Текст книги "Студент(ка) в Академии льда (СИ)"

Автор книги: Линда Осборн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

#если папа контрол-фрик

Паркую розовый Кваттро Смарт подальше от таун-хауса парней и беру сумку с женскими вещами, рюкзак с книгами и тетрадями с лекций и устало бреду к дому.

Клянусь, если сейчас на меня упадет метеорит, я просто от всей души поблагодарю его за то, что даст мне покой хотя бы ненадолго! Это же надо придумать – целый час катания на огромных, просто нереально больших коньках.

Свои розовые я благоразумно оставила в машине – только в последний момент до ума дошло, что так Брэндон может догадаться: и Кэн, и Кэндис катаются на одинаковых коньках. Может быть, он, как все парни, не очень внимателен, но дураком его точно назвать нельзя.

И потому мне пришлось сворова…то есть, одолжить коньки в мужской раздевалке. Повезло еще, что там никого из хоккеистов не было!

Медленно добредаю до дома и вставляю ключ в замок. Проворачиваю раз, другой, третий, вхожу, и тут же замираю от ужаса и состоянию де-жа вю.

На пороге стоит и презрительно смотрит на меня сверху вниз мистер Кромби. Профессор кивает мне, и выходит широким шагом из дома.

– Что. Это. Было? – спрашиваю, скорее, сама у себя, но мне отвечает Дэн, вынырнувший из кухни.

– Это был мистер Кромби. Великий и ужасный заклинатель льда.

– Он приходил к Брэндону? – несмотря на страх перед профессором и запутанные чувства, которые я ощущаю к этому парню, думаю о том, что с удовольствием разобью мужчине лицо своими мелкими кулаками, если он как-то навредил своему сыну.

Дэн дожевывает кусок пиццы. Вытирает руки о футболку, а я в это время брезгливо-отвратительно морщусь:

– Нет, он с ним даже не говорил. Поставил видеокамеры на первом этаже, в коридоре второго и сказал, что завтра после игры с Йеллем мы должны сидеть дома, иначе нас ждет отчисление.

– А зачем – дома? – глупо переспрашиваю я.

– Так как – зачем? – Дэн не может удержаться и не ткнуть меня по-дружески локтем в бок, когда проходит мимо, и садится на диван, чтобы снова пропасть в виртуальной игре. – Он ловит духа, который у нас поселился.

– О нет, – стону я. – И что, он теперь будет наблюдать за нами?

Дэн смеется заливисто и от всей души.

– А ты-то чего боишься, стесняешься, тутти – фрутти? Никто не будет смотреть, как ты… ну…

Под моим яростным взглядом Дэн проглатывает скабрезность, которая могла сорваться с его языка.

– В общем, он сказал, что берет под свой контроль поиск духа, потому что он может угрожать безопасности академии магии.

– Вот это да, – пораженно восклицаю. Ожидала всего, чего угодно, но только не видеонаблюдения! – А что, заколдовать дом он не может? Он же заклинатель!

– Ну ты даешь, Кэн! – смеется сверху Брэндон. Он явно снова только что вышел из моей душевой: по телу бегут капельки воды, на бедрах – широкое полотенце. Ткань большая, но я все равно боюсь задрать голову, чтобы не увидеть чего-то, что не гоже видеть невинным барышням…

– А что такого? – отпираюсь я.

– Он не может поставить ловушки в доме. Иначе если они активизируются, то пострадает весь дом. Сгорим или заморозимся.

– Это ужасно, – только и нахожусь, что ответить. Дэн в ответ только хмыкает.

Наутро я пропускаю тот момент, когда парни собираются и уезжают. Сегодня – игра с йельцами и они едут на тренировку на весь день. Сборы длятся до вечера, потом – игра, и только после ребята окажутся дома.

Чтобы их поддержать вне зависимости от того, выиграют они или проиграют, я решила приготовить им праздничный ужин, пока буду готовиться к семинару по предмету истории костюма.

Кроме того, мне нужно уже определиться с тем, какую коллекцию одежды предстоит приготовить для итоговой оценки за год. Пока что в голове слишком много идей, чтобы уловить хотя бы одну и сосредоточиться на ее реализации.

Спускаюсь на кухню, достаю продукты из холодильника, режу сельдерей. Знаю, что ребята проигнорируют его, так как предпочитают более калорийные продукты, но я придумала сделать из него стопки для коктейля, это будет смешно и необычно.

