Текст книги "Мой опасный возлюбленный"
Автор книги: Линси Сэндс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
Когда Томас подвинулся чуть ближе и его рука слегка коснулась ее бедра, Инес встревожилась. Это легкое прикосновение вызвало настолько бурную реакцию в ее теле, что девушка испугалась.
– Отодвинь от меня свою бездушную задницу, – прошипела она, нервно поглядывая на затылок водителя. Ведь не будет же он пытаться укусить ее прямо здесь, в машине, в присутствии свидетеля?
– Извини, – пробормотал он. – Я подумал...
Томас недоговорил, отодвинулся и, отвернувшись, начал смотреть в окно, стараясь не замечать сидящую рядом девушку. Инес решила подождать, пока они не доберутся до аэропорта, и там потребовать объяснений, которые ей были обещаны. А пока ее вполне устраивало, что Томас не обращает на нее внимания. Ее невероятно тревожило осознание того, что она испытывает влечение к мертвой, бездушной вещи.
Инес исподтишка разглядывала четко вылепленные черты его лица. Он был бледен, но это была не бледность мертвеца, а бледность человека, мало бывающего на солнце. На его щеках заметен был слабый, но здоровый румянец, и она мрачно подумала, уж не ее ли кровь подрумянила его щеки.
Она напряглась, когда его ноздри вновь затрепетали. Он бросил быстрый взгляд в ее сторону, и она уловила отсвет серебряного огня в его глазах. Инес откинулась на сиденье, чувствуя себя загнанной в угол птахой. К счастью, он тотчас отвел глаза, и она смогла немного расслабиться.
Настороженно наблюдая за ним, она решила, что его идея была не такой уж плохой. Как только они доберутся до аэропорта, она тотчас отправится в магазин дьюти-фри и купит флакончик духов. Инес не хотела, чтобы он мог определять, что она чувствует. Тем более что теперь, когда она находилась в относительной безопасности, она начала испытывать больше желания, чем страха. Да, она обязательно купит духи. Будет легче не обращать внимания на свое желание, если он не станет так явно ощущать его.
ГЛАВА 4
Томас устроился поудобнее на своем месте, с любопытством наблюдая за группой шумных англичан. Это были мужчины, на одном из них была униформа медсестры, его волосатые ноги обтягивали сетчатые нейлоновые чулки ядовито-розового цвета. На голове ряженого красовался перекосившийся светлый парик, а туфли на высоких каблуках и ярко размалеванное бородатое лицо дополняли странную картину. Спину «медсестры» украшал небольшой плакат с надписью: «Я женюсь. Оторвись на мне».
Остальные парни этой изрядно подвыпившей компании всячески подначивали жениха, сопровождая свои, порой довольно скабрезные, шутки громким хмельным хохотом. Молодые люди явно собирались провести «мальчишник» в Амстердаме, где можно было «оторваться по полной». Томас покачал головой, подумав, почему они в Канаде не устраивают подобных вечеринок. Ему доставило бы большое удовольствие увидеть в подобном наряде Люцерна. Хотя вряд ли парень согласился бы надеть халатик медсестры. Представив себе кузена в женском платье, Томас усмехнулся, и в этот момент Инес вдруг потребовала:
– Объясни сейчас.
Вздохнув, он отвлекся от шумной компании, продолжавшей развлекаться в хвостовом салоне самолета. Стюардесса прилагала большие усилия, пытаясь удержать полдюжины парней на своих местах. Они то и дело норовили вскочить, чтобы проорать очередное пожелание жениху или просто пообщаться с кем-нибудь из приятелей. В общем-то парни вели себя вполне мирно, никому не грубили, ни к кому не приставали, почти все пассажиры наблюдали за их представлением с веселым любопытством, только стюардессам гуляки причиняли немало хлопот.
Повернувшись к Инес, Томас сразу же встретился с ее пристальным взглядом. В отличие от остальных пассажиров самолета Инес Урсо вовсе не собиралась развлекаться бесплатным представлением; прищурившись, она смотрела на Томаса, желая как можно скорее получить столь необходимые ей объяснения.
