Текст книги "Я люблю Голливуд"

Автор книги: Линдси Келк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

– Иисусе, Энджи, я, наверное, умерла и попала в рай, – шепотом простонала Дженни, когда нас проводили к VIP-столику. – Именно сюда я и хотела.

– Только не рассчитывай, что я буду тусить с тобой на пару, – шепотом ответила я. – Мне кажется, в мое платье засунули одну из близняшек Олсен. Что же они все такие тощие? Кстати, по-моему, Джо нарывается на ссору с Джеймсом. Или с Блейком. Или с обоими.

Несмотря на попытки Джеймса заговорить, Джо хранил каменное молчание, отвечая только мне или Дженни. С Блейком они обменялись выразительными взглядами еще в лимузине, и в клубе все стало совсем серьезно.

– Джо, – приступила я к наскоро составленному плану разрядки атмосферы. – Ты здесь часто бываешь?

– Угу, – кивнул Джо, круговым движением взбалтывая остатки пива, которое сам купил себе в баре. – С париями из отеля. Я ведь, знаешь, иногда моделью подрабатываю. Пару недель назад работал в «Тропикане» – это бар здесь на крыше.

Присев между мной и Дженни, Джо обнял нас за плечи. Его движение могло показаться небрежным, но ощутимо цепкая хватка подсказывала, что это отнюдь не так.

Дженни машинально взяла его за руку и переплела пальцы со своими, не отрывая взгляда от Джеймса. Я упорно смотрела в глаза собственному отражению в зеркале бара – и некоей особе, очень похожей на Кристен Стюарт… О, да это же сама Кристен Стюарт!

– А о сцене вы никогда не думали? – спросил Джеймс, щедро наливая себе водки, бутылку которой как раз принесли на наш стол.

– Еще чего, – буркнул Джо, отводя взгляд. – Подиум – одно дело, но зарабатывать на жизнь, выставляя задницу в колготках? И не подумаю.

– Эй, я попрошу, – резко обернулся Блейк.

Джеймс только рассмеялся, словно его не трогало дурацкое высокомерие Джо.

– Да, это одна из опасностей фильмов о супергероях. Но знаешь, колготки – неожиданно удобная штука. К ним привыкаешь.

– Правда? К колготкам? – восхитилась Дженни, бросив руку Джо и игриво пощупав колено Джеймса. – Вы и сейчас в них?

– Чего? – Джо прищурился, когда Дженни засмеялась своим самым волнующим смехом, – Да всем известно, что актеры просто психанутые эгоисты, которые рано или поздно заканчивают в наркологических лечебницах!

– Ты решил побороться с Дженни за звание новой Опры или что? – через силу пошутила я, но атмосфера, ощутимо накалилась, а я решительно не гожусь для конфронтации.

– Я решил прогуляться. – Джо выровнял дыхание и совершенно хозяйским жестом уронил руку мне на плечи. – Пойдешь со мной, англичанка?

Джеймс посмотрел на меня, но я не поняла, что читалось в его темно-синих глазах. Я открыла рот, чтобы вежливо уклониться от приглашения, но Блейк меня опередил.

– Возможно, так будет лучше, – вызывающе бросил он Джо, отпив глоток прямо из водочной бутылки. – Пожалуй, вам обоим пора валить отсюда.

– И мне? – подскочила я от неожиданности. – Что я такого сделала?

– Привела с собой этого козла, – огрызнулся Блейк. – По-моему, интервью закончено. Джеймс, мы уходим.

– Ну и отлично. Очисти помещение, гомосек, – сказал Джо в свою пивную бутылку.

– Как ты меня назвал? – вскочил Блейк.

Через долю секунды на ногах оказался Джо, а потом и Джеймс.

– Эй, парни, хватит, – сказал он, втиснувшись между ними. – Все, разошлись.

– Ничего, это все фигня.

