Текст книги "Я люблю Голливуд"

Автор книги: Линдси Келк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Фантастика, – засмеялась я. – У меня дед с бабкой жили в Шеффилде, я там каждое лето проводила. А я-то никак не моту определить ваш акцент!

– А чего вы ожидали? В Королевской школе театрального искусства недолюбливают «мрачных северян», – скачал он, легким движением кисти бросив в меня пригоршню песка. – А куда делся ваш йоркширский акцент?

– Я не из Шеффилда. Но в детстве мне регулярно доводилось там бывать. Какие истерики я закатывала на полу магазина игрушек «Редгейтс»! – мечтательно сказала я. – Хорошее было время.

– Ах-х, «Редгейтс»… Я купил там всех персонажей «Звездных войн». Кстати, именно тогда мне захотелось стать актером, чтобы у меня тоже была маленькая пластмассовая фигурка, как у Люка Скайуолкера. – Соорудив между нами маленькую горку песка, Джеймс раздавил ее ладонью. – Я был уверен, что фигурки выпускают всем желающим, представляете? А когда мама сказала, что их делают только для людей из фильмов, я решил обязательно попасть в фильм. Господи, я столько лет не вспоминал о «Редгейтс»… Мать водила меня туда в день рождения, а затем мы шли в «Уимпи» есть гамбургеры. Ну не чокнуться?

– Чокнуться, – согласилась я. – Кто бы мог подумать – Джеймс Джейкобс, кумир Голливуда, родился и вырос в Йоркшире!

– Ну, тогда, я еще не был Джеймсом Джейкобсом, – ухмыльнулся Джеймс. – Меня все звали Джимом.

– Джимом? – Я с трудом сдержала смех. – Джимом Джейкобсом?

– Чем это вам не нравится Джим? У меня отец шотландец.

– Ничем. Просто теперь понятно, отчего вы поменяли имя, – сказала я, вернув себе серьезность. – Вряд ли кто-нибудь всерьез говорил бы о Сексуальном Джиме или Джиме Красавчике.

– Да уж. – Он засмеялся чему-то своему, явно не собираясь делиться со мной. – Тут скорее подходит Старина Джим или Голубчик Джим.

– Или Толстый Джим, – добавила я.

– Вы обозвали меня толстым?

Он шутливо пихнул меня в бок. Потеряв равновесие, я снова шлепнулась на песок, на этот раз спиной.

– Нет, – заверила я, решив не считать, сколько раз он уже видел мои трусы. – Я назвала вас Толстым Джимом.

– Толстый или нет, но одна мысль об «Уимпи» вызывает у меня голод, – сказал Джеймс, вскакивая на ноги и заставляя меня подняться. – Поедемте съедим что-нибудь.

Я кивнула и пошла за ним, стараясь не отвлекаться на его обтянутый денимом зад, пока мы шли по песку. Джеймс был форменной ожившей и говорящей рекламой «Левис». Невероятно, что его взросление и становление прошло мимо каталога «Аберкромби и Фитч».

– Давно не были в Шеффилде?

– С восемнадцати лет. Поехал в Лондон изучать театральное искусство и уже не возвращался, – сказал он, отключив маленьким пультом сигнализацию «хаммера». – Родители переехали, а для актера возможностей в Шеффилде нет никаких. Разве что детские утренники в «Крусибл» [6]6
  Театр в центре Шеффилда.


[Закрыть], но о них чем меньше, тем лучше.

– Детские утренники?

– Чем меньше о них говорить, тем лучше, – строго повторил он. – Странно, что люди не знают, откуда я. Здесь все отчего-то уверены, что я из Лондона. Вы расскажете, что я северянин?

– А можно? – спросила я, надеясь, что у меня наконец-то появится о чем писать.

– Предлагаю сделку, – сказал он. – Можно, если обещаете не упоминать о детских утренниках.

Я сделала вид, что колеблюсь.

– Хм-м, ну…

– Энджел!

Это было скорее предупреждение, но мне нравилось слушать, как он произносит мое имя.

– Ладно, по-моему, это справедливо.

В машине я быстро проверила сотовый, где оказалась пара пропущенных звонков от Дженни. Я прикусила губу: телефон, должно быть, жужжал все время, пока мы сидели на песке, а мне и в голову не пришло проверить.

– Бойфренд? – спросил Джеймс, переведя взгляд с сотового на мое слегка вытянувшееся лицо. – Если вам нужно позвонить, я могу пару минут погулять.

