Текст книги "Месть моаи"

Автор книги: Лин Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– И почему, как думаете?

– Академики. Мы пригласили многих экспертов, чтобы они приехали и выступили. Мы даже предложили оплатить их проживание, когда они прибудут сюда. Но большинство отказались. Даже Гордон Фэйеруэтер, который живет здесь, отказался. Джаспер – великий человек, был великим человеком. Они еще это поймут.

– Вы сказали, что двое отозвали свои заявки в последнюю минуту, – напомнила я.

– Двое из наших докладчиков. Полагаю, они не хотели иметь ничего общего с Джаспером, что по мне – так просто позор. Это их ужасное ученое высокомерие!

– А все маньяки приехали, которых вы ждали? – был следующий мой вопрос.

– Все, кто сказал, что приедет, за исключением тех двух, что отказались в последнюю минуту, здесь, – ответила она.

– Значит, Анакена здесь, – заключила я.

– Наверное, – согласилась она. – Все номера заняты, которые предполагалось занять, да и все бейджики розданы.

– У вас есть какие-либо соображения, кем является Анакена?

– Нет, никаких идей, – покачала она головой.

Итак, я снова сидела в интернет-кафе. Мой вопрос Робу: Можно ли выяснить, кем является человек на самом деле и где он живет, когда люди используют вымышленные имена в Интернете?

Его ответ: Можно, но чаще всего очень трудно, особенно, если человек живет за пределами Соединенных Штатов и Канады и некоторых стран Европы. Например, те же самые хакеры из России. Полиции трудно бороться в Интернете. Когда ты вернешься домой?

Мой ответ: Скоро, я надеюсь.

Пока что дело не двигалось. Моаиманьяки говорили, что их пригласила Авареипу. А та сказала, что Кент Кларк попросила ее помочь, но она не знала, кто подал идею о конгрессе. Я рассудила, что теперь мне придется поговорить с Кент Кларк.

Но я не успела заняться этим. Я уже было собиралась предоставить Бренду ее заботам, когда появился Пабло Фуэнтэс:

– Вот вас-то я как раз и ищу, – приветствовал он нас. – Сеньора, снова нужны ваши услуги переводчика, пожалуйста. Сеньора Баттерз, не могли бы вы, пожалуйста, собрать вашу группу в конференц-зале через десять минут?

– Десять минут! – воскликнула Бренда. На секунду мне показалось, что она в обморок упадет от этого дополнения к ее обязанностям, но она пришла в себя.

– Вы не расскажете мне предварительно, что я должна буду перевести? – попросила я, пока мы шли к конференц-залу.

– Я объявлю, что Гордон Фэйеруэтер был задержан и что я ожидаю, что ему в ближайшее время предъявят обвинение в убийстве Джаспера Робинсона, – ответил он. У меня сердце в пятки ушло.

– Хорошая новость для вашей группы в том, что как только ему предъявят обвинение, вас попросят подписать формальные документы, а после позволят уехать. В этот раз группе вы больше понравитесь, сеньора. Кажется, они винили переводчика в прошлый раз, так ведь?

– Немного, – кивнула я.

– Я надеюсь, что они позже поняли, что это было несправедливо, – произнес он.

– Конечно, они поняли позже, что я ничего не знала, – сказала я. – Мне действительно задали немало вопросов, на которые я не смогла ответить.

Он рассмеялся:

– Довольно странная группа людей.

– Как Кассандра, например?

– Вы знаете? – спросил он.

– Знаю что? – ответила я. – Что Кассандра де Сантьяго – не настоящее имя? Да кто угодно мог догадаться об этом.

– И это тоже, – загадочно произнес он, но больше ничего не добавил. – Вы до сих пор верите в то, что Дэйва Мэддокса убили?

– Не знаю, – покачала я головой. Конечно, я верила в это, но еще я очень хотела вернуться домой. – А где вы задержали Фэйеруэтера? – спросила я.

– В пещере, – ответил Фуэнтэс. – Нам пришлось прилично повозиться, доставая его оттуда.

– Пещера? – переспросила я самым невинным тоном. – Как же вы нашли его?