Включаю аудиоурок по истории костюма в Византии и будто бы проваливаюсь в чарующие картинки, которые подкидывает воображение. Ах, как же это красиво – канва по всему краю платья, изумруды, рубины, скромный жемчуг…Я бы тоже, наверное, хотела дефилировать иногда в чем-нибудь таком-эдаком, женственной юбке в пол, которая каскадом струится по ногам; вышитой немыми монахинями рубашке, которая приятно холодит кожу; лаковых сандалиях на невысоком каблучке, приятно пружинящим походку.

В общем, в гардероб того времени я бы вписалась также хорошо, как в этот, гардероб рубахи-парня Кэна.

Я почесала грудь под слоем эластичного бинта и тяжело вздохнула. Уже пошла вторая неделя моего проживания здесь, я сдружилась с ребятами, и мне на самом деле будет жаль уезжать отсюда в женское общежитие, и дело даже не в том, что там проживают члены сестринства, которым только дай волю позлословить в твой адрес, а в том, что…

Там нет Брэндона…

Снова вздохнула, проваливаясь в мечтательную тишину, и тут же похлопала себя по щекам. Ну же, Кэн-Кэн, очнись! Тебе нужно взять себя в руки! И уж точно не капать слюни на этого увальня!

Я заполнила все тесты, подготовила реферат и, наконец, закрыла дверь дома с той стороны, чтобы отправиться на игру, чтобы поболеть за своих друзей, которыми вдруг стали эти ледовые машины для убийства, как их обозвала Ритика. Кстати, вот и она. Решила составить мне компанию на трибуне, чтобы я потом мог сказать, наконец, что у меня есть девушка, и она совсем не мифическая. И я отнюдь не тутти-фрутти, которым меня величают каждую минуту моего нахождения в этом доме.

– Эй, Кэн – Кэн! – помахала мне рукой подруга. – А где твоя розовая улитка?

Я закатила глаза. Никому, ну никому не нравилась моя машина. Кроме меня. Я так и не смогла поменять ее на что-то более мужское, потому что боялась, что не справлюсь с парковкой. А с параллельной парковкой тем более! Если вы понимаете, о чем я.

– Ой, я сразу ее и не заметила среди камней, – рассмеялась Ритика. – Может быть, на хоккей нужно было взять мою машину? Она хотя бы выглядит представительнее, чем эта.

– Между прочим, – я вразвалочку подошла к ней и пикнула сигнализацией. – Эта машина экологична, маневренна и красива. Совсем, как я.

– Эй, Кэн-Кэн! – в притворном ужасе прошептала Ритика. – Я надеюсь, что ты не говоришь такие слова, или похожие на эти слова, парням?

– В чем дело? – я почесала чуть съехавший на бок мужской парик. – Не пойму, что такое?

– Ну как же! – всплеснула руками подруга. – Ты говоришь как настоящий тутти-фрутти: «экологична! «Маневренна»! «Красива»!

Она дразнилась, а я хихикала.

На самом деле, у меня периодически проскальзывали такие девичьи словечки, на которые парни всегда закатывали глаза. И я совсем ничего не могла с этим поделать. Но, думаю, постепенно они привыкли к моей особенности. Как и к тому, что я мой подбородок всегда гладко выбрит, вне зависимости от времени дня.

– Ладно тебе, хватит болтать! – придав своему голосу мужского звучания, то есть, понизив его на пару октав, обратилась я к подруге и поиграла бровями. – Детка, нам пора отправляться на хоккейную игру. Кстати, у нас там лучше места – в ложе.

– Оу-у-у!

– Да да, – я подмигнула, как это должен делать, по моему мнению, парень. – Билеты подогнали мои друганы. Один из них – капитан команды!

#лед и пламя

Первая игра кажется не очень сыгранной. Но я все равно уверен, что моя команда покажет этим йелльцам, кто здесь чего стоит.

Хотя стартовая половина встречи осталась за Йеллем. На седьмой минуте большинство реализовал Натан Маккиннон, воспользовавшись великолепным пасом-подкидкой от Рантанена. А уже во втором периоде канадец отплатил финну той же монетой, выведя Рантанена на голевой бросок при очередной реализации лишнего. Так «йельцы», благодаря отменному взаимопониманию своих лидеров, сделали 2:0, и это могло стать приговором для нас, но чем глубже в плей-офф, тем больше проявляется характер заклинателей льда из моей академии.

