Текст книги "Месть моаи"

Автор книги: Лин Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Причиной этого беспорядка был великий Джаспер Робинсон собственной персоной. Он сидел на земле, облокотившись на камни аху, вытянув вперед ноги, с таким видом, будто ждет нас тут вечно.

– Что он тут делает? – заворчала Эдвина, как только увидела его. – Мы же могли пострадать.

– Если ты не хотел меня видеть, мог бы просто сказать об этом, Джаспер, – громко сказала Ивонна.

– Ради всего святого, Джаспер! – воскликнула Кент Кларк, направляясь прямо к сидящему Джасперу. – Ты хоть представляешь, как это дорого, постоянно таскать с собой съемочную группу, готовую к съемкам? – и тут она упала в обморок.

Глава 6

– Ну, что скажешь? – спросила Мойра, показывая то, что, по-моему, должно было стать маленькой колибри на ее плече, когда спадет краснота.

– Очень симпатично, – улыбнулась я.

– Думаю, это самый смелый поступок, который я совершила в своей жизни, – заявила она.

– Возможно, – кивнула я.

– Я струсила при мысли о татуировке вокруг пупка, – призналась она. – По одной причине: меня немного тошнило, а еще я не была уверена, как Клайв отнесется к колибри вокруг моего пупка.

– Хорошая мысль, – согласилась я. – Выглядит мило и вполне скромно.

– Точно. Ты тоже могла бы себе сделать татуировку, – подмигнула она. – Эта у меня на плече и поэтому называется… минутку. Сейчас вспомню. Хе паре. Если бы она была у меня на бедре, то называлась бы хе кона. Вот так. Напомни мне позже, я должна мазать ее периодически антибактериальным кремом. Угадай, кто мне ее сделал? Никогда не догадаешься. Жена Дэниела Страйкера, Эрориа, сделала ее. Ну, ты знаешь, кинооператора. Его жена – настоящая художница! Она делает татуировки и здесь, и в Австралии, где они живут какую-то часть года.

Она замолчала на минуту и посмотрела на меня.

– Ты какая-то бледная, Лара. У тебя опять мигрень начинается? Какие-то проблемы?

Я рассказала ей.

– Джаспер мертв?! – выдохнула она. – Убит?

– Боюсь, что да, – ответила я.

– А Дэйв? Они тоже самое говорят о Дэйве?

– Пока нет, но, думаю, они могут прийти к такому заключению, как только патологоанатом прибудет.

– И когда это должно произойти?

– Завтра, – сообщила я. – Он завтра вылетает из Сантьяго.

– Я не верила тебе, ну, знаешь, насчет Дэйва. Я такая дура. Должно быть, было ужасно, вот так найти Джаспера, – печально сказала она.

Так и было. Возможно, это событие и играло на руку создателям фильма, но также и превращало жизнь Пабло Фуэнтэса в ад на Земле. Когда мы обнаружили Джаспера, его тело было холодным, как камень, уже несколько часов. Как бы ни хотелось Фуэнтэсу представить это еще одним несчастным случаем, но два трупа с проломленными головами – это уже слишком много для случайности. Однако проблему с лошадьми мы устранили, по крайней мере, я решила так в тот момент. Не было видно никаких следов копыт. Как и лошадиного помета поблизости.

Все же Фуэнтэс хотел представить произошедшее как несчастный случай, хотя было очевидно, что не может человек вот так просто, сам, удариться головой, разве только выброситься с третьего этажа здания, чего он не делал. Отчасти потому, что я еще не видела на острове трехэтажного здания, и потому, что даже если такое имелось на Рапа-Нуи, то рядом с Аху Акиви его не было.

Хорошая новость была в том, что обнаружение Джаспера прояснило мой внутренний дискомфорт по поводу татуировок. От этого стало, вроде как, легче, хотя, учитывая обстоятельства, было трудно понять, почему. Грудь Джаспера, как и Дэйва Мэддокса, была красной и припухшей оттого, что недавно там была нанесена татуировка. Я сосредоточилась на лице Дэйва, когда нашла его, а остальное просто ушло на второй план. Неудивительно, что от мысли о татуировках меня тошнило.

