Текст книги "Четыре мушкетёра (сборник)"

Автор книги: Лион Измайлов

Соавторы: Виталий Чепурнов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Глава 3
Аудиенция

Было заметно, что Тревильян пребывает существенно не в духе. Тем не менее он терпеливо слушал в течение пяти минут витиеватые речевые хитросплетения Вартаняна, сложенные, как из кирпичей, из простых с виду выражений типа «видите ли», «я в общем-то», «как бы это объяснить», «так получилось», «э-э-э».

– Я вас понял, – объявил вдруг Вартаняну Тревильян, когда тот совсем запутался.

Вартанян замолчал и стал ждать, когда его выставят из кабинета, чтобы вернуться домой с чистой совестью и чтобы рассказ отцу имел правдоподобную концовку. Но этого не произошло. То ли внешность его напомнила Тревильяну собственную юность, то ли он сумел разглядеть в Вартаняне всю недюжинность его натуры, что, конечно, юноша предположил более охотно.

А Тревильян продолжил:

– Скажите мне прежде всего, кто вы?

– Вартанян, – ответил юноша.

– Стоп, стоп. Так уж не сын ли ты того самого Вартаняна, который одно время был соседом двоюродного брата моего отца?

– Сын, – сказал Вартанян и даже немного смутился.

– Вот ты какой стал! – обрадовался Тревильян, хотя Вартанян точно знал, что Тревильян его до этого ни разу не видел. – Да, летит время. А ведь мы с твоим отцом дружили. Бывало, так дружили…

И Тревильян задумался, предавшись на минутку приятным воспоминаниям о родных местах.

– Ну ладно, парень. Ты извини, но придётся тебе подождать чуть-чуть. Сам понимаешь, работа. Да нет, ты здесь посиди, – остановил Тревильян юношу, когда тот двинулся к выходу. Затем подошёл к окну, приоткрыл его и сказал: – Атасов! Порточенко! Арамич!

На этот зов поспешили явиться двое с тротуара. Одного из них Вартанян успел запомнить во время дискуссии возле своей машины – массивный, высокого роста парень. Другого Вартанян видел впервые – стройный молодой человек с тонкими чертами лица. Они вошли и неподвижно встали перед столом Тревильяна. А тот сел в своё кресло и начал что-то быстро писать.

Продержав их минут десять, Тревильян наконец откинулся на спинку кресла и спросил:

– Где Атасов, сколько можно его ждать?

– Атасов болен, – грустно ответил один из пошедших.

– Жалко Атасова, – дрожащим голосом подхватил другой.

– Что с ним? – спросил Тревильян привычным тоном, из которого стало ясно, что Атасов болеет минимум два раза в день.

– У него эта… – наморщил лоб тот, который был выше ростом.

– Да-да, она самая. Двусторонняя дикотосомия срединных сосудов на почве ишемического катара плеврального анабиоза, – подхватил стройный.

Чувствовалось, что Тревильян уважает людей, способных пересказать медицинскую энциклопедию если не наизусть, то хотя бы своими словами. Поэтому он сказал только:

– О! Надеюсь, лицо не повреждено?

– В том числе, – ответил стройный.

– А знаете, уважаемые, что мне сказал Король?

– Нет, – выпалили оба поспешно, да так, что тут же выдали себя.

– Так что вы можете сказать по этому поводу?

– Это всё он, Атасов, – начал канючить тот, что был выше ростом.

– Ладно, ладно, Порточенко. Вы всегда ни при чём, если за это не платят. Говорите вы, Арамич, вам легче даются причастные обороты.

– Дело было так. Атасов заскучал. И уж так заскучал, так заскучал, что стало скучно мне, а потом даже Порточенко. И вот заскучали мы, так заскучали…

– Давайте ближе к делу, Арамич, – перебил его Тревильян, – это я слышал в прошлый раз.

– Нет, в этот раз мы ещё больше заскучали. Так вот, Атасов говорит: «А не пойти ли нам повеселиться?» Но вы же знаете, мы не можем веселиться где-нибудь в подъезде или на сквере, даже если погода приличная. Решили пойти в кафе. А денег – в самый обрез.

– У вас – в обрез? – значительно спросил Тревильян.

