Текст книги "Чудовищ не бывает"

Автор книги: Лиселотт Виллен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

– То есть когда ты вытеснил меня с дороги?

– Это как посмотреть.

– Так что я неправильно поняла-то? Что ты на меня нарочно наезжаешь – ты об этом? Ты увидел меня возле гостиницы и отправился следом…

– Вон оно что, – протянул Юнатан. – Поэтому ты так медленно и ехала?

– Или я ошиблась и ты не сын владельцев гостиницы?

– Нет, – подтвердил он, – так и есть.

– Почему ты напрямую об этом не сказал?

– Если бы ты была подобрее, я бы, может, и сказал.

– Тебе, значит, нравятся те, кто подобрее?

– Нет. Недобрые мне нравятся больше. – Он посмотрел ей прямо в глаза, и у Алисы перехватило дыхание. – У меня к тебе предложение, – продолжал Юнатан. – Пойдем завтра со мной на ужин? Его устраивают мои родители. И там будет жуткая скукотища. Невыносимая.

– Я даже не знаю… – пробормотала она.

Парень погрустнел и отвернулся, глядя на начинающийся за домом лес. Почти стемнело.

– Когда живешь там, хуже всего – это дорога через лес, – сказал он. – Она прямо бесконечная. Я требовал, чтобы родители каждое утро меня подвозили, – на велосипеде ездить мне никак не хотелось.

– Ты боишься темноты?

Он слабо улыбнулся.

– Ты сказал, что видел ее, – сказала Алиса, – девочку. Когда ее принесли из леса.

– Да. Они вышли из леса вон там, – он показал в сторону опушки, – за домом.

Алиса посмотрела на деревья, темной стеной тянущиеся к небу, к мерцающим звездам. Иногда ей казалось, что родилась она в тот день, когда пришла из леса. А до этого ее словно бы и не существовало.

– Откуда ты знаешь, что это была та же самая девочка? – спросила она. – Может, только тело и было тем же, а внутри она уже стала другой? Вдруг в лесу в нее вселилось что-то нечеловеческое?

– Прекрати, Алиса! – рассмеялся Юнатан.

Ее имя. И то, как он его произнес. Алиса посмотрела на юношу. Чуть напряженные губы. Красивые глаза. Тонкая кожа на висках.

Юнатан посерьезнел:

– Вообще-то, сперва я решил, что это не она. Я ее не узнал. Мне казалось, будто с девочкой случилось что-то жуткое, будто ей пришлось бороться за жизнь. И я подумал, что в лесу она наткнулась на кого-то, кто чуть ее не забрал.

– На кого, например?

– Мне тогда было десять лет. Я верил в то, что читал. И в чудовищ верил.

– Чудовищ не бывает.

Они помолчали. Потом Юнатан протянул руку и поправил на Алисе рубашку.

– Пойдем со мной, – сказал он.

Алиса посмотрела на его пальцы, сжимавшие ее старую клетчатую рубаху, подняла голову и заглянула ему в глаза. Другой рукой он обхватил ее за шею и притянул к себе. Она затаила дыхание и дернула головой, так что губы Юнатана коснулись ее щеки. Так они и стояли, он – обхватив ее за шею, и она – прижавшись щекой к его ключицам. Она прислушивалась к его дыханию и хотела вернуть тот миг, ту секунду, когда он притянул ее к себе. Теперь она не стала бы уворачиваться, она стояла бы неподвижно и послушно следовала бы за ним. Она куда угодно за ним последовала бы.

Юнатан опустил руки и посмотрел на Алису. Она решила, что именно так он и выглядит, когда стоит в гостинице за стойкой – если, конечно, он вообще там стоит. Когда встречает постояльцев. Незнакомцев.

Юноша кивнул в сторону машины, и Алиса поняла, что сейчас он уедет, так больше ничего и не сказав.

– Ладно, – проговорила она, – я пойду с тобой на ужин. Но никому не говори, что я здесь живу. В этом доме. Потому что на самом деле я тут не живу. Это временно. Мы живем в городе, и мой дом там.

– Тогда я завтра заеду за тобой, – сказал Юнатан.

Алиса открыла дверь большой гардеробной в Сониной комнате. Платье, которое она собиралась надеть на ужин, висело в прозрачном чехле. Оно было черным, без рукавов, с открытой спиной. Собираясь, Соня покидала вещи дочери в коробку, все без разбора. Увидев, что мать взяла это платье, девушка разозлилась.

