Текст книги "На руинах Эдема[СИ]"

Автор книги: Лис Баюн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Взгляд сразу узнал в одном из новоприбывших – Гелия… Но, понимая разумом, что это он, я, однако, не могла в это поверить…

Я была права, когда решила для себя, что эти ангелы – не люди. И страшно ошиблась, подумав, что поначалу судила предвзято…

Жуткое и чарующее зрелище: битва невероятно сильных созданий. Движения, что совершаются быстрее, чем человеческий глаз может уловить. Раны, что для простого человека уже стали бы смертельными. И у двоих из трех – пугающий голубой огонь, что факелами полыхает в глазницах.

Лоа тоже была там. Сейчас она не казалась слабой и хрупкой. Девушка-пламя, безудержная и яростная. Пламя во взоре, пламя в волосах. Кажется, все ее тело охватили лазоревые пляшущие язычки…

А потом Гелий, с которым я так неосторожно сблизилась, обернулся и посмотрел прямо на меня. У меня подкосились ноги, и я рухнула на землю, заливаясь горькими слезами страха и разочарования. Эти ангелы не были порождениями света или тьмы. Они были Силой, олицетворенной Мощью, слишком огромной, чтобы простые смертные…

Жестокость? Я не знаю, можно ли так назвать то, что они вытворяли с Золотой. Применимы ли человеческие мерки к тем, кто и не люди вовсе? Но вот я была человеком – ни больше, ни меньше, как недавно сказала. Видеть, как легким непринужденным движением пальцы сминают металл и крошат кость, как буквально корежат плоть – пальцы, что еще так недавно были так нежны ко мне… как знакомые черты меняются под влиянием неведомого. Это оказалось за пределами моих возможностей. Сознание начало уплывать куда-то, и в тот момент я была рада этому.

* * * *

Очнувшись, я увидела вокруг, ставшие привычными уже, стены лазарета. Джози поблизости не оказалось, зато на кушетке напротив дремала Тома. Почему-то ее присутствие успокоило меня. Слабо улыбнувшись, я откинулась обратно на мягкие подушки. Но тут же вспомнила о том, что видела… и ледяная дрожь тысячью стальных иголок пробежала по телу.

Гелий, о Боже… К горлу подступила тошнота от жутких воспоминаний. Не человек. Нечеловеческое лицо, глаза… Нечеловеческая ярость и жестокость. Я знала и прекрасно понимала, что и мой род умеет быть жестоким. Но то, что делали ангелы, находилось за гранью, которую я не то что пересекать – приближаться к ней слишком близко не желала! Да, та, которую они убили – наверняка убили – была врагом. Да, возможно, чтобы победить зло, победить Технобогов, нужно бороться их же методами… Я могла понять все это. Понять, но не принять. Говорите, богом быть трудно? Но только вот остаться просто человеком – и в этом Гелий был прав, жаль, что я сразу не осознала! – сложнее в сотни крат.

Положа руку на сердце: что я чувствовала к этому мужчине до сегодняшнего дня? Любила ли?.. Нет. Однако была готова полюбить. Возможно, лишь из эгоизма, желания залечить раны и снова начать жить. Возможно. Сначала он просто и незаметно стал моим другом, а дальше…

Моя самая главная ошибка, что подпустила ангелов слишком близко – уже два раза, и уже два раза поплатилась за это. Третьего быть не должно.

Веки Тамары затрепетали, и я постаралась придать своему лицу спокойное и отрешенное выражение только что проснувшегося человека.

– Тесс, – тихо и жалобно позвала она меня.

– Да, малышка? – охотно откликнулась я.

– Мне страшно за тебя… – прошептала со слезами в голосе Тома. Она подскочила со своего места и, подойдя ко мне, обняла тонкими ручками за шею.

– Ну же, перестань, что ты… – я гладила ее по голове и спине, пытаясь хоть немного успокоить, вспоминая, как это когда-то делала мама, если кому-то из нас снился плохой сон. – Со мной же все в порядке, – я заглянула в ее огромные, поблескивающие от слез, карие глаза. Совсем не обязательно девочке знать, что я вру сейчас. Жива, здорова – а с остальным сумею справиться. Должна. Не ради себя, так хоть ради нее.