Он вздохнул, окинул взглядом салон и покачал головой:
– Не могу. Здесь слишком много людей.
После этих слов прелестные губки Инес сжались, а глаза полыхнули обжигающим холодом. Эта женщина являла собой комок страстей – гнев у нее в один момент мог смениться страстным желанием. Его органы чувств, по мере того как менялось ее настроение, бдительно фиксировали каждое изменение.
Как только они зарегистрировались в аэропорту, Инес сразу же отправилась в магазин беспошлинной торговли и купила флакончик французских духов. К сожалению, продавщица не отдала ей духи сразу же, сказав, что Инес сможет их получить на борту самолета.
Инес не понравилось подобное ограничение, поэтому, пытаясь отвлечь ее, Томас повел девушку в зал ожидания аэропорта, где они зашли в небольшой гриль-бар, сделали заказ и перекусили.
Инес очень удивилась, увидев, что Томас ест обычную человеческую еду. Впрочем, Томас и сам был немного удивлен. Не тем, конечно, что он ел, а тем, что сам процесс неожиданно доставил ему удовольствие. За последнее десятилетие ему надоела еда смертных, она представлялась ему совершенно однообразной на вкус, да и сам процесс поглощения казался нудным и утомительным, но эта трапеза в заурядном ресторанчике вдруг обернулась настоящим взрывом вкусов и ароматов, поэтому ел он с огромным удовольствием. Томас понимал причины такой перемены. Наслаждение от пищи, как и невозможность читать мысли человека, свидетельствовало о том, что он действительно нашел свою половинку. Сомнений быть не могло: Инес – его суженая.
Она не скрывала своего любопытства, но громкие разговоры и музыка в баре мешали ей начать расспросы. Не горя желанием объясняться в столь шумной обстановке, Томас настоял на том, чтобы они оставались в баре, пока не объявят посадку на рейс. Когда они оказались на борту самолета, стюардесса принесла Инес флакончик духов, но она не решилась пользоваться ими в ограниченном пространстве салона самолета и вместе с кошельком положила флакончик духов в сумку.
Отчасти Томас был этому рад. Мгновенные перепады ее настроения, не перебиваемые никакими посторонними запахами, погружали его в ощущение «американских горок»: он взлетал, переполненный ожившими эмоциями, но уже через секунду падал в бездну неприятия, но даже такие падения доставляли ему удовольствие. В последние десятилетия он испытывал определенный эмоциональный голод и теперь жадно вбирал эти подъемы и падения, наслаждаясь каждым оттенком разбуженных чувств. Но самым главным было то, что проснулась и его страсть. В последнее время интерес Томаса к женщинам стал ослабевать, ему наскучил даже секс, и это вот уже несколько десятилетий вызывало у Томаса серьезное беспокойство.
– Томас!..
Уловив раздражение в ее голосе, он осознал, что пристально смотрит на девушку, пытаясь разобраться в теснившихся в голове невысказанных мыслях. Томас откашлялся и негромко сказал:
– Не здесь, нас могут услышать.
– Ты обещал, что мы все время будем находиться среди людей: мол, тогда я смогу чувствовать себя в безопасности, но на людях ты не можешь ничего объяснить, потому что нас могут услышать, тогда скажи, как...
– Хорошо, – сказал Томас. Он огляделся, с облегчением отметив, что внимание пассажиров привлечено к компании в хвостовом отсеке самолета. Вновь повернувшись к Инес, он протянул руку и приподнял висевший на ее шее крестик. Девушка наблюдала за ним, широко раскрыв глаза, а Томас зажал крест в кулаке, подержал его так несколько мгновений, потом медленно раскрыл ладонь и показал Инесе крестик, который не причинил его руке ни малейшего вреда.
– Это не крест оберегает тебя и не позволяет мне причинить тебе боль. Причина во мне. Со мной ты в безопасности, – сказал он и, улыбнувшись, сообщил: – И чеснок, который ты попросила добавить в салат «Цезарь», там, в ресторане, был совершенно лишним. Чеснок тоже не может причинить нам вреда.
