Текст книги "Студент(ка) в Академии льда (СИ)"
Автор книги: Линда Осборн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
#возвращение
– Кэндис, милая, я сниму тебе таун-хаус в женской половине общежития, так что по поводу жилья не волнуйся! – в который раз говорит отец и я чувствую волны теплой поддержки, которые исходят от него. Мне до слез приятно, что он не стал кричать и наказывать меня за то, что ему пришлось оплачивать полностью ремонт и восстановления общежития, сожженного мною.
Конечно, это было не совсем честно, но я сама сказала, что оплачу все расходы академии, чувствуя вину за обман, который завел так далеко, за свое малодушное молчание. И отец погладил меня по голове. «Никакие деньги, – сказал он, – не стоят того, что ты могла сделать. Я горжусь своей маленькой девочкой, горжусь тем, как воспитал тебя, ты – настоящая дочь своего отца!». Он возместил огромную часть расходов по восстановлению жилья для девочек, и я знаю, что девочки из сестринства написали ему большое благодарственное письмо, усеянное поцелуями из помады. Ко мне же девчонки пока не приходили…
А сейчас мы с говорим по видеосвязи с телефона, потому что, понятное дело, жить со мной в больнице при академии он не сможет, даже если вдруг захочет. Вот уже неделю мы созваниваемся каждое утро, и он проверяет мое самочувствие, настроение, а я делаю вид, что настроение мое на самой высшей отметке. Потому что на самом деле я чувствую себя точно также, как чувствовали себя, наверное, стены женского общежития после пожара. Такой же разрушенной и заброшенной.
А все потому, что один человек, о котором я думала и мечтала, отвернулся.
Едва я только пришла в себя в комнате Духа Огня, сразу увидела перед собой такое родное и любимое лицо Брэндона, как сразу поняла, что он смертельно зол. Зол, обижен и раздосадован. Они прорывались очень явственно через облегчение от того, что все осталось позади. Все эти чувства читались на его лице, хотя он и говорил совсем другие слова: что-то о том, что подмога уже должна быть снаружи, что он вытащит меня отсюда и все будет хорошо.
Все действительно оказалось хорошо! Мистер Кромби запечатал своей ледяной магией и магией сына Духа Огня, прогнав его в Бескрайнюю Мглу, опечатал алтарь, который помог разрастись силам этого вредителя, и сказал, что он больше никого и никогда не потревожит. Мы все вместе выбрались наружу, а там уже оказался весь преподавательский состав Академии магии Льда и Академии Воздуха. Йелльцы, которых так не любил Брэндон, развернули настоящие поиски пропавших студентов и преподавателя, и потому нас сразу же взяли в оборот врачи, прибывшие на помощь. Лэндон и Дэн, основательно потрепанные, уже самостоятельно сидели в реанимобилях, и я успела помахать им рукой, поймав удивленные взгляды сквозь стеклянные двери, которые захлопнулись прямо перед их ошарашенными носами и увезли в ближайшую больницу.
Мистер Кромби вначале сам осмотрел меня на предмет телесных повреждений, хмуро сдвинув брови, и только потом передал в руки профессионалов. Он первым пришел в палату на следующий день, когда разрешили посещения, немного постоял у двери, оправив свой немодных пиджак и хрипловато поинтересовался, как у меня дела.
Понимая, что у того есть множество поводов для недовольства и чувствуя из-за этого просто невероятную тяжесть в душе, я начала что-то мямлить.
«Стар, – он в два шага оказался около и посмотрел сверху вниз. Я же сжала руками одеяло и пожалела, что нельзя забраться под него глубже. – Выздоравливайте. Больше от вас ничего не требуется. Ваш лечащий врач сказал, что благодаря магии льда уже через семь дней вы сможете приступить к занятиям, вернувшись из больницы. Вы – молодец, и ваше поведение заслуживает особого отношения».
И вот это-то как раз и смущало меня невероятно! Потому что я точно знала, что мое поведение заслуживает самой большой кары – ведь я выпустила Духа Огня, который принес столько разрушений любимой академии.
