Текст книги "Я люблю Голливуд"
Автор книги: Линдси Келк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
– Какие? – заинтересовалась я, но Дженни уже поносила трубку.
Она такая забавная, когда пьяная и ворчит. Отчего-то у меня возникло ощущение, что Дафна на нее дурно влияет.
В гостинице я кое-как стянула новое платье и надела старую футболку «Блонди», которую позаимствовала у Алека перед отъездом. Даже после множества стирок она пахла квартирой Алекса. Домом. Я еще раз набрала его номер.
– Алло?
– Алекс, это я!
Я никогда не была так счастлива слышать его голос.
– Я пытался позвонить тебе днем.
– Знаю, прости, так получилось… – Так, это мне вместо «люблю тебя, скучаю, схожу без тебя с ума». – Такой дурацкий день сегодня…
– Я тоже был занят. Мы играли в студии до трех часов утра, – ответил Алекс с зевком. – Разве у тебя не интервью с этим актером?
– Да тут получился фальстарт, но, думаю, все будет хорошо. Джеймс действительно очень, очень классный, – сказала я, с улыбкой представив черные волосы Алекса, разметанные по подушке, и моя голова покоится у него на груди, и он засыпает, взяв меня за руку. – Что-то ты сонный. С тобой все в порядке?
– Я вообще-то спал, – снова зевнул он. – И насколько классный этот Джеймс? Мне пора волноваться?
– Нет. – Я улеглась в постель и поставила будильник на восемь. – Думаю, ты можешь расслабиться. Тем более что я…
– Что – ты?
– Тем более что я несла полную ахинею. Наверняка он считает меня худшей журналисткой, с которой довелось встречаться. – По телефону я решила не делиться историей о заблеванных туфлях, отложив подробности до личной встречи. – Иди тогда спи. Не хочу, чтобы из-за меня новый альбом «Стиллз» не вышел вовремя.
– Именно благодаря тебе вообще выходит мой новый альбом, – мягко сказал Алекс. Я свернулась калачиком на подушках и улыбнулась. Никакой шестифутовый бог с ним не сравнится, – Так как насчет телефонного секса, о котором мы договаривались?
Готова поклясться, в действительности Алекс хотел сказать: «Я люблю тебя и не могу без тебя жить». Но не сказал.
– Спокойной ночи. Выспись немного.
– А что на тебе надето?
– Спокойной ночи, Алекс.
Я нажала «отбой» и выключила свет.
Мальчишки, что с них взять.
Глава пятая
Когда Джеймс пообещал прислать машину, я и предположить не могла, что это окажется лимузин. И еще того меньше ожидала, что в лимузине будет Джеймс Джейкобс собственной персоной. К счастью, мне удалось вытащить себя из постели в нормальное время и подготовиться, в смысле накраситься и уложиться феном. Я хотела сгладить всякое воспоминание о вчерашнем тошнотворном инциденте и выбрала симпатичное чернильно-синее джерси от Эллы Мосс, вещественное доказательство грубого насилия над моей кредиткой в «Блумингдейле». Вот уж в нем меня точно не вырвет – я просто не могу согнуться в этом платьишке. Надеюсь, суперзвезда заглядится на мои ноги и не заметит отсутствия навыков интервьюирования селебрити.
– Доброе утро, мисс Кларк.
Джеймс с готовностью подвинулся, словно на заднем сиденье лимузина было тесновато. Возможно, его смутила моя задница двенадцатого размера. Учитывая, что большинство девиц, виденных мной в «Шато Мармоне», явно стремились остановить стрелку весов на ста фунтах, его можно было понять.
– Вы выглядите хорошо отдохнувшей.
Я расшифровала комплимент как «блевать вроде не собираетесь».
– Благодарю вас, мистер Джейкобс, – отозвалась я с обворожительной улыбкой.
Можно сказать, свои люди, он меня видел изнутри и снаружи. Какой теперь смысл терять дар речи в присутствии мегазвезды?
– Позвольте представить моего помощника, Блейка.
Джеймс указал на очень нервного и очень красивого блондина, сидевшего в противоположном углу салона. К своему стыду, я его даже не заметила, пожирая глазами мощные накачанные бедра Джеймса в символических тренировочных шортиках. Специально для интервью надел, не иначе.