Через минуту после гола Рантанена йелльцы остались втроём против пятерых соперников, и Джо Павелски сократил отставание до минимума. Голу ветерана предшествовала изумительная поперечная передача от Александра Рада.

Тем временем мы через 43 секунды после шайбы Павелски снова праздновали успех и по полной программе наказали гостей за недисциплинированность! На льду у йелльцев была уже другая бригада реализации лишнего, Лэндон набросил на ворота, где шайбу с пятачка «доел» Дэн. Так счёт сравнялся.

Обкатывая круг, смотрю, как выразительно смотрит на Лэндона тренер Пэр Бриссон. Если на тренировках он орет, то во время игры только смотрит, но зато так внушительно, что тебе ни в коем случае не придет в голову допустить оплошность.

Трибуны ликуют и орут. Для меня вся эта шумиха вокруг льда не кажется отвлекающей, я сосредоточен только на одном – на себе. Если немного отвлечешься, все, считай пропало. ведь все знают, что всем заправляет мини-компьютер в голове, называемый серым веществом. И только от его настроя зависит, победим мы или проиграем.

Моя же голова всегда настроена только на победу, уже много, много лет. Потому что кроме льда у меня ничего и не было, наверное. Он успокаивал, он дарил уверенность, он вселял надежду в лучшее.

Я задрал голову выше и глянул в сторону ложи, закрытой тонким прозрачным пластиком от остальных мест. Там должен сидеть Кэн – я дал ему билет, даже два, чтобы он привел своего друга, или одногруппника.

«Я приду со своей девушкой», – сказал он тогда, и парни рассмеялись.

«Зря смеетесь, – обиделся и насупился он. – У меня и правда есть девушка».

«Конечно, конечно, – по своей старой привычке Дэн ткнул его в бок, от чего бедный Кэн зажмурился. – Мы все верим, что у тебя есть. Девушка. Есть. Настоящая. Мифическая. Девушка. В твоих. Мечтах».

Дэн глупо засмеялся, громко и от всей души, а Лэндон ему тут же подыграл. Он схватил с дивана подушку и обнял ее, будто человека.

«О милая, пойдешь со мной на хоккей?» – Лэндон обнимал воображаемую девушку, роль которой играла мягкая подушка, и все вокруг веселились, даже я.

Кэн же только покрутил пальцем у виска.

«Вы знаете, что вы сумасшедшие, да?» – хихикнул он и кинул в Лэндона второй подушкой.

Тогда я смеялся, но сейчас вдруг замер. А что, если и правда, Кэн придет на мою игру со своей девушкой? И сейчас вместо того, чтобы любоваться на то, как я великолепно отбил пас Лэндону, он болтает с ней о чем-то своем? Говорит, почти прижавшись нос к носу, чтобы было лучше слышно, смеется, комментирует что-то.

Иисусе.

Кажется, со мной что-то не то, потому что картина, вставшая перед моими глазами, очень и очень не понравилась. Даже скажу больше – она добавила несколько процентов заряда ярости в моей крови.

Я со злости стукнул клюшкой о лед, и трибуны взорвались овациями – фанаты и особенно фанатки всегда любят демонстрацию силы и ненависти к врагу, а у меня этого добра хоть отбавляй.

Мне до обморока захотелось пробраться туда, в ложу и посмотреть: правда ли Кэн пришел поболеть за меня. И правда ли, что он это делает…не один?!

– Эй, Кромби, соберись, – ударил меня по плечу проехавший рядом Лэндон. Он кивнул в сторону, и я увидел, что отец как всегда сидит в своем излюбленном месте – сбоку от входа, на первом ряду.

Он не пропустил ни одного моего матча, но все количество фраз, которыми мы обменялись за это время, можно сосчитать на пальцах. Чертов профессор.

Я сбросил с плеча руку Лэндона и сощурил глаза. Друг понял мой настрой: мы должны были во что бы то ни стало разбить этих чертовых йелльцев.

А уже потом…

Потом я разберусь со всем, что меня интересует…

Тридцать шестая минута матча шла особенно напряженной. Наша команда вела счет 4:2, но я, я еще не забил ни одного гола.

Были удачные голевые моменты, передачи, пасы, но сам я еще ни разу не забил в ворота противника шайбу.

Это волновало меня после начала второго тайма: весь год за нами будут следить агенты НХЛ, и такие скромные показатели, как удачная передача мяча ими, я уверен, не будут засчитываться.

И вдруг случилось чудо.

Иначе, как курьезом, это назвать было нельзя, однако это произошло!