Алиса повесила его в своей комнате на металлический крючок, вбитый в скошенный потолок. Теперь платье отражалось в окне и напоминало человеческую фигуру. Впрочем, когда девушка уселась за стол, отражение исчезло. Отсюда виднелся лишь клочок земли с пожухлой травой за домом. Алиса открыла недавно начатую книгу, однако что-то заставило ее вновь поднять взгляд. На траве возле дома, там, куда падал свет из окна первого этажа, мелькнула тень.

Алиса закрыла книгу и вышла в прихожую.

– Мама?

Она прислушалась. Тишина. Алиса посмотрела на лестницу. Не дождавшись ответа, позвала еще раз. По полу полз сквозняк, от него у Алисы мерзли ноги. Темно-красные царапины, которые она заработала, бегая по лесу, сейчас казались почти черными. Похоже, на одной ноге она содрала болячку, и теперь из нее тоненькой струйкой текла кровь.

Входная дверь была открыта. Алиса остановилась у лестницы. Какой-то тихий звук, будто кто-то дышал совсем рядом, не внизу. Она повернулась и вгляделась в темноту коридора. Противоположной стены – там, где заканчивался коридор, – не было видно. Сперва в темноте начало вырисовываться что-то темное. Но потом силуэт снова утонул во мраке. Может, это девочка? Это она там стоит?

Алиса быстро юркнула к себе в комнату, захлопнула дверь и заперла ее. Прошло еще несколько секунд, и кто-то проследовал по коридору мимо комнаты. Алиса смотрела на ручку, где остались едва заметные следы от ее пальцев. Может, это все-таки Соня? Может, она просто не слышала, как Алиса ее звала? Девушка знала, что именно увидит, но тем не менее подошла к окну и выглянула во двор.

Пусто. Машины там не было.

Проснувшись утром, она увидела во дворе мамину машину. Алиса отперла дверь и спустилась. Дверь в ванную была заперта, а изнутри доносился шум льющейся воды. Вскоре дверь открылась, и из ванной вышла Соня. Зеркало за ее спиной запотело.

– Почему ты так поздно вернулась? – спросила Алиса.

Соня остановилась на пороге и заправила за ухо прядь мокрых волос – чистых и блестящих. На фоне белой блузки ногти смотрелись чудесными розовыми жемчужинами.

– Мы сидели и болтали. И не заметили, как время пролетело.

– Я знаю, где она живет, – сказала Алиса.

Соня посмотрела на часы на стене.

Ты слышишь? – спросила Алиса.

– Ты про ту девочку?

– Ты говорила, что в лесу есть рыбацкий сарай, – произнесла Алиса, – но там не сарай. Там избушка.

– Избушка?

– Да… Давай сходим туда и спросим про девочку? Соня на миг задумалась и едва заметно кивнула: – Если это для тебя так важно.

Соня поставила портфель рядом с машиной, и они зашагали по узенькой лесной тропинке. Пикап стоял на прежнем месте. В кузове лежали пустые пластмассовые коробки, а в зеркале заднего вида отсвечивало солнце. На зеленой краске чернели пятна грязи, словно специально нарисованные кисточкой. За машиной виднелся сарай, совсем ветхий. Внизу, у земли, серо-коричневые доски почти сгнили. Когда Соня с Алисой завернули за угол, девушка оглянулась и посмотрела на выбитый кусок оконного стекла. Стекло поблескивало, на подоконнике валялись осколки. Отверстие было затянуто паутиной.

Соня шла впереди, прямиком в избушку. Дверь была открыта. Внутри кто-то расхаживал. Быстро взглянув на Алису, Соня поднялась на крыльцо и три раза постучала по косяку.

Хозяин избушки вышел почти сразу и занял весь дверной проем. Защитного цвета куртка на мужчине была расстегнута, под ней – толстый черный свитер. Алиса остановилась внизу. Лица мужчины видно не было – его скрывал деревянный столбик, подпиравший крышу над крыльцом. Но, увидев Соню, мужчина оторопел. Соня отступила назад.

– Прости… – пробормотала она. – Я не знала… Мн Я видел, что вы вернулись.