– Не совсем мы, – поправился Фуэнтэс. – Он нанял себе высокооплачиваемого адвоката из Сантьяго. Этот человек отвел нас к Фэйеруэтеру и объяснил, что причиной, по которой он долго не появлялся, была травма, которую он получил, проводя археологические исследования в пещере, что он понятия не имел о том, что мы его искали!

Мне уже нравился этот адвокат. Я приложила все усилия, чтобы не улыбнуться.

– А Фэйеруэтер был ранен в пещере?

– Возможно, – допустил Фуэнтэс. – У него действительно очень сильно повреждено плечо. Нам пришлось послать людей вниз с вершины утеса над морем, а потом уже вытаскивать его, потому что он не мог воспользоваться внутренним маршрутом. Мне все же интересно, однако, как он там выжил. Он сказал, что у него с собой было немного еды и воды. Мы нашли только пару бутылок с водой, пустых. Должно быть, он сильно проголодался, да и пить жутко хотел, если он там пробыл все это время. Если честно, я думаю, что это все полностью подстроено, но нам придется смириться с этим.

– Знаете, научные разногласия, какими бы напряженными они ни были, не кажутся мне мотивом для убийства, – сказала я.

– Личная зависть, – ответил Фуэнтэс. – Уверен, доктор Фэйеруэтер – неплохой специалист, но именно Джаспер добился большого успеха. К тому же Робинсон унизил Фэйеруэтера – ведь так? – в тот вечер, когда делал свой доклад.

– Мне говорили, что Гордон это спокойно воспринял, вел себя как джентльмен, – возразила я. – Он не стал кричать или еще что.

– Возможно потому, что у него были другие планы для мести, – озвучил свою версию Фуэнтэс. – Я видел запись доклада, когда Джаспер сначала процитировал Фэйеруэтера, а потом швырнул свое новое открытие ему в лицо. И показал фотографию картошки! Я не говорю, что понимаю аргументы, но могу представить, насколько унизительно это, должно быть, было. Это может показаться для таких, как мы с вами, людей бурей в научном стакане, но я думаю, что здесь мы наблюдали, как труд жизни и безупречная научная репутация пошли коту под хвост. Возможно, Фэйеруэтер больше не видел смысла в дальнейшей работе и в приступе ярости убил человека. Возможно, он отделается обвинением в непредумышленном убийстве. Я не осмеливаюсь предполагать.

– Робинсон также цитировал доктора Карлайла, – напомнила я. – Вы ведь ему не предъявляете обвинения?

– Нет, пока нет, хотя его могут обвинить в помощи Фэйеруэтеру, в том, что он помог ему сбежать, если я смогу это доказать, – ответил Фуэнтэс. – Хотя я понимаю, о чем вы говорите, и согласен с вами в том, что научные разногласия сами по себе не могут быть мотивом преступления. Но мое чутье подсказывает, что разногласия между Фэйеруэтером и Робинсоном были очень-очень личного характера.

Проблема в том, что он был прав. Фэйеруэтер мог говорить, что это не так, но мне казалось обратное. Враждебность между двумя мужчинами была осязаема. Робинсон действительно утер Фэйеруэтеру нос. Научные карьеры могут быть очень переменчивыми. Если ты пользуешься успехом, пользуешься спросом, то гранты текут к тебе рекой. А если – нет, если тебя считают утратившим прежнее положение или просто неправым по поводу чего-либо, тогда ты можешь изнывать годами в каком-нибудь отдаленном углу научного сообщества. Даже пещера могла показаться предпочтительнее. Фэйеруэтеру нравилось на Рапа-Нуи. Ему нравилось жить и работать здесь. Но его доход приходил из университета в Австралии, и именно благодаря университету и грантам, которые он получал из различных источников, он мог находиться здесь.

– Я все же считаю, что ссора на каменоломне – недостаточное доказательство, чтобы осудить Фэйеруэтера, – твердо сказала я.

– Почему вы думаете, что это единственное доказательство, которое у меня есть? – поинтересовался Фуэнтэс. – И не утруждайтесь спрашивать, в чем оно заключается.

