Текст книги "Ведьмами рождаются"

Автор книги: Лилия Руднева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Руднева Лилия
Ведьмами рождаются

Часть 1

– Настя, Настенька! – услышала она сквозь завывания ветра.

Голос женщины был слабым и беззащитным. У Насти рвалось сердце от жалости, она готова была отдать что угодно, лишь бы только спасти несчастную. Девушке казалось что она уже несколько часов бродит в кромешной тьме под проливным дождём… От ужаса скрутило желудок и подкашивались ноги. Из темноты к ней тянулись скрюченные, волосатые пальцы, которые – Настя это чувствовала – хотят затянуть её в тёмную, липкую бездну. Она убеждала себя, что это всего лишь ветки деревьев, но сердце имело собственное мнение и отчаянно выдавало морзянкой сигналы SOS.

– Настюша, помоги! – женщина скулила как побитая собака, у которой только что отобрали щенков.

Настя ускорила шаг, пытаясь расслышать, откуда доносятся всхлипы. Внезапно, прямо над головой у девушки сверкнула молния и через несколько секунд, разорвавшимся снарядом, ударил гром. Ослепшая и оглохшая, она свалилась в грязь, но всё равно упрямо продолжала ползти на голос, ломая ногти и пытаясь продвинуться хотя бы на метр. Жидкая, липкая грязь попадала ей в рот, облепила волосы, заливала глаза. Даже сильный ливень не смог её смыть.

– Настя-а-а! – голос прозвучал совсем близко, и девушка удвоила силы.

Последний крик был мало похож на человеческий, это был рык агонизирующего животного, попавшего в капкан. Зверя, который после долгих, мучительных попыток освободиться, почувствовал, что этот миг – последний в его жизни.

Настя поняла что опоздала, но, несмотря на это судорожно продолжала ползти, не в силах поверить, что всё уже кончено. Она вдруг осознала, что со смертью этой женщины умерла частичка её самой, может быть, самая важная частичка! От отчаяния и боли девушка закричала. Она кричала так горько, что холодный ливень, словно пожалев её, превратился в ласковый тёплый дождик. Настя в отчаянии стучала ладонями по земле, разбрызгивая мутную жижу вокруг себя и не замечая, что обдирает ладони в кровь. Наконец она в изнеможении перевернулась на спину, и дождь заботливо стал смывать слёзы и грязь с ёе лица. От непонятного чувства невосполнимой утраты Настя закричала ещё сильнее и… проснулась.

За окном разбойничала гроза, но в квартире было тепло и уютно. Сердце постепенно успокаивалось. Девушка провела рукой по лицу, стараясь полностью отогнать приснившийся кошмар, и почувствовала, что щёки её мокры от слёз.

– Что-то случилось, – подумала она.

Настя узнала голос женщины.

– Произошло что-то страшное, нужно срочно ехать в Урюпинку!

* * *

– Ба, молочка дай! – Настя сидела в саду за большим столом, заставленным фруктами, овощами, пирожками, домашним творогом, мёдом, и уплетала за обе щеки.

– На, несчастье, отъедайся, – сказала Вероника Митрофановна, Настина бабушка, – совсем отощала в своём городе – кожа да кости. Приезжала бы ко мне почаще, сразу бы и поправилась, и цвет лица бы лучше стал на свежем воздухе!

Вероника Митрофановна – пышная, румяная женщина – прожила в Урюпинке всю свою жизнь. Дочка и внучка давно звали её к себе в город, но Митрофановна – так звали её в деревне – только презрительно хмыкала в ответ.

– Мать твоя гробится с утра до вечера в своей школе. Худая, чахлая, мешки под глазами…

– Ба, не начинай, – Насте не хотелось слушать привычное бабушкино брюзжание.

Она объелась, и глаза сами собой начали закрываться. Душистый ветерок играл в саду с летней листвой, когда он задевал деревья слишком сильно, листва отзывалась ворчливым шелестом. Пчёлы, лавируя в воздушных потоках, искали самые лакомые цветочки. Петухи с разных концов деревни лениво спорили у кого самый сильный голос. Солнечные лучи, видя, как весело забавляются ветерок и листва, напросились к ним в игру, и ветерок безуспешно пытался поймать самый озорной лучик. Как только ветерок нападал, лучик моментально прятался в листве и через секунду показывался совсем в другом месте.

