Текст книги "Мертвецкая"

Автор книги: Линда Фэйрстайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

8

Часом позже я сидела за пишущей машинкой секретарши и набивала запросы для Майка. Их надо было разослать как можно скорее.

– Что сначала?

– Телефонная компания «Веризон» в Нью-Джерси. Мне нужны все исходящие звонки, сделанные с телефона Лили в четверг, а лучше – за всю прошлую неделю. Полагаю, тебе стоит запросить и все таксопарки в Саммите. Впрочем, велика вероятность, что она позвонила кому-то из знакомых, которому доверяла. Думаю, этот человек и отвез ее на Манхэттен. Наверняка после нервного стресса, вызванного постановкой собственного убийства, она тщательно выбирала попутчика.

– А как насчет данных о телефонных звонках из ее квартиры и кабинета в колледже?

– Я как раз работаю над ними. Дай-ка мне свой блокнот. У тебя там записаны все необходимые номера, верно? – Мы оба понимали ценность документов и стали вспоминать другие электронные или письменные способы связи, которые могли содержать важную информацию или ключ к разгадке.

Закончив поиски всех возможных ниточек к Лоле Дакоте, я достала из ящика стола пустой бланк запроса. Пролистав блокнот Майка, я наконец нашла то, что искала: его пометки насчет Шарлотты Войт – студентки, пропавшей в апреле. В Королевском колледже должны были остаться записи: они подскажут нам, какой кредитной картой она пользовалась в книжном магазине колледжа. Получив эти сведения, мы сможем добыть корешки чеков компании. С их помощью можно узнать, куда она ходила, в какие фирмы, магазины. Может, даже где обедала и ужинала. Вытащив бланки запросов из пишущей машинки, я расписалась под текстом с именем Баттальи и протянула Майку.

– А эта для чего? Студенческая система здравоохранения Королевского колледжа?

– Просто смелая догадка. Нам негде взять образец ДНК Войт. В колледже ее вещей не осталось – ни одежды, ни зубной щетки, ни расчески. Ничего. Лаборатории не на чем составить ее генетический отпечаток. Но что, если мы найдем улики или – в худшем случае – труп? Даже если они составят ее профиль на их основе, нам не с чем будет его сравнить.

– Ты что, думаешь, Шарлотта на крайний случай оставила в кабинете врача образец ДНК? – Майк уже начинал терять терпение и собрался уходить.

– Спорю, что сексуально активная студентка колледжа хотя бы один раз да посетила медицинский кабинет. По крайней мере, один осмотр у гинеколога за все время своего пребывания в колледже она должна была пройти. Может, ей нужно было выписать противозачаточные, может – с ее-то образом жизни – сдать анализ на венерические болезни или беременность. А если ее там обследовали, значит, должны были взять обязательный мазок. Клеток, полученных в результате этой процедуры, более чем достаточно для контрольного образца. Вот я и думаю, что в лаборатории не так далеко отсюда есть все необходимое, чтобы выделить ДНК Шарлотты Войт.

Майк кивнул в знак согласия:

– Пойдем, блондиночка. С этими бумагами я все равно ничего не смогу сделать до понедельника. Ни одно из этих заведений не будет работать в такое время, да еще в субботу. Заброшу тебя домой. В семь вернусь, и поедем к Мерсеру.

Я задержалась в холле забрать почту – набор открыток на Рождество от разбросанных по стране друзей вперемешку со счетами. На автоответчике оставили два сообщения. Одно оказалось от мамы: она надеялась, что я смогу изменить свой график и провести Рождество с семьей, в доме на Карибских островах. Она ничего не слышала о моем последнем деле, так что придется мне выкроить завтра свободное время и поболтать с ней по телефону. Другой звонок был от Джейка. Я набрала ему на сотовый.

– Ты еще в студии?

– Пытаюсь закончить репортаж для завтрашнего выпуска. Брайан хочет начать воскресные «Вечерние новости» историей из Уганды. Мы тут раскопали кое-какую информацию. Похоже, убийство этого политика принимает совершенно новый оборот. Пока это эксклюзив. А ты как?