– Нет, – сказала я, бросая телефон обратно в сумку. В конце концов, я на работе, Дженни поймет. – Все хорошо. А разве вам не надо позвонить Блейку? Он наверняка с ума сходит.

– Наверняка сходит, – согласился Джеймс, с улыбкой отводя глаза. Его можно было принять за обычного человека, пока он не сверкал своей знаменитой, истинно голливудской улыбкой. – Ха, всего-то двадцать пропущенных звонков от Блейка.

– Что, правда?!

Джеймс кивнул:

– Он постоянно беспокоится. Это его работа.

– И вы не перезвоните?

– Подождет. Пристегивайтесь, я вожу как сумасшедший.

– Вы ничего не говорите, – пожаловалась я, щелкая пряжкой ремня безопасности. – Куда мы едем?

– Честно? Вы меня окончательно распалили, – заявил он, заводя на редкость громкий мотор. – Поэтому остается только одно…

– Господи! – застонала я. – Да это рай земной!

– Энджел, вы меня поражаете. – Джеймс явно был шокирован. – Я и припомнить не могу, когда в последний раз обедал с девушкой, которая ест хлеб и даже бургеры!

– Ну, тогда можете морально приготовиться, – предупредила я, потянувшись через весь стол и захватив огромную пригоршню жареной картошки. – Иду на углеводную перегрузку!

При тесном общении со звездой общающийся пользуется определенными льготами. Можно отложить работу и поехать на пляж в середине рабочего дня, можно отболтаться от штрафа за превышение скорости в обмен на автограф полицейскому для его четырнадцатилетней дочки, а можно получить столик в «Двадцати пяти градусах», самом лучшем бургерном кафе в мире, просто улыбнувшись официантке. Я пыталась подавить самодовольство, когда мы прошли в обход длинной очереди, но это было трудно. Да, это Джеймс Джейкобс, и – да, он со мной. Правда, в силу рабочей необходимости, но все равно приятно.

Что было куда менее приятно, так это легкая паника при мысли, как я выгляжу, раз мы собрали такую аудиторию. Я не подкрашивала губы после того, как мы уехали со студии, и хотя мне не в новинку были, люди, перешептывающиеся при виде моего спутника, прикрывая рты ладонями, уровень здесь, конечно, был иной. В Бруклине Алекса знала масса народа, но там в очереди в ближайшем «Старбаксе» трое из пяти стоявших тоже играли в каких-нибудь рок-группах, а в «Двадцати пяти градусах», насколько я понимаю, больше никто не был номинантом премии MTV за лучшую драку, лучший поцелуй и звание лучшего актера прошлого года. Плюс, готова спорить на что угодно, в радиусе ста футов не было другого участника конкурса журнала «Хит» на лучший торс недели.

– Мне нужно… э-э…

Я не договорила: ни одно продолжение не казалось мне особенно подходящим, поэтому я только заерзала на кожаной банкетке, сжимая свою (любимую, но сейчас немного в песке) сумку. Джеймс кивнул, всецело занятый огромным бургером. Длинный и узкий зал ресторана не давал возможности скрыться от десятков пар глаз, следивших за мной до самой двери в туалет. Не могу их винить: я бы тоже глазела.

– Ты что, правда подружка Джеймса Джейкобса?

Вот чего бы я не делала, так это не хватала бы человека за руку и не задавала вообще-то бестактного вопроса. С другой стороны, я не была огромной разъяренной девицей с крашенными в ярко-красный цвет волосами и поясом-кошельком.

– Что неясно? Ты больная или дурная? – вопросила она, скрестив руки на груди, с совершенно взбешенной физиономией.

– Простите… Нет, я… – Запнувшись, я оглянулась назад. Джеймс по-прежнему уписывал ленч, совершенно безразличный ко всеобщему вниманию. – Нет, я не его подружка.

– Во, я точно сказала, что ты не можешь быть его подружкой, – сказала моя собеседница с явным облегчением. – А моя сестра… – она ткнула пальцем в тощую девицу с выкрашенной в такой же цвет шевелюрой, помахавшую нам рукой с маленького столика у бара, – говорит, что да, потому что она слышала, как вы разговаривали, и ты оказалась англичанкой. Значит, ты его сестра? Что-то вы не похожи.

