Текст книги "Иллюзия защиты (СИ)"

Автор книги: Лилия Сурина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

70.

Наряд мне очень шел. Дерзкая Ева в зеркале выглядела стильно и уверенно, будто сошла со страницы глянцевого журнала. Да что со страницы? С обложки!

– Ну что, любимая, прогуляемся? Только вещи закину в квартиру.

Я не стала подниматься в квартиру, ждала у подъезда. Мы решили сначала съездить в академию, уладить все вопросы, потом в банк, а потом уже в кафе, пообедаем. Дальше решим куда гулять.

В академию мы пришли вовремя, если бы задержались на день-два, то мой куратор ушла бы в отпуск. Мы втроем поговорили. Тим никак не соглашался на академ, говорил, что быть привязанной к учебе еще два года, это много. И что мне придется лишний год мотаться по стране. И мне предложили выход, целых два.

Я могла перевестись поближе к дому, и уже там доучиваться, либо пройти практику весной, сдав зимнюю сессию. А осенью учиться дистанционно, по интернету сдавая зачеты. Мне второй вариант подходил больше, и я согласилась. До Нового года я лечусь и учусь заодно по компьютеру, потом приеду сессию сдам и на практику к другу Тимоши. А летом сдам госэкзамены, получу диплом и все.

В банке я заказала карту, которую обещали сделать только через месяц. Написала доверенность на Тима, чтоб он смог забрать ее, если я не смогу. Да и средства со счета снять тоже, вдруг деньги понадобятся. Карту пришлют в Новороссийский филиал банка, если мы будем жить уже там. Нужно будет только прийти туда и написать заявление, Тим может сделать это за меня.

– Ну что, обедать? Поехали на троллейбусе, прокатишься… в первый раз! – подмигнул мне любимый, знает, что я раньше только в такси ездила, да Макс возил на своей машине, когда по делам нужно было. Сегодня мы прошлись пешочком две остановки, привыкала к бандажу. Или он ко мне. Я уже почти не ощущала его, приноровилась. А в обнимку с Тимом и вовсе будто обычная девушка шла. Смотрела на тень, бегущую впереди нас, и удивлялась – неужели это я? Даже не шатаюсь!

– А поехали! Давно мечтала!

Дождались нужного троллейбуса, не торопясь вошли в салон в самый конец. У меня в душе поднялось волнение, будто в страну чудес попала. Встали на задней площадке у окна, держась за поручни я смотрела как убегает дорога вдаль.

Троллейбус, будто неповоротливое большое животное, не спеша и переваливаясь совершал маршрут, немного подпрыгивая на неровностях дороги. Пришлось схватиться за Тима, он обнял меня крепко одной рукой, улыбаясь касался губами моих волос. Подошла женщина в яркой зеленой жилетке, контролер. Тим отпустил меня, расплатился за проезд и снова обнял, держась одной рукой за верхний поручень.

– Ну что, нравится? – спросил шепотом.

– Очень! С тобой мне все нравится! Я будто от сна очнулась, долгого и неспокойного… проснулась, а в мире все новое, незнакомое… А ты мне все показываешь и всему учишь! – засмеявшись прижалась к груди любимого. Краем глаза заметила, как на нас с улыбкой смотрят две женщины средних лет, которые сидели на задних сиденьях. Мы им нравимся! И мне это льстило.

– Знаешь, малышка моя, мне нравится быть твоим проводником по реальному миру! Меня просто в бешеный восторг приводит видеть то, как ты оттаиваешь, выкарабкиваешься из своего кокона. Как бабочка, нежная и прелестная! Еще немного, и ты расправишь свои прекрасные крылышки… – Тимоша поймал мою руку и приложил к своей щеке, поцеловал ладошку.

71.

– Тимоша, на нас люди смотрят… неудобно.

