюдь не беспроблемно: полуобнажённые влюблённые обнимают друг друга весьма холодно и почему-то не смотрят друг на друга. Автор этих строк насчитала целые три такие работы, принадлежащие дамам разного возраста.

Однако проводить здесь гендерные исследования мы всё же не станем. Запомнилась выставка всё-таки не этим. Среди работ просто хороших и хороших во всех отношениях были такие, от которых невозможно было отойти. К ним хотелось возвращаться снова и снова, они цепляли память и поселялись в её недрах настолько прочно, что их присутствие где-то там, в глубине, ощущается до сих пор и вряд ли скоро исчезнет. «Слепые» Александра Капралова – материализовавшиеся персонажи Брейгеля, бредущие к пропасти ещё более страшной, чем их «предшественники». «Потребители» Александра Попова – исполненный горькой иронии взгляд на тех, кто пытается купить себе счастье на дешёвой распродаже. «Перед распятием» Геннадия Правоторова – немое утешение тем, кому уже не под силу нести свой крест и верить. И возможно, самая романтичная и в то же время самая философская работа на этой выставке – «Корабль судьбы» Ивана Мельникова. Дон Кихот, стоящий на корме утлого судёнышка, поднятого ввысь крутой волной. Паруса разорваны в клочья, но спина его пряма, рука сжимает копьё, глаза всматриваются вдаль. Интересно, что он там видит?

Виктория ПЕШКОВА, САРАНСК–МОСКВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 2 чел. 12345

Комментарии:

Мир, каков он есть

Штрих-код

Мир, каков он есть

КНИЖНЫЙ

  РЯД

Семён Кожин. Альбом / Текст О. Златоверховникова. – М.: Белый город, 2009. – 64 с.

Если принцип Родена, отсекавшего от мрамора всё лишнее, применить к живописи, он, наверное, мог бы звучать так: взять краски и перенести на холст всё самое необходимое. Судя по всему, именно этому канону и подчиняет свои работы Семён Кожин: пишет ли он укрытый снегом «Гранатный переулок» или иллюстрирует нежную и романтичную сказку братьев Гримм «Рапунцель», пытается воссоздать события войны 1812 года в «Переправе отряда Дениса Давыдова» или загадывает экзистенциальные загадки в «Аллегории». Создаётся впечатление, что ему всё время приходится себя сдерживать, чтобы на полотне не возникло ничего случайного, ничего, что не соответствовало бы реальности. Не выдуманной, не сконструированной самим художником по одному ему понятным правилам, а той, в которой все мы существуем день за днём, год за годом. Мы не без раздражения именуем её повседневностью, не давая себе труда всмотреться в неё повнимательнее и увидеть самые обыкновенные чудеса.

И перечень престижных выставок в Москве и Лондоне, Дублине и Санкт-Морице, и присутствие его картины в коллекции Букингемского дворца, и интерес к его картинам со стороны солидных аукционистов – это пусть и достаточно убедительные, но всё-таки только внешние признаки успеха молодого художника. Можно раскладывать на составляющие стиль и манеру Кожина с помощью весьма разветвлённого и изощрённого понятийного аппарата современного искусствоведения, но вряд ли таким способом раскроешь секрет притягательности его картин. Всё дело в доверии, которое безотчётно начинаешь испытывать к автору, даже при беглом взгляде на любую из его работ. Он не пытается запутать зрителя, сместив впечатанные в наш генетический аппарат представления о добре и зле, о прекрасном и уродливом. Он показывает мир таким, каков он есть, и вместе со зрителем пытается отыскать в нём то, к чему большинство людей и стремится в этой жизни, – к победе добра над злом.

Андрей БОРОДИН

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 2 чел. 12345

Комментарии:

Назад к карточке книги "Литературная Газета 6259 ( № 55 2010)"