Текст книги "Багряные крылья (СИ)"
Автор книги: Лилия Лисовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
Часть 1. Глава 6. На волоске от смерти
Прижав палец к губам, я жестом показала Олле, что стоит затаиться. Не сомневалась ни на минуту, – если не унесем ноги, то уносить будет нечего.
– Хватит копаться! – Каин был вне себя от бешенства. В такие моменты он мало себя контролировал, исходя злобой и ненавистью, как ядовитое растение соком. Я беззвучно опустилась обратно. Одно неверное движение – и наше дело труба. Что же делать?
Олла дотронулся до моей руки. В голове радужными нитями соткалось только одно слово, выступая из сизой тьмы. «ИЩ И»
Я улыбнулась и закрыла глаза. Я – Даная, я – Ищейка, я могу найти все, что угодно. Будет непросто, но я смогу нас спасти.
Сначала дар мой артачился и не шел на контакт: никак не получалось сосредоточиться, помимо воли прислушивалась к чужим шагам, которые то приближались, то снова отдалялись. Олла все время держал меня за руку, и это придавало сил.
Наконец, картина прояснилась. Забрезжил крохотный огонек на горизонте, с каждым мгновением становясь все четче. Я кожей ощущала его тепло, как будто низко склонилась над горящей свечой.
– Она должна быть здесь! Притащить мне ее! Сейчас же! – голос Каина донесся издалека, миновав концентрацию и все выстроенные барьеры. Огонек затрепетал, грозясь вот-вот погаснуть. Я мысленно рванулась вперед, обхватывая его ладонями, оберегая от чужого вмешательства. Теперь я знала, где находится выход.
В Городе, помимо основных порталов, Дверей, были и скрытые, так называемые Арки. Обнаружить их, не зная точно расположения, практически невозможно. Но для Ищейки нет ничего невозможного: я нашла ее. Арка была совсем рядом, свежая, переливающаяся радужным многоцветием. Только руку протяни, но, к сожалению, на открытом пространстве. Рядом шуровали люди Синдиката, даже странно, что они еще не добрались до нашего укрытия. Стоит вылезти, буквально на долю секунды, нас с Оллой тут же схватят и под белы рученьки доставят к Каину. Кстати, где он? Голоса что-то не слышно, да и звук шагов отдалился на приличное расстояние.
В тоннелях, подводящих к залу, послышались яростные крики, по стенам заскакали отблески вспышек, магических и световых. На несколько секунд повисла тишина: в моем сознании все залило ярко-красной кровью. Дрожь сотрясала тело, я всегда была слишком чувствительной к чужим смертям. Курпусов натаскивают на смерть как собак на кость – однажды учуяв, уже не ошибешься.
– Ведьмы тщательно охраняют свои территории. Вставайте, здесь никого уже нет. Либо свалили, либо померли, – чей-то ласковый, вкрадчивый голос мурлыкал над самым ухом.
Я выпрямилась в полный рост, чтобы взглянуть в глаза предателю:
– Что ты здесь делаешь, Мариус?
Наемник злобно оскалился:
– Тебя ловлю, что же еще? И рыжего. Кстати, где он?
Я оглянулась, точно зная, что Олла стоит за спиной, совсем рядом, прикрывая тылы. Но там было пусто.
Мариус расхохотался, доставая из кармана свою неизменную трубку:
– Уже смылся? Ну, а чего еще ожидать того, кто многие тысячи лет назад обманывал и строил козни?
Я мысленно попыталась коснуться Оллы, обнаружить его присутствие, но образ уплывал из-под носа, таял призрачной дымкой. Даже если он и протянул мне руку, позволив нашей связи завершиться, это не означало, что мне позволено наглеть. Но, все же, было что-то обнадеживающее в том, как Олла ускользнул от Ищущего взора. Если этот прохиндей, как о нем отозвался Мариус, скрылся от меня, то Каин его и подавно не найдет.
– Я не знаю. И что ты имеешь ввиду под «строить козни»? – я все еще растеряно оглядывалась, но видела только осколки битого камня. – Итак, я здесь. Где Привратник? Понятия не имею. Сразу меня убьешь, или пока поболтаем?
