Текст книги "Я люблю Голливуд"

Автор книги: Линдси Келк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Глава девятая

Дженни в номере не оказалось, что теоретически давало мне возможность выспаться, однако через час лежания на спине сна не было ни в одном глазу. В голове теснились самые разные мысли, и, честно говоря, водка, выпитая в «Дрездене», прояснению мозгов не способствовала.

Разобравшись хотя бы с одной ситуацией из тех, которые не давали мне покоя, я, пожалуй, смогла бы заснуть на полчасика. Итак, первое – Алекс. Глядя на сотовый, я вспоминала, наш разговор, казавшийся теперь гораздо более резким и неприятным. Если бы Алекс только позвонил, если бы он просто сказал, что все в порядке, если бы он, черт возьми, сказал, что любит меня! Похоже, это я не скоро от него услышу… Приехали: мне уже нужно, чтобы бойфренд признался мне в любви, а то что-то на душе паршиво. Стало быть, я все же порядком расстроена, хотя суп дела от этого не меняется.

Я сунула под голову еще одну подушку и взяла с тумбочки блэкберри. Ни пропущенных звонков, ни новых е-мейлов. Ничего от Мэри насчет статьи для блога, которую я отослала утром. Что бы Джеймс ни говорил, моя работа по-прежнему на волоске. Одновременно с интервью закончится и его влияние на редакцию журнала, а если Мэри поверит в мою привычку спать с каждым интервьюируемым, работы мне больше не дадут. Да еще Дженни в таком странном настроении, что ей впору с собой разбираться, а не меня подбадривать.

Плюс, будто этого мало, Джеймс затеял со мной откровенный флирт. И что прикажете делать? Из журнала вот-вот выгонят, бойфренд со мной не разговаривает, лучшая подруга набросится с кулаками, буде мне случится не ответить еще хоть на один ее звонок, и безумно красивый мужчина – даже не мужчина, а мегазвезда, – говорит, что я замечательная, гладит меня по волосам и просит остаться на ночь. Это нечестно! В отличие от него я всего лишь человек. Дурацкий оживший греческий бог, как он смеет напускать на меня свои чары? Нет, серьезно, что прикажете делать бедной девушке?

После приезда в Нью-Йорк я полгода налаживала жизнь, нашла прекрасных подруг, чудесного бойфренда, отличную работу, и четырех дней в Лос-Анджелесе хватило, чтобы все пошло коту под хвост. Вот интересно, тянет ли это на рекорд? Остается одно…

– Алло?

– Привет, пап, это Энджел.

– Дочка, сейчас полночь, что случилось? – зевнул отец.

Значит, они еще не видели снимки в Интернете.

– Извини, забыла о разнице во времени, – спохватилась я, поглядев на мигающий будильник на тумбочке. – Ничего не случилось. Мне нужно сказать два слова маме. Она не спит?

– Уже нет, – пробурчал папа.

– Что случилось? Энджел, ты возвращаешься домой? – Классическая материнская паника. – Что стряслось?!

– Нет, мам, – сказала я. – Просто хотела поговорить. Знаешь, эту неделю я работаю в Лос-Анджелесе…

– Откуда мне знать, где ты обретаешься, – вздохнула мама. – Ты же месяцами не звонишь, а когда хочешь поговорить, на дворе почему-то полночь. Так что случилось?

– Здесь четыре часа дня. Извини, я не подумала, – скачала я.

И ведь почти не солгала.

– Естественно. Ты вообще редко думаешь после переезда в Америку, дорогая, – кротко согласилась мама. – Ну, что еще стряслось?

Она проснулась четыре минуты назад и уже пошла на меня в атаку. И чего я не позвонила раньше?

– Ничего, ничего, я просто хотела сказать тебе… ну, кое о каких снимках…

Я соображала, как поприличнее сформулировать для моей пятидесятидевятилетней матери фразу «Интернет переполнен двусмысленными фотографиями твоей единственной дочери», но так и не заставила себя это произнести. Не представляю почему.

– В общем, меня засняли…

– Тебя засняли? Ты приехала в Лос-Анджелес сниматься в фильме?!

– Нет, я приехала брать интервью. Сниматься не буду. – Я закрыла глаза. – Просто кто-то сфотографировал меня и человека, у которого я беру интервью, он актер, и написали, что мы… что мы встречаемся.