– Пусть смотрят, завидуют. Они нас все равно первый и последний раз видят, так что… что хочу, то и делаю. И никто мне не указ! – смеялся мне в ответ любимый. Тогда я тоже решила похулиганить, взяла и запустила руку ему под черную футболку, провела пальчиком по его животу. Тим охнул и схватил мою руку. – А это уже нечестно! Хочешь без обеда остаться? И без прогулки тоже. Будешь так делать, я тебя домой сейчас отвезу… – прошептал он мне в ушко, вызывая мурашки по рукам.

Пообедать решили в небольшом кафе в парке развлечений. Столики стояли прямо на улице, под навесом. Мы сели за отдаленный столик, в самом углу. Тимоша стал разглядывать меню, а я его. Легкий ветерок ворошил его темные вихры, вызывая у меня желание сделать то же самое. Длинные пушистые ресницы трепетали от движений глаз. Он поднял на меня взгляд, будто чувствуя, что я разглядываю его.

– Чего не выбираешь блюда? Бери меню, посмотри.

– Да мне все равно, я не проголодалась. Я же чай с Луизой пила, в салоне. – но все же взяла в руки тоненькую коричневую папку, раскрыла.

– Поесть нужно, мы не скоро домой. Да и дома еще готовить надо.

– Ладно, уговорил! Тогда я буду голубцы и… и салат «Летний». И грушевый сок.

Со стороны парка развлечений доносилась музыка и слышался веселый смех маня меня тоже присоединиться к народным гуляниям. Мы молча поглощали еду, думая каждый о своем. Тим почему-то странно поглядывал на меня, будто знает что-то такое, что перевернет меня с ног на голову. Опять задумал что-то! Шоколадные глаза так и сверкают, и странно вздыхает, прерывисто как-то, волнуется будто.

– Тимош, случилось чего? Ты странный какой-то, – я подцепила вилкой безвкусную красно-зеленую массу, именуемую салатом «Летний». Не салат, а силос. Правда я не пробовала есть силос, его коровам дают. Но вкус траву напоминает.

– Нет, ничего не случилось… просто у меня сердце скачет, когда на тебя смотрю. Ты такая красивая, просто дух захватывает! И это… я поверить не могу, что ты моя, этот город напоминает мне… в общем, мне кажется, будто со мной сейчас не ты, а … а ты сидишь где-нибудь на лавочке, грустная и одинокая… так и хочется бежать тебе на помощь. Привык я не разговаривать вот так с тобой, запросто, а просто быть рядом. А как подумаю, что в следующую субботу ты станешь моей по закону, так прямо сердце выпрыгивает от счастья, – Тим засмеялся, прищурив глаза, у меня потеплело на душе от его слов. – Ну, как тебе здешняя кухня? Вроде съедобно.

– Нет, не очень. Салат как трава, голубцы – ничего общего с домашними, так имитация какая-то. А сок вкусный, люблю груши и сок из них.

– Согласен с тобой. Сосиски нормальные, а пюре какое-то безвкусное. Ты же приготовишь мне голубцы по-домашнему? И когда с прогулки будем возвращаться, зайдем в супермаркет, купим фруктов и перекусить чего-нибудь. Думаю, сегодня нагуляемся и не до готовки будет. – любимый накрыл мою руку своею, поглаживая большим пальцем ладонь. А я подумала, как мало нужно женщине для счастья – самое простое, невинное прикосновение любимого, его ласковая улыбка, и ты уже чувствуешь, как расправляются крылья за спиной! Ох-х, как бы не обломались мои счастливые крылья…

Вскоре мы уже шли по тенистой аллее, направляясь в парк развлечений – Еве захотелось на карусели! Как маленькой! Мы шли обнявшись и разговаривая ни о чем и обо всем. Неспешным прогулочным шагом, ведь торопиться было некуда, мы приближались к небольшой площадке, в середине которой находился большой круглый фонтан.

– Тимоша, фонтан! Я хочу ходить по его бордюру! – запрыгала я вокруг Тима. В глубине души, очень-очень глубоко, я мечтала пройтись по бордюру фонтана, держа любимого за руку. Завидовала девчонкам-ровесницам, когда сидела по выходным в парке на лавке, наблюдая как они резвятся у фонтана.