Инес покраснела, но ничего не ответила. Выпустив из рук крест, Томас сказал:
– Мы не мертвяки. Мы не бездушны. Мы не прокляты.
С каждым его словом Инес все шире открывала глаза.
– Но как же тогда...
Томас поднял руку, и она тотчас умолкла. Он одобрительно кивнул и продолжил:
– Я хочу рассказать тебе одну историю.
Инес раздраженно отмахнулась:
– Я не хочу слушать никаких историй. Я хочу...
– Ты должна мне помочь, Инес, – сказал он, жестом указав на окружающих их людей.
Инес оглянулась, никто, казалось, не обращал на них внимания, но ряды кресел располагались настолько близко, что как минимум дюжина пассажиров вполне могла услышать их разговор. Закусив губу, она кивнула с понимающим видом:
– Рассказывай свою историю.
– Я читал одну книгу об Атлантиде, – начал он, многозначительно глядя на нее.
Она с подозрением взглянула на него, но ничего не сказала.
– В этой книге говорилось, что Атлантида была цивилизацией обособленной и гораздо более развитой, чем весь остальной мир. Более того, атланты в своем развитии далеко обошли даже наш современный мир.
Она слегка приподняла брови.
– И вот ученые Атлантиды нашли способ совместить био и нанотехнологии, они создали особые наночастицы, которые при введении в кровь человека восстанавливали поврежденные органы, побеждали болезни и в случае необходимости даже выращивали новые клетки. Частицы были запрограммированы так, что отключались и распадались, как только завершались необходимые исправления.
Инес понимающе кивнула и с интересом подалась вперед, слушая Томаса.
– Но ученые не учли того, что бренное человеческое тело постоянно нуждается в ремонте, ему вредит все – жара, мороз, солнечные лучи, длительное пребывание в темноте и даже собственная программа старения, так что нано постоянно что-то подновляют и ремонтируют в человеческом организме, со временем они даже научились клонировать себя, чтобы продолжать работу, на выполнение которой были запрограммированы.
– Значит, ты...
Томас взял ее за руку, и Инес замолчала, давая ему возможность продолжить свой рассказ.
– Однако эти наночастицы потребляют больше крови, чем может выработать организм смертного. Для атлантов это не представляло проблемы. У них существовали банки крови, и смертным атлантам, в конце концов ставшим бессмертными, каждое утро переливали кровь. А чудо-частицы сохраняли их тела на пике возрастной формы, поэтому им теперь всегда было от двадцати пяти до тридцати двух лет.
– А откуда они получали кровь? – спросила Инес.
– От смертных, – ответил Томас и пояснил: – Не всем жителям Атлантиды ввели эти наночастицы. Не знаю, существовала ли какая-то система отбора кандидатов и какое количество их подверглось испытаниям, прежде чем ученые поняли, что нано не отмирают, как предполагалось изначально. Мне лишь известно, что родители моего отца оказались среди тех, кому было назначено экспериментальное лечение, прежде чем эксперимент закончился. Вот так они и встретились. А потом, конечно, наночастицы перешли от матери к детям.
– Понятно, – пробормотала Инес. – И эти нано дали им клыки и...
– Нет. В Атлантиде ни у кого не было клыков. Как я сказал, там существовали банки крови, и участникам эксперимента делали переливания. Клыки не были нужны. Но затем наступил день, когда Атлантида пала.
– Пала? – с любопытством переспросила она.
Томас кивнул:
– Одновременно произошло землетрясение и вулканическое извержение... или что-то в этом роде. Атлантида, видимо, упала в море. В результате этого падения большинство смертных, если не все, погибли, та же участь постигла и многих бессмертных, но некоторым удалось спастись. Они перебрались на материк и с удивлением обнаружили, что окружающий мир нисколько не изменился и во всех отношениях катастрофически отставал от их изолированной от него горами цивилизации. – Томас прочистил горло и добавил: – Катастрофа произошла примерно в 1500 году... до нашей эры.
