Текст книги "Роззи. Стать счастливой. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Лира Алексахина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Если случится свой, так тому и быть. Вигмар отнимет силы у мелкой паршивки, заберет наследство, и они заживут счастливо, как того и заслуживают.

Девушка вытащила пузырек и открыла пробку. Пьяные руки дрожали. Пара крупинок упала в шкатулку. Беатрис пошла и высыпала снадобье в отхожее место . Флакон полетел следом, пробка тоже.

Напевая под нос похабную песенку, девушка вернулась к шкатулке с драгоценностями.

Там, среди кучи побрякушек, находилось ее сокровище – первый подарок Вигмара. Беатрис аккуратно вытащила из-под груды золота простенький кулон из янтаря на кожаном шнурке и одела на шею.

Танцующей походкой она отправилась в постель. Лежа на шелковых простынях, девушка с улыбкой обнимала подушку и вспоминала свое прошлое.

***

В обычной деревенской избе жила большая семья. Муж, жена и восемь детей. Отец любил выпить и часто бил не только мать, но и детей. Старший сын рано ушел из семьи и не вернулся в отчий дом. Старшая дочь рано вышла замуж за старого мясника, чтоб как-то помочь семье. А потом у нее пошли свои дети, и стало не до старых родителей, хотя и продолжала помогать, но меньше. Беатрис была самая младшая. Ей меньше всех досталось родительской любви и ласки. Зато больше всех она хлебнула зависти, что мелкая и красивая. Старшие сестры не отличались красотой, были низкие и тощие от вечного голодания и тяжелой работы в поле. Мать, видя, какой красавицей растет дочь, не давала много работы.

Когда отец совсем спился, дети и мать сами трудились в поле. Еды стало меньше, муж начал больше бить. В один из дней мать взяла на ярмарку в далекий город только младшую дочь. Напекли пирогов, и Беатрис предстояло их продать. С таким красивым лицом, это не должно было стать проблемой.

Беатрис была в городе первый раз. Городская жизнь произвела на нее огромное впечатление. Пусть городок был мелкий, но разительно отличался от нищей деревни.

Тогда, продав все пироги за час, мать спросила у нее:

– Дорогая, ты хочешь всю жизнь прожить, как я? Жить с нелюбимым и бьющим тебя мужчиной, тяжело зарабатывать кусок хлеба, рожать и рожать, считать медяки?

– А разве можно по-другому? – наивно спросила шестилетняя девочка.

– Да, дорогая, – ответила мать. – Можно есть сыто, носить красивую одежду и работать не в поле. Но у всего есть цена. Эта работа – ублажать мужчин. Ты очень красивая – это твой шанс, доченька. Только тебе придется научиться всем премудростям, и семьи у тебя, наверное, не случится. Тут уж как найдешь своего покровителя. Я не толкаю тебя на греховный путь. Лишь говорю, что можешь сделать выбор сама. Ты уже большая, милая.

– А это очень противно, быть падшей женщиной? – спросила девочка. Она знала, что это. У них в деревне была одна вдовушка.

– Я не знаю точно, милая.

– А мы увидимся еще, мама? – спросила дочь со слезами на глазах.

Она приняла решение. Думать тут было нечего. Заработает денег, заберет мать и будут жить счастливо.

– Если захочешь найти потом меня, конечно встретимся. Только деньги вскружат голову, да забудешь обо мне. Не захочешь вспоминать, как в дерьме копалась. Только я вот что скажу. Зла держать не буду. Живи доченька, красиво живи, и свое никому не отдавай. За меня поживи. Счастливо. Тогда и я буду счастливой.

Мать и дочь тогда крепко обнялись и попрощались. Женщина продала ее в единственный бордель. Деньги, что дали ей за дочь, она отдала своему ребенку. Чтоб было на булавки первое время. А Беатрис все равно ссыпала половину матери обратно. Утирая слезы, мать ушла из жизни Беатрис.

Главная мадам борделя быстро смекнула, что за девочку здесь она мало получит. И перепродала ее в столицу, получив хорошую прибыль. Беатрис запомнила слова матери и училась премудростям очень прилежно. Среди девочек всегда была вражда, и красавица научилась отвоевывать свое место под солнцем. Иногда, новая мадам выводила ее в рестораны, проверить манеры и посветить товаром. Там, глядя на этих богатых наследниц, Беатрис остро чувствовала зависть. Им просто повезло всем родиться в богатеньких семьях, напыщенные курицы. Она, Беатрис, тоже имеет право быть счастливой и богатой!