Плохая новость была в том, что, кажется, Фуэнтэс считал, что я лично виновата в резких изменениях в его должностных обязанностях, которые прежде, насколько я могла судить, заключались в объезде острова в компании с тремя его компадре в служебных машинах полиции, раскрашенных в зеленый и светло-желтый цвета. Я говорю все это, потому что за все время, что я провела на Рапа-Нуи, и это было намного дольше, чем я планировала, я ни разу не видела эти машины с экипажем менее чем три-четыре человека. Также я мало слышала о преступлениях, и, как Фуэнтэс сам сказал мне, люди здесь не привыкли убивать всех направо и налево. Возможно, приехав с континента на остров на краю света, где они не могли понять людей, хотя те и говорили на испанском, карабинеры ездили в рейды группами из соображений безопасности.

Вынужденный действовать, Фуэнтэс сделал следующее. Во-первых, он конфисковал весь материал, отснятый командой Кент Кларк в течение предыдущих нескольких дней. Во-вторых, как я ему изначально посоветовала, попытался заставить нас всех остаться на острове, хотим мы того или нет. Он достаточно безапелляционно позвал меня пойти повидаться с делегатами конгресса, которые собрались в зале для совещаний.

– Вы пойдете со мной, – заявил он тоном, нетерпящим возражений.

– Куда мы направляемся? – единственное, что я смогла из себя выдавить в ответ.

– Я себя неудобно чувствую, когда говорю по-английски перед толпой, – ответил Фуэнтэс. – Вы будете переводить.

Я чувствовала, что у меня нет другого выбора, кроме как подчиниться, и таким образом выделиться: стать единственным человеком на этой конференции, насчет которого у всех будет единое мнение. Другими словами, все, как один, будут ненавидеть меня.

– Вы все останетесь здесь, пока не завершится расследование по делу об убийстве Джаспера Робинсона, – сказала я по указу Фуэнтэса. Публика застонала.

– Пока капрал Фуэнтэс не забрал ваши паспорта, он хочет, чтобы вы знали, что ваши имена сообщили руководству аэропорта, работникам таможни и иммиграционной службы в Сантьяго. Авиарейсов на Таити сегодня не будет, учитывая то, что вчерашний самолет наконец-то взлетел. Другими словами, – сымпровизировала я, – он говорит, что нам некуда деваться.

Последовала еще одна волна стонов, еще громче, чем первая.

– Я – гражданка Соединенных Штатов, – заявила Эдвина Расмуссен. – Я требую встречи с чиновником консульства.

– Это произойдет в Сантьяго, мадам, – произнесла я, выслушав его ответ. – Вы можете обратиться в консульство, когда попадете туда.

На самом деле, я немного смягчила его слова. Мне совсем не хотелось, чтобы Эдвина стукнула меня своим зонтом.

– Когда нам разрешат уехать? – спросила Сьюзи Скейс.

– Когда я скажу, – перевела я. – Я имею в виду, когда капрал Фуэнтэс разрешит.

– Нам обязательно оставаться в отеле? – задал вопрос Брайан.

– Нет, – ответил Фуэнтэс. Все подумали, что это хорошо, но, возможно, они не обдумали такой вариант как следует.

– Полагаю, я смогу помочь, – предложила Кассандра де Сантьяго. – Я общаюсь с миром духов.

– Нет, спасибо, – сказала я. Это даже отдаленно не было похоже на то, что ответил Фуэнтэс, но мне было стыдно переводить его настоящий ответ вслух.

– Так где эта дощечка Сан-Педро с ронгоронго? – спросила я Фуэнтэса, когда все вышли из комнаты, со злостью косясь в мою сторону.

– О чем вы говорите? – переспросил он меня через пару мгновений. Я рассказала ему, что Джаспер Робинсон представил дощечку, покрытую надписями на ронгоронго, которую он нашел в пустыне Атакама.

– Что такое это ронгоронго? – раздраженно спросил он, когда я закончила свое довольно-таки длинное разъяснение. Сначала это меня поразило, но потом я напомнила себе, что он был чилийцем, а не рапануйцем. Мне показалось глупым, особенно сейчас, во время расследования двух подозрительных смертей, присутствие полицейских, ничего не знавших о культуре острова, на котором они работали. Я была уверена, что мое мнение не будет оценено Фуэнтэсом, так что я рассказала ему про ронгоронго и сказала, что, раз он конфисковал весь отснятый Кент Кларк материал, он мог сам посмотреть, как выглядела эта дощечка. Он протопал вон из зала.