После прострела в исполнении Джейми Бенна, случился рикошет от клюшки защитника Самуэля Жирара, игровой снаряд угодил в мое плечо, взмыл вверх и приземлился за спиной Павла Францоуза.

Трибуны взорвались.

Не знаю, что там было больше – хохота или радости, но одно было точно: мы выиграли, причем с разгромным счетом: 5:2.

Бросаю клюшку в сторону, когда на меня летит настоящая громада – машина для убийства в лице Дэна. Он налетает на меня, следом за ним – Лэндон, и вот уже куча мала обнимается от радости в углу катка.

Черт, мы сделали это.

И я сделал это тоже.

Выезжаю с поля, распарывая лезвиями коньков специально положенные резиновые маты, которые ведут до раздевалки, и смотрю наверх.

Кэн размахивает маленьким флагом, на котором изображена геральдика нашей академии. От эмоций его глаза горят, а щеки раскраснелись. И отчего-то в моей душе распускается алым цветом большой бутон радости от того, что это я – причина его веселья.

Поднимаю руку в перчатке, и как завороженный машу ему. И вдруг наши глаза встречаются.

Думаю, что в эту минуту наши сердца бьются в унисон. Мое наполнено счастьем и адреналином после удачной игры, а его – радостью за наш успех. И это единение, то, что мы прямо сейчас, как всегда, на одной волне, дарит мне удивительное ощущение покоя и умиротворения. Держу пари, что мое лицо прорезает пополам глупая улыбка, как у щенка, которому подарили косточку.

Кэн подмигивает мне, и я нахожусь буквально в одном шаге от того, чтобы не показать ему половину сердечка из согнутых пальцев и выпрямленного под углом большого. Как какой-то дурак, Иисус меня раздери. Как йеллец.

Только я прерываю себя, чтобы не послать ему воздушный поцелуй по примеру своих друзей по команде, которые делают так каждую игру, повышая градус напряжения у хоккейных заек – фанаток игры, как вижу, что он стоит не один. Рядом с Кэном улыбается, смеется и радуется нашей победе девушка. Оливковая кожа, большие глаза, широкий рот. Она приобнимает Кэна за плечи, и они вдвоем перемигиваются, как лучшие друзья…или…как парень с девушкой.

От злости мое горло охватывает спазм.

Дергаюсь и чуть не заваливаюсь на спину от резкого движения.

Расталкиваю парней, что загородили проход и спешу в раздевалку.

Черт, мне срочно нужно принять холодный душ, чтобы он остудил мою голову, потому что она, кажется, уже начинает дымиться от всех этих странных чувств, обуревающих мою душу.

#это кто?

– Да брось ты, мы сможем пройти к ним, – говорит Ритика. – Не бойся.

– Да я и не боюсь, – опасливо отодвигаюсь от края ложи, когда мимо проносится табун лошадей, то есть, студентов.

– Мы спустимся вниз, найдем ребят и потусим с ними.

– У тебя одни парни на уме! – стону я.

– Странно, если бы это было не так, – парирует Ритика и поправляет свои черные кудряшки, пляшущие над головой костерком. Она подмигивает мне и говорит: – Не могу отказать себе в удовольствии воспользоваться тем, что ты дружишь с известными хоккеистами. Держу пари, что если меня заметят в этом окружении, то мой рейтинг сразу же взлетит до небес.

– Какой еще рейтинг, – брезгливо гляжу сверху балкона на целую реку людей, мимо которых эта сумасшедшая предлагает пройти в раздевалки к парням.

– Социальный, дорогая, социальный! – она хватает меня за рукав черного пиджака и ведет за собой.

– Не могу поверить, что соглашаюсь на все твои запросы, – бурчу себе под нос. – Это же ужас. Нас затопчут или разорвут на части фанатки.

Ритика только посмеивается.

– Это будет незабываемый опыт, это точно!

Наконец, спустя ужасающие минуты мы спускаемся на первый этаж, подходим к дверям, где уже столпилась целая куча хоккейных фанатов. Основная масса среди них – девушки. И не просто девушки, а «хоккейные зайки», как их называет Брэндон – красивые, ухоженные студентки, все как на подбор из конкурса красоты: длинные ноги, волосы, ресницы, короткие юбки, улыбки, взгляды.

Мне становится не по себе рядом с ними. Достаю сотовый телефон и печатаю сообщение Брэндону о том, что жду ребят у входа в раздевалку и хочу поздравить их с победой.

