Текст книги "На руинах Эдема[СИ]"

Автор книги: Лис Баюн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 7

А потом пришла боль,

А потом пришла боль —

От сознанья того,

что этот мир умещается

В отзвуке слова «любовь»…

Павел Кашин «Презирая печали».

Ветер раздувал огненно-рыжие длинные волосы, они трепещущим пламенем свечи взвивались в воздух и, казалось, пламя это вот-вот угаснет… Как угасли голубые глаза, в которых он сейчас не мог видеть отражения небес, таких знакомых – ее личных небес.

Чему удивляться: когда ангела лишают крыльев, у него не остается больше ничего…

А он в очередной раз задумался, а не слишком ли жестоки их игры? Да, у смертных всегда остается право выбора – нечто, данное свыше, что даже он с братом не в силах отнять – но всегда можно создать такие условия, при которых человек определенный выбор совершать просто не захочет… И почти с ужасом он понимал, что сам (хоть и не в одиночку) запустил маятник, который остановить не в силах. Но винить самого себя очень сложно.

– А я и не думал никогда, что ты можешь быть такой жестокой, мой ангел…

«Ангел» грустно улыбнулась уголками бледных губ. Это действительно было смешно: в этом мире ее поступки, продиктованные даже не собственными желаниями, вряд ли могли считаться жестокими.

– Молчишь?.. Теперь ты всегда молчишь, а те слова, что все же произносишь – говоришь не мне, – он неожиданно ухватил ее за тонкие запястья, а черных глазах вспыхнули отголоски пламени. – Ты ведь ничего не помнишь! Рай, черт подери, красивая иллюзия – вот как протекали эти века ДЛЯ ТЕБЯ!

Девушка предприняла слабые попытки вырваться из хватки этого мужчины, но быстро утомившись, сдалась и теперь лишь слегка отвернула от него голову.

– …а потом тебя, как и остальных, выбросили в реальный мир. Но иллюзии не ушли – они навсегда засели вот здесь, – он коснулся ее груди, – ты теперь отравлена ими.

Он замолчал, а память со свойственной ей жестокостью нарисовала перед мысленным взором то время, которое он – каким бы смешным это не казалось – полагал своим личным адом. У его вечного напарника было специфическое чувство юмора, впрочем, и ему когда-то давно казалась забавной эта идея… Они создали Ад и Рай. То, что оставалось после гибели человеческого тела – душа или некий разум, неважно – погружалось в виртуальную реальность, которую, фактически, само и создавало. Идеальная концепция: каждый получит свою мечту… или свой самый страшный кошмар. Индивидуальный для каждого и в то же время, пересекающийся с реальностями остальных. И то, что люди звали раем, на самом деле являлось всего лишь искусственным сном, которые создали два куратора этой планеты. Вот только, как объяснить это глупой девочке, мечтающей вновь обрести свои иллюзорные крылья? Как объяснить, если ради возвращения в мир своих грез она готова соблюдать самые нелепые правила затеянной игры?

Пятеро ангелов. Пятеро «избранных». Они были особенные уже потому, что находились сейчас в своих собственных телах – хотя, с момента гибели каждого прошло много столетий. В этом и заключалась самая сложная задача: сохранить не только их разумы в «Эдеме», но и физические оболочки в этом мире. Если бы вдруг сам создатель «ада» попал в свое творения, то его преследовал один-единственный кошмар: бледное лицо девушки за зеленоватой толщей жидкости, не мертвое, не живое… с приоткрытыми глазами, зрачки которых настолько сужены, что не заглянуть в них. А если все же сумеешь изощриться и увидеть, что там, за крошечной замочной скважиной – то ужаснешься той пустоте, что встретит тебя. Потому что это лишь тело, тело, окутанное сетью проводов, тело, погруженное в специальный раствор. А она сама – она настоящая – ангел виртуального рая.

Было пятеро ангелов. Один мертв. Вторая – предательница. А третья – та, что дорога ему больше, чем все остальное на свете – все же потеряла часть себя в Эдеме…

Если у ангела отобрать крылья, что останется? И хватит ли этого для того, чтобы он смог просто выжить?

Поддавшись неожиданному порыву, он обнял ее и прошептал на ухо, жадно вдыхая аромат «огненных» волос:

– Все скоро закончится. Просто делай, что должна… и помни – ты моя. И ничто этого уже не изменит.

Она ничего не ответила. Но по щекам скатилось несколько слезинок.

Она обречена.

Она принадлежит Дьяволу.

