Текст книги "Обсидиановый храм (ЛП)"

Автор книги: Линкольн Чайлд

Соавторы: Дуглас Престон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

10

Проктор продолжал следовать на восток по автомагистрали B6. Он проехал через Уитвлеи[41]41
  Уитвлеи («Witvlei» аф. – «Белое болото») – деревня в округе Окарумбе в регионе Омахеке в восточно-центральной части Намибии. Она расположена на B6 в 150 километрах от Виндхука по дороге в Гобабис и известна производством высококачественного мяса.


[Закрыть] и миновал Гобабис[42]42
  Гобабис – город в Намибии, расположенный в восточной части центрального региона страны, в 200 километрах восточнее столицы страны Виндхука.


[Закрыть], преодолев расстояние более двухсот миль до контрольно-пропускного пункта с Ботсваной за три часа. На пограничном посту Мамуно немного денег, предусмотрительно обменянных в нужный момент, помогли подтвердить, что автомобиль с изотермическим гробом проезжал здесь менее двух часов назад. За дополнительную плату Проктор прямо на месте сумел получить визу Ботсваны. Вся процедура заняла совсем немного времени: менее чем через десять минут он снова был в пути.

Именно на этом этапе погоня значительно замедлилась. Менее ощутимыми Проктор считал и свои достижения после пересечения пограничного поста.

Магистраль B6 закончилась на шоссе под названием A3, идущем с севера на юг. На краю пустыни Калахари располагался магазин – пустой и без какого-либо придорожного сервиса. Здесь Проктор остановился, поняв, что не может точно определить, куда именно направился Диоген. Проктор выбрал северное направление, ведущее к городу под названием Ганзи[43]43
  Ганзи – город на западе Ботсваны, административный центр округа Ганзи. Известен, как столица Калахари. Расположен в 546 км. к северо-западу от столицы страны, Габороне, и в 66 км к востоку от границы с Намибией. Название города происходит из языка наро и означает примерно «толстые окорока».


[Закрыть], прежде всего основываясь на том наблюдении, что эта дорога являлась менее загруженной. Он чувствовал, что Диоген не повернул бы на юг по А3. Этот человек не рискнул бы провезти гроб за взятку через Южноафриканский Пограничный Контроль: это была более строгая, менее коррумпированная страна, известная тем, что соблюдала все правила. Учитывая это обстоятельство, Диоген, скорее всего, направился в пустыню Калахари, а не прочь от нее.

Но с какой целью он это делал, Проктор понятия не имел.

Когда он добрался до Ганзи – оживленного пустынного городка, он сразу ощутил, что что-то не так. Потребовалось задать много вопросов – при условии, что он не говорил на сетсвану[44]44
  Тсвана (сетсвану) – язык группы банту (подгруппа сото-тсвана), распространенный в Южной Африке.


[Закрыть] – прежде чем он, наконец, сумел выяснить, что «Лэнд-Ровер» не проезжал этим маршрутом. Проктор вернулся, и теперь медленно и вдумчиво ехал назад по A3, попутно размышляя, где он допустил ошибку. Он оставался уверенным в том, что Диоген и девушка повернули на север, а не на юг, а это означало, что по дороге беглецы съехали с шоссе на одну из редких пустынных трасс, которые уводили вглубь Калахари. Но на какую именно?

Возвращаясь на юг, он обследовал одно ответвление дороги за другим, и ни на одном из них не обнаружилось свежих следов шин. Наконец, он снова свернул с шоссе, чтобы свериться с картами. Хотя после заката прошло уже много часов, асфальт все еще щедро излучал тепло. На востоке раскинулось огромное, первозданное пространство Калахари, населенное только скудным числом бушменов, а также рассеянными и изолированными развлекательными лагерями для туристов. На 250 000 квадратных километров пустыни не было больше ничего – ни дорог с твердым покрытием, ни городов.

Проктор поднял глаза от карты, чтобы взглянуть на бесконечные равнины песка, усеянные кустарником и редкими деревьями акаций, едва различимых в лунном свете.

Мысли Проктора занял еще один так называемый город, отмеченный на карте. Некое поселение под названием Нью-Ксейд[45]45
  Нью-Ксейд (англ. New Xade)– поселение-резервация в Ботсване, расположенная в центре Калахари, и построенная правительством страны для переселения туда коренного населения (бушменов).


[Закрыть], располагавшееся примерно в шестидесяти милях к востоку отсюда, связанное с шоссе грунтовой дорогой. Проктор почувствовал, что это была именно та дорога, которую мог выбрать Диоген. Все остальные, которые он миновал, не были нанесены на карту и выглядели самодельными и ненадежными.