Прошло не десять, а двадцать минут, прежде чем наша группа снова собралась, и, действительно, как предсказал Фуэнтэс, в этот раз я была более популярна. Люди даже предлагали угостить меня коктейлем. Я могла выпить столько, сколько бы захотела, и все бесплатно. И я пошла и выпила парочку, просто чтобы узнать, куда ветер дует, так сказать.

На самом деле я была немного удивлена. Я ожидала, что разговоров только и будет, что о Фэйеруэтере и о том, что ему предъявили обвинение, однако большей частью все болтали о том, как попасть домой. Мы просто засыпали авиакомпанию «Лан Чили» звонками, а Альберт тут же исчез. Очевидно, он поймал такси и поехал в аэропорт, но не смог никого найти, поскольку дневной рейс уже улетел. Когда все же заговорили о Гордоне, оказалось все были склонны думать, что он виновен, но я подумала, что это из-за того, что никто из них по-настоящему никогда не разговаривал с ним.

Пока я валялась с головной болью, между Робинсоном и Гордоном произошел еще один горячий спор, свидетелями которого стали Брайан и Ивонна. Эта полемика закончилась фактической стычкой: толканиями и пиханиями, по описанию Ивонны. Мне стало интересно, не то ли это дополнительное доказательство, на которое ссылался Фуэнтэс?

После двух коктейлей я поняла, что у меня нет настроения праздновать, так что я решила просто пойти в свой номер. Мойра поставила перед собой задачу заняться бронированием наших билетов в «Лан-Чили». На самом деле пройдет еще несколько дней, прежде чем все уберутся отсюда, учитывая ограниченное количество свободных мест на самолетах в это время года.

Тут мне пришло в голову, что я не видела на собрании Сета. Если кто и обрадовался бы возможности уехать отсюда, так это был Сет. Уверена, он бы в мгновение ока упаковал сумки. А учитывая то, что он намеревался поехать на Таити, ему может больше повезти с билетом на следующий авиарейс, хотя когда точно он будет, я не знала. Памятуя о том, что обещала ему принести что-нибудь поесть, я попросила работников столовой упаковать мне еду на вынос для Сета, а потом отправилась к нему в номер. Дверь была закрыта, а охранника, который предположительно был больше не нужен, не было. Я постучала, потом еще раз, потом попробовала повертеть ручку – оказалось закрыто.

– У меня для вас хорошие новости, – сказала я через дверь. – Вы можете поехать домой.

Снова никакого ответа.

– Я пойду за ключом, Сет, – громко произнесла я. – Или вы можете встать и впустить меня.

Чтобы сходить за ключом, мне потребовалось некоторое время. Обычно в отелях ключи не выдают тем, кто не платит за номер. В конце концов, я убедила свою знакомую Селиа, что очень волнуюсь за Сета и что она могла бы пойти со мной, чтобы убедиться, что я ничего не украду. В итоге она согласилась.

В комнате было темно, и мне потребовалась пара минут, чтобы привыкнуть к сумраку. Я попыталась включить свет, но выключатель не работал. В комнате сделали перестановку: кровать была отодвинута к дальней стене. Поначалу мне показалось, что Сет спит, но когда я подошла потрясти его и разбудить, то обнаружила только кучу одеял и подушек. Я огляделась. Дверь в ванную комнату была закрыта и, как и входная, заперта. Я снова постучала и позвала Сета по имени, потом приложила ухо к двери. Мне не удалось расслышать ничего: ни журчания воды, ни звуков присутствия кого-либо за дверью. С тяжелым нехорошим предчувствием я всем своим весом обрушилась на дверь. Замок тут же поддался.

Селия завопила. Я застыла в дверном проеме, пораженная. Сет свисал с потолка. Я попыталась поднять его, чтобы облегчить давление на шею, закричала, чтобы Селия прекратила вопить и помогла мне. Не было сомнений, что уже слишком поздно. Он приколол записку на рубашку: «Я сожалею о том, что сделал. Надеюсь, это искупит мою вину». И хотя поступок этот не вязался у меня с ним, записка была на самом деле подписана: Сет Коннелли.