* * * *

– Пора заканчивать с этим, – голос темноглазого звучал твердо и уверенно… как ему самому казалось. Его друг усмехнулся:

– Все и так близко к завершению, ни к чему прерывать раньше времени…

– Твою игру, да? – пальцы первого несколько раз сжались и разжались в кулак. – Я не могу больше смотреть на то, что происходит, как страдают люди…

Голубоглазый оставался невозмутим: ни один мускул его безупречного лица не дрогнул. Однако сентиментальность товарища его всегда поражала и, честно говоря, немного раздражала. Тем более странным выглядело то распределение ролей, что приписали им смертные. Как говорили на Земле много лет назад: «хороший полицейский, плохой полицейский»… такие условности. На самом деле ни один из «дуэта» не являлся добром или злом, тем паче – абсолютом. Просто оба были могущественней любого из представителей человечества, а люди всегда обожествляли силу во всех ее проявлениях. И как выяснилось, простые чувства оказались не чужды даже им… Одному из них.

И если этот «один» будет слишком горячиться и натворит опрометчивых поступков – весь план покатиться… да, к нему, собственно, и покатится.

– Во-первых, это не игра, по крайней мере, не только моя. То, что мы делаем – делаем не для собственного развлечения. Мы помогаем человечеству, но, помнишь старую мудрость «хочешь накормить нищего – дай ему удочку, а не рыбу»? Так что все, по большей части, в их руках. Я не отрицаю, что наблюдать за этой «рыбалкой» довольно увлекательно, – он позволил себе усмехнуться, но увидев, как нахмурился собеседник, вновь стал невозмутим. – К тому же, умоляю, не делай вид, что тебя интересуют люди! Только, она – верно?

Темноглазый долго молчал, казалось, мыслями он был где-то далеко.

– Знаешь, я никогда не прощу себя за то, что мы сделали с этой девочкой… Мы дали ей одной слишком много силы, слишком долго травили райскими иллюзиями – мы сломали ее. И этого, даже со всем нашим могуществом, уже не исправить…

– Хочешь сказать, лучше было бросить ее умирать на костре? – вопрос прозвучал холодно и равнодушно, как будто в ответе никто не сомневался.

– Да. Для нее – это было бы лучше, – просто сказал мужчина.

* * * *

Сейчас в моей голове ясно и четко звучали слова Дилана. Он сказал их мне, когда принимал в Гонцы Свободного Неба – боже, как же давно это было! «Самое страшное в жизни Гонца, Тесс, не то, что мы можем не вернуться домой – а то, что нам может стать некуда возвращаться»…

Сейчас, замерев на границе перед страшной болью, способной уничтожить меня, пытаясь выйти из ступора, молясь, чтобы я просто ошиблась, я вспомнила эти слова.

Нет, наверное, ничего страшнее, чем вернуться – и увидеть руины того, что было когда-то домом. Обломки того места, где находился вход в наш бункер. Есть надежда, что сами катакомбы не пострадали – есть надежда, что хоть кто-то выжил. Я знала: нужно заставить себя идти дальше, к запасному люку. Да, до него далеко. Да, по пути меня будут мучить предположения и догадки. Но… Черт тебя подери, Тереза! Ты не можешь просто стоять здесь и ждать, когда Технобоги или их псы разорвут твою впавшую в ступор тушку!

Кажется, крик на себя, пусть только мысленный, немного помог мне собраться. Поправив очки, я заставила себя сделать несколько шагов, когда чей-то оклик заставил остановиться.

– Тесс! Ради бога, ты жива!

– Гелий!? – я с радостью кинулась ему на шею: увидеть кого-то знакомого после времени проведенного у «медиков» – какое счастье!

– Я знал, что ты, девочка, не пропадешь! – широко улыбнулся ангел, но тут же нахмурился, – И все же, где тебя носило?..

– Потом, – быстро мотнула я головой, – Ох, Гелий, что случилось – дом… цел? Много пострадавших?

– Три человека, – коротко сообщил он, – Остальные в порядке – их переселили в уцелевшую часть, только и всего. Я пришел сюда встречать Гонцов, тех, что были в ночном рейде… И нашел тебя.

Я тихо рассмеялась. Большинство страхов остались позади, теперь на меня нахлынула жуткая усталость…

– Гелий, пожалуйста, отведи меня домой. Я так хочу, наконец увидеть Тамару и Кайла!

Взгляд мужчины стал почему-то обеспокоенным, он прикусил губу и медленно повторил:

– Кайла…

У меня сжалось сердце от страшного предчувствия.