Мужчина говорил тихим, хриплым голосом, будто только что проснулся. Он протянул руку и явно собирался положить ее Соне на локоть, как тот мужчина в церкви, но та отступила еще на шаг, и руку пришлось опустить.

– Это моя дочь. – Соня кивнула на Алису. – Она сказала, что видела здесь девочку.

– Девочку?

– Да.

– Тут никаких девочек нет…

Мужчина отошел в сторону, так что из-за столбика показалось лицо, и посмотрел на девушку, однако тотчас же вновь повернулся к Соне. Он молчал, а Алиса разглядывала его руку, бугристую из-за выступающих сухожилий. Она перевела глаза и посмотрела на его лицо. Оно оказалось морщинистым и изможденным. Кожа сухая, на подбородке – темно-русая, чуть седая щетина. Алиса почему-то решила, что он нарочно старается не смотреть на нее. Соня махнула рукой и снова повторила:

– Ну вот, я только про девочку и хотела спросить. Я же не знала…

Спустившись с крыльца, она повернулась к мужчине:

– Мы тут ненадолго. В этом доме.

Она взяла Алису за руку и зашагала обратно. Алиса оглянулась. Когда они явились, хозяин избушки будто бы собирался уходить, но сейчас дверь была закрыта, а снаружи никого не было. Всю дорогу до дома Соня молчала. Когда они вернулись, она выпустила руку Алисы.

– Почему ты сказала, что она там?

– Потому что она там, – ответила Алиса.

Соня покачала головой:

– Если он говорит, что никакой девочки там нет, значит, ее и правда нет.

– А что, если он врет?

– Зачем ему врать? – Соня раздраженно взглянула на часы. – Мне пора.

Алиса смотрела на удаляющуюся машину. На узкую дорогу, в сотне метров от нее уже скрытую деревьями.

Она вспомнила его лицо. Или чье-то еще? Но воспоминание сразу же растворилось и исчезло.

Единственное, что осталось в памяти, – это сарай с разбитым окном. С грязным окошком с отпечатком посередине. Будто кто-то приложил к стеклу руку – маленькую руку с белыми пальцами.

Когда Юнатан пришел, она сидела на крыльце. Сегодня он надел черные брюки, рубашку и пиджак с кожаными заплатками на локтях. Юнатан остановился у крыльца и быстро окинул взглядом бесформенную зеленую куртку, в которую куталась Алиса, грязные ботинки и лежавший на ступеньках пластиковый пакет.

– Готова?

Алиса кивнула. Она ждала, что парень съязвит что-нибудь про ее наряд, однако он промолчал. И в глаза ей не смотрел. Развернувшись, Юнатан пошел к машине. Алиса встала и последовала за ним. По другую сторону залива показалась машина. Сонина машина. Подъехав, мать вышла и протянула Юнатану руку, но замешкалась.

– Мы, наверное, уже знакомы, – сказала она.

– Разве? – Его голос изменился.

Соня задумалась, но тут заметила Алису в платье, выглядывавшем из-под куртки.

– Куда…

– На ужин, – ответила Алиса, – в гостинице. Соня повернулась к Юнатану.

– Как, вы сказали, вас зовут? – спросила она, хотя имени своего он еще не называл.

– Юнатан.

– Юнатан…

– Эдвик.

Соня поджала губы и на миг замерла, а после вновь перевела взгляд на Алису:

– Я думала, тебе надо заниматься.

– Сегодня вечером отдохну.

Алиса украдкой взглянула на Юнатана, на его лицо, удивительно отстраненное. Солнце у горизонта отбрасывало яркий свет на красноватый гравий, незашнурованные ботинки Алисы, черные ботинки Юнатана, блестящие, словно море неподалеку.

На мысу, там, где располагалась гостиница, Юнатан свернул и остановился возле жилого хозяйского дома, рядом с серой «ауди», слегка припорошенной дорожной пылью. Следом за ними подъехал большой джип. Оттуда неуклюже вылез мужчина в костюме и решительно направился к входной двери.

В машине пахло моющим средством, рядом с переключателем скоростей лежали солнечные очки. Алиса надела их, опустила солнцезащитный козырек и посмотрелась в маленькое зеркало. Юнатан заглушил двигатель. Впереди, там, где заканчивался гравий, вырастали розоватые скалы, а за ними – море, насколько хватало глаз.

Юнатан повернулся к Алисе и попытался перехватить ее взгляд.