– Хотела бы я продвинуться так же далеко. Ни оборотов, ни зацепок. Похоже, расследование затянется. Руководство колледжа распустило студентов на праздники раньше срока, так что пока мы толчем воду в ступе. Вечером поеду к Мерсеру домой. Он пригласил нас с ребятами на вечеринку.

– Значит, ты продержишься еще пару дней, пока я не вернусь домой?

Я растянулась на постели и похлопала пустое место рядом с собой.

– Ну, на твоей половине кровати довольно одиноко. Но у меня ведь нет выбора, так? Узнай, может, тебе удастся заграбастать новое задание? Ну, будешь делать репортажи о дорожном движении в Нью-Йорке, например? Что-нибудь скучное. Чтобы ты все время был рядом, хорошо?

Повесив трубку, я позвонила нескольким подругам, завернула подарки, которые в понедельник собиралась отнести в офис, и оделась для вечеринки.

Когда мы с Майком приехали к Мерсеру в Куинс, дверь была открыта. Вокруг бара в его кабинете столпилось человек пятнадцать – двадцать. Первой нас встретила Вики Итон – детектив второго разряда, работавшая в Полис-плаза, в офисе заместителя комиссара по общественной информации.

Майк с Вики были одногодками и вместе учились в академии. Когда недолгий брак Мерсера с подругой детства окончательно распался, Чэпмен их познакомил. Вики и Мерсер встречались почти пять лет и были женаты около двух лет, когда она бросила его безо всяких причин, которые он мог нам внятно изложить. Однажды, уже после их размолвки, мы встретились с ней на пресс-конференции, которую устроил в управлении комиссар и куда пригласили нас с Баттальей. Тогда она и призналась, что просто не могла больше мириться с опасностью, постоянно угрожавшей Мерсеру на работе. Отец Вики тоже был полицейским и погиб на задании, когда ей исполнилось пятнадцать лет. Из-за него она пошла работать в полицию, из-за него она и боялась. Иногда должность копа становилась смертным приговором.

Я думала, что не выдала своего удивления при виде Вики, но она мгновенно меня раскусила.

– Ты разве не слышала?

Я взглянула на Майка, но он только пожал плечами.

– Я не ездила к Мерсеру в больницу – там было слишком много вас, ребята, а в вашем присутствии мне как-то неловко вставать на колени и просить прощения за свою глупость. – Она говорила о перестрелке в августе. Тогда мы втроем расследовали убийство торговца произведениями искусства, и в результате Мерсера чуть не убили. – Но я сразу же приехала к Спенсеру домой и типа глаз не сомкнула всю первую неделю.

– Этот старый пес действительно молчал в тряпочку. – Мы с Майком часто общались с овдовевшим отцом Мерсера, Спенсером Уоллесом, который жил только ради своего единственного сына. Он никогда не говорил нам, что Вики вернулась в их жизнь.

Увидев, что мы пришли, Мерсер с двумя бокалами шампанского начал пробираться к нам сквозь толпу. Он вручил нам бокалы, и Майк обернулся, протянув свой Вики. Она погрозила ему пальцем и взяла стакан с безалкогольным напитком, из которого пила, когда мы вошли.

– Мне нельзя. Третий месяц.

Майк сгреб ее в медвежьи объятия, расплескав шампанское на лацкан пиджака.

– Ты хочешь сказать, что доктор починил оборудование Мерсера? Черт, ты мой идол, дружище. А я-то считал, что тебя покалечил какой-то засранец, что тебе нужен весь этот постельный режим, что ты будешь работать на три четверти, что если тебе повезет и ты когда-нибудь сможешь вообще, все равно ничего не получится! А оказывается, ты все это время тренировался на Вики, занимался любовью…

Я не видела Мерсера таким счастливым больше года. Он старался перекричать Майка и объяснить, что они с Вики решили снова пожениться.

– На этот раз будут только мой папа и ее мать и две сестры. И вы оба. Первого января, у судьи Картера. Вы придете?

– Конечно, придем. Если только ты не собираешься устраивать церемонию во время игры в боулинг.