Мариус сморщился, изображая на лице колоссальные нравственные страдания. Мой тон ему претил, но и покончить со мной у него не было возможности. Поудобнее устроившись на огромном валуне, наемник запалил трубку, выпуская в высокий свод зала пухлые облака дыма. Запах стал горше, в горле встал комок. Я часто-часто моргала, стараясь сдержать катящиеся по щекам слезы, настолько дым был едким.
– Так и будешь в гляделки играть? Мне это надоело еще позавчера, – прошептал Мариус. Глаза его – медленно тлеющие угли – стали разгорающимся пожаром, злым и сильным. Еще чуть-чуть, и он начнет боевое превращение. Запах опасности игриво дразнил ноздри пушистым хвостом адреналина. Все мышцы напряглись, ожидая атаки, жаждая ее. Я плавно отставила ногу назад, пригнулась, не опуская глаз.
Только новички и сумасшедшие нападают сразу, не разобравшись и не прощупав, как следует, противника. Опытные бойцы, все равно, что игроки в шахматы. Каждый ход тщательно продумывается, просчитывается и выверяется. Любой бой – красивая партия.
Нам с Мариусом еще не приходилось сталкиваться в поединке, но я не сомневалась – передо мной один из сильнейших бойцов в Городе. Исход битвы предсказать заранее было невозможно: у каждого из нас были свои козыри в рукаве, осталось только дождаться, когда наступит наилучший момент, чтобы их разыграть.
Но нас отвлекли. В проем, образовавшийся от взрыва, хлынул десяток странных существ: низкорослые, коротконогие. Их круглые золотые маски, тускло мерцая в неверном свете, были искажены: люди, животные, их гримасы. Чистильщики.
Мы молча наблюдали, как Чистильщики, один за другим, ныряли в темноту катакомб, где случилась стычка ведьм и синдиката. Они полностью игнорировали, что меня, что Мариуса. Мы их не интересовали, пока не нарушили Кодекс Жителей Города, или пока наши сердца все еще бились. Ведь все знают, что Чистильщики приходят за мертвыми телом и мертвыми духом.
Только один из них, неуклюжий коротышка, запнулся, проходя мимо. Я затаила дыхание, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не взглянуть прямо в маску. Никто не знал, есть ли у Чистильщиков глаза, но слепыми они явно не были. Они могли улавливать малейшие крамольные мысли, промелькнувшие у вас на рассвете в полудреме. И смрадное дыхание Костлявой, которая уже ступила на дорогу, ведущую к тебе.
Но нет, коротышка, косолапя, проследовал за остальными, а уже через мгновение Чистильщики снова показались на свет. Особо не церемонясь, каждый из них тащил мертвых за ноги, что-то пришлось нести в руках. В той мешанине костей и плоти сложно было визуально собрать образ еще совсем недавно живых людей. Уже знакомый нам коротышка, возмущенно пища, бежал за остальными. В руках у него была огромная тряпка, вся в бурых пятнах, которой он тщательно подтирал натекшие лужицы еще не свернувшейся крови.
Вскоре процессия удалилась, вместе с желанием схлестнуться в смертельном поединке. Мариус, побледневший, с бьющейся на виске жилкой, смотрелся совсем жалко. Подняв руку в примирительном жесте, он спрыгнул с валуна и сухо поклонился, сказав:
– Я здесь не затем, чтобы устраивать лишние разборки. Я хочу поговорить.
– О чем же? – холодно уточнил Олла, выныривая из-за его плеча. Я замерла на месте от ужаса: в каком-то сантиметре от шеи Мариуса, рядом с его ходящим ходуном адамовым яблоком, мерцало багряное крыло, ставшее острее клинка.
Наемник ощерился, лицо его разом потеряло всю человечность. Смотришь ему в глаза, словно лесному василиску, не в силах пошевелиться.
– Я знаю, кто ты, – Олла дернул крылом, нервно, неаккуратно, – одно из маховых, крупных перьев опасно прошлось по щеке Мариуса. – От тебя за версту несет гнильем.