– Ты встречаешься с актером? – Я услышала звук текущей воды и стук дверец буфета. Если она заваривает чай, разговор может затянуться. – А мне казалось, чти ты встречаешься с тем парнем с гитарой?

– Я и встречаюсь с парнем с гита… Кстати, его зовут Алекс. – Мне вдруг тоже страшно захотелось чаю. Или чего-нибудь покрепче. – С актером я не встречаюсь. Понимаешь, фотографии подобраны так, словно у нас роман, но ничего такого нет…

– Минутку, дорогая, я завариваю чай. Ты там, наверное, только кофе пьешь, но я тебе еще раз повторяю: ничто не сравнится с чашкой хорошего чая! Американцы много выиграли бы, перейди они на чай для разнообразия. Яот кофе, например, всегда на взводе.

– Я по-прежнему предпочитаю чай, – вздохнула я, – Кстати, его здесь легко купить.

– А твоего папу от кофе слабит, – продолжала мать. – Так что там насчет твоего романа с актером?

– Так, давай все сначала. – Я села в кровати. – Романа с актером у меня нет, но в Интернете появились фотографии, при виде которых можно предположить, что между нами что-то есть. И я не хочу, чтобы ты расстроилась, когда увидишь снимки.

– Почему я должна расстраиваться? И где именно в Интернете? Дай-ка я взгляну. – Мать отхлебнула чаю. – Где мои очки?

– У вас есть Интернет? – Я перебежала комнату и открыла ноутбук. – Когда это вы обзавелись компьютером?

– Твой папа ходит на курсы. Я хотела посылать тебе е-мейлы, но пока еще не очень разобралась, как это делается. Зато твой папа увлекся «Фейсбуком». Кстати, там все фотографии с Луизиной свадьбы.

– Папа есть на «Фейсбуке»? – спросила я, загружая Интернет и задавая поиск.

Боже мой, вот он! М-да, фотография не очень.

– Так, готово. А как называется твой веб-сайт? – спросила она.

– Мама, по-моему, тебе не нужно смотреть те фотографии. Я просто хотела предупредить, что…

– Если я погуглю, я их найду?

– Если ты – что?!

– Поищу через «Гугл»? О, Энджел, это так удобно – печатаешь, что тебе нужно, и программа все выдает! – продолжала мать. – Я нашла замечательный рецепт яблочного пирога – гораздо лучше, чем у тети Сьюзен. А, вот и ты, вот твоя фотография!

– Нет, это, должно быть, мой блог, мам. – Я говорила так быстро, что не соображала, что говорю. Меня ужасала мысль, что мать увидит те фотографии. – На снимках моего имени нет, но я опасалась, что кто-нибудь узнает меня и скажет вам…

– Ну почему, здесь подписано, что это ты, – не слушая меня, говорила мать. – Ты и Джеймс Джейкобс. Я его видела в каком-то фильме. Отменный молодой человек!

– Подожди, на каком ты сайте?

Теперь у фотографий уже и подписи появились?! Я напечатала собственную фамилию в поиске изображений, и – нате. Вот и мы.

– Ты есть на многих сайтах, Энджел. А вы очень красивая пара. – В голосе матери слышалась гордость. – Когда ты нас познакомишь?

– Мам, я не встречаюсь с Джеймсом Джейкобсом, – повторила я. – Эти снимки – фикция.

– Как, разве это не тебя увозят в большой черной машине?

– Меня, но это не…

– А разве не ты выходишь из отеля?

– Я, но…

– Энджел, какое прелестное платье! Вот одевалась бы ты так, пока жила с Марком, может, он и не ушел бы к той мерзавке из теннисного клуба. Тебя же было не вытащить из вечных джинсов и бесформенных свитеров…

– Мама!

Господи, и зачем только я ей позвонила?

– Ну ничего. Теперь, смею думать, Марк почувствует себя в глупейшем положении, когда увидит, что ты встречаешься с кинозвездой. Малколм, как называется тот фильм о казино, который мы смотрели? Там снимался новый мальчик Энджел! – прокричала мать, и не подумав отвести трубку ото рта.

Оглохнув на одно ухо, я невольно отвлеклась на первый же сайт, который предложил услужливый «Гугл».