Он вернулся к повороту на Нью-Ксейд. Впрочем, поворотом это можно было назвать лишь с большой натяжкой: всего лишь след на песке, без каких-либо опознавательных знаков, напоминавший стрелу, уходящую в темноту. Прежде чем повернуть, Проктор снова припарковал «Лэнд-Крузер» на обочине и вышел. Взяв фонарик, он осмотрел шины своего внедорожника – новые «Мишлен XPSs» – отметив при этом своеобразный рисунок протектора. Затем он подошел к повороту и при включенных фарах осмотрел песок. Там он увидел следы схожего протектора, уходящие на восток. Протектор выглядел свежим – с тех пор, как он здесь проехал, больше ни один автомобиль не сворачивал на эту дорогу.

Мягко включив двигатель, Проктор направился на восток по прямой грунтовой дороге, ведущей к городу Нью-Ксейд. Являлся ли он конечным пунктом назначения Диогена, или его путь пролегал дальше, в нетронутую пустыню? Проктор не мог знать этого наверняка. Но, судя по количеству воды и бензина, которое захватил с собой Диоген, он – по неизвестным причинам – намеревался отправиться в многодневное путешествие вглубь пустыни Калахари… с телом Констанс.

С телом Констанс.

От этой мысли на Проктора снова накатила волна гнева и непонимания. Он мог понять, почему Диоген убил Констанс – в конце концов, она пыталась убить его и почти преуспела. Покончив с Констанс, Диоген поставил бы окончательную жирную точку в мести своему ненавистному брату Алоизию. Но что Диоген хотел сделать с ее телом? Зачем предпринимать такие сложные и запутанные шаги, чтобы похитить его, хранить в холодильнике и везти практически на край земли? Краски таинственности сгущало еще и то, что многие – хотя, вероятно, и не все – сопутствующие приготовления были детально проработаны заранее. Зачем? У Диогена была некая болезненная любовь к сложным и жестоким играм разума, но нынешняя его игра казалась абсолютно непостижимой.

Проктор продвигался вперед, а «Лэнд-Крузер» тем временем поднимал позади себя гигантский вихрь пыли. Тьма только помогла бы ему заметить на расстоянии удаляющуюся машину. Кроме того, Диоген не съезжал с дороги, Проктор был в этом уверен. По крайней мере, можно было с уверенностью сказать, что Диоген придерживался дороги до самого Нью-Ксейда. Если он продолжит путь в сердце Калахари, что ж… Проктор к этому подготовился. Он мысленно перечислил содержимое своей сумки, чтобы убедиться, что у него было все необходимое:

Два девятимиллиметровых «Глока» с дополнительными обоймами;

Нож «KA-Bar»;

Тактический Мультитул[46]46
  Мультитул, мультиинструмент – многофункциональный инструмент, обычно в виде складных пассатижей с полыми ручками, в которых спрятаны (с внутренней или внешней стороны) дополнительные инструменты (лезвие ножа, шило, пила, отвертка, ножницы и т. п.). В отличие от обычных ножей с инструментами, мультитул имеет две рукоятки, в середине которых находится основной инструмент (пассатижи или ножницы). Изобретателем мультитула в его современном виде принято считать Тима Лизермана.


[Закрыть] Лизермана;

$300,000 из оставшихся денег;

Компас;

GPS с миниатюрной солнечной панелью;

Фонарик;

Бинокль;

Одноразовый телефон;

Радиоприемник кривошипного типа;

Различные паспорта;

Термозащитное одеяло с пластиковым покрытием;

Водонепроницаемый спальный мешок;

Ферроцерийный[47]47
  Ферроцерий – ферросплав, содержащий церий, лантан, неодим, празеодим и железо. Он также является пирофорным сплавом, то есть, дает искру при трении.


[Закрыть] огневой ударник;

Усовершенствованная аптечка первой помощи;

Очищающие таблетки для воды;

Сухие пайки;

Рыболовная леска и крючок;

Сигнальное зеркало;

Светодиодный индикатор со вспышками;

Игла и нитки;

Паракорд-550[48]48
  Паракорд-550 – легкий полимерный трос, изготовленный из нейлона, изначально применявшийся для строп парашютов. Сейчас используется для многих иных целей, как военными, так и гражданским населением. Наиболее часто используемый тип III имеет минимальное усилие на разрыв в 550 фунтов, из-за чего часто называется «Корд-550».


[Закрыть];

Походная печь с горючим топливом.

С этими запасами он мог бы выживать в этой суровой среде в течение недели или даже дольше. А с дополнительным бензином дальность хода его транспортного средства превысила бы тысячу миль. Диоген не сможет скрыться от него. Проктор в любом случае собирался его найти. И тогда он получит ответы на все свои вопросы. На каждый из них.