Как только стало понятно, что я оправилась достаточно, чтобы самостоятельно ходить, сидеть, лежать, ко мне нагрянул с визитом ректор.
«Кэндис, – он сложил руки на своем внушительном животике, который пытался прорваться через застегнутые полы пиджака. – Вы сделали ужасную вещь! – я опустила глаза, и не сразу поняла, что он посмеивается, глядя на меня. – Вы вскрыли нарыв, который волновал ректоров академии уже столько времени! Духи периодически прорываются из Бескрайней Мглы, и всегда это происходит очень страшно, с печальными последствиями, и то, как это получилось в этот раз, не может не радовать. Мы отделались малой кровью. Ну а ваш героизм, ваше поведение, ваше решение спасти академию путем своей собственной жизни – это, конечно, заслуживает отдельного балла!».
«Но ведь я… – несчастно протянула и проглотила окончание фразы о том, что все сделала совсем не так, как нужно. Совсем».
«Ну-ну, – по-отечески протянул он. – Всегда считал, что главное – не битва, главное – результат! – Он подмигнул мне. – Ну, и поскольку вы у нас таким образом оказались на особом положении, я могу предложить вам решение вашей проблемы. – Он помолчал, глядя на то, как осторожное изумление расцветает алым цветом на моих щеках. – Я понимаю, почему вы поступили на факультет магической одежды – потому что в ваших жилах совсем нет магии, несмотря на то, что у вашего отца ее хоть отбавляй. Если вы захотите, я могу устроить перевод на любой другой факультет, своим волевым решением, на который вы захотите».
Ректор хитро подмигнул мне, а я тут же вскочила с больничного колченогого стула, отчего он чуть не рухнул под собственным весом.
«Нет! Ни за что! Я пришла сюда не для того, чтобы пойти по стопам отца и выучиться в академии льда, как это принято в нашей семье, о нет. Я здесь по велению судьбы и своего сердца! Мне вообще все равно на то, что подумают обо мне другие маги, когда я выйду отсюда, что скажут, будто бы я училась тут только потому, что во мне нет магии. Я не «бедняжка», как решат они меня называть, совсем нет! Я – человек, который идет за своей мечтой! Этот факультет – вся моя жизнь, все мое сердце, мое настоящее и будущее. И, знаете, нас таких очень и очень много!».
Я отерла пот, пока говорила эту длинную проникновенную речь, а ректор только весело поблескивал глазами.
«Может быть, мы, студенты факультета дизайна и не принесем большой славы академии, как заклинатели льда, но знайте: сюда мы пришли не потому, что не владеем магией, и хотим хоть немного к ней прикоснуться. О нет. Мы здесь потому, что хотим этим заниматься и знаем, какой должна быть наша дальнейшая жизнь!».
«Ну-ну, успокойтесь, мисс Стар! – хлопнул в ладоши ректор. – Никто и не собирается закрывать ваш факультет, с чего вы это вообще взяли…И не нужно так за него заступаться, ведь всем понятно, что если на нем учатся люди, готовые пожертвовать своей жизнью ради других, значит, мы делаем все правильно, вкладывая разумное, доброе, вечное, в головы студентов!».
Он посмеялся, и сказал, что я могу приступить к занятиям в своем обычном режиме сразу после того, как выйду из стен больницы и пожелал удачи на будущих экзаменах.
– Папа, не нужно ничего. Я решила, что буду жить у Ритики до тех пор, пока общежитие не восстановят, – я вздыхаю. Но это правильное решение. Ничего плохого в этом нет, чтобы ездить долгое время туда-обратно, ведь моя подруга это делает! – Но я так поняла, раз ты включился в работу, то все будет двигаться быстрее!
Он кивает, хоть связь немного тормозит, я вижу, что он улыбается.
– О, и я слышал, что твой Кваттро Смарт здесь не любят? Может быть, ты думаешь отказаться от этой машины? – видимо, отец чувствовал себя не лучшим родителем, раз решил и таким образом подсластить мне пилюлю возвращения в реальный мир, где я была обманщицей, притворщицей и трусихой.
– Ну уж нет, – твердо ответила я. – Уж тут я точно не пойду на попятный.