На что Тома отозвалась с неожиданной, недетской совсем горечью:

– На этот раз. А потом – что будет, если ты… – она шумно и резко вдохнула воздух. – Ты так много рискуешь… Но, Тесс, у меня ведь никого нет кроме тебя.

– И у меня, – пробормотала я растроганно, смаргивая набежавшие слезы, – Мы – семья, Тома. Я не брошу тебя, обещаю.

Я всегда старалась не давать обещаний, которые могу не исполнить. Но сейчас… Сейчас сделала бы что угодно, чтобы успокоить сестру. Она не должна страдать и плакать из-за меня, не должна!

– Пойдем в комнату, – сказала я, когда поняла, что Тамара уже не всхлипывает и, кажется, поверила моим словам, – Уже поздно, нам обеим пора спать.

Она отстранилась и кивнула, и я на нетвердых ногах пошла следом, изо всех сил стараясь не показывать своей слабости.

Я приняла решение: держаться подальше от ангелов и стать осторожнее ради сестры. И почти что успокоилась на этом.

Вот только этой же ночью мне приснился очень странный сон. В нем напротив меня стоял таинственный Тео – то ли Бог, то ли кто-то еще… Просто стоял и смотрел долго-долго, а я не могла пошевельнуться под его взглядом. А потом солнца на его кистях засияли ослепительным светом. Он сказал:

– Порой боль – единственный стимул к действию, – и, подойдя ко мне совсем близко, поднял руку и вырвал сердце из моей груди.

Я проснулась в холодном поту, но перед глазами все еще стояла картина: мое окровавленное, продолжающееся отчаянно пульсировать сердце, сжатое изящными пальцами.

Глава 2

Спи, дитя, снаряды пролетели мимо,

Спи, дитя, легли снаряды точно в цель.

Сплин «Вальс».

Кажется, моя жизнь начала возвращаться на круги своя. То есть, я старательно вела себя так, будто дела обстояли подобным образом. Жесткий график, от которого успела отвыкнуть: подъем чуть свет, раньше всех остальных; быстрый завтрак (а иногда и без него обходилась) – и в рейд. Летала, прибиваясь к другим Гонцам, иногда объединялась с Беном или Мией. Старалась свести общение со знакомыми до минимума, а от Кайла и ангелов (особенно от них) – просто бежала как от огня. Гелий это понимал, злился, но до сих пор мне удавалось ускользать от разговора с ним. А о чем говорить, что я должна была ему сказать!? «Извини, я поняла, что вы можете быть монстрами, и теперь боюсь оставаться с тобой наедине». К тому же, это была лишь часть правды, остальную я даже сама для себя еще не поняла до конца…

Те крохи свободного времени, что у меня оставались, я проводила с Томой. В последнее время мы заметно отстранились друг от друга, и сейчас я решила как-то исправить это. Сначала мы обе испытывали небольшую неловкость: из возраста, когда достаточно было поиграть с ней в куклы, Тамара уже выросла… а о чем можно беседовать с одиннадцатилетней девочкой, я представляла слабо. Однако быстро стало ясно, что сестра моя не по годам умна и серьезна, да к тому же понимает меня с полуслова. Даже когда я обрисовала ей ситуацию с Гелием – не все, лишь в общих чертах и без упоминания о нечеловеческой природе – она поняла и поддержала меня удивительно мудрыми и простыми словами:

– Не мирись с тем, с чем смириться не можешь. Тем более, если ты его не любишь.

В ее голосе не звучало ни намека на обвинение: Тома просто почувствовала, что я действительно не люблю… А если бы любила – смогла бы принять? Наверное, попыталась бы. Но все же меня слишком пугали эти странные ангелы.