11

В пылающем аду Калахари Проктор снова остановился, чтобы свериться с картой. Несмотря на свой многолетний опыт работы в пустынных операциях, он был шокирован обширностью этой местности. При этом нельзя было сказать, что жизнь здесь полностью отсутствовала: по пути сюда он встретил множество животных, включая орикса[49]49
  Орикс, или сернобык (лат. Oryx gazella) – вид саблерогих антилоп, обитающий в Восточной и Южной Африке.


[Закрыть], гну и семью жирафов. По дороге ему попадались рыхлокустовые травы, низкий кустарник и даже редкое дерево. Все это было по-своему захватывающим и красивым зрелищем. Раздражала только бесконечная пустынная необъятность: бескрайнее море песка, раскинувшееся от горизонта до горизонта.

Проктор вышел из машины и развернул карту прямо на раскаленной земле, прижав ее углы камнями. Воздух буквально дрожал от жары, и пустыня не могла расщедриться даже на слабое дуновение ветерка.

Проктор достал свой GPS, включил его, положил на карту и стал наблюдать, как тот медленно связывался со спутниками. Спустя некоторое время приемник, наконец-то, выдал Проктору его местоположение. Он нашел координаты на карте, размышляя, что бы это значило.

Нью-Ксейд находился почти в 150 милях позади него, а перед ним раскинулись еще 250 миль пустыни. Но он знал, что держится правильного пути – и на этот раз, чтобы это подтвердить, не потребовалось много времени: «Лэнд-Ровер» Диогена прогрохотал на высокой скорости через Нью-Ксейд, и это запомнила вся деревня. На дальней окраине поселения, где грунтовая дорога окончательно исчезала, следы шин все еще оставались четкими и ясными. Продолжая погоню – даже с учетом тех редких остановок, которые были необходимы для сверки с картой – Проктор все больше убеждался, что вскоре настигнет свою цель. Он предположил, что Диоген существенно теряет в скорости, потому что вынужден везти с собой тяжелый изотермический гроб.

Там, где грунтовая дорога обрывалась, следы Диогена виднелись на дорожках мигрирующего крупного рогатого скота, охотничьих тропах и рядах сухих русел рек. После – они снова показывались на пустынной почве. Песчаный пустынный настил прекрасно зафиксировал чистую нить следов от шин, чему способствовало полное отсутствие ветра и утренний свет, лившийся под углом к земле. Автомобиль Диогена медленно продвигался на северо-восток, направляясь – как подозревал Проктор – в самое сердце пустыни. Сейчас беглец и его преследователь пересекали официальную границу обширного заповедника «Калахари», раскинувшегося далеко от зоны, где обычно проходили сафари. Земля здесь была плоской и высушенной, какие-либо опознавательные знаки на ней отсутствовали.

Теперь, взглянув на карту, Проктор попытался предположить, куда именно может направляться Диоген. Судя по следам, он уверенно двигался к месту, обозначенному как «Долина обмана»[50]50
  Долина обмана – длинная, широкая долина, раскинувшаяся с севера на юг провинции Ганзи в Ботсване и представляющая собой ложе нескольких ископаемых рек. Во время и после обильных дождей она вся покрывается ковром из зелёной травы, которая привлекает огромное количество дичи. Свое название она получила от миражей, из-за которых кажется, что в пересохших реках и озерах есть вода.


[Закрыть] – длинное, нечетко очерченное, неглубокое ущелье с высохшим руслом реки в центре, заканчивающееся в «Чаше обмана», которая представляла собой огромное мертвое озеро. Что такое «обман» и что именно это слово означило на самом деле, Проктор мог только догадываться. При этом мысли его все еще занимало предположение о том, что Диоген убил Констанс ​​из мести. Но оставался вопрос: зачем тогда он решил перевозить ее тело в изотермическом гробу? И к чему везти его в это невероятно удаленное место? Неужели Констанс сопротивлялась и во время борьбы была убита совершенно случайно? Такой вариант развития событий не был лишен смысла, учитывая ее ненависть к Диогену и ее вспышки неконтролируемой ярости. Возможно, именно такая вспышка послужила непредвиденной задержкой в аэропорту Акжужта?

Долина Обмана находилась всего в 20 милях к северо-востоку. Солнце высоко висело над горизонтом, но Проктора это не беспокоило: климат-контроль в «Лэнд Крузере» работал отменно.