Обновление. Наконец-то мы установили личность новой пассии Джеймса Джейкобса. Это не кто иная, как Энджел Кларк, англичанка, журналистка и, согласно нашим источникам, любовница фронтмена «Стиллз», нью-йоркского рокера Алекса Рейда. Ну что ж, акула пера, с «повышением» тебя! Наши источники говорят: «Мы всегда считали Алекса Рейда очаровашкой, хотя до Джеймса Джейкобса ему далеко. Но если он ищет с кем исцелять душевные раны, мы всегда готовы…»

Сбоку, рядом с фотографией, где Джеймс выносит меня из «Тедди» и отлично видны мои трусы, был снимок закутанного до отказа Алекса у входа в метро на Бедфорд-авеню. Не знаю, старый был снимок или новый, но вид у Алекса был расстроенный и крайне недовольный.

– Вот блин! – вырвалось у меня.

– Энджел, следи за языком.

– Мам, ты извини, что я вас разбудила, – сказала я, яростно растирая глаза, – до сна ли тут… – Мне нужно срочно позвонить. Я с вами позже свяжусь.

– Хорошо, дорогая. А фотографии меня вовсе не обеспокоили – знаешь, как люди говорят: в сегодняшние газеты завтра рыбу завернут. Только впредь постарайся поменьше показывать свои трусики. Пока!

– Лучше бы не было никакого «впредь», – пробормотала я себе под нос, нажав «отбой» и снова набирая номер. Ненавижу, когда мать оказывается права. – Алекс, это я… – Господи, ну что же я никогда заранее не обдумаю, что наговорить на автоответчик? – Я помню, ты просил не звонить, но я так не могу. Позвони мне, пожалуйста, я хочу объяснить… Все эти фотографии – ерунда. Я говорила с матерью… Хотя тебе, конечно, все равно, о чем яговорила с матерью. Пожалуйста, перезвони мне!

Ну что ж, не бог весть что, но и не конец света. Кстати, отличная подпись к моей фотографии с трусами напоказ, циркулирующей сейчас по Интернету.

Следующие пару часов я старательно строчила интервью. Учитывая, что задание выполняла дилетантка, никогда прежде и в глаза не видевшая звезд первой величины, получилось довольно неплохо. Если бы я не знала Джеймса лично, по прочтении интервью точно влюбилась бы в парня. К сожалению, я знала его лично и, как ни убеждала себя в обратном, мое отношение было далеко от сугубо профессионального. Но это я в интервью решила не включать.

Когда я подумала, что неплохо бы заказать в номер поесть, зажужжал телефон. Я схватила его, как орел добычу, надеясь, что звонит Алекс, мой замечательный бойфренд, которому я никогда не изменю, честно.

– Эй, Энджи, ты еще с Джеймсом? – завопила Дженни в трубку.

– Нет.

Я посмотрела на часы. Где ее носит целый день?

– Ладно, все равно. Мы в «Гроув», Дафне нужно кое-что купить в «Нордстреме» – завтра она делает макияж Рейчел Билсон, представляешь? Она такая классная! Ростом не вышла, но красавица! Я буду через двадцать минут, и мы поедем обедать. А потом будем пить и отрываться. Дафна, где ты заказала столик?

Дружный хор автомобильных сигналов заглушил название ресторана.

– Дженни, ты что, одновременно ведешь машину и говоришь по телефону? – схватилась я за голову.

– Э-э… Нет!

– Пожалуйста, осторожнее, – попросила я. Дженни и в лучшие времена мало заботила личная безопасность, и мысль о том, что она вытворяет на дороге в своем теперешнем состоянии, заставила меня похолодеть. – Насчет обеда не знаю. Сегодня утром было просто на улицу не выйти – все пялятся как на голую…

– Но ты же шла с Джеймсом Джейкобсом! А сейчас будешь с нами. Никто на тебя и не посмотрит, клянусь. Вернее, посмотрят, но только из-за нашей общей крутизны, так что давай готовься. Черт, нам там нужно было повернуть, да?

Не успела я возразить, как Дженни нажала «отбой». Оставалось надеяться, что она сама повесила трубку, а связь прервалась не из-за крупной аварии с участием шести машин.