Джо рывком прошел между Блейком и Джеймсом, походя сбив сидевшую на краешке стула Дженни, которая упала прямо на меня. Вес мамзель Лопес не причинил мне никакого вреда, но вот водка с содовой, которой она облила мне платье, была абсолютно лишней.

– Черт! – Я вскочила на ноги, чтобы отряхнуться, и крепко приложилась о мегазвезду, попав прямо между разведенными руками – мирил тут всяких, понимаешь.

– Нам надо уходить отсюда, – сказал Блейк, потянув актера за плечо.

Мгновение я стояла неподвижно, буквально прилипнув к груди Джеймса, так что водка с моего платья пропитывала его рубашку, а я ощущала тепло его тела. Затем он подхватил меня на руки как пушинку, словно я весила вполовину меньше любой из Олсен, а не втрое больше, и через мгновение я поняла, что мы движемся к выходу.

– Энджи! – заорала Дженни, перекрывая музыку, все еще полулежа на полу возле разоренного стола. – Подожди!

– Там Дженни! – запротестовала я, не отрывая взгляд от вьющихся темных прядей, предпочитая это зрелище всем взглядам и перешептываниям вокруг. И тут – о Господи! – сверкнула фотовспышка.

– Блейк, вернись за ней, – бросил Джеймс, быстро заходя в лифт. От возмущения Блейк обратился в соляной столп. – Теперь я припоминаю, почему завязал ходить по клубам.

Я не знала, что сказать. С одной стороны, мне было очень неудобно перед подругой, которая к тому же наверняка ушиблась, с другой – я знала, что в тот момент, когда Джеймсу надоест меня держать, интервью, работа, виза и в какой-то мере моя жизнь закончатся. Мне предстояло попытаться как-то вернуть этот экспресс на рельсы, иначе Дженни не с кем будет делить квартиру и не на кого спускать всех собак.

– Джеймс, я хочу самым нижайшим образом извиниться, – выдохнула я, когда мы прыгнули в лимузин и рванули по Голливудскому бульвару. – Я сейчас вернусь в гостиницу и…

– Это вряд ли получится, – тихо перебил он. – Посмотрите назад.

Извернувшись под ремнем безопасности, я поглядела в заднее стекло, боясь, как бы у меня не закружилась голова от скорости, с которой мы неслись. Не знаю, что я ожидала увидеть, но только не море ослепительных фар и профессиональных, очень сильных фотовспышек. Признаться, я до сих пор путалась, по какой стороне здесь полагается ездить, но машины наших преследователей заполняли всю ширину дороги. Автомобильные сигналы, скрежет и даже вопли были на редкость громкими и действовали на нервы. Прогулка по нашему нью-йоркскому кварталу сразу показалась мне сущим выпуском «Христианских гимнов».

– Что случилось? – спросила я, обмерев от испуга и чувствуя сильную тошноту.

– Папарацци, – вздохнул Джеймс. – Мои милые друзья папарацци.

– Откуда они узнали, где вы?

– Кто их знает. Может, нас кто-нибудь подслушал сегодня днем и слил им. Может, они просто ждали у «Тедди» – а вдруг кто-нибудь появится. Может, кто-нибудь им позвонил, когда мы приехали.

– Но мы пробыли там всего полчаса!

В это невозможно было поверить, но, как ни быстро мы летели, они не только не отстали, но приблизились и настоящим роем облепили машину.

– Отодвиньтесь от окна. – Джеймс оттащил меня в середину лимузина, на пол между сиденьями. – Есть достаточно яркие вспышки, чтобы фотографировать даже через тонированное стекло.

– Bay, какой гламур! – сказала я, пытаясь подоткнуть платье как-нибудь так, чтобы не все трусы показались из-под подола.

– Да, вот она, жизнь кинозвезд в стиле рок-н-ролл. – Джеймс придержал меня, когда мы резко свернули за угол. – Но вы-то, конечно, знаете рок-н-ролл и покруче?