– Господи, как хорошо! – подумала девушка.

– Настя, ты чего, спишь, что ли? – взревела Митрофановна, – я говорю, мать твоя в своей школе в старуху превратилась, мы же с ней выглядим ровесницами! А ведь моя дочь ещё не старая, могла бы найти себе кого-нибудь! Да разве ж её что-нибудь интересует, кроме сопливых учеников?!

– Бабушка, маме нравится так жить.

– Много ты понимаешь… нравится! – Митрофановна гордо отвернулась и походкой герцогини пошла, кормить поросят.

Бабушкины слова вывели Настю из блаженного оцепенения и мысли тут же перескочили на человека, ради которого она и затеяла поездку. Её сон не мог быть просто кошмаром, он определённо что-то значил. И это что-то было очень плохим. На секунду девушка снова ощутила весь ужас, пережитый ночью. Она вскочила, чтобы почувствовать твёрдую землю под ногами, но те предательски подогнулись, и Настя опять упала на стул.

– Ты что, Настенька, совсем угробилась в своём городе, уже и ноги не держат…

Настя укоризненно посмотрела на бабушку.

– Ну что ты глазищами своими стреляешь! – Вероника Митрофановна подошла к внучке, обняла за плечи и поцеловала в макушку. – Знаешь, ты иногда как посмотришь – аж сердце заходится! В деревне говорят, что взгляд у тебя непростой.

– Бабуля, – возмутилась Настя, – а ещё говорят, что ты гонишь самогонку и разбавляешь её тройным одеколоном!

– Брехня! – вспыхнула Митрофановна, – да у меня самогонка самая лучшая в деревне! Чистая, как слеза!

Настя расхохоталась, вслед за ней загоготала и бабушка. Очнувшийся от дрёмы петух, решил, что в деревне появились новые конкуренты. Он встрепенулся, расправил крылья и, представляя себя орлом, стал ревниво доказывать своё превосходство.

– Ой, Настька, насмешила старуху, – Вероника Митрофановна вытирала передником слёзы, выступившие в уголках глаз, отдышалась, а потом, серьёзно посмотрев на внучку, сказала, – А взгляд у тебя действительно странный.

Девушка тяжело вздохнула.

Она была среднего роста, но благодаря стройной фигуре казалась выше. В целом Настя выглядела бы обыкновенной двадцатисемилетней девушкой, если бы не роскошные длинные волосы цвета спелой пшеницы и удивительно большие чёрные глаза с длинными ресницами. Глаза были такими глубокими, что смотреть в них долго не было никакой возможности. Казалось, ещё чуть-чуть и тебя затянет в бездонный омут, из которого потом не выбраться. А когда в ресницах запутывалось солнце, отблески света в них превращались в драгоценные камни, а сами глаза становились чёрным бархатом. Если же Настя злилась, глаза превращались в оружие массового поражения. Казалось, они имели материальную силу, которая могла отбросить собеседника на несколько метров.

Такого её взгляда боялись все, кто её знал, и девушке была бы уготована участь прослыть ведьмой, если бы не добрый, весёлый нрав. Она всегда готова была помочь ближнему, чем бессовестно пользовались друзья и коллеги.

Ещё раз вздохнув, Настя осторожно завела разговор, ради которого и приехала в деревню.

– Ба, ну а вообще, как ты живёшь, что нового?

– Да как живу? – пожала плечами Митрофановна, – нормально живу, вот цыплят купить собираюсь.

– А в деревне какие новости? – как можно небрежнее произнесла она, бабушка напряглась, – дед Василий всё так же по пьяни пол села гоняет?

– Гоняет, ирод, что ему сделается!

Вероника Митрофановна внезапно вскочила и, пряча глаза, стала суетливо убирать со стола.

– А как бабка Серафима поживает?

Бабушка на секунду застыла, затем молча взяла грязные тарелки и понесла в летнюю кухню.

– Ба, – крикнула Настя ей во след, – ты мне не ответила!

– Померла Серафима, – буркнула Митрофановна, не оборачиваясь.

Девушка одним прыжком оказалась возле бабушки.

– Как умерла, когда? – подсознательно она была готова это услышать, но всё равно новость была для неё сокрушительной.

