Текст книги "Чудовищ не бывает"
Автор книги: Лиселотт Виллен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)
Маяк на фоне ярко-голубого неба. Белый, чистенький. Там, наверху, что-то мигает. В одном окне. Отец скачет по скалам, перепрыгивает расселины. Останавливается возле двери. Дверь перекосило: она сорвана с петель. Доски сломаны. Она слышит позади его шаги.
«Жаль, что мамы с нами нет».
«Ты же знаешь, что она с нами не поехала бы. Знаешь же, ей хорошо там, где она сейчас».
Часть четвертая
КОМНАТА
Последняя неделя марта
Сделаешь так, как я скажу.
Тонкий голосок девочки. Он затихает и исчезает, как дымка над морем. Вода уходит, и остается сухое, растрескавшееся дно. Воды нигде нет. Ни в заливе, ни в море. Все вокруг черное и пустынное. Она ощупывает мертвое дно, но его там нет.
Алиса открыла глаза. Возле ее кровати сидела женщина. Пожилая, с седыми, собранными в хвост волосами и в очках с тоненькими дужками. За ее спиной виднелась еще одна кровать, с которой свешивались коротенькие ножки в белых гольфах. Хотя нет, кровать пустовала. На ней никого не было.
Стены в палате казались холодными. Алиса там пролежала уже целую вечность, с того момента, как ее привезли с рентгена. С того момента, как они бросились ей навстречу и она послушно позволила поступить с ней, как им хотелось.
Руки отряхивали гравий с ее ладоней, поднимали ее. Их губы – они шевелились. Голоса сливались, превращаясь в невнятное бормотание. Если бы она могла, сказала бы им, что все это без толку. Бессмысленно. Она их даже не слышала, она вообще чувствовала лишь, как пульсирует в голове кровь.
Зато сейчас здесь было тихо. Руки женщины лежали на папке у нее на коленях.
– Меня зовут Этель Алме. Я психиатр. Со мной связались врачи скорой помощи, и поэтому я пришла с тобой поговорить.
Алиса шевельнула губами. Во рту было сухо, язык совсем не слушался. Скула болела, онемевшее тело ломило. Когда ее привезли сюда, дали таблетки, нагонявшие на нее дрему. А еще от них она сделалась будто бы безвольной. Потом отвечала на вопросы. Наверное, с тех пор прошло уже несколько часов. Время от времени она просыпалась с ощущением, что находиться тут ей не следует, однако чувство это тотчас же исчезало: Алисе никак не удавалось его ухватить.
– Хочешь воды?
Похоже, она кивнула, потому что Этель Алме поднялась. Потом до Алисы донеслось журчание льющейся из крана воды, после чего женщина вернулась.
– Ты знаешь, где находишься? – поинтересовалась она, когда Алиса, сделав два глотка, вернула ей пластиковый стаканчик.
– Знаю ли я, где нахожусь?
Алиса поднесла руку к губам и посмотрела на психиатра, но та словно не обратила внимания на язвительность, с которой Алиса повторила ее вопрос.
– Что с тобой сегодня произошло? – спросила женщина.
– Какая разница? Все в прошлом.
– Алиса, у тебя все тело в кровоподтеках. На лице раны. И трещина в ребре.
– Он избил меня.
– Кто тебя избил?
– Мужчина… В фургоне… А зачем вы спрашиваете? Я же уже все рассказала.
– Да, но кое-что по-прежнему непонятно.
– И что же вам непонятно?
Не ответив, Этель открыла папку и пробежала глазами по листу бумаги.
– Недавно было отмечено, что ты искаженно воспринимаешь реальность.
– Да, – согласилась Алиса – ей показалось, будто это вопрос. – Но я тогда просто переживала, вот и перенапряглась.
– В последнее время ты часто расстраивалась?
– Нет, я просто… просто мне надо было о многом подумать.
– Ты когда-нибудь думала о смерти?
– О смерти?
– У тебя часто возникают такие мысли?
– Да, – ответила Алиса.
– О чем именно ты думаешь?
– Что ее, возможно, не существует.
– Что это значит?
Ее голос, интонация. Они пробудили в ней воспоминание. Стол, листы белой бумаги, несколько ручек и женщина. Сидя на стуле, она задает Алисе вопросы.
Но это другая женщина.