– Мы как раз бегали по холмам… Вернее, бегал я, Блейк читал «Перес Хилтон» на блэкберри.
– Отвянь! – Блейк протянул мне руку. – Жаль, что вчера мы с вами разминулись?
– О, жалеть абсолютно не о чем. Чем меньше свидетелей, тем лучше, – ответила я, вежливо встряхнув его рукой и своей головой.
Блейк действительно был очень хорош собой. Именно таким я представляла себе стопроцентного американца из Калифорнии: взъерошенные светлые волосы, очень загорелый и спортивный и в тренировочном костюме. Он мне сразу безумно понравился, не то я обязательно познакомила бы его с некоей Дженни Лопес.
Конечно, если эта мисс все же добралась в гостиницу вчера вечером. Спускаясь к лимузину, я заглянула в ее комнату, где меня приветливо встретила не разобранная со вчерашнего утра постель. Я пошарила в сумке от Марка Джейкобса, слегка пострадавшей от знакомства с полом туалета «Айви», на предмет посмотреть, ответила ли подруга на мою эсэмэску. Входящих не оказалось.
– Я здесь прежде всего затем, чтобы следить, придерживаетесь ли вы согласованных тем, и как только я скажу «стоп», мы останавливаемся и интервью заканчивается. Это понятно? – бесцеремонно сказал Блейк. – У вас есть список согласованных тем?
Я с трудом сохранила невозмутимость, ничем не выдав паники, – это же одна из бумажек Сисси, оставшихся наверху в отеле.
– Разумеется.
Разумеется, это был один из листков, которыми снабдила меня Сисси и который я забыла в номере.
– Чудненько, – продолжал Блейк.
Он вообще вел себя так, словно Джеймса не было в машине. Я пыталась слушать его инструкции, но трудно было сосредоточиться, когда в паре футов сидит сам Джеймс Джейкобс с миной «ну не глупость ли все эти правила?». «Соберись, Энджи. Думай о деле».
– Идея этого интервью состоит в том, чтобы рассказать читателям о «настоящем Джеймсе Джейкобсе», то есть фактически мы делаем акцент на его фильмах, увлечениях и планах на будущее. И хорошо помним, чего касаться не надо, да?
– Секса, наркотиков и рок-н-ролла, – театральным шепотом подсказал Джеймс, вызвав у меня первый, неуместно громкий и слегка истерический смех за все утро.
– Веселись, Джеймс, веселись. – Блейк приподнял тщательно ухоженную бровь. – Шути, шути перед репортером. Не вздумайте это записать.
– Но я вовсе не… – Я остановилась, глубоко вздохнула, и начала заново: – Я здесь, чтобы работать, а не заваливать вас… э-э… то есть не расставлять вам хитрые ловушки и не подкладывать свинью.
Да уж… Правда, профессионально прозвучало?
– Мы это знаем, Энджел. – Джеймс коснулся моей руки. Стой, сердце, стой… Зачем такие гонки… – Просто Блейк привык проявлять повышенные меры безопасности. Некоторые журналисты из любого слова готовы раздуть скандальную сенсацию. Я же, наоборот, боюсь вас разочаровать. Ох, если бы моя жизнь была такой захватывающей, как ее описывают газеты!
Блейк натянуто улыбнулся мне и кивнул Джеймсу. Хм, мне как-то не приходило в голову, что процесс может оказаться нелегким. Этот Блейк собаку съел на медиатренинге. Если Джеймс не расскажет мне ничего интересного, о чем же я, спрашивается, должна писать?
– Я уверена, все будет в лучшем виде, – сказала я, доставая из сумки новехонький блокнот специально для интервьюирования звезд, ручку и диктофон. – Итак, какие у вас планы на день?
– Сплошные развлечения. – Джеймс дотянулся до мини-холодильника и протянул мне бутылку воды. Вторую он бросил Блейку, третью открыл для себя. – Утром – прогон на студии. Я, кстати, подумал – может, вы захотите посмотреть декорации, познакомиться с другими актерами?
– Это было бы неплохо, – небрежно отозвалась я, стараясь не завопить от восторга.
Я побываю на съемочной площадке! Познакомлюсь с настоящими актерами!!
– А затем я бы предложил пообедать. Могу показать мои любимые места в Голливуде.
– Отлично!