Довольно притворства!
Вообще не важно, что говорят другие, важно, что чувствую я!
Я отключила связь и взяла в руку сумку с вещами. Проверила, все ли взяла с собой, и только потом вышла в пустой коридор. Мое заточение, то есть лечение, было закончено, и можно было не волноваться на тот счет, что я сюда вернусь. Думаю, что столько магии, сколько влили в меня, еще долго будет поддерживать иммунитет!
– Кэн-Кэн! – едва я только вышла из больницы, на меня налетела Ритика. Обнявшись, она несколько раз похлопала меня по спине, а потом выпрямила руки, не выпуская мои плечи. Внимательно оглядела с ног до головы, видимо, проверяя, все ли со мной в порядке.
Но, похоже, осталась довольна увиденным: бежевый тренч с остромодными желтыми вставками на плечах, брюки-карго цвета пыльной розы и коричневые лоферы от Джимми Чу сказали ей больше о моем самочувствии, чем я сама могла бы это сделать.
– Вижу, что ты пришла в себя, и это здорово! А новая прическа тебе тоже очень и очень идет! – я провела рукой по волосам и снова удивилась этому ощущению – легкости и воздушности. Почти половина моих волос сгорела во время пытки Духом Огня, и потому мне пришлось сделать ассиметричную прическу, и теперь левая половина головы была коротко пострижена, открывая ухо и шею, но правая демонстрировала все богатство натурального цвета моих светлых волос.
– С ней ты стала такая…задорная… – Ритика подхватила мою сумку, чтобы положить ее в багажник «хаммера». – Задорная и боевая. Сразу видно, что с этой девчонкой лучше не спорить!
– Ты приехала на «хаммере»? – удивилась я, ничего не отвечая на комплименты подруги.
– Да нет же, – махнула рукой она, беря меня под локоть и провожая к автомобилю. – Это Майк, сказал, что сам отвезёт нас из больницы. Говорит, что тоже хочет помочь той, кто спас Академию! – она хихикнула, но тут же осеклась.
– Садитесь! – прикрикнул из окна Майк, брат Ритики, и мы с ней скорее забрались на заднее сиденье, чтобы обменяться последними новостями, которых оказалось не очень много. – Живее!
– Послушай, – Ритика сжала мою ладонь. – Может быть, ты не хочешь входить в дом к парням? Хочешь, я сама соберу все твои вещи и тогда не придется слышать все упреки в обмане от парней?
Чем хороша лучшая подружка – так это тем, что она видит тебя насквозь. Даже то, что ты сама себе показать не можешь и не хочешь. В ответ я только помотала головой.
– Нет уж, поехали, я сама соберу вещи, – сжала я ее ладонь, и Ритика ничего не сказала в ответ.
Едва только мы оказались у таун-хауса парней, в груди у меня все свернулось испуганно и жалко. Несмотря на всю браваду, мне действительно было страшновато предстать перед ними во всей своей девчачьей красе, показать, что все это время я обманывала их дружеские чувства.
Но выхода не было – я же решила для себя, что больше никакого вранья и обмана, а потому расправила плечи.
– Свистните мне, когда нужно будет выносить тяжелое! – буркнул Майк и кнопкой разблокировал багажник, в котором Ритика уже собрала множество пустых коробок для моих вещей.
– Ты с нами не пойдешь? – возмущенно уперла она руки в бока.
– Ни за что, – не отрываясь от телефона, промямлил Майк. – Чтобы я зашел в дом к хоккеистам? Ни за что!
– Пф! – Ритика закатила глаза, а после подхватила меня под руку. – Ты только посмотри на него. – Она нагнулась к моему уху, явно для того, чтобы сказать важный секрет. – Просто Майк – баскетболист, а они в последнее время все время проигрывают. А наша команда по хоккею – нет. Вот он и не хочет, чтобы над ним подшучивали твои соседи. И вообще, у них же скоро эта самая главная игра, когда получают на целый год Кубок Льда, и все думают, что наши ребята победят.
– Самая главная игра? – несчастным голосом просипела я.
Ритика похлопала меня по плечу.