– За чем же дело стало? Побежали! – он взял мою руку и потащил меня за собой, почти бегом. И я бежала! Немного неуклюже, ожидая, что подведет нога, вывернется колено, и я шмякнусь. Но ничего не произошло. Тим поднял меня на высокий мраморный бордюр, потом повел по нему, не отпуская моей руки. Дикая радость переполняла мое сердце! Громко звучала музыка, от аттракционов слышался смех и визг, но мое сердце заглушало все вокруг.

72.

– Вот пройдет совсем немного времени, и ты будешь бегать у меня! Да что бегать – танцевать будешь! – Тим стащил меня с бордюра, но не спешил отпускать, держал на руках. Я гладила его лицо, смеялась в ответ.

– Вряд ли я смогу… ну, танцевать. Мне слон на ногу наступил.

– Да ты прямо сейчас получишь урок! Музыка есть, я за учителя сойду, надеюсь. Ну-ка! – он спустил меня на землю, потом прижал к себе и стал двигаться под музыку. – Ты расслабься, я буду управлять тобой, не сопротивляйся. Слушай музыку, повинуйся ей, можешь даже глаза закрыть.

Сначала не очень получалось, движения были скованны. А потом я доверилась Тиму, он стал крутить меня, то прижимал к себе, то отстранялся, заставляя меня делать шаги. Мне очень понравилось, я уже с наслаждением покачивала бедрами и даже один раз вильнула задом.

Мимо проходили люди, смотрели на нас с улыбкой, думали, наверное, что мы сошли с ума, танцуя у всех на виду. Сидевшие на скамейках дамы почтенного возраста качали головами, одобряя. На их лица падала тень от высоких ветвистых деревьев. Сегодня было жарковато, июль заканчивался, решив порадовать на последок настоящим летним зноем.

– Умница моя! Ты пластична и послушна, тебя легко можно научить танцевать. Вот я долго учился, никак не получалось!

– Ага, видела на видео! Там девушка без ноги тебя учила, а ты психовал!  – я обняла Тимошу за талию, он меня за плечи, и мы отправились дальше.

– Нет, тогда я нарочно уже психовал. Делал вид, что не получается.

– Для чего? Чтоб девушку позлить?

– Вера мне тоже подыгрывала. Это я, когда работал у Алекса в реабилитационном центре. На наши уроки приходили те, кто там проходил реабилитацию. Заняться больно нечем, вот мои пациенты и приходили посмотреть, как их доктор, с двумя руками и двумя ногами, падает и валяется, потирает ушибленный зад… я видел, как им это зрелище нравится, ну и подговорил Веру подыграть мне, покрикивать на меня, быть построже. Ведь моим пациентам так не хватает положительных эмоций, а тут смотрю у них самооценка повышается.

– Какой ты умный! Хорошо придумал! А Вера учитель танцев?

– Э-э-э, нет, не совсем. Балерина. Она в автоаварию попала, одну ногу ей удалось спасти, а вот другую… ну она меня как-то на слабо взяла, поспорили с ней. Я не верил, что меня можно научить танцам, а она сказала, что научит. И ведь ей удалось! Она и тебя научит!

– Как? Она выписалась давно…

– А вот и нет! Алекс пригласил ее к нам на работу в клинику. Она учит инвалидов не сдаваться, ни в коем случае. Ну и учит желающих танцам. Она большая молодец! – Тим приотстал немного, пропуская меня в калитку парка аттракционов.

– Тимоха! А я все думаю – ты, или не ты! Ну ты и гад, братец! – я обернулась на крики. Напротив Тима стоял разъяренный Макс, засунув руки в карманы джинсов и перекатываясь с пятки на носок.