Лучший работник месяца, пускай и внештатный, Гильдии Убийц расхохотался, громко и фальшиво:
– Не надейся, что ты сможешь победить меня в честной схватке. Все, что тебе доступно – нападать исподтишка. У тебя до сих пор все тело – сплошная рана, оно страдает, борется. Я тоже многое могу учуять: боль, запах твоей боли окутывает тебя так плотно, что тебя самого уже не видно. И никуда ты от нее не денешься.
Мариус усмехался: Олла, да и я тоже, были для него смешными игрушками. Зеркальный демон не боялся умереть. Да, его физическое тело исчезнет на пару дней, но вскоре восстановится, и тогда Мариус не даст нам соскучиться.
– Так, – медленно, чтобы не спровоцировать, обернулся Мариус, – мне надоели эти игры. У меня к вам предложение, от которого отказаться невозможно.
– И что же это? – я шагнула ближе, внезапно заинтересовавшись.
– Даная, отойди, – хмыкнул Олла, прижимая крыло плотнее, – ему нельзя доверять.
Наемник легкомысленно пожал плечами:
– Никому нельзя доверять в принципе. Не спорю, репутация бежит впереди меня, но я могу помочь тебе вернуть крыло.
Олла хмыкнул, умудрившись уложить в один единственный хмык все презрение и недоверие, переполнявшее его:
– Лжец.
Наемник замер, прикрыв глаза. Воздух рядом с ним зарябил, задвигался, и Марикус, теряя очертания, начал уплывать из захвата Оллы. Когтистая лапа, разорвав ткань бытия, высунулась в промежутке между телами Привратника и самого Мариуса и вцепилась в живот Олле. Снова была пролита кровь божества. А я не могла сдвинуться с места, словно к земле меня пригвоздила невидимая сила. Руки-ноги не слушались, даже повернуть голову не получалось.
Олла вкинул голову, схватился за лапу и сжал до хруста. Я и не думала, что в этом теле столько силы. Во все стороны полетели ошметки плоти и алые капли. Мариус перестал ухмыляться, попятился. Но Олла уже занес над ним руку, вымазанную в чужой крови.
Карающая длань опустилась медленно и неотвратно. Но это мне казалось, что все происходит невыносимо медленно, на самом деле Олла двинулся вперед и схватил Мариуса за горло в одно мгновение, неуловимое взору.
Наемник, схваченный, загнанный в ловушку, задыхался, дергался в руках Оллы, к лицу его прилила кровь. Глаза тоже налились кровью, округлились. В них застыл ужас.
– Я не лгу, – говорить Мариус уже не мог, только шептать, шевелить губами в отчаянной надежде на то, что он будет услышан. И Олла его услышал.
Недоверчиво наклонив голову, он притянул наемника к себе, прижимаясь лбом ко лбу, но хватку не ослабил. И через несколько секунд Мариус уже кулем повалился на землю, задыхаясь.
– Он и правда не лжет, – процедил сквозь зубы Олла, – теперь тебе решать.
– Я бы на вашем месте поторопился. Пора отсюда сваливать, – прохрипел Мариус, поднимаясь на ноги и растирая шею. В том месте, где ее коснулась карающая длань Привратника, кожа посинела и распухла.
– Почему такая спешка? – я подозрительно принюхалась, чуя подвох. Наемник слова нервничал, вертелся, словно паук, угодивший в липкую паутину собственной лжи.
Но отвечать Мариусу и не пришлось: гул, который мог произвести только громадный выброс магической энергии, укутал подземелья. В проеме, где еще секунду назад было пусто, заметалась неоновая, потрескивающая сеть. И, правда, мы слишком наивны. Каин ни за что бы не ушел с пустыми руками: он удалился, чтобы вызвать подмогу.
Сеть, треща и брызгая горячими искрами, медленно сжималась, проходя сквозь камень. Олла за локоть привлек меня ближе, времени на размышления оставалось совсем мало.
Мариус пытался сформировать «страховочное» заклинание, в панике чертя руны на песке, но без толку. Магия была заблокирована профессионально, а мы оказались в ловушке.
Но Арка, как знамя спасения, мерцала в моем сознании. Выбор предстояло сделать непростой: высочить с Оллой из ловушки, оставив Мариуса умирать. Либо, спасти и его тоже, но быть готовой к новой подлянке. Предавший единожды – предатель навсегда.
