Текст книги "Библия-Миллениум. Книга 1"

Автор книги: Лилия Курпатова-Ким

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

ИЗГНАНИЕ В РАЙ

– Доброе утро, Ева, – привычно вяло сказал Адам.

Он говорил ей это в течение многих лет, даже если ее в этот момент не было в теплице.

– Адам! Какое это утро действительно доброе! – неожиданно ответил ему смеющийся голос.

Адам даже вздрогнул, чуть было не спросив: «Кто здесь?» Ева, улыбаясь, пыталась поднять бутон цветка, который увял, не успев распуститься, поливала его, стараясь оживить. Хотя было понятно, что это невозможно, – ничем другим ей заниматься не хотелось, оживлять увядший цветок было самым нужным в данный момент для Евы занятием.

– Адам, для чего нужны мужчины и женщины? – лукаво прищурив глаз, спросила Ева. Так спрашивают маленькие дети родителей с единственной целью – поставить их в тупик.

– Нужны для чего-то, раз есть, – буркнул в ответ Адам и задумался: а действительно, для чего? Ну не для того же, чтобы жрать минтай и противно трахаться, в самом деле! – А ты как думаешь? – переспросил он Еву, подвязывая стебли какого-то редкого растения-аристократа, которое само по себе не в силах удерживать свои тонкие, изящные побеги.

– Друг для друга! – немедленно выпалила заранее, видимо, обдуманный ответ Ева.

– Как это? – Адам интересовался не столько логикой ответа, сколько тем, с чего вдруг тихая старая дева-ботаник задумалась о существовании в природе двух полов.

– Ну, как… Мужчины для женщин, женщины для мужчин – друг для друга мы нужны.

– Тогда вообще получается, что все люди друг для друга, – саркастически заметил Адам, отрыгивая запах минтая, который мучительно долго переваривался в желудке.

– А все люди и есть или мужчины, или женщины, – продолжала настаивать Ева, пытаясь донести до коллеги открывшуюся ей тайну смысла человеческого бытия.

– Нет, – не согласился коллега с ее непонятной эйфорией. – Мне кажется, что мужчины для… – «Для чего же я?» – задал себе вопрос Адам, а вслух продолжил: – А женщины для… Для радости, что ли. Не знаю.

«Женщина для радости» – это он где-то читал, но весь его жизненный опыт нещадно опровергал данное утверждение. Тем не менее другого подходящего ответа не нашлось.

– Дa! Все для радости друг друга, – торжественно вывела формулу вселенского равновесия Ева.

– Радость-гадость… – сердито срифмовал Адам, заняв внутри себя позицию «Вот поживешь с мое!» по отношению к Евиным открытиям.

– Что у тебя случилось? – наконец-то Ева заметила, что Адам не в духе.

– Ничего!

– Когда ничего не случается, и ведут себя «ничего», а ты злой! – первый раз за много лет они разговорились и тут же поссорились. Как говорится, «первый блин».

– Я не злой! – рявкнул Адам, сам подивившись тому, что хамит женщине. Что-то было в этом новое и очень волнующее. Хотелось продолжать.

– Нет, ты злой! И не ори на меня! – Ева оставила сдохший цветок в покое и принялась ожесточенно вытаскивать из земли лишние росточки бессмертника. Те нагло вылезали меж посаженных в ряд экзотических растений, предназначенных для центральных залов сада.

– Я не ору!

– А что ты делаешь?!

– Разговариваю! Ясно?!! – Адам был почти счастлив, у него возникла эрекция.

– Если у тебя что-то случилось – это не значит, что можно вымещать злобу на мне! Я могу и ответить!

– Да что ты говоришь?! И что же ты ответишь?!

– Иди к черту, Адам!

– Ой-ой! Как страшно. А еще?!

– Отстань! – Ева расстроилась, ей была непонятна неожиданно обрушившаяся на нее лавина злости, она никогда не делала Адаму ничего плохого.

Но больше всего обижало четкое ощущение, что Адам намеренно пытается задеть ее сильнее. Она ушла в дальний угол теплицы и принялась складывать пустые горшки в столбики.

– Тогда чего же ты до сих пор не замужем, если все друг для друга?! – всадил ей в спину Адам.