Совершенно не желая выходить из номера, я еще меньше желала себе второй ссоры с Дженни, поэтому, вместо того чтобы прилечь отдохнуть, обревизовала наш гардероб и выбрала черное шелковое платье от «Кэрриган». Дженни, пожалуй, права: наверняка какая-нибудь селебрити уже наделала шуму и сменила меня на главной странице «Перес Хилтон». Платье было замечательное: довольно свободное, из черного шелка, с розовым пояском, свободно повязанным на талии, – красивое, но абсолютно не сексуальное, и когда я надела к нему балетки, а не шпильки высотой с небоскреб, купить которые меня заставила непреклонная Дженни, его можно было назвать скромным. Я расчесала волосы, тронула щеки румянами и наскоро накрасила ресницы. Вполне презентабельно и неброско. Чего нельзя было сказать о Дженни и Дафне, ожидавших меня в вестибюле: они словно вернулись с очередного кастинга в «Горячих цыпочках». Дженни щеголяла огромной прической – либо от немилосердного начеса, либо от вождения вниз головой, роскошный загар оттеняли кричаще красные губы, а дополняли образ каблуки высотой пять дюймов и черное кожаное облегающее мини-платье с воротником-трубой. Дафна тоже не подвела: черные волосы тщательно завиты и сколоты (и налачены до хруста), безупречный макияж в стиле пятидесятых, чулки со швом, до смешного тесная черная юбка-карандаш, облегающая белая блузка и красный лаковый ремень, стягивавший тонкую талию. Из этого складывался законченный идеальный облик, до которого мне как отсюда до Бруклина. Для меня высший пилотаж – подвести глаза, не лишив себя зрения. Как она умудряется все время так выглядеть?

– Прелестное платье, – пискнула я, чувствуя себя растяпой, пришедшей на школьную дискотеку в пижаме. – А что, у нас намечается парадный выход?

– Правда, классно? – Дженни повернулась ко мне. – Я знала, что тебе понравится: Марк Джейкобс, Дафна взяла для завтрашней сессии. А что на тебе? Это же не «Миу-Миу»?

Я покачала головой, с сомнением взглянув на свои потрепанные балетки.

– «Кэрриган»? – спросила Дафна, смерив меня взглядом. – Мило.

Я кивнула, стараясь подавить безудержный восторг при виде Дафны. Да, меня может стошнить на кинозвезду, я могу усесться на него верхом на пляже, но поставьте меня перед приличной взрослой девушкой – и я растеряюсь самым жалким образом. Я всегда мечтала быть одной из тех, у кого все под контролем, кто идет по жизни на шпильках, помахивая крошечной сумочкой, а не топает в тяжелых байкерских ботинках, роняя торбу в метро, так что гигиенические тампоны раскатываются по всему вагону. Но уж, видно, не судьба. Тут я вспомнила, что Дафна Делала Это С Мужчинами За Деньги, и с этой минуты не знала, куда глаза девать.

– Так куда мы идем? – спросила я, покорно идя к выходу за двумя гламазонками. – Может, мне сходить переодеться?

– Нормальные туфли есть в машине, – улыбнулась Дженни, взяв меня за руку.

– «Все и так хорошо» прозвучало бы намного вежливее, – буркнула я.

«Доминик» оказался маленьким красивым рестораном на бульваре Беверли, но здесь по крайней мере ели, а не гоняли куски по тарелкам. Я расценила это как хороший знак.

– Видишь, – показала Дженни вилкой со спагетти. – Никто на тебя не смотрит.

– Зато смотрят, как ты пачкаешь соусом чужое платье, – сказала я, подав ей салфетку.

Против всех ожиданий, вечер удался. Я пересилила волнение, Дженни пересилила свой гнев, и, когда я пересилила острое желание спросить у Дафны, почем она брала, ретродива оказалась неисчерпаемым источником голливудских сплетен. Стала пищей для таблоидов, я осмелела и спросила размер одежды звезд «Отчаянных домохозяек».

– Какие у нас дальше планы?

– Сегодня вторник? – Дафна надула безупречно обведенные губы. – «ЛАКС», «Гайд». Неплохо бы в бар «Мармон», но мы были там в субботу.

– Если бар «Мармон» имеет какое-то отношение к отелю «Шато Мармон», я туда не пойду, – сказала я, набив рот бифштексом. – А в «Гайде» есть папарацци?

– Детка, это же Лос-Анджелес, – пожала плечами Дафна. – Все хорошие клубы кишат папарацци.