Инес с недоверием посмотрела на него:
–Что?
В ответ на его торжественно-серьезный кивок девушка нахмурилась.
– Но это означает, что они были на целую вечность впереди остального мира. Почему? Как?
Томас пожал плечами:
– Они держались обособленно и не делились своими технологиями.
– Но почему? – повторила она. – Зачем держаться обособленно? Почему они никогда не переходили окружающие их горы? Если атланты были столь развиты, у них наверняка была такая возможность.
– Уверен, что была, – согласился Томас, пожав плечами. – Но никто не знает, почему они предпочитали оставаться в изоляции. Мой кузен однажды говорил что-то о некоей вековой вражде между кланами и о мирном договоре, согласно которому ни один из народов не мог пересечь разделяющие их горы.
– Но они это сделали, когда Атлантида погибла? – пробормотала она, и Томас молча кивнул.
Инес немного подумала, затем спросила:
– А как они выживали, когда неожиданно оказались без своих банков крови и прочего?
Томас видел по ее лицу, что она уже знает ответ на этот вопрос, но тем не менее ответил:
– Думаю, поначалу всем выжившим пришлось очень тяжело. Им нужна была кровь, но банки крови исчезли вместе с Атлантидой, а нано продолжали работать, требуя дополнительных ресурсов. Полагаю, что специфические зубы появились у бессмертных в результате адаптации к новым жизненным условиям. Кроме того, те, кому удалось уцелеть, стали быстрее, сильнее и обрели способность видеть в темноте.
– Но почему темнота? – тотчас спросила Инес. – Если вы не прокляты и не бездушны, почему не можете переносить солнечный свет?
– Они могут, – сказал Томас, с опаской оглядевшись вокруг, чтобы убедиться, что никто из пассажиров не обращает на них внимания. – Они вполне могут какое-то время провести на свету, но солнечные лучи наносят самый большой ущерб организму, и это означает, что им нужно потреблять больше крови. Они избегают солнечного света, чтобы избежать необходимости питаться чаще.
Когда она нахмурилась, он добавил:
– Смертным вовсе не понравилось, что бессмертные воспринимали их как источник питания, так что, когда открылось, что атланты подпитываются от обычных людей, многие из них были убиты. Поэтому по возможности атланты старались избегать солнечного света, постепенно они практически полностью перешли на ночной образ жизни. Конечно, этому способствовали и развившиеся у них другие способности.
– То, что они стали быстрее, сильнее и обрели способность видеть в темноте?
– Все это и еще способность читать мысли людей. Кроме того, со временем они научились вмешиваться в память смертных, чтобы иметь возможность стирать воспоминания о подпитке. Только благодаря такому вмешательству их существование почти удалось скрыть. Иначе на потомков атлантов открыли бы охоту и в конце концов истребили бы их, – тихо сказал Томас и добавил: – Смертные легко могли одолеть нас, я имею в виду – их,в силу простого численного превосходства.
Инес задумалась, потом, наклонившись к Томасу, прошептала:
– Но ты же не стер мою память.
– Нет, – сказал Томас.
Он прочел вопрос в ее глазах, но покачал головой. Здесь, в самолете, он не станет объяснять ей этого, потому что невозможно было предсказать реакцию Инес. Кто знает, что выкинет эта вспыльчивая девчонка, узнав, что является его суженой. Пытаясь увести разговор в сторону, он сказал:
– Старшие предпочитают, чтобы их называли бессмертными, а не вампирами, хотя в действительности они не совсем бессмертны. Они могут умереть, но не от болезни и даже не от полученных ран.
– А от чего?– спросила Инес.
Томас колебался. Она задала очень опасный вопрос. Если она придет к выводу, что смертные не должны страдать из-за того, что среди них живут бессмертные, она может использовать эту информацию, чтобы причинить вред последним. К сожалению, он не мог прочесть ее мысли и не знал, как Инес восприняла его рассказ. Она теперь уже не выглядела такой испуганной – более того, казалось, она очарована услышанным. И все же...