Не нужно было быть гением, чтобы понять, что станет делать Фуэнтэс, когда просмотрит пленки Дэниела. Если полицейский признает, что убийство очень даже возможно, Гордон Фэйеруэтер станет подозреваемым номер один в момент, когда Фуэнтэс просмотрит материал с Рано Рараку.

Мне хотелось помчаться в Ханга Роа и попытаться найти Гордона или Викторию и предупредить их, но раз дело дошло до этого, что бы это изменило? Гордон, конечно, мог сбежать и, возможно, спрятаться на пару дней, но это был слишком маленький остров, чтобы пытаться скрыться от властей. И, если честно, некуда ему было бежать. Спустя пару часов, в течение которых я убеждала себя думать так, я сдалась и поехала в город. Мне не составило труда выяснить, где живет Виктория Пакарати. Половина города знала Пакарати, насколько я могу сказать, да и высокого белого археолога с косами было нетрудно найти.

Дверь открыла Виктория. Она плакала.

– Они уже забрали Гордона? – спросила я.

Кажется, я дала маху.

– Вы вся в слезах. Я могу чем-то помочь? – сменила я тактику.

– Все дело в Габриэле, – ответила она. – Она в коме. Мы не знаем, что произошло. Я присматриваю за малышами, чтобы ее мать могла быть с ней.

– Насколько все плохо? – с тревогой поинтересовалась я.

– Плохо, – ответила она и снова разрыдалась. Два маленьких мальчика, наблюдавших из дверного проема, тоже заплакали.

– Где Гордон? – спросила я.

– На Пойке, – взяла она себя в руки. – Я послала ему сообщение, чтобы он вернулся домой.

«Плохая идея», – подумала я, но через несколько секунд я услышала шаги позади себя, и в комнату вошел Гордон. Малышка Эдит подбежала к нему и крепко обняла:

– Пала, папочка! Габриэла… – затараторила она.

Он был человеком, который легко взял все под контроль. Через несколько минут я уже играла с детьми, а Гордон отвел свою жену в сторону и успокоил ее. Виктория вышла в сад и принесла бананы и папайю, которые сама вырастила. И вскоре у всех были бокалы со свежевыжатым соком. Малыши перестали плакать. Казалось, все пришло в норму: обычный день дома.

– Мне нужно поговорить с вами, Гордон, – решилась я.

– Гордон, я обещала своей сестре прийти в больницу, как только ты вернешься, – спохватилась Виктория. – Ты можешь позже присоединиться. Ты посидишь с детьми?

– Конечно, – кивнул он. – Может, Лара поможет мне убедить мальчиков лечь поспать.

– Гордон, – повторила я, – нам нужно поговорить.

– Она пыталась покончить с собой, – сказала Виктория. Она очень сильно старалась не расплакаться.

– Гордон! – настаивала я.

– Это не может подождать? – повернулся он ко мне.

– Нет, не может, – ответила я немного громче и тверже. – Дело касается Джаспера Робинсона. Вы слышали новость?

– Какую новость? Что он подделал табличку Сан-Педро? Это была бы неплохая новость.

– Он мертв, – не оправдала я его надежд. – Мы обнаружили его на Аху Акиви. Возможно, его убили.

– Убили?! – воскликнули Гордон и Виктория в один голос.

– Ты слышала об этом? – повернулся он к своей жене.

– Я весь день присматривала за детьми, – покачала она головой. – С тех пор как нашли Габриэлу.

– Как вы знаете, я недолюбливал Робинсона, но я бы никому такой участи не пожелал, – Гордон потер лоб.

– Полиция конфисковала весь видеоматериал, отснятый во время конгресса, посвященного моаи, – сказала я. Они оба посмотрели на меня, будто спрашивая «И что с того?». – Думаю, они продолжали снимать, когда вы пришли на кратер Рано Рараку.

Последовала минутная тишина.