Он снова вернулся в машину, переключил передачу, а затем медленно и осторожно отправился по следу. Через час он увидел вдоль линии горизонта силуэт полосы акаций. Подъехав к ней, он заметил, что через окружающую деревья местность проходит мелкий, извилистый ручей: он достиг Долины обмана. Следы беглеца пересекали русло реки и продолжались на песке: ровные и четко видимые в свете утреннего солнца. Проктор быстро развил на внедорожники максимально возможную скорость, следуя за отпечатками шин под аккомпанемент грубых скачков и заносов.

Русло расширилось, и внезапно Проктор выехал на твердую глинистую поверхность дна высохшего озера: Чаша обмана. Пустынная и ровная, она напоминала автомобильную парковку, раскинувшуюся на сотню миль.

Следы шин полностью исчезли.

Крепко выругавшись, Проктор резко нажал на тормоз и вышел из машины. Он осмотрел землю и едва смог различить, где именно проехал «Ровер» Диогена. На твердой поверхности дна озера отпечатки шин неожиданно стали почти невидимыми, и теперь Проктор понимал, что ему придется вести погоню с еще большим вниманием и усердием. И с большими временными затратами.

Теперь было очевидно, что вся погоня была тщательно спланированным мероприятием.

Проктор вернулся в «Лэнд-Крузер» и тронулся с места, внимательно присматриваясь ко дну озера сквозь лобовое стекло. Он с трудом мог различить слабые следы шин, поэтому продвигался со скоростью не более пяти миль в час. Не раз ему приходилось останавливаться и выходить, чтобы провести разведку. «Ровер» больше не ехал по прямой линии. Иногда он двигался зигзагообразно, иногда делал резкий поворот, или даже петлял, пересекая свои собственные следы.

Незадолго до наступления темноты Проктор снова остановился, чтобы свериться с картой. В очередной раз он разложил ее и достал свой GPS, чтобы обнаружить, что теперь находится в самом центре Чаши обмана. Итак, Диоген заманил его именно в это сумасшедшее скопление петель и зигзагов.

Внезапно он услышал странный звук в дуле двигателя своего «Лэнд-Крузера», который он оставил работающим: тот «чихнул», еще раз «чихнул», а затем и вовсе заглох.

Проктора охватило внезапное сильное нехорошее предчувствие. Двигатель точно не перегрелся – он следил за ним, как ястреб – да и зной уже значительно спал.

Проктор сел в машину и повернул ключ. Соленоид щелкнул, но больше ничего не произошло.

Нехорошее предчувствие быстро переросло в настоящую тревогу, но Проктор приказал себе успокоиться. Из-за всей этой окружающей жары и пыли, возможно, понадобится чистка клемм аккумулятора.

Он поднял капот и заглянул под него – клеммы были запылены, но не слишком. Быстро очистив их, а также разъемы и основание двигателя, Проктор с помощью отвертки проворно проверил аккумулятор и получил солидную искру. Он явно был все еще в хорошем состоянии.

Тем не менее, двигатель «Лэнд-Крузера» так и не завелся.

На включенной нейтральной передаче Проктор использовал отвертку, чтобы проверить напрямую втягивающее реле стартера и сам стартер.

Бесполезно.

Но это же сущая бессмыслица! Как, черт возьми, стартер мог сдохнуть в то же самое время, что и двигатель?

Проктор посветил фонарем вокруг моторного отсека. Все выглядело нормально, никаких утечек, торчащих проводов или признаков саботажа.

Саботаж. Проктор взглянул на часы. Машина заглохла ровно в 6 часов вечера. Совпадение? Вероятно: но, тем не менее, подобное совпадение нервировало.

У внезапно заглохшего двигателя найдется объяснение. Проктор хорошо разбирался в машинах, поэтому не сомневался, что найдет его.

***

Через четыре часа, измученный и обезумевший, Проктор сел рядом с машиной, прислонившись к ее колесу, пытаясь успокоиться и подвести итоги. Его тщательная и детальная проверка выявила только одно: каким-то образом основной компьютер автомобиля был перепрограммирован и настроен на то, чтобы «Лэнд-Крузер» полностью вышел из строя в шесть часов вечера – то есть, с наступлением ночи. Это было тем единственным, что он был не в силах исправить. Для этого потребуется не только сложный диагностический компьютер, но и исходный код движка, который являлся собственностью и тщательно охраняемым секретом компании-учредителя.

Проктор оценил свое затруднительное положение, и на него снизошло настоящее откровение: теперь не было никаких сомнений в том, что все это было тщательно спланированный, абсурдно сложный план, чтобы заманить его на край земли – в самое Богом забытое место на планете... и оставить его там.

