Текст книги "Материнский инстинкт (СИ)"
Автор книги: Лина Манило
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Глава 4
С момента изнасилования прошло чуть более четырех недель и, проснувшись однажды утром, я почувствовала сильную тошноту. Сначала не придала этому значения – все последующие после той роковой ночи дни я почти ничего не ела, слишком много курила и выпивала, чтобы заглушить боль. Поэтому не было ничего удивительного, что мой организм начал бунтовать из-за такого наплевательского к себе отношения, но я по-прежнему не видела особого смысла жить, а тем более беречь своё драгоценное здоровье. Каждый вечер приходила домой с новой порцией алкоголя, ставила на стол красивый бокал или стопку, резала какой-то заветренный сыр, и, глядя в одну точку, курила.
Коллеги удивлялись, насколько замкнутой и малообщительной я стала, но меня мало волновало чьё-то мнение – не хотелось ни с кем общаться, и не общалась. Утром приходила на работу, машинально выполняла все необходимые действия, автоматически проводила по шесть уроков, вела факультативы, консультировала учеников, общалась с их родителями, подменяла коллег. Летучки и педсоветы не пропускала, но никакого дополнительного участия в жизни коллектива не принимала – просто плыла по воле волн, особенно даже не пытаясь барахтаться и сопротивляться. В тот момент просто не могла по-другому.
Но тошнота не прошла ни на следующий день, ни через неделю, ни через две. Когда закрывать глаза на вполне очевидные вещи больше не имело смысла, я отправилась в ближайшую аптеку.
Витрины пестрели сотнями препаратов от любой болезни и для любого кошелька. Я не нуждалась ни в сиропах от кашля, ни в свечах против геморроя, но нужный мне товар никак не находился.
– Девушка, здравствуйте, можно приобрести тест на беременность? – чуть слышно спросила я у молодой девушки-фармацевта.
– Конечно, можно, – улыбнувшись, ответила синеглазая нимфа в белом халате. – Какой вам? У нас широкий ассортимент!
Кто бы сомневался.
– А какие есть? – ошарашено спросила, отводя взгляд. – Мне такой, чтобы понадёжнее. Поточнее. Понимаете меня?
– Я вас поняла, – снова улыбнулась аптекарь. – Сейчас найдём самый надёжный, подождите секунду.
Я кивнула и, ожидая, невольно залюбовалась её внешностью – иссиня-чёрные волосы, васильковые глаза, плавные движения смуглых рук и постоянная улыбка, озаряющая ее и без того фантастически красивое лицо изнутри. Я наблюдала за девушкой с восхищением, пока она искала в компьютерной базе аптеки нужный тест, подспудно ощущая, что такая красавица уж точно никогда не должна ходить по темным переулкам одна – только в сопровождении телохранителя. Потому что столь красивые барышни нуждаются в повышенной опеке.
– Есть французский тест, сверхточный, – сказала девушка. – С ним не придётся ждать утра, а результат гарантирован на все сто процентов. Будете брать? Есть и другие варианты, но они не столь надежны.
– Если он самый лучший и самый точный, то тогда, конечно, давайте его. Мне нужен гарантированный результат.
Аптекарь, не переставая мило улыбаться и просто лучиться счастьем и восторгом, назвала цену, от которой у меня чуть волосы дыбом не встали – наверное, в институте ребёнка дешевле выучить, но подавив в себе жадную маленькую жабу, расплатившись, вышла на улицу.
Не помню, как дошла домой, как заперлась в туалете и трясущимися руками держала инструкцию, пытаясь уловить смысл, но буквы прыгали перед глазами и мне несколько раз приходилось перечитывать написанное. Сообразив, что всё это время пыталась прочесть рекомендации фармацевтов, написанные на французском, засмеялась – смех получился хриплым и каким-то каркающим. Кое-как успокоившись и уняв дрожь, сделала всё, как советовали европейские товарищи в аннотации к тесту – впервые, кстати, в жизни.
Сидя на крышке унитаза, тяжело вздохнула и вытерла выступившие обжигающие слёзы – не так я себе представляла этот процесс. Не при таких жизненных коллизиях планировала делать тесты.