Это было уже жестоко! А жестокости с его стороны Ева ожидала еще меньше, чем злости. Ее руки опустились, горшки в стопках закачались и рассыпались. Ева принялась их собирать, но слезы, навернувшиеся на глаза, мешали видеть. Она упрямо пыталась их составить обратно, чтобы Адам не заметил, как она заплакала, но сопли, быстро забившие нос, ее выдали. Раздалось громкое предательское шмыганье. Ева отчаянно пыталась сложить сыплющиеся горшки обратно в стопку, как будто это ее жизнь рассыпалась и катается в беспорядке.

– Ева… Прости!.. – Адам кинулся было к ней, неудача с Лилит разом показалась ему ерундой по сравнению с тем, что он натворил сейчас.

Ева, как только заметила, что он к ней приближается, бросилась к задней двери и выбежала во двор. Спрятавшись за старой полуразрушенной беседкой, она отдала всю себя слезам. И правда, кого обманывать? Она – старая дева! Никому не нужная, никем не любимая! Господи, ну зачем она вообще родилась?! Ева плакала и плакала. Вот он – долгожданный, наивысший миг агонии розы! Слезы одинокой женщины, хоронящей свою молодость, слезы по любви неполученной, а еще больше о любви нерастраченной. Бесплодное ожидание рождает одну тоску. Но это ничто по сравнению с эмбрионом чувства, что умирает и разлагается внутри. Ева плачет по своей так и не родившейся любви.

Когда Ева, наконец, вылезла из своего угла и побрела обратно к теплице, уже стемнело. Посмотрев на старые часы, сонно тикавшие на стенке, и увидев, что рабочий день давно закончен, она кисло усмехнулась. «Какой смысл ей вообще ходить домой? Разве что сегодня ее ждет там последнее яблоко…»

Ева шла медленно, прижимаясь к стенкам домов, вдруг сверху упадет кирпич? Хорошо бы…

Войдя в квартиру, она привычным движением, не глядя, повесила мешковатое пальто на крючок, кинула на диван халат, переоделась в домашнее платье, сняла очки, поставила чайник и включила телевизор.

Новости, новости, новости…

У Евы часто складывалось такое впечатление, что она сидит у маленького окошечка в настоящий разноцветный мир, где на самом деле и есть жизнь, а то, где находится она, какой-то искусственный каземат. Живые существа сидят каждое в своей ячейке и через свои маленькие окошечки наблюдают за настоящей жизнью.

Ева рассматривала последнее яблоко – оно уже немного сморщилось и обветрилось. «Как я», – подумала Ева. И правда, как она… За этот день она постарела больше, чем за целый год.

Ева откусила яблоко, потом, не глядя, еще раз… У него был какой-то противный привкус. Оказалось, внутри сидел нахальный жирный червяк. Ева отшатнулась от яблока, но бросить не решилась, чтобы не намусорить. «Нет, не как я – хоть червяк хочет это яблоко…»

Женщина задремала в кресле под нескончаемые объяснения в любви Фернандо к Антонелле и их клятвы верности друг другу. Ее разбудил резкий звонок в дверь. Она мгновенно проснулась и напряженно воззрилась на экран, подумав, что звонок раздался там – это Лаура пришла и сейчас застанет своего жениха в объятиях подруги! Но второй звонок заставил разочарованно сникнуть. Звонили в ее собственную дверь. Опять соседка ключи забыла.

Ева нехотя открыла. На пороге стоял Адам. С цветами и тортом. Ева хмуро и вопросительно на него уставилась. Она все еще сердилась, но вид коробки с тортом немного смягчил ситуацию. Ева очень любила сладкое.

– Ева, я сегодня был не в духе. В общем, извини… Я не хотел сказать… То есть я сказал, но я так не думаю! – завершил свою речь Адам.

– Не думаешь, что я старая или что я – дева? – отчеканила Ева.

– Ни того, ни другого! То есть я не думаю, чтобы такая женщина, как ты… – «А она и в правду женщина!» – вдруг заметил Адам. Она, в этом полинялом ситцевом платье, с распущенными волосами и без очков. «Она женщина…» – ахнул Адам над своим открытием. – То есть я не считаю, что это возможно, чтобы такая женщина, как ты, до сих пор ни с кем! – выпалил Адам комплимент.

Но улыбки с другой стороны не последовало, слов типа «нахал!», «хам!» тоже. Вместо этого уголки губ Евы медленно поползли вниз, а глаза покрылись слезными тучками, которые готовы были вот-вот пролиться.