– Я скоро возненавижу этот город, – сказала я в бифштекс. – Кроме шуток, как прикажете развеяться, если нельзя никуда сходить и выпить с подругами?

– Не вали свои проблемы на Лос-Анджелес, – предупредила Дафна. – ЛА – мое любимое дитя, не смей его чернить.

– Да, ЛА не виноват, что у тебя паршивые дни, – поддержала ее Дженни. – Лос-Анджелес – это чудо, тут такое солнце, шопинг, пляжи, клубы, красавцы! Я уже молчу про красоты здешней природы, походы в горы и все такое, потому что, честно говоря, походы не наша стихия, но ты же меня понимаешь!

– Потом, ты разве не писательница? – спросила Дафна. – Здесь же на каждом шагу живая история! Нью-Йорк скучный и до тошноты практичный, здесь все намного круче!

– Не согласна. – Я с улыбкой покачала головой. – Ни в одной букве.

– Она права, Энджи, – снова вмешалась Дженни. – Если ты сделаешь над собой усилие и расслабишься, то и здесь сможешь найти развлечение по душе.

– Дженни Лопес, ты изменяешь Нью-Йорку, – укорила я, хотя про себя не могла не признать правоту подруга. Может, в моих неприятностях и нет большой вины Лос-Анджелеса, но в Нью-Йорке мне все равно было бы легче. – Джеймс возил меня сегодня в клуб, как его, «Дрезден». Он сказал, что там не бывает папарацци.

– Значит, туда не стоит ходить, – раздельно сказала Дженни. – Не кипятись, Энджи, детка, но если ты реально хочешь, чтобы жизнь наладилась, иди на улицу и дай себя сфотографировать.

– И как это мне поможет? – спросила я, стараясь не отвлекаться на очень красивого официанта, собиравшего наши тарелки.

Что-то я действительно превращаюсь в настоящую шлюху. И почему в Лос-Анджелесе все такие красивые? Невозможно сосредоточиться!

– Ты выходишь, папарацци тебя узнают, и ты появляешься в таблоидах в лучшем виде, – подмигнула она. – С красавицами подружками.

– Неплохая идея, – поддержала ее Дафна. – Можешь им сказать, что вы вместе работаете или что вы с Джеймсом старые друзья. Даже если они не купятся, наверняка все равно напечатают и твой журнал от тебя отстанет.

– Не знаю, не знаю, – с сомнением протянула я.

Идея общаться с папарацци показалась мне дикой.

– Ты с Алексом уже говорила? – спросила Дженни. – Что он сказал?

– Со вчерашнего дня – нет, – признала я, углубившись в меню десертов, чтобы избежать пронзительного взгляда Дженни. – Он не берет трубку.

– Скажи, что ты пошутила! – потребовала подруга, резко пришлепнув меню к столу. – Он тебе не перезвонил?

– Прекрати, – поморщилась я. – Я не хочу начинать все заново.

– Если этот козел не перезвонит тебе в ближайшие десять секунд и не скажет: «Я не сомневаюсь – все, что я прочел онлайн, вранье, и мне несказанно повезло, что у меня такая девушка», – то я ближайшим рейсом вылетаю в Нью-Йорк, чтобы дать ему по морде!

Подруга пригвоздила меня взглядом к стулу.

– Дженни, посмотри на происходящее с его точки зрения, – сказала я, поднимая меню (там оказалось мое любимое тирамису). – Я в Голливуде, беру интервью у актера, известного своими амурными похождениями, а через два дня в Интернете появляются фотографии, как он несет меня в лимузин и я расхаживаю в его бунгало в купальном халате.

– Так, а в купальном халате я не видела. – Дафна подняла идеально подведенную карандашом бровь. – Она в Интернете есть?

– С тех пор как мы помирились, он вел себя идеально, – поспешила я сменить тему. – А потом я прилетела сюда и все пошло кувырком. Ничего, все наладится, когда я вернусь домой.

– Не маячь – быстрей забудут, – согласилась Дафна с приторной улыбочкой, нисколько не улучшившей мое настроение.

– Может, он так по тебе соскучился, что не может даже говорить с тобой. – Дженни обеими руками схватилась за сердце. – О, Энджи, как романтично! И лживо. Он просто козел! Снова тестостерон мозги заливает!