Результат обещали в течение нескольких секунд, но я не могла так сразу узнать ответ – мне нужно было как можно скорее успокоиться. Выйдя на кухню, нашла бутылку вина и налила немного в бокал. Водку с недавних пор пить перестала, потому что чётко поняла – ещё немного и мой прогрессирующий алкоголизм будет невозможно скрыть от чужих глаз. Я не нуждалась в слухах, не желала слышать за спиной змеиное шипение сплетниц. Просто хотела, чтобы меня оставили в покое – о большем уже не мечтала. И ещё до дрожи, до головокружения желала, чтобы тест оказался отрицательным. Ну, почему именно мне судилось влипнуть во все это?
Выпив бокал вина, и выкурив пару сигарет, все-таки собралась с силами и на негнущихся ногах пошла обратно в туалет – там, в пластиковом стаканчике решалась моя судьба. Но зачем обманывала себя, зачем выкинула уйму денег на этот элитный тест, когда и так знала, что со мной происходит? Просто судьбе мало толкнуть меня в лапы маньяка, ей нужно, чтобы я ещё от этого урода и забеременела. Ну, разве судьба не самая искусная шутница из всех возможных?
Но для порядка все-таки решила посмотреть на тест. В ушах шумела кровь, будто морской прибой, а в глазах темнело – даже несмотря на то, что и так знала, что со мной происходит, увиденные две полоски выбили почву из-под ног, будто несущийся на всей скорости автомобиль. Дыхание перехватило, словно из меня разом выпустили весь воздух и чтобы не упасть в обморок, пришлось опереться на бачок унитаза. К горлу подступила тошнота, и меня вырвало – такое чувство, что в унитаз вылилось все, что было съедено за всю жизнь. Жаль, что нельзя было точно также спустить в канализацию все беды и всю боль.
Казалось, никогда еще я не чувствовала себя хуже. Даже в ту проклятую ночь. Паника, мощным потоком обрушилась откуда-то сверху – яростный водопад, лишающий воли, уничтожающий все чувства и гася эмоции. Ничего во мне не осталось, кроме вопроса: "Что делать?" Вопрос, вытеснив все мысли, метался в сознании, разрывал мозг на части.
Что. Мать. Его. Делать?
В свои двадцать пять я иногда задумывалась о ребенке. Мечтала, как встречу любимого, единственного и неповторимого мужчину, который и станет отцом моих детей. И пусть даже мы не будем вместе до гробовой доски, но наши дети будут напоминать о нем и радовать каждый день.
Несмотря на свой возраст, до недавнего времени я была дурой-идеалисткой, которая видит мир в розовом цвете и мечтает о принце на белом коне. Романтичная, эмоциональная, сентиментальная, с извечной верой в любовь – это все обо мне. Но сейчас на ум приходил анекдот о девушке, которая ждала-ждала принца на белом коне, а пришел почтальон и принес ей пенсию.
Но нужно что-то делать и, причем очень срочно. Затягивать решение проблемы опасно. Я понимала, что ребенок ни в чем не виноват, но также знала, что не смогу полюбить его из-за того, кем являлся его отец. Просто нельзя любить того, кто напоминает тебе о самом ужасном дне в жизни. Да и что будет за жизнь у ребёнка, если мать, самый близкий человек на свете, возненавидит его? Я хотела поскорее избавиться от этой боли, от воспоминаний, а с ребенком разве сможет получиться?
Нужно срочно, во что бы то ни стало избавиться от беременности – я не хотела растить этого ребенка, он совсем мне не нужен. Да и кто может родиться от этого урода? Такой же мерзкий, как и его папаша – гены вещь страшная.
Вариантов избавления от этого неожиданного "подарка небес" было немного.
Кинуться под поезд или сделать аборт.
Не сложно догадаться, что я выбрала.
Схватила трубку мобильного, лихорадочно нажимая кнопки, нашла номер телефона регистратуры районной поликлиники.
– Регистратура, слушаю! – усталый голос замученной жизнью женщины требовал моего скорого ответа.