– О-о-о, Макс! Привет! Ты как тут? И в чем я провинился перед тобой, что ты так грозно меня отчитываешь? – Тим протянул парню руку в знак приветствия, но тот даже не посмотрел на нее, испепеляя взглядом моего любимого. Я уж хотела вмешаться, но Тим оттеснил меня в сторону. Макс даже не взглянул на меня. Странно!

– Ты же клялся мне, что тебе только Ева нужна, ее только любишь! А сам? Бросил девочку наедине с ее горем и с другой развлекаешься? Не ожидал я от тебя такого! Это подло!

– Макс, ты бы разобрался сначала, чем так сразу нападать! – рассмеялся Тим.

– Я давно за вами наблюдаю, как только вы на аллее показались. Так себя только влюбленные ведут.

– Все правильно, мы любим друг друга, у нас свадьба в следующую субботу, приглашаем тебя и Риту. Хоть познакомься с моей будущей женой…

– Вот еще! Больно надо! И плевать я хотел на твою свадьбу! Предатель! – Макс развернулся и пошел прочь. Тогда я решила вмешаться. Мне было приятно видеть, как мой единственный друг защищает меня. Но он не должен так уйти, обвиняя Тима в неверности.

– Максик! – услышав мой голос парень остановился, застыл на месте, а потом стал медленно поворачиваться к нам лицом. Недоуменное выражение на его лице рассмешило меня. Я сделала несколько шагов к нему. – Ну Максик, это же я! Ты зря на Тима напал.

Макс стоял в оцепенении целую минуту, потом неуверенно стал приближаться ко мне. Я, видя выражение его лица, поняла, что означает фраза – «не верю глазам своим». Он разглядывал меня, все еще сомневаясь. Тим не выдержал и прыснул со смеху.

– Ее-вва? К… к… как… как… – он подскочил ко мне и сграбастал в охапку. – Глазам не верю! Не может быть! Ты не качалась и не… я долго смотрел, ты по фонтану… и танцевала… Ты даже немного пробежалась! А волосы твои где? Ты так дорожила ими… да и вообще, ты не прячешься ни от кого!

– Да, я стала обычной, благодаря моему любимому. А волосы… это слишком неприятная история, чтобы вспоминать, сама виновата.

– Ну нет! Не обычная! Ты – шикарная просто! Дух захватывает аж!

– Ага! Я тоже так думаю. И она моя! Так что губу не раскатывай! – Тим отобрал меня у бедного растерянного друга. Поцеловал мою ладонь, будто печать поставил. Личная собственность Захарова Тимофея Дмитриевича!

73.

Смеясь и рассказывая друг другу новости мы дошли до аттракционов.

– Ладно, не пропадайте! Вам прямо, мне направо, к моей принцессе! – Макс театрально раскланялся, поворачиваясь, чтоб свернуть на боковую аллею.

– Макс, погоди! Так Рита тоже здесь? – тронула я его за руку.

– Да. На соседней площадке романтическая ярмарка проходит, она в палатке сувениры продает, подрабатывает. Если время будет, приходите, ярмарка допоздна. Сегодня последний день, завтра сворачиваться будут.

– Что за ярмарка такая? Что там? – мне стало интересно, захотелось сразу туда. Но как подумала, что придется лишний километр пройтись, сникла. Тим смотрел на меня, видно прикидывал тоже, смогу я преодолеть расстояние.

– Сделаем так – мы покатаемся на каруселях, а потом придем на ярмарку. Если Евушка не сильно устанет. Как вас там найти?

– Да легко! В середине большой яркий купол увидите, желто-красный, воо-от, там небольшой бродячий цирк выступает, цыганский. Ну медведи там, кони… А рядом, третья палатка слева, вот там Рита сувениры продает. И вам не придется пешком туда добираться. Когда накатаетесь, найдите трамвайчик прогулочный, как детские вагоны раскрашены, на нем приедете, трамвайчик как раз к нам едет, на ярмарку.