– Ты уверена? Точно хочешь пойти со мной?

– Да. – Она недоуменно посмотрела на него.

Юноша отвел глаза.

– У меня к тебе так много вопросов, – сказал он. Алиса сняла очки и положила их на место.

– О чем?

Немного помолчав, Юнатан произнес:

– Чем ты занимаешься?

– К экзамену готовлюсь.

– А потом? Что будешь делать после экзамена?

Алиса вспомнила календарь, который Соня повесила на кухне. Скоро закончится март. Над столбиком с понедельниками напротив первой недели апреля было написано: «Алиса, Хусё».

– Я буду помогать на исследовательской станции, – сказала она, – до конца лета.

– А осенью? Ты переедешь и будешь учиться дальше?

Алиса хотела было отделаться своим привычным ответом, но не смогла. Осень и все, что ждало ее после, напоминало серый туман. Она уткнулась в боковое стекло и посмотрела на скалы.

– Не знаю, иногда я представляю, что продолжу учиться и стану, кем хочу, и мне от этого тошно делается.

Юнатан не отвечал. Алиса повернулась к нему. Он сидел вцепившись в руль и слегка наклонив голову.

– Мне кажется, я никогда отсюда не уеду.

– Почему? Из-за оценок? Ты никуда не поступил?

Юнатан язвительно усмехнулся и спросил:

– Ну что, идем?

Она шла чуть позади и нагнала его лишь у самого входа. Когда Юнатан потянулся, чтобы открыть дверь, Алиса схватила его за руку. С того самого момента, как он приехал за ней сегодня, она думала о том, что этот парень ведет себя так, будто между ними ничего и не было, будто бы он не пытался ее поцеловать.

Он посмотрел на девушку – с удивлением и некоторым раздражением. Но было в его взгляде что-то еще. Он волновался – из-за ужина и из-за нее. Алиса остановилась рядом с ним. Они были одного роста. Улыбнувшись, она обняла юношу за шею, ощущая тепло его кожи. Волосы Юнатана покалывали ее пальцы. Однако в ответ он не улыбнулся и, когда она попыталась притянуть его к себе, не поддался. Алиса опустила руки и отступила.

– Ну что, пойдем или как? – насмешливо, почти холодно бросил он и, не дожидаясь ответа, распахнул перед ней дверь.

Каролина Эдвик положила руку на локоть Юнатана и окинула его испытующим взглядом, от ботинок и до зачесанных назад волос, после чего быстро похлопала сына по плечу. Она нарядилась в красное платье с ассиметричным топом и острым вырезом, оголяющим бледную кожу под левой ключицей. Каролина повернулась к Алисе и коротко поздоровалась, хотя, заметив грязные ботинки девушки, слегка скривила губы.

– Проходите же, возьмите себе чего-нибудь выпить, – сказала она. – Юнатан, ты за главного – мне нужно заглянуть на кухню.

Вот и все. Мать Юнатана едва посмотрела на нее. Алиса пожалела, что оставила в гардеробе старую куртку – ее бы Каролина наверняка оценила.

Алиса достала из пакета черные босоножки на высоком каблуке и сунула в них ноги. На лодыжках по-прежнему виднелись царапины, и она надеялась, что сквозь тонкие нейлоновые колготки их никто не заметит. Юнатан скрылся в другой комнате. Откуда-то доносились приглушенные голоса, а потом вдруг – хлопок, с каким обычно вытаскивают из бутылки пробку. В прихожей повис аромат духов Каролины. Над комодом было миниатюрное зеркало, и Алиса увидела в нем собственное проследовавшее мимо отражение. Гладкая шея, несколько выбившихся из прически прядей, тоненькие серебряные нити сережек, почти касавшиеся обнаженных плеч.

Она прошла в просторную комнату, что-то вроде парадной залы, где перед камином стояло несколько кресел, а возле дальней стены – небольшой рояль. Еще одна дверь – она вела на балкон – была открыта. На балконе двое мужчин любовались морем. Это их голоса слышала Алиса. Юнатан повернулся к старомодному стеклянному столику. Услышав стук каблуков, он взял бокал, оглянулся и изумленно приоткрыл рот. Рука у него дрогнула, и светло-желтая жидкость в бокале едва не расплескалась. Наконец парень протянул Алисе бокал, вернулся к столику, взял бутылку шампанского и поставил ее рядом с другими бутылками в блестящее ведерко со льдом. Кубики льда сухо заскрипели. Взяв свой бокал, Юнатан снова с улыбкой повернулся к девушке, вот только его глаза не улыбались – в них пряталась тревога. Он поднял бокал. Лишь отхлебнув терпкого шампанского, Алиса вдруг поняла, что ей не следовало бы пить – спиртное нагоняет на нее усталость, и она делается рассеянной, а по возвращении домой ей еще надо позаниматься.

