Текст книги "Библия-Миллениум. Книга 1"

Автор книги: Лилия Курпатова-Ким

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

САРА И АГАРЬ

– Важной частью разрабатываемого нами проекта является…

Монотонный голос Авимелеха, который старается стать выразительным, навевает раздражающую скуку. Лучше бы голос был просто монотонным – в этом случае всего лишь хотелось бы спать.

Каждый раз начальник начинает собрание с пространной «мотивирующей речи». Где его только этому научили? Он как любовник, который ночь за ночью в качестве прелюдии постоянно целует только сосок правой груди, зато долго и старательно.

В сущности, Авимелех такой и есть. Когда-то они были близки. Сара смотрела на старого, заплывшего жиром, обливающегося потом борова с отвращением. Он осквернял ее воспоминания о молодости.

Молодость…

Молодость теперь сидит с ней рядом, в соседнем кресле, в качестве секретаря. Держит в руках блокнот и стенографирует «мотивирующий» бред, который несет Авимелех, чтобы Сара не забыла. Нельзя плохо думать о директоре – всем, что у нее есть, Сара обязана этому скоту.

Агарь шуршит страницами блокнота, быстро расчиркивая их иероглифами, и не замечает, что Сара скользит взглядом по ее профилю. Черные волосы, гладко убранные назад, делают лоб Агарь более высоким, очки в тонкой золотой оправе то ли скрывают, то ли подчеркивают томность глубоких карих глаз под густыми ресницами, полуоткрытый рот. Рот удивительного рисунка – пухлая нижняя губа, точеная верхняя. Рот, символ «хочу», – центр лица Агарь. Очки, убранные назад волосы… Кого ты хочешь обмануть, девочка?

«Моя девочка…» – так Сара мысленно называет Агарь всегда. Ревниво следит за каждым мужским взглядом, скользящим по телу «девочки».

– Следующим пунктом, подлежащим согласованию, является…

«Авимелех! Когда ты сдохнешь уже?!» – Сара откинулась в кресле, глубоко вздохнула и расстегнула пиджак.

– Похоже, наше совещание займет чуть больше времени…

Пытка близостью тела Агарь займет чуть больше времени.

* * *

– Я подготовила бумаги, которые ты… вы просили, – вошла в кабинет Сары Агарь. На работе нельзя говорить Саре «ты».

– Хорошо, – отвечает та, не поднимая голову от бумаг.

Агарь нерешительно стоит несколько секунд, затем так же нерешительно делает шаг к двери.

– Постой! – Сара смотрит на нее долгим взглядом. Кожаное кресло, которое она толкает, вставая, отлетает к стене. Сара набрасывается на Агарь, как тигрица.

– Я тебя хочу! Сейчас! – она целует ее в шею, больно покусывает мочки ушей. Целует. Кусает. Целует. Кусает.

Уже много месяцев Агарь пытается понять, что она чувствует, когда Сара касается ее. Страсть? Нет. Торжество? «Я чувствую торжество!» – вспышкой сверкнуло у нее в голове однажды. Они занимались любовью перед большим зеркалом. Беспощадная поверхность отражала серовато-белое тело Сары с явными признаками увядания, дряблой кожей на локтях и коленях. Почти старческие руки с жадностью терли и мяли смуглую молодую кожу. Как будто сморщенное желтое яблоко положили на бежевый бархат. «Она хочет в меня влезть», – неожиданно промелькнуло у Агарь в голове тогда.

– Я хочу, чтобы ты кончила! – приказывает Сара. Ее руки настойчиво терзают нежный розовый звоночек. «Я хочу обрести над тобой власть! Чтобы твое молодое тело хотело мое старое!» – говорит голос Сары Агарь.

Агарь послушно закатывает глаза. Она представляет себе Сару, привязанную за руки к бетонной балке. Две здоровенные злые негритянки бьют ее тяжелыми конскими вожжами, от которых остаются синяки и ссадины. Это отчаянно молодящееся тело покрывается фиолетово-синими полосами, а Авраам – муж Сары – трахает Агарь сзади, в позиции стоя, прямо на глазах у жены. Агарь смотрит Саре в лицо и смеется…

Сара зажимает ей рот рукой, чтобы стон не прорвался в коридор. Затем ложится рядом на пол. Темный ковер скроет все пятна.

– Никто тебя так не заводит, правда? – спрашивает она у Агарь с требовательной надеждой.