Первый раз юную искусительницу продали очень дорого. И клиент остался доволен, отсыпав лично девушке баснословную сумму. Мадам мудро рассудила, что честолюбивая девка будет стараться и принесет ей еще много денег, поэтому не стала отнимать первый куш. Первый клиент Беатрис приходил к ней дважды, а потом его сманила другая девушка. И через два дня ее нашли задушенной в ее комнате.

Доказательств не было, и доказать причастность Беатрис никто не смог. Однако, другие девушки не стали повторять ошибок предшественницы. Больше клиентов у нее не уводили.

Только Беатрис помнила наставления матери и искала себе покровителя.

Вигмар стал часто захаживать к ним, соря деньгами. Беатрис собрала информацию и утвердила его в кандидаты своего покровителя. С тех пор она не давала ему проходу.

Вигмару нравилась ее дерзость, ее внутренняя жажда жизни и, конечно, молодое привлекательное тело.

В один из дней он понял, что не хочет, чтоб у нее были другие мужчины, только он. Тогда Вигмар пришел к мадам, и выкупил черноволосую красавцу. Затем пришел к Беатрис с подарком и спросил, будет ли она только его. Конечно, девушка согласилась. Он подарил ей кулон и забрал Беатрис в свое поместье.

Все было хорошо, только мелкая паршивка Роззи бесила Беатрис. Богатенькая дрянь имела все, чего не было у нее. И Беатрис как могла, старалась сделать больно наследнице. Хоть одной из них она отомстит.

Как только Вигмар ее забрал, Беатрис уговорила того съездить забрать мать. Мужчина, имевший печальную историю со своей матерью, согласился почти без уговоров.

Потратив много дней в дороге, они застали умирающую женщину. Она лежала в кровати год после побоев отца. За ней ухаживали младшие, как могли. Только женщина была совсем плоха. Это были ее последние дни. Она все ждала, быть может, увидит дочь и простится. В доме уже была другая женщина при живой жене.

У Беатрис при этой картине помутилось в голове. Она за волосы выволокла любовницу отца из дома и вышвырнула на улицу. В момент душевного потрясения у людей часто открываются резервные силы организма.

Вигмар не мешал совершать месть и готов был помочь в любую минуту, как и охрана из десяти головорезов.

Взяв кухонный нож, Беатрис расправилась с пьяным отцом. И с этим же ножем, вся заляпанная кровью на лице и на одежде, пришла к умирающей матери.

– Прости меня, прости! – шептала дочь, глядя в глаза матери.

– Ну чего ты, милая, – отвечала ей мать, гладя любимицу по голове. – Ты смогла, милая, ты смогла. И я так счастлива. Теперь и умереть не страшно. Помоги, пожалуйста, младшим, если сможешь. Только их стараниями свиделись.

– Клянусь, мама!... Я убила его, – прошептала дочь.

– Жалеешь, милая?

– Жалею, что не убила раньше. Прости меня, что не приходила так долго. В столице не пускают за ворота, пока не выкупят. Я пришла, как только смогла, – слезы катились крупными каплями по лицу Беатрис.

– Свиделись на последок и ладно. Спасибо богине-Хелле, подождала, не забрала меня раньше.

Мать и дочь поговорили. И мать попросила не мучить ее дорогой, бесполезными попытками вылечить и отпустить. От смерти нет лекарства, а ее время почти вышло. Беатрис, рыдая, дала матери питье с ядом, что носила всегда с собой на всякий случай. Ее мать тихо умерла с улыбкой на губах.

Вигмар был рад за возлюбленную, ведь он сам пока не мог отомстить. Младших они забрали, дом сожгли. У матери был большой погребальный костер. Тело отца выкинули в лесу на растерзание диким зверям.

Всех своих сестер и братьев, что были в деревне и пожелавших отправиться в столицу, Беатрис забрала с собой. Младших устроила в школы и дала дорогу в жизнь. Старшим купила одну лавку на всех и ушла навсегда, так и не простив им, что не уберегли мать.