– Умерла вчера ночью, – повторила Вероника Митрофановна, подумав, добавила, – туда ей и дорога.

– О чём ты говоришь? – опешила Настя.

– А о том, что ведьмой она была – твоя драгоценная Серафима!

– Какой ведьмой, ты что, перегрелась на солнце?

– Злой ведьмой, – бабушка резко развернулась и пошла собирать оставшуюся посуду.

Настя не отступала ни на шаг.

– Да с чего ты взяла?! Она всегда была такой доброй, отзывчивой.

– Это только с виду, а душа у неё чёрная!

– Бабушка, ты ошибаешься!

– Я знаю что говорю! – вдруг заорала Митрофановна с такой силой, что все окрестные собаки попрятались в будки, решив, что пьяный дед Василий опять вышел на охоту.

В таком состоянии Настя бабушку никогда не видела, она замолчала, пытаясь решить, как реагировать на столь необычное поведение. Откуда взялась эта ненависть? Настя всегда считала бабушку здравомыслящим человеком, но сейчас та повела себя как самая дремучая селянка.

– Ну, хорошо, – очень тихо и неторопливо произнесла девушка через некоторое время, – допустим, ведьмы существуют, – Митрофановна открыла рот, чтобы высказаться, – допустим, даже в нашей деревне, – быстро сказала Настя, – но с чего ты взяла что ведьма – это бабка Серафима? Добрейшего человека я в жизни не встречала!

– Дура ты набитая, овца безмозглая! – в сердцах сказала бабушка.

Настя решила проигнорировать столь ценное замечание.

– Бабушка, она не может быть злой. Разве злой человек стал бы столько со мной возиться! Бабка Серафима научила меня разбираться в травах, а сколько интересных историй рассказывала она мне в детстве! Про домовых, про леших, про оборотней, А народные приметы! Я же безошибочно могу определить какая завтра будет погода, я даже знаю, что нужно делать, чтобы во сне увидеть своего будущего супруга! – она хихикнула, – и я умею делать обереги от многих болезней!

– Вот, вот! – бабушка обвиняюще ткнула пальцем Насте в грудь.

– Да в конце концов, – не выдержала девушка, – бабка Серафима тебя выходила когда ты загибалась от острого бронхита!

– Да лучше б я умерла тогда, чем принимать такую помощь!

И тут Настю посетила неприятная мысль, что у бабушки повредился рассудок.

– Ну, хорошо, – ласково сказала она, так, словно обращалась к ребёнку или тяжелобольному, – если Серафима была ведьмой, то почему ни один человек в деревне не знал об этом?

– Да потому что старая карга была очень хитрой! И даже если кто из местных догадывался, то предпочитал молчать, чтобы головы не лишиться.

Вероника Митрофановна на минуту замолчала, словно собираясь с силами.

– А перед смертью в доме у Серафимы стали происходить очень странные дела, – бабушка почти шептала, глаза её горели, дыхание сбилось, Вероника Митрофановна схватила Настю за руку, было видно, как она боится, и её страх невольно передавался девушке, – сначала несколько раз приезжали бритоголовые парни на больших машинах. Глаза у всех как у зомби, морды страшные, сами здоровые – на таких поле вспашешь, а они даже не запыхаются! А под пиджаками пистолеты!

Первый раз приехали – вроде ничего, зашли к Серафиме в дом, а где-то через час уехали. Через неделю явились снова, злые, как черти, своими машинами чуть ворота Серафиме не вынесли. Забежали в дом, орали, чего-то требовали от неё, а через пятнадцать минут выскочили ещё злее, чем были и собаку её со злости пристрелили. Ну а третий раз перед их приездом Серафима сама за ворота вышла, поджидала их, значит. Только эти бугаи из машин повыходили, она что-то шепнула, водой на них брызнула, гляжу – у тех глаза на лоб поползли от страха, стали они от неё пятиться, как от чумы, потом шустро по машинам расселись и быстро уехали.

– Но это же ничего не значит, – неуверенно сказала Настя, – может бабка Серафима просто приторговывала коноплёй.