– Я?

Я заерзала на полу машины, стараясь не очень прижиматься к его широкой, теплой и все еще влажной груди.

– Ну, ваш бойфренд, рок-звезда… Алан?

Ах вот он о чем…

– Алекс. Его зовут Алекс. Но он не типичная рок-звезда. Между ним и Боно большая разница. – Я пошарила рукой по полу вокруг себя, ища сумку. – Который час?

– Еще двенадцати нет. А что случилось?

– Просто спросила.

Я достала сотовый. Здесь двенадцать, в Нью-Йорке три. И пропущенный звонок от Алекса. Всего один, двадцать минут назад. И никакого эсэмэс.

– Блин!

Едва я хотела нажать перенабор, как Джеймс выхватил у меня сотовый.

– Если вы выбросите его в окно, я не знаю, что сделаю!

– Извините, – сказал он, выключая телефон. – Они перехватят разговор.

– Что?!

Ну, это уже ни в какие рамки! Джеймс медленно кивнул:

– Они могут прослушать сотовый, если находятся близко от звонящего. Я точно не знаю как.

– Как вы вообще кому-нибудь звоните? – спросила я.

– А я не звоню. Живу как в девяносто пятом году. – Он пожал плечами. – Если срочно кто-то нужен, к нему едет Блейк.

– Значит, вы не можете послать сообщение приятелю, чтобы узнать, какой джем к оладьям ему заказать?

– Я не могу выйти и купить оладий. Вообще не могу есть оладьи, кстати.

– И не можете вызвать такси, если напились?

– Вообще-то у меня водитель…

– А вдруг вам нужно увеличить лимит по кредитной карте, чтобы купить что-нибудь потрясающее?

– Ну, эта проблема пока не давит. Разве что мне заблажит приобрести «бентли».

– Да, на вашем месте я, пожалуй, согласилась бы обходиться без мобильного телефона, – сказала я, как-то сразу утратив сострадание.

Джеймс кивнул:

– Но если бы я был не я, нам не пришлось бы сейчас удирать из ночного клуба и отрываться от папарацци. И вы не сидели бы на полу машины в ущерб вашему чудесному платью, лишенная возможности позвонить бой-френду.

– Но если бы вы были не вы, меня вообще не было бы в Лос-Анджелесе, я бы с вами не встретилась и вообще не надела бы это чудесное платье в марте.

Я кое-как вскарабкалась на сиденье, когда лимузин, попетляв среди каких-то невидимых углов, сбросил скорость и остановился. Гам от своры папарацци становился тише и тише, и вскоре уже ничего нельзя было расслышать, кроме пощелкивания остывающего мотора. Тогда мы выбрались из лимузина.

Джеймс одернул на мне платье и провел руками по бокам, приглаживая измятую юбку. Я судорожно вздохнула, когда он коснулся моих обнаженных рук.

– Восхитительное платье, я уже говорил? – спросил он, возвышаясь надо мной как башня.

Все-таки он очень высокий. Я ни разу не замечала, какой он высокий парень.

– «Филипп Лим», по-моему?

– Порой вы меня совершенно сбиваете с толку, – сказала я, чуть не свернув шею в попытке поглядеть ему в лицо. – Не будь мы в Голливуде, я бы решила, что вы гей. И это разбило бы Дженни сердце.

– Хорошо, что сказали, – отозвался он, бренча ключами в кармане джинсов. Я не ошиблась, задница у него что надо. – Нам надо было сразу остаться здесь. Знаете, как люди говорят, – беспорядки и беременность лучше переживать в собственном шато [7]7
  Шато (chateau) – замок ( фр.).


[Закрыть].

Беременность?! Кого это он тут собрался…

– Я-а лучше вернусь к себе в гостиницу, – поперхнулась я. – Уже поздно, а завтра мне кое с кем интервью проводить.