Глава 9

Вопрос был: сожалею о чем? Искупит что? Большинство участников конференции думали, что бедняга Сет признался, что убил Джаспера Робинсона. Пара человек высказали мысль, что он тоже был убит. Однако в общем этому в тот момент не придали особого значения. При этом не было сомнений, что смерть Сета и записка заставят Фуэнтэса порядком понервничать. Модный адвокат Гордона быстро разобрался, и через несколько часов Гордон был дома, хотя его паспорт все еще был в ведении карабинеров.

Сету было нелегко убить себя. По словам охранника, который нес караул у двери Сета, пока его не отозвали после собрания, Сет закрыл и запер дверь вскоре после того, как я ушла. Охранник постучал в дверь и сказал Сету, что его отзывают, что Сет был свободен и мог покинуть свою комнату. Сет не ответил, и уже тогда вполне могло быть слишком поздно, даже тогда.

Было очень непросто повеситься в этом номере. Я бы подумала, что было бы проще просто полоснуть себе по запястьям бритвой в ванной. Но Сет был чистюлей, и, думаю, мысль о крови могла бы еще больше расстроить его. Об этом можно было догадаться, взглянув на его номер, который был полной противоположностью тому беспорядку, который царил в номере Дэйва.

Очевидно, он попробовал пару способов. Было видно, что он пытался повеситься в основной комнате на люстре. Кровать была передвинута, а люстра свисала до половины расстояния от потолка, что объясняло, почему не включился свет. Хотя каким-то образом ему удалось закрепить что-то на потолке ванной комнаты. У меня было чувство, что он встал на край ванны, а потом сделал шаг.

Я считала, что Сет не убивал Джаспера, так же как и Гордон. Я была очень обеспокоена его смертью, даже больше, чем остальными. Я последняя беседовала с ним и чувствовала, что должна была распознать симптомы: спокойствие, которое овладело им, когда я сказала, что считаю, что Дэйва убили. В какой-то мере я подтвердила что-то для него, а потом он лишил себя жизни. Я все продолжала думать, что если бы Фуэнтэс провел свое собрание немного раньше, то Сет был бы жив. Но, возможно, и нет. Может быть, то, что его больше не защищала полиция, хотя и в виде домашнего ареста, так сильно его расстроило, что он лишил себя жизни. Сет, как мне показалось, был до смерти напуган.

Думаю, была вероятность, что его убили, что этот Анакена попал в номер, когда охранник ушел, и повесил его. Но там отсутствовали какие-либо следы борьбы, и, как Фуэнтэс сказал мне, в его крови не было обнаружено следов наркотиков.

Фуэнтэс был зол еще по одному поводу. Его патологоанатом наконец-то сделал заключение, что удар в голову был совершен уже после смерти Дэйва. Патологоанатом так и не выяснил истинную причину смерти. Что означало: Фуэнтэсу придется признать, что Дэйва тоже убили. Это наверняка поставит новый рекорд для Рапа-Нуи.

Я совсем не собиралась связываться дальше с этой историей про Анакену, но по неосторожности снова оказалась втянутой в нее в результате разговора с Кент Кларк. Она с дочерью как раз выясняли отношения, когда я нагрянула к ним. Бриттани взглянула на меня один раз и ушла.

– Простите, – смутилась я. – Я не хотела вмешиваться.

Кент в отчаянии воскликнула:

– Дети!

– Она скоро выйдет из этого периода, – сказала я, утешая.

– Надеюсь, – грустно сказала Кент. – У вас есть дети?

– У меня как бы падчерица есть. Она была подростком, когда я познакомилась с ее отцом.

– Тогда вы знаете, что это такое – иметь дочь-подростка. Она хотела сделать татуировку. Я запретила. Но она все равно ее сделала. Я полностью проиграла. Она сказала, что с того, ведь ничего страшного. Я сказала ей, что это был вопрос доверия. Я ведь просила ее не делать этого, а она все равно у меня за спиной по-своему сделала. Она пошла и еще одну татуировку наколола. Из этого прекрасно видно, что она ни во что меня не ставит. Боюсь, что штанга в языке будет следующей.