– Я у него интервью беру. – Окончательно деморализованная, я уже не на шутку боялась описаться. – Я ему не родня и не встречаюсь. Извините, я зайду в туалет.

– Я подожду здесь, ты должна нас познакомить! – крикнула мне вслед девица.

Господи, неужели Блейку приходится мириться с этим каждый день? Я невольно подумала, что со мной сделала бы эта великанша, окажись я действительно подружкой Джеймса Джейкобса. Я сознаю, что существуют девушки, по уши влюбленные в Алекса (как и менее приятный факт, что до нашего знакомства он гулял направо и налево), но это уже стало частью истории. Проклятия в мой адрес от чересчур рьяной фанатки Алекса были сущим пустяком по сравнению с угрозами красно-волосой поклонницы мегазвезды. Да и вообще Джеймс – дело иное: каждая не слепая женщина сразу видит, кто он, а сложив его популярность с внешностью и неприятным фактом, что он действительно очень приятный человек, положительно нельзя хоть немного не сойти по нему с ума… Только не подумайте чего. Честно!.. Во всяком случае, не настолько, чтобы я решилась изменить Алексу.

Да и Алекс мне никогда не изменит. Или… изменит? А вдруг изменит?! Да нет, не может быть. Даже если я в Лос-Анджелесе, а он без меня в Бруклине записывает новый альбом, постепенно приходя в нездоровое возбуждение. Ну разве что пропустит стаканчик с другими участниками рок-группы, как на подбор холостяками, вокруг которых вьется хоть и постоянная, но довольно многочисленная стайка готовых на все поклонниц, о которых я только что упоминала.

Не помешает все-таки ему позвонить.

В великолепном холле я уселась на один из бархатных диванчиков. «Двадцать пять градусов» находится в «Рузвельте», отеле настолько роскошном, что я ощущала себя здесь не ко двору в своем простеньком джерси, пусть даже и днем. Незаметно оглядевшись, я насчитала не меньше восьми человек, разговаривавших по мобильным; можно не волноваться, что кто-нибудь укоризненно цокнет языком или выразительно вздохнет. Кстати, не могу припомнить ни единого заведения, где люди не висели бы на своих сотовых, занятые разговором. Я нажала скоростной набор и теперь слушала гудки. В Лос-Анджелесе уже почти пять часов; стало быть, в Нью-Йорке восемь – слишком поздно, чтобы Алекс спал, и слишком рано, чтобы уже записывал. Может, как раз где-нибудь тусуется. Не исключено, окруженный роем поклонниц. Роскошные тощие блондинки пичкают его комплиментами – и наркотой. О Боже, они точно подсовывают ему наркотики, и…

– Энджел?

– Привет, я только хотела… – «Убедиться, что ты мои самом центре „химически“ подогретой оргии с большой группой фанаток. Или с Кейт Мосс». – У тебя все нормально?

– Да. Прости, не могу сейчас говорить. – Судя по фоновому шуму, Алекс был на улице. При звуках сирен и автомобильных гудков мне вдруг страшно захотелось домой. Поклонницы поют сиренами, завлекая моего Алекса. – Я спускаюсь в метро.

– Куда направляешься? «Небось в отель к Кейт Мосс».

– Сегодня вечером будем обкатывать новые песни на открытом концерте, – сказал Алекс. – Надо посмотреть, как они звучат вживую.

– Правда? – Я сама удивилась своему огорчению. Он впервые решил исполнять новые песни без меня. – Хотели бы я там быть.

– Хочешь, чтобы я тебя дождался?

– Да. Дождешься?

– Нет.

– Ну вот…

– Ты же пошутила, да?

Нет, подумала я, а вслух сказала:

– Да. Конечно. Расскажи потом, как прошло.

– О'кей, созвонимся.

И он отключился.

– Да, интервью продвигается хорошо. Нет, я не собираюсь крутить с Джеймсом романы, но мне приятно, что ты ревнуешь, – пробубнила я себе под нос, набирая Дженни.

– Алло? – отозвалась она.

– С тобой все в порядке? – спросила я, притворяясь раздраженной. – Где ты была вчера вечером? С Джо?

– Нет, – фыркнула она. – Извини, Энджи, не могу говорить, занята. Ты же не хочешь проблем со своей кинозвездой!

Я не знала, что сказать. Голос у Дженни был слегка обиженный.

– С интервью все о'кей. Я просто хотела убедиться, что ты в порядке. Я волновалась, когда ты вчера не вернулась в гостиницу.