– Наличных – в обрез. Так, извините, получилось. Атасов и говорит: «Ничего страшного, толкнём что-нибудь по-скорому. Прямо в кафе толкнём». Потому он и пошёл в магазин, взял несколько паркеровских наборов, и мы поехали.

– Как то есть взял? – возмутился Тревильян. – Вы говорите об этом так, словно магазин принадлежит лично вам, а не Королю и государству. И словно вы уже не раз всё это проделывали!

Арамич понял, что сказал лишнее. Но было видно, как быстро он собрался с мыслями.

– Нет, это в первый раз, клянусь честью маминой подруги. И потом, мы ведь заплатили номинал с верхом, поскольку нас интересовала разница.

– Ну, давайте дальше, – нетерпеливо перебил его Тревильян.

– Ну, дальше сперва всё шло как по писаному. Пришли в ресторан…

– Вы же ехали в кафе, – снова перебил Тревильян.

– Мы передумали по дороге. Так вот, пришли в ресторан. Атасов знал, куда ехать.

– Опять, конечно, в «Звёздный»? – язвительно уточнил Тревильян.

– Ну да, в «Звёздный», куда же ещё? Атасов сразу нашёл там каких-то командированных…

– Что значит «каких-то»?

– То есть не каких-то, конечно, а каких надо. Один, как сейчас помню, был командирован на Центральный рынок, другой – на Тишинский, а вот третий…

– Что третий?

– С третьим как раз и вышла накладка. Он с виду уже косым был, но, когда мы подсунули ему вместо паркеровского набора наш малаховский, он вдруг протрезвел и начал базарить. Атасов ему несколько раз пытался объяснить, что он не прав, но мужик оказался здоровый и тоже начал что-то объяснять Атасову, пока не подоспела милиция.

– Ну вот, уже опять милиция, – недовольно вырвалось у Тревильяна.

– Да, – продолжал Арамич, а Порточенко стоял рядом и только кивал головой. – Но такие несговорчивые оказались фрайера, что потащили нас в участок. А у Ата-сова ещё два набора было. Ну и привязались, хоть стреляйся: откуда да зачем. Мы им говорим: «Так ведь нас трое», – ну и всякая такая штука. Короче, составлять протокол начали. А тут ещё чек из комиссионки. Стали Ришельенко звонить, а тот – Королю. Дальше дело ясное. Погуляли, короче.

Тревильян вскочил и забегал по кабинету. История эта возмутила его, и Вартаняну было понятно это возмущение. Но когда Тревильян заговорил, Вартанян понял, что возмущён он не тем, чем, по мнению юноши, следовало бы.

– Король сказал почти то же самое, – начал Тревильян, причём было хорошо заметно, что он с трудом сдерживает себя. – Но я не понимаю, – вдруг закричал он, – мы с вами где находимся? Мы что, в школьном кружке «Умелые руки» или, может быть, и вовсе в добровольной народной дружине? Нас волокут в участок, нас обыскивают с протоколом, а мы стоим, подняв лапки? Мало того что мы не можем толкнуть какой-то жалкий фарц, так мы ещё не можем вовремя смыться! Сколько раз говорил не пить, когда работаете, и не работать, когда пьёте! И чек, чек из магазина! Вы бы ещё адреса с собой носили и расписки! Нет, я точно пишу заявление об уходе и устраиваюсь работать инженером. И вам советую. Таким недоумкам, как вы, можно работать только с ЭВМ, но никак не с милицией. И опять этот ресторан, где вас знают как облупленных!

И тут не сдержался Порточенко. Он долго размахивал руками, а затем сказал:

– А что мы? Мы ничего. Всё было бы путём, если бы не этот хмырь. А ведь эти его даже не того. Он так и остался, а нас – тю-тю. Атасов правильно сказал. Он на них работает. Лицо утюгом и колотухи, как у Числа [1]1
  Число – Численко, известный в то время футболист.


[Закрыть]. Мы его за командированного приняли, но ошиблись, видно.

– Ошиблись… – проворчал Тревильян уже более миролюбиво. – А может, он уже следил за вами?

– Может, и следил, – даже как бы обрадовался Порточенко. – Так ведь и наверняка следил. Иначе чего бы он там сидел трезвый?