– Соберись! Я с тобой!
На удивление, ключ от таун-хауса подошел, а я-то думала, что парни уже поменяли замок, чтобы я не смогла войти внутрь. Не то, чтобы я была уверенна в их жестокости… но не факт, что не поступила бы также с предателем, который обманывал меня несколько недель.
– Посмотрите-ка, кто к нам пожаловал! – первым, кого я увидела, оказался Лэндон. Парень тут же подскочил с дивана, на котором вместе с Дэном рубился в приставку – эти парни всегда во что-то играют! Если не на льду, то на компе или телевизоре! – и в два счета оказался рядом.
– Ну, тутти-фрутти, и задала же ты жару! – рассмеялся он, затормозив буквально в миллиметре от меня.
– А что ей оставалось делать? – сделала шаг в перед воинственная Ритика, желая защитить, и я почувствовала, что мои глаза увлажняются от проявления ее доброты и поддержки.
– Успокойся, мелкая, – фыркнул в ее сторону Лэндон. – Никто никого и не обвиняет.
– Только я! – крикнул подоспевший Дэн. – Только я!
Он раскинул руки в стороны, будто предлагая направиться прямиком в распахнутые объятия и во весь рот улыбнулся.
– Как я мог пропустить такую красивую девочку! – Лэндон усмехнулся. – Она была всегда под боком, а мы, слепцы, проходили мимо!
– Значит, вы на меня не обижаетесь за вранье? – тихонько спросила я, выглядывая виновато из-за плеча подруги.
– Э, о чем ты! – Лэндон тоже сделал шаг вперед и протянул руку. – Мир!
Дэн тут же воспользовался ситуацией и за палец притянул меня к себе, прижав к груди так сильно, что я порадовалась амортизации от тренча – иначе бы попросту затрещали кости! Лэндон присоединился, и теперь посреди коридора высилась настоящая куча мала из огромных хоккеистов, которые буквально давили своей массой на меня.
– Ты нас спасла! – сказал Лэндон, когда я все же выпуталась из их объятий. – А то, что ты…ну…
– Тутти – фрутти! – весело подсказал Дэн.
– …то это нас вообще не волнует! – закончил Лэндон.
– Кроме… – я подняла голову на второй этаж, где услышала, как хлопнула дверь в комнату Брэндона.
На это Дэн пожал плечами.
– Дай ему время, Кэн…дис… Кэндис!
– Кэндис! – Лэндон шлепнул меня по плечу, и я чуть не села от силы его удара.
– Ой, прости! – трудно привыкнуть к тому, что ты теперь не парень! – хихикнул он. – Ну все равно – порубишься с нами в «Траву»?
– Ну нет уж, – вмешалась Ритика. – Никаких игрушек. Мы, вообще-то, тут по делу.
– Ну конечно же, мамочка решает вмешаться! – поддразнил ее Лэндон, глядя сверху вниз. Но на Ритику такой взгляд не произвел никакого впечатления. Она сложила руки на груди и посмотрела на него с таким видом, что теперь стало понятно: это она смотрит на него сверху вниз, несмотря на то, что оказалась значительно ниже ростом.
– План такой: мы собираем вещи, а вы несете коробки в машину!
– А что, – Дэн повернулся ко мне и поставил руки в бока. – Ты не останешься жить с нами?
– Девушка не может жить с хоккеистами, очнись! – развела я руки в стороны.
Парни расхохотались.
– Как будто тебе это мешало!
– Нет, но…
– Все, довольно! – вмешалась Ритика и за руку потащила меня на второй этаж, где, зная по моим рассказам, находилась моя комната. – У нас не много времени. Завтра тяжелый день, а нам еще нужно перевезти все вещи!
– О, а нас на новоселье позовете? – сразу же воодушевился Дэн, но Ритика смерила его холодным взглядом через плечо.
– После экзаменов можно, – вымученно улыбнулась я, отмечая, что дверь в комнату Брэндона все также оставалась закрытой. – Думаю, после Нового года точно в общежитии будет закончен ремонт и сестринство снова будет проводить вечеринки. Новоселье в первую очередь.