– Ты когда-нибудь думала о собственной смерти?
– О своей смерти?
– Ты когда-нибудь думала, что умрешь?
– А разве не все умрут?
– Тебе когда-нибудь хотелось покончить с жизнью?
– Нет.
– Ты намеренно стараешься создавать ситуации, в которых подвергаешь свою жизнь опасности?
– Да, я даже на велосипеде без шлема катаюсь.
– По-моему, ты меня прекрасно поняла.
Алиса повернулась на бок. Все тело пронзила боль.
– Ты делаешь это, потому что кто-то руководит тобой?
Алиса не ответила.
– Здесь написано про некую девочку.
– Эта девочка просто живет недалеко от нас, – сказала Алиса, – откуда она взялась, я не знаю.
– Когда ты ее впервые увидела?
– Когда мы переехали в этот дом. Пару недель назад.
– А когда ты видела ее в последний раз?
Алису вдруг разобрал смех.
– Не помню, – ответила она.
– Ее кто-то еще, кроме тебя, видел?
– Вот уж не знаю.
– Тебя еще что-то беспокоит? Голова не болит? Головокружения бывают? Руки и ноги немеют? Или, возможно, ты просто чувствуешь слабость?
– Нет.
– Ты когда-нибудь употребляла наркотики?
– Нет, никогда.
– Когда именно ты видишь эту девочку? Ночью или днем?
– Ночью.
– А ты не допускаешь, что она тебе снится?
Женщина молча смотрела на Алису, и тишина была похож на воздух – она была повсюду, проникала внутрь. «Если я назову ее имя, – думала Алиса, – может, она тогда уйдет?»
– Иногда я слышу ее голос.
– Что она тебе говорит?
Алиса подняла голову и посмотрела на вторую кровать. Там под одеялом явно просматривались очертания тела. Голова, грудь, вытянутая рука.
Она хочет, чтобы мы уехали из нашего дома, – сказала Алиса, – подальше отсюда. Ей не хочется, чтобы мы здесь жили.
– Она хочет, чтобы ты поступала себе во вред?
«Нет, не себе», – подумала Алиса.
Внутри рос холодный комок. Ее руки на Сонином лице. Ее дыхание.
– От него можно избавиться, – сказала женщина.
– От чего?
– От голоса. От этого существуют лекарства. А если ты просто несколько дней полежишь у нас в отделении, то отдохнешь, и голос исчезнет сам собой.
– Не собираюсь я нигде лежать. Это мама вам всякого наговорила? Зря вы ей верите.
– Она за тебя беспокоится. Насколько я понимаю, за последнее время это не единственный раз, когда ты наносишь себе увечья. Алиса, так что на самом деле произошло сегодня вечером? Откуда у тебя эти кровоподтеки?
– Вы что, думаете, я сама такое сотворила? Вы не слушаете, что ли? Меня избили мужчины из фургона.
– Кто-то, кроме тебя, их видел?
– Естественно. Соня их видела, на берегу, и Лео – он меня оттуда привез. Полицейские же собирались съездить к фургону.
– Да, – подтвердила женщина, – они съездили. Алиса повернула голову и посмотрела на врача. Кое-что непонятно – так она говорила?
– А если я скажу, что никаких мужчин там нет? Фургон действительно стоит, но пустой. И никаких следов, никаких доказательств того, о чем ты говоришь, полицейские не обнаружили.
Алиса уставилась на нее.
– Не понимаю…
– Если я скажу тебе, что вещи, которые кажутся тебе реальными, на самом деле такими не являются? Возможно, лишь отчасти. И вот что я еще скажу: ты видишь действительность искаженной и неправильно воспринимаешь события из-за болезни.
Алиса зажмурилась и снова открыла глаза.
– Где мама? Я хочу поговорить с ней.
Женщина не вернулась в палату – на пороге стояла только Соня. Ее лицо посерело, и выглядела она совсем измотанной. С трудом сев, Алиса оперлась рукой о кровать. На тумбочке стоял наполовину полный пластиковый стаканчик, а на салфетке лежали две таблетки: парацетамол и еще что-то, посильнее. Алиса сунула в рот обе.
– Тебе больно?
Алиса поставила стакан на тумбочку.
– Ты же их видела, – сказала она.
– Кого?