Вигмар, держа ее за руку, увез в светлое будущее.

***

Живые глаза в картине на стене видели, как Беатрис избавилась от порошка, моргнули и стали снова нарисованными. Ноги в мягких туфлях ушли.

24. День открытых дверей

Бывает, проснёшься, но не открываешь сразу глаза. Лежишь в постельке, нежишься. По закрытым глазам весело прыгают солнечные лучи. Хорошее настроение, мягкое постельное белье, удобный матрас, умиротворение в душе.

Ещё пять минуточек и побегу на работу! Как же хорошо внутри. Улыбаюсь. А заварю – ка с утра вкусного кофейку! Там оставалось на донышке, должно хватить. И блинчики! Сделаю парочку, полью сметанкой и сяду у окна.

Да, это будет шикарное начало дня!

Сажусь, мечтательно улыбаясь, в предвкушении открываю глаза и ... Черт.

Не приснилось. Опять этот мир.

Морщусь и недовольно поджимаю губы к носу, верхняя губа щекочет ноздри. (*прим.авт. – Да! Такое бывает, я так делаю)

Никаких блинчиков. Никакого кофе. Когда уже привыкну просыпаться здесь?

Первый раз в этом мире я спала по-человечески. Притащили небольшую, но удобную кровать, сверху кинули барский матрас повышенной комфортности, приятное постельное белье и о, чудо! На мне нормальная сорочка, а не грубая рубаха, сделанная из мешка от картошки. Градус удивления зашкаливает: я еще и чистая. Чудеса! Поэтому мне так кайфово, что хочется обнять весь мир.

Моё тело находилось в будуаре покоев, коим и полагалось быть моими. Светлая комната в сливочных тонах с акцентами. На стене ткани светло-кремового цвета, невесомая светло-лимонная ткань на окнах и тяжёлые занавески лавандового цвета в пол. Вся мебель была деревянной, покрытой белой краской, украшенная золотыми резными узорами и завитушками, обтянутая кремово-желтой тканью. Софа для отдыха стояла в углу, освобождая место небольшой кровати, на которой я сейчас лежала. Резная ширма для переодевания так же стояла у стены. Рабочий стол с множеством ящичков стоял на своём месте, как и удобный стул. У мелкой Роззи не было наклонности к излишнему кокетству. И она отдавала предпочтение изучению чего-то новому, нежели проводить время, примеряя фамильные цацки перед зеркалом. Три уютных кресла и изящный столик стояли около большого окна в пол. Камин, ковер рядом, чтоб валяться с комфортом, читая вечерами винтрона трактаты умнейших. И, конечно, сам книжный шкаф.

Не хватало мелочей, наполнявших комнату уютом и налётом детства: кривые поделки, игрушки, раскиданные дневники с выжимками из умных книг. И самое печальное – не было горшков с лекарственными травами. Не порядок! Пойду в лес, накопаю!

В кресле рядом обнаружилась спящая Маргарет, Вилли спал на полу. Оба имели крайне потрепанный вид не первой свежести. У няни прибавилось седины, явно моя заслуга. У обоих мешки под глазами от недосыпа. Интересно, сколько дней они меня караулили? Стало очень стыдно. Надо будет рассказать Вилли про артефакт, чтоб не додумался качать в меня свой запас жизни. Надеюсь, ему это в голову не приходило.

Проснулась я рано. Будить никого не стала, легла обратно и размышляла о жизни. Силы восстановились еще не все. Точнее, прям мало, еще ощутимо тянет в горизонтальное положение. Зарядку не сделаешь, книг рядом нет. Легла и смотрела вокруг. А комнату-то прибрали. Явно стараниями Марты. Было средней степени чистоты, что уже само по себе являлось прогрессом.

Взгляд упал на рабочий стол. Память подкинула, как мелкая Роззи уговаривала отца, что ей нужен «вот прям как у тебя, точно такой же стол!». Отец долго отмахивался, но сдался. И получилась мини копия, которой девочка очень радовалась.

Хотя… Это значит, тут тоже есть тайник! Как мне раньше не приходило это в голову? Как встану, обязательно исследую в одиночестве.