– Ой… Я… – Адам просто не знал, куда себя деть вместе с букетом белых хризантем и тортом в коробке, перевязанной веревочкой, которая противно резала руки.

Слезы были готовы пролиться немедленно, нужно было что-то делать! Адам глубоко вдохнул. «хуже уже некуда!» – подумал он, резко и порывисто обнял Еву и страстно поцеловал. Она вскрикнула, попыталась его оттолкнуть, маленькие кулачки застучали по его спине, но Адам ее не отпускал. Иногда лучше держать женщину, невзирая на сопротивление. Для ее же пользы, потом она все поймет и оценит.

Бутончики-кулачки расслабилась и распустились, горячие ладони погладили его спину в знак согласия, и наконец когти вцепились в затылок в знак нетерпения.

Ева предоставила Адаму делать все, как он хочет, полагаясь на его «опыт». Неведенье – отличная вещь. Адам, впервые в жизни столкнувшись с кем-то еще менее искушенным, чем он сам, ощутил себя старшим, уверенным в себе учителем, не имеющим права бояться или ронять свой авторитет перед учеником. В результате они понимали друг друга, чувствовали друг друга, были друг другом.

Адам ласково терся о горячее, поднимающееся ему навстречу тело. Не торопясь, ощупывал руками и губами маленькие ложбинки и складочки, позволяя тонким пальцам с небольшими коготками делать то же самое. Ему не хотелось в первый раз делать ей больно, и ощущение дружеской ласки, простого касания и присутствия поднимало его на удивительную высоту – он не знал, что женщина может быть такой. Не мокрой, не тесной, сдавливающей и удушающей руками, – а мягкой, бархатной, свободной. Стать его кожей, его фантазией… Она изгибается под ним, обтекая его тело, смещаясь в сторону, оказываясь над ним… Он играет с морем, то побеждая его, то погружаясь в него, то становясь им.

Это продолжалось бы вечность… Ева светилась в лунном свете, который залил комнату. Казалось, что его слишком много и ему тесно, но он ни за что не уйдет. Адам тоже сначала тихо засмеялся, а потом вскочил и прижал ее к себе, испугавшись, что она сейчас исчезнет, растворится в этом потоке лунного света. Он прижимал ее к себе, целовал, проверяя, здесь ли она и не сон ли все это…

– Так не бывает… – прошептал он ей на ухо.

– Не бывает… – согласилась она.

И они переплелись телами, чтобы согревать друг друга во сне.

* * *

Утром Адам проснулся первым. Солнце вот-вот взойдет… Проснулся в нежном и ласковом кольце рук. Руки, которые оберегают, всегда непроизвольно образуют круг. Круг – символ защиты. Круг – не хомут, любящие руки не держат – они лежат свободным теплым кольцом, слегка соединяя пальцы. В это кольцо всегда хочется вернуться, чтобы укрыться от неудач, от одиночества, от печали – от всего на свете. Это ласка, обнимающая душу.

Адам осторожно выскользнул из этого кольца, но только затем, чтобы любоваться спящей Евой, не разбудив ее. Сон – это важное состояние. Смотреть, как другой спит, – увлекательно, заботиться о его сне – приятно, а уснуть тяжело, потому что хочется посмотреть, как любимый человек спит.

Тело Евы, излучавшее при свете луны демонический свет – серебряно-зеленоватый, переливавшийся золотыми тонами, теперь было простым – матово-белым, с тонкими голубыми прожилками вен, с розовыми следами от его рук, с маленьким красным пятнышком на шее – оно жило, дышало, цвело. Танцевало на пике своей красоты.

КОММЕНТАРИИ

ОНА писала эту книгу, глядя в человека. ОНА писала эту книгу, глядя в каждого из нас. ОНА написала про НАС. Какая разница, что мы делаем, чем заполняем свою опустошенную жизнь? ЕЙ безразлично, ЕЕ беспристрастный взгляд чувственен, ОНА наслаждается естеством. Притворство разоблачено, маски сброшены, голый король назван голым, жизнь пробивается сквозь боль и страдание.

ОНА пишет так, словно бы время остановилось, сосредоточилось в одном мгновении «сейчас», в одной точке пространства – в самом потаенном уголке души ЕЕ ЧИТАТЕЛЯ. Наваждение жизни, наваждение страсти, наваждение счастья – таков ЕЕ текст, потому что ОНА пишет его для НАС.