Дом был полон друзей и родственников. Праздновать Рождество явилась вся команда Мерсера из Спецкорпуса. Мы ели, пили, танцевали и изо всех сил старались не говорить о делах. Часов в одиннадцать я заметила, что Вики устала и все чаше садится. Я забрала у Майка третью порцию лазаньи и намекнула, что нам пора ехать.

– Категория третьего раунда – астрономия. Есть желающие? – Тишина. – Блондиночка, попробуй! Может, тебе повезет.

Я рассмеялась и дернула его за рукав пиджака.

– Что такое двадцать первое декабря? – громко спросил Майк, ни к кому конкретно не обращаясь, пока я тащила его к двери. – Зимнее солнцестояние, леди и джентльмены. Самый короткий день в году, но и самая длинная ночь. Проведите ее с пользой – я-то точно это сделаю.

Мерсер проводил нас до двери и распахнул ее перед нами. Мы пожелали всем спокойной ночи.

– Если бы ваша репутация не была подмочена раньше, мисс Купер, это произошло бы сейчас. Что ты делаешь на солнцестояние? Тебе нужен Джейк, хватит сидеть в одиночестве. Мы все и так слишком долго этим грешили.

– Если меня перестанет коробить каждый раз, когда Майк открывает рот, меня придется положить в психушку. Я так рада за вас. Какой счастливый малыш родится!

Мы прошли по тропинке и зашагали к машине Майка. Большую часть обратного пути я молчала. Мы проехали через туннель 34-й улицы, и Майк свернул на шоссе ФДР в сторону окраины. Морозы казались бесконечными, и я смотрела на сверкающие огни мостов через Ист-Ривер.

Справа на фоне темного неба вырисовывались грозные очертания разрушенного здания, укутанного инеем и сосульками, висящими в пустых оконных проемах.

– О чем ты думаешь? Где витаешь?

– Просто мечтаю. По-моему, это самое прекрасное здание в Нью-Йорке.

– Которое?

– Да вот эта заброшенная больница. – Я указала на южную оконечность острова в середине реки. – Это единственные развалины исторического значения в городе. Здание построил тот же парень, что спроектировал собор Святого Патрика – Джеймс Ренвик.[32]32
  Джеймс Ренвик (1818–1896) – американский архитектор.


[Закрыть]

– Знаешь, ты умеешь менять тему и отвлекать внимание лучше всех на свете.

– Я не знала, что у нас есть тема. Солнцестояние?

– Я знаю, о чем ты думаешь, Куп. – Майк съехал с шоссе на 61-й улице и остановился на первом светофоре. – Ты думаешь о Мерсере и Вики. И о ребенке. И тебе грустно.

– Ни о чем таком я не думаю, и мне вовсе не грустно.

– Это заставляет тебя задумываться о том, куда катится твоя собственная жизнь, верно? Семья, карьера. Вроде как есть цель…

– Только не надо сегодня вечером цитировать мне «Гамлета», Майки. Я ужасно рада за них. Мерсер всегда любил Вики, и, по-моему, то, что они снова вместе – просто здорово. Я честно не думала ни о чем серьезном.

– А зря. – Мы были уже недалеко от моего дома, и я ерзала на сиденье. – Как долго ты еще собираешься здесь работать, Куп? Носиться по округе, играть с нами в «полицейских и воров» посреди ночи? У тебя есть парень, он с ума по тебе сходит, плюс ты могла бы назвать свою цену в любой адвокатской фирме. Может, даже открыть собственную. Блин, а еще ты могла бы все это бросить и завести пару детишек. Маленьких таких журналистиков.

– Все это относится к вам, мистер Чэпмен. – Я напряглась и ерзала. Мы подъехали к моему дому. – Похоже, изменения в образе жизни Мерсера манят тебя куда больше, чем меня. Ему давно не терпелось остепениться. Сомневаюсь, что он забыл Вики, когда она его бросила. Кроме того, ему сорок – мне всего тридцать пять…

– Тик-так, тик-так. Часики-то тикают.

– Он любит детей. Всегда любил. Я вижу, как он ведет дела по жестокому обращению с детьми. Он настоящий ас в общении с ними.

– Но ведь и ты тоже.