Автомобиль стал бесполезен. Дальше придется идти пешком до Нью-Ксейда, который располагался в 175 милях отсюда. У Проктора была еда и много воды. Он мог идти по ночам. Произведя в уме быстрые расчеты, он осознал, что у него осталось ни дать ни взять пятьдесят шесть фунтов воды! Его потребность в ней составляла галлон в день, или восемь фунтов. Нынешний запас обеспечил бы ему семидневный рацион. Двадцать пять миль ходьбы в день, чтобы добраться до Нью-Ксейда. Итак, у него был незначительный шанс пережить все это и выйти из пустыни живым. Без сомнения, Диоген тоже это знал.

Главный вопрос заключался в том, для чего Диоген организовал эту сложную уловку с участием нескольких зафрахтованных самолетов, иллюзий, двойных слепых методов[51]51
  Двойной слепой метод – метод проведения эксперимента, при котором испытатель и испытуемый не знают о реальной цели эксперимента, так как это знание может повлиять на результаты. Например, метод тестирования лекарств, при котором ни медицинский персонал, ни пациенты не знают о том, какой группе пациентов дается настоящее лекарство, а какой плацебо.


[Закрыть] и долгой автомобильной погони. При этом в схеме Диогена участвовали и люди – некоторые из них были обмануты, другие – Проктор это чувствовал – оказали беглецу платную «помощь». И сейчас нельзя было с уверенностью сказать, кто из них говорил правду, а кто лгал. При этом пилот «Бомбардира» и продавец «Лэнд-Ровера» – сейчас Проктор был в этом почти уверен – врали напропалую. Они точно являлись частью плана. Они оба солгали, глядя прямо в лицо Проктору, хотя они, без сомнения, осознавали ту чрезвычайную опасность, в которой находились. Остальные лишь изображали то, что хотел от них Диоген, и, возможно, даже не подозревали об этом. Напрашивался еще один вопрос: неужели Диоген просчитал даже то, что продавец машин пострадает в результате разговора с Проктором? А возможно ли, что продавец получил такую плату, что даже после полученных травм продолжал действовать по сценарию Диогена?

Не оставляли Проктора мысли и о Констанс. Он только один раз непосредственно увидел ее лицо: на видеозаписи службы безопасности в аэропорту Намибии. Если Диоген был способен на такой тщательно продуманный обман с использованием всех этих трюков, то он, конечно же, и этот маневр мог использовать, чтобы ввести Проктора в заблуждение. Конечно, это было маловероятно... но возможно. Так погибла ли Констанс, на самом деле? Или же она была еще жива?

Зачем? Зачем?

Непостижимость всего этого заговора наполняла Проктора бесполезной яростью. Глубоко вздохнув, он понял, что устал до крайности и находился почти на грани психоза. Он не спал уже больше шестидесяти часов, и сейчас понимал, что без отдыха далее будет ни на что не годен.

Лежа на земле, погрузившись в прохладу ночи, он услышал донесшийся издалека звук пульсирующего крещендо: то был рев большого самца льва. К этому реву присоединился другой, а затем и еще один: зов и отклик. Это была коалиция молодых, агрессивных самцов, не достаточно старых, чтобы иметь свои собственные прайды, и поэтому ревущих вместе, чтобы установить связь в рамках подготовки к охоте.

Совместной охоте.

Что ж, с этим Проктор разберется позже.

Он закрыл глаза и сразу погрузился в глубокий сон без сновидений.

12

Несмотря на то, что солнце поздней осени золотило обращенные на запад фасады Манхэттена с видом на реку Гудзон, библиотека в доме 891 по Риверсайд была, как всегда, погружена в вечный сумрак. Высокие окна с железными рамами были закрыты, заперты и прикрыты богато вышитыми тяжелыми гобеленами. Но сейчас в большом камине как обычно не потрескивал огонь, и лампа Тиффани, изготовленная из антикварного стекла, не была зажжена, чтобы разгонять сумрак.

Полдень сменился вечером, вечер – ночью, а особняк все еще оставался совершенно безмолвным и погруженным в полный покой. Ничьи шаги не раздавались по мраморному полу приемного зала, ничьи пальцы не касались клавиш фламандского вирджинала. Более того, во всем доме не было ни намека на движение – по крайней мере, не над поверхностью земли.

В библиотеке за двумя книжными шкафами располагался служебный лифт, спускавшийся в подвал. Здесь лабиринт коридоров, обильно покрытых и пропахших пылью, проходил мимо ряда комнат с каменной кладкой – в том числе мимо той, которая давала все основания полагать, что ранее использовалась в качестве операционной – ныне заброшенной. Проходы заканчивались в небольшом помещении с низким сводчатым потолком. На одной из стен был вырезан семейный герб Пендергастов: недремлющее око над парой лун – полумесяцем и полной луной – с лежащим под ними львом. Ниже был выбит девиз семьи – «LUCRUM, SANGUINEM»: «Кровь — залог чести».