– Здравствуйте! – сказала, чувствуя, как дрожит мой голос. Панические волны топили меня в себе, не давая вздохнуть. – Мне нужно записаться на аборт!
– Вы уже были на приеме у гинеколога или на глаз беременность определили? – спросила женщина, устало вздохнув.
– Нигде я не была! Что вы мне голову морочите? Я без всяких приемов все сама знаю!
– Все такие сейчас умные – плюнуть не в кого, – сердито пробурчала женщина. – Завтра в 14:00, кабинет номер 205, гинекология. Талончик заберете в регистратуре.
Звук сердито брошенной на рычаг трубки, будто выстрел, оглушил. Я выпустила телефон из рук, и он с глухим стуком упал на ковер, потом закрыла лицо руками и разрыдалась.
Глава 5
С самого утра не находила себе места. Спать в ту ночь так и не ложилась – бесцельно бродила из угла в угол, смотрела подолгу в окно, курила. Спать не хотела – боялась своих снов. Я вообще очень многого боялась – страх жил внутри, врастал в кости, рвал жилы, покрывал кожу липкой пленкой, что мешала дышать. Чувствовала себя птицей, попавшей в нефтяное пятно. Только я была испачкана внутри, и от этого не могла найти спасения.
С наступлением рассвета, когда первые мутно-серые лучи январского солнца начали проникать сквозь оконные стёкла в квартиру, я затеяла генеральную уборку, чтобы хоть как-то скоротать проклятое время, которое никак не хотело двигаться немного быстрее.
Но, даже вычистив все самые труднодоступные места, до которых в любое другое время никогда бы не добралась, поняла, что до заветного часа, когда все решится, осталось еще слишком много тяжелых и бесконечных минут.
* * *
В клинике одновременно собралось такое количество беременных женщин, что в глазах зарябило. Мамаши – будущие, настоящие и только планирующие ими стать – сновали туда-сюда по узким коридорам, нервничая и переживая. Но я была на удивление спокойна – проведенная в слезах и тревогах бессонная ночь укрепила во мне решимость. Реальность плыла перед глазами, затуманивалась, разлеталась осколками. Мне нечего было терять, мое решение укоренилось в душе, и другого выхода для себя просто не видела.
Я присела на длинную лавочку возле кабинета и принялась вяло наблюдать за происходящим вокруг. На нужной мне двери висело объявление: «Искусственное прерывание беременности. Хирургическое. Медикаментозное. Вакуумное. На разных сроках. В том числе в день обращения». Вот последний вариант меня интересовал больше всего. Я хотела как можно быстрее избавиться от мучившей проблемы, и почему бы не сегодня решить все одним махом? Надеялась, что мой мир, окрашенный с момента изнасилования всеми оттенками серого, если и не заиграет прежними красками, так хоть не станет абсолютно черным.
– Женщина, можно присесть? Рядом с вами не занято? – услышала робкий голос слева.
Худенькая девушка лет восемнадцати, с тёмными кругами под глазами смотрела прямо на меня, нервно сжимая в руках талончик. После того, как я вяло кивнула, она облегченно вздохнула и присела рядом. Я продолжала смотреть на нее, от чего она окончательно растерялась и залилась румянцем.
– Извините, а вы не знаете, это правда, что могут в день обращения сделать? – девушка, видно, была не в силах произнести это страшное слово "аборт", а вместо этого просто указала тонкой рукой на объявление.
Я пожала плечами и снова отвернулась.
– Дело в том, что мне желательно сегодня. Мой парень выгнал меня утром из дома, сказав, что пока не сделаю аборт, домой могу не возвращаться. Вот и пришла сюда, может, правда сегодня сделают.
Я посмотрела на девушку – красивая, но такая несчастная – глаза-блюдца и в них плещется столько отчаяния, что даже мне стало ее жалко.
– Так это не его ребёнок, что он так взъерепенился? – решила задать вопрос.