– Боже мой, Гордон! – выдохнула Виктория, переводя взгляд с меня на него, когда мои слова дошли до них. – Вот что вы имели в виду, когда приехали и спросили, забрали ли они уже Гордона, так? Вы пытались предупредить нас, – прошептала она. – Гордон, они засняли, как ты угрожал Робинсону, на пленку!

В этот момент чилийская полиция подъехала к дому.

* * *

И вот я оказалась в потрепанном грузовике с преступником на заднем сидении.

Уверена, что в моем жизненном списке, если бы я решила свериться с ним, принимая решение, появилась бы запись, очень близко к началу: я больше никогда не буду укрывать преступника в незнакомой стране, особенно являющейся островом посреди неизвестности. Не знаю, что толкнуло меня выбежать из задней двери и кинуться к грузовику. Возможно, это было выражение муки на лице Виктории или озадаченность Эдит.

Я неслась на полной скорости по ужасной дороге, идущей параллельно шоссе в аэропорт, потом повернула в глубь острова на дорогу, находящуюся в еще более плачевном состоянии, следуя приглушенным указаниям сзади.

– Куда мы едем? – спросила я, не разжимая губ, на случай если кто-то наблюдал за мной. Но это неважно, все равно у меня не было шансов, разве что один, за который я, казалось, ухватилась в момент какого-то помешательства.

– В пещеру, – пришел приглушенный ответ.

– Что? Где?

Очевидно, Гордон стянул одеяло со своего носа на мгновение:

– В семейную пещеру, – повторил он. – У семьи Виктории есть пещера.

– Ладно, – кивнула я. – Я правильно еду?

Это был хороший вопрос, потому что дорога почти исчезла. Я уже давно переключилась на полный привод. Время от времени, когда я говорила, что можно, Гордон выглядывал в боковое окошко, ориентировался на местности и давал мне указания. Он был высоким человеком, и я знала, что ему было очень неудобно лежать вот так, скрючившись, сзади. Не раз с его губ слетал стон, если я влетала в колдобину на слишком большой скорости. Однако скорость играла существенную роль.

Наконец я доехала до конца дороги и не видела, куда ехать дальше. Передо мной была скалистая стена, а внизу под ней, возможно, футах в ста, – море. По инструкции Гордона я вышла из машины, взобралась на скалу и осмотрелась. Вокруг никого не было видно, что немного странно для острова, который был длиной всего двадцать пять миль в самом широком месте, но, кажется, люди предпочитали кучковаться в районе Ханга Роа.

Когда я сказала об этом. Гордон вылез с заднего сиденья и встал.

– Хорошо справились, – кивнул он мне. – Спасибо.

– Знаю, что говорю об очевидных вещах, – пропыхтела я, когда мы, согнувшись, зашли в пещеру. – Но вам некуда идти, и вы не можете провести остаток жизни в пещере. Более того, разве полицейские не узнают, что у семьи Виктории есть пещера?

– Они чилийцы, – ответил он. – Полиция из Чили, доктора чилийцы, даже учителя – часто чилийцы. Неудивительно, что островитяне боятся потерять свои отличительные черты. Карабинеры даже не патрулируют остров по ночам. Единственное правонарушение здесь – это чрезмерное потребление алкоголя. Вы знаете, кто контролирует этот остров? Банда здоровенных молодых рапануйцев, которые без зазрения совести используют тяжелые дубинки, если их позвать, и банда бабулек, которые, если необходимо, за уши вытаскивают своих заблудших зятьев из бара. Вы серьезно полагаете, что карабинеры будут искать семейную пещеру?

– Кто-нибудь может рассказать им, – предположила я. Я решила не упоминать, что теперь на Рапа-Нуи было два вида преступлений: чрезмерное потребление алкоголя и убийство.

– Они не найдут меня, поверьте, – сказал он. Я огляделась вокруг. Вход в пещеру был отчетливо виден, даже издалека. Внутри были плоские каменные возвышения, покрытые высохшей травой, что-то вроде матрасов, а снаружи место для готовки. И все же, я считала, что даже Пабло Фуэнтэс мог найти это место.

– Я хочу сказать, что, даже если они не найдут вас, вы не можете оставаться в пещере до конца своих дней!