ОНА рисует картину подлинной реальности люминесцентными красками. ОНА играет нашими чувствами, ОНА забавляется, завораживает, наслаждается, удивляет. Как на ладони ОНА видит то, что каждый из нас считает глубоко потаенным. ОНА бескомпромиссна и одновременно щедра. ОНА разрушает и воссоздает по крупицам. ОНА насыщает и очищает одновременно. ОНА любит, и ОНА порождает любовь.

Мы узнаем себя в ЕЕ героях, их необычные имена – названия наших судеб.

Страдания Иова

В Ветхом Завете Иову посвящена целая «книга», и, надо сказать, весьма примечательная. Специалисты-богословы полагают, что она «принадлежит к разряду учительных, так как учит нас терпению в бедствиях».

Вкратце суть «Книги Иова» такова. Жил-был Иов, и все-то у него было: и семья, и здоровье, и богатство. Он любил Господа, и Господь вроде как отвечал ему тем же. Так они и жили, пока Сатана не предложил Богу подумать следующим образом: не от того ли так добродетелен Иов, что все есть у него? «Разве даром богобоязнен Иов?» – спрашивает Сатана у Господа. А Тот, добрая душа, предлагает проверить и убедиться.

Сатане развязали руки, и он не побрезговал. Сначала у Иова отняли его стада, но он был стоек. Потом все его дети в одночасье отправились в мир иной, но и здесь Иов продолжал быть «богобоязненным». Наконец, погубили проказою здоровье Иова так, что тот уподобился скелету, обтянутому гноящейся кожей.

Дальше по тексту идут долгие беседы Иова с его друзьями (которых почему-то у него не отняли) на излюбленные «русские темы»: «Кто виноват?» и «Что делать?». В конце концов выясняется, что Господь просто облагодетельствовал многострадального Иова, разрешив все отнять у него, проверив последнего таким образом на прочность веры. У истории замечательный «happy end» – Иову вернули все и даже больше, а также 140 лет жизни в довесок.

ОНА начинает рассказ об Иове такими словами: «Я думаю, главная беда Иова в том, что у него все было». Для тех, кто знаком с ветхозаветной историей, эта фраза звучит как пронзительный выстрел. Дальнейшее повествование открывает суть дела. Выясняется: для того чтобы заставить человека страдать, достаточно наградить его богатством, здоровьем и тем, что ехидно зовется «семейным счастьем». Отнять это добро, конечно, гнусность порядочная! Но тут хоть надежда останется, что все наладится когда-нибудь, как-нибудь, может быть… А когда у тебя все есть, но тебе несказанно хочется «прямиком в крематорий», это уже подлинная трагедия.

Колено Иуды:

Онан, Ир, Шуа, Фамарь

История эта в Библии коротенькая, что называется «одной строкой». Иуда – сын Иакова от Лии, один из многих. Он женился на Шуа, которая, как и в любой русской сказке, родила ему трех сыновей: Ира, Онана и Шелу. Ира Иуда женил на Фамари. Но, как гласит Библия, «Ир, первенец Иуды, был неугоден перед очами Господа, и умертвил его Господь», – коротко и неясно. Фамарь, по установившемуся порядку (закон левирата), должна была перейти к младшему брату Ира – Онану. Иуда этому и споспешествовал: «Войди, – говорит он Онану, – к жене брата твоего, женись на ней, как деверь, и восстанови семя брату твоему». Онан заартачился, но по-тихому, знал он, «что семя будет не ему», а потому, когда «входил к жене брата своего, изливал на землю, чтобы не дать семени брату своему». «Перед очами Господа» это было «зло», «и Он умертвил и его», то есть Онана. Оставался Шелу – третий брат, но он был еще маленький, чтобы «войти к Фамарь», ему надо было подрасти.

Время шло, Шуа умерла, Шелу вырос, но «вводить» его к Фамарь Иуда не торопился. Тогда Фамарь провела операцию «ход конем». Она сняла свои «вдовьи одежды», закрыла лицо и села у ворот Енаима. Иуда, проходивший мимо, принял ее за проститутку и купил у нее ночь любви и страсти за козленка. Но козленка при нем не было, а потому Фамарь, скрывающая себя, потребовала за обещанного ей козленка залог – печать, перевязь и трость Иуды. Тот, ничего не подозревая, на все согласился и провел ночь со своей невесткой, сам того не зная. Фамарь, как это и положено, забеременела. Желая получить обратно свое добро, Иуда стал разыскивать проститутку, что сидела у ворот Енаима, но безуспешно – Фамарь скрылась.