Они вышли на балкон и поприветствовали стоявших там мужчин. Лицо Рогера Эдвика было загорелым и морщинистым, на левой руке блестело золотое кольцо, на правой – перстень с печаткой в форме креста. Из рукавов пиджака выглядывали жесткие белоснежные манжеты.

Он махнул рукой в сторону гостиницы:

– Мы как раз строим тут кое-что: вертолетную площадку, причал для яхт, личные гаражи. И возведем еще один гостиничный корпус. Нам повезло, как мало кому, – здесь полно свободного места. И природа рядом. И в то же время имеются все удобства: ресторан высшего класса, СПА, а если кто захочет, мы экскурсии и на окрестные острова организуем, и к основным достопримечательностям: в Мариехамн, Бомарсунд, замок Кастельхольм. Но главное – создать ощущение, что наши постояльцы прежде всего гости. Индивидуальный подход, – разглагольствовал он, – вот чего мы добиваемся.

– А ты что скажешь, Юнатан? – спросил Хеннинг Педерсен, второй мужчина. Он представился как давний верный друг семьи. А в следующую секунду наклонился к Юнатану и, глядя на Алису, вполголоса прошептал ему на ухо: «Ну ты глянь-ка! Просто охренеть!» На его одутловатом лице играла самодовольная ухмылка. Алисе этот человек показался смутно знакомым. Это он приехал сюда на джипе. Но было и еще что-то. «Голос», – догадалась Алиса. Она вспомнила разговор, который слышала в тот день, когда приходила в гостиницу. Тогда Юнатан отвечал ему коротко и почти холодно.

Хеннинг Педерсен попялился в вырез ее платья, после чего повернулся к Юнатану, но тот сделал вид, будто не слышал вопроса.

– Это называется амбиции, Юнатан. Их мало не бывает.

– Что бы мы тут еще ни понастроили, – тихо сказал юноша, – лучше, чем вначале, не будет, – копируя жест Рогера, он показал на гостиницу, – до того, как здесь появилось все это.

Рогер усмехнулся.

– Боюсь, в инвестициях мой сын не особо разбирается, – весело сказал он. – Это его не интересует.

– А по-моему, еще как интересует, – возразил Хеннинг, – учитывая, во сколько это все обойдется.

Юнатан глубоко вздохнул:

– Знаешь, что я сделал бы, будь у меня эти деньги?

– Ну давай, убей меня, – поддразнил его Хеннинг.

– Я бы повернул время вспять, – сказал Юнатан, – и довольствовался чем-нибудь поскромнее. Есть еще один вариант: беречь то, что имеешь. Я не только про деньги, но и про людей.

– Вы только послушайте его! – Рогер всплеснул руками. – Он вообще не хочет ничего менять. Не понимает: чтобы двигаться вперед, нужны перемены.

Юнатан покачал головой:

– И к чему же мы должны двигаться?

– Весь в мать, – сказал Хеннинг. – Стратег из тебя никудышный. Нельзя зарывать деньги в землю. Их нужно вкладывать. И как по мне, в этом наша святая обязанность.

– Аминь, – добавил Рогер Эдвик.

Он взял Хеннинга за локоть и увел в сторону, чтобы продолжить разговор, прерванный появлением Юнатана. Однако Алиса заметила, как Рогер сердито нахмурился, а его сын залпом осушил бокал, направился к столику и налил еще шампанского. Алиса вернулась в залу. Ее будто магнитом тянуло к маленькому черному роялю.

Рядом вдруг опять оказался Юнатан.

– Почему ты больше не играешь, Алиса? – проговорил он ей на ухо. – Расскажи мне.

Она повернулась к нему. Голос звучал серьезно и требовательно. Она стиснула пальцами бокал, представив, как стекло треснет и разлетится и золотистая жидкость потечет по ее рукам. Юнатан не сводил с нее глаз. Откуда-то издали послышалось цоканье каблуков. Оно становилось все громче, а затем стихло.