– Слушай дальше: через некоторое время к её воротам снова подъезжает большая машина. Ну, думаю, всё, опять бугаи приехали. Сейчас не только Серафимину хату – всю деревню разнесут! Собиралась уже бежать в лес прятаться. Гляжу – из машины выходят мужики, только совсем не похожие на тех. Все, как один, в галстуках, красиво причёсанные, костюмы с иголочки. Тут к ним Серафима выбежала – такая приветливая вся – так и стелется перед ними и в дом приглашает.

– Ну и что здесь странного? Может это какие-то богатые люди лечиться к ней приезжали.

– Может и лечиться, – недовольно произнесла Митрофановна, – только на больных они не похожи.

– Ну вот что, бабушка, – Настя решительно поднялась со стула, – кем бы ни была бабка Серафима, мне она ничего плохого не сделала. Поэтому я, пожалуй, схожу в её дом, посмотрю что там и как, узнаю, может надо помочь с похоронами. У неё ведь родственников не осталось, кому-то нужно этим заняться.

– Да там хоронить нечего! – рявкнула Митрофановна.

– Что ты имеешь в виду?

– А то, что тело исчезло! – зловещим шёпотом произнесла она.

– Так, бабушка, ты мне надоела со своим бредом, – Настя начала психовать, – я пошла к Серафиме!

– Не пущу! – Вероника Митрофановна огромной глыбой стала у внучки на дороге.

– Ну, прекращай уже глупостями заниматься, – досадливо произнесла девушка, – как ребёнок, ей богу.

– Глупая, да я просто не хочу, чтобы с тобой беда случилась!

– Да что со мной может случиться? Бабка Серафима умерла!

Настя попыталась сдвинуть бабушку с места, но та, словно огромный бульдозер, стала уверенно оттеснять девушку от калитки. Ввиду очевидного весового преимущества Митрофановны, Настя вынуждена была сдать свои позиции и снова сесть на стул.

– А теперь послушай меня, внученька, – бабушка была серьёзной, как никогда, – раз ты такая упрямая, придётся мне рассказать тебе самое главное.

Настя вздохнула, готовясь слушать очередную галиматью.

– Всем ведьмам, прежде чем умереть, обязательно нужно передать кому-то свою силу.

– Ну и что?

– А то, ты хоть раз задумывалась над тем, с какой стати бабка Серафима так много с тобой возилась, учила тебя?

– Поняла, – с притворной серьёзностью сказала Настя, – она хотела сделать из меня злую ведьму.

– Да она не случайно тебя выбрала! – взорвалась Митрофановна, – из-за глазищ твоих огромных, видно почувствовала в твоём взгляде какую-то скрытую силу! Я давно поняла, что у Серафимы на тебя есть виды, ещё когда ты маленькой была. Ох, сколько я слёз пролила, сколько свечек поставила, каким святым только не молилась! И отмолила! Вы ведь уже лет пятнадцать как не общались?

– Да, действительно, – согласилась Настя, – у меня всё как-то времени не хватало её навестить, да и она не сильно стремилась меня увидеть.

– Вот, это потому, что я свой двор святой водой окропила и в церкви каждую неделю за тебя свечку ставила.

Насте вдруг совсем разонравился этот разговор, в душе поселилась неясная пока тревога.

– Но раз бабка Серафима умерла, значит, она передала свою силу кому-то другому? – стараясь успокоиться, произнесла девушка.

– В том то и дело, что нет, – Вероника Митрофановна горестно покачала головой, – и из-за того, что силу свою ей передать было некому, умирала она страшно. Не приведи господь такие муки принять. Неделю не вставала, хрипела, задыхалась, высохла вся, один скелет остался. Под конец так жалобно просила себе смерти, так плакала, что, на что уж я её не любила, а помолилась, чтоб, значит, избавил её Господь от страшных мук. Хотя не думаю, что на том свете ей легче будет.

«Господи, – подумала Настя, – неужели мой сон был вещим, и я почувствовала, как плохо было бабе Серафиме?»

Мысль о том, что здесь замешаны потусторонние силы девушка решительно отбрасывала, она приписывала свой сон тем близким отношениям, которые когда-то существовали между ними.

– Скажи, бабушка, а в ночь её смерти у вас была гроза?

– Не гроза, а светопреставление какое-то. Казалось, сам нечистый поднялся из пекла, чтобы забрать её душу! – Вероника Митрофановна немного помолчала, поджав губы, а потом тихо произнесла, – я поняла, зачем ты приехала…

– Зачем? – почему-то испугалась Настя.