– Эй, Кэн! – крикнул вдруг Лэндон, когда мы с Ритикой были уже наверху и примеривались, что будем бросать в коробки, а что – прилично складывать. – Ты всегда можешь остаться здесь, мы не против.
– Но против еще один жилец в вашем доме, – также громко ответила Ритика и всем нам пришлось согласиться. Брэндон так и не вышел из комнаты, чтобы поздороваться и сказать мне что-нибудь в поддержку, и это его поведение о многом сказало мне. он действительно не простил мне вранье. И что-то объяснить, как-то оправдаться тоже не дал шанса…
#между нами тает лед
Быть капитаном команды – это не самое простое дело. Ты должен быть всегда в тонусе, показывать бОльшие результаты, чем простой игрок, и всегда, всегда думать наперед. Обо всем. Буквально обо всем. О себе, о своих друзьях на льду, о противнике в домашней обстановке.
Я думаю, что неплохо справлялся со всем этим барахлом, потому что именно сейчас мы стоим на льду и слушаем гимн нашей академии на главном ледовом побоище года. Мы победили йелльцев, и сейчас, если разобьем ребят из Корнуолла, станем единственными обладателями Ледяного кубка на целый год. А это, между прочим, целый набор приятных бонусов от внимания спортивных фанатов до поблажек при сдаче экзаменов. Я знаю, что в первом ряду, как раз там, где сидит отец, наблюдая исподлобья за моей игрой, сидят парни из НХЛ. Сегодня, на этой игре – самые-самые крутые перцы, которые и будут принимать решение: кого зафрахтовать в свою сборную после выпуска из академии, а кого обделить своим вниманием.
Пэр Бриссон именно по этой причине больше всего орал на нас в раздевалке перед тем, как выпустить на лед. Вообще вся его речь, если опустить обсценную лексику, была действительно очень мотивирующей и вдохновляющей. Оно и понятно – на прошлой игре от нас ушел Ларс, Мигель и получил отдельное приглашение звезда хоккея – Николас, а ведь он учится еще только на втором курсе академии. В его интересах раздраконить нас до такой степени, чтобы мы разбили парней из Корнуолла так быстро и шустро, чтобы показать спецам из НХЛ, что только мы достойны играть у них.
Это и в моих интересах, и именно потому я снова и снова отгоняю все жужжащие вокруг меня мысли, чтобы настроиться на игру.
Флаги взлетают ввысь, сейчас прозвенят еще два куплета, после – гимн магической академии Корнуолла, выпуск белых голубей, которые символизируют мир, а уже потом – игра.
Я смотрю вперед, чтобы снова не обнаружить себя блуждающим взглядом по зрительским сиденьям в поисках светловолосой головки, с интересом наблюдающей за парнями на льду. И мое сердце снова и снова сжимается от тоски.
Тоски по человеку.
Тоски по смеху.
Тоски по настоящей поддержке.
Тоски по искреннему теплу.
Всему тому, что может мне дать чертов Кэн Стар, чертова Кэндис Стар. Это ужасно – обнаружить в себе, что ты можешь стать тутти-фрутти, стать готовым сменить сексуальную ориентацию, в которой был уверен все двадцать три года, и упасть в геенну огненную, чтобы молить о поцелуе с парнем.
И после всего того, что бушевало внутри, после всех этих невероятных усилий души вдруг узнать, что тебя все это время обманывали, водили за нос и даже не думали сказать правду!
Если бы я не пошел за ней в ту комнату, не спас вместе с отцом, то, получается, все также мучился от своей ужасающей, иссушающей любви, а то и вообще все бросил – возможную карьеру, капитанство, только бы быть с «парнем», в которого влюблен?
Нет, это ужасно…
Говорят, что после сильнейшего потрясения человек внутри как бы иссушается, в его душе расползается лишь выжженная пустыня. Так было и у меня сейчас. Полная пустыня. Полное безразличие ко всему, кроме того, что не входит в круг интересов капитана хоккейной команды и студента академии льда.
Я слышал, как приехала Кэндис за вещами. Видел ее краем глаза, когда она стояла внизу и обнималась как ни в чем не бывало с моими всепрощающими друзьями.