– Да, но ему нравятся все дети. А мне – только те, которых я знаю и люблю. Я обожаю племянниц и племянников. Я души не чаю в детях своих друзей. Но когда я сижу в зале ожидания аэропорта, слышу хныканье малышей, вижу, как детишки постарше вытирают рукавом сопливые носы, как родители спорят со вздорными подростками, я почему-то не думаю, что в моей жизни есть огромный пробел. Каждый раз я мысленно выбираю собаку.

– Многие думают, что ты чокнутая, раз выбрала такую работу. Большинство считает, что если ты так ее любишь, у тебя с головой не в порядке.

– Давным-давно я научилась не обращать внимания на то, что думают другие. За исключением тех, кто мне не безразличен, разумеется. Ты ведь любишь свое дело. И ты не понимаешь, почему мне нравится мое?

– Это другое.

– О чем ты говоришь? Ты день и ночь вынюхиваешь вокруг трупов. Я помогаю людям. Живым. Людям, пережившим травму и оправившимся от нее. Они должны видеть, что справедливость восторжествует. А торжествует она только потому, что мы заставляем систему работать на них. – Я поняла, что повысила голос, и продолжала уже спокойнее: – Двадцать лет назад в таких делах прокуроры не могли добиться признания вины подсудимого. Сегодня ребята в моем отделе делают это каждый день. Разве это другое? Кто сказал? Ты? Потому что этого требует твое ограниченное, узкое воспитание? Потому что из-за него ты считаешь, что это не женская работа, верно?

Я снова повысила голос. Бессмысленно пытаться объяснить то, что он уже и сам знал.

Мы остановились напротив подъезда. Швейцар подошел к пассажирской двери, чтобы помочь мне выйти из машины, и ждал поодаль, когда наш спор закончиться. Я была уверена, что он слышал мою взволнованную речь.

Майк понизил голос и тихо сказал:

– Потому что я думаю, что тебе уже пора подумать об остальной жизни, Куп.

– Я думаю о ней каждый день. И знаешь, какие мысли меня посещают? Если бы мои знакомые занимались делом, приносившим им такое же эмоциональное удовлетворение, как и мое, они были бы счастливы. У меня есть верные друзья, и они отлично проводят время, работая вместе. Друг с другом и с хорошими копами, как ты и Мерсер.

– И тем не менее ты едешь домой одна, в пустую квартиру. Есть нечего, в холодильнике шаром покати. Когда отключат отопление, тебя некому будет согреть. Пока ты не явишься на работу в понедельник, никто не побеспокоится о том, жива ли ты. Вот что грустно. Лучше бы тебе сесть на последний рейс в Вашингтон, заползти в номер отеля Джейка…

Я вышла из машины, хлопнув дверцей.

– Асам-то? Каждый вечер ты возвращаешься домой и всю ночь сам с собой забавляешься. Вот когда уладишь собственную личную жизнь, тогда и будешь давать советы покинутым.

Майк нажал на газ и умчался.

– Извините. – Я кивнула швейцару. – Спасибо, что подождали.

– Мисс Купер? Два часа назад сюда приходил человек, спрашивал о вас.

Я задрожала.

– Вы знаете его?

– Нет, но вообще-то это не мужчина. Девушка. Хотела знать, здесь ли вы живете.

– И что вы сказали?

– Ну, она разговаривала с новеньким. Он подменяет нас на праздники. Он подумал, что она выглядит довольно безобидно, и сказал ей, что вы действительно живете в этом доме. Только потом задумался, почему она вообще спрашивает.

Великолепная охрана. Наверное, поэтому я плачу за квартиру такую кучу денег.

– Что еще она сказала?

– Она хотела знать, живет ли с вами еще кто-нибудь. Она хотела знать, приходите ли вы вечером домой одна.

9

Когда в полночь я вошла в спальню, на автоответчике мигала лампочка. Джейк сказал, что он и группа операторов ходили ужинать, но сейчас он уже вернулся в свой номер и ждет моего звонка. Голос второго звонившего оказался мне незнаком.