«Что мне делать?» – воззвала я к Олле, уставшая и совершенно обессиленная, и ощутила, как пальцы на моем локте легонько сжались.
«Решать только тебе».
И я решила.
Часть 1. Глава 7. Смерть идет за тобой по пятам
Для троих беглецов тоннель Арки был слишком узок, но мы поместились. Чего только сделаешь, если на кону стоит твоя жизнь! Двигаться приходилось на полусогнутых, через силу, с каждым шагом все сильнее растягивая и прорывая ткань пространства.
Воздух затхлый, с кислинкой, дышать трудно. Мы двигались гуськом, друг за другом, проталкиваясь вперед, к свободе, в полнейшей темноте. В Задверье все вовсе не так: находиться там – все равно, что в утробе матери. Арки же – черные дыры, беспощадно прорезающие естество Города Дверей, нелогичные и пугающие.
Я считала про себя каждый шаг, то и дело, наступая Мариусу на пятки и сбиваясь. Но, когда счет дошел до 3185, впереди забрезжил свет. Воздух стал чище и свежее, а мы с новыми силами устремились вперед.
На самом выходе из Арки, стоя на чужой покатой крыше (ведь никогда не знаешь, куда тебя выведет ме-пр), я дышала полной грудью, разглядывая раскинувшийся передо мной Город Дверей. За спиной вяло переругивались Мариус с Оллой, но их пустая перепалка проходила мимо ушей, даже не задевая мыслей. Я была заворожена видом.
Утренний Город Дверей, полный энергии и надежд нового дня, был всегда одинаково прекрасен и дорог моему сердцу. В этом Городе ощущаешь свободу как нечто настоящее, осязаемое. Но тот же Город в сумерках – зрелище поистине волшебное. Здесь ни на минуту не прекращается кипение жизни, и стоит малиновой луне взойти на небосводе, как жители, привлеченные прохладой и мягким светом уличных фонарей, покидали свои дома в поисках развлечении. Я смотрела на них сверху вниз, скрытая от чужих любопытных глаз, и помимо своей воли вновь ощутила потребность. _Ту_самую_потребность.
Рот наполнился вязкой слюной, рога засвербели. Широко раздувая ноздри, я жадно втягивала воздух и шумно, нехотя, выдыхала. Соблазн, он был так силен!
Почти никто не знает, что курпусов, мой народ, прозвали «проклятым народом» и прогнали в Бездну не просто так. Да, мы по натуре своей кровожадны, но в таких личностях Город никогда не знал недостатка. Да, баловались запрещенной магией, ну, а кто без греха? Для особо опасных родственничков всегда было время у Чистильщиков. Но самой главной причиной было то, что все наше существование зиждилось на живой энергии, а ее можно получить только от тех, кто добросовестно и не думал с ней расставаться.
Я чувствовала на языке привкус чужой жизненной силы. Совсем чуть-чуть, отхлебну глоточек, и хватит, никто и не заметит, – уговаривала я сама себя, лихорадочно облизывая потрескавшиеся губы. Соблазн, он был так велик! Вертлявой змейкой он протиснулся в мои мысли и разместился на постоянное место жительства, никуда не планируя удаляться. Сил сдерживаться уже не осталось. Я осознавала, что если сейчас дам слабину, поддамся, то остановиться уже не смогу – за долгие годы я оголодала, пускай и сама не замечала этого. Сколькими жизнями я смогу утолить эту нужду? Подумать страшно.
Олла, выждав некоторое время, приблизился со спины и коснулся прохладными пальцами шеи, приводя в чувство. Голод померк, затаившись, но и не исчез. Я столько лет сдерживала свою сущность, что сейчас с величайшим трудом собиралась с мыслями и возвращалась в старую колею.
– Даная, – тихо позвал меня Олла, то ли вслух, то ли про себя, но я услышала. В глаза он мне старательно не смотрел, разглядывал щербинки в крыше, на которой мы все еще стояли. Встряхнув волосами, я насквозь фальшиво улыбнулась. Знаком показав Привратнику, что все в относительном порядке, двинулась к Мариусу.