Голова у меня сразу занялась голливудскими местами, но желудок расслышал только фразу про обед. Утром я так долго приводила себя в порядок, что совсем забыла позавтракать, а так как все съеденное вчера оказалось в кустах у бунгало Джейкобса, я просто умирала с голоду, готовая отдать правую руку за печенье с начинкой.
– Я охотно познакомлюсь с вашими излюбленными уголками города. Должна признаться, я еще не успела полюбить Лос-Анджелес.
– Не успели? – искренне удивился Джеймс, проигнорировав громкое неодобрительное «ну что ты будешь делать» Блейка. – А разве здешнее солнце вас не очаровало? Большинство англичан в него сразу влюбляются.
– Солнце чудесное, – согласилась я. – Но мои пристрастия бывшей англичанки уже высказались за меня. Я живу в Нью-Йорке.
Я была очень счастлива это сказать.
– Нью-Йорк мне тоже нравится, но Лос-Анджелес просто чудо! – настаивал Джеймс. – Где вы успели побывать?
– Ну, Беверли-центр, «Айви», «Тост», где я вас не дождалась…
– Прошу извинить меня за эту оплошность. – На его губах появилась знаменитая легкая асимметричная улыбка, его лучший адвокат. Кто в силах сердиться на такого красавца? – Мой рейс задержали. Поделом мне за то, что согласился сниматься в Канаде. Да, так вот, неудивительно, что вам здесь не понравилось, – вы не были в торговом центре и заведении для туристов. Доверьтесь мне, и я покажу вам хорошие места. А теперь расскажите, как вы оказались в Нью-Йорке.
Всю дорогу до студии «Сенчури» я рассказывала Джеймсу, как влюбилась в Нью-Йорк и какой прошла путь от зубодробительной… в смысле руколомательной подружки невесты до автора журнальной колонки и популярного блога, не забыв упомянуть новую сумку, новую лучшую подругу и нового суперсексуального бойфренда. История показалась волшебной сказкой даже мне самой (правда, я многое оставила за кадром).
– Значит, вы встречаетесь с фронтменом «Стиллз»? – На Джеймса это произвело впечатление. – Очень хорошая группа! Как вам кажется, их может заинтересовать предложение записать саундтрек для моего нового фильма?
– Алекс давно хочет работать в кино, – обрадовалась я, лучшая подружка года со связями. – Вам обязательно нужно с ним поговорить!
– А вы ему позвоните, – попросил Джеймс, выхватив у Блейка блэкберри и передав мне. – Наберите, пожалуйста, я очень хочу с ним поговорить. Я большой поклонник «Стиллз»!
Красавец просил так мило, а Блейк выглядел таким взбешенным, что я сразу набрала телефон Алекса. Естественно, трубку никто не взял.
– Ну ладно. – Джеймс кинул блэкберри Блейку и рассмеялся. – Позвоним позже. О, похоже, мы приехали. Вы знали, что главный офис «Фокс» находился в доме Накатоми из «Крепкого орешка»?
– Не может быть! – завопила я и высунулась из окна лимузина, как возбужденный Лабрадор.
– Может. – Джеймс втащил меня назад – мы как раз проезжали пост охраны. – Они сидели в «Элвине и бурундуках», но чем меньше об этом говорить, тем лучше.
– А вы были в «Элвине и бурундуках»? – спросила я, прищурив глаза.
Джеймс посмотрел на меня в упор:
– Чем меньше об этом говорить, тем лучше. Ура Голливуду!
Отчего-то я думала, что смогу прогуляться по киностудии не моргнув глазом, словно выросла в кинодекорациях и видеть Адама Сэндлера, проносящегося мимо в маленькой тележке для гольфа, для меня самое обычное дело, но на поверку я оказалась сущей провинциалкой с разинутым ртом, и Джеймс Джейкобе под боком делу отнюдь не помогал. Почти каждый человек, попадавшийся нам навстречу, заговаривал с ним или под каким-нибудь неубедительным предлогом останавливал его и гладил по руке, похлопывал по спине, с обожанием стискивал повыше локтя или просто пожирал глазами. Я старалась не ревновать к такой славе, но чувствовать себя невидимкой оказалось не очень приятно.
– Вот где я сегодня буду сниматься, – сказал он, когда седьмая ассистентка помощницы какой-то ассистентки устала трещать, какая для нее честь работать с Джеймсом Джейкобсом.