– Спасибо вам обеим за поддержку, – насупилась я. – Сейчас не важно, какие проблемы у нас были раньше. С тех пор как «Перес Хилтон» выставил меня «звездной» подстилкой, у Алекса появилась законная причина рвать и метать. Ты же помнишь, как его бывшая от него гуляла, а он не самый доверчивый лопух на свете. Когда я вернусь в Нью-Йорк, он успокоится.

– Значит, тебе и из города выехать нельзя без того, чтобы он не начал скандалить, что ты ему изменяешь? М-да, высокие у вас отношения, – фыркнула Дафна в свой бокал с вином. – Если он треплет тебе нервы за то, чего ты не делала, ты с полным правом можешь это сделать, вот что я хочу сказать.

– Ты лукавишь, – сказала я, выпивая сразу полбокала красного вина. – Девчонки, я ведь тоже не невинная овца! Я немного… Ну, то есть, это Джеймс немного… Это даже не назовешь… Словом, у нас завязался легкий флирт. Я ничего не сделала, но, каюсь, серьезно подумывала об этом.

– Энджел, да хоть бы ты сделала минет всем актерам «Сплетницы», но если ты сказала Алексу, что ничего не было, а он тебе не верит, значит, получит в табло, когда мы вернемся, – Дженни взяла меня за руку. – А теперь поясни, что значит «легкий флирт».

– О, да ничего особенного, – смутилась я. – Он смахивал волосы с моего лица, держал меня за руку, говорил всякий вздор. – Дафна глядела на меня, открыв рот, Дженни играла с десертной ложкой. – А после инцидента в «Тедди» он, в общем, предложил мне остаться унего в бунгало.

– И ты не осталась? – На Дафну это явно произвело глубокое впечатление. – Энджел, да тебе на шею медаль, а не твоего дурака, который верит всему, что пишут в Интернете!

– Он предложил больше из-за папарацци, – сказали я, зная, что Джеймс отнюдь не это имел в виду. – Может, я делаю из мухи слона, передергавшись из-за Алекса. В мужчинах я ничего не понимаю. Не умею угадать, о чем они думают.

– Как и все остальные женщины на планете! – Дженни только головой покрутила от моей наивности. – Нет, я поверить не могу, что в понедельник вечером ты вернулась в гостиницу. Джеймс Джейкобс, пятый в списке самых сексуальных людей планеты, по версии журнала «Пипл», и третий по моей личной версии, предлагал тебе себя, а ты сказала «нет»! Энджел Кларк, ну ты тверда как сталь!

– А кто первый и второй? – заинтересовалась я, наливая себе красного вина из бутылки, стоявшей в середине стола.

– Кристиан Бэйл и Джейк Гилленхаал. Места меняются в зависимости от того, кто из них в данное время снимается в крутом боевике. – Дженни открыла меню. – Ты единственная, кто любит парней тощее себя. В этом, как мне кажется, и кроется причина того, что ты отвергла Джеймса Джейкобса. Господи, даже после инцидента в «Тедди» я бы из кожи вон лезла, чтобы в конце концов ему отказать! И не пытайся снова перевести разговор на меня.

Я перевернула бокал Дженни с остатками вина, решив, что ей уже хватит.

– Что мне еще сделать, чтобы ты замолчала?

– Повеселись, – выставила условие Дженни. – Расслабься полностью. Танцуй, напивайся – и делай это с удовольствием.

– Ощущать удовольствие не обещаю, – пожала я плечами. – Но чего-нибудь выпить не помешает.

– Ура!

Дженни и Дафна обменялись шлепками ладони о ладонь. Если раньше на нашу компанию не обращали внимания, теперь на нас посмотрели все.

Спустя один час, два десерта и три мартини, оставив машину на стоянке «Доминика», куда автомобили отводили специальные служащие, мы на такси ехали в бар «Мармон». Все во мне, кроме мартини, кричало, что это плохая идея, но мне было так весело с Дженни и Дафной, что я сочла позорно глупым сидеть в номере, опасаясь вездесущих папарацци. Кроме того, мне оставалось выпить совсем чуть-чуть, чтобы пуститься в пляс.

– Дженни, – начала я, всем телом повиснув на ручной петле над задним сиденьем, пока мы огибали какой-то особенно неровный угол. – А где же Джо?

– Работает, – тяжелым взглядом посмотрела на меня подруга. – Иначе, естественно, был бы со мной здесь.