– Он же не… не из тех трех, что пострадали?..

– Нет-нет, – поспешно (слишком поспешно) ответил ангел.

– Все остальное неважно, – я махнула рукой, – Давай же, пойдем.

– Хорошо. Но мне нужно связаться с Сильвой – кто-то все же должен встретить Гонцов… – и он отошел, чтобы поговорить по рации. У меня же создалось странное ощущение, что Гелий всячески хочет потянуть время до моего возвращения домой. Но зачем? Какие у него на это могут быть причины?

Оборвав связь, он снова подошел ко мне.

– Садись, подождем немного, – кивнул на массивную плиту, осколком кости великана торчащую из земли, и сам тут же уселся на шершавую поверхность.

– Разве это не опасно? – удивилась, но все же опустилась рядом.

– Не-а, – с какой-то беспечностью протянул Гелий, – Пока что Технобоги озабочены проблемами посерьезней, чем окончательное истребление вашей расы.

Я недоверчиво хмыкнула: какие проблемы могут быть у этих могущественных тварей?

Взошедшее солнце начало немного припекать, даже сквозь ткань костюма. Но я почти млела от этого тепла, мечтая о том недалеком моменте, когда вновь окажусь среди родных… как обниму Тому, поцелую Кайла, и (когда-нибудь) вместе со всеми посмеюсь над этой совсем не веселой историей. Гелий упорно продолжал молчать, а я тихо улыбалась собственным мыслям, не особенно обращая внимания на него. Минут через десять показалась Сильва. Когда она приблизилась, стало хорошо видно, что лицо ее кажется мрачным и очень измученным. Я успокоила себя мыслью, что вся коммуна, вероятно, переживает сейчас не лучшие времена – да еще и эта катастрофа…

– Здравствуй, Тесс.

– Рада тебя видеть, Сильва, – и не лукавила ни капли: действительно была рада, даже этой женщине.

– Идите, я подожду, пока кто-нибудь здесь объявится.

– Спасибо, – поблагодарил ее Гелий и, взяв меня за руку, повел за собой. Правда, мне почему-то показалось, что его пальцы впились в мою кожу сильнее, чем нужно было – не настолько, чтобы сделать больно, скорее, как проявление тревоги. Нет, Тесс, не нужно: не накручивай себя без повода, велела я себе. Я была почти уверена, что случись что-то плохое, Гелий бы сказал об этом… Почти.

– Какое сегодня число? – я вспомнила, что так до сих пор и не знаю, как долго томилась взаперти под землей.

Мужчина, ненадолго задумавшись, назвал дату, и я ужаснулась:

– Два месяца… – слезы заскреблись в горле от осознания того, что целых два месяца из моей жизни просто вычеркнули.

– Главное, ты жива и вернулась, – голубые глаза излучали спокойствие, и я смогла подавить всхлип. Он прав, все могло сложиться гораздо-гораздо хуже; вспомнив Ирму, которой не куда и не к кому было идти, давно смирившуюся со своим положением, мне стало совестно. Все хорошо, как мантру повторяла я про себя…

Однако что-то внутри кричало, что это не так, вот только упрямый голос мне удавалось заглушать. И только позже я задалась вопросом: неужели я знала тогда? Но как, как можно было предугадать то, что случилось?..

* * * *

Я разглядывала груду камней и пыли, спрессовавшихся в одну сплошную толстую стену. Страшно представить: под ней вполне мог быть похоронен кто-то из знакомых или даже я сама – если бы не те злосчастные два месяца. Или – еще хуже – кто-то мог оказаться заперт по ту сторону, в тупике, постепенно задыхаясь и молясь о том, чтобы соседи по коммуне отыскали и сумели вытащить…

– Из-за чего обвал случился? – спросила я, – Да еще и в нескольких местах сразу… – впрочем, ответ я почти знала: Технобоги.

– Несколько «цикад» упали и взорвались, – коротко ответил Гелий, а мне почему-то показалось, что сказал он это малость виновато.

– Боже, так хочу всех увидеть! – воскликнула, отбросив мысли о том, что обвал мог обернуться настоящей трагедией.

– Сейчас тут почти никого нет, – мягко возразил ангел, – Лучше, давай, я отведу тебя в лазарет – думаю, это не помешает.

Но я заупрямилась:

– Не хочу в лазарет! И вообще, – я сердито прищурилась, – мне кажется почему-то, что ты меня обманываешь.

Гелий сложил руки на груди.