– Либо это, либо она убежит в цирк, – пошутила я, заметив намек на улыбку.

– А ваша падчерица такое творила?

– У Дженнифер были разные периоды. В какой-то момент она говорила наоборот, – вспомнила я. – Я не имею в виду весь разговор, но фразы. Она ходила в класс для одаренных детей, и ее учительница подумала, что это будет неплохим упражнением для нее. И вот как-то она обдумывала ответ на один из наших вопросов, который ей не понравился, а потом выдала абракадабру. А мы между собой попытались понять, что она только что нам сказала. Было очень досадно. Мы думали, этот период никогда не закончится. Ее отец постоянно грозился пойти в школу и придушить учительницу.

– Вы взбодрили меня, – рассмеялась Кент. – Что достаточно сложно сейчас: дочь со своими татуировками, да еще этот фильм, режиссер которого беспробудно пьянствует, а еще оператор, который, мало того, что перенял дурные привычки режиссера и большую часть времени подкалывает меня и высмеивает постановку, но к тому же он и оказался тем самым типом, что убедил мою дочь сделать себе татуировку! Почему бы нам не пройти в мой офис и не посидеть там некоторое время? Мне бы не помешала сейчас компания, если вы свободны. Можете понаблюдать, пока я собираюсь.

– У многих детей они есть, – заверила я ее, следуя за ней в отель. – Я имею в виду татуировки. Кажется, они очень популярны. Это, ну и пирсинг тоже.

– Она это и сказала. Ее отец будет просто в ярости. Он уже рвет и мечет. Я не упоминала моего противного бывшего? Она живет с ним. Я забираю ее на время отпуска, а когда я в городе – то каждую вторую неделю. Он никогда такого не потерпит. Я не собиралась ее сюда тащить, но когда я узнала о моаи и Оронго и обо всей этой величественной истории, я позвонила ее отцу и предложила, чтобы он забрал ее из школы на неделю и посадил на самолет. Он согласился, к моему большому удивлению. Но теперь она находится здесь уже больше недели, и он грозит вызвать меня в суд за ее похищение или что-то настолько же нелепое.

– Это не сработает, – успокоила я Кент. – Все, что вам надо сделать, это получить бумагу у карабинеров, и этого будет достаточно.

– Я знаю, но будет много проблем, да и с татуировками не поможет. Добро пожаловать в контору «Кент Кларк филмз», больше известную как садовый сарай, – представила она. – Здесь администратор хранил этот маленький трактор, что ли, с помощью которого он подстригает газон. Но тут есть электричество, да и гостиничный бар далеко, что очень важно по причине, которую я уже упоминала. Вот, присаживайтесь.

– Все это оборудование выглядит весьма впечатляюще, хотя согласна с вами, он маленький, – улыбнулась я. – Что теперь будет с фильмом, раз Джаспер, гм, мертв.

– Хороший вопрос, – нахмурилась она.

– Чья это была идея о проведении конгресса, посвященного моаи?

– Джаспера, чья же еще, – она поджала губы. – По крайней мере, он так сказал, хотя на самом деле, это мог быть кто-то из нас, теперь, когда я подумала об этом. Нет ни одной хорошей идеи, которую бы Джаспер не приписал себе в заслуги. Он был горазд на идеи о том, как себя самого продвинуть. Пожалуйста, только не говорите мне, будто считали, что какая-то престижная организация стояла за всем этим, пригласив Джаспера в качестве почетного гостя?

– Полагаю, что нет, – развела я руками. – Это Джаспер предложил пригласить Моаиманьяков?

– Кого? – не поняла она.

– Членов интернетной группы на веб-сайте Джаспера.

– Наверное. Он просто вручил мне список с электронными адресами и поручил мне это сделать.

– Мне так и не удалось, как следует, рассмотреть эту дощечку с надписями на ронгоронго, – посетовала я. – У меня был приступ мигрени, и мне пришлось уйти. Наверное, я теперь никогда ее не увижу, если только вы не доделаете фильм. Тогда я смогу по телевизору ее увидеть.