Снаружи все выглядело как огромный склад выгоревшего под солнцем желтоватого цвета, как и все в Лос-Анджелесе, но едва Джеймс открыл дверь и я ступила внутрь, произошло нечто невозможное: мы оказались в Лондоне. Я как ужаленная повернулась к дверям: снаружи – залитый солнцем Лос-Анджелес, внутри – вечерний Лондон. Трафальгарская площадь, если быть точной.
– Не может быть, – совершенно растерялась я. – Как странно!
– Хорошее средство от ностальгии. – Джеймс взял меня за руку и повел по лабиринту проводов и камер. – Вы когда-нибудь забирались на льва на Трафальгарской площади?
– Нет, – ответила я, во все глаза разглядывая окружавшие нас дома. – Не приходилось. Даже обидно.
– Можете сейчас, если хочется, – сказал он, указывая на великолепную копию трафальгарского льва позади полуколонны без Нельсона вверху. – Давайте телефон, я вас щелкну.
Это было безумие. Как только мы оказались в этих стенах, в стороне от километровых кабелей и здоровенных «юпитеров», мозг отказался воспринимать тот факт, что мы по-прежнему находились в Лос-Анджелесе. Даже как-то не верилось, что мы в помещении. Современные киношники могут делать со светом такие чудеса… Невероятно. По настоянию Джеймса я кое-как залезла льву на спину, поразившись, что он оказался не из бронзы, а из чего-то теплого и менее прочного.
– А он не свалится? – спросила я, пытаясь перебросить ногу на львиный бок, не выставив трусы на всеобщее обозрение. – По-моему, он не очень прочный.
– Все нормально, – настаивал Джеймс, ловя меня объективом моей слабенькой телефонной видеокамеры. – Не пнете – не свалится. Вчера на нем сидела Джессика Альба, и ничего.
Я вцепилась в львиную шею, решив не подсчитывать, сколько Джессик Альб из меня можно выкроить, и молясь ногам реквизита, чтобы лев был рассчитан на нормальный человеческий вес, а не только на голливудских фей. Негромкий треск доказал: не рассчитан.
– Слушайте, я не могу спуститься, – сказала я, сдерживая панику. Признаюсь, это был не самый приятный момент. – Я серьезно!
Джеймс засмеялся, сунул мой телефон в задний карман своих джинсов и вытянул руки:
– Тогда прыгайте.
– Не могу! – испугалась я, нечаянно стиснув льва бедрами. – Я застряла.
– Но вы же не сможете брать оттуда интервью, – подначивал Джеймс. – А у меня через час здесь съемка. Я читал сценарий, вас в этой сцене нет. Прыгайте!
Я сжала губы и закрыла глаза. Ничего приятного в этом не было, как я ни искала. Подогнув под себя ногу (и едва не вывихнув при этом бедро), я по дюйму начала сдвигаться вниз, пока вдруг не соскользнула к львиной заднице гораздо быстрее, чем ожидала.
– Черт! – заорала я, спелой сливой падая в распростертые объятия Джеймса.
– Лучшее интервью за всю историю, не правда ли? – сказал он.
Проявив нечеловеческую (и неженскую!) выдержку, я отстранилась от широкой мускулистой груди и закашлялась, не зная, за что первое хвататься – пригладить волосы или одернуть юбку.
– Пожалуй, этот эпизод я опущу, – сказала я, принимая теплый от его тела сотовый. – Но декорации изумительные.
– Да, – кивнул он, оглядевшись. – Хотя я никогда не понимал тех, кто тратит огромные деньги на декорации. С другой стороны, нельзя же устроить взрыв на настоящей Трафальгарской площади.
– Вы все взорвете? – переспросила я, надеясь, что это будет не мой лев.
– Черт, я же давал расписку о конфиденциальности. – Джеймс провел рукой, застегивая рот на невидимую «молнию». – Я вам ничего не говорил.
– Естественно, – пообещала я. – А взорвут сегодня? Можно посмотреть?
– Проснулась жажда крови? Нет, к сожалению, Трафальгарской площади это не грозит до следующей недели.
– Джеймс! – заорал Блейк со ступеней Национальной галереи и постучал по наручным часам. – В трейлер!
– Хотите посмотреть мой трейлер?