Наемник взгромоздился на парапет, свешиваясь с самого края, и с тревогой тоже вглядывался в горизонт, но по совсем другим причинам. В дальней точке обзора блистал купол, накрывший подземелья Красных сестричек: там солдаты Синдиката обшаривали катакомбы в поисках нас, живых или мертвых. Я изо всех сил надеялась, что ведьмы успели ускользнуть. Все-таки иногда, пускай и не часто, мне было присуще сострадание.
– Итак, – строго откашлявшись, произнесла я, – что ты там предлагал?
Я стиснула рукав куртки Мариуса, чтобы он, не дай Бездна, не сбежал. Но вместо ответа мужчина покачал головой и прижал палец к губам, мол, разговаривать не безопасно. На полу правильным полумесяцем вспух маячок телепортации. Потянув за плечо сомневающегося Оллу, я решительно шагнула в него, вслед за Мариусом.
***
Гильдия Убийц, оставаясь верной себе и своей скрытной природе, расположила штаб-квартиру в самой тихой части Города Дверей. Но вход, напротив, находился в самом центре, на Первом Круге: красиво разукрашенная Дверь цвета запекшейся крови. Одно мгновение, и вот вы уже в приемной, где улыбчивая секретарша, отложив в сторону каталог холодного оружия, предложит вам полный перечень всевозможных вариантов умерщвления. Работников ножа и топора мало интересовала личность будущей жертвы: конкурент, надоевшая любовница, опостылевшая жена, шумящий по ночам сосед, – все одно. Главное – золото. Плати, и останешься доволен. В этом я их даже поддерживала – если мне достаточно заплатить, я найду что угодно: от горшочка с золотом до потерянной пятнадцать назад на Седьмом Кресте пуговицы. Кстати, и такой заказ тоже был, еще на заре моей карьеры. Так что, в наши дни убийцы были скорее удачливыми коммерсантами, нежели свободными наемниками.
Смущали только две вещи: я понятия не имела, что Мариус снова вернулся на работу в Гильдию, а также то, что еще полгода назад все газеты Города трубили о том, что убийцы присоединились к Триаде. Теперь это была территория врага.
Наша компания была слишком заметной: кожа на шее Мариуса уже медленно чернела, одежда Оллы выглядела так, будто бы его в самый последний момент вытащили из пожара, где он, к тому же, потерял рубашку. А моя личность и так в Городе пользовалась определенной славой, а потому светиться у входа в офис Гильдии Убийц стало бы форменным самоубийством, простите за идиотский каламбур. Хорошенько подумав и взяв с нас обещание немедленно забыть все, что увидим в штаб-квартире Гильдии, Мариус повел нас через служебную Дверь.
Шагнув в нее, мы попали в очень длинный и темный коридор, в конце которого раздавалась множество незнакомых голосов. Невидимые пока люди смеялись, перекидывались сальными шуточками и делились новостями. Типичная атмосфера для закрытого сообщества, куда посторонним вход запрещен.
Но от тьмы и прохладного воздуха на меня нахлынули воспоминания: все это напоминало Бездну. Безрадостные дни, проведенные в полнейшей темноте, когда не можешь различить очертания своих ладоней, когда прикасаешься пальцами к чужому лицу, чтобы понять, как он выглядит. Слепота и пустота.
А в конце коридора нас ожидал просторный, светлый зал, заполненный убийцами всех мастей: огромное количество глаз уставилось на нас в упор. Казалось, наемники даже не моргают, надеясь разглядеть каждую черточку моего лица и запомнить как можно лучше. Уродливый голем, созданный из ручной глины и тумана Низменных земель, растянул рот – узкую щель в глине, – и уставился на меня, медленно облизывая губы глиняным языком. Меня передернуло от отвращения, а голем так же мерзко, вызывающе ухмыльнулся.
– Так, мелочь, рассосались по углам. Если кто-то ляпнет, пикнет, простучит кодовым письмом или же попробует сложить руны в донос, о том, кто сегодня заглянул в гости, то в скором времени мы с этим коллегой попрощаемся. Похороны обещаю организовать за свой счет.