– Даже думать об этом не могу в данный момент, – отмахнулась она. – Тут где-то есть отснятый материал с ней, но я не уверена, где именно, иначе я бы вам показала. Я ведь просто отвечаю за финансовую сторону.

– Джаспер привез эту дощечку с собой? – спросила я.

– Джаспер? – переспросила она. – Конечно, нет. Этот человек едва мог самостоятельно себе шнурки завязать.

– Тогда как? – Я знала, что Сет тогда сказал. Выло бы интересно послушать, что Кент скажет.

– Дэйв Мэддокс привез ее. Нам – Джасперу – нужен был человек, который бы приехал пораньше и помог с организацией всего, что касалось выступления.

– Вы знаете, где она сейчас?

– Понятия не имею, – помотала она головой. – Кажется, последним, кто держал ее в руках, был Джаспер. Это я и сказала полиции. Она была у него под мышкой, когда он ушел вместе с Гордоном Фэйеруэтером.

– Он ушел с Гордоном Фэйеруэтером? А я считала, что они не разговаривают.

– Я этого не знала, – ответила она. – Хотя я бы с удовольствием зацапала эту дощечку. Мне бы хотелось, чтобы ее проверил настоящий эксперт, а не Джаспер или Дэйв.

– Вы считаете, что она неподлинная?

– Не знаю. Это вне моей компетенции. Но Дэйв заходил ко мне и сказал, что считает ее подлинной, но только она не из Чили. Он сказал, что он и тот мужчина, что повесился…

– Сет Коннелли, – подсказала я. Очевидно, единственное впечатление, которое произвел Сет, было связано с его смертью.

– Точно, – кивнула она. – Дэйв сказал, что он и Сет считают ее подлинной.

– Вы поверили Дэйву?

– Не уверена, – задумчиво ответила она. – Джаспер всегда напускал вокруг себя туману. По-моему, Джаспер был самой большой подделкой из всего этого.

– Почему вы так говорите?

– Просто так и было, – сказала она. – К тому же он был полным кретином. Знаете, я почти разорена.

– Вы сняли много приключений Джаспера, – поняла я. – Полагаю, теперь все закончится.

– Все и так было кончено, – подтвердила она. – Даже до его смерти. Ты вкладываешь свои сбережения, отказываешься от опеки над своей дочерью, чтобы иметь возможность заниматься чем-то, и что в итоге? Тебя надувают.

– Очень жаль, – покачала я головой. Я ждала. Казалось, у нее как раз было настроение пооткровенничать.

– Я годами была вместе с Джаспером. «Кент Кларк филмз» уже в те дни снимал его, когда он переплывал Магелланов пролив, – сказала она.

– Он действительно переплыл Магелланов пролив?

– Ну, так сказать, – уклончиво ответила она. – Мы просто не показали время, которое он провел на корабле.

– Вы серьезно? Он вылезал из воды и плыл на корабле?!

– И да, и нет, – неопределенно ответила она. – Приходилось его вытаскивать несколько раз, отогревать и снова спускать в воду.

– Но это просто жульничество!

– Слушайте, я была в отчаянии. Тогда я только что развелась, мой муж требовал содержание – представляете! – и алименты на Бриттани. Да и Джаспер был не первым, кто переплывал пролив. Возможно, у меня и были сомнения по этому поводу. У меня была маленькая кинокомпания, а Джаспер помог превратить ее в большую киностудию. Понимаете, я никогда не зарабатывала много на этих его экспедициях. На такие съемки нужно ужасно много денег. Но у меня сформировалась определенная репутация и, соответственно, были другие проекты. Дело было в том, что Джаспер начал верить в собственную славу. Он считал себя настоящим искателем приключений. Он немного подзабыл, с чего все начиналось. И, возможно, потому, что он начал верить в себя, с ним стали происходить всякие вещи. Например, та крепость, что он обнаружил на севере Чили. Он это сделал. Это была настоящая крепость. Ничего похожего на создание своей собственной мифологии.