– Так волновалась, что не нашла времени позвонить до сегодняшнего дня или появиться вчера вечером?

Я услышала в трубке вопль Дафны: «Мисс Джей, давай быстрее! Или ты говоришь с той британской цыпочкой?»

– Прости, Дженни, мне было совсем худо, а сегодня с утра – нужно было уже соображать. Давай, может, поужинаем вместе? – предложила я.

Когда Дженни не в настроении, это совсем не весело.

– Вряд ли я смогу, мы, видишь ли, в городе, – туманно сказала она. – Извини, я понимаю, у тебя работа, просто надеялась, что мы будем больше времени проводить вместе. Ты где?

– В «Рузвельте». – Я еще раз с удовольствием огляделась. – Как тут шикарно!

– И Джеймс с тобой? – вдруг заинтересовалась Дженни. – А он не может внести нас в список «Тедди»?

– Если бы я знала, что такое «Тедди», то – не исключено.

– Это клуб в «Рузвельте». – Впервые за весь разговор подруга оживилась. – Иди спроси у него и перезвони мне.

– По-моему, я прикончил ваш бургер, – сказал Джеймс без всякого сожаления, когда я вновь уселась за стол. – Если хотите заказать что-нибудь еще, я с огромным удовольствием приму участие.

– Нет, мне хватит, – сказала я, от нечего делать вертя в пальцах вкусный чипс. – По-моему, нам все же пора вплотную заняться интервью.

Джеймс нахмурился:

– Вообще-то я немного устал. Как вы посмотрите на то, чтобы отложить разговор до завтра? Я бы с удовольствием пораньше лег.

– Что ж, это разумно, – кивнула я. Пораньше лег? Вот тебе и голливудский бузила. – Я бы тоже с радостью последовала вашему примеру, но у меня есть жуткое предчувствие, что вечер закончится гулянкой с моей подругой.

– Вы знаете, куда пойдете? – спросил он, доедая последний кусочек моей плюшки и принимаясь за картошку. – Здесь поблизости есть несколько паршивых кабаков, если не поостережетесь.

– Она говорила что-то о «Тедди». Это где-то здесь?

Я не могла принудить себя попросить провести нас в клуб. Слишком уж беспардонно.

– Да, в «Тедди» весело. – Джеймс задумчиво жевал. – По – только не поймите меня неправильно – туда очень трудно попасть. В какое время вы туда собрались?

Я пожала плечами:

– Не знаю, наверное, поздно. Дженни сейчас в городе, чем-то занята.

Отчего-то мне было досадно, что я не знаю, чем именно занята подруга.

– Нет смысла ехать туда до одиннадцати. Я вам вот что предлагаю: я сейчас поеду в отель, а потом почему бы мне не вернуться и не встретиться здесь с вами? До вечера я отдохну, да и с врагом в случае чего лучше общаться на свежую голову, – сказал он и решительно осушил свою диетическую колу.

– С врагом? – в замешательстве переспросила я.

– С журналюгой, – кивнул он на меня.

– О! – Я едва не расхохоталась. – Извините. Не могу избавиться от ощущения, что я вас подвела.

Джеймс поставил свой бокал и заправил мне прядку волос за ухо, задержав ладонь у моей горящей щеки.

– Форменный стыд, – согласился он.

Его темно-синие глаза встретились с моими. Он пристально смотрел на меня, в уголках его губ притаилась улыбка. Я медленно выдохнула, радуясь, что не стала есть последний бургер, потому что желудок сделал тройное сальто, а сердце катапультировалось прямо в горло.

– Ну, я вас, пожалуй, не буду задерживать, – пробормотала я в его прохладную ладонь.

– Извините, – сказал Джеймс, опуская руку и глаза. – Лучше вы идите первой.

Поручение начинает превращаться во что-то совершенно неподъемное, думала я, нехотя идя к выходу, и причины наверняка совершенно иные, чем я себе навоображала.