Не проходит и минуты, как из дверей выходит он вместе с Лэндоном. И если Лэндон весь сияет от удовольствия, как начищенный до блеска сапог, то у Брэндона совсем другое настроение. Он хмур и неласков, неприветливо оглядывает пространство вокруг.

Девушки начинают охать и вести себя довольно странно, как по мне: подмигивать, улыбаться, махать рукой. Они неискренне поздравляют ребят с победой, и Лэндон буквально купается в лучах славы. Ему явно это нравится, он чувствует себя словно рыба в воде, и, держу пари, в данную секунду уже выбирает себе кого-то из девушек на ночь.

А вот Брэндон…

– Ты кто? – хмуро исподлобья смотрит он на Ритику. Но ее не смущает его внезапно грозовой вид.

– Ритика, с факультета магической одежды.

Он кивает своим мыслям. И вдруг поворачивается ко мне. Под его внимательным взглядом мне не по себе, я чувствую, как из-под темного парика съезжает соленая капля пота, – настолько он меня пугает, находясь в этом настроении.

Неужели Брэндон не должен радоваться как ребенок тому, что выиграл матч и забил гол? Что с ним вообще происходит? Этот парень – как шкатулка с секретами, все время ведет себя совсем не так, как я от него ожидаю!

Ритика посылает недвусмысленные сигналы Брэндону – он явно ей нравится, и это заставляет меня нервничать. Переступаю с ноги на ногу, и кидаю взгляд за спину парня.

– У вас так много фанаток, – уважительно тяну. Я и вправду не знала, не подозревала, что ребята так популярны из – за своей страсти к хоккею. Но Брэндон словно отмахивается от моих слов.

– Это кто? – кивает он в сторону моей подруги, и я не нахожусь с ответом. Мда-а-а.

– Эй, бро! У меня предложение! – Лэндон приходит на выручку и разбивает затянувшееся странное безумное молчание своим веселым напором. Он явно уже выбрал себе жертву на ночь и потому хочет утрясти все детали. – Как насчет того, чтобы взять всех девчонок и отправиться к нам?

Брэндон нехотя переводит взгляд на Лэндона, но тот привык видеть его и не в таком мрачном, смурном настроении. Ему все равно – он цветет и пахнет, распространяя вокруг себя флюиды заинтересованности, любви к миру и к жизни.

– Вечеринка?

– О да, брат, ве-че-рин-ка! – кивает, как китайский болванчик, улыбчивый Лэндон и в его глазах распускается предвкушение. Он подмигивает Ритике.

– А ты что?

Ритика закатывает глаза.

– Вы точно студенты третьего курса? – спрашивает она, но я думаю, что это риторический вопрос. – Ведете себя, как придурки.

Лэндон хохочет.

– Детка, мы – не придурки. Мы – хоккеисты! Победители! Ясно тебе?! Или ты не видела, какой гол я забил на сорок седьмой?

Девушка медленно хлопает в ладоши, но каждый, кто увидел ее лицо, понял бы сразу: она издевается над парнем.

Лэндон тут же поворачивается ко мне.

– Это кто? – кивает он на Ритику.

Теперь приходит мой черед закатывать глаза.

– Вообще-то, это Ритика, моя подруга.

– Подр-у-у-уга, говоришь, – тянет Лэндон и уже пристальнее разглядывает девушку рядом со мной. От него не укроется ничего: и вырез тонкой кофты, через которую просвечивает каемкой бюстгальтер, и очень облегающие джинсы, обрисовывающие идеальную точеную девичью фигурку, и приятный шоколадный оттенок кожи, которых выглядит съедобным при тусклом освещении коридора.

Парень сразу подбирается.

– Точно подруга?

– Это моя девушка! – восклицаю, вдруг вспомнив о том, что парни слишком часто называют меня обидным тутти-фрутти, тогда как я принадлежу вполне пристойной сексуальной ориентации!

– Ах, да, – тут же вспоминает о договоренности подруга и берет меня под руку.

– Ну, да, – тут же скучнеет лицом Лэндон.

– Да ну, – Брэндон смотрит на руку Ритики на моем локте с такой яростью, что кажется, у него сейчас дым повалит из ноздрей.

У меня тут же падает настроение до критической, нулевой отметки.

Его что, так заинтересовала моя подруга?

Это, на самом деле, не очень хорошо. Мне это не нравится!

Немного подергиваю плечами.

Вдруг Лэндон хлопает в ладоши, и мы все вчетвером вздрагиваем.