Примерно через полчаса мои любимые люди начали шевелиться. И это было хорошо, ибо мне уже было пора знакомиться с уборной. Первым встал Вилли, на звук его копошения проснулась няня. Она подскочила, как ужаленная, нервно зыркая круглыми глазами по сторонам. Увидела меня и подбежала.

– Цветочек, наконец, проснулась! Все плохое позади. Вилли так сказал, – она осторожно обняла меня. – Он теперь быстро поставит на ноги тебя. Подлец, дядюшка твой, переживал. Все личные запасы снадобий отдал Вилли. Испугался, хмурый ходил, ни с кем не разговаривал. Ты двое суток еле дышала. Я все ходила, ладонью проверяла, дышишь ли! – заплакала старушка.

– Прости меня, Маргарет. Я не знала, что так выйдет, – мои руки обнимали няню в ответ и утешительно гладили по спине. – Прости меня.

Вилли дал нам немного выплеснуть эмоций, а потом решительно заявил:

– Все, потом поплачете еще. Надо осмотреть Роззи.

– Ой, и правда. Прости меня старую, – неловко отодвинулась Маргарет.

Ей было стыдно. Пусть она и любит, а все же не ровня госпоже. Не положено слугам вести себя так.

Я поймала ее за руку:

– Все эти свои мысли брось, на лице у тебя написано. Ты и Вилли – моя семья. Запомни это. И я вас тоже очень люблю. И мы можем проявлять чувства друг к другу.

Маргарет слабо улыбнулась и села в кресло. Вилли было подошел ко мне.

– Извиняюсь, но мне очень надо в уборную. Простите, – улыбнулась я.

Няня подскочила и помогла мне. Туалет тут был ширше и просторнее, однозначно. Целая туалетная комната, никак иначе, с красивой розовой каменной чашей для омовения, изящными полотенцами, корзинками и многим еще чем.

После важных дел, я вернулась постель. Вилли осмотрел и сказал:

– Да. Примерно это я и предполагал.

Он намешал мне всякого наверняка полезного, но очень не вкусного лекарства. Я послушно выпила. Полечил магией. Его сияние из рук было еле заметным. У парня тоже резерва было на донышке.

– Хватит, Вилли, – остановила я его. – Моя жизнь больше не в опасности. Не надо себя выжимать досуха. Что ты предполагал?

Быстро услышать ответ, мне было не суждено.

Открылась дверь, естественно без стука. Пришел Вигмар. И видок у него был так себе. Между бровей залегла горькая складка, видно, очень много думал. Лицо было трезвое и сосредоточенное. Мрачно оглядев нашу компанию, он коротко приказал:

– На выход.

***

Я лежала, как примерные отличницы сидят за партой. Руки по швам, спина прямая, взгляд в потолок. Отчего-то такая реакция собственного тела рассмешила. И я расслабилась. Не убьет, точно. Пришел явно не орать, иначе начал бы с порога. Какой-то он странный, взгляд поменялся. Как зашел, только на меня и смотрит, не отводя взгляда.

А, наверно, сейчас начнет распекать за растрату дара и возможное выгорание. У него ж в планах незаконная приватизация чужой собственности – моих магических сил.

Опекун терпеливо подождал, пока душевные метания Вилли улягутся, и парнишка вынесет себя буквально насильно. Маргарет отнеслась к Вигмару очень спокойно, встала и ушла за дверь. Отношения этих двоих неуловимо изменились. Она его не боялась. Так, я чего-то пропустила. Потом вытрясу с пристрастием.

Наконец, мои защитники удалились.

Вигмар подошел к окну и распахнул его настежь. Легкая свежесть начинающегося дня птицей ворвалась в комнату, взметнула наши волосы и невесомо осела на лицах.

Я смотрела на опекуна и изменения были на лицо. Он перестал сутулиться, плечи, наконец, распрямились. Ато был как не до конца сложенная швабра. Одежда держится, но съезжает, как половая тряпка. Видимо сам нажал на кнопку внутри, щелчок и идеальная линия разворота плеч. Хоть тарелки ставь, не упадут.

Руки были заложены назад в замок. Ноги на уровне плеч.

Мужчина отошел от окна. Пребывая в своих мыслях, подошел к кровати, подвинул кресло и сел рядом. Его взгляд сфокусировался на моем лице. Я поспешила перевести взгляд снова в потолок, хотя он заметил мое подглядывание.