Максик ушел, взяв с нас обещание встретиться чуть позже. Ну а мы с Тимом поспешили за билетами на аттракционы. Резвились на каруселях часа два, на некоторых прокатились по нескольку раз, а на некоторые я не рискнула пойти. Обошла стороной и американские горки, и огромное подобие индейской лодки в которой помещалось человек тридцать.

Эта громадина качалась из стороны в сторону, постепенно поднимаясь все выше, пока не делала полный оборот. Люди кричали от страха в этот момент, у меня душа замирала от одного только взгляда на такой кошмарный аттракцион. Не рискнула посетить и центрифугу, тоже неуютно как-то, а вот автодром с электромобилями мне понравился. Весело и увлекательно было уворачиваться от таранивших наше авто других водителей, или мстить, гоняясь за ними.

Уже собираясь уходить, увидела огромное чертовое колесо.

– Тимоша, хочу-хочу-хочу! Туда хочу! Весь город как на ладони! Пошли, а? – запрыгала я, возбужденная прогулкой. Любимый только хохотал, глядя на меня. Купили мороженое и зашли в кабинку.

– Не напугаешься, малышка? – подначивал меня Тим.

– Нет! Здесь не так страшно, крутится медленно. Хоть город рассмотрю, в котором прожила целых четыре года! Да и передохнем немного… и еще… я поговорить хочу, все никак. – мне хотелось задать все вопросы Тимоше, что крутились в моей голове. Я задумчиво ковыряла палочкой в стаканчике с мороженым. Тим придвинулся ближе, обнял за плечи.

– Что за вопросы?

– Ну… я ведь скоро выхожу за тебя, во-о-т… а ничего не знаю про своих будущих родственников. Кто, как зовут и вообще…

– Ну наконец-то! Я все ждал, когда ты заинтересуешься. Тут все просто! Маму мою зовут Катя, Екатерина Андреевна. Она очень добрая, всех жалеет, забывая про себя. Все мои друзья зовут ее мам Катей. Они все как дети для нее. Отец… отца зовут Дмитрий Тимофеевич, он… то есть я, очень на него похож внешне, глаза и волосы, рост и фигура у нас почти одинаковые. Ярик не так похож на отца, больше на маму, у него ее серые глаза, хотя разрез глаз такой же, как у меня, и немного пониже, коренастее. Леська в бабулю пошла – кареглазая пигалица, неугомонная совершенно. Они с бабушкой вечно что-нибудь замышляют, доводя маму до тихой истерики! – рассмеялся Тим. – Ну и Аля, бабушка моя. Ей не сидится на месте, то с парашютом прыгает, то на скутере гоняет! Недавно освоила водный мотоцикл, теперь рассекает по морским просторам. У нее куча друзей, всем помогает, везде участвует. Хлебом не корми, дай в какую-нибудь авантюру вляпаться.

– А как мне ее называть? Как ее имя-отчество?

– О нет! Обидится, если по имени-отчеству. Алевтина Антоновна зовут, но имя свое не любит, злится. Аля или бабуля зовем, а те, кто постарше Антоновной кличут. Ты не переживай, моя семья простая и веселая, с ними легко. Ну что еще? Про Ксеньку я рассказывал…

– Да, бедная девочка… и Лесю жалко…

– Знаешь, было время, когда мне хотелось придушить свою сестру! – вдруг воскликнул Тим. Я удивленно посмотрела на него, видно, что эта тема неприятна для него. – Она чуть нам всем жизнь не сломала по дурости. Если бы не дед Дэна, не катался бы я сейчас на каруселях с тобой…

– Почему?

– Почему? Потому что я в тюрьме сидел бы до сих пор. Да и Ярослав с Денисом тоже. Нам светило до двенадцати лет, за нанесение тяжких телесных, причем совершенное группой лиц, да еще преднамеренное нападение! – Тим отстранился от меня, он очень разволновался, и я вдруг поняла, как долго он носит это в себе, ему нужно выговориться, рассказать.

– Расскажи мне…

– Уверена, что хочешь услышать? Не такой уж я белый и пушистый, любимая… бывали времена, когда я вел себя просто отвратительно. Порой ненавижу себя!