Да что говорить, я даже видел, как она сдавала свой зачет по физкультуре, когда старательно ехала на коньках по льду под залихватские комментарии Бриссона. Делала все верно, – ума у нее не отнять. Выполняла все ровно так, как я и учил, и на это было смотреть обиднее всего. Ну, то есть не от того, что она добилась успеха в том, что планировала, а что снова сделала это за мой счет. Я помнил, как погано ощущал себя все время урока и после него, когда мучился томительными фантазиями об этом «парне», как хотел поцеловать, прижаться к нежной коже и сдавить в своих руках нежное тело. Помнил и мне было внутри стыдно и плохо, обидно и тяжело.
И на второй ее зачет – по дизайну одежды тоже пришел. Надо отдать должное девчонке – несмотря на то, что она долго пролежала в больнице, успела подготовиться к нему наравне со всеми. Сделала дизайн костюма, в котором, как я понял, хотела показать борьбу огня и льда. Для этого подобрала яркие краски, выразительные линии, и вообще сделала все с такой душой и уверенностью, что даже костюм Бренды, который моя бывшая подружка демонстрировала после нее, показался только тенью, платьем с распродажи среди главного платья года под софитами для победителей.
Я вышел из зала и снова глянул на свой телефон, в котором до сих пор не было от нее никакого сообщения, где она извинялась бы за свое поведение и свое вранье. И в который раз убедился, что сделал все верно. И делал все верно все это время. Мне совсем не нужны отношения с одной и той же девушкой. Потому что от них все беды. Ложь и предательство, когда ты этого не ждешь…
Да, я был ей благодарен за то, что благодаря такому случаю наши отношения с отцом, наконец, перестали быть такими холодными. Теплыми и дружескими их, конечно, не назовешь, но зато мы начали как-то общаться, чуть больше, чем приветствие по фамилии на лекциях. Это еще только начало пути, но оно положено, а значит, будет и дальнейшее развитие, и я совсем не против этого. Когда он вернулся от Кэндис, как только она пришла в себя, то вообще попытался поговорить со мной о ней, сказав, что каждый из нас имеет право на ошибку, но главное – иметь силу воли исправить ее, признать. Ну и, конечно, не прислушиваться к мнению других, потому что важно только то, что чувствуешь ты сам.
Все эти слова я и сам прекрасно знал.
Но все равно ничего не хотел менять. Потому что в моей душе уже разрасталась пустая пустыня, выжженная огнем переживаний до тла.
Я благодаря ей чуть не стал тем, кем не являлся, чуть не перешел под флаги тутти-фрутти, а это бы значило отказ от капитанства самой лучшей команды в мире, а она…Соврала.
– Все страдаешь? – повернулся в мою сторону и пробормотал одними губами Лэндон.
Я дернул плечом, что было заметно даже в экипировке: не настроен об этом говорить и точка.
– А она здесь, – снова сказал он, как только воцарилась тишина между окончанием нашего гимна и запусков гимна академии Корнуолла.
Не стал спрашивать, кого имеет в виду Лэндон. Это и так было понятно – потому что Кэндис, сама того не желая, да и против моей воли, все равно все эти долгие, пустые, томительные две недели, заполненные интенсивными тренировками и учебой, была в моей душе и сердце.
– И не одна. – Мое тело дернулось после этого сообщения от друга, хотя я сам старался оставаться бесстрастным.
– Ритика сказала, – мы же с ней сейчас вроде как мутим, – что она позвала на игру и своего брата, Майка.
– Этого огромного баскетболиста? – услышал я собственный голос, так непохожий на себя. И тут же отругал себя за несвоевременное любопытство.
– Да, да, именно его, – улыбнулся Лэндон. Несмотря на то, что шлем закрывал половину его лица, я точно знал, что он улыбается: от уголков глаз разбежались лучиками морщинки. – А знаешь зачем?
Конечно же, я промолчал. Вообще это не мое дело, как там складывается жизнь у этой бессовестной девчонки. Пусть делает и живет как хочет.