Джеймс приподнял красивую бровь.
Я приподняла свою.
– Вы это всем женщинам говорите?
– Пару раз было, – признался он, обнимая меня за плечи и уводя в закат Ватерлоо.
Если посещение съемочного павильона было сродни визиту в Лондон, то прогулку в трейлер Джеймса можно сравнить с посещением рая. Я никогда не видела ничего настолько шикарного. По сравнению с трейлером Джейкобса «Юнион» с «Голливудом» выглядели молодежным общежитием.
– Прелесть какая! Зачем вам вообще дом?
Я поднялась по ступенькам и вошла в гостиную, где доминировали три огромных плюшевых дивана, развернутых к огромному плоскоэкранному телевизору, а в центре красовался прелестный низкий кофейный столик. Под телевизором был DVD-плейер, лазерный проигрыватель и несколько игровых консолей – настоящий мальчишечий рай.
– Все приедается рано или поздно, – сказал Джеймс, водя рукой над деревянным блюдом с фруктами на кофейном столике, но выбрав большую миску с «M&M's». – Иногда ужасно хочется свалить, к чертям, домой, к маме. Теперь есть прямые рейсы в Шеффилд, вы знали? Я могу добраться туда за день.
– В Шеффилд? – Я вопросительно посмотрела на Джеймса. – Мне казалось, вы из Лондона?
– Несогласованная тема! – крикнул Блейк из кухни. – Мы не говорим о прошлом Джеймса, мисс Кларк.
– О'кей.
Я уселась на диван, чуть не по пояс погрузившись в его мягкость, и примолкла.
– Джеймсу нужно работать, съемка займет сколько, часа два? Вы здесь подождете?
Блейк подтолкнул Джеймса к двери. Актер беспомощно пожал плечами и обезоруживающе подмигнул мне.
– Прекрасно, – сказала я себе, доставая из сумки ноутбук.
Времени было почти полдень, а блог сам себя писать не собирался. Попробую успеть, хотя бы и впритык.
«Приключения Энджел. Лос-анджелесская история
Наконец-то я могу раскрыть вам мой секрет. Сейчас, вот в эту самую минуту, я пишу свой блог, сидя в трейлере очень популярного, очень талантливого и, не скрою, очень красивого киноактера. Кроме шуток, речь идет о звезде первой величины, суперсексуальной, стопроцентно артистично-харизматичной личности.
Что для меня потрясающе, а для вас, не исключаю, ерунда, – я его интервьюирую для журнала „Лук“. Это мое первое в жизни настоящее интервью! Но это еще не самая большая ерунда (не занимайся я сущей халтурой, это прозвучало бы почти трагически): мне не разрешили называть вам его имя.
Да-да, как не стыдно дразнить маленьких!
Что я могу, так это рассказать вам о Лос-Анджелесе и своих приключениях, среди которых на сегодняшний день значатся легкий приступ шопинга и куда более сильный приступ тошноты с естественным исходом, случившийся у одного из бунгало „Шато Мармона“ (я, как всегда, в своем репертуаре. С другой стороны, а что тут такого?) Но отчего я никак не могу полюбить Лос-Анджелес? Я очень обрадовалась возможности выбраться из нью-йоркских снегов, но ЛА кажется мне пустеньким и безликим – ничего гламурного и головокружительного. Может, я что-то делаю не так? Ценные советы присылайте на мой е-мейл. Предупреждая ваши вопросы – да, машина у меня есть.
Конечно, дело может существенно поправить сегодняшнее приглашение мистера Кинозвезды сходить куда-нибудь пообедать… Сами понимаете, не могу же я обмануть ожидания моих читателей».
Дописав отрывок и отправив его в Нью-Йорк, я воткнула в уши плаги диктофона и приготовилась печатать. Вот я рассказываю Джеймсу, как оказалась в Нью-Йорке. Он смеется. Я признаюсь Джеймсу, что мне не понравился Лос-Анджелес. Джеймс смеется. Встревает Блейк, требуя придерживаться согласованных тем. Джеймс смеется. Покамест все, что можно извлечь из моего интервью, – Джеймс Джейкобс любит посмеяться.
Но не успела я запаниковать, как в сумке зажужжал сотовый. Елки-палки, «Мэри, офис».