– Никто. Ты лучше всех… – шепотом отвечает та.

Сара торжествует. Она имеет власть над этой девочкой. Власть удовольствия.

– Ты очень красива…

Сара скользит губами по контурам тела секретарши, ощущая свой собственный поцелуй. Лаская Агарь, она возбуждается так же сильно, как и когда ласкает себя.

– Я хочу быть с тобой, – а Агарь упорно слышится: «Я хочу быть тобой».

* * *

Только некоторые знают, что Агарь – приемная дочь Сары. Отчаявшись родить ребенка, отчаявшись доказать всему миру, и прежде всего Аврааму, что она настоящая женщина, Сара удочерила эту девочку. Удочерила довольно большой – десятилетней, не хотела возиться с маленькой. Ездила по детским домам, как по магазинам: «Эту покажите. Нет… Может, того мальчика… Ах, он плохо соображает? Нет, это мне не подходит. Вот эта – черненькая… Поди сюда, девочка! Хорошо. (Сара вертит лицо девочки вправо, влево, держа ее за подбородок. Девочка непроизвольно приподнимает верхнюю губу. Сара осматривает передний ряд зубов.) Дело ее покажите. Иди, милая, поиграй пока. Да… Ничего. Отметки приличные. Родственников нет, родители не известны… Это минус… Но в целом… Оформляйте!»

Так в доме появилась Агарь. Она всегда была молчалива, опрятна, ходила в юбке. Сара, когда к ним приходили гости, надевала передник в клетку, с рюшками, на деловой костюм или на вечернее платье: «Помоги мне, детка. Она у нас умница. Отличница. Агарь, расскажи нам стихотворение». И Агарь, все десять лет, что жила в Сарином доме, послушно рассказывала стихотворения. У нее развилась потрясающая память. Еще бы! Через день рассказывать новые стихотворения. Гости уходили: «Вымой посуду, Агарь! Ты что, оглохла?!» – и приемная мать била еще нарядную девочку в белых бантах половой тряпкой по лицу.

Сара искренне гордилась успехами приемной дочери. Рассказывала о них, как говорила бы о своих собственных, будь это прилично, – громко, чтобы все слышали и никто не отвлекался.

* * *

– Сара, а ты не думала о том, чтобы… – так Авраам начинает каждый разговор, когда хочет рассказать о новом методе лечения бесплодия. Что на сей раз? – Это уникальная операция – она делается только в одной клинике мира. Гарантирован стопроцентный результат. Правда, дорого… Но…

– Я уже стара! – отрезала Сара и мгновенно пожалела о своих словах.

Авраам отвернулся. Он так и не смирился с тем, что у него нет «настоящих» детей. Сара, осознав поспешность своей реакции, осторожно обнимает его сзади.

– Если ты хочешь… если тебе это так нужно, – она старается быть нежной, покрывает маленькими поцелуями плечо мужа. Первый раз в жизни Авраам резко убирает ее руки. Поворачивается, нависает над ней и говорит тихо, отчетливо и необыкновенно твердо.

– Сара, это нужно тебе! – и отворачивается. Его спина каменеет. Он не намерен больше обсуждать этот вопрос. Всей жизни вполне хватило. А чем, собственно, закончилось обсуждение? Сара завела Агарь!

Авраам никогда не любил приемную девочку как дочь – и даже не старался. Задаривал ее игрушками, дурацкими куклами, давал ей деньги. Прости, девочка, но я не могу быть тебе папочкой. Возьми, может быть, это как-то компенсирует отсутствие родителей. Авраам не обижал Агарь, не любил – просто не замечал, а потому никогда не заставлял мыть посуду после гостей, или подметать, или учить уроки. Какая разница, как живет чужой ребенок?

Сара была довольна. Никогда не упрекала Авраама. Никогда не говорила с ним об Агарь так, как родители говорят о своих детях. Как будто маленькая соседка поселилась у них – живет и живет.

* * *

– Сара, я подготовила кое-что, ну… помнишь, по тому, что говорил Авимелех. Посмотри, может, можно ему показать? А?

Агарь протягивает Саре, сидящей на диване, пухлую папку.

– Когда ты все успеваешь? – Сара смотрит на Агарь долгим взглядом. – Я посмотрю.