– В том-то и дело, что его. Просто... он говорит, что пока не готов к серьезным отношениям и ребенка в доме видеть не желает. Я его уже и просила, и умоляла, и сколько слез пролила, а ему все до лампочки. Требует аборта, и хоть тресни, – девушка, сказав это, всхлипнула и закрыла лицо руками.
Я сразу представила на ее месте кого-то из своих учениц. Они ведь тоже могут попасть в сети такого тиранического идиота. Страшно.
– Ну, а уйти от него вы не пытались?
– Да какой там! – моя новая знакомая махнула в отчаянии рукой, и я заметила, что ее лицо залито слезами. – Понимаете, я люблю его очень. Не смогу жить, если он меня оставит – я себе уже и вены резала, и травиться пыталась, а он все еще что-то от меня требует. Ревнует постоянно, бьет даже иногда. Но я ничего... терплю. А что остается делать? Он – единственное, что мне нужно в этой жизни.
Будто мне своих проблем мало, так ещё и эта страдалица, словно специально решила вывалить на меня своё горе.
– Вот же повезло так влюбиться, – мне стало уже немного противно от такого потока сентиментальной ереси.
– Да... – девушка улыбнулась и мечтательно посмотрела на серый потолок, наверное, увидев перед собой образ ненаглядного урода. Ох, как же я в тот момент ненавидела всех мужчин вместе взятых. – Вы даже представить себе не можете, как сильно мне с ним повезло. Кстати! – неожиданно оборвала саму себя девушка. – Вы курите? А то что-то на душе так тошно, сил уже нет.
Я ответила согласием, мы направились в сторону тихого больничного дворика и, расположившись под ветвистым деревом, закурили.
На улице стояла прекрасная погода – солнце яркое, снег пушистый и белый. Отчаянно захотелось отмотать свою жизнь лет на двадцать назад и бегать с братом по улице, кидаясь снежками. А потом побежать домой и канючить на пороге, выпрашивая у мамы очередную морковку для очередного снеговика. Потому что прошлую морковку, вчерашнюю, забрал препротивный Витька из седьмой квартиры. И спрятал. Мама будет смеяться надо мной, но оранжевый корнеплод даст и пообещает, что сама лично пойдет к Витьке и надерет ему уши, если он еще раз украдет нос у нашего белоснежного друга. Но, конечно, он ее снова утащит.
– Понимаете, я люблю его. Ну, это вы уже знаете, – я кивнула, – но все не так просто. Мне кажется, что у него есть другая и я не смогу жить, если он уйдет к ней. Короче, он меня выгнал. Сказал, что не впустит. Ну, это я тоже говорила. А если не сделаю аборт, то завтра там будет уже новая пассия. Знаете, как на него девки-то вешаются? Просто гроздьями! А я одна его люблю и даже ребенка готова убить ради того, чтобы быть с ним. Вот! – девушка в очередной раз лихорадочно затянулась и выпустила колоссальное количество дыма.
– И вам совсем не жалко ребенка? Ведь он от любимого мужчины. Мне бы такое счастье, – я чуть было не начала откровенничать, но вовремя одумалась – не хватало еще, кому попало о своих проблемах рассказывать.
– Так-то оно так, но если ему он не нужен, то зачем он мне? И даже если детей никогда не будет – плевать! Просто наплевать и растереть! Я решила, что если не будет ребенка от него, то вообще ни от кого не будет. И к тому же, миллионы женщин живут без детей, только для себя и вполне счастливы. И я проживу.
Я чувствовала, что начинаю закипать внутри – мне было одновременно и жалко эту девушку и противно. Ну, как? Как можно быть настолько одержимой каким-то мужчиной, который и гроша ломаного не стоит? Как можно позволять так над собой издеваться?
Докурив, мы пошли обратно, и всю дорогу моя новая знакомая заливалась соловьем, как прекрасен ее избранник. Я молчала, потому что знала – стоит мне открыть рот, как выскажу ей все, что думаю по поводу ее отношений и отношения предмета ее любви к ней.
Подойдя к кабинету, присела на свое место и стала терпеливо дожидаться своей очереди. Время тянулось очень медленно, я начала уже порядком уставать, как вдруг из двери показалась премиленькая молоденькая медсестра и неожиданно грубым голосом спросила: «Илюшина есть?!» Я поднялась с места и, молча, проследовала в кабинет.