– Тех мужчин. Ты их видела на тропинке. Ты еще сказала, что это туристы.
Да, видела.
– Это они были в фургоне. И если бы Лео не пришел…
– Лео сказал, что, когда он нашел тебя, рядом никого не было. И ты была в крови. Он решил, что ты упала с велосипеда.
Алиса изумленно смотрела на мать.
– Почему он так сказал?
– Алиса, я не знаю.
– Они, наверное, внутрь не заходили. Полицейские. Если бы они вошли в фургон… Там наверняка остались следы… Кровь.
– Кровь?
– Да.
– Чья кровь, Алиса?
– Их.
Соня покачала головой.
– Ты мне не веришь.
– Чему я, по-твоему, должна верить?
– Я не сама себя поранила.
Соня словно хотела возразить. Алиса вглядывалась в лицо матери, в чужие, отстраненные глаза, которые та в конце концов опустила.
– Зачем ты меня сюда привезла? – тихо спросила Алиса. – Зачем?
– А что мне оставалось делать?
– Ты хочешь от меня избавиться. Как избавилась от него.
– Алиса, пожалуйста…
– Ненавижу тебя.
Соня заплакала. Тихо, беззвучно. Она неподвижно стояла перед дочерью.
– Ты прямо как…
– Как он? – перебила ее Алиса.
– Да, в конце… Я тебя не узнаю.
– Я не как он. Просто ты на меня смотришь и не можешь не думать о нем. И о том, что произошло. Ты вообще когда-нибудь видела только меня, так чтобы одновременно не видеть и его тоже?
– Пожалуйста, хватит, – взмолилась Соня.
– Когда я рассказала тебе о своем сне… Что ты подумала?
Соня мотнула головой.
– Значит, с тебя хватит, – проговорила Алиса. – Понятно. Может, вернемся домой?
– Нет, так не пойдет, – возразила Соня. – Тебе сделали рентген лицевых костей, надо дождаться результатов, возможно, там трещины. Диагноз будет известен завтра утром. Сегодня переночуем здесь, в палате. Так что я пойду и предупрежу Юнатана.
– Юнатана?
– Он приехал вместе с нами, сейчас ждет в приемной. Попробуй немного поспать, Алиса.
– А потом что?
Но Соня не слышала или сделала вид, что не слышит, и вышла в коридор. За дверью промелькнула ее тень. Алиса спустила ноги на пол. Таблетки уже подействовали. Теперь она могла пошевелиться. Девушка ухватилась за дверь, пока та не закрылась, и увидела в коридоре их – мать и Этель Алме, психиатра. Судя по всему, та дожидалась Соню за дверью. Приникнув к щели, Алиса услышала их голоса.
– Чтобы выздороветь, ей нужно побольше спать и отдыхать. И поменьше впечатлений.
– Делать такое против ее воли неправильно.
– Иногда самому трудно принять решение. В таких случаях лучше, чтобы решили близкие. Если существует риск, что человек представляет опасность для себя или других.
Лежа в кровати, Алиса слышала, как вернулась Соня и уселась на стул возле двери. Послышалось тихое шуршание, словно она принялась листать журнал. Потом шуршание стихло.
Видимо, Алиса заснула, и Соня тоже. Девушке приснился черный пейзаж. Приснилось, будто она оживляет его. Там, где она проходила, появлялись растения: маленькие ростки, водоросли, большие деревья с изогнутыми ветвями без коры – все это вылезало из земли вокруг нее. Она шагала по черной земле до острова с красными скалами и белым маяком. А море за ее спиной наполнялось водой. Там, внутри, время остановилось – в комнате, где он лежал. Его кровь – за ее. Его жизнь – за ее. Девочка и он. Они собирались уезжать. Собирались сесть в лодку и плыть домой. Он греб к берегу, за деревьями блестело море.
Соня сидела свесив голову на грудь и привалившись к стене. На коленях у нее лежал журнал. Алиса неслышно встала с кровати, подошла к матери и остановилась напротив, ощущая ее дыхание на своих ладонях.
Соня открыла глаза. Несколько секунд мать с дочерью смотрели друг на друга. Неподвижное Сонино тело. Нежное лицо.
Короткий вздох. Соня закрыла глаза и чуть повернула голову. Но ничего не сказала.
Алиса отдернула руки.