«Мисс Купер? Алло? Это… э-э-э… Джоан Райан. Я работаю в окружной прокуратуре, консультант в отделе помощи свидетелям. Мы еще не встречались, и… э-э-э… я совсем не так хотела представиться. Но мне нужно рассказать вам об одной проблемке. Это касается одного из ваших дел. Я консультировала одну из ваших потерпевших, Ширли Дензиг. Вы знаете, о ком я? Она еще утверждала, что парень из службы доставки на нее напал? Она покупала еду в гастрономе, пофлиртовала с ним, а потом заплатила ему, чтобы он принес десерт через полчаса? – несвязно тараторила Райан. Так делают многие, разговаривая с автоответчиком, и слушателю часто кажется, что говорящий не замолчит никогда. Ближе к делу, Джоан. – Я… э-э-э… я, наверное, должна была ввести вас в курс дела еще вчера, когда она пришла ко мне. Но вы же понимаете, все, что она мне говорит, – конфиденциально. Я ведь социальный работник, а она – потерпевшая. Только когда она снова явилась сегодня вечером, мне позвонил мой инспектор. Она была совсем неуправляемая, все спрашивала о вас. В любом случае вот мой номер. Вдруг вы захотите перезвонить мне домой. Наверное, вам будет интересно узнать, что говорила Ширли. Мой инспектор думает, что я должна вам все рассказать».

Я отключила ее исповедь и набрала номер.

– Джоан? Это Алекс Купер. Кажется, я вас разбудила.

– Все в порядке. Это я во всем виновата.

Я знала, кто такая Дензиг, так что пересказывать всю ее историю не было необходимости. Во время нашей второй беседы несколько недель назад, когда мы обсуждали ее психическое состояние, она вдруг разоткровенничалась. Я задавала ей обычные вопросы о биографии, и Дензиг заявила, что учится в Колумбийском университете. Учитывая остальную информацию, я с недоверием отнеслась к этим ее словам и попросила предъявить документы. Она показала студенческий билет с фотографией, срок действия которого истек два года назад. Документ оказался довольно общий: на нем не было ни университетского герба, ни других характерных сине-белых отметок.

Когда я нажала посильнее, Ширли призналась, что никогда не посещала колледж и купила фальшивый билет на 42-й улице. Там продавались почти все виды поддельных документов, были бы деньги. Я подшила фальшивый студенческий билет в ее досье и продолжила задавать вопросы.

С этого момента она избегала смотреть мне в глаза и не отрывала взгляда от папки на столе. Как только допрос о предполагаемом нападении закончился, она потребовала вернуть билет. Я отказалась, объяснив, что он поддельный и не имеет законной силы, и отвела в отдел помощи свидетелям. Там она могла получить необходимые консультации и помощь в решении проблем с домовладельцем: он собирался ее выселить потому, что она задолжала ему за четыре месяца. На следующий день я узнала, что Ширли находится в розыске. Ее обвиняли в краже из магазина в Мэриленде, рядом с домом ее родителей.

– И что же взволновало ее вчера?

– Ну, она прочитала об убитой преподавательнице, мисс Дакоте. И сказала, что снова вспомнила о вас и о том, как она зла, что вы забрали ее студенческий билет.

– А она не сказала вам, что именно ее разозлило?

– Вы решите, что это безумие. Хотя вы ведь знаете, что у нее серьезные проблемы с психикой. Она два года сидела на лекарствах. Сказала, что набрала больше восьмидесяти фунтов. Ширли говорит, что на билете единственная симпатичная фотография, которая у нее осталась, и она хочет получить ее назад.

– И вы не позвонили мне и не сказали, что она хочет забрать билет? – Я могла бы запросто это уладить: отдала бы фотографию без липового удостоверения.

– Ну, мисс Купер, я знаю, меня учили этому в аспирантуре, но я совершенно забыла об этом правиле – «долг предупредить». То есть все говорят, что вы такая независимая. Мне никогда и в голову не приходило, что бедняжка Ширли Дензиг может и впрямь до вас добраться.

Сердце у меня бешено заколотилось. Я стояла у кровати в пальто и перчатках и слушала рассказ о ненормальной девушке, которая, судя по всему, недавно объявилась у моей двери.

– Предупредить меня о чем?