– Я слышал, что он психанутый эгоист, отклячивающий задницу в колготках, – успокаивающе сказал Джеймс, открывая дверь в бунгало. – Так что беспокоиться не о чем. Кроме того, я могу заказать срочную чистку платья – будет готово через двадцать минут – и отправить вас на машине, когда папарацци надоест караулить. Ну заходите же, ястрашно хочу чашку чаю.

Мне оставалось только пожать плечами в отсутствие аргументов против хорошо продуманного плана.

– Можно, я отсюда позвоню? – спросила я, змеей вылезая из влажного желтого платьица. Полки ванной пестрели продукцией «Клиник», «Энтони Логистике», «Питер Томас Рот». Пиар-отделы присылают, поняла я. И все же мужчины, у которых увлажняющих средств больше, чем у меня, как-то настораживают.

– По обычному – пожалуйста, но сотовый останется у меня в заложниках, пока вы здесь.

Джеймс стукнул в дверь один раз и вошел, дав мне время лишь схватить один из халатов, висевших на двери, и прикрыться – но не надеть.

– Красивые трусики. Келвин Кляйн?

– Э-э… да, – кивнула я, пытаясь натянуть халат, не обнажив ни дюйма плоти или белых кружевец, – задача нелегкая и в лучшие времена и тем более сложная, когда вы а) до смешного неуклюжи и б) в ванной комнате до смешного красивого актера. До смешного красивого актера, который только что снял влажную рубашку. О-о, повторите на бис!..

– Не говорите своему модельному приятелю, но я участвовал в прошлогодней рекламной кампании Кляйна. – Джеймс приподнял халат за воротник, теоретически чтобы помочь мне его надеть, но на практике лишь помог мне окончательно запутаться в акрах джерси. – По-моему, эти трусики рекламировала Эва.

Замечательно. Кто из нас не мечтает сравниться с Эвой Мендес в неглиже?

– Я еще раз хочу искренне извиниться, – снова завела я. – Клянусь, не знаю, какая муха его укусила. Какой-то…

Боже, Дженни меня убьет!

– Я уверен, с ней все будет в порядке. – Резким движением головы Джеймс откинул волосы назад. Неужели у него с самого начала были такие высокие скулы? Что еще скрывают эти темные кудри? – И пожалуйста, не надо извиняться за этого болвана. Я только удивлен, что вы с ним дружите. Вы хоть понимаете, что он по уши в вас влюблен? Кстати, сто лет никого не называл болваном. Вы разбудили во мне англичанина.

– Спасибо.

Я пробралась мимо него из ванной, очень быстро прошла через спальню, бросив взгляд на измятые простыни, и уселась в гостиной. В кресле. На одного. Нельзя ли, чтобы он снова надел рубашку? Я же живой человек, елки-палки!

– Что вы, я его не интересую. Я его вообще едва знаю, мы даже не друзья. Они с Дженни работали в Нью-Йорке в одном отеле, вот и все.

– Так это они друзья?

– Вроде того, – поморщилась я.

Вряд ли теперь у Дженни осталась возможность испытать прочность их «дружбы», и мне за это от нее достанется.

– Понимаю. Взаимовыгодная дружба.

Не успела я объяснить, как в дверь постучали. Джеймс открыл на стук и обменял мое платье на поднос с напитками.

– Спасибо, – сказал он кому-то, прежде чем я успела что-либо разглядеть. – Чаю?

– Да, благодарю вас, – со вздохом отозвалась я, почувствовав наконец, как устала. – Я сейчас просто убить готова ради чашки чаю.

– Тогда даже не сообщайте, на что пойдете ради «Хобнобс», – пошутил Джеймс, помахав пачкой бисквитов. – Это действительно лучший отель в мире.

– Не скажите этого в присутствии Дженни, – засмеялась я, ухватив целую пригоршню мягкой крошащейся бисквитной благодати. – Она влюблена в «Юнион». Хотя, похоже, любовь проходит: что-то она давно ничего оттуда не таскает.