Нажатие на пластину герба правильным движением заставляло каменную стену сдвинуться и открыть винтовую лестницу, вырезанную в природной скале и уходящую вниз, в еще более густую темноту. Там, в свою очередь, находился подвал почти неописуемых масштабов. Идущая по центру глиняного пола кирпичная дорожка вилась под романскими арками мимо комнат и замурованных камер: погребальных склепов, кладовых и коллекций мыслимого и немыслимого содержания. В старинных стеклянных бутылках стояли ряды химических веществ, редчайшие минералы, насекомые – как большие, так и маленькие – с радужными брюшками и высушенными усиками, картины старинных мастеров и средневековые гобелены, освещенные рукописи и инкунабулы[52]52
  Инкунабула (от лат. incunabula – «колыбель», «начало») – книги, изданные в Европе от начала книгопечатания и до 1 января 1501 года. Издания этого периода очень редки, так как их тиражи составляли от 100 до 300 экземпляров.


[Закрыть], военная униформа и оружие, и огромный набор пыточных инструментов. Эта, казалось бы, бесконечная и почти несистематизированная тропа являлась кабинетом диковин, который собирался на протяжении многих лет и с большими затратами Антуаном Пендергастом, великим дядей агента Пендергаста, более известного под псевдонимом Енох Ленг.

Примерно в середине этого центрального прохода, чуть в стороне, находилась изолированная комната, по размерам чуть больше ниши, хранившая бесценную коллекцию японского искусства «Укиёэ»[53]53
  Укиёэ (яп. «картины (образы) изменчивого мира») – направление в изобразительном искусстве Японии, получившее развитие с конца 17-го века и продолжающее быть одним из наиболее известных художественных стилей этой страны. Оно заключается в отражении проходящей, мимолетной природы жизни.


[Закрыть]: гравюры, выполненные на дереве и изображающие морские пейзажи, гора Фудзи, покрытая облаками, куртизанки, играющие в кото[54]54
  Кото (яп.) – традиционный японский щипковый музыкальный инструмент, длинная цитра с подвижными кобылками.


[Закрыть]. Задняя стенка комнаты была прикрыта большой рисовой бумагой с изображением моста Окадзаки из серии Хирошиге[55]55
  Утагава Хиросигэ (Хирошиге) (1797—1858) – японский график и крупнейший представитель направления укиё-э, мастер цветной ксилографии. Настоящее имя Андо Токутаро.


[Закрыть] «Пятьдесят три станции дороги Токайдо». За полотном шла цельная каменная стена, которая являлась частью основного фундамента здания.

Однако почти невидимый упорный рычаг, замаскированный под камень действовал так же, как и пластина герба: когда он становился в определенное положение, то выпускал пружину, из-за которой часть стены, образовывающая небольшую дверь, отъезжала назад. За ней открывался узкий проход, ведущий к круглой комнате, слабо освещенной свечами, от которой отходили по траектории клеверного листа еще три помещения. Одно из них была небольшой библиотекой, в которой стоял письменный стол, окруженный старыми дубовыми шкафами, заставленными книгами в кожаных переплетах. Вторая комната была посвящена размышлениям и медитации, в ней наличествовал только стул, который помещался перед каким-либо произведением искусства. Проем, находящийся в дальнем конце круглой комнаты, вел в третье помещение: спальню с ванной комнатой. Весь этот комплекс комнат глубоко под землей составлял небольшие апартаменты, меблированные в спартанском, но, тем не менее, изысканном стиле.

Спальня внешне походила на две другие комнаты: она выглядела сдержано, но, тем не менее, не была лишена изящества в своем аскетизме. На большой кровати лежало атласное одеяло с сочетающимися малиновыми подушками. На одной тумбочке стоял фарфоровый умывальник времен Людовика XIV, Короля-Солнца, на другой был установлен раструб, вставленный в оловянный подсвечник Шеффилд[56]56
  Шеффилд – город в Англии, в графстве Саут-Йоркшир. В течение 19 века город получил международную известность своим сталелитейным производством.


[Закрыть].

Эта группа комнат была такой же тихой и неподвижной, как и дом, возвышающийся над ними, за исключением мягкого, почти неслышного дыхания человека, дремавшего под атласным одеялом.

Этим человеком была Констанс Грин.

Сейчас Констанс проснулась. Легкий подъем был для нее делом привычки, поэтому она сразу же пришла в себя. Включив электрический фонарь и задув прикроватную свечу, она взглянула на свои часы: пять минут девятого. Было странно ощущать, насколько по-другому здесь, под землей, ниже ритма города, раскинувшегося выше, текло время: если бы Констанс не была внимательной, дни слились бы для нее в одну субстанцию так быстро, что она могла бы потерять их смену.