Грозный тон Мариуса внушал уверенность, что все будет именно так, как он и описал, а потому, один за другим, его коллеги отворачивались и занимались своими делами. Чистили оружие, тренировали тело, или же просто шушукались по углам, демонстративно делая вид, что не замечают, как наша троица прошествовала в кабинет Мариуса и закрыла за собой дверь.
– Все равно, шушера, подслушивают, – раздосадовано цыкнул Мариус, поднимая руку. Я опередила его, начертив ногтем руну Молчания – мертвую птицу. Гул чужих голосов стих, наши голоса тоже звучали приглушенно, как сквозь подушку.
Мариус устроился за столом: достал из кармана трубку, взглянул и отложил в сторону. Значит, разговор предстоял очень серьезный. Наемник не предложил нам присесть, но мы и не собирались: с молчаливой поддержки Оллы мы остались стоять, словно ученики перед учителем.
– Сначала мои условия, – откашлявшись, произнес Мариус, – я хочу только одного. У меня была любовница, Несса. Хочу, чтобы вы ее вернули.
Я склонила голову к плечу, не совсем понимая, что он имеет ввиду. Зато понял Олла:
– Это не возможно. Вопрос о прекращении заключения даже не выносился на комиссию. Я бы знал.
– Я хочу, чтобы она вернулась. Мне безразличны условия и твои возможности: просто сделай так, чтобы она была рядом со мной.
– Разве что тебя самого отправить туда, – Олла подарил собеседнику хищную, опасную ухмылку, но Мариус остался к ней совершенно равнодушен. Он пожал плечами, откидываясь в кресле:
– Это в твоих же интересах.
– Согласен, – кивнул Привратник, – в моих. Но помимо интересов у меня еще есть обязанности и долг.
Наемник потер щетину на подбородке, устало вздохнул:
– Так, дорогие мои, у меня был очень тяжелый день…
Я саркастически хмыкнула – у нас с Оллой день был куда как проще. Но Мариуса было не остановить. Голос его стал слегка угрожающим, терпению приходил конец.
– Повторюсь, у меня был очень тяжелый день, – еще один предупреждающий взгляд в мою сторону, – и я не настроен на проведение долгих переговоров. Либо вы соглашаетесь на мои условия, мы бьем по рукам и уже к вечеру выясняем, где находится твое пернатое барахло. Либо расходимся в стороны, но я вас обязательно найду. И в этот раз уже не буду настолько великодушен.
Перед мысленным взором встали весы: на одной чаще лежала возможность помочь Олле и сбежать от множества проблем, пускай и иллюзорная. На другой чаше помещалась настолько же призрачная свобода от чужого влияния с высоким риском не дожить до рассвета. Однако я решила рискнуть.
– Насколько у тебя проверенная информация? – во мне заговорил профессионал. В моем деле достоверность фактов – основа успеха. Будешь полагаться на слухи – не жди, что преуспеешь.
Маркис расцвел, осознавая, что я сдалась, уступила. Олла хмуро взирал на нас, без слов договорившихся, становясь мрачнее с каждой минутой.
– У дяди Мариуса самая надежная информация в Городе, детка, – Мариус подмигнул мне, обращая свой взгляд на Оллу.
Тот стоял, скрестив руки на груди, всем своим видом показывая, что наши договоренности – только наши проблемы. Только у Оллы была власть над Бездной, только он мог исполнить обещание вытащить любовницу Мариуса оттуда. Но, кажется, это в его планы не входило. Молчаливая баталия взглядов длилась несколько бесконечных минут, и я была готова к тому, что нам с Оллой придется впопыхах удирать из офиса Гильдии.
– Ты же можешь попросить все, что угодно, почему именно свобода этой женщины?
Мариус, уже готовый отстаивать сделку, вгрызаясь в нее зубами и ногтями, оказался обескуражен подобным вопросом, но все равно ответил, пускай и неохотно:
– Мне скучно без нее в этом Городе. Когда она была рядом, все было по-другому. Ярче, что ли?
Олла кивнул, удовлетворившись ответом:
– Помилование дается только раз. Если Чистильщики решат, что она опять переступила рамки закона Города Дверей, ее упекут в Бездну навечно.
Наемник пожал плечами:
– Несса знает об этом. Остальное меня волнует мало. Если это все-таки случится, я пойду вместе с ней.