– Стало быть, у нас двадцать минут, – сказал Джеймс, обхватив дымящуюся кружку. – Чем бы вы хотели заняться?

Чем бы я хотела заняться? Хороший вопрос. Умом я понимала, что нужно позвонить Дженни, убедиться, что с ней все в порядке и что она по-прежнему со мной разговаривает. Сердцем я рвалась позвонить Алексу, узнать, как прошло выступление, услышать его мягкий сонный голос. Но другая, чуть менее поэтическая часть меня сгорала от желания встать, вынуть чашку из рук Джеймса и устроить ему хороший тест-драйв: провести пальчиком по рельефным мышцам живота, по четко очерченной груди и не отрываясь подняться к полной нижней губе. Надавить на нее, чтобы посмотреть, такая ли она плотная и мягкая, как кажется, и нежно покусывать ее некоторое время. А затем…

– Какое у вас странное выражение лица, – прервал мои фантазии Джеймс. – О чем вы думаете?

«О том, чтобы повалить тебя на диван и делать всевозможные грязные штучки».

– Да так, ни о чем конкретно.

– Я кое-что хотел вам сказать, – начал он. – О сегодняшнем дне, в закусочной с бургерами.

Нет, с покусыванием губы лучше не затягивать. Ограничусь кратким петтингом.

– Ну что вы, не стоит.

– Нет, стоит. Извините, я просто заигрался. Застрял в образе. Я столько времени говорю всякую муру, написанную другими, что начинаю импровизировать даже без сценария. – Он положил руку на подлокотник моего кресла. Как приятно пахнет от этого парня! – Наверное, поэтому Блейк так выходит из себя. Я наживаю массу проблем из-за фотографий…

– Каких фотографий?

– Моих. Ну то есть, будь я на них один, проблем бы не возникало.

– А-а.

– Это просто снимки, Энджел, – сказал он, глядя на меня сверху вниз.

– Вы не обязаны ничего объяснять, – сказала я, глядя прямо перед собой и пытаясь подавить ревность.

– Но как же, вы же репортер, – поддразнил он. – Ладно, это я так. Хотя мне очень интересно, на что будет похож отчет об этом интервью.

– Интервью? – Я закрыла лицо руками. – Я все испортила, да? Меня уволят, а потом депортируют. И мне негде будет жить. А потом еще кто-нибудь расскажет обо всем моей матери…

– О чем вы говорите? – Джеймс отвел мои руки вниз. Его ладони были теплыми от чашки с чаем. – С какой стати вас должны уволить?

– Потому что Блейк отменил интервью.

Я посмотрела на Джеймса как на дурака. Очень красивого, но дурака.

И встретила точно такой же взгляд.

– Блейк не может отменить интервью.

– Как – не может? – смешалась я. – Я думала, он же менеджер…

– Ну, не он интервью назначил.

– Не он?

– Нет, Энджел. Интервью назначил я.

– Так, меня, конечно, и в лучшие времена гением не назовешь, но я не понимаю…

– Интервью с вами было моей идеей, – сказал Джеймс, явно очень довольный собой. – Я не идиот и понимаю, что должны думать люди при виде снимков в Интернете и, хм, о чем думают женщины, с которыми я так или иначе пересекаюсь. Поэтому я почитал женские журналы, выбрал нескольких авторов и таким образом вышел па вас.

– Вы просили прислать именно меня? – Я ничего не понимала. Впрочем, как обычно. – Об этом действительно просили вы?

– Да, я просил прислать именно вас, – кивнул он. – Мне очень понравились ваши статьи. Но после того как я выбрал журнал, остальное устраивал, как обычно, Блейк, иначе все вместе выглядело бы странно. Актеры обычно не организуют свои интервью. Признаюсь, Блейк сомневался, правильный ли выбор я сделал, но буду очень вам признателен, если вы хотя бы попытаетесь доказать, что он не прав.