Ночью, когда все программы по телевизору окончены, Сара открывает папку. Разглядывает эскизы, программу, предлагаемые мероприятия. Как профессионал, быстро увлекается, вникает в детали. Сон слетает. Сара изучает документы до пяти утра. Наконец, захлопывает папку и идет на кухню. Наливает себе полстакана коньяка и выпивает залпом. Проект хорош, мало того – идеален! Недостатков нет. А девочка и вправду выросла… Сара кидает папку на стол. Листы выпадают. Она чертыхается и складывает все в свой портфель.

* * *

– Мама, Сара… Ты посмотрела? – нерешительно, но в то же время нетерпеливо спрашивает утром Агарь, вытягивая вперед подбородок и делая микроскопические глотки кофе.

– Да. – Сара улыбается и целует Агарь в лоб. – Все отлично. Ты молодец. Я горжусь своей девочкой.

– Можно показать это Авимелеху? – Агарь втягивает голову в плечи и как будто выглядывает из-за своей чашки.

– Сразу нет… – Сара смотрит вниз и опускает напряженные уголки губ, обнажая идеально ровные белые зубы. – Видишь ли, идея блестяща, но, так как это твой первый опыт, там есть чисто технические недочеты… Авимелеху это сразу бросится в глаза. Ты же его знаешь. Ему дерьмо упакуй красиво – успех гарантирован, а в газете он и золотой слиток не возьмет. Поэтому нужно кое-что подправить, – Сара ловит рукой опускающийся подбородок Агарь: – Ничего страшного. Я помогу. Все исправлю, и мы сразу покажем. Идет?

Агарь улыбается в ответ.

– Вот и хорошо… Я же твоя мать, девочка, – ласково говорит Сара и целует Агарь в губы.

* * *

Сара и другие начальники отделов собрались у Авимелеха в кабинете обсуждать план развития на будущий год. Агарь точит карандаши. Она то слишком глубоко и сильно засовывает их в точилку, то слишком долго точит. Они ломаются. В итоге письменный прибор на столе Сары украшают несколько огрызков.

Агарь рассеянна. Она тревожна. Очень хочется пить. Постоянно хочется пить. Она выходит в коридор. Возле лифта можно курить. Вообще-то она не курит. Но знает, что здесь все курят, когда волнуются. Почему она волнуется? Сара ведь ее мать… Она не сделает ей ничего плохого. Она ее вырастила… Она с ней спит… Агарь заходится кашлем от слишком глубокой затяжки.

Сара возвращается в кабинет.

– Ну как? – вскакивает со своего места Агарь.

– Все как обычно – Авимелех скучен, остальные тупы до безобразия.

– Я про…

– Ах, это… Прости, речи не зашло.

Агарь вскрикивает. У нее ломаются сразу четыре ногтя на руке, которой она опирается на стол.

Недовольство застревает в ее горле привычным комком. Она так обязана Саре и Аврааму. Они вырастили ее, дали образование, прекрасную работу, среду общения. Они ее семья. Она им обязана… Жизнью.

– Агарь, почему ты не ешь?

– Не хочется, мама.

Комок в горле едва пропускает воздух. Нужно его проглотить.

– Нужно поесть. Иначе у моей девочки совсем не будет сил, – говорит Сара ласково. – Для того чтобы многого добиться, нужно хорошо питаться. Моя мама всегда мне так говорила.

Агарь молчит. У нее полный желудок комков. Хватит, чтобы на Эверест забраться.

* * *

– Твоя мать молодец, – говорит Авраам суррогатной дочери, входя на кухню. – Она получила такой заказ, что теперь Авимелех может начинать трястись за свое место. Я горжусь. – Авраам наливает себе коньяк. – Знаешь, она всегда была такой… – глаза его отсутствуют, они устремлены в одну точку, не существующую в том пространстве и времени, где находится Агарь. – Розы, деньги… Я горжусь своей женой! – говорит он, глядя на Агарь в упор. Как будто та спорит с ним.

По случаю получения Сарой удачного заказа, вручения ей премии и назначения заместителем Авимелеха устраивается банкет.

* * *

Речи, речи… Через час Агарь начинает что-то понимать. Разгадка как молния. Авимелех читает план мероприятий. ЕЕ ПЛАН МЕРОПРИЯТИЙ.