– Чтобы они хорошо провели время. Ну а потом пошли на свидание. Вернее, даже не на свидание. А на осенний бал. Ты же знаешь, как это важно для девчонок. Особенно для первокурсниц. Она же живет в его доме, наверное, что-то между ними там и зародилось, ну а моя подружка хочет это усугубить…
– Пфф.
– А на балу девчонкам нельзя появляться в одиночестве, считают, что тогда проведут все время обучения в академии без парня. Хотя, знаешь, в этом есть капля истины. Мэри Кэй, говорят, поссорилась с парнем перед осенним балом, пошла одна, и действительно ни с кем не мутила все три года.
– Чушь собачья, – буркнул я, пожалуй, слишком громко, потому что сразу привлек внимание Дэна, который стоял справа от меня. Он покосился краем глаза, а потом и вовсе повернулся целиком в мою сторону.
– Ну и потому Кэндис согласилась, что Майк подходит, чтобы его позвать на осенний бал.
– Плевать.
– Слушай, – вдруг вклинился в разговор Дэн. – Я тут подумал. Раз тебе плевать, а почему бы мне не позвать Кэндис на бал? Она прикольный чувак…классная девчонка.
Я сильнее сжал клюшку, почувствовав, что еще немного, и она треснет в моих руках. Но Дэн не унимался.
– С ней и так было интересно, а то, что у нее есть буфера и мягкий приятный зад, это особенный бонус! Как мы вообще не замечали, что она реально красивая зайка?
Лэндон довольно сильно и некрасиво заржал, привлекая внимание остальных членов нашей команды, которые тут же начали шикать в нашу сторону, чтобы мы не выказывали неуважение к противнику, прерывая гимн их академии.
– Спокойно, спокойно! – звенящим шепотом призвал я их всех к порядку.
– Сам не знаю, бро! – покачал головой Лэндон. – Все это время цыпочка ходила возле нас, а ведь я однажды чуть не показал ей…
Я закатил глаза, а Дэн засмеялся. Похоже, он тоже несколько раз чуть не продемонстрировал, – или даже продемонстрировал! – свои отличительные мужские признаки девчонке.
– Ну и хорошо, что не показал, – как ни в чем не бывало, не реагируя на мой яростный взгляд Лэндон, придурок. – Она бы влюбилась, начала пускать слюни, я бы сдался и пришлось бы стать тутти-фрутти.
– Пришлось бы? – изогнул бровь я.
– А что такого? – Лэндон закатил глаза. Гимн уже завершался, и потому он стал говорить чуть громче. – Подумаешь, парень. Главное – любовь!
– Бро, ты помешался на своей девчонке! – прокомментировал Дэн.
– Это да, я сейчас такой спокойный, хоть маслом меня мажьте! – хихикнул Лэндон. – Но! Плевать, кто и что обо мне говорили бы. Да и на вранье это наплевать. Ей просто жить негде было, вот она и придумала такой выход. Не думаю, что поступил также, но на самом деле никому от этого хуже не стало, наоборот, плюсов было грааздо больше.
– Это да. Помнишь, как она делала фалафель?
– Точно, – мечтательно протянул Лэндон.
– Хватит! – рявкнул я, и вся команда вытянулась по струнке. – Вы играть пришли, а не обсуждать, как девчонки еду.
– Не только еду, – шепотом добавил Дэн. – И девчонок.
– Короче, бро, – еще один чел ослушался капитанского гнева и нарушил тишину на последних нотах гимна противника. – Я бы на твоем месте не морозился. Глядишь, уведут из-под носа эту девчонку. Я же знаю, как ты на нее смотрел все это время. И он…она… на тебя. Не будь дураком, хватай быка за рога. Этот Майк, конечно, дубина редкостная, но она с ним давно знакома. И Ритика говорит, что Кэндис слишком несчастна, а потому поплывет по течению, куда бы оно ее не занесло.
Несчастна…
Фейерверком взорвалось все во мне.
Несчастна!
А я?!
Я не несчастен?
Черт, да я несчастнее всех в этой ситуации!
– Эй, бро, соберись! – по своей вечной привычке толкнул меня в бок локтем Дэн и я словно очнулся.