– Значит, интервью не отменяется?

– Ну, вчера вас на меня стошнило, сегодня вы втянули меня и моего ассистента в драку – мне не терпится увидеть, что у вас припасено на завтра. – Он посмотрел в окно. – Я вызову вам машину, уже можно выходить.

Сидя в кресле, я тупо смотрела на мускулистую спину направившегося к дверям кинокумира. Джеймс Джейкобс меня выбрал. Интервью не отменяется. Мне не придется покидать страну. Значит, мы с Алексом не расстанемся из-за моего вынужденного отъезда в Англию. А это просто замечательно.

Правда, Алекс был так занят, путаясь со своими фанатками, что не нашел трех минут оставить мне сообщение на автоответчике. Индикатор зарядки аккумулятора молчащего сотового мигал в углу сумки. Алекс явно не горел желанием позвонить и признаться в любви. Как так получается, что он даже не сказал: «Не могу без тебя жить», – тогда как мировая супер… нет, мегазвезда лично выбрал меня из всех журналистов на свете, чтобы дать мне интервью? Я уже второй раз в его бунгало. И второй раз без одежды. Это явно знак свыше… Стук в дверь отвлек меня от посторонних мыслей.

– Это, наверное, ваше платье, – сказал Джеймс из соседней комнаты. – Машина будет через пять минут.

Завернувшись в халат и стараясь не наступить на подол, я открыла дверь. За дверью оказалось мое платье, девственно чистое, в прозрачном блестящем пластике. Срочная химчистка в корне изменила мою жизнь.

– Спасибо, – сказала я, принимая вешалку.

– Вам спасибо, – со значением отозвался голос из-за огромного фотообъектива.

– Что такое? – Я попятилась назад, выставив платье перед собой, словно пытаясь прикрыться им от рапидных вспышек.

– Энджел! – заорал Джеймс, в два прыжка одолев гостиную. – Закройте дверь, отойдите от двери!

Я захлопнула дверь, попав прямо по камере. Послышался глухой удар, тихое «б…» и звук быстро удаляющихся шагов. Ошеломленная случившимся, я посмотрела на Джеймса, но он уже кричал в телефон что-то несвязное. За неимением лучшего я поплелась в ванную и переоделась, предварительно взглянув на себя в зеркало. Все нормально – ни трусов, ни лямки лифчика не видно. Безупречно. Для меня. А если он охотился за выражением лица удивленной оленихи в свете мощных фар, то это у меня на редкость хорошо получилось.

– О'кей, – сказала я, прицокав обратно в гостиную и взяв сумку. – Пожалуй, я пойду. Хватит на сегодня бардака по моей вине.

– Вам нельзя сейчас выходить! – Джеймс посмотрел на меня как на идиотку. Да, с Дженни они бы спелись лучше некуда. – Я позвонил охране, но они его еще не поймали. Нельзя никуда выходить, пока та фотокамера не будет у них.

Мне стало смешно, но что-то подсказывало, что мое веселье сейчас поддержки не найдет.

– Серьезно? Джеймс, да что страшного они сфотографировали? Как я забираю платье из химчистки?

– Ну да, ну да, – протянул актер. – И как вы стоите на пороге моего бунгало в час ночи в халате. Как к этому отнесется ваш бойфренд? А редактор? А ваша мама?

– Мама как раз придет в восторг, – сказала я, все же ощутив легкий холодок под ложечкой. – Ладно, я поняла. Но я не могу здесь оставаться. Мне нужно увидеть Дженни, вернуться в свой номер. Неужели никак нельзя выйти отсюда без того, чтобы эти твари меня не засняли?

Все шесть с чем-то футов Джеймса Джейкобса стеной стояли между мной и дверью и сверлили меня сверху взглядом такой интенсивности, какую я обычно приберегаю для людей, стоящих между мной и последним шоколадным кексом в «Старбаксе».

– Вы в самом деле хотите уйти?