– Она ведь звала тебя той ночью. Звала так, что полдеревни слышало, и ты услышала. Её крики были такими жуткими, что пес Семёновны сорвался с цепи и от страха в лес убежал. А когда наутро приковылял домой, Семёновна глядит – а у него, сердешного, шерсть вся поседела! Значит, звала она тебя, звала – я всю ночь на коленях перед образами простояла, молилась, чтобы тебе ничего худого не сделалось, а часа в три ночи слышу, вроде затихла, и ливень вроде стих. А потом в наступившей тишине она как крикнет последний раз: «Настя!» – я такого крика отродясь не слышала, предсмертный крик это был! Тут я не выдержала, взяла в руки крест, бутылочку со святой водой и побежала к её дому. Подхожу к её избе, а там… – Вероника Митрофановна замолчала, справляясь с нахлынувшими воспоминаниями, – вокруг её дома ветер кольцом носится, а из круга этого рожи отвратительные выглядывают, орут, смеются, улюлюкают! И тут в доме что-то как взорвётся, аж земля содрогнулась, и из дымохода вырвался чёрный дым. Покрутился он над хатой Серафимы и с воем растворился в воздухе. Я так думаю – это душа её отлетала. Как добралась домой – не помню, заперла дверь на задвижку и до утра молилась. А когда петухи три раза пропели – думаю – надо сходить к Серафиме, посмотреть что там да как. Одна идти побоялась, собрала народ и уж тогда все вместе и отправились. Остановились возле дома, а зайти никто не решается, слышали ведь как Серафима голосила! Стояли, стояли и тут Ванька-тракторист не выдержал, сплюнул на землю и пошёл в дом. Через минуту выходит – лицо обалдевшее – и говорит: «Чего вы, бабки, пургу гоните и людей на рассвете подымаете! Нет там никого!» Тут уж все, кто был, двинулись в избу. Глядим – хата пустая, в доме всё чисто, постель застелена, как будто и не было ничего. Подумали мы и решили – в милицию не сообщать, оставить всё, как есть, а про Серафиму забыть, будто и не было её. На том и разошлись.

Закончив говорить, Вероника Митрофановна с чувством выполненного долга опустилась на стул. Настя молчала, переваривая услышанное. «Ничего себе история, – подумала она, – да если хотя бы половина из всего этого правда, то самое время готовить для себя оберег от злых сил!»

– Ты вот что, Настенька, – устало сказала Вероника Митрофановна, – поезжай домой, в город, нечего тебе здесь оставаться.

– Глупости! Никуда я не поеду. В твою байку о сверхъестественном исчезновении тела я не верю. Ты ведь сама рассказывала, что к Серафиме братки приезжали. Может быть, они с ней что-то сделали, а тело увезли, чтобы скрыть преступление! А вы, дурёхи, даже в милицию не заявили! Бабка Серафима мне не чужая, я должна хотя бы посмотреть на дом, чтобы понять, что произошло на самом деле!

– Нет! – раскат грома отдыхал, когда орала Митрофановна.

– Ну дай мне хотя бы поговорить с людьми о случившемся, – взмолилась Настя.

– Никто тебе ничего не скажет. Все напуганы до смерти, а тут ещё ты со своими глазищами!

– Все подумают, что ведьмой теперь стала я, – усмехнулась Настя.

– Как пить дать, – авторитетно заявила бабушка, – народ-то тёмный… Уезжай, Настенька, – Вероника Митрофановна умоляюще посмотрела на внучку.

Настя судорожно размышляла: «Ни с расспросами по деревне, ни к Серафиме сейчас идти нельзя. Бабушку, чего доброго, удар хватит. Но я не могу уехать, не попытавшись разобраться что случилось на самом деле, кому понадобилось похищать тело. И этот непонятный сон! Серафима звала меня, она просила о помощи, а я не помогла! Может быть, если я схожу в дом, Серафима почувствует моё присутствие, поймёт, что я не бросила её!»

– Уезжай, – упрямо повторила Вероника Митрофановна.

– Ну, ба, как тебе не стыдно выгонять родную внучку! Дай хоть сегодня с тобой побыть, а завтра утром я уеду.