И он действительно нашел дощечку с надписями на ронгоронго. Я была там. У меня и пленка отснята. Я даже покажу ее вам, если смогу найти. И нет, я не помогала ему спрятать ее. Я думала, что вот оно, то самое, где я начну зарабатывать настоящие деньги! Потом Дэйв Мэддокс пришел ко мне. Он сказал, что, как следует, рассмотрел ее, что у него есть книга о создании подделок и что он был вполне уверен, что дощечка Джаспера с ронгоронго не являлась таковой. Я не совсем была уверена, зачем он мне все это говорит, что она настоящая. Я подумала, что, возможно, для того, чтобы у меня поднялось настроение. Потом он перешел ко второму пункту, который заключался в том, что он почти уверен, что она не из Чили. Что-то насчет древесины.

– Разве вы только что не сказали, что были там, когда Джаспер нашел ее, и вы не помогали ему закапывать ее? Не было ли бы это чересчур мудреной подделкой для человека, который не мог себе шнурки завязать: спрятать ее в каньоне в пустыне Атакама, чтобы вы смогли снять ее в тот момент, когда он ее нашел?

– Для человека, который сфабриковал, как он переплыл Магелланов пролив? – кисло спросила она.

– Аргумент принят, – сказала я. – А что вы сделали, когда Дэйв рассказал вам о своих опасениях насчет происхождения дощечки?

Она помедлила с секунду с ответом:

– Рассказала Джасперу, конечно.

– И какой была его реакция?

– Он расхохотался. Сказал, что Дэйв всегда был неудачником, сколько он его знает. «Самодовольный пустозвон», кажется, так он выразился. Он сказал, что поговорит с Дэйвом.

– И что, поговорил?

– Не уверена, но точно знаю, что это не имело значения, поскольку Дэйв никому ничего не сказал.

– Думаете возможно, что Джаспер убил Дэйва?

– Мне это действительно в голову приходило, но в полиции продолжали твердить, что это был несчастный случай. Очевидно, если слухи в баре верны, они так больше не считают. Но что это значит? Давайте допустим на минуту, что дощечка – подделка или даже настоящая, но не из Чили. Тогда Джаспер мог и убить Дэйва, чтобы он больше никому ничего не сказал. Я чувствую, что Джаспер вполне был способен на такое, чтобы спасти свою репутацию, но ведь Джаспер тоже умер. Кто убил его? Фэйеруэтер? Этот Сет?

– Я не знаю, – вздохнула я. – А имя Анакена что-нибудь значит для вас?

– Конечно, – кивнула она. – Это пляж. Я водила туда дочь как раз перед тем, как нас стали держать на казарменном положении. Вам следует там побывать, если вы еще туда не ходили. Там действительно растут пальмы, несколько штук, очень освежает, после всех этих скал и травы.

– Так значит, это конец документального фильма?

– Да, и конец «Кент Кларк филмз», – сказала она. – Я скоро заявлю о банкротстве, если только не произойдет какое-нибудь чудо.

– Вы не зарабатывали на всех этих эскападах Джаспера?

– Даже близко не было, – ответила она. – Мы разорились даже на последней, связанной с крепостью в Чили. Думаю, эта должна была добить нас. Дело в том, что она – завершающая. Джаспер собирался продвигаться дальше. Он сказал, что ему поступило предложение от одной крупной компании в Калифорнии и что его следующее большое приключение станет художественным фильмом. Кажется, он считал, что какая-то награда была уже у него в кармане. Он выдал мне эту маленькую деталь, когда приехал сюда. Я могла бы убить его.

Она покраснела:

– Это было просто такое выражение. Я не делала этого. Хотя не очень-то и расстроилась, когда он умер, даже наоборот. Я с трудом наскребла денег в самом начале. Он тоже вложился, но немного. Видите ли, он не очень-то желал тратить свои собственные деньги. Я заложила свой дом, потому что верила в засранца. Потом, когда мы наконец-то начали чего-то добиваться, он продвигается вперед и выше. Я все еще должна платить режиссеру и кинооператору, даже если они неудачники.

– Почему же вы все еще предоставляете им работу? – удивилась я. – Если они такая проблема для вас?