– Если вбить кол в сердце, как убивают вампиров в мифах? – резко спросила она.
– Это может вызвать остановку сердца, – осторожно признал он.
Она сдвинула брови.
– Но это их не убьет.
– Нет, если вытащить кол достаточно быстро, – подтвердил он.
– Но как тогда...
– Единственное, что тебе необходимо знать, – это то, что сейчас снова существуют банки крови и им не нужно охотиться, чтобы питаться, – тихо сказал он.
– Но ведь ты меня укусил.
Томас вновь обвел взглядом салон самолета! Казалось, никто не обращает на них внимания, но когда он повернулся к Инес, то через проем между передними креслами мельком увидел женщину, сидевшую перед Инес. Голова женщины была слегка повернута в сторону иллюминатора, но облака, проплывавшие за толстым стеклом, явно не интересовали женщину. Сосредоточившись, Томас проник в ее мысли. С облегчением отметив, что легко читает их, он сразу же понял, что женщина с интересом слушает их разговор и догадывается, что он рассказывает Инес не просто какую-то вымышленную историю. Томас тотчас начал стирать ее воспоминания, заменяя их мыслью о том, что она проспала весь полет. Затем он усыпил ее, приказав спать до приземления самолета, и лишь тогда повернулся к Инес.
Она с тревогой взглянула на передний ряд кресел, потом подозрительно посмотрела на него:
– Что ты только что сделал?
– Я укусил тебя, потому что курьер с кровью, которого Бастьен отправил ко мне в «Дорчестер», задерживался, – тихим шепотом проговорил он, проигнорировав ее вопрос. – Вчера во время перелета в Англию я принял только один пакет крови – видимо, слишком беспокоился за тетю Маргарет. Бастьен справедливо полагал, что лететь в Амстердам голодным слишком большой риск: если я не справлюсь с собой и решу подпитаться в аэропорту или самолете, то могу выдать себя.
– Сколько крови тебе обычно требуется? – сдвинув брови, прошептала Инес.
– Как правило, три или четыре пакета в день, – неохотно признался он.
– Три или четыре пакета? – переспросила она с изумлением. – Это сколько же будет? Три или четыре пинты?
– Что-то вроде того, – кивнул Томас.
– Ты выпил один пакет вчера, сегодня – ничего, значит, когда ты меня укусил, тебе не хватало примерно семи пинт? – спросила она.
– Видимо, так, – сказал Томас.
Инес с минуту пристально смотрела на него, затем сказала:
– Но ты же не выпил из меня так много. В человеческом теле содержится около восьми пинт крови, не так ли?
– Нет, так много я из тебя не выпил, – согласился Томас. Он и представления не имел, сколько крови в среднем содержится в человеке, даже не задумывался об этом.
– Что произойдет, если ты не получишь достаточно крови?
– Наночастицы выйдут из кровотока и отправятся в органы и кожу в поисках крови для подпитки.
– Это больно? – спросила Инес.
– Похоже на то, что в твоем организме циркулирует кислота, – тихо сказал он, поежившись, и нервно поерзал в кресле. Томас боялся ошибиться и взять у Инес слишком много крови, ведь он так давно не подпитывался от людей, поэтому выпил совсем немного – только чтобы приглушить начинавшиеся спазмы. Но уже совсем скоро его организм использовал то небольшое количество, которое он употребил, и голодные судороги возобновились. Время шло, и спазмы становились все более болезненными, но пока Томасу удавалось справляться с болью. Однако сейчас, когда они с Инес говорили на эту жизненно важную для него тему, ему становилось все труднее не замечать разливающуюся по его телу жгучую боль. Когда они доберутся до Амстердама, с каким облегчением он опустошит весь контейнер с кровью, который, по словам Бастьена, ждет его в отеле!
Покусывая губы, Инес смотрела на Томаса. С огромным облегчением она услышала, что он не бездушный мертвый кровопийца, как пресловутый граф Дракула и его приспешники. Такое она не смогла бы принять, даже если бы неприятие грозило ей потерей работы. Но щеки, порозовевшие было после того, как Томас укусил ее, побледнели за время часовой поездки до аэропорта. Когда они стояли в очереди на регистрацию, Инес заметила, что он бледнеет прямо на глазах и обычная бледность незагорелого человека окрашивается нездоровым, почти мертвенным оттенком.