– Ну что, пора собираться. Едем к нам? Отлично проведем время!

– Поехали! Вечеринка! – подпрыгивает радостная Ритика и хлопает в ладоши.

Но я уже не очень разделяю ее радость, мне, наоборот, хочется, чтобы Брэндон запретил проводить вечеринку в доме и этот вечер закончился или игрой в компьютерную игрушку, приставку на телевизоре, в которую мы будем играть все вместе, или просмотром какого-нибудь фильма, под комментарии Дэна и язвительные остроты Лэндона.

– Поехали, – кивает Брэндон. – Вы на машине?

– Да, я за рулем, – отвечаю с готовностью.

Брэндон морщится.

– Ну уж нет. Не смей называть машиной свой чемодан, этим ты оскорбляешь чувства остальных автомобилей!

Ритика хохочет, потому что она солидарна с этим мнением. Привычно неодобрительно сжимаю губы на это высказывание. Отличная машина! Мофь, фила, ярофть!

Парни обсуждают, как поедут до дома, и выбирают что лучше сделать – заказать такси или ехать со всеми хоккеистами на автобусе, который команда фрахтует для игр.

– Студенты! – от этого обращения меня буквально прошибает молнией с головы до ног – этот властный, сердитый и мрачный голос я бы не хотела слышать больше никогда, ну может быть, издалека на редких лекциях. – Надеюсь, вы не обсуждаете победную вечеринку в таун-хаусе?

Мне кажется, или становится слышно, как в разразившейся тишине скрежещут зубы Брэндона. Он смотрит на приближающегося мистера Кромби и сжимает пальцы в кулак. Я снова ловлю себя на мысли, что хочу погладить его по руке, чтобы он расслабился и не волновался из-за присутствия отца так сильно, но понимаю, что это будет выглядеть глупо и неправильно. Мужчина в два счета преодолевает барьер из фанаток у входа в раздевалку, которые резко замолкают при виде преподавателя и явно хотят мимикрировать под цвет стен, чтобы слиться с окружающей действительностью. К слову, прекрасно понимаю их чувства!

– Вы, – он обводит нашу маленькую компанию пристальным взглядом, и я только сейчас понимаю, как Кромби – старший и младший – похожи, когда сердятся: у них из глаз только молнии не летят, чтобы поджечь своим неодобрением противника. – Сейчас же направляетесь домой. Никаких вечеринок.

– Но… – подает голос Ритика, и я в ужасе застываю: никто не может перечить мистеру Кромби, это я уже поняла за время нашего недолгого, но довольно тяжелого знакомства. Подруга просто еще не поняла, что с ним нужно быть ниже травы, тише воды, совсем как Лэндон, который даже стал ниже ростом буквально за несколько секунд.

– Это кто? – почему-то поворачивается мистер Кромби ко мне, требуя ответа. Клянусь, если еще кто-то задаст мне этот вопрос, я не выдержу, закричу и вырву этому человеку все волосы! Но под взглядом заклинателя льда теряюсь и чувствую только пустыню во рту. Язык буквально присох к нёбу и совсем не собирается пошевелиться, чтобы хоть что-то выдавить из себя.

– Ритика Олсен, факультет дизайна магической одежды, – кажется, благодаря нашей заторможенной реакции только сейчас до девушки доходит, с кем она имеет дело и потому практически делает книксен, представляясь.

– Вы едете к себе домой, в Остин, – говорит он. И совершенно не обращая внимания на ошарашенный вид, который приобретает Ритика в одну секунду, поворачивается к парням. – Вы едете со мной в машине, я буду ждать у входа. Ваш четвертый сосед поедет на розовом автомобиле студента дизайна магической одежды.

Мистер Кромби резко разворачивается на пятках и тяжелой поступью сокращает пространство коридора до входной двери.

– Если влезет.

– М? – поворачиваюсь к Лэндону, который смеется в кулак.

– Я говорю: Дэн поедет в твоем розовом недоразумении, который ты называешь автомобилем, если влезет в него!

– Очень смешно! – обливаю его с ног до головы драматичным презрением.

Но Лэндон поворачивается к Брэндону с поднятой рукой и расправленной ладонью. И парень дает ему «пять», выражая таким образом солидарность.

– Да ладно, что вы кислые такие, – Лэндон ударяет по напряженному плечу Брэндона. – Мистер Кромби пусть ловит своего духа и бдит за состоянием студентов. А мы найдем возможность смыться из дома и устроить свою вечеринку!