Так мы и сидели. Мне кажется, если провести цветные световые линии от него ко мне, от меня в потолок и обратно к мужчине, получился бы прямой треугольник.

О, как! Мысленно послала привет своей училке по геометрии. Вот сейчас пригодилось для сравнения. Сколько лет мы там учили эти биссектрисы и тангенсы? Нашла применение.

Эта чушь в голове помогала отвлечься от назойливого взгляда. Начинало нервировать. Как-будто я пес, а он хозяин. Будто я насрала ему в дорогой кроссовок и он сидит такой, давит своим немым укором: «Что же ты творишь, зараза?»

Закрыла глаза. Жрать не дают, хоть посплю. Желудок тут же громогласно и совсем не эстетично поддержал мои мысли своим криком отчаяния.

Вигмар будто очнулся.

– Почему? – спокойно спросил он.

Открыла глаза. Он все также внимательно смотрел на меня. Искал ответы на моем лице на свои вопросы. Играть в дурочку не было смысла. Отвернулась от него и опять уставилась в поток. Почему, почему. Будто я знаю.

– Потому что могла, – просто ответила я, пожав плечами.

И это было правдой. Я не ждала от него ничего. Даже свое спасибо, он может засунуть в одно место.

Мы посидели в тишине. Не знаю, каким самокопанием занимался мужчина, а я наслаждалась дуновениями ветерка.

Желудок еще раз страдальчески пропел оду любви к еде. Вигмар просто встал и молча ушел. Сильно его внутри колбасит. Не моя печаль.

Как только он ушел, зашли встревоженные Вилли и Маргарет.

– Все хорошо? – спросил Вилли.

– Конечно! – ответила я. – Жрать давайте уже! – вырвалось у меня по земному.

Мои двое из ларца улыбнулись. Не успели они далеко отойти, как в дверь опять постучались и начали открывать, не дожидаясь разрешения, но медленно, давая несколько минут спрятать лишнее от посторонних глаз.

Да сколько можно то!?

На пороге оказалось знакомое лицо.

***

Сначала появились согнутые пальцы сверху и башмак снизу, затем показался поднос в руке, нога перешла в бедро, край округлого живота – и вот уже весь Алонсо зашел в комнату. Его глаза быстренько оббежали комнату и остановились на мне. На лице появилась широкая профессиональная улыбка, как в рекламе зубной пасты, жаль, не такая же целая и белая. Хитропопый повар пришел разузнать, оклемалась ли курица, несущая золотые монеты в его карманы. А чтоб был повод, сам лично принес поднос с едой. Заботливый.

Не прекращая улыбаться, он подошел с моей кровати. Я присела, взяла поднос из его рук к себе на колени. Он стоял и так же улыбался, как дебил.

Я закатила глаза. Можно сказать, повар забыл выключить поворотник и сейчас мозолит глаза остальным своим миганием.

Стояла тишина.

– Привет, Алонсо, – решила начать разговор. – Спасибо за заботу!

– Пожалуйста, – все так же сиял повар.

Ему не хватало красной круглой шапочки, как у носильщика в отеле, и протянутой руки. Так и хотелось дать ему чаевых, чтоб отстал уже.

– Алонсо, я все помню, – смеясь, сказала я. – У тебя еще есть время.

– Да, – поиграл бровями повар. – Время поджимает, – деланно вздохнул он. – Скоро обед.

И ушел.

Я хотела начать есть, подняла ложку. Тут Вилли ловко забрал мой поднос. И начал проверять.

– Что это ты делаешь, Вилли? – подозрительно спросила я. Хотя кое-какие мыслишки были.

– Проверяю, – спокойно ответил Вилли.

А потом взял и попробовал мой суп.

МОЙ. СУП.

Желудок выдал гневную трель.

Маргарет спокойно отнеслась к этому цирку. Значит, была в курсе.

– А если тебя отравят? – спросила я.

– Значит, я спасу наследницу.

Я бессильно откинулась на подушки. Вигмар начал сходить с ума. Надо рассказать Вилли про артефакт и про свои силы. Только не здесь. На улице, где точно никто не подслушает.

Не хочу терять своих близких.