– Конечно, – согласился он. – Но я могу побыть в пещере, пока Виктория не найдет адвоката и пока она не свяжется с американским посольством в Сантьяго, и, возможно, ей даже удастся убедить их кого-нибудь оттуда прислать. До недавнего времени, в Чили была военная диктатура. Я не собираюсь выдавать себя, пока все не утрясется.

– Хорошо, – согласилась я. Он был прав. Возможно, присутствие адвоката сведет на нет очевидный проступок в виде побега. – Что вы хотите, чтобы я сейчас сделала?

– Вы не отгоните машину на Пойке для меня? Расскажите Кристиану или Рори о том, что происходит, попросите их привезти мне немного продовольствия, воду там, еду и батарейки для фонарика. Виктория скажет карабинерам, что я на Пойке, но скоро вернусь. Если повезет, они не станут подниматься туда, а подождут меня в городе. Туда нет дороги. Вам придется снова использовать полный привод. Надеюсь, Рори или Кристиан смогут придумать какую-нибудь причину, почему машина там, а меня нет. На самом деле я просто стараюсь выиграть время.

– Хорошо, – снова кивнула я.

Я пошарила у себя в сумке и вручила ему «аварийную» упаковку сухофруктов с орехами, без которой я никогда не путешествую, и бутылочку воды, которую я с собой взяла. Надолго этого ему не хватит.

– Рори скоро придет, – сказала я.

– Я рассчитываю на вас, – произнес он. – Передайте ему, чтобы он просто зашел в пещеру и громко заговорил. Меня он не увидит, но я услышу его и узнаю голос.

– Я достаточно хорошо вижу здесь все, – неуверенно сказала я. Свод пещеры был довольно высоким – можно было стоять во весь рост и пройти достаточно далеко вглубь. Но больше входов-выходов мне видно не было.

– Старая и уважаемая традиция, – загадочно изрек Фэйеруэтер. – Рори поймет.

Я начала выбираться из пещеры.

– Лара, – позвал он меня. – Не знаю, почему вы помогаете незнакомцу, но… спасибо.

– Все в порядке, – улыбнулась я.

– Вы так и не спросили меня, не я ли убил Джаспера Робинсона, – заметил он.

– Верно, – ответила я. – Мне это ни разу на ум не пришло.

Он неуверенно улыбнулся мне и помахал рукой, а я снова двинулась из пещеры.

– Рори скоро будет здесь, – еще раз повторила я. Но все пошло не совсем так.

Я долго не могла найти то место, где работают Рори и Кристиан, но, в конце концов, у меня получилось. Они были немного удивлены, когда увидели, кто вылезает из машины, и явно поражены известием о Джаспере, когда я им все рассказала.

– Убит?! – воскликнул Рори. – Ну, он сам на это нарывался, и все же…

– Где ваши студенты? – спросила я. Мне хотелось, чтобы меня здесь видели еще несколько свидетелей.

– Они уехали на машине в город, – сообщил Рори. – Мы тут на сегодня уже все закончили.

Тогда я рассказала им о Гордоне, карабинерах у него дома и о нашем побеге через заднюю дверь в пещеру.

– Гордону нужно время, – объяснила я. – Когда он не появится дома, полиция сюда заявится.

Кристиан мгновенно поднял крышку капота, пошарил там, а потом выкинул что-то в траву.

– Как жаль, грузовик сломался, – цокнул он языком, оставляя капот незакрытым. – Гордон отправился в город за запчастью.

– Запчасти обычно приходят на следующем самолете, – Рори слегка улыбнулся. – Думаю, пройдет некоторое время, прежде чем Гордон сможет починить машину.

– Отлично, – сказала я. – Но как он добрался до города?

Лучше продумать свою историю до мелочей, пока не прибыли полицейские.

– Я отвез его, – предложил вариант Кристиан.

– А что насчет студентов? Они видели Гордона?

– Нет, – покачал головой Рори. – Становилось слишком жарко, так что мы рано отослали их домой. Нас здесь было всего трое.

– С нами все будет в порядке, – заверила я. – Я надеюсь, меня подбросят до города.

– Нет проблем, – подмигнул Кристиан, выкатывая из-за скалы мотоцикл. – Запрыгивайте.

– Вы ездите на нем по этим буеракам? – изумилась я.