Я придвинулась ближе, а потом и вовсе залезла к Тиму на колени. Прижалась к нему, успокаивая. Город убегал вниз, уже и верхушек деревьев не видно, а вдалеке в лучах солнца проблескивало озеро Шарташ. Солнышко намеревалось уйти на покой уже, клонясь к точке заката, окрашивая облака в нежные персиковые и розоватые тона.

– Расскажи мне, а потом забудь обо всем плохом навсегда… – прошептала я Тиму в ухо, взяла его лицо в ладони и поцеловала нежно. –Ты мое солнце… давай, расскажи. Тебе нужно выговориться.

74.

– Хорошо. Наверное, правда нужно… В общем, когда все случилось, ну… с Леськой… у моего отца от переживаний случился сердечный приступ, первый. Мама позвонила мне и брату, мы приехали. Дэн тоже все узнал, и тоже приехал тогда… во-о-т… мы вместе пошли к отцу и сестре, она тоже в больницу попала. Представляешь, моя маленькая сестренка, как поломанная кукла, нежная и хрупкая, она была вся в страшных багровых пятнах, глаз не видать из-за опухолей лилового цвета, а губы… губы… их почти не было, сплошная рваная рана… я прикоснулся к ней, а она отскочила от меня, съежилась и стала кричать. Как раненый зверек, у меня ее вой до сих пор в ушах… И отец лежит в другой палате, весь в проводах, белый, как простыня… и мама, словно тень, осунулась, стала бесцветной просто… – Тим тяжело вздохнул и взял мою руку, стал легонько перебирать мои пальцы, потом прикоснулся губами. Поднял голову и посмотрел в мои глаза. Боже, сколько боли во взгляде, видно, как кричит его душа… я еще крепче прижалась к любимому, помогая справиться с его горем.

– А потом я увидел взгляды парней, и понял, что они чувствуют тоже самое, что и я. Мы даже слова не сказали друг другу, просто развернулись и отправились искать этих тварей. Заявление в милицию Леська запретила писать, но мы втроем были как карающий меч, я настроен был превратить их в то же самое месиво. Мы их нашли в городском баре, где они за пивом хвастались своим приятелям, как классно повеселились с одной глупой телкой. Я выволок одного на улицу, того самого, за кем сестра бегала. В общем, пока все остальные выскочили, я успел сломать ему челюсть… глаз выбил… совсем. Бил кулаком, не видя ничего перед собой. Я обезумел просто, перед моими глазами стояла синяя и опухшая сестренка… если бы за него не стали заступаться его друзья, думаю, что убил бы просто его… началась драка, против нас троих, наверное, с десяток завсегдатаев бара, приятелей этого засранца. Только это спасло меня от убийства, понимаешь… и чем я лучше этой сволочи?

– Ты просто защищал честь своей сестры, семьи. Как говорят – находился в состоянии аффекта. Я бы то же самое сделала… а может и убила бы даже, не задумываясь. А дальше?

– Кто-то милицию вызвал, скорую помощь. Почти всех, кто участвовал в драке отвезли в «обезьянник». Ну, тех, кто не сильно пострадал. Дэн и Ярослав в травмпункт попали, им тоже досталось, брату по голове чем-то надавали, сотрясение получил, и плечо выбили. А Дэну руку сломали и два ребра. У меня только костяшки на руках до крови сбиты были, да пара синяков… повезло, так сказать. Родители тех подонков на нас заявление накатали, письма счастья полетели в институты наши, потом родителям оттуда звонили, отчислили, в общем. И посадили бы нас лет на двенадцать, но Николай Васильевич начальник над отцами тех, взял их предков за жабры, заставил заявление забрать. А иначе он подал бы встречные заявления, за изнасилование несовершеннолетней и избиение внука генерала. Им бы тоже тогда досталось по полной. В институты отправили письма, что ошиблись, типа на нас напали, а мы защищались. Ну нас восстановили, а вот полковникам не так повезло, отцам этих двоих. Дед Дениса заставил их подать в отставку. Сказал, что не место им в армии, раз они своих сыновей не смогли воспитать, так и чужих доверить нельзя. Вот и вся история, малышка моя. Невесело…

– Да в жизни вообще мало веселого. Ты сказал, что иногда придушить Лесю хочешь… почему, не пойму, ведь она жертва в этой истории.