«Я знаю, что ты подумала, – вертелось у нее в голове, – и ты была права».
В дверь тихо постучали, и в палату вошла медсестра. Она уже несколько раз заходила – мерила давление, пульс и интенсивность боли и отмечала результаты в папке.
На лице Сони явно читалось облегчение. Она отложила в сторону журнал и встала.
– Я выйду, чтобы не мешать.
Медсестра кивнула и, повернувшись к Алисе, дотронулась холодными пальцами до ее запястья.
– Яне стану тебя долго мучить, – сказала она. – Удалось поспать?
Не успела Алиса ответить, как дверь открылась и на пороге показалась еще одна медсестра.
– Нам нужна твоя помощь.
Медсестра коротко улыбнулась Алисе, взяла папку и вышла. Дверь за ней медленно закрылась, узкая полоска света исчезла.
Алиса вскочила и схватила ботинки. В коридоре было пусто. В палате чуть дальше была открыта дверь. Там кто-то разговаривал. Алиса быстро шла к выходу. В приемной никого не оказалось, в комнате для посетителей – тоже. На секунду ее кольнуло разочарование, но тут она увидела на парковке чью-то фигуру.
Она нажала на кнопку, и стеклянная дверь открылась. Алиса вдохнула прохладный влажный воздух. В сумерках было видно, что глаза у Юнатана блестят, губы сжаты, кожа на висках совсем тонкая.
Внезапно Алиса будто перенеслась обратно к морю – она вспомнила, как Юнатан пригласил ее тогда на ужин. Вспомнила его руку на своей рубашке и чувство, будто Алиса способна все изменить, подхватить то, что падает в пропасть. То же чувство возникло, когда на миг ей показалось, что она способна произнести вслух имя девочки – и тогда бы та исчезла.
– Я ухожу, – сказала она, – не подвезешь меня?
– С тобой все в порядке? – в голосе Юнатана сквозило недоверие.
– Да, ничего серьезного.
Он посмотрел на светлое окно за ее спиной.
– Соня сказала, что вы здесь заночуете, что вам надо дождаться каких-то результатов.
– Да это ерунда, совершенно неважно, – заверила его Алиса.
Юнатан снова взглянул на окно.
Алиса положила руку ему на локоть. Глаза его потемнели.
– Я просто хочу, чтобы у тебя все было хорошо, – сказал он.
– У меня все хорошо, – ответила Алиса, – только отвези меня домой.
Они сели в машину. Приборная доска слабо светилась. Юнатан окинул девушку взглядом. На ее платье внизу виднелись ржаво-красные пятна. Стараясь спрятать их, Алиса положила ногу на ногу.
Юнатан завел машину, и они выехали на дорогу. Алиса уткнулась в стекло. За окном тянулись километры холмов, кое-где изрезанные дорогами, редкие дома и фермы. Узкая полоска зарева над горизонтом постепенно росла. По дороге скакали чибисы в черно-белых нарядах, а вдалеке, на поле, стояли два журавля, серые и неподвижные, словно каменные изваяния.
Юнатан с Алисой въехали в лес и притормозили возле шлагбаума. За деревьями поблескивал фургон. Вокруг было тихо.
Они двинулись вдоль залива. Дом с грязными окнами и заляпанными стенами казался пустым, заброшенным. Небо над морем прояснялось, солнечные лучи, пробиваясь сквозь тучи, вставали над водой, словно столбы света. Юнатан заговорил.
– То, что ты сказала тогда, в последний раз, – это же на самом деле не так.
– Да, на самом деле это не так, – согласилась Алиса.
– Вы еще будете здесь завтра?
– Теперь я буду здесь всегда, – пообещала она. Его лицо на миг омрачилось.
– В смысле?
Она покачала головой. Юнатан смотрел на дом, на запертую дверь и темные окна.
– А Соня когда приедет?
– Скоро.
В машине повисла тишина. Юнатан еще раз с сомнением взглянул на дом.
Алиса обхватила его за шею и притянула к себе. Прижалась лбом к его лбу. И поцеловала. Она думала о море. О столбе света. Этот свет точно пронзил ее изнутри. Все стало ясным. Все то, что ей предстояло сделать. Цена, которую ей предстояло заплатить за то, что она уже сделала.
Она отстранилась.
– Поезжай, – сказала Алиса, – мама скоро приедет.