Села и поела, но волшебство испарилось. Я не чувствовала вкуса. Во рту горчило. Это я должна защищать их. А из-за моего поступка их кабала на шее только ухудшилась. Чего там еще им наприказывал опекун, остается только догадываться.

Не успела я доесть, в дверь снова постучали. И ждали разрешения. Кто там такой вежливый?

– Заходите, – громко сказала я.

В комнату медленно вошла Сибилла. Я была рада ее видеть. Девушка выглядела отлично, значит я не зря выжимала себя тогда.

– Здравствуй, Роззи, – сказала Сибилла, мягко улыбаясь.

Вилли тут же подскочил к ней и провел к креслу. Гостья удобно села.

– Спасибо, – сказала она, блестя влажными глазами. – Ты спасла нас. Я искренне благодарна тебе. Как мне отплатить тебе?

– Никак, просто живи и радуйся, – сказала я. – Ты ничего мне не должна.

Сибилла склонила голову вперед и взяла меня за руку, закрыв глаза. Как-бы благодаря рукопожатием. Через несколько минут она встала и пошла на выход. Не дойдя несколько шагов, она обернулась:

– Мы еще поговорим, не здесь… Лучше жалеть о содеянном, чем отказать в помощи. Защищать – естественно. Порой это дает неожиданные результаты.

И она ушла, придерживая огромный живот.

Только что мне дали два совета. Вот только непонятных. Можно было подумать, что она говорила о себе. Только чую, что это советы от видящей.

Мы немного посидели в тишине.

– Вилли, когда мне можно будет вставать? – спросила я.

– Когда будешь здорова, Роззи.

Парень намешал мне капель и протянул выпить. Мне пришлось проглотить.

– Вилли, перед приходом Вигмара ты что-то предполагал. Что?

– Твои магические каналы, Роззи. Они изменились, их стало гораздо больше и намного шире. Это может привести к осложнениям, например, к сильнейшим головным болям. Мне будет нужно собрать трав и сделать настойку, – он вздохнул и взъерошил волосы пятерней. – Я не знаю! – закричал он. – Не знаю, что может быть. Ведь меня не учили! Я не знаю, что нужно делать в таких случаях! Но попытаться помочь могу и буду! – решительно закончил он.

Мне была приятна его забота. Но вот трепать нервы совсем не хотела.

– Вилли, просто поверь. Я не пострадаю. Хорошо?

– Конечно.

Не поверил.

Он погладил меня по голове. И я резко уснула. Вот засранец!

Вилли посмотрел на Маргарет.

– Сон. Нужен лечебный сон. Даже, если будет ругать. В конце концов, она сама себя вылечить не сможет.

Маргарет согласно кивнула.

25. Змея

Утренний свет проникал через окно и отражался от золотых поверхностей убранства. Комната была огромной и богатой. Огромное ложе с золотистой резной спинкой, шелковым бельем и одеялом в золотом цвете, бордовые стены с золотой отделкой, светлый потолок с золотой лепниной и многоярусной хрустальной люстрой, бордовый ковер с золотыми вензелями под ногами, мебель в золотых и бордовых тонах, тяжелые бордовые шторы в пол, изысканные картины, бело-золотой будуарный столик.

Владелица комнаты сидела на мягком стуле и смотрелась в зеркало. Женщина была красива, но холодна, как статуя. Гордая осанка, золото роскошных волос, светло-зеленые глаза, четкий овал лица, немного большой нос, который ее не портил, высокие скулы и слегка большой рот с чувственными губами. Злость, надменность, недовольство – тоже было про нее.

Этим утром у Клариссы Овиндж было просто отвратительное настроение. Она сидела возле своего излюбленного зеркала и думала. Рядом, на поверхности женского стола, лежала маленькая записка. Ее содержимое вызывало в душе женщины бурю самых отрицательных эмоций.

Идеальная бровь поднялась вверх, ее владелица просчитывала варианты.

«Ублюдок бастарда не умер. Проклятье!»

Тонкие пальца сжали подлокотники, впиваясь в обивку ногтями.

О, как Кларисса жаждала боли Вигмара! Путник в пустыне и близко не представляет ее мучений!

Сколько позора и унижений пережила Кларисса по вине этого мальчишки и его блудливой матери! Мерзавка решила взлететь повыше, чем старый вдовец. И получила по заслугам! Теперь кормит червей в земле.