– В этой истории много жертв. Отец с тех пор заболел серьезно, каждые три-четыре месяца приступ, в реанимацию попадает. А мама поседела совсем, постарела… я уже про Ксеньку не говорю, она маленькая, умненькая, но все равно не понимает, что она такого сделала своей маме, что она издевается над ней каждый раз. Вот за все это я и хочу придушить свою сестренку. Раз уж так вышло, нужно не строить из себя единственную жертву, а остальным помочь справиться. Ну или хотя бы вести себя пристойно. В конце концов она сама виновата во всем, говорили ей, чтоб оставила этого парня в покое, ну нет же… даже Денис жертва, угораздило влюбиться ему в Леську. А та его не подпускает к себе, постоянно напоминает ему, что после случившегося не сможет ни с кем больше дружить. Забыть все надо, и не вспоминать. В общем, я запретил ей близко подходить к дочери, назвал Ксению своей дочкой. Отказалась от нее, вот и нечего… ну что, нужен я тебе такой?

– Какой? Храбрый, добрый и благородный? – я запустила руки Тиму в волосы, стала ворошить потихоньку, ласкать, нежно заглядывая в глаза ему.

– Нууу… ты меня видишь рыцарем? А я себя чувствую… ну не знаю… почти убийцей, я искалечил человека. Он теперь всю жизнь будет со стеклянным глазом ходить, – он прислонил голову к моей груди, будто слушая мое сердце. Но оно могло ему сказать только, как люблю его.

– Не вини себя, тот парень сам виноват. Я бы за такое не только глаз… убила бы… вот маму мою тоже… как твою сестру… охх-х… – мне так тяжело было вспоминать все, комок в горле встал. – Я не знала ничего, мне не говорили, пока… вот я убила бы подонка, заколола вилами. Но тогда я еще не знала, что этот конюх убил и… надругался над мамой… а то бы даже не задумываясь заколола. Помнишь, в конюшне тогда я… он хотел меня тоже, как маму…

– Ева, я все помню. И хорошо, что ты тогда не знала ничего, не хватало еще в тюрьму попасть из-за этого подонка. Ну все, успокойся маленькая моя! Теперь у нас все хорошо будет! Вот только Сироткина посадят, тогда вообще все прекрасно будет. Я его тоже тогда убить хотел, когда твои крики услышал. Его спасло только то, что дверь крепкая оказалась. А еще то, что ты ему по башке настучала, сама справилась. Ну ничего, недолго ему осталось!

– Почему его посадят? – что-то новенькое, я ничего не знала.

– Потому что он мошенник. Я такие документы раскопал! Колесо завертелось уже! Он столько людей разорил, столько горя принес. И вас тоже разорил, не было у вас долгов, это банкир так сделал. Его судить будут. А после суда тебе имущество должны вернуть.

– Он и маму мою приказал убить, наверное…

– Насчет этого не знаю. Знаешь, Сироткин ведь тоже свое расследование проводил… ну, про маму твою… он выяснил, кто это сделал.  Вот мы тогда и примчались в конюшню, вовремя успели… – Тим поймал мою руку, стал целовать, отвлекая. Добрался до губ, нежно прикасаясь к ним успокаивал меня. Я и не заметила, что слезы выступили на глазах, как из груди вырывается полу-вздох, полу-всхлип. – Все! Отошли немного от планов, мы гуляем сегодня, не забыла? Глянь, мы уже приехали, а ты так и не посмотрела город с высоты птичьего полета. Повторим?