– Юнатан, подойди на минутку.

Каролина. Она остановилась возле тележки, на которой развозят еду.

Юнатан явно собирался сказать еще что-то, но вместо этого послушно пошел следом за Каролиной. Алиса посмотрела на по-прежнему полный бокал и свои напряженные, побелевшие пальцы. Она поднесла бокал к губам и выпила все до последней капли.

Мужчины так и стояли на балконе. Алиса подошла к столику и налила себе еще шампанского. Прислушалась, но ничего не услышала. На стене возле кресел висела картина. Цветная абстракция, которая показалась Алисе знакомой. Девушка подошла ближе, протиснувшись между креслами, и стала выискивать подпись, однако не обнаружила. Балкон был залит лучами закатного солнца. Чтобы солнце не било в глаза, собеседники отвернулись, и теперь Алиса видела их лица в профиль. Потом Рогер Эдвик принялся мерить балкон шагами, а Хеннинг Педерсен оглянулся и пристально посмотрел на Алису. Она опустила взгляд, но тут же снова его подняла. Хеннинг все еще смотрел на нее. Она опять повернулась к картине, притворившись, будто ничего не заметила. Наполнила бокал и выпила. В доме все стихло, остались лишь уличные звуки – крики чаек, стук молотка. Допив, Алиса, не глядя в сторону балкона, направилась к тележке. Юнатан куда-то подевался. Девушка нерешительно смотрела на полупустую бутылку шампанского в ведерке со льдом. Потом отставила бокал и отправилась искать Юнатана.

В следующем помещении оказалась ведущая на второй этаж лестница, а слева – открытая дверь в еще одну комнату, большую и светлую, откуда открывался вид на весь мыс. Посреди комнаты стоял большой накрытый стол. Справа была гладкая белая дверь. Алиса приоткрыла ее, и девушку накрыла настоящая волна звуков. Гудение вытяжки, шум посудомоечной машины, журчание воды в кране, звяканье посуды. Резкий свет лампы. В дальнем конце стояла женщина, а на столе перед ней – множество тарелок с салатом из морепродуктов. Женщина брала по несколько салатных листьев с каждой тарелки и откладывала их на отдельное блюдо. Услышав шаги Алисы, она на секунду оторвалась от этого занятия.

– Ну вот, теперь всё в порядке, – сказала она и, не дождавшись ответа, обернулась: – Ой, а я-то думала, это Каролина.

Женщина была маленькая и худая, ровесница Сони, красивая, но уставшая, в длинном фартуке поверх белой поварской куртки. Свои темные волосы она собрала в хвост, совсем как в прошлый раз, когда Алиса ее видела в избушке в лесу.

– Что-то было не в порядке? – спросила Алиса. Женщина удивленно смотрела на нее.

– Вы сказали – «всё в порядке».

Женщина качнула головой:

– Вообще-то да. Сначала рыба, а потом еще и дополнительная порция. Каролина чуть на стенку не полезла.

– Дополнительная порция?

– Видишь ли, Юнатан привел с собой еще одного гостя, так что все ее планы едва прахом не пошли. – Голос зазвучал холодно и высокомерно. – Десять горячих блюд на одиннадцать гостей: реши-ка, Анни, уравнение! – Алиса поняла, что женщина передразнивает Каролину. Анни сердито вытерла руки о висевшее у нее на плече полотенце. – А я-то что? Я же не волшебница. Не могу же я щелкнуть пальцами и приготовить за час то, чему положено готовиться шесть часов. Но она-то не выносит, когда что-то идет не по плану. К этому ужину-то она целый месяц готовилась. Бедняжка. – Анни вновь принялась откладывать салатные листья, но затем вдруг замерла и испуганно уставилась на Алису: – О господи, да ведь это тебя Юнатан привел! Все, что я говорила, – ты не обращай на это внимания. Каролина… Она… Ее легко вывести из себя, но она отходчивая. Вскоре обо всем забудет и в следующий раз, когда вы с ней встретитесь, ни о чем и не вспомнит.

– Вы тут работаете? – спросила Алиса.

– Не тут. В гостинице. Я и живу там, в маленьком номере. До работы недалеко. – Анни улыбнулась. – Правда, получается, вроде как в тюрьме, – рассмеялась она, – заняться особо нечем. Зато можно заниматься любимым делом – еду готовить все дни напролет. Это я больше всего на свете люблю. Будь моя воля, вообще ничего больше бы и не делала.