При этой мысли я содрогнулась от ужаса. Я боялась ехать верхом на этой штуке обратно в Ханга Роа больше, чем встречи с Пабло Фуэнтэсом.

– Позаботься о том, чтобы карабинеры не увидели вас вместе, – серьезно произнес Рори. – Это меньшее, что мы можем сделать для Лары.

– Гордон считает, что полицейские не найдут его в пещере, но я в этом не уверена, – сообщила я.

– Не найдут, – заверил меня Кристиан.

– У них нет ни шанса, – подтвердил Рори.

– Вы все так уверены, – с сомнением произнесла я.

– Вы знаете о кио? – спросил Кристиан. Я отрицательно покачала головой. – Так называли людей, которые прятались в пещерах, называемых кионга, во времена межклановых войн и когда на горизонте появлялись корабли работорговцев. У всех больших семей были места, где они прятались, пока кто-нибудь не приходил и не сообщал, что можно без опасения выйти. Поверьте, они не найдут Гордона, пока он сам того не захочет.

– Думаю, вам пора отправляться, – заметил Рори. – Там вон пыль столбом стоит. На вашем месте я бы выбрал другую дорогу.

Кристиан завел мотоцикл, я села сзади, тут же вцепившись в него изо всех сил, и мы поехали в противоположном направлении в своем облаке пыли.

– С тобой все будет нормально? – это были последние слова Кристиана, когда мы отъезжали.

– Лжец – мое второе имя, – угрюмо ухмыльнулся Рори. – Убирайтесь отсюда.

Мы уже были на полпути в Ханга Роа, когда я вспомнила, что кое-что все же забыла. Я наклонилась к уху Кристиана:

– Кто приходил на Пойке и сказал Гордону идти домой?

Кристиан медленно сбросил скорость.

– Я позабочусь об этом, – сказал он.

Но было уже слишком поздно, и началась череда неприятностей. Молодой человек, которого Виктория послала за Гордоном, был братом Габриэлы, звали его Сантьяго. Когда его допрашивали полицейские, Сантьяго был очень откровенным, полагая, и вполне естественно, что это может быть как-то связано с тем, что случилось с его сестрой. Он рассказал им, что приехал на мотоцикле на Пойке, чтобы забрать своего дядю, и что Гордон положил мотоцикл в кузов и отвез его домой. Сантьяго, по-видимому, считая, что предоставляет своему дяде алиби, был очень точен насчет времени и всего произошедшего, и сказал, что Рори и Кристиан могут подтвердить его слова.

Рори, который, без сомнения, бесстыдно соврал, как и обещал, был пойман на этом, как и Кристиан. Обоих допросили, а потом посадили под домашний арест. К вечеру также выставили вооруженную охрану вокруг дома Виктории, поскольку ее тоже уличили во лжи.

Единственным человеком, о чьей роли во всем этом карабинеры, кажется, не знали, была некая владелица магазина из Торонто. Фуэнтэс, будучи далеко не глупцом, обязательно должен был задуматься, кто взял грузовик Гордона – раз теперь все знали, что в какой-то момент он был в Ханга Роа – и отогнал на место раскопок на Пойке. Я была почти уверена, что ни Рори, ни Кристиан не раскрыли моего участия во всем этом, но я немного беспокоилась, что оба могли заявить, что именно они отогнали грузовик, и тем самым дали Фуэнтэсу основание задуматься, а не был ли еще кто-нибудь третий в этом замешан? Но никто не пришел с такими заявлениями в первый день, так что я рассудила, что пока нахожусь в безопасности.

Часа через два до меня дошло: это означало, что теперь мне придется нести Гордону еду и воду. Это осознание легло тяжелой ношей мне на сердце. Просто осмотревшись, вы поймете, что на острове нет возможности собрать даже ягод. Если ты не можешь питаться травой или камнями, тебе очень не повезло. Что касается пресной воды, то единственным ее источником, который я видела на острове, были озера в кратерах, и я как-то плохо представляла, как спускаться к ним в темноте. Я не слишком беспокоилась о еде. Гордон ни в коем случае не был толстым, но он был взрослым человеком, и за ночь с голоду не умрет. Вода была большей проблемой. Я отдала ему свою литровую бутылку, уже отпив из нее часть. Я не помнила, сколько конкретно. Это означало, что скоро мне придется отправляться.