– А как же твоя работа? – привела последний аргумент Митрофановна.

– А я взяла отгулы, – беспечно ответила девушка. Она поняла, что бабушка сдалась и ночью можно будет сходить в дом Серафимы.

– И зачем было пять лет на учёбу тратить, если потом всё равно пошла работать продавщицей! – проворчала Вероника Митрофановна.

Настя закончила политех, но работа по специальности не приносила, ни удовлетворения, ни денег. Поэтому, помучившись полтора года, девушка устроилась в небольшой фирменный магазинчик, торговавший косметикой. Хозяин магазина, Семён Демьянович, оказался неплохим дядькой, зарплату не задерживал и регулярно выписывал премии. Служебным положением в личных целях не пользовался, то есть приставал только к тем девушкам, которые сами были не против. Пару раз Семён Демьянович попытался ущипнуть Настю за мягкое место, но, напоровшись на её знаменитый взгляд, оставил в покое, что, впрочем, никак не повлияло на их взаимоотношения.

– Ладно, давай чай что ли пить, – предложила бабушка.

– Давай, – безучастно ответила Настя, все её мысли были заняты предстоящим ночным походом.

– Привет, красавица, – раздался бодрый голос из-за забора, – давно тебя видно не было!

– Ванечка! – Вероника Митрофановна расцвела и подобострастно подбежала к забору, – а мы как раз чай пить собрались. Заходи, посидишь с нами.

Ванечка не сводил глаз с Насти. Его широкое рязанское лицо с озорными веснушками расплылось в глуповатой улыбке.

– Не, Митрофановна, не могу, вызвали на работу, срочное задание, не могут без меня! – ответил Ванька и, гордо выпятив грудь, нахально подмигнув Насте, развязанной походкой зашагал по улице, что-то насвистывая.

Вероника Митрофановна тут же подбежала к Насте и заговорщицки произнесла:

– Видала каким видным парнем стал наш Ванька– тракторист! Ты присмотрись, чем не жених тебе!

Настя чуть не подавилась яблоком.

– Ба! – возмущённо сказала она.

– Ну что «ба»? Тебе уже давно не восемнадцать, а мужик и рядом не валялся!

– Валялся!

– Так и помрёшь в старых девах. А Ванька – парень видный, зарабатывает хорошо, пьёт умеренно и всего на пару лет тебя младше!

– Уважаемая Вероника Митрофановна, – официальным тоном произнесла Настя, – довожу до вашего сведения, что если мне вздумается выйти замуж, мужа я найду сама, без вашего высочайшего вмешательства!

– Ага, ты найдёшь! Да тебя ж вытерпеть никто не может, через два дня все сбегают!

– Не через два дня, а через месяц! – уязвлено произнесла девушка.

С мужчинами Насте не везло. Нет, поклонников хватало всегда, её роскошные пшеничные волосы и огромные чёрные глаза мало кого оставляли равнодушным. Но серьёзные отношения почему-то не складывались. Виной всему Настя небезосновательно считала свой растреклятый взгляд. Из всех ссор – как без них между влюблёнными – девушка всегда выходила победителем. В гневе Настя буквально припечатывала собеседника к полу своим взглядом. Мужчины, парализованные непонятной силой, теряли способность к сопротивлению. Чтобы лишний раз не испытывать неприятных эмоций, незадачливые возлюбленные начинали избегать конфликтных ситуаций и как-то незаметно для самих себя оказывались на вторых ролях, а вскоре после этого исчезали насовсем. Настя перестала пытаться завязать серьёзные отношения, но в душе всё-таки надеялась что её счастье просто заблудилось и где-то ходит по земле в образе прекрасного принца, который в конце концов её отыщет.

До самого вечера Вероника Митрофановна крутилась вокруг внучки, не давая ей и шагу ступить за ворота. Вечером, плотно поужинав и перемыв косточки всем соседям, бабушка предложила укладываться спать.

– Я, пожалуй, лягу на веранде, – заявила Настя.

– Ну что ж, тебе полезно на свежем воздухе, ночи сейчас тёплые, не замёрзнешь, – согласилась Митрофановна, ничего не заподозрив.