Я хлопнула в ладоши, привлекая внимание мужчин, каждый из которых был погружен в собственные мысли. На секунду мне почудилось, что я услышала мысли Оллы – он вслед за мной взвешивал все за и против, прикидывал весь ущерб, но скорее всего, это было только мое воображение.
– Решено?
Олла кивнул, Мариус последовал его примеру, разглядывая собственные ногти. Позабытая трубка чадила жидким дымом, но хозяин не обращал на нее внимания. У него были заботы куда важнее. Сосредоточенно глядя перед собой, Мариус произнес:
– Даная, ты же знаешь Жрицу?
Я дернула плечом, демонстрируя, что не обязана знать поименно всех жриц многочисленных культов Города, но только потом сообразила, кого именно он имеет виду.
– Ту-самую-Жрицу? – моя усмешка не осталась незамеченной от Оллы. Его красивое лицо снова стало темным и угрожающим, брови сошлись на переносице: Привратник терпеть не мог, когда что– то ему было неизвестно.
– Именно, – Мариус к недовольству Оллы отзеркалил мою усмешку. Он подтрунивал над богом, ходил по самому краешку, за что поплатились мы оба.
– Мы как раз к ней собирались, когда нас немного сбили с пути.
В кабинете стало неуютно, зябко, по спине пробежал озноб, а на лбу Мариуса выступила холодная испарина. Наемник слегка затравленно, с затаенным страхом взглянул на Оллу. Меня саму попеременно бросало то в жар, то в холод: лицо опалял раскаленный воздух Чертового Городища, а ноги обвивал мертвый холод Бездны.
Я сердито хлопнула бога по плечу:
– Может, прекратишь?
– Кто это Жрица? – в голосе Оллы слышался отзвук грома, близящейся грозы, под которую никто не хотел бы попасть. Представьте себе огненный шторм багряного цвета, который накрывает вас с головой, сжигая, превращая в пепел? Олла и его злость были именно этим штормом.
Мариус вскинул голову, чутко прислушиваясь к тому, что творилось за дверью кабинета. Из-за руны Молчания слышно было плохо, но громкие голоса, топот ног и вскрики можно было различить. Я потянулась к ручке двери, чтобы распахнуть ее, но вскочивший на ноги Мариус грубо отпихнул меня в сторону:
– Не смей!
Не устояв на ногах, я врезалась в стену и сползла вниз. Олла кинулся вперед, к наемнику, шипя. Губы раздвинулись, снова демонстрируя змеиный раздвоенный язык. С удлинившихся клыков закапал, пенясь, яд.
Мариус, побледнев, выставил перед собой ладонь. Рука дрожала.
– Он нас нашел, – севшим голосом проговорил Мариус, всем телом налегая на дверь. От мощных ударов извне она сотрясалась и прогибалась вовнутрь и вряд ли смогла бы продержаться долго. Металл раскалился добела, в лицо дохнул раскаленный жар. Губы тотчас же пересохли и лопнули – во рту ощутился солоноватый привкус крови, сочившейся из трещин. Тяжесть, созданная не заклинанием (магию я бы сразу отличила), а чужой волей – распластала меня и Мариуса по полу, лишая возможности пошевелиться или сбежать. И только Олла высился над нами, безучастно взиравший на окружающий его бедлам.
Привратник оказался равнодушен к истеричным крикам убийц, рвущимся из-за стены, к грохоту сворачиваемой с места мебели. Синева его единственного глаза оставалась все такой же безмятежной. Наверное, подумалось мне, если нас сейчас прикончат, Олла будет расстроен только тем фактом, что упустил возможность получить назад свое пернатое барахло, как метко выразился Мариус чуть ранее.
Я глухо застонала, уткнувшись лицом в пол. Будет ли дана передышка? Как Каин узнает, где я? Но – и в этом была самая большая странность – Каина рядом я не ощущала. Рога молчали, лишь иногда простреливая вспышками боли, но от неудачного падения, никакой мистики.
Опасность была, я чуяла ее всем нервами, но она исходила не от Синдиката или Каина. Сила, чуждая и холодная как лед, заключила наше трио в объятия и не думала отпускать, пока не наиграется.