Глава шестая

Короткой прогулки из «Рузвельта» в «Голливуд» мне как раз хватило, чтобы убедить себя – инцидента с поглаживанием щеки попросту не было. А если и был, это случилось потому, что донжуан Джейкобс не в состоянии общаться с девушкой, не пытаясь по ходу дела залезть к ней под юбку. Моей гипотезе слегка противоречило то, что за весь день ничего подобного не было. Оглядываясь назад, могу сказать – Джеймс вообще оказался противоположностью тому, что я ожидала. Он не был надменным, не был грубым и, к вящей досаде выдающегося интервьюера Энджел Кларк, не горел желанием говорить о себе. Я была готова влюбиться в его прекрасное лицо и стиснув зубы терпеть звездное свинство и оказалась совершенно не подготовлена к тому, что он окажется настолько классным. Даже больше чем просто классным. Мне срочно требовалось выпить.

Стоя у перил бара на крыше отеля «Голливуд» с мохито в руке, я разглядывала большие белые буквы на зеленых холмах, казавшиеся ничуть не реальнее, чем в субботу. Если жизнь в Нью-Йорке напоминала участие в ожившем фильме, то приезд в Лос-Анджелес я бы сравнила с прогулкой по декорациям. Все здесь казалось немного искусственным, будто небо, холмы и надпись «Голливуд» могли отъехать в сторону, открыв более успешный город, если этот чем-то не по нраву. Перегнувшись через перила, я старательно вбирала в себя атмосферу Лос-Анджелеса… Нет, все по-прежнему какое-то ненастоящее.

– Эй, англичанка! Что поделывает Лопес?

– Привет, Джо! – улыбнулась я.

Бармен облокотился на перила – мышцы натягивали рукава тесной черной рубашки. Я как-то забыла, что у Джо такие мощные руки. Должно быть, сказалось смешивание коктейлей с утра до вечера, настоящий нон-стоп-тренажер для бицепсов.

– Меня целый день не было, я понятия не имею, где она.

– А, да. – Он прикрыл глаза ладонью от солнца как щитком. – Дженни говорила, что ты берешь интервью у Джеймса Джейкобса. Как продвигается?

Он погладил меня по щеке. Я подумала, что он хочет меня поцеловать, и мне этого очень захотелось; как я могу быть такой подлой, ведь у меня прекрасный бойфренд, но он не звонит и не присылает сообщений, и как должно проходить интервью с кинозвездой, если не нормально?

– Да вроде ничего, – ответила я.

Джо фыркнул:

– Чмо этот Джейкобс. С удовольствием послушаю, какую лапшу он вешает тебе на уши.

– Все совсем не так, – слегка удивилась я. Я не могла похвастаться близким знакомством с Джо, но он не производил впечатление завистливого типа. – Он не такой, как ты думаешь, и очень отличается от образа, созданного гламурными журналами.

– Я не читаю подобную муру, – отрезал Джо, повернувшись к перилам спиной. – Я его видел и говорю тебе – он просто дерьмо.

– Как так? – поразилась я. – Где видел, когда? Что он сделал?

– Сразу чувствуется настоящий репортер, – засмеялся Джо. – Кто, где, что, почему, когда… Ты изменилась, англичанка.

– Не уверена, – сказала я, прижимая ледяной бокал ко лбу. – До сих пор не имею ни малейшего понятия о том, чем занимаюсь.

– А по-моему, ты отлично справляешься. – Джо уронил руку мне на плечи и легонько стиснул. – Ты здесь сколько – полгода? Появилась из ниоткуда – и уже интервьюируешь звездных придурков в Голливуде. И, надо прибавить, прекрасно выглядишь. Готов поспорить: Лопес уже сама не рада, что так удачно тебя переделала.

– Спасибо! – Я решила считать это полукомплиментом. – Но с какой стати Дженни ревновать? Она в любом случае фантастически хороша собой, – добавила я, мысленно поставив эти слова себе в заслугу перед Дженни, если она будет по-прежнему дуться.

– Да, Лопес всегда была с изюминкой, но общение с ней хорошо сказалось и на тебе. – Он сжал мне плечо. – А что у тебя с тем парнем из Бруклина? Вы все еще в ссоре?

– С Алексом?

Я удивилась, что Джо его помнит. Он переехал в Лос-Анджелес примерно через месяц после того, как мы с Алексом расстались в первый раз, и я ни разу о нем не упоминала.

– Да нет, мы снова вместе.

– Очень жаль.

Джо как-то слишком охотно принял игру в гляделки, пока я не отвела глаза, вновь уставившись на холмы. Да что сегодня со всеми происходит? Может, у меня на спине стикер с надписью «Доступна и одинока»? Или платье по-прежнему задрано до трусов?

– Расскажи, откуда ты знаешь Джейкобса? Он здесь останавливался? – спросила я.