– Здравствуйте, Мэри, – сказала я, автоматически съехав на краешек сиденья и изо всех сил сдерживаясь, чтобы не грызть ногти. – Вы получили мой блог?
– Тебя, значит, вырвало возле его бунгало?
Мэри никогда не тратила времени на любезности.
– Кх-м, да, пищевое отравление, – соврала я. – Джеймс об этом не знает. Я вставила это в блог просто так, для смеха.
– Понятно. – Судя по голосу, начальница не поверила мне ни на йоту. – В остальном все в порядке? Что-нибудь интересное узнала?
– Да-а.
– Не хочешь мне прислать?
Не грызть ногти уже не было сил.
– Оно еще не готово.
– Не готово?!
– В смысле, не до конца. Я же перфекционистка.
– Понятно. Завтра пришли мне что-нибудь.
Мэри повесила трубку, не навешав мне ни единой словесной плюхи, но что-то мне подсказывало, что дело пахнет керосином. Начальница согласилась отправить меня на это интервью, но если ей покажется, что у меня ничего не получается, она отзовет меня в полсекунды, а мне это совершенно не нужно. Это мой шанс, и я очень хотела его реализовать. По ходу дела я начала верить, что если смогу справиться с интервью, значит, для меня нет ничего непосильного. Может, Мэри станет давать мне задания поинтереснее, чем рецензия на новый альбом Кристины Агилеры! Я просто обязана хорошо провести интервью, даже если у меня нет опыта, прецедента и, честно говоря, особых причин верить в силу своего литературного таланта.
Итак, что у меня образовалось на Джейкобса? Любит бегать по холмам, только что отснялся в новом канадском фильме и вроде бы родом из Шеффилда. М-да. Не хватит даже на десятисекундный ролик на «Фейсбук», не говоря уже о журнальной статье.
О'кей, Энджел, сказала я себе, как только Джеймс снова входит в трейлер, ты превращаешься в мощный пресс. В самого бесцеремонного репортера в мире. Ты проверишь макияж в надежде, что по-прежнему выглядишь как человек, а Джеймс, естественно, войдет в тот момент, когда расплывшаяся тушь «Эклат» удачно подчеркнет круги у тебя под глазами. За актером, разумеется, тенью следовал Блейк.
– Ну, Энджел. Кларк, вы редкая красавица, – сказал он, ослепительно улыбнувшись.
Настоящее чудо, что парень не считал поголовно всех окружающих умственно отсталыми: чертовски трудно дать связный ответ, когда он демонстрирует свои прелести.
– Да, красота – это тяжкое бремя, – заметила я. – Ну, что у нас на очереди?
– Я на сегодня все сделал. – Джеймс гибко потянулся, коснувшись кончиками пальцев потолка трейлера. – Позвольте мне переодеться, а потом поедем смотреть город.
– Хороший план, – сказала я.
Он вышел в соседнюю комнату, давая мне шанс мягко вбить (никогда не втирать) в кожу кончиками пальцев волшебный макияж и проверить пропущенные звонки. По-прежнему ничего от Дженни. И ничего от Алекса. Н-да, приятно чувствовать себя любимой. Я отправила короткое сообщение Дженни, просто чтобы убедиться – она жива, но времени составить подходящую писульку Алексу у меня не хватило, потому что вернулся Джеймс с ключами в руке и Блейком под рукой. Через несколько секунд ко мне вернулось самообладание.
– Ну что, куда едем? – непринужденно спросила я, кидая телефон в сумку.
Джеймс протянул руку, помогая мне встать.
– Мы поедем показывать вам Лос-Анджелес. Готовы?
Лимузин Джеймса у трейлера таинственно исчез, и его место занял огромный синевато-зеленый полугрузовик. О Боже…
– «Хаммер»?
Я не подняла бровь, не желая показаться банальной. М-да, самое то для Голливуда.
– Н 2Н, «хаммер» на водороде. Не судите о книге по обложке, Энджел. – Джеймс открыл мне дверцу.
– Далеко же вы забрались от дома, Джеймс Джейкобс, – пустила я пробный шар, покачав головой, и первой полезла внутрь.
– Несогласованная тема! – Блейк «помог» мне забраться в салон, решительным движением подпихнув в зад. – Кроме шуток, мисс Кларк, прошлого Джеймса мы не касаемся.