– Уволить их? Вы шутите? Поверьте, я не в том положении, чтобы так поступать, и оба прекрасно знают об этом. Мы ведь все соучастники. Мы все безвозвратно связаны, запятнаны мифом Джаспера Робинсона, иллюзией, для создания которой мы продали себя. В любом случае это уже не важно. Дело в том, что раз теперь Джаспер мертв, то и проект мертв. Очень жаль, ведь это была наша лучшая работа.

– Может быть, это прозвучит ужасно, – заметила я, – но разве нет вероятности, что теперь интерес к фильму возрастет, раз он мертв?

– Возможно, – в ответ Кент поискала что-то с минуту, а потом вытащила кассету и вставила ее в видеомагнитофон.

– Вот, будьте моей гостьей. Посмотрите это, – произнесла она. – Она все еще недоделана, но вы получите общее представление. Я даже вам ее перемотаю. Она никогда не попадет в эфир. Просто нажмите эту кнопку, когда закончите, и, если не возражаете, удостоверьтесь, что дверь заперта, когда пойдете, – сказала она довольно загадочно, а потом ушла. Я нажала кнопку «PLAY».

Кент Кларк не была полностью откровенна насчет видеокассеты, которую показала мне. Это был не документальный фильм. Это была месть. То, что появилось на экране, было не «Рапа-Нуи: разгадка тайны», ни капельки не похоже. Это было разоблачение мошенника, самый изощренный способ опорочить репутацию, какой я когда-либо видела. И сделано было очень искусно. Пленку можно было бы вполне использовать в курсе обучения киноискусству, чтобы показать, чего можно достичь при помощи аккуратного монтажа нескольких часов отснятого материала.

Для начала было интервью с Кассандрой де Сантьяго, которая производила впечатление абсолютной ненормальной, разглагольствуя о Лемурии и пришельцах из космоса. Джаспера показали, улыбающимся ей во время беседы. И то, как это было смонтировано, представляло все это так, как будто он был согласен с этими нелепыми теориями, будто Кассандра была одной из тех людей, с которыми он консультировался. В сцене на каменоломне Гордон не казался агрессивным, не говоря уже о надменности или академичности. Скорее он представал перед зрителем тем, кто знает достаточно о предмете разговора, чтобы охарактеризовать то, что сказал Джаспер, как «лошадиное дерьмо».

Во время выступления Джаспера в тот вечер, когда он умер, его блестящего конца, как, наверное, это можно было бы сказать, хотя, может быть, правильнее назвать это лебединой песней, Рори в отчаянии качал головой, пока Джаспер говорил. Во время этой речи на экране были показаны имя, заслуги и звания Рори. Когда Джаспер цитировал Рори и Гордона, вместо того чтобы показывать говорящего, камера была наведена на двух ученых. И снова их ученые звания появились на экране. Джаспер выглядел как полный идиот.

Единственным исключением, тем, что действительно можно было назвать разумным, было интервью с Рори. Он считал, что дощечку с надписями на ронгоронго нужно дальше исследовать, но если окажется, что она подлинная, тогда это будет очень важная находка.

– Ну, и что вы думаете? – раздался позади меня голос, а я подпрыгнула. Майк Шепард стоял, облокотившись о дверной косяк.

– Это, ну, интересно, – выдавила я.

– Под этим вы подразумеваете подло, клеветнически, что еще? – начал он перечислять. – Мстительно?

– Довольно-таки, – согласилась я.

– Знаете, что говорят о брошенной женщине? – прищурился он.

– Фурия в аду – ничто в сравнении с ней?

– Точно, – поднял он палец вверх.

– Это вы сотворили? – спросила я. – Я имею в виду монтаж.

– Думаю, я выполнил саму работу, – ответил он. – Под общим руководством продюсера, так скажем. Я знал, чего она хотела, и я работал с материалом, пока вот это не получилось.

– Должно быть, пришлось поработать, – сказала я. – Вы – очень творческая личность. Думаю, у вас всегда будет работа: преподавать курс видеомонтажа.

Он рассмеялся:

– Просто дело в том, чтобы просматривать и просматривать материал и искать места, где можно разрезать. Выбирать ракурсы. Как только мы узнали, чего хочет Кент, я мог соответственно направлять камеру Дэниела.