«Нет проблем, – подумала я. – Возьму на прокат машину, куплю еды и воды и поеду, когда никто не будет наблюдать». Я знала, что у меня нет ни единого шанса найти пещеру в темноте, поэтому в любом случае надо было ехать при свете дня.

На что я не рассчитывала, так это дощечка Сан-Педро с надписями на ронгоронго, или точнее, ее отсутствие. Дощечку не стали сразу же регистрировать как похищенную, а просто как пропавшую, поскольку ее владелец теперь не мог сказать, куда он ее положил. Танцоры выкатили ее на сцену, но не укатили обратно. После того как танцоры ушли со сцены, это была забота Джаспера, который наслаждался ликованием в те минуты, когда он попросил Фэйеруэтера и Рори подняться и посмотреть на нее, и затем стоял рядом, пока все охали и ахали над ней. Что случилось после, было несколько неясно. И стеклянный ящик, в который была помещена дощечка, и тележка, на которой ее выкатили на сцену, принадлежали отелю. Служащие отеля нашли их пустыми в конференц-зале, когда все ушли. Они подумали, что кто-то позаботился о дощечке. Несомненно, кто-то это сделал. Вопрос был в том, кто бы этот кто-то мог быть?

Полицейские, как только их поставили в известность о вечерних мероприятиях, хорошенько осмотрели номер Джаспера и окончательно объявили, что ее там нет. Управляющий отеля сказал, что не было никаких договоренностей о хранении этой дощечки, и в тот вечер, когда ее представили публике, он впервые вообще о ней услышал.

Расспросы в музее Себастьяна Энглерта в Ханга Роа о том, была или не была эта дощечка передана им, дал тот же результат, разве что там добавили, что вообще никогда не слышали ни о какой дощечке Сан Педро.

Кент Кларк и вся остальная команда «Кент Кларк филмз» сказали, что и Джаспер, и дощечка все еще оставались в конференц-зале, когда они упаковали оборудование и ушли: Дэниел поехал домой в Ханга Роа, Кент и Бриттани отправились в свой номер, а Майк в свой уголок в баре. Несколько членов делегации вспомнили, что видели его там, и никто из них не заметил, чтобы при нем была эта дощечка с ронгоронго.

Кент рассказала полиции, по крайней мере, по ее собственным словам, что просила Гордона Фэйеруэтера и Рори Карлайла повнимательнее рассмотреть дощечку. Она сказала, что не была готова поверить на слово Джасперу и надеялась узнать, какое мнение относительно ее подлинности было у других специалистов. Оба мужчины согласились взглянуть на дощечку на следующий день. Она сказала, что уверена, что дощечка была все еще в зале, когда они ушли. Однако в ее заявлении был некий оттенок сомнения, которого хватало, чтобы еще больше усугубить положение и Гордона и Рори.

На следующее утро карабинеры нагрянули в отель. Нас попросили приготовиться и вполне методично стали обыскивать наши номера, а мы за этим наблюдали. Это заняло весь день, и нам было запрещено покидать отель.

К этому времени я начала уже сильно беспокоиться и становилась параноиком. Я была убеждена, что за мной постоянно следят. Боялась, что они подсунули к нам в номер жучок, пока досматривали наши вещи, даже несмотря на то что нас заставили наблюдать, как они копаются в наших вещах. Я ни слова никому не сказала, даже Мойре. Она не очень хорошо восприняла новость о заключении Рори под стражу, и теперь погрузилась в свой собственный мир, как обычно около бассейна.

Я пару раз для проверки съездила на такси в Ханга Роа, и оба раза через несколько минут карабинеры подъезжали и останавливались позади меня. А когда выходила из машины, они курсировали туда-сюда по улице, наблюдая за мной. Двадцать четыре часа в сутки у входа в отель дежурила патрульная машина. Вот и попробуй взять на прокат машину и поехать на ней куда-либо! К этому моменту большая часть этих двух суток уже прошла.