Замерла на пороге, осознав, что врач – мужчина. Безжалостная паника ухватила меня за горло, но выхода не было – пришлось брать себя в руки. Нужно было поступать, как взрослая и разумная женщина, решающая свои проблемы, а не как испуганная маленькая девочка, страшащаяся всего на свете. Несколько раз глубоко вздохнула, восстанавливая сердечный ритм, и со вздохом присела напротив врача – мужчины лет сорока с чисто выбритым волевым подбородком и пронзительным взглядом.
– Давайте знакомиться, – улыбнувшись, сказал врач. – Как вас зовут, сколько полных лет, какие жалобы?
– Здравствуйте. Меня зовут Ирина. Мне двадцать пять полных лет, и я хочу сделать срочно аборт.
Врач с удивлением посмотрел на меня через стекла очков в красивой дорогой оправе и улыбнулся. Наверное, не ожидал подобной прыти от пациентки.
– Ну, здравствуйте, двадцатипятилетняя женщина Ирина. Почему аборт? И зачем такая спешка?
– Ой, не спрашивайте, доктор – все равно ничего не скажу, – я решительно кивнула головой, сложив руки на груди, всем своим видом показывая, что никакие уговоры и душеспасительные беседы на меня не подействуют. – Просто осмотрите меня и дайте направление в стационар, а там я уже сама как-нибудь разберусь.
– Вы точно решили делать аборт? Не передумаете? А то ведь у нас как – вроде уже и наркоз почти вкололи, а она вспоминает о чем-то и бежать в одной рубашке через весь город чуть ли не босиком. Так давайте, решайте уже сразу, как с ребеночком поступать-то будем.
– Спасибо, доктор, конечно. Но я вряд ли передумаю. Характер не тот.
Доктор внимательно смотрел на меня.
– Ну, тогда ладно – кто я такой, чтобы характеру вашему противоречить? Давайте, женщина, раздевайтесь, стелите полотенце и лезьте на железного коня – посмотрим, что там у вас. Может, и нет никакой беременности. Вы женщины, часто все путаете. И тесты, бывает, врут. Готовы?
На мгновение в моей душе зародились сомнения. Я была уверена, что беременна и тем более была уверена в своем решении от ребенка этого избавиться. Но сейчас в словах этого доктора услышала что-то такое, от чего стало до одури тоскливо. Нет, убийцей себя не чувствовала. Просто испугалась. И еще мне стало противно.
– Так, уважаемая. Так-так-так... – холодные руки, ледяные инструменты, латекс перчаток – все это раздражало, выводило из себя. Я мечтала, чтобы эта пытка быстрее кончилась. – Беременность протекает хорошо, по сроку примерно шесть-семь недель. В принципе, можете одеваться – ничего нового я там все равно не увижу.
После этих слов испытала облегчение – один этап позади и скоро все закончится.
– Итак, все-таки настаиваете на аборте? – спросил врач, заполняя мою карту. – Может, все-таки подумаете?
– Нет, не хочу я думать. Давайте мне направление и дело с концом.
– Ну, воля ваша – у нас свободная страна, – вздохнул доктор, продолжая делать заметки в моей карте. – Но для начала прошу вас ответить на несколько вопросов. Есть ли у вас какие-то хронические заболевания?
– Есть. У меня плохая свертываемость крови.
При моих словах я заметила, как изменился доктор в лице.
– Знаете что, сейчас я отправлю вас на анализы – надо понять, насколько плохая ваша свертываемость. Потому что если будут какие-то сильные отхождения от нормы, то аборт вряд ли будет возможно делать. Срок ваш уже таков, что еще немного и только хирургический и останется. Пока что мы успеваем с вами сделать медикаментозный.