И он посмотрел на Арамича. Но Арамич смотрел в сторону двери, которая открылась, впуская в кабинет красивого кудрявого мужчину лет тридцати, одетого, как и все присутствующие, в джинсовый костюм фирмы «Lee». От двух товарищей этого человека отличали изменения формы и цветовые оттенки лица, которые сразу привлекли внимание Тревильяна.

– А, Атасов явился! – не проговорил, а скорее пролаял он голосом, не предвещавшим ничего хорошего. – Что это у вас на лице, Атасов, что ещё за новая история?

– Да всё та же история, – сказал Атасов и мрачно взглянул на Арамича и Порточенко, отчего те съёжились и начали смотреть в разные стороны, приняв независимый вид.

– Как та же история? – возмутился Тревильян. – Так вы, выходит, ещё и драку там затеяли?

– Это всё он! – поспешно сказал Порточенко.

– Мы не хотели, – подтвердил Арамич.

– Да, как всегда, я, а они ни при чём. Они там пытались бросить меня и смыться, – обиженно сказал Атасов.

– Это правда? – спросил Тревильян.

Арамич и Порточенко молчали, глядя один в окно, другой в потолок.

Всем в кабинете стало ясно, что правда.

– Позор! – снова возмутился Тревильян. – Как же мы будем оправдываться перед Королем?

– Давайте скажем вот что, – вдруг заговорил Арамич. – Давайте скажем, что в милицию нас забрали за драку, а драка началась из-за того, что этот хмырь обозвал его, Короля, жуликом. А про паркеровские наборы – ни слова.

– Точно, – оживился Порточенко. – Получится, что Атасов вступился за честное имя Короля и пострадал за него.

Атасов стоял в стороне и молча наблюдал, как его друзья стараются загладить свою вину перед ним, а заодно и выпутаться из этой истории.

– Глупее трудно придумать, – задумчиво сказал Тревильян, – в такую ахинею Король вряд ли поверит. Вас спасёт только то, что вы действительно вступились за его доброе имя. Атасов, помиритесь с этими прощелыгами и постарайтесь некоторое время держаться как человек, совершивший благородный поступок.

– А он всегда так держится, – радостно сообщил Порточенко.

– Хватит, Порточенко, – прервал его Тревильян. – Вы все свободны.

Друзья ушли, хотя Атасов продолжал коситься на остальных двоих. Когда за ними закрылась дверь, Тревильян обратил свой взор к Вартаняну.

– Извини, дорогой, дело оказалось продолжительнее, чем я предполагал. На чём мы остановились?

– Как вы дружили с моим отцом.

– Ах да! Мы ведь с ним так, бывало, дружили, так дружили, бывало. А как он сейчас? Чем занимается?

– Работает, меня вот сюда снарядил.

– Это хорошо. Цветы? Фрукты?

Вартанян не понял и даже начал оглядываться.

– Я спрашиваю, что ты привёз? – заметил его недоумение Тревильян. – В столицу лучше приезжать не пустым, чтобы было с чем уезжать. Ты понимаешь меня?

– Я вёз только письмо от моего отца вам.

– И где же оно?

– Я его потерял. Вернее, его у меня украли. По дороге.

И Вартанян подробно рассказал Тревильяну о приключении в городе N.

– Странная история, – задумчиво произнёс Тревильян. – И ты говоришь, что несколько раз упоминал при этом человеке моё имя?

– Да, – смутился юноша. – Мне, наверное, не следовало это делать?

– Кто знает, что следовало, а что не следовало. Не сделай ты этого, может, и не навёл бы твой рассказ меня на некоторые раздумья.

– Если я когда-нибудь встречу его, я припомню ему эту историю, – запальчиво сказал Вартанян.

– Я не советую тебе делать опрометчивые поступки. Скажи лучше, он был один или с женщиной?

– Он был один, но потом к нему подъехал автобус, в котором сидела его знакомая. Они обменялись несколькими фразами и разъехались.

– Ты не помнишь ничего из их разговора? Или, может быть, осталось какое-либо впечатление о том, что они говорили?

– Мне показалось, что автобус был из Одессы. А человек сказал этой женщине, чтобы она возвращалась, а он поедет в Москву.

– Надо же, – сказал Тревильян, – вот так история. В Одессу, значит.