Опустив ноги с кровати и поднявшись, она потянулась к шелковому халату, который висел на стоящей рядом вешалке, и аккуратно надела его. Затем она на мгновение застыла совершенно неподвижно, что отражало – следуя традиции монахов монастыря Гзалриг Чонгг в Тибете, где она обучалась – процесс осознания и восприятия ею бытия и души после пробуждения.

В первую очередь она ощутила присутствие пустоты – той самой пустоты, которая, как она знала, никогда не покинет ее и никогда не сможет заполниться. Алоизий Пендергаст был мертв, и она наконец-то признала этот факт. Ее решение вернуться в эти подземные апартаменты и тем самым на какое-то время покинуть мир живых было ее способом принять его смерть. Во времена стресса, опасности или великой скорби она всегда отступала в это тихое подземное убежище, о котором почти никто не знал. Пендергаст, по-своему незаметно и аккуратно, вылечил ее от этой привычки, научил ее видеть красоту мира за пределами особняка на Риверсайд-Драйв, научил ее относиться терпимо к общению с другими людьми. Но теперь рядом с ней больше не было Пендергаста. Когда она приняла это, то оказалась перед двумя возможными вариантами действий: отступить под землю или воспользоваться флаконом таблеток цианида, которые она держала в качестве страховки на крайний случай. Она выбрала первый вариант. Не потому, что она боялась смерти – совсем наоборот, а потому, что она знала, что Алоизий был бы безоговорочно разочарован в ней, если бы она лишила себя жизни.

Констанс вышла из спальни и отправилась в небольшую личную библиотеку. Набор блюд, оставшийся прошлым вечером от ужина – ее первого с тех пор, как несколько дней назад она спустилась в подвал – все еще стоял на углу письменного стола. Так как ужин был помещен в лифт, стало ясно, что миссис Траск наконец-то вернулась. Раньше еда миссис Траск почти всегда была простой и свежей. Но ужин, который она оставила в лифте для Констанс вчера, в первый вечер после своего возвращения, можно было назвать каким угодно, только не простым: седло теленка с лисичками, на ложе из жареной белой спаржи в трюфельном соусе. Десерт оказался сочным кусочком «clafoutis aux cerises»[57]57
  «Clafoutis aux cerises» (фр. «вишневый клафути») – французский десерт, соединяющий в себе черты запеканки и пирога. Фрукты в сладком жидком яичном тесте, похожем на блинное, выпекаются в формах для запеканок или киша. В смазанную жиром форму для выпечки сначала кладут фрукты, а затем заливают их тестом.


[Закрыть]. Хотя миссис Траск могла быть отличным поваром, когда этого требовала ситуация, Констанс была удивлена подобной роскошной едой. Это не соответствовало причинам, по которым она устроила себе уединенную жизнь здесь, под землей – полную боли, одиночества... и аскетизма. Разумеется, миссис Траск должна была понимать это. Такая еда для гурманов, граничащая с декадентской, в подобной ситуации казалась неуместной. Возможно, это был просто некий способ экономки объявить о своем возвращении. Это немного озадачило Констанс, но в то же время она наслаждалась едой, несмотря на свои личные мотивы.

Собрав посуду и взяв в руки фонарь, Констанс вышла из своих частных апартаментов, и, пройдя по узкому коридору через секретный дверной проем, вышла в подвал. Далее она изящно и уверенно миновала ряд комнат, зная каждый дюйм коллекций и нуждаясь для передвижения в очень незначительном освещении.

Теперь – более медленно – она прошла через последний ряд комнат к лестнице. Достигнув ее вершины, она оказалась в слабо освещенном коридоре, заканчивающимся лифтом. Она собиралась открыть его, вернуть тарелки от прошлой трапезы и забрать в свои комнаты еду, которую, как она знала, миссис Траск уже приготовила для нее.

Констанс отодвинула латунные ворота, открыла дверь лифта, поставила вчерашние тарелки и обратила, наконец, свое внимание на новый обед, стоящий на серебряном подносе, покрытом хрустящей льняной скатертью, с элегантной серебряной сервировкой. Содержимое было скрыто под серебряным колпаком для блюд. Подобное было неудивительно и часто использовалось миссис Траск, как способ сохранить тепло. Удивительным же было то, что рядом с ним на подносе стояла бутылка вина и элегантный хрустальный бокал.