Сильва выжила. Я почти уверена, что когда отыскала ее – женщина была мертва. Неужели, и силы смерти над ними не властны? Это пугало еще больше… Хотя, я испытала облегчение, узнав об этом. Потому что не желала зла ни Сильве, ни остальным. Но и приблизиться к их тайнам больше не стремилась.

Прошла почти неделя. Моя нелюдимость пока не исчезла, да и нестихающие шепотки за спиной не ускоряли этот процесс. Мне помогали рейды. Обычно Гонцы в них что только не делают, а я выбирала те задания, в которых нужно было приходить на выручку людям из других коммун. Мы развозили лекарство, иногда – продовольствие, вытаскивали из-под обвалов (они не редкость в наших руинах), реже – вмешивались, если кто-то начинал вести себя совсем по-варварски… Я каждый день видела худеньких детишек, которые казались статуэтками из мутного стекла, такие же хрупкие, тронешь – и разлетятся на осколки. Видела людей, захлебывающихся в кровавом кашле, людей, которым половину тела размозжило упавшей бетонной плитой. Я видела несчастные озлобленные лица, глаза, полные тоски и приближающегося безумия. Однажды мне довелось увидеть несчастного, ставшего жертвой Гончих – конечно, эти твари никуда не делись – он представлял из себя кусок разорванного мяса, из которого торчали обломки костей и обрывки сухожилий… Но окровавленная развороченная грудь все еще вздымалась, он отчаянно и судорожно цеплялся за ускользающую жизнь. Это было ужасно, и все, что Гонцы могли сделать – так это вколоть ему смертельную дозу снотворного и облегчить уход в мир иной. Так в основном и выходило: иногда мы могли помочь, чаще – нет.

Однако необходимость смотреть на чужое горе, сопереживать страданиям других, облегчала мои собственные терзания. Я начала понимать, что мои проблемы кажутся мелкими и несущественными на фоне того, что происходит со многими остальными. Подгоняемая чувством стыда и жалостью, я проводила в рейдах все больше времени, иногда возвращаясь домой лишь под утро. Но стоило оказаться в родных стенах, как чувство безысходности, эгоистичное, наверное, вновь мучило меня. Ни Бог, ни Дьявол не беспокоили меня во снах или наяву, но что-то подсказывало, что в покое меня не оставят. Я была разрываема противоречиями: время милостиво притупляло сердечную боль, одновременно заселяя туда необъяснимую тревогу. Мне становилось легче и, одновременно с этим, не становилось вовсе.

* * * *

Под пальцами Сильвы мелькали кусочки металла, пластика, провода и мелкие шурупы. Гелий наблюдал за этим с любопытством, ему происходящее казалось чуть ли не магией. Но заговорить он пока не решался, опасаясь отвлечь соратницу. Наконец, Сильва откинулась на спинку стула, то ли закончив работу, то ли просто отдыхая, и начала говорить сама:

– Я ведь и в самом деле умерла, Мика убила меня. В первые секунды мне было так легко, наступила почти эйфория: я думала, что теперь стану свободной от всего этого, – она сделал небрежный жест рукой, указывая на пространство вокруг, – А потом открыла глаза и увидела эти искусственные луга с их ядовито-зеленой травой и пережженной лазурью неба – дешевая открытка, а не рай… И поняла: для нас ничего не закончится, пока ОНИ этого не позволят…

Она тяжело вздохнула, по лицу пробежала тень. В темно-синих, как небо перед грозой, глазах Гелий увидел только бесконечную усталость. Он понимал, но… сам пока видел смысл бороться дальше. Даже если все это – лишь игра высших созданий, выигрыш будет общим: и для высших, и для людей, и для них – ангелов.

– Так что ты сейчас делаешь? – спросил Гелий, с любопытством косясь на металлические заготовки.

Сильва криво усмехнулась.

– Там, в Эдеме, со мной успели пообщаться. И деликатно сообщили, что дальше мы будем сами по себе…

– В каком смысле!?

– В том самом, мой друг, в том самом, – кивнула женщина, – Они заварили эту кашу, но теперь все выходит из-под контроля. А мы можем надеяться только на собственные силы.