Обойдя дом, Алиса вышла на пустую лужайку. Прямо перед ней стеной вставали деревья. Алиса направилась в лес. На мгновение все затихло, как будто она очутилась в коконе, но вскоре тишина наполнилась звуками. В ветвях щебетали птицы. По деревьям, царапая кору когтями, скакали белки. Поскрипывание, писк, стук… Под ногами кто-то ползал. На земле виднелись муравьиные тропки, на тонкой паутине сидели пауки. Вдалеке показалась избушка – Алиса увидела растрескавшееся стекло в окне. Возле сарая стоял пикап. Лео она заметила, лишь подойдя к дому. Мужчина сидел на крыльце, и за бревенчатым срубом его почти не было видно. Он сидел нагнувшись вперед и упершись локтями в колени. Рядом, на крыльце стояла чашка с чем-то горячим: из нее тоненькой струйкой шел пар.
Услышав шаги, Лео повернул голову, но ничего не сказал. Выглядел он усталым, будто бы и не спал. И еще каким-то грустным. Алиса вспомнила, как сама сказала Анни: «Там, на маяке, мы были втроем. А вернулись лишь двое».
– Я не хотела, чтобы так все вышло, – проговорила Алиса, – мне очень жаль.
– И чего же тебе жаль, Алиса?
– Я думала, это сделал ты и поэтому пытаешься все скрыть. Я разозлилась. А теперь Анни от тебя ушла, да? Я ее напугала…
Лео кивнул, погруженный в свои мысли, а потом тряхнул головой:
– Да, ты и правда постаралась, прямо сама себя превзошла. Но видишь ли, Анни особенная. Ее так просто не напугаешь.
Алиса посмотрела на сарай: у стены стоял велосипед. Велосипед с пустой корзинкой на руле. Прислушавшись, Алиса поняла, что в избушке кто-то ходит.
– Зачем ты опять сюда пришла, Алиса? – спросил Лео.
– Можешь объяснить мне кое-что? – начала она.
– Что?
– Эти мужчины в фургоне. Они и правда существуют?
Лео искоса взглянул на нее.
– Я ехал мимо и увидел рядом с фургоном твой велосипед, переднее колесо было покорежено. Я решил тебя поискать и заглянул в фургон. Ты лежала на полу. Одна.
– Они там были! – возразила Алиса.
– Ты, наверное, упала в кювет.
– Но я же его ударила, – сказала Алиса и замолчала.
Лео ничего не ответил. В окне показалась темная тень, замерла и исчезла. Алиса сунула руку в карман и вытащила ключ.
– Отвези меня к маяку, – попросила она, – мне надо знать, что случилось.
– Мы же это уже обсудили!
– Да, но сейчас я знаю – ты не хочешь, чтобы я кое-что вспомнила.
Он насторожился.
– Ты о чем это?
– Тебе больше не обязательно меня оберегать. – Ее голос срывался. – Я знаю, что это я. Знаю, что это я его убила.
Алиса пошатнулась, но удержалась на ногах. Раздавленная столбом света, она исчезала, становилась прозрачной, превращалась в струйку пара над чашкой, дымку над морем. Крошечный комок в утробе Сони, легкое, словно перышко, движение, заставившее Ивана бросить все и стать тем, кем он не был.
– Молотком, – прошептала она, – в комнате на маяке. Я ударила его молотком, и он упал на пол. У него текла кровь. А ты пришел туда. Ты стоял рядом со мной, но было уже поздно.
– Что за хрень, Алиса!
Лео вскочил и выплеснул содержимое чашки на кустики черники. Дверь в избушку приоткрылась, и на крыльцо вышла Анни. Она улыбнулась Алисе, но ничего не сказала.
– Хрень… – повторил Лео.
Опустив руки, он стоял возле крыльца и смотрел на Алису.
– Я тебя правильно понимаю: ты думаешь, что, если мы съездим туда, на этот проклятущий маяк, ты все вспомнишь?
– Да, – подтвердила девушка.
– Тогда пошли! – скомандовал он.
Воздух пах морем и рыбой. На скамейке валялись высохшие водоросли и блестящая, похожая на маленькие звездочки рыбья чешуя. Море в заливе между лодочными сараями было тихим и спокойным, и лишь лодка нагоняла рябь.