Тогда Инес не слишком встревожилась, но теперь, когда узнала о его сущности, ее охватила тревога. Исходя из объяснений Томаса, было очевидно, что на самом деле он не слишком отличается от обычных людей, хотя и обладает некоторыми способностями, которых нет у простых смертных: необычайная сила и скорость реакции, способность видеть в темноте, убирающиеся клыки и, конечно же, возможность жить очень долго. Но у Томаса при всех его потрясающих возможностях имелись и некоторые слабости, больше походившие на болезненные недуги. Аржено и подобные им не могли существовать без постоянной подпитки человеческой кровью – иначе они начинали испытывать невыносимую боль. Она видела эти морщины невыносимой боли, собиравшиеся у глаз Томаса. Первые морщинки, напоминавшие мелкую сетку усталости, начали появляться вскоре после того, как они прибыли в аэропорт, но к моменту посадки они стали гораздо глубже и темнее.
К стыду Инес, в тот момент это ее не слишком беспокоило. Тогда в аэропорту она никак не могла сочувствовать Томасу, поскольку ее шея все еще довольно болезненно отзывалась на прикосновение, но теперь, когда он ей все объяснил...
Инес молча смотрела на Томаса, отчаянно борясь с охватившим ее порывом предложить ему снова укусить ее. Если бы это было совершенно бескорыстное побуждение, возможно, Инес не стала бы бороться с ним столь упорно. Она терпеть не могла видеть страдания других, и теперь, когда он все объяснил, Инес уже не могла сердиться на Томаса за укус так сильно, как еще двадцать минут назад. Она совершенно спокойно отнеслась к мысли стать «источником питания» для бессмертных, для нее не имело особого значения, кому сдавать свою кровь, лишь бы это донорство несло благо. Вот только способ, которым осуществлялась подобная «сдача», очень смущал Инес. Неожиданно возникшая проблема заключалась в том, что Инес Урсо понравилось то, что она испытала от его прикосновений. Его поцелуи, запах, страсть, охватившая ее тело, все это ей хотелось испытать еще раз, поэтому она пыталась подавить свой порыв, который, в сущности, был весьма далек от альтруизма.
Если она так бурно отреагировала на укус этого мужчины, то ей действительно необходимо предпринять меры, чтобы срочно заняться своей личной жизнью, подумала Инес, злясь на себя. Только отсутствием таковой можно объяснить, что она хочет быть укушенной лишь ради того, чтобы еще раз насладиться охватившей ее в тот момент страстью.
Она услышала, как Томас глубоко вздохнул, и, бросив взгляд в его сторону, увидела, как он медленно выдыхает воздух через нос. Инес тотчас поняла, что Томас старается перетерпеть испытываемую боль, и уже открыла рот, чтобы предложить своему необычному спутнику еще раз укусить ее, когда вдруг зажглась надпись «Пристегните ремни».
– Мы снижаемся, – сказал Томас, пристегнув ремень. – Скоро посадка.
Предложение, которое она собиралась сделать, так и не сошло с ее губ; быстро опустив голову, она отыскала замок своего ремня. Раз они уже почти долетели, в этом нет особого смысла. Облегчение, густо замешенное на разочаровании, охватило Инес.
Амстердамский аэропорт Схипхол был таким же оживленным, как и Гатуик, а терпение Томаса было уже на исходе. Одолевающие его спазмы опасно усилились при виде снующих вокруг людей. Стараясь избежать прямого контакта с телами смертных, он быстро провел Инес через здание аэропорта на железнодорожную платформу, испытав нешуточное облегчение при виде приближающегося поезда. Остановившись у автомата с билетами, он с нетерпением ожидал, когда молодой человек перед ним завершит операцию, затем купил билеты и торопливо повел Инес к поезду. Едва они вошли в вагон, двери закрылись.