Не успел он сесть рядом, как Джеймс захлопнул дверцу перед его носом, бегом обежал «хаммер» и забрался на водительское место. Заведя мотор, он сердечно отсалютовал своему ассистенту, когда мы выехали с парковочного места.
– Пока, Блейк. Я буду держать ее в рамках дозволенного, не беспокойся, – пообещал Джеймс, преувеличенно драматическим жестом показав «я тебя не слышу» взбешенному ассистенту, еще громче взревев мотором и пулей вылетев со стоянки. – Вообще мы с ним ладим, но, ей-богу, как прикажете проводить интервью под аккомпанемент воплей «несогласованная тема»!
– Совершенно с вами согласна!
Я опустила окно, стараясь подавить щекочущий девчоночий восторг, когда мы выехали с территории киностудии, на Аллею звезд. Слава легендарной улицы была здесь ни при чем; под ложечкой разливалось тепло из-за высокой скорости и великолепного сияющего «хаммера», из-за возможности высунуться в открытое окно и подставить лицо солнечному свету, из-за искренней улыбки на лице Джеймса.
– А вы не боитесь, что я задам вам пару ужасно нескромных вопросов и втисну в журнал скандальную статейку?
– Только на это и надеюсь, – ухмыльнулся он. – Ну как? – спросил Джеймс, резко остановившись.
Второй раз за день моему взгляду посчастливилось упасть на нечто сказочно красивое. Я увлеченно копалась в айподе Джеймса, задавшись целью разгадать характер кинозвезды но подборке музыки (на айподе у него нашлось буквально все, от Штрауса до «Роллинг стоунз» и, разумеется, «Стиллз»), и даже не смотрела в окно, пока мы мчались по городу.
Да и зачем? Улицы оказались вовсе не такими интересными, как в Нью-Йорке или Лондоне. Никто никуда не шел, супермаркеты и вереницы мелких магазинчиков казались безобразными, глазу буквально не за что было зацепиться, но пока я старательно не глядела по сторонам, впереди из ниоткуда возник океан. «Хаммер» стоял в окружении людей, которые бегали, смеялись и катались на роликах. Мы были на пляже.
Буквально выпав из машины, я выбежала на песок, потеряв босоножку.
– Потрясающе, – сказала я больше себе, чем кому-то. – Только посмотрите!
– Вот такой здешний Малибу. Получше Скегнесса [5]5
Курортный город в Англии.
[Закрыть], не правда ли? – негромко сказал Джеймс, подходя ко мне с подобранной туфлей.
Опустившись на колени, он мягко приподнял мою босую ступню и помог надеть босоножку. Инстинктивно сдерживая дыхание, я пыталась удержать заодно и равновесие, схватившись за плечи Джеймса, но вскоре равновесие и дыхание одновременно отказались сотрудничать, и я, как в замедленной съемке, повалилась вперед, прямо на Джеймса.
– Да, это получше Скегнесса, – пробормотала я.
Я забыла думать, что юбка задралась до трусов, заглядевшись на крошечные зеленые искры в голубых глазах Джеймса, шрамик на брови от давно снятого пирсинга и на то, как светится каждая прядь его волос. Таившиеся где-то не слишком глубоко биологические часики сами собой настроились на стандартное тихоокеанское время, и я ощутила сильнейшее желание родить всех детей Джеймса. И как можно скорее.
– Вы уже второй раз на меня падаете. – Джеймс смотрел на меня долгую секунду, после чего смахнул волосы с моего лица. – Знаете, у вас удивительно красивые глаза.
– Что?
– Глаза у вас, говорю, действительно очень красивые. – Джеймс нежно спихнул меня в сторону и сел. – Такие синие. Вы не думали подобрать волосам оттенок потемнее?
– А?
Я тут трусь о его интимные места посреди людного пляжа, а он не моргнув глазом спрашивает, не стоит ли мне воспользоваться краской для волос.
– Извините, – сказал он, мягко подтолкнув меня вверх и отводя глаза, пока я с него вставала. – Слишком много времени провожу с визажистами. Они часто повторяют – будь мои волосы темнее, глаза казались бы ярче.
– Визажисты, значит, – покивала я. – Может, красотки, с которыми вы вечно фотографируетесь?
– Несогласованная тема, – фыркнул Джеймс, взяв меня за руку и потянув на песок. – Идемте.