– Но всё-таки, если я его встречу, я спрошу его, зачем ему понадобилось моё письмо, – упрямо повторил Вартанян.

– Если вы встретитесь, дорогой мой, боюсь, что спрашивать тебя будет он, – ответил Тревильян и вдруг замолчал.

Ему вдруг показался подозрительным этот молодой человек без рекомендательного письма. «Действительно, – подумал он, – а почему я должен доверять этому мальчишке? Разве трудно майору Ришельенко под видом сына старого друга подослать ко мне, Тревильяну, своего сотрудника из молодых, да ранних, с тем чтобы иметь постоянную и надёжную информацию вместо обрывочной и достающейся к тому же ценой немалых трудностей?» Зная о непреодолимом желании майора схватить его с Королём за руку в тот момент, когда эта рука не успела ещё передать в другие руки вещественные улики, Тревильян был обязан осторожно относиться к новым знакомствам и связям. И поэтому он решил испытать юношу.

– Ну а чем же ты думаешь заняться здесь, не имея при себе ничего, кроме письма? Не идти же с письмом на рынок, если бы даже его у тебя не украли?

– Я собирался поступать в институт и учиться там.

– В какой институт?

– В технический. У меня инженерские способности.

– Зачем тебе это надо?

– Чтобы стать инженером, – ответил Вартанян, недоумевая от такого наивного вопроса.

«Да, Ришельенко выдумал бы что-нибудь поумнее, – решил Тревильян, чувствуя, что его подозрения рассеиваются. – В наше время идти в технический вуз – это только такие мальчишки могут придумать».

– А зачем тогда твой отец прислал тебя ко мне?

– Он сказал, что Тревильян всё может.

– Ну, это он меня переоценил, – сказал Тревильян, оставшись, впрочем, довольным такой характеристикой. – Здесь и мочь нечего. Идёшь и поступаешь, если, конечно, сдашь экзамены. Теперь в технический вуз конкурс меньше одного человека на место. То есть когда будешь идти мимо, смотри, чтобы не затащили насильно.

– Это почему же так? – расстроился Вартанян. – Отец говорил, что инженеры всему голова.

– Голова-то голова, только развелось их, инженеров, видимо-невидимо. Инженеров много – специалистов мало. А так куда ни ступи – кругом инженеры. И в торговле, и в общественном питании, а особенно в творческой интеллигенции. Все в писатели норовят. Или в торговлю. Вон и эти трое, которых ты видел, тоже хотели инженерами быть. Арамич и Порточенко по три года хотели, а Атасов даже был года два.

– А чего же они ушли?

– Вовремя сообразили, что там и без них народу хватает. Живут теперь как люди. У инженеров ведь зарплата большая, а денег мало. А у этих зарплаты, считай, совсем нет, а деньги водятся. Машины у всех, одеты по-человечески. Специальность надо выбирать такую, которая ближе к людям расположена, к народу, к его потребностям и запросам. А кто от народа отдаляется, тот сам себе потом не рад. А инженер – он от людей далёк, он к механизмам ближе. Ну будешь ты инженером, сделаешь какой-нибудь прокатный стан. А людям клади деньги на бочку, а стан твой и задаром никому не нужен. Не веришь – выйди спроси перед магазином, кому прокатный стан нужен. На тебя как на сумасшедшего посмотрят.

– Но кому-то нужно ведь и прокатный стан делать? – робко спросил Вартанян.

– Кому-то нужно, – веско ответил Тревильян.

– Ну и что же мне делать? – спросил Вартанян с той растерянностью, которую Тревильян и ожидал в нём обнаружить после своих слов,

– Ты вот что, – сказал он отечески заботливым тоном, – ты пока присмотрись, обдумай всё. Захочешь в институт поступать, дам тебе записку к репетитору, он с тобой позанимается, глядишь, и поступишь* Не захочешь – что-нибудь другое подыщем. Я тебя поручу троим молодцам. Понравились они тебе?

Юноша кивнул.

– Ну вот и хорошо, – продолжал Тревильян. – До вступительных экзаменов ещё полтора месяца. Л репетитора этого разрывают. Многие к нему попасть мечтают, да не всем удаётся. А передумаешь – что-нибудь подберём. Согласен?

– Согласен, – ответил Вартанян.