Нижний этаж двухэтажного вагона был заполнен на три четверти – Томасу в его состоянии он показался переполненным. И когда Инес, заметив два свободных места, направилась было к ним, Томас не останавливаясь повел ее к лестнице, ведущей на второй этаж. Как он и надеялся, в верхнем отделении было не так много пассажиров. Томас и Инес направились к свободному столику на двоих и сели, рюкзак Томас поставил на пол у своих ног.
– Странно, что Бастьен не заказал для нас машину, – сказала Инес, устраиваясь поудобнее.
– Он предлагал, – признался Томас. – Но поездом будет быстрее, так что до города мы доедем на поезде, а до отеля доберемся на трамвае. Вообще здесь, в Амстердаме, большинство людей ходят пешком или ездят на велосипедах.
Инес кивнула и, когда поезд плавно двинулся, стала смотреть на открывающийся за окном вид. Видно было в общем-то немного. Наступила ночь, было темно, и за окном мелькали лишь отдельные огоньки. Вот и все. Очевидно, разочарованная открывшимся видом, который не оправдал ее ожиданий, она отвернулась от окна, вновь обратила взгляд на Томаса и с любопытством спросила:
– Ты раньше бывал в Амстердаме?
Томас кивнул:
– Много раз. А ты?
Он улыбнулся, когда Инес покачала головой, и предположил:
– Тебя отпугивала его репутация?
Инес криво улыбнулась и кивнула.
– Но город известен вовсе не этим, – тихо сказал ей Томас.
Инес задумалась и с сомнением подняла голову.
– Разве травка здесь не разрешена официально и нет квартала красных фонарей?
– Трава разрешена, квартал есть, – с улыбкой признал он. – Но сам по себе город просто замечателен. Машин в Амстердаме немного. Люди ходят пешком или ездят на велосипедах, есть трамваи и автобусы. Воздух здесь довольно чистый, а дома в городе есть очень старые – старше, чем в Лондоне, и очень живописные. Думаю, тебе понравится.
– Посмотрим, – произнесла она уклончиво.
Томас кивнул, бросил взгляд в окно, затем вновь посмотрел на Инес и сказал:
– Бастьен велел доставить для тебя в отель одежду и все самое необходимое.
Она удивленно подняла брови.
– Я напомнил ему, что ты летишь практически без вещей.
– Спасибо за заботу.
– Я парень заботливый.
– Да, ты такой, – согласилась Инес, и ему стало неловко от того, насколько серьезно она это произнесла. Он почувствовал себя еще более неловко, когда она спросила:
– Сколько тебе лет?
Томас поморщился. Бастьен и Люцерн обычно обращались с ним так, что он чувствовал себя младшим ребенком в семье, несмотря на то что Жанна-Луиза – его сестра – была еще младше. Однако теперь, когда он знал, что Инес не может быть больше тридцати, его смущал собственный возраст. Наконец Томас ответил:
– Я стар.
– Что значит стар? – продолжала настаивать Инес, затем улыбнулась и пояснила: – Я спрашиваю лишь потому, что говорят, будто с возрастом мужчины становятся более внимательными к другим, а ты очень внимателен.
– Не более внимателен, чем большинство мужчин, – возразил Томас.
Но Инес лишь насмешливо фыркнула в ответ.
– Томас, ты гораздо внимательнее тех мужчин, с которыми я была знакома. – Томас хотел возразить, но Инес не дала ему рта раскрыть. – Когда ты узнал, что, торопясь встретить тебя в аэропорту, я не успела ни принять душ, ни даже чаю попить, ты приготовил мне ванну и заказал в номер завтрак, а здесь, в Амстердаме, не забыл побеспокоиться о моей одежде и тех мелочах, которые так необходимы женщине в пути. Ты всегда готов поддержать меня под руку, всегда открываешь передо мной двери, если не считать пробежки по Схипхолу, ты подстраиваешь свой шаг под меня, – перечислила она, затем подняла бровь и сказала: – Если внимание к другим соизмеримо с возрастом, то тебе должно быть не меньше тысячи лет.