– Я ни словом не соврал тебе, Тереза, – отчеканил он.

– Но точно что-то не договариваешь!.. – хотела и дальше с ним спорить, но тут услышала знакомые голоса: кажется, неподалеку как раз собрались мои друзья и соседи.

Я устремилась в ту сторону, ловко увернувшись от попытки Гелия меня удержать и прибавив шагу, вылетела в соседний коридор.

Там оказалось много людей, почти все из коммуны – они замолкли, стоило только мне появиться – но я смотрела только на двоих… Что-то в груди поняло все раньше, чем разум сумел осознать; мозг еще переваривал увиденное, а между ребер уже вспыхнула острая непереносимая боль…

Кайл и Лоа стояли, прижавшись друг к другу: он рукой приобнимал ее за плечо, а она тонкими пальчиками вцепилась в его запястье. На их лицах застыли практически одинаковые выражения, содержащие в себе коктейль из эмоций: удивления, страха… и больше всего – вины. Все, наконец, сложилось в единую картину – странные недомолвки Гелия, его попытки задержать меня, и, самое главное, эти двое, так интимно обнимающиеся у меня на глазах; те, которых я причисляла к самым своим близким людям…

Я не стала закатывать сцен и кричать фразы вроде «Как вы могли!?»… Я просто развернулась и побежала прочь, надеясь не расплакаться, пока не захлопну дверь своей комнаты.

Мне вслед донесся крик Гелия:

– Тесс, постой! Тереза, да подожди же, ради бога! – я так надеялась, что эти слова закричит Кайл, я верила в это – что он постарается убедить меня в ошибке. Боже, как бы я хотела ошибаться!

Слезы жгли глаза и горячими каплями стекали по щекам, падая на губы. Я оказалась бессильна их удержать. А ведь еще совсем недавно была уверена: ничего хуже, чем попасть в плен к мародерам – и быть не может. Сейчас жалела о том, что вообще вырвалась оттуда… Лучше бы тосковала в белоснежной клетке лазарета! Потому что тогда у меня оставалась вера в то, что родные не забудут меня – эту веру никто не смог бы отнять. Но я вернулась. Чтобы получить нож в самое сердце…

Почти не раздумывая, я сменила направление. В комнате меня станут искать в первую очередь… нет, не хочу, чтобы утешали. Мне нужно лишь немного времени, прийти в себя. Да, боль никуда не исчезнет так быстро, и рваная рана на месте сердца не затянется, но я найду в себе силы притворяться… или хотя бы просто остановить поток всхлипов и завываний того странного зверя, что поселился в моей груди.

В наших катакомбах множество ответвлений и крошечных уголков, которые ни для чего не используются, в которых меня не скоро отыщут…

Свернувшись калачиком, я постаралась отключить все чувства, не думать о том, что произошло. Просто сидела, обхватив себя руками, тихо поскуливая – потому что НЕ МОГЛА не думать и не чувствовать!

Я ошиблась: мое убежище оказалось не таким уж надежным…

– Тереза, прошу, выслушай меня… – Гелий присел рядом со мной на корточки и постарался заглянуть в лицо, которое я старательно прятала в ладонях.

– Уйди…

Он осторожно прикоснулся к моему плечу, я вздрогнула и отняла руки от лица.

– Уйди! – взвизгнула я, отшатываясь от него на всю глубину ниши, где и сидела, – Ты знал – знал! – обвиняюще ткнула в него пальцем, – Знал, но ничего не сказал мне!

– Ты бы мне не поверила, – голос мужчины был спокоен, будто в противовес моей истерике, – И ты действительно считаешь, что это было бы лучше – если бы я сразу все рассказал тебе?

Его слова я пропустила мимо ушей. Зверь в груди уже не хотел рыдать и выть – ему хотелось что-нибудь разорвать, укусить кого-нибудь, вернуть хотя бы часть той боли, которой так «щедро» одарили меня сегодня. Я не могла сопротивляться этому его желанию – я и сама хотела того же.

– Я ненавижу вас, – шипела я, срываясь иногда на высокие ноты, – Все началось с того, как ВЫ появились в моей жизни! Не ангелы – демоны, присланные ломать наши жизни, да, я ведь права!? Раньше я ненавидела Технобогов, но вы в тысячу раз хуже – лживые жестокие твари!..

– Тереза, замолчи, – в его словах прозвучали угрожающие нотки.

– Если есть тот рай, откуда вы явились в мою жизнь, то я лучше отправлюсь в ад! – кричала я, – Я лучше буду вариться там в котлах вместе с грешниками – потому что больнее мне уже НЕ БУДЕТ!!!