Ошарашенный этим известием Гелий не сразу понял, что на его первый вопрос так и не ответили. Но Сильва после недолгой паузы вновь заговорила первой.

– Чтобы победить Технобогов, придется действовать их же средствами, – она повертела в пальцах результат своих трудов, – Чтобы победить, каждому из ангелов придется поселить внутри себя демона – демона из микросхем и проводов…

* * * *

Несмотря на мои попытки избегать людей – а, скорее даже, благодаря ним – Кайл смог поймать меня в тот момент, когда рядом не оказалось больше никого. В том числе и Гелия, о чем я неожиданно пожалела.

– Послушай, я тороплюсь и… не настроена сейчас на беседу, – на беседу с тобой, вот что подразумевалось. Однако моя попытка избежать разговора с треском провалилась.

– Я не займу у тебя много времени. Пожалуйста, Тесс…

В его взгляде удивительным образом спелись решимость и мольба, и я сдалась и кивнула, показывая, что готова слушать.

– Я виноват – очень виноват перед тобой, – это были не пустые слова: Кайл действительно так думал, более того – он явно страдал от чувства вины. На долю секунды мне стало его жаль. Но вспыхнувшая в груди с новой силой боль пересилила сострадание.

– …но я не хочу, чтобы мы с тобой навсегда остались врагам.

– И я тоже, – искренне согласилась я, с трудом глядя на парня, которого знала практически всю жизнь. Он был больше, чем моей первой влюбленностью – он был лучшим другом, опорой и поддержкой в трудные времена. Кто же провел между нами эту черту, поделил все на «до» и «после», так, что уже ничего не сделать, как было? Я знала, кто… но не могла понять: почему!? Понимала только то, что Боги, пославшие ангелов, куда более жестоки, чем Технобоги. Последние причиняли боль лишь нашим телам, первые – пытали души.

– Но чего ты тогда хочешь? – мой голос звучал очень тихо, и если бы не странно вспыхнувшие глаза Кайла, я бы подумала, что никто меня не слышит. – Если, чтобы я забыла все или сделала вид, что забыла – то это невозможно…

– Тесс, – выдохнул он и протянул руку, словно желая коснуться моих волос, но так и не решившись, – Если бы я только мог ее не любить… Или хотя бы любить только одну из вас…

– Но это тоже невозможно, – я заставила себя улыбнуться, желая в тот момент только одного: забиться в какой-нибудь уголок и дать волю слезам. Моя натянутая улыбка сработала хуже пощечины: Кайл застыл, несчастный, растерянный.

– Я не испытываю к тебе ненависти… – медленно произнесла я, видя, как смягчаются от моих слов черты парня. Ничего уже нельзя изменить. Даже, если Лоа вдруг исчезнет из нашей жизни – пути назад нет. Так пусть хоть кому-то из нас станет немного легче. Странно, но, несмотря на все, я не хотела, чтобы Кайл страдал. Уже нет.

– Спасибо, – он обнял меня, всего на пару секунд, но и этого хватило, чтобы мое сердце забилось в болезненной лихорадке. После этого Кайл ушел, а я осталась стоять там, чувствуя, как мой мир разваливается на куски…

Если бы я его по-настоящему ненавидела, сумела бы взлелеять то обжигающее чувство, все было бы куда проще.

Но как я могла? Все мы были в этой игре только лишь разменными монетами. Не пешки, еще меньше и незначительней.

И я должна была сделать хоть что-то… чтобы хоть на доли мгновенья вновь стать свободной от чужой воли, чужих правил.

* * * *

– Ты уверен? Это ведь жестоко… – лицо говорящего исказилось, словно от приступа острой боли.

Тео расхохотался каким-то жестоким смехом:

– Горг [3]3
  Горг (Gorge) – сокращение от Демогоргон (Demogorgon), греческого имени Дьявола, которое не должно быть известно смертным. По этой, а так же по ряду других причин имена двух этих существ не фигурировали в большей части романа.