Агарь поднимается с места. Сара видит ее со своего помоста. Секунду они смотрят друг другу в глаза. Затем Агарь вылетает из зала. Минуту стоит за дверью, прислушиваясь к внутреннему рокоту. Что-то большое поднимается в ней. Вся сила, доселе спавшая, собирается в мощный поток, идет от низа живота горячей волной к горлу и натыкается на привычную преграду. Острая боль пронзает ее, Агарь со стоном прислоняется к стене, хватаясь за горло, в котором поднимается страшная резь. Вся ее сила толкает этот чертов комок наверх, она почти задохнулась! И наконец… Чувство долга со свистом вылетает вон. Свободна! Она свободна!! Она дышит, она хочет есть!!!

– Папа, – трогает Агарь за плечо Авраама, добежав до соседнего зала.

– Что, моя радость? – привычно равнодушно говорит Авраам, не глядя на нее.

– Папа, можно пригласить тебя танцевать?

На лице обернувшегося Авраама выразилось такое изумление, что, казалось, он вот-вот спросит: «А мы с вами знакомы?»

И они танцуют, кружатся под странную мелодию, которую плавно сменяет другая, такая же странная. Авраам чувствует тепло прижимающегося к нему молодого тела, пьянящий аромат волос, голых плеч. «Моя девочка…» – закрыв глаза, он жадно втягивает незнакомый доселе аромат. Танцевать, танцевать…

– А знаешь, Агарь, хоть мы и прожили столько лет вместе, я тебя совсем не знаю! Может быть, пойдем завтра в кино, в зоопарк, будем есть мороженое… И ты мне все-все про себя расскажешь. А?

– Ну не знаю. Дай подумать, папа… Да, пойдем.

Окруженная коллегами, под руку с Авимелехом, с огромным букетом цветов Сара входит в зал. Посреди зала прекрасная пара – высокий статный мужчина с густой гривой черных волос, посеребренных на висках, с тоненькой, гибкой, изящной молодой женщиной.

– Как они прекрасны, Сара! У тебя чудесная семья! – показывает на танцующую пару секретарша Авимелеха.

Сара смотрит в центр зала. Удар грома всегда бывает через несколько минут после вспышки молнии. Секунду мать и дочь смотрят друг на друга. Сара грохается на ближайший стул. У нее кружится голова. Голоса соседей по столику слышатся как в тумане.

– И как он умер, если жена выстрелила в стену?

– Пуля рикошетом отскочила и прямо ему в затылок…

Рикошет… Пуля…

Сара поднимает глаза.

– Так не должно быть! Так не бывает! – кричит она незнакомому лысому мужчине в коричневом провинциального вида костюме. Музыка останавливается. Все оборачиваются на ее крик.

– Конечно, не бывает, – испуганно-примирительно отвечает ей тот, – но это же кино. Выстрел в стену. Потом его быстро гримируют, малюют дырку в голове. Кровь и все, что нужно. Потом чик-чик, монтаж, и он падает. С дыркой в затылке. Она ведь не хотела его убивать. – Мужчина приподнимает брови и разводит руками.

– Это для дураков, которые видят только то, что им показывают! Она хотела! Она знала, что пуля отскочит от стены, и все будет выглядеть, как несчастный случай!

Авимелех кладет руку Саре на плечо. Она хватается за нее, судорожно заглатывая воздух.

– Тихо, Сара. Не у всех же такая прекрасная и неудержимая фантазия, как у тебя. – Авимелех улыбается и делает успокаивающие жесты руками, всем своим видом показывая окружающим: спокойно, мол, уработалась женщина, нервишки… Ничего, бывает… – Музыку! Что же все притихли? Сегодня же праздник! – и Авимелех, пританцовывая, обходит несколько столов, теперь он может еще какое-то время не беспокоиться за свое кресло.

Надсадно и истерично звучит танго. Танцуют только Авраам и Агарь. Больше никто не умеет. Все любуются отточенными движениями. Партнеры движутся быстро, страстно, синхронно.

– Они не танцуют… Они… – говорит сосед Сары в коричневом костюме.

– Что они? – спрашивает у него толстая женщина в парике и ужасном блестящем платье.

– Они трахаются! – рявкает на нее Сара, выпивая залпом свой коньяк.

В машине никто не разговаривает. Авраам выпил лишнего и переборщил с танцами. Его голова то и дело падает на грудь. Он сидит на переднем сиденье.

Водитель такси напряженно молчит.

– Собачья погода! – вырывается у него наконец.