– Закон говорит, что нарушением конфиденциальности не являются случаи, если пациент угрожает вашему…

– Я знаю, что говорит прецедентное право, Джоан. Конфиденциальность пациента заканчивается там, где начинается общественная опасность. Я хочу знать, что сказала Ширли.

– Она сказала мне, что хочет видеть вас мертвой, прямо как профессора. Она спросила меня, когда вы каждый день приезжаете на работу и в какое время уходите домой.

До сих пор я не беспокоилась. Ей могли ответить только то, что я никогда не езжу на работу одной и той же дорогой и никогда не ухожу и не прихожу в одни и те же часы два дня подряд. Эта амбулаторная пациентка на строгой диете из психотропных препаратов, может, и хотела сделать мою жизнь невыносимой, но мне она не казалась опасной.

– Вообще-то, мисс Купер, я не знала, верить ей или нет, но она заявила, что у нее есть пистолет. Украла его на прошлых выходных из дома отца в Балтиморе.

А вот это уже интереснее. Я насторожилась.

– А сегодня вечером? Что случилось сегодня вечером?

– Она пришла в отдел помощи свидетелям, к одной из моих коллег. Представилась потерпевшей в деле, которое вы расследуете. Сказала, что вы давали ей ваш домашний телефон. Что ее вышвырнули из квартиры за неуплату. И что она хочет передать вам через швейцара небольшой подарок. Все знают, что иногда вы даете свидетелям свой телефон.

Да, но не сумасшедшим же.

– Она прикинулась такой расстроенной, что они дали ей информацию. Они не знали, как она на самом деле к вам относилась. Я – единственный человек, которому она об этом рассказала. Я просто хотела вас предупредить. Вдруг она объявится. Она очень, очень зла на вас.

– Спасибо, Джоан. Я попрошу кого-нибудь из офиса окружного прокурора в понедельник утром составить об этом рапорт, хорошо? Я отправлю его к вам в офис. Просто расскажите ему все, что сказали мне.

Я повесила пальто с шарфом в коридорный шкаф. Я была слишком взвинчена, чтобы заснуть. Пить мне больше не хотелось, так что я попробовала устроиться в кровати с «Великим Гэтсби». Я задумала перечитать все романы Фицджеральда, но сегодняшняя ночь – явно неподходящее время для начала. Я вернулась в гостиную и достала из сумки кроссворд. Нижний левый угол поставил меня в тупик, но я не желала обращаться к энциклопедии, чтобы отыскать название племени индейцев Тасмании из четырех букв. Пока я разгадывала слова вокруг.

В час ночи я позвонила Майку – хотела извиниться за свое поведение в машине. Прошло пять длинных гудков, потом включился автоответчик. Кажется, у него были дела и получше, нежели те, на которые я намекнула.

– Это всего лишь я. Прости, что наорала. Надеюсь, ты хорошо проводишь время, где бы ты ни был. – Нет никакого смысла говорить ему о моей разъяренной потерпевшей. Он и так услышит об этом довольно скоро. – В одном ты прав. Сегодня вечером мне все-таки следовало сесть на самолет.

Спала я плохо и, услышав, как о входную дверь глухо стукнулась воскресная «Таймс», вылезла из постели. Было половина седьмого.

Я насыпала кофе в кофеварку. Зерна размололись, напиток начал медленно капать в чашку, и я развернула газету. Сначала просмотрю заметки о местных преступлениях в разделе столичных новостей, потом прочту национальные и международные новости.

Майк оказался прав и насчет запасов еды у меня дома. В морозилке остались три английские оладьи. Я разморозила одну, подогрела в тостере и, сев за стол, составила список продуктов, которые надо заказать. Кажется, некоторые новые страницы в моей жизни гораздо легче перевернуть, чем другие, подумала я. И наполнение пустых шкафов – одна из них.

Когда в половине восьмого зазвонил телефон, я была уверена, что это Джейк. Я схватила трубку, сгорая от нетерпения поскорее составить планы на праздничную неделю.

– Алекс? Это Нед Такки. Прости, что звоню так рано в воскресенье, но мы ночью кое-кого арестовали, и тебе наверняка захочется знать об этом.