Она отвернулась. Алиса смотрела, как раскачиваются из стороны в сторону стянутые резинкой волосы, и вспоминала, как Анни, сидя на кровати в избушке, собирала их в хвост. Такой чувственный, почти девичий жест. Она вспоминала мужчину, который стоял тогда перед Анни. И его лицо, каким она увидела его на крыльце. Его лицо – неуловимо знакомое.

Алиса прошла в коридор и остановилась возле лестницы, на которой лежал жесткий темный ковер. Из-за него шагов было почти не слышно, так что на второй этаж девушка поднялась бесшумно. Наверху оказался еще один коридор и несколько дверей. Одна из них, справа, была приоткрыта. Алиса уже собиралась постучаться, когда услышала голоса.

– Откуда она вообще? – спросила Каролина.

– Какая разница? Она не отсюда, – ответил Юнатан.

– Просто интересно… И ее фамилию я что-то не расслышала.

– Всегда одни и те же вопросы. Может, успокоишься уже? – Юнатан говорил сердито, но в его голосе Алиса различила нотки усталости.

– Всегда одни и те же вопросы? – переспросила Каролина. – Ты еще никого сюда не приводил.

– Значит, некого было.

– Какой же ты скрытный! Чего тебе хочется, что у тебя на душе – как бы я хотела, чтобы ты делился со мной.

Они немного помолчали.

– Какая разница, чего мне хочется? – уже тише произнес Юнатан.

– Почему ты так говоришь?

– Все, забудем. Я пошутил.

– Правда? – Каролина на миг умолкла. – Просто знай: если ты остаешься здесь ради меня, то зря.

Юнатан опустошил бокал и шагнул к двери. Увидев это, Алиса неслышно сбежала по лестнице, пока он ее не заметил.

За ужином собралось одиннадцать человек. Во главе стола сидела Каролина Эдвик. Справа от нее расположился Хеннинг Педерсен. Остальные гости пришли с супругами. Стиг Херманссон, сидевший слева от Алисы, обсуждал с Рогером строительство конференц-зала. Напротив посадили его супругу Эви. Грузные и спокойные, они владели фермой у дороги. Разводили скот на мясо и выращивали яблоки, а еще у них имелись обширные охотничьи угодья. Когда гости уже были в сборе, Юнатан шепнул Алисе, что лес вокруг принадлежит Херманссо-нам – от самой дороги и до гостиницы.

Справа от Алисы сидел молчаливый мужчина, непрестанно теребивший салфетку. Все обращались к нему «Эссе», – возможно, так его и звали. Он работал ветеринаром, а его супруга – директрисой в начальной школе. Каждый раз, когда Хеннинг Педерсен что-то говорил, она принималась кивать, наклонялась к нему и задевала плечом. Третья пара – настоятель церкви с супругой. Все гости явились одновременно, прямо с концерта.

– И как концерт? – спросил Хеннинг.

– Потрясающе! – ответил сидевший напротив него настоятель. – Играл Хауген, норвежский органист. Он в свое время был очень известным. Сейчас на пенсии, но все равно играет отлично.

– А я вот с тобой не соглашусь, Ингвар, – возразила Марианна, его жена. Она повернулась к мужу, и браслет на ее пухлом запястье зазвенел. – Ему следовало оставить сцену раньше. Заканчивать карьеру надо во время расцвета и не дожидаться, когда она сама сойдет на нет. И вообще, я больше люблю фортепиано. Орган – ужасный инструмент.

– Мне иногда жаль, что я ни на чем не играю, – призналась Каролина, – но учиться уже слишком поздно.

– Ну, уроки-то ты брала, – сказал Рогер, – если это можно так назвать.

Каролина наградила его холодным взглядом.

– А почему слишком поздно? – спросил Юнатан.

– Если хочешь в чем-то преуспеть, начинать нужно как можно раньше, – вздохнула Каролина.

– По-твоему, если уж делать что-то, то непременно надо добиваться успеха?

– Если занятие приносит радость, это уже хорошо, – подал голос Эссе.

– И поэтому ты каждый день лазишь коровам в задницы? – съязвил Стиг Херманссон.