Женщина встала и прошла на балкон. От гнева было тяжело дышать. Пена кружев утреннего халата колыхалась на ветру.

В записке было сказано, что наследница чуть не сгорела в попытке спасти девку и ублюдка. Это было бы фатальным просчетом. Скоро ее совершеннолетие и представление ко двору. Необходимо смыть это пятно позора с репутации семьи и вернуть девчонку под опеку Овинджей.

Юные девы, запертые надолго, получив, наконец, свободу, начинают бунтовать и совершать опрометчивые поступки. Глупышка, ставшая узницей в своем доме, не искушенная в любовных делах, с лёгкостью упадет в объятья бесстрашного рыцаря, спасшего ее. А уж от чего спасть найдется. Она, Кларисса, об этом позаботится. Спасать будет, конечно, ее любимец и наследник семьи – Мартин. Столько сил вложено в него, чтоб воспитать правильно, как ей нужно.

Молодые женятся. А там и мужу Клариссы, Теобальду, можно будет отойти к праотцам. Видят боги, Кларисса долго терпела этого кобеля!

Женщина холодно улыбнулась. Но тут же ее взгляд стал острее стали, глубокая морщинка залегла между бровей. Если бы взглядом можно было испепелять, то молодые девушки, гуляющие в саду, сгорели бы так же быстро, как сухие листья.

В донесении была и вторая новость. Беатрис перестала пить снадобье. И даже избавилась от него. Сколько времени и сил было потрачено, чтоб бордельная девка пришла к нужной травнице! Женщина гневно топнула ногой. Эта идиотка Вигмара думала, что пьет сама и подсыпает мужчине средство для зачатия! Кларисса ядовито улыбнулась.

«Оставлю пока все как есть. Посмотрим, к чему приведет, – решила женщина».

26. ...человеком может быть?

Роззи

Пф. Я дулась, сидя на своём обрыве, согнув колени и уткнувшись подбородком в них. Целительский дар плескался внизу. Вода медленно заполняла котлован. Если бы это было в реальности, сказала бы, что у меня свое море. Скоро будет.

В то время как некоторые имели капли, лужи, ручейки. Более одарённые имели небольшие озерца. И лишь единицам повезло с большими озерами, реками и морями.

Вилли усыпил меня, как неразумное дитя! Я фыркнула. Сеанс лечения прошёл. Лежать на дне надоело.

Сидеть и обижаться было скучно. Прошла к розариуму. Положила руки на второй дар, чёрный еж пульсировал. Он стал похож на игольчатое яйцо. Верхняя поверхность затвердела и стала сухой. Потерла подушечками пальцев – гладко.

Отошла и вдохнула аромат, наслаждаясь цветами, что раскинулись красочным покрывалом вокруг. Каких тут только не было! И большие, и все цвета радуги, и даже чёрные! Мелкие, высокие, кустовые, с простыми краями, с бахромой на лепестках – просто райское место!

Легла и уснула, прямо там, на мягкой молодой траве. Розы еле слышно пели свою песню.

***

Так прошло четыре дня. Вилли вливал в меня лекарства, кормил, отпускал по нужде, и усыплял с виртуозностью фокусника. Все эти дни мне было тяжело дышать, будто на грудь села большая кошка и никак не слезет. Начала чесаться кожа, тело ломило нещадно, поднялась температура. На второй день начали выпадать волосы. Вилли бегал вокруг меня, словно заведенный. Он заставил Вигмара перетащить мою кровать к окну, поставить полог и держал меня закрытой от всего мира. Мое состояние было обусловлено перестройкой организма.

На пятый день я проснулась.

Мне так отчаянно захотелось, чтоб Вилли и Маргарет могли нормально поспать, чтоб не проснулись от моих шебуршаний. Я даже зажмурилась и сжала пальцы на ногах. Пролежала так минут десять и начала ворочаться. Конспирация – это хорошо, но естественные порывы никто не отменял.

Медленно открыла полог, в глаза ударил яркий луч света. Поспешно закрыла. Свет был таким ярким, что ослепил до цветных пятен в глазах! Проморгалась, подождала и немного открыла полог, но уже с закрытыми глазами. Привыкнув к свету, обнаружила странную вещь. Зрение стало лучше. Я видела теперь дальше, чётче и детальнее. Осторожно выбралась. Вилли и Маргарет спали сном младенца.