Нет-нет-нет-нет-нет-нет!

– Да.

Ух ты, а я и не подозревала в себе такую силу воли!

– Тогда я позвоню, чтобы машина подъехала к задней двери бунгало, – сказал Джеймс, как-то сникнув и даже ссутулившись. – Есть же у них какие-нибудь тачки, не привлекающие внимания. Телефон я оставил в спальне.

Я спохватилась, что не дышу с той секунды, как подтвердила свое желание уйти, и что молния сумки врезалась мне в руку – так сильно я ее сжимала. Это ужасно. Как я могла позволить себе нескромные фантазии о Джеймсе, когда Алекс дома в Нью-Йорке так и ждет моего звонка!.. Наверное. Да нет, он просто не горит желанием мне звонить. Или признаваться мне в любви. Или даже лететь со мной в Лос-Анджелес. Напротив, Джеймс по той или иной причине очень не хочет меня отпускать. Девяносто девять девушек из ста в такой ситуации остались бы в бунгало, начхав на бойфренда. Может, если я быстро переговорю с Алексом, мне будет легче?

Я расслабила мертвую хватку и вынула из сумки мобильный. Да, в Нью-Йорке четыре утра, но Алекс же не откажется сказать мне пару фраз. И горе ему, если откажется.

– Алло!

– Алекс, это я, – выдохнула я. – Извини, не ожидала, что ты снимешь трубку. У меня тут страшно напряженная ночь, и…

– Энджел!

– Да?

– Сейчас четыре утра!

– Я знаю.

– И чего ты хочешь?

Я закусила губу.

– Хочу просто поговорить с тобой. Сказать, что я соскучилась.

– Ты что, пьяная?

– Нет, – нахмурилась я. – Просто тяжелый вечер. Кошмар какой-то. Мы были в клубе, Джеймс ввязался в драку, нас преследовали папарацци и…

– Слушай, Энджел, я сплю. Позвони мне завтра, ладно? – шумно вздохнул Алекс.

Я постаралась не обидеться. Он имел все основания быть бесцеремонным, но я надеялась, что мой спонтанный звонок придется ему по сердцу и покажется трогательным. Ну, если сам Алекс сто раз заявлялся ко мне в любое время дня и ночи, должен же он счесть романтичным звонок в четыре утра с признанием, что я соскучилась!

– Ну ладно, спи, – пробормотала я в телефон. – Я хотела сказать… Подумала – вот позвоню и скажу… Что я тебя люблю.

– Что?

Он вдруг проснулся.

– Завтра позвоню. Спи дальше. Пока.

Я нажала «отбой», кинула телефон в сумку, словно он обжигал мне руку, и испуганно зажала себе рот. Как это у меня вырвалось?

– Вы что-то сказали? – спросил Джеймс, появляясь рядом.

Не успела я ответить, как гостиничный телефон зазвонил и смолк после первого же сигнала.

– Это ваша машина, – сказал Джеймс, взяв меня за руку и ведя к задней двери бунгало. – Значит, до завтра, да? Или вы хотите прийти посмотреть, как мне будут подбирать грим?

Я пожала плечами – все знают, что мне всегда нравилась мужская подводка для глаз. Неужели я сказала Алексу, что люблю его?

– Значит, я заеду за вами в среду утром. В одиннадцать нормально?

– Прекрасно, – сказала я, нехотя преодолевая пару метров между задней дверью бунгало и задней дверцей поджидавшей машины.

– Ни о чем не переживайте, – сказал Джеймс. – Понедельник – день тяжелый. Вам нужно поспать.

Он нагнулся, через окно мягко и тепло поцеловал меня в щеку и ударил ладонью по крыше машины.

Если у него все понедельники такие тяжелые, сонно подумала я, когда мы выехали с территории отеля на бульвар Сансет, мне понадобится не просто поспать, а как следует выспаться, чтобы продержаться целую неделю.