Бесконечный океан таял между безоблачно-синим небом и золотым пляжем, но меня целиком захватило ощущение его гладкой руки на моей коже. Крохотные мурашки, бегавшие вверх-вниз по хребту, сразу оставили бы меня в покое, будь у меня возможность поговорить с Алексом, но телефон с редким чувством такта запищал всего однажды, и то напомнить, что начинается «Сплетница». Вернее, началась бы, будь я в Нью-Йорке. Я мысленно встряхнулась и выдохнула. Либо я выброшу Алекса из головы, либо через неделю вернусь в Нью-Йорк с парой неприличных анекдотов и пустым диктофоном.
– Давайте посидим немного? – попросила я, сбрасывая босоножки и напуская на себя самый деловой вид.
– Иисусе, а я-то надеялся… – поморщился Джеймс. – Конечно, вы журналистка и все такое, но нельзя ли сделать процесс немного повеселее? Открою вам один секрет: я не самый матерый селебрити.
– Попытаюсь, – иронично сказала я. – Я тоже открою секрет. Я не самая опытная журналистка.
– Ерунда, – отмахнулся Джеймс. – Я читал ваши статьи – у вас прекрасный слог.
– Разве у вас нет специального человека для подобных поручений? – спросила я, не подавая вида, что польщена. – Ведь наверняка вы не сами читали?
– На меня работают менеджер, бухгалтер, который как-то там подсчитывает, что я еще не банкрот, и Блейк. Когда я начинал здесь работать, мною занимались десятки людей, но у семи нянек, как известно… Я не привык позволять людям думать за меня, говорить за меня, ненавижу пышную и едва знакомую мне свиту… Вот, кстати, одна из причин этого интервью.
Склонив голову, Джеймс искоса посмотрел на меня.
– Блейк, он… Блейк прекрасно планирует мой рабочий график, но я не считаю его идеальным пиар-агентом. Журналисты – народ до крайности бесцеремонный, готовый с ногами в душу влезть, вытрясти все подробности о том, что ты делал и чего не делал. Должны же быть какие-то рамки, чувство приличия наконец… Это, кстати, не для записи.
Я подняла диктофон:
– Мне его выключить?
Вместо ответа Джеймс Джейкобе взял диктофон у меня из рук, задумчиво повертел, разглядывая, и, размахнувшись, зашвырнул в океан.
– Не беспокойтесь об этом.
– Теперь даже не просите одолжить вам телефончик, – буркнула я, соображая, как буду списывать диктофон в статье расходов. Вот зараза. – Давайте сразу кое с чем определимся. В журнале мне сказали: цель интервью – объяснить вашим восторженным фанаткам, что вы не какой-нибудь завзятый голливудский сердцеед, а лишь неправильно понятый талантливый артист, который ищет свой идеал женщины. А чего хотите вы?
– А что, мне нравится. Я согласен с таким направлением. Что от меня требуется? – спросил он, сосредоточенно пропуская струйки песка между пальцами. – До выходных я полностью в вашем распоряжении.
Стараясь не думать о том, кто теперь «полностью в моем распоряжении», я сосредоточилась. Эта работе, которая ждала меня ну просто на расстоянии вытянутой руки. Мягко говоря.
– У меня миллион вопросов, но, признаюсь, я не прорабатывала их заранее. Может, просто поговорим? Я буду часто касаться тем, которые предполагалось обсудить, а вечером напишу черновик, и вы прочтете его, перед тем как я отправлю в редакцию?
– Вас никогда не возьмут в «Вэнити фэр», – покачал он головой. – Но мне подходит ваше предложение.
– О'кей, – кивнула я. – Прежде чем мы начнем, я должна спросить у вас одну вещь. Блейк определил это как нежелательную тему, но раз уж вы зашвырнули мой диктофон в океан, я все равно спрошу. Вы откуда будете?
– Ну как же, Энджел Кларк, я учился в театральной школе в Лондоне…
– Не из блога, спасибо. Где вы родились? – настаивала я, решив получить честный ответ любой ценой.
Даже ценой собственной жизни.
– Хорошо, хорошо. Странно, что это еще не всем известно. – Он пожал плечами. – Я родился в Южном Йоркшире. Возле Шеффилда, если точнее.