[Закрыть], я уже ни в чем не уверен. Это ты все решил! Твою любимицу мы не можем вывести из игры прямо сейчас, но вот роли поменять – вполне можем. Вот только ее партию должен доиграть кто-то другой. Или ты передумал? – пристальный взгляд голубых глаз испытующе изучал мрачные черты.

После продолжительного молчания тот все же покачал головой.

– Нет.

Светлоглазый слегка приподнял одну бровь:

– Твой выбор я осуждать не собираюсь, но скажи только одно… А какая разница? Забрать ее сейчас ты все равно не сможешь. А потом – потом она в любом случае станет твоей.

– Я не хочу, чтобы она страдала, – спокойно произнес Горг, – Если в моих силах сделать ее муки чуть терпимей – я это сделаю.

– А я-то полагал, что этот этап для нас давно пройден, – хмыкнул Тео. – Что ж, пусть все будет, как ты решил. Только не забывай, мой друг, что избыток эмоций ведет к ошибкам, чаще всего – непоправимым.

Сказав это, он приставил ладонь козырьком ко лбу и, щурясь от яркого рассвета, вгляделся в небо. Оно казалось совершенно обычным для этого мира и этого времени: серое, лишь с легким намеком на голубоватый отлив, без единого облачка. Безжизненное небо пустыни, в которую и превратилась Земля. Но вот вдалеке каплей чернил на грязноватой бумаге проявилась темная точка.

– Началось, – одновременно сорвалось это восклицание с губ друзей.

А точка в небесах разрослась до настоящей тучи, но не благодатный дождь должна была она принести… Только гибель.

Из черного тяжелого облака полились на землю струи воды. Иссохший песок жадно впитывал их, давая просачиваться глубже и глубже. Темнели камень и бетон, потемнело небо, в один миг ясный день превратился в густые сумерки.

Ни одна капля не коснулась Тео и Горга. Первый довольно кивнул, бросив прощальный взгляд на не стихийное буйство, и исчез, словно и не было. Во взгляде второго мелькнуло сожаление. Но мгновением позже во влажном воздухе растворился и он.

* * * *

Я проснулась утром раньше обычного и не смогла заснуть снова. Какое-то странное чувство, царапаясь и волнуясь, вызывало необъяснимую тревогу, будоражило. Стоило только закрыть глаза и, могу поклясться, я начинала слышать странный шум. Смесь журчания и шороха непонятного происхождения – в полной тишине это производило удручающее, сводящее с ума впечатление.

Понимая, что скорее сойду с ума, чем смогу поспать, решительно поднялась с кровати. Шумом своих шагов я постаралась заглушить и непонятные звуки и собственное беспокойство.

Томы в комнате уже не было, и ее постель оказалась аккуратно застелена. В такое время она могла быть только в одном месте – на кухне. Девочка часто помогала повару, а иногда приходила туда что-то сделать, пока все еще смотрели десятые сны. Как-то раз я спросила сестру об этом, но она лишь уклончиво ответила, что «ей иногда не спится», и оборвала все дальнейшие попытки возобновить этот разговор. Порой мне казалось, что у Тамары больше тайн, чем у меня самой и большинства моих знакомых. И что она куда сильнее всех нас, раз хранила их, никому не жалуясь. Но я очень хотела, чтобы ей не приходилось быть такой сильной, чтобы Тома могла оставаться простым ребенком… Жаль, что для этого пришлось бы разрушить весь мир и отстроить заново уже другой. Еще больше жаль, что я на это неспособна, иначе сделала, не задумываясь.

Я решила и сама спуститься на кухню, поговорить с сестрой, прежде чем отправиться в очередной рейд. Неизвестно, насколько он затянется. И, как всегда бывает с Гонцами, неизвестно, вернусь ли я после него домой…

Пока я передвигалась в хитросплетении коридоров, ничто не прервало мертвую тишину, царящую вокруг. И вновь я задумалась о том, что жить в подземелье невыносимо тяжело. Только наличие рядом близких и возможность хоть изредка вырываться наружу скрашивали тоскливое существование в бункере. Если бы не было Технобогов, то уже сейчас люди могли переселяться на поверхность…

– Привет, не думала, что ты уже проснулась, – звонкий голос сестренки вывел меня из оцепенения. Надо же, дошла буквально на «автопилоте», не замечая дороги.