Дверь, сотрясающаяся от ударов, замерла. Повисла пауза, растянувшаяся в пространстве серебряными нитями надежды. Тяжесть, упавшая на мои плечи, тоже испарилась. Мариус, кряхтя и потирая лицо, первый поднялся на ноги, с трудом выпрямив спину. Я последовала его примеру, но далось это непросто: тело налилось свинцом, суставы скрипели и ныли. Теперь я знала, каково быть старой шарнирной куклой, давно закинутой на антресоли, которую вытащили на свет и отряхнули от пыли для последнего представления кукольного театра.
– Что случи… – я открыта рот и тут же заткнулась, припоминая давнюю истину. Вовремя запертый на замок рот может в будущем стать залогом долгой и беззаботной жизни.
Олла выступил вперед, протянул руки к стене. Та пошла рябью и истончилась. Привратник касался ее пальцами едва-едва, то здесь, то там, будто соединял между собой зримые только ему точки.
– Выходи, – Олла тряхнул рыжей головой в нетерпении. Я приподняла бровь, кидая на Мариуса настороженный взгляд. Тот лишь дернул плечами в ответ на немой вопрос и приложил палец к губам. Я знала: что-то надвигается.
Стена разверзлась, являя темный провал. Края его были неровными и острыми как стекло: Олла очерчивал их ладонями, обрызгивал собственной кровью. Соприкасаясь с проломом, кровь шипела и ядовито пенилась. Провал должен был вести в тренировочный зал, где произошло нападение, но там была тьма, которая поглощала пространство, не было слышно ни криков, ни стонов раненых. Но запах!
Через тонкий разлом сочился тошнотворный запах: горелое мясо, печеная кровь. Я прижала руку ко рту, даже не находя, с чем сравнить. По отвратительности смрад мог сравниться только с вонью адептов Костлявой, да и то, многоголовые сильно отставали в этом конкурсе.
А потом она пришла – вся в кричаще-алом, таком ярком, что глаза слезились. Мы следили, как алая тень вдалеке становится осязаемой, плотной и объемной, с каждой минутой принимая очертания женщины.
Да, она была красива, но эти слова не смогли бы вместить то, насколько она была ослепительно прекрасна. Одеяние – красная накидка струящегося шелка, – колыхалось при каждом ее движении и едва прикрывало пышную грудь. У талии ткань перехватывалась серебряной застежкой, и от этого очень тесно обхватывала соблазнительные бедра. Женщина двигалась легко, ступала по воздуху, ничуть не смущенная тем, что двигаться приходилось мимо призрачных очертаний трупов, а иногда и прямо по ним там, где тела были свалены друг на друга. Хрустели кости, лопаясь под ее шагами, но мертвецам не бывает больно.
Мариус застыл на месте, глазами пожирая диковинное видение, тревожась, что оно вот-вот растает в воздухе, как мираж. Но этого не произошло – незнакомка легко преодолела разлом, спрыгнула рядом. От прикосновения стоп к полу заскрипели электрические разряды, на паркете остались выжженные отпечатки сандалий. Она улыбнулась – завораживающе, обольстительно, – маленький спектакль, рассчитанный на скудную, но благодарную аудиторию. Мариус подарил ей зубастую улыбку в ответ. Из его нутра вырвался животный, ни с чем ни сравнимый рык. Зверь почуял добычу, но то, что она ему не по зубам – еще не в курсе.
От фигуры в красном исходил ощутимый холод. Кровь в жилах не мерзла, нет. Но густела, текла лениво и неохотно. Жизненное тепло испарялось, кости ныли, а дыхание становилось поверхностным, прерывистым.
– Ты кто такая? – я отшатнулась в замешательстве. Задела плечом Мариуса, но тот и бровью не повел. Все его внимание сосредоточилось там, где в просвете алой ткани мелькала бледная кожа.
Олла ответил раньше, чем женщина успела представиться:
– Ранкода.
Я уставилась на Привратника, надеясь услышать что-то более конкретное. Имя – это хорошо, но вот явки и пароли тоже были бы кстати. Тем более, что имя мне ни о чем не сказало, хотя по насупленному лицу Оллы читалось, что он ожидал более живой реакции.