Может, интервьюер из меня не очень, но зато я мастерица менять тему.

– Нет, я пару раз видел его в городе, – нахмурился Джо. – Очень высокомерный тип. Просто такой человек. Считает себя особенным, наверное.

– Как странно, – покачала я головой, не в силах поверить, что мы говорим об одном человеке. – Со мной он вел себя джентльменом.

– Может, с женщинами он другой, – пожал плечами Джо. – А этот его гомик, с которым он всюду ходит, – просто козел!

– Может, Блейк и нервный, – твердо сказала я, – но не понимаю, каким образом ориентация автоматически делает его козлом.

– О, только не надо! – Джо выставил ладони. – Против них у меня нет предубеждений – здесь же Голливуд, «голубых» больше половины. Блейк попросту не умеет общаться с людьми.

– А не хочешь вечером составить нам компанию?

Двух зайцев одним ударом: Дженни меня сразу простит, если я приведу Джо, а Джо убедится, что Джеймс не такой, как он о нем думает.

– Мы идем в «Тедди».

– С Джеймсом Джейкобсом?

– И Дженни, – добавила я. – Соглашайся, вряд ли Джеймс будет с нами больше пары минут. Он обещал нас только провести.

– Провести вас в «Тедди» и я мог, – фыркнул Джо.

– В общем, буду рада, если ты пойдешь. И Дженни тоже обрадуется, – сказала я, сжав его руку.

Джо помолчал, оглянувшись на бар, где стоял с утра до вечера, и снова повернулся ко мне:

– Во сколько?

Ворвавшись в мою комнату часов в восемь, Дженни пребывала в гораздо лучшем настроении, чем во время нашего последнего разговора, однако ни словом не проговорилась о том, где болталась почти сутки, отмахнувшись от моих расспросов неискренним: «Что делала? Да так, то да се». Я не настаивала. Проведя в душевой целую вечность, она вышла настоящей богиней, в ореоле роскошных кудрей, со светящейся, посмуглевшей после двух дней загорания кожей и с самой заразительной улыбкой, которую мне доводилось у нее видеть.

– Значит, Лос-Анджелес тебе по вкусу? – скорее утвердительно сказала я, когда мы толкались, отвоевывая место у зеркала, чтобы наложить макияж.

Меня не покидало ощущение, что Дженни должна накраситься не глядя в качестве форы мне: солнце покрыло ее сусальным золотом, тогда как я после посещения пляжа покрылась пятнами, а волосы стали жесткими и упорно не желали нормально лежать.

– Я и забыла, как здесь весело, – отозвалась Дженни. – Лос-Анджелес толкает на всякие безумства. Я в кои-то веки вспомнила, что значит быть… живой! Не слишком банально выразилась?

– Нет, я хорошо понимаю, что ты чувствуешь, – сказала я, обводя глаза угольно-черным карандашом «Мак», чтобы отвлечь внимание от непокорных прядей и лупящегося носа – мне ведь не много надо. – Я тоже всякий раз оживаю в Нью-Йорке. Может, тебе нужно было уехать подальше, встряхнуться…

– А теперь мне нужно кое-что еще. – Подруга подмигнула мне, накладывая четвертый слой туши. – Ты не можешь закрутить с Джеймсом Джейкобсом, но ведь протокол не запрещает мне устроить ему тест-драйв? Я сообщу тебе все подробности. Вот будет отличный материал для интервью!

– Дженни, – предостерегающе начала я, влезая в новое ярко-желтое мини-платье «Филипп Лим» в надежде, что солнечный цвет настроит меня на лос-анджелесский лад и поднимет настроение. Покамест поднялся только мой лимит по карте, но нельзя не признать – платье прелестное. – Это не самая лучшая идея, которая могла прийти тебе в голову. А как же Джо?

– А что – Джо? – переспросила. Дженни, натягивая свое, как я сразу узнала, счастливое платье от «Элис + Оливия», шелковое, красно-фиолетовое с золотом, с глубоким V-образным вырезом, заканчивавшимся ниже середины груди. Перекрещенные на спине лямки подчеркивали безупречную загорелую кожу и тонкую талию, а широкая юбка красиво облегала бедра при ходьбе. Господи, да она и вправду вышла на охоту! – Если я фатально не ошибаюсь, у Джо уже был шанс. Всегда нужно метить как можно выше, Энджи. Если ты сама не веришь, что достойна лучшего, кто в тебя поверит?