– Доброе утро, – улыбнулась я и пожала плечами, – Не спится чего-то…

– Может, тогда поможешь мне с завтраком? – с надеждой посмотрела на меня Тома, – Джад, наверняка, еще не раньше, чем через час придет – а голодные ранние пташки, вроде тебя, вот-вот слетаться начнут.

В общем-то, готовка и прочие «женские» занятие никогда меня не интересовали, но… Сестра же попросила. К тому же побыть рядом с ней – далеко не худшая трата времени.

– Хорошо, но процессом руководишь ты.

– Не бойся, ничего серьезного я тебе все равно не доверю! – рассмеялась она, и я почувствовала, как теплеет на душе.

– Нарежешь, только помельче, – указала Тамара на крупный кусок сырого мяса. Я поморщилась: это напомнило мне о временах, когда мы с Кайлом охотились в подземельях… Не хотелось сейчас вспоминать о нем и прошлом. Но отказываться было глупо и некрасиво; скрипнув зубами, я взялась за дело.

Пока возилась с мясом, Тома легким ветерком носилась по кухне, успевая и там и тут: помешать, добавить немного того или щепотку этого… Никогда не понимала, но, похоже, ей действительно нравилось это занятие. В любом случае, лучше пусть она возится на кухне, чем последует по моим стопам и станет Гонцом.

Из-за работающей печи в комнате вскоре стало жарко, я то и дело оттирала лоб тыльной стороной ладони, а Тамара уже не казалась такой же бодрой. Она взяла с полки жестяную кружку и набрала в нее воды из крана.

– Попьешь, дашь мне тоже, – бросив взгляд через плечо, попросила я и вернулась к своему однообразному и утомительному занятию.

– Угу, – донеслось до меня. Вдруг Тамара закашлялась, наверное, поперхнувшись водой. Секунд через тридцать, в течение которых кашель не прекращался, я встревожилась.

– Эй, тебе помочь… – начала я. Но тут стало очень тихо, только бульканье еды и гудение огня звучали вокруг. Потом раздался металлический звон. Я обернулась, чувствуя, как странная медлительность сковывает все мои движения – будто я угодила в густой липкий студень.

Напротив, одной рукой опираясь на стол, стояла Тамара. Лицо отливало какой-то нездоровой синевой, другой рукой она хватала себя за горло, а рот был жалобно приоткрыт… У ног, в лужице воды, валялась кружка.

– Тома! – взвизгнула я и кинулась к ней. Успела как раз, чтобы подхватить оседающее тело, прежде чем она упала.

– Тома, Томочка… – лихорадочно шептала я, глядя на широко распахнутые, полные слез глаза, на ее попытки втянуть воздух… Боже, она как будто задыхалась! Но от чего!?

Я не знала, как бросить ее в таком состоянии, но нужно было бежать за помощью… за Джози… за кем-то еще. Отчаянная паника мешала здраво мыслить. Я не успела ничего решить… Даже если бы оставалась хладнокровной и собранной – все равно, не успела бы…

Дернувшись еще раз, сестра изогнулась у меня на руках, хрипло вскрикнула… и затихла…

Я не могла в это поверить. Принялась судорожно прижимать руки к ее груди, шее, запястьям… пыталась нащупать хотя бы слабенький пульс. Ничего. В моих руках оказалась неживая кукла, а не сестра.

Что-то горячее заструилось по щекам, несколько капель упало на платье Тамары, расползаясь темными влажными пятнами. Но я не плакала… Я отчаянно выла, захлебываясь рыданиями и все еще не в состоянии принять…

А вокруг все продолжали спать. Я осталась одна во вселенной, одна с трупом сестры и со своим горем.