– Ну вот и чудесно. Ты где устроился?

Тревильян сел к столу и стал писать записку.

– Нигде пока. Я прямо сюда поехал.

– Ты что, на машине?

– Да, – ответил Вартанян с некоторой даже гордостью.

– Так это, значит, твой оранжевый драндулет?

– Мой, – смутился юноша от такого отзыва о своей машине. – Как вы догадались?

– По номеру, дорогой, по номеру. Номер не столичный, нельзя иметь такую приметную машину, как твоя, тем более с приметным номером. Значит, сделаешь так. – Тревильян направился к окну, у которого стоял Вартанян. – Машину продашь, ребята помогут. Думаю, что с деньгами у тебя не густо, так что пригодятся. С деньгами вообще поаккуратнее, они тебе меньше помешают, если будут лежать в кармане, чем если их не будет. А комнату снимешь у Бонасеевой – продавщица наша. Муж у неё постоянно в командировках. – И Тревильян хитро подмигнул юноше, чем окончательно вогнал его в краску. – А вот письмо к репетитору, адрес там написан. Вход со двора, четыре длинных звонка и два коротких, на счёт десять, потом постучать кулаком.

Тревильян протянул письмо, но тут Вартанян, увидев кого-то в окно, закричал и кинулся к двери:

– Вот он! Теперь не уйдёт!

– Кто? – спросил вдогонку Тревильян.

– Этот, который письмо утащил! – уже из торгового зала крикнул Вартанян.

И он бы, вероятно, догнал незнакомца, но на беду или удачу в магазине скопилась очередь: это в свой обеденный перерыв хлынул из соседнего НИИ поток покупателей.

Вартанян, смешавшись с очередью в обувной отдел, кричал:

– Пропустите!

А в ответ слышал только:

– Вы здесь не стояли!

Пропускать его никто не хотел, и, пока он выбирался из магазина, незнакомца и след простыл.

Побегав взад-вперёд по улице, Вартанян вынужден был вернуться к магазину, где продолжала бурлить джинсовая толпа.

Глава 4
Системы Атасова, костюмы Порточенко и книги Арамича

Прежде чем продолжать повествование, надо сказать, что всё это происходило в то золотое время, когда джинсы стоили сто рублей, литпамятники не превышали шести рублей за книгу, а магнитофон «Весна» считался лучшим отечественным кассетником.

Вернувшись к дверям магазина, Вартанян красивым, как ему казалось, жестом вытолкнул из пачки сигарету «ВТ» и не менее красивым, как ему казалось, жестом поднёс к ней горящую с неимоверной копотью зажигалку «Лаки страйк».

Не успел он красиво выпустить изо рта первое кольцо дыма, как услышал слова, обращённые явно к нему:

– «Ронсон» не нужен?

Вартанян не спешил с ответом, во-первых, потому, что он не знал, что такое «Ронсон», а во-вторых, потому, что не в его правилах было отвечать сразу, когда не знаешь, о чём спрашивают. Поэтому он для начала выпустил дым в лицо собеседнику, полагая, что одного этого будет достаточно, чтобы сбить цену. Кроме того, совершая этот нахальный поступок, он пытался понять, что ему предлагают. Решив, что скорее всего речь идёт о часах, Вартанян на всякий случай спросил:

– Сколько камней?

Как видите, Вартанян, несмотря на то что являлся жителем южного города, где простофили встречаются редко, был юношей всё-таки мало искушённым в житейских делах.

Фарцовщик [2]2
  Фарцовщики – так в то время называли спекулянтов иностранными вещами.


[Закрыть]тут же оценил наивность Вартаняна и сказал:

– Не знаю, сколько камней в моём «Ронсоне», но тебе явно двух камней не хватает. Одного сверху, другого снизу.

Вартанян, в котором ни на секунду не переставала кипеть горячая южная кровь, нагнулся и стал что-то искать на тротуаре.

– Эй, парень, – удивился фарцовщик, – потерял что-нибудь?

– Кет, – ответил снизу Вартанян, – хочу найти третий камень. Тут где-то лежит, по тебе скучает.

Неизвестно, как бы дальше развернулись события и смогли бы авторы впоследствии вернуть Вартаняна в прокрустово ложе намеченного сюжета, если бы над юношей не раздался знакомый голос:

– Зюзя, исчезни.