– А вы так и не…

Я обязательно вытянула бы из нее самые интимные подробности, если бы они уже наконец это самое.

– Пока нет, – нахмурилась Дженни и подкрасила губы. – Я уж думаю, может, он больной? Но у нас все будет, как только он выздоровеет.

– У тебя осталось четыре дня, – напомнила я. – Смотри не тяни, Лопес.

– Если ты не останешься, – тихо сказала Дафна, когда такси вдруг резко затормозило.

– Не сейчас, – отмахнулась Дженни, отпихивая ее от дверцы.

Я смотрела то на Дафну, то на Дженни. Это как же понимать?

– Тогда у тебя только четыре дня, – пропела Дафна, пока мы поднимались по лестнице ко входу в бар.

Я уже не знала, из-за чего сильнее волноваться: из-за непонятного напряжения – в последнее время от Дженни разве что электрические искры не летели, – из-за папарацци, выстроившихся на улице в два ряда, или из-за шкафообразного охранника с клипбордом в руке. К тому же, признаюсь, мне срочно требовалось в туалет, иначе нам грозил постыдный инцидент прямо у входа – и совсем не такой, к которому был готов дядя с клипбордом.

– Добрый вечер, леди. – Он смерил нас взглядом с ног до головы и загородил дверь. – Сегодня у нас много посетителей. Вы живете в этом отеле?

Я испугалась, почуяв в бархатном барьере опасного недруга, но Дафна чувствовала себя как рыба в воде.

– Мы с Джеймсом Джейкобсом, – тут же сказала она. – Он здесь живет.

– Вы с Джеймсом Джейкобсом?

Охранник даже не потрудился приподнять бровь.

– Ну не лично я, – сказала Дафна, делая шаг в сторону, – а она.

Охранник посмотрел на меня, сделав вид, что не заметил раньше из-за огромного начеса Дженни, и на его лице мелькнуло узнавание, хотя ни с чем лестным я у него явно не ассоциировалась. Я изобразила улыбку, означавшую «пустите, дяденька, а то я сейчас описаюсь», однако для охранников она, видимо, нуждалась в переводе. А может, я выглядела совсем пьяной.

– Мистер Джейкобс уже в клубе. Я спрошу его, ждет ли он гостей.

Секьюрити некоторое время смотрел на меня, затем передал клипборд младшему и несколько меньшему по габаритам охраннику, стоявшему за его плечом.

– Будьте так любезны, – сахарно улыбнулась Дафна.

Я вдруг поняла, что слегка покачиваюсь – от мартини, от ритмичной вибрации, которую я ощущала через пол, и неправдоподобно высоких каблуков, – потому что в такси Дженни заставила меня поменяться с ней обувью. В балетках ей было, конечно, хуже, но мне требовалась помощь, а также двадцать слоев туши и достаточно подводки, чтобы озадачить и енота. Но прежде чем верзила покинул свой пост, в дверном проеме появилось знакомое лицо.

– Энджел! – закричал Джеймс, перекрывая музыку, гремевшую в клубе. – А как же планы лечь спать пораньше?

– Здравствуйте, – пискнула я, протиснувшись мимо охранника (ха!) и позволяя Джеймсу на секунду меня обнять.

Вывернувшись из объятий, я огляделась на предмет туалетов. Облегчение я испытывала беспредельное: мы уже вошли, и через несколько секунд я смогу пописать.

– Джеймс, это Дафна, а это Дженни, моя подруга, вы ее помните. Я сейчас вернусь!

Я помахала им не глядя и припустила по узкому коридору к короткой очереди. Насколько я знаю, в Америке девушки стоят в очереди только на распродаже образцов или к кабинкам туалета, поэтому если в коридоре ночного клуба не расхватывали туфли от Джимми Чу, значит, там находились туалеты.

В модном клубе – и такой посредственный сортир, подумала я, когда за мной закрылась разбухшая дверь обшарпанной кабинки. Зато сам бар оказался выше всяких похвал: от красивых обоев с бабочками до абажуров с красной бахромой «Мармон» выглядел воплощением элегантного гламура. Многочисленные посетители выгодно подчеркивали высокий статус заведения. Я даже засомневалась, уж не попали ли мы ненароком на кастинг для «Новой топ-модели Америки» – а вдруг в шоу уже принимают модельных красавцев (а заодно и малокрасивых обладателей черных карт «Амекс»). Наконец-то я почувствовала себя в безопасности (я имею в виду не просто задвижку на двери туалета): в баре чувствовалась комфортная атмосфера эксклюзивности.