Агарь с изумлением смотрит на водителя – такого чудесного вечера она не видела никогда в жизни!

* * *

На следующее утро банкет всплывает в голове Сары, как ночной кошмар. Головная боль пульсирует мелодией танго. Зеленые круги издевательски водят хороводы перед глазами, вызывая сильнейшую тошноту. Ворох цветов в красивых упаковках, лежащий на полу, источает сильнейший аромат, стократно усиливая мучения. Сара поднимает голову. Из зеркала напротив на нее смотрит старая спившаяся женщина, вся зеленая, с красным носом и опухшими глазами. Всклокоченные волосы делают ее окончательно похожей на бродяжку. Как холодно. Она дергает на себя одеяло, и на пол падает стакан и пустая бутылка. Ничего не бьется – в спальне толстый ковер.

– Счастья не будет, – собственный голос слышится, как приговор.

Холодный душ, две… нет, три таблетки аспирина делают свое дело. Из кухонного зеркала уже смотрит другая женщина – похожая на Сару, правда, немного бледная и утомленная. Кажется, что все вокруг пахнет спиртом. Эта проклятая тошнота! Спиртом пахнет вода с аспирином, спиртом пахнет мыло, шампунь – вся квартира. Сара распахивает окно, жадно втягивает в себя воздух… и закашливается. С улицы пахнет бензином.

– Наверное, я умерла, – рассуждает вслух Сара, – и сошла с ума, раз разговариваю сама с собой. Вот так, – обращается она к женщине в зеркале, – мертвая сумасшедшая в аду. Это не каждому под силу. Быть мертвым – это может каждый. Сумасшедшими могут быть и являются очень многие. В ад попадут все мои знакомые – это точно. А вот быть мертвой сумасшедшей и в аду одновременно может только наша дорогая Сара. Поздравляю вас! – Сара раскланивается со своим отражением и чокается стаканом.

Холодный мрамор кухонного стола здорово помогает от зеленых кругов перед глазами. Сара прикладывает к полированному куску камня участки головы, двигаясь вокруг стола, чтобы лежать «на холодненьком». Поворот ключа и смех в коридоре отвлекают ее от этого спасительного занятия.

Агарь с Авраамом с кучей воздушных шаров и плюшевым медведем – набор всех посетивших лунапарк – войдя, перестают смеяться. Перед ними возникает всклокоченное существо в ночной рубашке и махровом халате, со стаканом в руке.

– Вот мы и дома… – подводит итог Авраам.

* * *

Тихий стук в дверь удивляет Агарь. Кто может так стучаться к ней в комнату?

– Да? – оборачивается она, уже стоя у кровати.

– Агарь? – просовывается в дверь голова Сары. Прежде она никогда не стучала.

– Что тебе нужно, мама? – отворачивается Агарь и поправляет подушки.

– Агарь… – нерешительно начинает Сара. – Я хочу поговорить.

– О чем? – оборачивается на нее приемная любовница-дочь.

– О нас.

– Здесь больше не о чем говорить.

Сара, крадучись, подходит к ней сзади. Нерешительно кладет ей руки на плечи, поглаживая, но так и не решаясь положить их окончательно.

– Девочка моя, пожалуйста…

Агарь резко сбрасывает руки, выскальзывая из-под Сары на середину комнаты.

– Не называй меня так! Я уже не девочка! Давно не девочка! И ты это знаешь лучше, чем кто-либо другой!

Сара примирительно кивает головой, трясет кистями рук:

– Да, да… Конечно… Только успокойся…

– Что я, по-твоему, должна чувствовать? А?! Ай да мамочка! Дави всех! Так держать!

Агарь и не думает успокаиваться. Побитый вид Сары взвинчивает ее до предела.

– Ты меня обокрала! Ты понимаешь это? Зачем ты меня вообще взяла, стерва ты этакая! Для чертова траханья, что ли? Что, тебе мужа было мало? Или у него на тебя не стоит?!

Все! Она сказала это! Она сказала это! Мощная волна оргазма пронеслась по ее телу. Капли из ее влагалища и капли слез со щек Сары упали на пол одновременно.

Сара опустилась на кровать, не чувствуя ни пола, ни стен, ни ног – ничего.

– Агарь, я виновата перед тобой. Прости.

Агарь продолжает стоять, расставив ноги. Она смотрит на Сару сверху вниз. «Какая же она жалкая!» – проносится у нее в голове. Лицо искажает гримаса брезгливости.