– Вот об этом я слышать не желаю, – сказала директриса.

– Да ладно! Зато когда он приходит домой, а под ногтями у него дерьмо, ты, по крайней мере, знаешь, откуда оно взялось, – встрял Хеннинг.

– Ну хватит, – прервал его Стиг. – Если бы не Эссе, в этом году у нас поумирала бы куча телят. Выпьем за тебя, Эссе!

Ветеринар поднял бокал, но поставил его на стол, так и не притронувшись к спиртному. Анни прикатила из кухни тележку, собрала пустые тарелки из-под закусок и увезла их, но почти сразу же вернулась с горячим.

– Перейдем к основному блюду, – сказала Каролина, когда Анни расставила тарелки. – Свежее рыбы вы не найдете. Прямиком из моря!

Хеннинг Педерсен склонился над тарелкой и ковырнул ножом кусок белой рыбы:

– Треска!

Но ведь она давно здесь не водится, – удивилась директриса.

– Верно, – подтвердил ветеринар, – уже много лет.

– Я слышала, где-то недалеко есть одно местечко – там до сих пор можно поймать треску, – сказала Эви Херманссон.

Рогер замахал руками:

– Я тут ни при чем!

На щеках у Каролины выступил легкий румянец, глаза заблестели.

– У меня местный поставщик, – сообщила она. – Он знаком с особенностями воды. Тут есть одно такое место, что-то вроде трещины… Он говорит, что важны сразу несколько показателей. Содержание солей, кислотность, топография подводных течений. Еще он сказал, что это вопрос равновесия, – его очень легко нарушить, поэтому необходимо проявлять осторожность.

– И где это место? – спросил Стиг Херманс-сон. – Неподалеку от островов? Нашим гостям наверняка понравится, верно, Рогер?

Рогер не ответил, лишь раздраженно посмотрел на жену.

– Это ты о ком? – буркнул он. – О Лео? Каролина, ну что за бред? Он же тупой как пробка.

Громыхание тележки с едой стихло. Анни остановилась возле кухонной двери.

– Никакой Лео не тупой, – возразила Каролина. – Он человек порядочный. И пить давно бросил. Тебе это прекрасно известно. Уже десять лет капли в рот не берет. – Она помолчала. Опять тележка. В дверном проеме мелькнула спина Анни. Каролина заговорила тише: – Он вообще получше некоторых из нас будет.

Уставившись на нее, Рогер со стуком поставил стакан на стол.

– Потрясающе! – Настоятель подцепил вилкой кусочек трески. – Невероятно вкусно!

– Это точно, – согласился Хеннинг.

Не сводя глаз с Алисы, он открыл рот и отправил туда кусок рыбы. Губы и пальцы его блестели от жира. Алиса повернулась к Юнатану, но тот был занят беседой с Эви Херманссон.

– Зима взяла свое. Снег поломал молодые деревья… И еще зайцы. Да, мы стараемся их отстреливать, но не успеваем. Времени не хватает.

– Ноу вас же есть сезонные работники?

– Только когда снимаем урожай – с августа по октябрь. В основном литовцы. Иногда поляки. Без них совсем тяжко было бы. Я им восемь евро в час плачу, они и рады.

– Ну еще бы. Им этого за глаза хватает, – подхватил ее муж.

– Они неплохие, – сказала Эви.

– За редким исключением, – добавил Стиг. – Но от выпивки не отказываются. А потом дерутся. И еще в прошлом году женщину не поделили. Чаще всего мы сами разбираемся, полицию не дергаем.

Ветеринар рядом с Алисой поежился:

– Ее чуть не изнасиловали. Это, по-твоему, называется «не поделили»?

– Главное, чтобы на работе не сказывалось, – ответил Хеннинг.

– Кстати, – вспомнил Стиг, – вы что-нибудь слышали про женщину, которую нашли тогда в лесу?

– Какую женщину? – спросила Каролина.

– А, ну да, – протянул Хеннинг, – вы же тогда уезжали.

– На нее напали, – сказала Эви, – на прошлой неделе. Просто ужас. Лицо изуродовали. Когда ее обнаружили, она едва дышала.

– О господи! – ужаснулась Каролина. – А того, кто это сделал, нашли?

– Может, он там и не один был. Когда бедняжка очнулась, сказала, что вроде их было несколько. Но больше, похоже, она ничего говорить не пожелала.