Вартанян поднял голову и увидел исчезающего Зюзю. Его место занял уже известный Вартаняну Атасов.

– Уважаемый, – сказал Атасов, – «Ронсон» – это зажигалка, и камень у неё один, потому что у такого охламона, как Зюзя, электроники отродясь не бывало. Вам же не следует в незнакомом городе возникать по каждому пустяку. Зюзя здесь не один.

– Я сам знаю, что мне следует, а что нет! – вскипел Вартанян.

– Извините, – продолжал Атасов, – если я вмешиваюсь не в своё дело. Я обращаюсь к вам только потому, что видел вас в кабинете Тревильяна, иначе быть бы вам сейчас битым, и не одним Зюзей.

– Это мы ещё посмотрели бы, – продолжал упорствовать Вартанян.

– Вы бы лучше посмотрели, на кого вы похожи. Думаю, за последние пять лет в кабинете Тревильяна не было клиента в джинсах с наклейкой «Мустанг», а также полагаю, что вряд ли за последний год кто-либо входил туда в неприталенной рубашке, да ещё без планки.

– Какой ещё планки? – насторожился Вартанян, но понял, что своим вопросом выдаёт собственную некомпетентность, и тут же перестроился: – И, между прочим, Тревильяну я не клиент, у нас с ним другие отношения.

Атасов усмехнулся:

– Ну что ж, тем более я не жалею, что сделал для вас, а мог бы сделать ещё больше, если бы у вас на это имелось желание и то, чем это желание можно подкрепить.

– Бабки [3]3
  Бабки – деньги (жарг.).


[Закрыть]у меня есть, – сказал Вартанян.

– А у нас есть то, в чём вы не будете выглядеть этаким пугалом. «Wrangler» подойдёт?

– Сколько?

– С вас как с человека, близкого Тревильяну, стольник [4]4
  Стольник – сто рублей (жарг.).


[Закрыть].

– Девяносто, – на всякий случай ответил Вартанян.

– Тогда сто десять, – сказал Атасов.

Такой способ торговли был незнаком Вартаняну, он перестал артачиться и только жалостно добавил:

– Может, ещё и туфли есть?

– Шузы [5]5
  3Шузы – туфли (жарг.).


[Закрыть]будут, – сказал Атасов, – и батник.

– И батник, – заворожённо повторил Вартанян.

– А сейка голдовая [6]6
  Голдовая – золотая (жарг.).


[Закрыть]нужна?

– Ой как нужна, – поспешил ответить Вартанян, понятия не имея, о чём идёт речь.

Но Атасов будто читал его мысли.

– Вот тут вы как раз и можете спросить, сколько камней, потому что речь идёт о часах.

– Да ладно уж, – сказал Вартанян. – Давай показывай.

Лицо Атасова сразу стало суровым.

– Молодой человек, во-первых, не «давай» и, во-вторых, не «показывай». Мы с вами на брудершафт не пили. В-третьих, не здесь и не сейчас. И показывать вам всё это шмотье буду не я, а Порточенко. Я вам могу показать только сейку и, если вы когда-нибудь разбогатеете, аппаратуру. А если вас интересует ещё и духовная пища, могу порекомендовать моего друга Арамича, который может вам со временем составить неплохую библиотеку.

– А библиотека-то зачем?

– Послушайте, молодой человек, вы долго собираетесь жить?

– До семидесяти двух лет, – сразу ответил Вартанян. Видно, для него этот вопрос был давно решён.

– Ну так вот, книги потребуются тогда, когда вы выйдете на пенсию.

– Что, я тогда буду сидеть и читать?

– Нет, дорогой мой, судя по вашему лицу, читать вы их не будете. Но, как говорит мой друг Арамич, книга не только источник знаний, но и сберкасса с большими процентами. Когда вы выйдете на пенсию, книги, купленные вами сегодня, возрастут в цене раз в двадцать. Вот тогда и думайте, продавать вам их или читать. Кроме того, полагаю, что за эти годы вы ещё и почерпнёте из них пару-другую мудрых мыслей. Вам они, судя по всему, не повредят. Итак, минут через двадцать ждите нас вон в том подъезде.