Может, Джеймс был прав и «Шато Мармон» и его видавший виды шикарный бар действительно безопасны – достаточно, чтобы я могла упиться и на пару часов позабыть об Алексе. Но где-то на границе памяти он по-прежнему улыбался, смахивал мне волосы с глаз, а у самого пряди свешивались на щеки, я улавливала запах его дезодоранта и мокрой после концерта футболки, слышала негромкую колыбельную, которую он напевал мне на ухо в шумном баре. Может, послать ему сообщение – просто чтобы напомнить, что я только о нем и думаю? Где мой телефон? Вымыв руки, я прислонилась к стене, панически шаря в моей (бездонной) сумке и роняя на пол все новые столбики блеска для губ. Кабинка начала медленно кружиться. Кому нужно столько блеска? Я им вообще пользуюсь? Ага, вот телефон, лежал себе под рулоном туалетной бумаги, который я затолкала в сумку, на случай если вдруг понадобится. Не раздумывая я набрала сообщение:

«Я знаю, что ты сердишься, но все, что пишут, чепуха. Скучаю по тебе. Э.»

Я смотрела на дисплей, где пару раз мигнула иконка «сообщение отправляется». Отправляется. Отправляется. Отправлено. Еще пару секунд я ждала, не придет ли ответ. И еще несколько секунд.

– Давай быстрей, я тут подыхаю! – совсем не светски заорал кто-то за дверью.

Хлипкой щеколде на двери достаточно было хорошего пинка, и если девица чувствует себя, как я две минуты назад, то начнет сюда ломиться максимум секунд через тридцать. Я бросила телефон в сумку. Оставалось только одно: выпить еще. От буйного веселья меня отделяли каких-нибудь два мохито, и я была настроена решительно.

Пошатываясь, я шла по залу. Многочисленный топ-класс, наводнивший бар «Мармон», практически не удостаивал меня вторым взглядом, что оказалось странно приятным. Дженни и Дафна уже вовсю флиртовали с Джеймсом, Блейком и небольшой толпой навязчивых поклонников, но даже они не повернули головы, когда я проходила мимо.

Я стала невидимкой. Раньше мне казалось, что единственный способ сохранить анонимность в Лос-Анджелесе – это слиться с толпой: светлые волосы, огромные груди, темный загар и фигура-вешалка нулевого размера, – но вот выясняется, что я могу болтаться в крутейшем клубе, полном красивейших женщин, и совершенно не привлекать внимания. Надо все же сделать себе сиськи. Надо!

Никто в баре даже не моргнул сильно накрашенным глазом, когда я присела, кроме Джеймса, который немедленно пихнул Блейка в сторону, освобождая для меня место. Либо он действительно хотел сидеть рядом со мной, либо решил, что такая задница, как у меня, не поместится на двадцати сантиметрах между ним и Дженни. Он был прав, конечно. Я кое-как втиснулась между ним и Блейком и помахала в знак приветствия всем сидящим за столом. Дженни одарила меня ослепительной улыбкой поверх бокала мартини, Дафна подмигнула из-за плеча высокого тощего парня с самой большой афро [11]11
  Пышная прическа из мелких завитков.


[Закрыть], какую мне доводилось видеть, а мой старый приятель Блейк, мрачно сидевший в углу, скорчил, мне приветственную гримасу.

– Добрый вечер, мадам! – Джеймс был в своем репертуаре: до неприличия тугие джинсы, облегающая черная рубашка и бездонные глаза кинокумира дневных сеансов. – Дженни рассказала, что выманила вас из номера против вашей воли.

– К-хм. – Я посмотрела на сидевшую слева Дженни, которая отсалютовала мне бокалом и отвернулась к красивому парню, немного похожему на Джо. – Да уж, без насилия тут не обошлось.

– И без мартини.

– Она и об этом рассказала?

– Ну, я не знал, что вы хотите выпить. – Джеймс передал мне полный до краев бокал мартини. – И не знал, что вам нравится.

– Спасибо, – улыбнулась я и сделала глоток.