Да, не время и не место снова погружаться в пучину неконструктивных размышлений!
Наконец, все подготовительные моменты были завершены. Шайба вошла в игру, и все закрутилось именно так, как нам и было нужно.
– В этот раз тебе не поможет везение, – прорычал капитан корнуольской команды, глядя мне в глаза, напоминая о последнем случае, когда я неожиданно телом забросил шайбу в ворота йельцев.
– Да пошел ты, – рубанул я воздух клюшкой, показывая, что настроен серьезно.
Несмотря на то, что после слов Лэндона во мне снова закрутилась пружина недовольства и тоски по Кэндис и своему спокойствию, которое она наглым образом украла, этот выпад противника поставил все на свои места. Я тут капитан, и сегодня должен быть мой звездный час! Никаких соплей, только сосредоточенность на игре и движение вперед!
Лед слушался, будто бы давая возможность летать, по мускулам растеклась привычная тугая тяга к борьбе, а внутренний радар заработал на все двести процентов из ста возможных. Больше всего на свете я люблю игру. Лед. Ощущение грядущей победы над противником. И это лучше всего на свете, именно это чувство дает мне радость жизни, помогает двигаться вперед, каждый день вставать с постели, добиваться всего, чего хочу.
Дэйв передал красивый пас через половину поля, и я, практически играя, поймал шайбу, пронесся до ворот и пустил сэйв, а потом еще три подряд. Трибуны взревели. Еще бы – первый год на первых минутах! Проезжая мимо, парни стукали клюшкой по льду, показывая свое одобрение. В их глазах я видел жажду разгромить неприятеля, которую разжег в этих ледовых машинах своим первым голом, открывшим счет.
Но неприятеля нельзя было сбрасывать со счетов, такая же жажда реванша горела и в них. Коннор слишком быстро подобрался к нашим воротам, но вратарь не зря отрабатывал броски последние две недели в поте лица, не видя своей подружки. Он дважды отразил нападение, чем заслужил наше молчаливое одобрение своим мастерством.
Парни сцепились не на шутку. Лед буквально горел под ногами, и я видел, что Дэвин из Корнуолла собирается играть слишком активно. Понятно, что все мы делаем подставы во время игры на льду, но он уж слишком увлекся, и чуть не вывел Дэна из игры, прижав его к бортам. Такая агрессия обычно, к сожалению, окупается с лихвой, но мы с парнями уже были готовы к такому поведению – не зря все две недели осматривали на большом экране все игры Корнуолла, оценивая масштаб будущей игры.
– Все в порядке, – делает знак рукой Дэн нам и тренеру, который явно задумался о том, чтобы отправить парня на скамью запасных и заменить другим игроком.
Проезжая мимо Дэвина, быстро обманным движением лишаю его шайбы, закрывая спиной доступ, и передаю пас Лэндону, который тут же лихо закручивает историю движения дальше. Дэвин негодует, но на всякое действие будет противодействие, – нечего подставлять моих парней. Его упертость раздражает, как и то, что на его нахальное поведение никто не обращает внимание. И тут я, посылая ему «лучи добра» взглядом, вдруг вижу на его месте себя.
Черт, да я точно также, как и он, уперся на одной мысли! И если Дэвин настроен вывести кого-то из игры и делает все для этого, не глядя ни на кого, то я…Я уперся на мысли о том, что Кэндис меня обманула. Обманула мое доверие, обманула мои надежды. И то, что я в нее влюбился, потерял голову от несоответствия картинки и внутреннего содержания – не ее вина. Она мне ничего не обещала, не намекала, во всем был виноват я сам. Да и вообще, плевать на все это. Действительно – я должен был плюнуть на все свои мысли и делать так, как хочет мое сердце.
А ведь теперь она может достаться другому, и с ним будет также классно проводить время, как это делала со мной!
От этой мысли я едва не выронил клюшку из рук, и оттого разозлился еще сильнее. Ударил себя по шлему перчаткой, чтобы мозги в голове встали на место, отрезвели от разрушающего и ядовитого воздействия мыслей об этой несносной девчонке.