Мысленно сказала: “Аллилуйя!!". Зачесалось под носом. Почесала. Кожа тоже изменилась, стала мягкой и гладкой до безобразия! Во мне стала зарождаться паника. Чего там во мне еще изменилось?! Рога? Клыки? Хвост?

Вокруг витал сладкий аромат роз, немного приторный. Поморщилась. Розы я люблю, но сейчас чересчур. Хотя цветов вокруг не наблюдалось. Захлебываясь эмоциями, пошла к зеркалу, стараясь не шуметь.

В зеркале была я, но слегка улучшенная копия. Кожа стала бархатной, все ссадины и синяки исчезли. Волосы чуть ярче и гуще, они отрасли заново все одной длинны. Мяса на костях как не было, так и не наросло. Клыков не обнаружила, но зубы стали ... и 32 витязей прекрасных, чредой стоят, белеют и без пасты. Сломанные ногти и шершавые заусенцы сменились ровными ухоженными ногтями, как после посещения маникюра. Мозоли и сухость на руках пропали.

Это все было очень хорошо, но совершенно не нужно. Я планировала сидеть в окопе и не отсвечивать.

Смотрела на себя в зеркало и отчаянно хотела, чтоб все стало обратно невзрачным! Ну, блин, ну как же исправить!!

Без лишних фокусов в виде хлопков, свечения и звуковых эффектов, раз, и все стало, как было.

Мои глаза стали круглыми от удивления. Внешность поменялась обратно. Пощупала, покрутилась и пошла в туалет. Терпеть сил уже не было.

Когда вернулась, Вилли и Маргарет все также спали. Через час они встали, и я выдала Вилли гневную тираду, что уже здорова и хочу приключений. Поели. Вилли ушёл к Вигмару. Ибо мне нестерпимо хотелось в лес. Искупаться, поесть ягод, поваляться в траве.

***

В кабинете

Вигмар

Я сидел за столом и разбирался в бумагах. В последнее время перестал уделять им внимание. Раздражение и гнев незаметно занимали большую часть времени.

Сегодня проснулся с ясной головой. Протер лицо руками. За окном занимался рассвет. Не помню, когда в последний раз встречал его после сна, а не перед тем, как лечь спать.

Окинул комнату взглядом. Раскиданные вещи, осколки, бутылки. Хватит. Напился.

Позвонил в колокольчик. Прибежала девка. Велел ей быстро прибраться. Дура тряслась от страха и заикалась.

Ушёл в кабинет и вот сижу. Казначей обнаглел. Воровать прямо под моим носом. Недочётов было много. Сам виноват, расслабился. Но ничего, наверстаю.

С наслаждением потянулся, спина затекла.

Поступок Роззи взбодрил и заставил вытащить зад из бутылки. После того случая, я словно очнулся. Долго думал, пересматривал планы на жизнь. Снова начал делать зарядку. Злой ввалился в казармы. Половина спала, кто-то нежился в купальнях, словно бабы, некоторые пили уже с утра, резались в кости на деньги. Все были так увлечены своими делами, что даже не заметили своего хозяина.

"Значит я им золотые, а они меня так охраняют??? Тупые животные!"

В воздухе запела плеть. Поднялся ор боли. Все вывались во двор.

Знатно я поорал тогда. Долго гонял их. Задохлики молили о пощаде. Сам устал к обеду, ушёл. Половина валялась, не в силах встать. Раздал наказаний, двоих разжаловал в рабы.

Вот уже пятый день они вспомнили, что значит быть в охране.

Раздался робкий стук в дверь.

– Заходи! – гаркнул я.

Двери открылись, зашёл Вилли. Он поклонился и мялся.

– Говори!

– Господин, наследница здорова.

– Как? Прошло всего четыре дня.

Пацан сам подошёл к столу, нажал на артефакт от прослушки. Подошел ко мне.

– У нее возрос уровень дара, – нехотя цедил малец.

Да, магический контракт заставлял его говорить. Удачно я его тогда купил.

– Я не знаю точно. Думаю, пока тело и каналы перестраивались, попутно подправили здоровье. Вы сами видели, в каком она была состоянии.