Настя, сняв лёгкий сарафан, переоделась в джинсы и футболку. Укрылась до подбородка одеялом и стала ждать когда за стенкой торжественно зазвучит богатырский бабушкин храп. Все звуки летнего вечера постепенно засыпали. Весёлый ветерок, наигравшись до изнеможения, лёгким одеялом опустился на кроны своих подружек-деревьев, и листва тихим шелестом рассказывала ему сказки. Загулявший майский жук, сердито ворча, спешил домой, ожидая хорошенькой взбучки за опоздание. Воздух постепенно заполнялся непередаваемыми ароматами летней деревенской ночи. И только сверчки-полуночники, воодушевлённые тем, что у них нашёлся благодарный слушатель в лице Насти, устроили грандиозный концерт.

«Хр-хр-хр!» – раздалось за стенкой и девушка поняла что можно уходить. Она бесшумно встала, надела мягкие кроссовки и, никого не потревожив, перелезла через забор.

Огляделась – кругом ни души – деревня словно вымерла. Ни одна собака не лает, ни в одном доме никто не устраивает пьяных посиделок. Жутковато, конечно, но идти надо. Путь предстоял неблизкий. Дом бабки Серафимы находился на краю деревни и стоял вдалеке от остальных домов, почти вплотную примыкая к лесу.

Полная луна щедро освещала дорогу и Настя уверенно зашагала по улице. Половину пути девушка преодолела без приключений и даже приободрилась. Но когда подошла к колодцу, в кустах с правой стороны послышался какой-то шорох. Настя подпрыгнула от неожиданности и остановилась, всматриваясь в темноту. Больше не раздавалось ни звука, но единственного шороха стало достаточно, чтобы страх начал опутывать девушку своими цепкими пальцами. То, что днём казалось смешными бабушкиными сказками, в лунном свете приобрело совсем другой смысл. Какая-то ночная птица, издав странный звук, вспорхнула с дерева, громко хлопая крыльями. Настя вдруг задрожала мелкой дрожью, вспоминая о противных рожах, которые, если верить рассказу бабушки, кружили вокруг дома Серафимы.

«Глупости, – одёрнула себя девушка, – ничего сверхъестественного на свете не бывает, всему, в конце концов, находится разумное объяснение. «Но в душе пожалела о том, что у неё на шее нет крестика. Дрожь постепенно проходила и Настя пошла дальше. Но чем ближе она подходила к дому Серафимы, тем неспокойнее становилось на душе. Девушка вдруг отчётливо поняла, что совсем не хочет туда идти, к тому же её не покидало чувство что кто-то за ней наблюдает. Теперь в любой тени, отбрасываемой деревьями или забором, в любом звуке Насте чудились непонятные злые существа, от которых исходила опасность. Ругая себя за безрассудство, стараясь не очень громко стучать зубами и засунув руки в карманы, чтобы те поменьше дрожали, девушка шаг за шагом заставляла себя идти к дому. Вот она вышла на окраину деревни, дальше, в нескольких десятках метров начинался лес. Ночью он казался зловещим и уродливым замком злого великана. А вот и изба бабы Серафимы сиротливо пристроилась возле леса. Вид знакомого, почти родного дома немного приободрил. Ещё чуть-чуть и она окажется в спасительном уюте старого помещения, в котором провела так много приятных часов, сидя у печки и слушая захватывающие рассказы. Внезапно со стороны леса раздался длинный, протяжный вой. Волосы на голове у девушки зашевелились. Она шлёпнулась на землю, больно ударившись о какой-то камень, но от ужаса не смогла даже пошевелиться. Глаза превратились в два чёрных круглых тоннеля, Настя не мигая смотрела в ту сторону, откуда донёсся вой, и ждала смерти.

– Не бойся, – прозвучало где-то рядом.

Луна зашла за облака и девушка ничего не видела вокруг себя.

– Кто здесь? – пропищала она, готовясь в любой момент умереть от разрыва сердца.

– Не бойся, это Яшка тебя пугает, он не опасный, у него только голос громкий.