Когда Констанс присмотрелась к бутылке – это оказался Пойяк[58]58
  Пойяк – вина AOC Пойяк (Pauillac) производят из винограда, который выращен на территории коммуны, сгруппированной вокруг одноименного городка-порта на Жиронде. Вина Пойяка обычно мощные и богатые танинами, с насыщенными фруктами ароматом и вкусом, которые со временем развиваются в гармонию великолепной сложности и многообразия.


[Закрыть], а именно «Шато Линч-Баж» 2006 года – она тут же вспомнила, когда в последний раз дегустировала вино. Это было в комнате Пендергаста в гостинице «Капитан Халл» в Эксмуте. Память заставила ее покраснеть буквально до кончиков ушей. Могла ли миссис Траск каким-то образом узнать о том досадном и неловком случае?..

Нет, это было невозможно. Тем не менее, вслед за эпикурейским[59]59
  Эпикуреизм – учение, согласно которому основой счастья человека является удовлетворение жизненных потребностей, разумное наслаждение и покой [по имени древнегреческого философа-материалиста Эпикура].


[Закрыть] подношением прошлым вечером, это дорогое вино озадачивало Констанс. Нечто подобное было не в характере миссис Траск, которая сама никогда не принимала решение в выборе вин из обширного подвала Пендергаста и, скорее всего, подала бы ужин в сопровождении бутылки минеральной воды или чая с плодами шиповника. Может, это был некий способ экономки попытаться уговорить ее вернуться наверх?

Констанс не была готова к этому – по крайней мере, пока. Миссис Траск могла подобным образом выказать свое беспокойство, но так она уже слегка перегибала палку, и если это продолжится и дальше, то Констанс, возможно, придется написать экономке записку.

Подняв серебряный поднос, она направилась вниз, в обратный путь мимо молчаливых галерей, в свои покои.

Войдя в свою маленькую библиотеку, она поставила вино и бокал и сняла колпак с тарелки. Она присмотрелась и заметила, что ужин этим вечером был проще, чем предыдущий, но, тем не менее, гораздо более экстравагантным: слабо обжаренная фуа-гра с белыми трюфелями, покрывающими промасленную печень в виде тончайшей, ароматной стружки. Блюдо шло в сопровождении двух целых крошечных морковок вместе с ботвой и присыпкой из свежей петрушки – получалась богатая кулинарная расцветка, которая была далека от обычной щедрой порции овощей миссис Траск.

Констанс долго смотрела на блюдо, а затем она подняла бутылку вина и еще раз ее внимательно изучила.

Когда она снова вернула ее на стол, то поняла: что-то не так. Ранее, сегодня же, прежде чем удалиться в спальню, она сделала запись в своем журнале – привычка, которую она выработала много лет назад, и от которой она никогда не отклонялась. Сейчас, однако, она увидела, что на своеобразной яркой оранжевой крышке ее ноутбука «Rhodia» лежала какая-то книга.

Это было явно преднамеренное, рассчитанное действие. Она не могла упасть с рядом стоящей полки, и, более того, эта книга не принадлежала ее небольшой личной библиотеке, которая была любовно собрана ею собственноручно.

Констанс повертела ее в руках. Оттиснутая позолоченная надпись на тонком корешке книги поведала ей, что это была копия стихов Катулла[60]60
  Гай Валерий Катулл, очень часто просто Катулл – один из наиболее известных поэтов древнего Рима и главный представитель римской поэзии в эпоху Цицерона и Цезаря.


[Закрыть] на оригинальной латыни.

Затем она заметила кое-что еще. Между двумя страницами зажатое, как закладка, лежало перо. Она открыла книгу на отмеченном месте и взяла перо в руку, внимательно изучив его. Это оказалось не простое перо, а одно из самых особенных и узнаваемых. Если она не ошибалась, оно принадлежало норфолкскому каку: большому попугаю, сейчас уже вымершему и последний раз наблюдавшемуся в дикой природе в начале девятнадцатого века. Его среда обитания была ограничена деревьями и скалами Норфолка и островов Филиппа – двух крошечных внешних территорий Австралии, затерянных в обширном Тихом океане. Восхитительно радужное перо с шеи птицы, отливающее всеми оттенками корицы, которое сейчас она держала в руке, было характерно только для разновидностей, обитавших на острове Норфолк.

Она сразу поняла, откуда взялось это перо. Чучела особей норфолкского кака можно найти всего в дюжине мест, включая Амстердамский зоологический музей и Академию естественных наук в Филадельфии. Но в этом самом подвале в кабинете диковин Еноха Ленга находился свой собственный экземпляр такой птицы, самец необычайного красноватого окраса. Набитое чучело птицы было опрокинуто и повреждено в конфликте, случившемся в подвале два года назад. Она отреставрировала его, как только смогла, но несколько перьев пропали без вести.