Такки и его напарник Алан Вандомир – двое ребят из числа моих любимых детективов в Спецкорпусе. Умные, чуткие и добрые, они проводили потерпевших через следствие, словно в лайковых перчатках. Если они мне звонили, значит, мне надо было услышать, что они скажут.

– Конечно. Что вы нашли?

– Оральное изнасилование с незаконным проникновением в жилище. 64-я Восточная, прямо у Йорк-авеню. Женщина, пятьдесят пять лет, в три часа утра возвращалась домой с рождественской вечеринки.

– Как она?

– Кажется, с ней все нормально. Сейчас ей оказывают первую помощь. Мы заберем ее, как только врачи разрешат, и проведем более тщательную беседу.

– Повреждения?

– Никаких. На самом деле она сообщила об этом, позвонив в службу спасения, но в больницу ехать отказалась. Преступник ворвался за ней, когда она открыла дверь в подъезд. Немного подшофе.

– Он или она?

– Она. Перебрала за праздничным столом. Он точно знал, что хотел. Велел ей опуститься на колени, прямо там, в холле. Задрал ей свитер, расстегнул лифчик и поцеловал груди. Потом расстегнул брюки и сунул пенис ей в рот.

– Эякуляция была?

– Да. Но она поднялась прямиком в свою квартиру и почистила зубы. Сомневаюсь, что нам удастся получить его ДНК. Правда, она сказала, что у нее был ужасный привкус во рту. Хотя это скорее психологическое. В любом случае мы попросили медсестру взять у нее мазки. И с грудей тоже.

– Хорошая идея. – Даже микроскопического количества слюны, найденного на теле жертвы, будет достаточно для новейшей методики обработки ДНК – анализе КТП. «Короткие тандемные повторы» генетического отпечатка копируют миллионы раз, что дает уникальные, опознаваемые модели.

– И ее зубную щетку возьмите. Авось повезет. Он что-нибудь украл?

– Да. Смылся с ее сумочкой, но там ничего особенного не было. Ключи она все время держала в руке. В кошельке лежало долларов тридцать, несколько визиток. И сотовый телефон. Сумку подонок выбросил в мусорный бак в квартале оттуда. Сотовый пропал, но у нас есть кошелек. Визитки я отдам на экспертизу. Если он к ним прикасался – снимут отпечатки пальцев. Во всяком случае, я на это надеюсь.

– Она уже заблокировала мобильник?

– Нет. Мы попросили ее не делать этого двадцать четыре часа.

– Здорово. Как приеду утром на работу, отправлю вам факсом запрос. – Большинство грабителей оказываются настолько глупы, что пользуются украденными мобильниками, пока не сядут аккумуляторы либо пока телефон не заблокируют. Мы получали сведения от мобильных компаний за три или четыре дня и часто ловили преступников по звонкам, которые те успевали сделать своим друзьям или родственникам.

– Я подумал, что Батталья, наверное, захочет знать, что комиссар курирует эти дела в 19-м участке. Вероятно, они признают это частью модели.

– Я не знала, что у нас уже было нечто похожее.

– Не в нашем цеху. Но в участке известно еще о четырех ограблениях с незаконным проникновением в жилище между 60-й и 68-й улицами, Вторая авеню, у реки. Все они произошли с начала ноября. В основном – на выходных. Все потерпевшие – женщины. Это первый раз, когда преступник совершил нападение с целью изнасилования, но образ действия, в принципе, тот же. Каждый раз преступник крадет сумочку и всегда убегает на юг.

– Тот же сценарий?

– Довольно близко. Большинство жертв описывают черного мужчину, рост пять футов десять дюймов – шесть футов, коренастый. Хорошо одет, чисто выбрит, очень четко выражает свои мысли. Есть легкий акцент, но никто не может сказать, какой именно. Одни говорят, что островной, другие – французский. Трудно сказать точно.

– Ты можешь прислать мне утром все бумаги, чтобы я кого-нибудь назначила? Сама я по уши в деле Дакоты. Скорее всего, отдам его Марисе Бурджес или Кэтрин Дэшфер, ладно? Но держи меня в курсе, чтобы ни произошло. Ночной патруль в этом районе усилят с пятницы по воскресенье?