– Ну все, подъехала Опра Лопес! – поморщилась я, мазнув по губам прозрачным жидким блеском в надежде, что и так сойдет. – Я не меньше других всегда готова на разовый, ничего не значащий и, надеюсь, самый грязный секс, но неужели «лучшим» обязательно должен быть человек, у которого я беру интервью?

– Нет, – согласилась Дженни, взяв меня за плечи и придирчиво рассматривая мой макияж. – Если Джеймс знаком с Джейком Гилленхаалом, с удовольствием повышу ставку.

– Ничего не понадобится повышать, – негромко сказала я, принимая новый блеск для губ, протянутый подругой. – Джеймс намного красивее Джейка. И наверняка куда приятнее. И талантливее как актер.

– Хо-хо, кто-то втюрился. – Дженни указала на персиковый блеск. – А что думает Алекс о такой замене?

– Ну перестань, – покраснела я. Я так радовалась, что подруга снова со мной разговаривает, что даже не сочла нужным рассказывать о том, как Джеймс гладил меня по щеке. – Алекса я даже на кинозвезду не променяю. Нельзя же сравнивать любовь с увлечением!

– Погоди. Он что, признался тебе в любви? – Дженни даже перестала штукатуриться. – Когда? И почему я об этом только сейчас узнаю?

– Пока нет, – созналась я. – До сих пор молчит. Но это не важно. Я не променяю на него Алекса.

– Энджи, отчего бы тебе не набрать номер Алекса и не повторить ему это? – поинтересовалась подруга. – Чего ты ждешь? Мы же современные люди, можно же признаться первой!

– Терпеть не могу, когда ты начинаешь говорить, как Опра, – буркнула я, влезая в мои верные «луботины».

Каким образом простая красная подошва способна превратить золотые босоножки с ремешками из «красивых туфелек» в явление под названием «потрать на нас месячную квартплату, и мы сделаем твой облик совершенным»? В «луботинах» я через многое прошла, включая перелом кое-чьей руки, и хотя босоножки всякий раз заставляют вспомнить не о самых лучших временах, ноги в них выглядят изумительно, поэтому я им заранее все прощаю.

– Значит, дело в том, что ты не хочешь признаваться первой? – не отставала Дженни.

Я знала, что она не успокоится, пока не получит ответ, а лжец из меня никудышный. Как говорится, мне и корову не обмануть.

– Да, – не выдержала я, присев на край кровати, чтобы застегнуть босоножки. – Я не хочу первой признаваться Алексу в любви, ясно?

– Более чем, – кивнула подруга, присаживаясь рядышком. – Но послушай, вот я уже знаю, что ты его любишь. И все знают. Эрин знает, Ванесса знает, даже Скотти из кафе, по-моему, догадывается. Стало быть, и Алекс в курсе.

– Он не Скотти, он Игорь, – вздохнула я. – Значит, ты считаешь, надо признаться первой?

– Нет, я только хочу сказать, что ты не умеешь скрывать свои чувства, Энджи, и, может, в этот раз ты от него этих слов дождешься. – Дженни расческой отвела волосы у меня с лица. – Не дави на него. Если любит, сам скажет.

– Если.

Мы уже много часов не говорили, и я начинала по-настоящему злиться, что Алекс не перезванивает.

– Ты мне не все сказала, детка? – заинтересовалась Дженни. – Если у вас что-то разладилось…

– Нет-нет. – Я глубоко вздохнула и встала. – Это уже я с ума схожу. Последние пару дней до него не дозвониться. Ладно, пошли, найдем тебе классного парня.

– А пошли. – Дженни буквально впрыгнула в свои босоножки. – И пусть не говорит, что его не предупреждали. Если я увижу, что ты хоть одну слезинку уронила из-за Бруклинца, буду гнать его пинками через весь Бруклинский мост.

– Прежде нужно вернуться в Нью-Йорк, – сказала я, взяв Дженни под руку и потянув ее из номера. – Я гляжу, ты здесь совсем освоилась.

– Посмотрим, что скажет твоя кинозвезда, – весело сказала Дженни. – В случае чего я всегда могу вернуться на его частном самолете.