Лео дал Алисе старый дождевик, и она вдыхала приятный запах, который источала грубая ткань. Лодка прошла между скалами, и перед Алисой открылось море. Очертания островов вдали. На полпути девушка обернулась и посмотрела на берег. На дом за деревьями, на залив и на пляж. На округлые валуны. На обрыв. Солнце поднималось все выше. На небе вдоль горизонта разгорался пожар, и над водой вырастали столбы света – чистого, слепящего, невообразимого. Мир вокруг словно сжимался. На самом большом острове белел маяк.
Подойдя ближе, Лео сбавил ход, направил лодку к одному из валунов и привязал ее к крючку, торчавшему из него. Лео протянул Алисе руку и помог выбраться на берег.
Трава в расщелинах пожухла. Море обдавало все вокруг холодом, замораживало. Обдувающий скалы ветер отполировал их. Алиса подумала о камнях в земле, о том, как сглаживаются, пропадают их острые углы, как целый континент исчезает с лица земли.
Алиса подошла к белой башне маяка. Лишь остановившись перед дверью, она заметила, что Лео топчется у нее за спиной.
– Хочешь, я пойду с тобой? – спросил он.
– Нет.
Она видела Ивана, его голые ноги, подвернутые до колен джинсы. Его загоревшие ступни и икры. А затем он исчез.
Порывшись в кармане, Алиса вытащила ключ с биркой «Маяк». Сунула его в замочную скважину и повернула.
Алиса, 2004
Он хватается за ручку и тянет дверь на тебя. Деревянные доски растрескиваются еще сильнее. Громкий треск – и дверь открывается. Теперь она висит только на одной петле. Внутри лестница, которая, плавно поворачиваясь, ведет наверх. Алиса слышит сзади его шаги, его дыхание – оно становится все тяжелее. Поднимаясь, они проходят мимо глубоко утопленных в стену окон, из которых вдалеке виднеется их пляж. Море поднимается и опускается, и порой на воде поблескивает свет маяка, поблескивает и исчезает. Алиса по-прежнему слышит его, шум волн, но чем выше они поднимаются, тем он становится слабее, превращаясь в приглушенный шорох.
Девочка трогает пальцами стену, холодный камень. Они поднимаются, шаг за шагом, пока наконец не оказываются в комнате, заваленной всяким хламом – пластиковыми бутылками, пустыми коробками, окурками. В углу лежит старый складной стул. Дальше наверх ведет еще одна лестница, уже мало-помалу становится светлее, и они наконец приходят в комнату попросторнее. На потолке висит огромный фонарь, покрытый пластинами. Они похожи на маленькие зеркала, поверхность которых блестит от бьющего в окна света. Яркий белый свет слепит Алису, и она отводит глаза.
Он ставит на пол ящичек с инструментами, а сверху кладет веревку и говорит:
– Подожди тут.
Он спускается по лестнице обратно, его темные волосы исчезают в проеме, и она видит еще одну узенькую лестницу, которая ведет к фонарю. Алиса забирается на лестницу и смотрит на море. На воде белое пятно. Оно движется. Похоже на лодку. В этот момент Иван возвращается.
Он ставит раскладной стул на пол и лезет к фонарю. Алиса снова смотрит в окно. Когда она закрывает глаза, то по-прежнему слышит этот звук. Будто бы шепот. Когда она закрывает глаза, ей кажется, что он качается. Маяк. Из стороны в сторону. В голове звенит, и Алисе вдруг становится плохо. Ей хочется есть.
– Иди сюда, – говорит он, – встань тут.
Он придерживает рукой стул. Алиса делает, как он велел. Он поднимает что-то у нее над головой.
– Закрой глаза.
Он стягивает что-то у нее на горле. Оно гладкое, но немножко колется.
– Я люблю тебя больше всего на свете. Скоро все кончится.
Она не понимает, о чем он говорит, и открывает глаза. Он держит ее за талию. Стул вдруг уходит из-под ног, но отец ее держит. Что-то давит на горло. Ей неприятно. Он отворачивается. И тянет ее вниз. Она больше не может дышать.
– Пожалуйста, хватит, – шепчет она, но голос покидает ее. Она не может дышать.