– Заткнись, идиотка! – я почувствовала резкую боль, а на губах появился привкус крови. Мне только что отвесили пощечину. Я ошарашено замолкла, испуганно глядя на Гелия. Зрачки его глаз сейчас были такими крошечными, несмотря на полумрак вокруг, а голубая радужка словно затянулась сверкающим льдом – от холодного света в его взгляде кровь в венах сама норовила замерзнуть… Я нервно сглотнула, и через мгновение его взор снова потеплел.

– Прости, – ангел прикоснулся прохладными пальцами к моей разбитой губе, и боль сразу же стала меньше, – Я не очень хорошо умею справляться с девичьими истериками.

Я глухо рассмеялась:

– По крайней мере, с моей у тебя справиться получилось.

Внутри поселилась пустота. Ушел то воющий, то разъяренный зверь, ушла пылающая ненависть, и даже боль забралась куда-то так далеко, что ее почти не чувствовалось. Но в груди по-прежнему зияла дыра – вырванное сердце не спешило вернуться обратно.

– Послушай меня, пожалуйста, – ласково и спокойно заговорил Гелий, – Я знаю, тебе сейчас очень и очень больно, ты, наверное, ненавидишь Кайла и Лоа…

Я вздрогнула от звуков их имен, но смогла пробормотать:

– Нет… не ненавижу… Просто не понимаю, за что так со мной?..

– Они не виноваты, – покачал ангел головой, – Особенно парень.

– О чем ты говоришь?

Он тяжело вздохнул, и на миг мне показалось, что передо мной действительно ангел – печальный ангел, лишившийся своих крыльев ради… ради чего?

– Нас же действительно послали сюда… вернули тела и забросили прямо в центр боевых действий, – он криво улыбнулся, – Но победа над Технобогами – это еще далеко не все. Вы, люди, ослабли за эти века… – я пожала плечами: слабаков я в жизни встречала мало, такие у нас просто не выживают. Но… откуда мне знать, что было во времена до катастрофы? А вот Гелий как раз об этом знать может. – Мало кто из вас доживает до сорока пяти – пятидесяти, верно? И дело не только во внешних факторах. А мы – это новая кровь, и нам сказали, что… – он резко выдохнул, как будто слова давались с трудом, – Что к некоторым людям мы испытаем сильное влечение – эти люди наша пара, предназначенная свыше. И наши дети смогут спасти человечество от вырождения.

Во мне снова включился скепсис, как часто бывало, когда я чему-то очень сильно удивлялась:

– Три ангела – не маловато ли для возрождения Земли?

В голубых глазах вспыхнула боль.

– Нас было пятеро… – глухо произнес он.

– А что с другими двумя?..

– Алессандро мертв, другая – Микаэлла – и убила его… Она предала нас, и рано или поздно я либо Сильва прикончим ее, – последнюю фразу Гелий произнес ровным и обыденным тоном, как будто не об убийстве речь вел, а том, что в аэробайке двигатель хандрить стал. Еще я подумала, что даже пятеро – все равно слишком мало… Или просто нечто в планах этих высших созданий (богов ли?), которые и затеяли все это, осталось непонятым мною.

– Это не должно тебя сейчас волновать, – кажется, кое-кто рассказал мне больше, чем имел право, – Я пытаюсь объяснить другое: это не их выбор и то, что случилось – не в их власти, – мужчина слабо усмехнулся, – Необходимая жертва ради светлого будущего.

Внутри меня возмущение смешалось с каким-то истеричным желанием осмеять невозмутимого ангела, который и сам не верит в то, что говорит. Да, мне хотелось обвиняющее рассмеяться ему в лицо, сказать, что думаю об их двуличных лживых способах достижения «светлого будущего»… Наверное, я – эгоистка. Однако не сделала ничего из того, что хотела. А вновь спрятала лицо в ладонях, боясь того, что можно будет прочесть в глубине глаз, узнать по дрожащей линии губ…

– Это ведь даже не любовь, – прошептала я, – У меня нет слова, которое бы подошло… чтобы описать. Но это не любовь.

Голос ангела был настолько тверд, в нем звучала такая жестокая, запредельная и непонятная мне, человеку, мудрость, что впервые, наверное, я поняла и до конца поверила: передо мной не простое существо из плоти и крови.

– Ты права, Тереза, это не любовь. Это нечто большее. Но название у него все же есть – Судьба.