– Что тебе надо, мама?

Руки Сары дрожат… Она вцепляется ими в колени, чтобы унять дрожь, которая передается всему телу. Сара почувствовала, как она леденеет, ее челюсти перестали двигаться, онемели, отказываясь участвовать в процессе речи.

– Мне нужен… мне нужен… РЕБЕНОК.

Ковер заглушает звук от падения тела.

* * *

Сара приходит в себя. Она лежит на диване в гостиной. Над ней склонился Авраам.

– Сара, ты нас так испугала! – он действительно выглядит испуганным.

– Авраам… – Сара обнимает его за шею, он отвечает на ее объятья, целует. – Я тебя теряю…

Авраам изумленно смотрит на нее.

– Что ты! Успокойся! Я здесь.

Агарь сидит в кресле в самом темном углу комнаты, видны только ее ноги и красный огонек сигареты.

Сара садится, опуская ноги на пол. Потирая виски, пытается сосредоточиться. Авраам держит ее за руку, тревожно заглядывая ей в лицо.

– Что, Сара? – наконец, спрашивает он.

Но жена смотрит мимо, прямо на Агарь.

– Агарь, по закону ты наша дочь. Ты унаследуешь все, что нам принадлежит. Однако, как ты знаешь, формально у нас этого «всего» не много, но мы имеем специальный счет. Вот относительно него я собираюсь сделать особые распоряжения. Я приняла решение, – последняя фраза предназначалась Аврааму, тот был само внимание и согласие, Сара продолжила: – Ты будешь получать доход с этого счета только в том случае, если родишь сына. Сами деньги получит он, по достижении восемнадцати лет, а ты – проценты со всей суммы до совершеннолетия ребенка.

Сара встала и подошла к стене, хрусталь в серванте жалобно звенел при каждом ее шаге. Из маленького домашнего сейфа достала небольшую бумагу. Это банковский сертификат. Подошла и протянула его Агарь.

Та внимательно рассмотрела документ.

– Я полагаю, это не все условия, мама, – подчеркнуто твердо говорит та.

– Нет, дочка. Не все, – отвечает Сара, склоняясь над креслом.

– Какие еще? – Агарь подается вперед, и они сталкиваются лбами.

– Ты родишь ребенка, отдашь его мне, уедешь ко всем чертям, будешь получать свои деньги по почте и получишь все после моей смерти. До рождения ребенка поживешь здесь. Мы куда-нибудь съедем, но после роддома – как знаешь. Денег у тебя будет достаточно.

Агарь подается слегка назад. Сара разгибается. Отворачивается и идет к дивану.

– Да… Вот еще. Авраам так мечтает о своем ребенке. Нельзя лишить его осуществления мечты. Тихо, дорогой! Подумай сам, это идеальная возможность. Он будет нам как родной. Тебе сын – мне внук. Ну кого мы еще найдем? А? Соглашайся! Это не займет много времени. Будешь думать обо мне, что это мой ребенок, что это я его буду воспитывать. Пару минут, раз-раз, и готово! Ну? Ну вот и хорошо. Я пойду постелю. Агарь! Иди в ванную. Сегодня со всем и покончим. – Сара хлопает в ладоши и выходит. Пола под ногами нет. Глаза страшно болят. Наконец, она понимает, что надо моргнуть.

* * *

Тесная снятая квартира.

– Как в молодости, помнишь? – прижимается Сара к Аврааму.

– Да, – сухо отвечает тот.

Сара сжимается маленьким комочком. Слезы душат ее.

– Господи! Да хоть бы она раньше времени родила! – вырывается у нее.

– Что ты несешь? – резко оборачивается к ней Авраам.

– Да! Тогда ты перестанешь бегать туда под любым предлогом! Чтоб она сдохла! И выродок ее!..

Авраам дает Саре пощечину. Она затихает, тяжело оседая на пол.

– Никогда! Ты слышишь?! Никогда не смей говорить так о моем ребенке!

* * *

Приближается день родов. Авраама нет уже неделю. Сара приходит в себя только для того, чтобы выпить еще пару стаканов. Она уже не понимает день сейчас или ночь, сколько времени прошло.

Прошло еще три дня, Авраам не звонит, не приходит. Он боится пропустить момент, когда начнется.

Еще два дня…

– Господи! Сколько же седых волос! – стакан Сары летит в зеркало. Оно трескается уродливой паутиной.