Луна вышла из-за облаков и Настя смогла рассмотреть своего ночного собеседника. В существе, стоявшем перед ней, было от силы метр роста. Густая борода и усы, покрывавшие почти всё лицо, напоминали прошлогоднюю солому, длинные волосы были спутаны до невозможности и торчали в разные стороны. Большой нос и умные с глаза с хитрецой, руки похожи на коряги – непропорционально длинные и узловатые. Одето существо было в лапти, полотняные штаны и широкую рубашку с одним рукавом. Странно, но несмотря на его довольно-таки необычный вид, девушка почувствовала что сейчас можно не бояться.

– Ты кто? – прошептала она.

– Я? – вроде бы удивилось существо, – я – Пенёк, а ты Настя?

– Откуда ты знаешь?

– Я много чего знаю, – ответил Пенёк и вдруг куда-то исчез, буквально растворился в воздухе.

Настя обалдело уставилась в пустое пространство и даже ущипнула себя, проверяя, не спит ли она сейчас в бабушкиной постели.

– Всё нормально, – прозвучало с другой стороны, – я Яшку загнал, чтоб не испугал тебя ненароком.

Пенёк вёл себя так, будто ничего необычного не происходило. Был он юркий, вертлявый и наивно по– детски разглядывал Настю.

– А волосы у тебя светлые, – проговорил он и вдруг улыбнулся с облегчением, – значит не всё ещё потеряно.

Настя не знала что ответить на такую абракадабру, поэтому молчала.

– К Серафиме идёшь?

– Да, – девушка перестала чему-либо удивляться.

– Чего думаешь делать? – деловито спросил Пенёк, присаживаясь рядом.

– В каком смысле? – так же деловито спросила Настя.

– В том самом, – многозначительно изрёк Пенёк и почесал нос.

– А-а, – так же многозначительно протянула Настя, – не знаю.

– Ну и правильно. Спешить в этом деле нельзя, – Пенёк вдруг снял лапоть и стал перематывать онучу.

Настя увидела что вся стопа у этого существа покрыта мхом. Девушка зажмурилась. Сцена выглядела настолько нелепой, что казалось, будто всё это происходит в кино, а не на самом деле. Настя впала в ступор и сама себе напоминала говорящую куклу без чувств и эмоций. Пенёк, тем временем, справился с онучей и решительно встал.

– Ну, всего, как говорится, доброго! – он поднял руку вверх и картинно поклонился в пояс.

– Может, пойдёшь со мной? – девушка просительно подняла на него глаза.

– Не-е, – перепугался Пенёк, – мне Яшку оставить не с кем, и вообще… – в его вздохе присутствовала вся вселенская скорбь.

– А что мне там делать?

Пенёк взял Настю за руку и серьёзно посмотрел в глаза:

– А ты слушайся своего сердца, тогда ничего худого с тобой не случится.

Настя закрыла глаза, а когда открыла, Пенька рядом уже не было. В лесу опять раздался ужасный вой.

– Яшка, – безучастно подумала девушка.

Она поднялась с земли и на автопилоте пошла к дому. Ворота были распахнуты настежь, одна створка покорёжена. Взойдя на крыльцо, Настя остановилась, собираясь с силами, затем решительно толкнула дверь. Из дома на неё повеяло знакомыми запахами свежеструганного дерева, нафталина и смеси трав, которые всегда в огромном количестве сушились под потолком. Нашарив рукой выключатель, девушка включила свет и не смогла сдержать слёз, увидев знакомую обстановку. Кровать, на которой аккуратной стопочкой были сложены подушки, накрытые кисейной накидкой, деревянные лавки, покрытые полосатыми дорожками. Круглый стол и любимый Серафимин сервиз, состоявший из шести пузатых красных чашек в белый горошек и заварочного чайника с отбитым носиком. Настя прошлась по комнате, удивляясь, что за пятнадцать лет, которые она здесь не была, ничего не изменилось. Всё тот же допотопный телевизор, заботливо накрытый салфеткой, стоял на комоде. Старый рассохшийся шифоньер, наверное, ровесник революции и пожелтевшие от времени фотографии на стене. Вот бабка Серафима со своим мужем – крупным усатым мужчиной с ямочкой на подбородке. А вот на этой Серафима сфотографирована во время войны. Ещё совсем девчонка, в белом халате и белой косыночке с красным крестом. Такая худенькая и хрупкая, похожая на мальчишку, с огромными чёрными глазами… Что же всё-таки произошло? Кто и почему забрал тело бабки Серафимы?