– Шеф 19-го участка хотел бы, но Савино и его подразделение работают над делом насильника из Вест-Сайда, так что людей не хватает. – Почти три года в Верхнем Вест-Сайде орудовал насильник. Несмотря на все розыски и облавы и на то, что его генетический профиль находился в местной, штатной и национальной базах данных, он продолжал ускользать от нас. – Мы позвоним тебе позже, если раскопаем еще что-нибудь по этому делу.

Я откусила от холодной оладьи и налила вторую чашку кофе. Незадолго до того, как я поступила на службу в окружную прокуратуру – больше десяти лет назад, – ни один суд в Соединенных Штатах не признавал технологию ДНК юридически действительным судебным методом. К концу восьмидесятых, пока горстка лабораторий, проводивших анализы, оттачивала и усовершенствовала эту методику, в уголовных судах по всей стране проводились «слушания Фрая».[33]33
  Судебное разбирательство по делу «Фрай против США» проводилось в 1923 г. Во время слушания Верховному суду надлежало решить вопрос о приемлемости улик, полученных с помощью полиграфа. Впоследствии «слушания Фрая» проводились по вопросам допустимости использования в суде улик, полученных на основании анализа ДНК, свидетельских показаний, данных под гипнозом и т. д.


[Закрыть] Каждый прокурор, процесс за процессом, штат за штатом, должен был убедить судью, что научное сообщество признало данный вид генетического анализа надежным. Только после этого улики могли использоваться на заседании.

К тому времени, как этот революционный следственный инструмент получил всеобщее признание в системе уголовного судопроизводства, он с шумом ворвался в заголовки газет в связи с делом О. Дж. Симпсона. Скептики немедленно поставили под вопрос достоверность улик. В результате были установлены стандарты лабораторных процедур и введена практика аккредитации – следователи должны были убедиться в ценности и точности этой инновационной методики.

Но что самое главное, сам метод анализа улучшился и сильно изменился. Первоначальная методика основывалась на ПДФР – полиморфизме длины фрагментов рестрикции, – и для получения результатов требовалось большое количество телесной жидкости в очень хорошем состоянии. В конце девяностых произошел переход к технологии, базирующейся на ПЦР – полимеразной цепной реакции – и использовании коротких тандемных повторов. Последнее очень походило на фотокопирование микрочастиц. Горизонты расширились чрезвычайно. Современный метод требует очень небольшого количества материала и может быть применен даже на старых, испортившихся образцах. За то короткое время, что я практиковала юриспруденцию, технология ДНК произвела настоящую революцию в нашей работе и сейчас предоставляет возможные решения преступлений, о которых десять лет назад даже не мечтали.

В течение недели мазки, несколько часов назад взятые с тела жертвы, дадут нам секретный код, присущий лишь одному человеку на свете – напавшему на нее сегодня утром мужчине. Материал проанализируют и представят графически: серологи отметят не менее тринадцати специфических локусов или мест на генетическом отпечатке нападавшего, которые уникальны для этого человека. Потом они введут их в компьютерную базу данных судебно-медицинской экспертизы и выяснят, совершал ли этот человек подобные преступления в Нью-Йорке раньше. В течение месяца его профиль загрузят в базу Олбани и вашингтонскую систему ФБР в надежде, что в одном из этих источников зафиксирован арест подозреваемого.

В девять тридцать телефон зазвонил снова.

– До Рождества осталось всего три дня, а нам надо еще успеть по магазинам. Где встретимся? Сегодня все открывается поздно. Мне надо купить подарок Джиму, потом выбрать что-нибудь для себя, а ты скажешь ему, что я хочу. На всякий случай, вдруг он тоже пока ничего мне не купил.

На выходные в город приехала Джоан Стаффорд, моя самая близкая подруга, и мы решили провести день вместе, за покупками последних подарков в наших списках.

– Он уже завернул его и положил в твой чулок, милая. Я знаю, что это. Поверь мне, Санта тебе угодит – ты будешь на седьмом небе от счастья. Ты должна мне помочь с подарком для Джейка. Я уже подумала почти обо всех, остался он. Говори, во сколько встречаемся. Я готова.