– Не будет счастья семь лет. – Сара не слышит своего голоса, но знает, что сказала.

Неделя…

Телефонный звонок будит ее. Два часа. Дня или ночи – она не знает.

– Сара! Мальчик! У меня сын! – Авраам кидает трубку.

Сара судорожно носится по квартире.

Душ… подкраситься… ключи… Домой! Быстрее домой!

В спальне сидит Агарь с крохотным свертком, который издает тоненький писк. Возле ее ног сидит Авраам, улыбаясь, поглаживая сверток снизу.

– Ну… Я полагаю, что наш договор… – начинает Сара.

Они одновременно поворачиваются к ней и шикают.

– Тихо! Малыша разбудишь! – сурово говорит ей Агарь.

Сара выходит на кухню. Почти через сорок минут выходят Агарь и Авраам.

Минута молчания.

– Сара, я знаю, что тебе это будет тяжело, но мы решили, что Агарь останется здесь.

Агарь с Авраамом стоят напротив нее. Агарь слегка позади Авраама, за его плечом. Она смотрит Саре в глаза и улыбается.

– Но мы же договорились! Черт вас возьми! Мы договорились! Договорились!!! – Сара кричит, бьет все, что попадается ей под руку. Из спальни раздается истошный крик ребенка. Агарь кидается туда.

– Сара! – Авраам крепко держит ее за руки, прижимая всем своим весом к стене. – Сара, выслушай меня, ребенок ни в чем не виноват! Он только что родился. Он маленький, понимаешь? Он ни в чем не виноват!

– Но мы договорились… – слезы льются неудержимым потоком, ноги Сары теряют пол.

– Это мой сын, понимаешь? Мой сын! Он – самое главное в моей жизни. – Авраам старается заглянуть ей в глаза, но Сара отворачивается, затем порывисто обнимает его, буквально душит.

– Мы вырастим его… Я обещаю. Я буду лучшей матерью. У нас будет семья. Все будет хорошо. – Сара пытается целовать мужа, прижаться, удержать…

Из спальни выходит Агарь. Они оборачиваются к ней. Она держит сына на руках. Улыбаясь, подходит и дает его Саре. Отворачивается и делает несколько шагов к двери. Ребенок поднимает крик. Сара пытается качать его, говорить что-то. Агарь начинает одеваться. Ребенок кричит не останавливаясь.

– Да хватит! Вы что! – Авраам хватает Агарь за плечи и буквально толкает обратно. Сара прижимает младенца к себе.

– Сара, отдай его мне, – тихо и твердо говорит Авраам, так что его отчетливо слышно даже сквозь оглушительный крик ребенка. – Отдай его мне. И мы поговорим. Клянусь, если ты сейчас хоть что-нибудь с ним сделаешь, я тебя убью. – Авраам говорит спокойно, уверенно и абсолютно серьезно.

Пол окончательно исчезает, ноги как будто проваливаются в трясину, которая тут же тянет вниз. Кто-то поспешно вынимает ребенка из одеревенелых рук жены, которые так и остаются в прежнем положении. Сара поднимает глаза.

– Авраам… я умру… не бросай меня! Ты ведь ее не любишь! Скажи, что ты ее не любишь! Ты ведь ее не любишь! Не любишь?! – Сара стоит на коленях, держа руками лицо сидящего напротив Авраама, ее глаза расширены, безумны.

Он обнимает жену, целует в шею, щеки, гладит и крепко прижимает к себе. Сара обмякает и затихает в его объятьях. Тишина повисла в квартире.

– Сара, милая…

– Что? – еле слышным счастливым шепотом отзывается она, чувствуя, что его руки взяли и вынули ее из болота, посадив на твердую землю.

Авраам слегка отстраняет Сару, осторожно держа за плечи. Гладит ее волосы, нежно проводит пальцами по лицу, целует в губы. После долгого поцелуя смотрит в ее счастливые глаза, слеза медленно течет по его щеке. Сара осторожно вытирает ее ладонью.

– Пойдем, – они поднимаются с пола. Он обнимает ее, и оба идут к двери. Агарь беспомощно стоит на пороге спальни.

Авраам распахивает дверь, пропуская Сару вперед. Она делает несколько шагов к лифту.

– Ребенку нужна мать! – и звук захлопнувшейся двери выстреливает ей в затылок.