Томас улыбнулся:
– Меня воспитывала тетушка Маргарет. С ее дочерью Лисианной у нас разница всего в четыре года. Это они научили меня думать о других.
– Сколько же тебе лет?
Томас нахмурился, пытаясь найти повод сменить тему, чтобы не отвечать на этот довольно скользкий вопрос, но затем понял, что, поскольку Инес его суженая, ему все равно придется сказать ей правду. Испытывая некоторую неловкость, он неохотно признался:
– Я родился в 1794 году.
Инес удивленно моргнула, услышав его признание, мгновение пристально смотрела на него, потом снова моргнула и, наконец, переспросила недоверчиво:
– В тысяча семьсот девяносто четвертом? Неужели тебе больше двухсот лет?
– Что, староват?
Некоторое время Инес молчала, потом откинулась на спинку сиденья и, попытавшись с невозмутимым видом пожать плечами, сказала:
– Что ж, двести лет лучше, чем шестьсот.
– Столько моему кузену Люцерну, – сказал Томас и снова выглянул в окно.
– Твоему кузену шестьсот лет? – недоверчиво переспросила Инес.
Томас улыбнулся, его позабавил неподдельный ужас, отразившийся на ее лице, затем подхватил рюкзак и встал.
– Пойдем, мы приехали.
Инес и Томас вышли из вагона, подошли к кассе и купили проездные на амстердамский общественный транспорт.
Как только они сели в автобус, направляющийся к отелю «Амстел», Томас достал сотовый и набрал номер Герба. По приезде в отель он собирался выпить два, а то и три пакета крови и сразу же заняться поисками тети Маргарет. Для этого ему нужны были ее координаты, хотя бы приблизительные. Он рассчитывал, что если позвонить Гербу заранее, то, пока он обустроится в отеле и подкрепится, Герб за это время сумеет определить район поисков Маргарет.
Ожидая ответа на звонок, Томас наблюдал за Инес. Она с интересом рассматривала мелькавшие за окном городские виды, старые здания, узкие улочки, прохожих – словом, все, что успевали выхватить из вечернего сумрака ее глаза. В очередной раз Томас пожалел, что не может прочитать ее мысли, а так хотелось узнать, о чем думает его половинка. Амстердам был одним из его любимых городов, и Томас очень хотел, чтобы он ей понравился.
Когда в трубке раздался голос Герба, Томас отбросил все посторонние мысли и целиком сосредоточился на разговоре. Инес, казалось, была целиком поглощена созерцанием открывающихся видов, поэтому он очень удивился, когда после окончания разговора девушка неожиданно обернулась к нему и негромко спросила:
– Кто такой Герб?
– Мой друг, – ответил он, убирая телефон в карман. – Тот, который смог отследить сотовый тети Маргарет и узнал, что она сейчас в Амстердаме.
– И сейчас он вновь пытается проследить ее звонки? – спросила Инес.
– Да. Я хочу отправиться на ее поиски сразу после того, как мы зарегистрируется в отеле. На определение местоположения мобильника требуется не очень много времени, поэтому, если Герб начнет действовать прямо сейчас, когда мы будем готовы, у него появятся новые, более точные координаты.
Инес кивнула и, чуть помедлив, спросила:
– Почему ты не смог прочесть мои мысли или стереть память?
Вопрос застал Томаса врасплох, в горле пересохло.
– Ты говорил, что частицы, плавающие в твоей крови, позволяют тебе читать мысли людей и даже стирать их воспоминания о произошедшем, но в отеле ты не смог стереть мне память, – заметила она. – Почему?
Застыв от неожиданности, Томас медленно выдохнул, ну никак он не ожидал, что этот вопрос возникнет так скоро. Он рассчитывал, что у него будет немного времени, чтобы понаблюдать или, скорее, поухаживать за Инес, прежде чем попытаться объяснить ей, кто такие суженые и что с этим связано. В настоящий момент мисс Урсо еще не была готова к обсуждению этих вопросов.