Джо ждал, прислонившись к стойке ресепшена, в тесных черных джинсах и серой футболке, обтягивавшей его словно вторая кожа, с живописно растянутым глубоким V-образным вырезом. Парень явно серьезно отнесся к предстоящему соперничеству с Джеймсом Джейкобсом, пусть даже последний ни сном ни духом не знал, о грядущем соревновании. Выскочив из лифта, Дженни подбежала к Джо, повисла у него на локте и прижалась всеми своими соблазнительными изгибами. Мечты об особняках на Малибу и частных самолетах были забыты минимум на то время, пока мы шли к поджидавшей нас машине Джеймса.

Я не знала, радоваться или нет, но «хаммер» вновь сменился лимузином, к вящему удовольствию Дженни. Ничто не могло сравниться с выражением ее лица, когда подруга уселась между слегка, по-моему, испуганным Джеймсом и несколько, по-моему, воинственно настроенным Джо. Пятиминутную поездку до «Рузвельта» я просидела рядом с Блейком, старательно притворяясь, что никаких неловких моментов между Джеймсом и Джо в прошлом не было. Однако притворщица из меня тоже никудышная.

– Почему обязательно нужно хоть пять минут, да на машине ехать? – спросила я, когда все перезнакомились. – Это же не очень хорошо для окружающей среды.

– Хотите посмотреть, что будет, если я пойду пешком по Голливудскому бульвару в одиннадцать вечера? – спросил Джеймс, нажав кнопку и опуская тонированное стекло. – Привет, девчонки, – окликнул он стайку девушек, болтавшихся у «Гэпа».

– Бож-же мой, это же… – Стоявшая ближе всех к лимузину высокая брюнетка уронила стакан, широкой лужей разлив колу на тротуар.

Они чуть не головы в окошко засунули, пожирая Джеймса глазами. Честно говоря, на их месте я тоже не осталась бы равнодушной, даже не будь он мегазвездой: тесная черная рубашка обтягивала прекрасный рельефный пресс типа «я сошел к вам прямо с экрана», а свободные прямые джинсы не скрывали фантастических тренированных бедер. На заднице он, разумеется, сидел, но когда мы все усаживались и он подвинулся на сиденье лимузина, я оценила ее взглядом. Не то чтобы я таращилась на его ягодицы, не подумайте.

– Да, я Джеймс Джейкобе, – кивнул он и помахал рукой. – Хорошего вам вечера.

Все три девицы, побледнев, отвалили челюсти, и этой секунды Джеймсу как раз хватило поднять стекло. А затем раздался неистовый тройной женский визг – от такого лопаются стаканы и барабанные перепонки, – и пока мне не надоело смотреть назад, троица бежала за нашей машиной. Ну просто села нам на хвост.

– Не надоело играть, Джеймс? – вздохнул Блейк, когда лимузин медленно набрал скорость, оставив девиц позади. – Это же все попадет в ее чертов журнал. Оно тебе надо?

– И это происходит везде, где вы появляетесь? – не удержалась я, глядя на девушек, остановившихся посреди дороги, хватаясь друг за дружку, чтобы не упасть.

– Более или менее, – засмеялся Джеймс. – Вы разве не заметили сегодня?

– Только в ресторане, – призналась я, вспоминая день с утра. Вполне возможно, что при виде мегазвезды люди падали на тротуар и бились в экстазе, однако я была так сосредоточена на том, чтобы не влюбиться в Джеймса, что даже моя собственная мать могла рухнуть перед нами в счастливый обморок и я бы не обратила внимания. – Ничего себе… Кошмар какой-то!

– Ничего, можно научиться жить и с этим, – сказал Джеймс, улыбнувшись Дженни, которая молчала (впервые в жизни) всю дорогу, глядя на кинокумира с самой нелепой широченной улыбкой, когда-либо освещавшей ее лицо. Джо, напротив, сидел мрачнее тучи. Зря я его пригласила, наверное. – Ну что, пошли в клуб?

В «Тедди» действительно оказалось весело, если вообще не фантастически. Как и в целом в «Рузвельте», здесь царила атмосфера славного старого Голливуда. Проходя по темноватому бару мимо округлых столов в обрамлении бархата винного цвета и людей в одежде цвета красного дерева, я чувствовала себя Элизабет Тейлор. Если, конечно, Элизабет Тейлор тоже со стыдом считала себя вдвое толще любой из посетительниц и буквально силой удерживала подругу, готовую броситься на любого мужчину в клубе. С другой стороны, может, Элизабет Тейлор и не чуралась подобных занятий, почем я знаю.