Она видит позади него чью-то фигуру. Чья-то рука бьет его по лицу, и он падает. Она хватается руками за горло, тянет, дергает, но все уже прошло – она стоит на полу. Дышит она прерывисто, словно через тоненькую трубочку. Сверху, с потолка, свисает синяя веревка, рядом на полу валяется стул, а возле него – ее туфля. Она видит тело отца. Голова повернута в сторону, лица не видно. На виске кровь.
– Ты ушиблась?
Она поворачивается на голос. Это Лео. Это его руку она видела. На фоне белой стены костяшки пальцев особенно красные. Это Лео его ударил. Она смотрит на туфлю на полу. Наклоняется и поднимает ее. На туфле пятнышко крови. Теперь ее пальцы тоже в крови.
– Пошли отсюда.
Лео показывает в сторону лестницы, хочет, чтобы она пошла впереди. Она делает два шага и оборачивается. Он лежит на полу. Двигается. Его пальцы шевелятся. А потом он стонет, словно раненое животное. Спустившись, она тяжело дышит. В голове отдается эхо шагов. На берегу – лишь лодка Лео, но когда она смотрит на море, то замечает и их лодку. Та медленно уплывает прочь. Кажется, будто она еле движется.
Лео просит ее залезть в лодку, но она медлит, и он это замечает. Он смотрит на ее лицо и, наверное, не может растолковать ее чувств.
– Не переживай, – успокаивает он, – с ним ничего страшного не случилось. Он скоро придет в себя. И я его не брошу. Я вернусь за ним.
Алиса открыла дверь и вошла внутрь. Она поднялась по лестнице. Каменные стены, каменный потолок… Маленькие прямоугольные оконца глубоко в стене. Она добралась до двери в небольшую комнатку. В ней было пусто и чисто. Дальше начиналась еще одна лестница, более узкая.
Наконец она дошла до следующей комнаты. Той самой, которая сохранилась у нее в памяти. Той, где она оставила его.
Еще несколько шагов – и она стояла на пороге, глядя на чистый пол и цементный цоколь вдоль стен. Здесь тоже было пусто – только свет, яркий, белый, будто проникающий в самое ее нутро. И все эти маленькие зеркала. Металлический трос между фонарем и стеной. И Алиса вспомнила его. Она увидела его. Его лицо. Искаженное уродливой гримасой, когда он взял стул и бросил его с кафедры. Черное существо с красными светящимися глазами. Эти глаза она видела в чаще водорослей. Они светились где-то далеко, в темноте.
Лео вернулся вместе с ней к дому у моря, он молча шел рядом. Там, на маяке, она обернулась и увидела его – лицо мужчины напоминало маску. И он все ей рассказал. В тот день, увидев, как Иван с Алисой садятся в лодку, Лео обо всем догадался. Потому что Иван сам признался ему – говорил, что Алису одну не оставит. И что все продумал.
Потом Лео замолчал. Он стоял и словно ждал чего-то.
– А что было потом? – спросила она. – Когда ты вернулся на маяк?
– Там было пусто. Он исчез.
– Куда же он делся?
Ответил Лео не сразу.
– Он мертв, – наконец проговорил он.
– Откуда ты знаешь?
– Алиса, он завершил то, что начал. Он мертв.
Глядя на Лео, Алиса поняла, что тот говорит правду, поэтому расспрашивать дальше не стала. Она понимала: он чего-то недоговаривает, что-то утаивает, однако расспросы прекратила.
Дом стоял темный и безмолвный. Поднявшись на второй этаж, Алиса прошла в Сонину комнату и достала из гардеробной пакет с одеждой и блестящими туфлями. Она сунула руку в нагрудный кармашек платья и нащупала что-то холодное и жесткое.
Она вернулась вниз, подошла к черному пианино, вставила ключ в замочную скважину и повернула. Снаружи послышались голоса, среди которых она узнала и Сонин. Голос матери, ее шаги на крыльце, ее дыхание – словно электрический разряд. Алиса открыла крышку и увидела изуродованные, разбитые клавиши, трещины, рассекающие лак, подобно ранам. И она увидела девочку – девочку с молотком в руках.
Голос Сони за спиной.
– Господи, Алиса… Я думала, ты… Я думала…
Алиса захлопнула крышку. Струны внутри тихо застонали. Алиса медленно повернулась и посмотрела на мать, на ее усталое лицо.
– Пора нам купить новое, – сказала она.