После того, как все анализы были сделаны, а ответ получен, я снова вернулась в знакомый кабинет с высоким потолком и стенами, покрытыми веселенькими обоями в цветочек. Врач мучительно долго рассматривал принесенные мной бумажки, что-то шептал себе под нос, потом извинился и вышел за дверь. Я не знала, что и думать – что такого мог он там увидеть, что вызвало в нем столько тревог и опасений? Неужели в этих анализах притаился какой-то страшный диагноз, который мне не только помешает сделать аборт, но и медленно, но уверено убьет во мне жизнь? Я не переживала о том, что могу скоро умереть – все равно не видела особого смысла жить. Единственное, о чем печалилась – что придется оставить этого ребенка.
Из пучины тревожных раздумий выплыла, когда врач снова сел напротив и испытующе посмотрел на меня. Издав тяжелый вздох, проговорил:
– Ирина, я не могу знать того, что с вами произошло и по какой причине вы хотите сделать аборт – я не психолог и не духовник. Моя работа – лечить женщин, помогать им и их детям быть здоровыми. Скажу вам честно – я против абортов, чем бы желание их сделать не было вызвано. Но, повторюсь, у нас свободная страна и каждая женщина сама должна решать – делать его или нет, убивать зародившуюся внутри нее жизнь или нет. Одно могу сказать точно – в вашем случае возможность прерывания беременности без причинения непоправимого вреда вашему здоровью исключена. Во-первых, у вас отрицательный резус и при прерывании такой беременности шанс забеременеть и выносить здорового ребенка в будущем практически равна нулю. Я понимаю, что этот ребенок вам не нужен, но что со следующими? Их-то вы, возможно, захотите. Вижу, что и это не способно остановить вас на пути к своей цели, – я утвердительно кивнула. – Но что вы скажете о вашей проблеме? У вас до такой степени плохая свертываемость, что еще немного и это практически гемофилия. Да вы просто кровью истечете! Вы думаете, что кто-то из врачей, профессионалов согласится взять на себя такую ответственность? Медикаментозный аборт был бы выходом – при нем риски намного меньше, чем при хирургическом, но...
– Что «но»? – непонимающе спросила.
– Но, понимаете, помимо всех причин, которые я уже озвучил, у вас нашли ряд инфекций, которые сначала нужно полностью устранить, а уже потом приниматься за прерывание беременности. Я не знаю, кто отец этого ребенка – меня этот вопрос не очень волнует, я женский врач, но могу с уверенностью сказать, что вашему организму с ним не повезло – таким букетом не каждый способен наградить. Поэтому вероятность того, что аборт удастся сделать нулевая – пока мы пролечим инфекции, все сроки пройдут, а хирургический аборт вам сделают разве что те, кто совсем ничего в медицине не понимает. Я вижу, как вы расстроены, но не нужно так печалиться – дети несут счастье в любом случае, даже если изначально их и не хотели.
От позора, который я испытала в тот момент, земля ушла из-под ног. Мало того, что я беременна, так еще и венерический букет заполучила. Мне хотелось раствориться, умереть, перестать существовать или не родиться в принципе, но только не быть здесь, не сидеть, краснея, под взглядом этого врача. Я не могла понять, что выражали его глаза – осуждение или сочувствие, меня это не волновало. По сравнению с тем, как ненавидела в тот момент себя я, все остальное не имело значение.
– И что мне делать? – тихо спросила, вытирая выступившие слезы. – Я не могу родить этого ребенка, просто не могу, понимаете?
– Понимаю, – вздохнул доктор. – Но, может быть, не так страшен черт, как его малюют? Может, вы сможете полюбить его, принять? Он же все-таки часть вас, кто бы ни был его отцом.
– Понимаю, доктор, – ответила, хотя совсем ничего в тот момент не понимала.
– Вот и хорошо, – улыбнулся доктор. – Сейчас я выпишу вам таблетки, которые помогут справиться с частью ваших проблем. Будете выполнять все мои предписания, и о благоприятном исходе можно будет говорить со стопроцентной вероятностью. Препараты самые современные и плоду они повредят в гораздо меньшей степени, чем можно было бы предположить. После пройденного курса лечения через две недели жду вас на прием.
Я поблагодарила доктора и, попрощавшись, вышла из кабинета.
Ни на какие приемы я больше идти не собиралась.