Единственным светлым моментом во всем этом было то, что я нашла способ следить за состоянием Габриэлы. В момент просветления мне на ум вдруг пришла мысль, что, раз Габриэла работала здесь, у нее вполне мог быть друг или подруга. Эта подруга, как оказалось, работала дежурным администратором. Я заметила, что уже пару дней не видела Габриэлу ни в баре, ни в столовой.

– Она в отгуле? – спросила я.

– Она очень больна, – ответила мне девушка, чье имя, согласно ее бейджику, было Селиа.

– Как жаль, – покачала я головой. – Надеюсь, она скоро поправится. Я болею за нее в конкурсе на звание королевы Тапати.

– Говорят, что она пыталась покончить с собой! – расплакалась Селиа. – Она в коме!

Я сделала вид, что очень удивлена и изобразила искренний испуг.

– Но что произошло?! – воскликнула я.

– Никто не знает. Думают, что она могла отравить себя, но поблизости не нашли никакого яда. Таблетки, возможно, но никто не знает, как они попали к ней. Ее кровь отправили на анализ в Сантьяго, и нам остается только ждать. Я боюсь, что она может умереть до того, как все выяснится, – причитала девушка.

– Я знала, что она переживает по поводу чего-то, – осторожно закинула я удочку.

– Так и было, – подтвердила Селиа. – Она не сказала мне, в чем причина. Но чтобы такое с собой сотворить!

Она замолчала на мгновение и посмотрела на меня.

– Когда она заходила в отель забрать кое-какие вещи, то рассказала мне, что две милые женщины из отеля пытались помочь ей. Это были вы и госпожа Меллер?

– Мы действительно пытались, но безуспешно, – кивнула я. – Но я и понятия не имела, что все настолько плохо.

– Да никто не знал, – помотала головой Селиа, но все же слабо улыбнулась мне. Я надеялась, что нашла союзника, если он мне понадобится. Я даже хотела попросить ее передать послание Виктории Пакарати от меня и на самом деле написала записку и запечатала ее в конверт отеля, но когда позже пошла к стойке администратора, чтобы передать ей свою просьбу, она была сильно увлечена беседой с Пабло Фуэнтэсом. Они сразу же прекратили разговор, как только я подошла к ним. Так как я не могла быть уверена в содержании разговора, просто спросила первое, что пришло в голову, и ушла, оставив письмо в своей сумке.

В конце концов, я излила душу Мойре. Я попросила ее пройтись со мной по территории отеля и все ей рассказала, а потом задержала дыхание в ожидании реакции.

– Я рада, что ты мне все рассказала, – улыбнулась она. – Я знала, что тебя что-то беспокоит и боялась, что ты на меня злишься за то, что я тебе не верила, и, думаю, по некоторым другим причинам. Да, я помогу тебе. Мы умные женщины, не говоря уже о коварстве, когда надо, мы справимся с этим. Так, подведем итоги. Согласно твоим словам, Виктория не может пойти к своему мужу, как не могут и Рори и Кристиан, учитывая, что оба под домашним арестом. Ты не можешь пойти к Виктории, потому что тогда они будут следить за тобой. Если кто-нибудь из близких родственников попытается добраться до него, их увидят. Так что все зависит от нас. Во-первых, нам надо добыть еду и воду. А потом нам потребуется диверсия.

– Если мы накупим кучу еды и воды, то парень, который следует за нами, начнет задаваться вопросами, – заметила я.

– А кто сказал про покупки? – заговорщицки сказала она.

Прошел еще один день, прежде чем нам удалось все организовать. К этому времени я уже жутко волновалась за Гордона. Каждый раз, когда ели, мы забирали весь хлеб из корзинки и складывали в наши сумки, а на завтрак мы заказывали дополнительно много сыра и фруктов, храня все это в мини-баре в нашем номере. С водой было просто. Мы просто заказывали дополнительные бутылочки на наш столик каждый завтрак, ланч, обед и ужин. И на самом деле прошлись по магазинам, но только раз. Не еда нас задерживала. Мы продумывали, как же мне все это доставить Гордону. Мы знали, как это осуществить. Нам просто надо было найти подходящий момент. Поэтому мы продолжали делать то, чем обычно занимаются туристы: рассматривали меню в каждом ресторане, покупали футболки, бродили по улицам Ханга Роа, останавливаясь всякий раз, чтобы что-нибудь рассмотреть.