Через три месяца до Иуды дошли слухи, что Фамарь стала проституткой, ибо беременна. Иуда вышел из себя и требовал привести к себе блудницу, дабы сжечь ее. Фамарь же послала ему его вещи со словами: «Я беременна от того, кого эти вещи». Иуда узнал, конечно, свое имущество – печать, перевязь и трость, – прозрение наступило, и сказал он: «Она правее меня, потому что я не давал ее Шелу, сыну моему». Все разрешилось миром, а Фамарь разрешилась двумя сыновьями от своего свекра – Фаресом и Зарой, которые упоминаются в родословной Спасителя. Вот, в сущности, и все…

Уникальность этой серии ЕЕ новелл – в игре взглядов. «Колено Иуды» написано так, что только в самом конце ты догадываешься: у Иуды есть лишь его «Колено», его же самого – нет.

ОНА писала об Онане – маленьком, нечастном, нелюбимом ребенке, который нашел счастье лишь наедине со своим запуганным отражением, но нещадная отцовская рука не пощадила даже его – отражение сына. Он сбежал, сбежал из застенков, он сбежал по шелестящей листве клена, он сбежал в небо, отразившееся в его мертвых глазах.

ОНА писала об Ире – большом, несчастном, нелюбимом ребенке, который нашел свое счастье, чтобы потерять его, чтобы его украли у него – отец украл. И он тоже сбежал, сбежал из застенков, раскинув руки, словно стальные крылья, взмыл вверх. Он летел, отражая собой солнце.

ОНА писала о Шуа – раздавленной, опустошенной, безгласной, которая нашла свое счастье в безволии, бессмысленности, в пустоте. Она похоронила двух своих сыновей, убитых собственным мужем, она умерла от его руки. «Вы думаете, что умершая была рада присоединиться к своим детям, убита горем и тому подобное? Да, она сожалела, мучительно страдала в самую последнюю секунду своей жизни – но не о том, что дети ее мертвы, не о том, что сама она умирает, а о том, что Иуда останется жив и Фамарь жива… Она проиграла своей невестке и мужа, и сына, и себя… Три – ноль. Она злилась, умирая». Странно ли, что сыновья ее умерли?..

ОНА писала о Фамарь, об этой Саломее поневоле. Призванная соблазнять – сама соблазнилась. Она соблазнилась тем, что казалось ей мужественностью, она алкала мужественность, она задохнулась ею…

Писала ли ОНА про Иуду? Нет, про Иуду вы не найдете в «Колене Иуды» ни слова. Иуды в нем просто нет. Все, что мы видим, все, что так тщательно выведено ЕЕ пером, вся его сила, вся его мужественность и мощь – лишь контуры Иуды, скрывающие тщедушное, слабое, пассивное, гадкое тело мужчины-мачо. Мужчины пугливы и эгоистичны, они пытаются сидеть своими трусливыми задницами на двух стульях, им удается, они всегда смогут найти то, что выполнит роль необходимой жертвы, за них выполнит, ибо им самим нечего жертвовать. Ничто не может быть принесено в жертву…

Сара и Агарь

Сара – одна из самых загадочных женщин Библии, где почти все женщины загадочны (хотя бы потому, что о них, как правило, говорится вскользь), но Сара все-таки самая загадочная (а вот говорится о ней предостаточно). Она красива настолько, что Авраму, мужу ее, постоянно угрожает смертельная опасность – быть убитым, дабы Сара овдовела и освободилась (для фараона, царя Герарского (Авимелеха), и прочих). По этой или по какой другой причине Аврам постоянно настаивает: «Сара, скажи же, что ты мне сестра, дабы мне хорошо было ради меня и дабы жива была душа моя через тебя» (она действительно была его сестрой, правда, сводной; оба они – Аврам и Сара – дети Фарры, который пришел с ними из Ура в землю Харран).

Родить ребенка у Сары и Аврама никак не получалось вплоть до глубокой старости. Ребенка нет, а род избранников божьих продолжать нужно… Впрочем, в Древнем мире подобные проблемы решались значительно проще, нежели в нынешнем – с его банками донорской спермы и экстракорпоральными оплодотворениями. Короче говоря, при подобной затруднительной для деторождения ситуации достаточно было подобрать какую-нибудь служанку, которая сначала ложилась под бездетного мужа, а потом, спустя девять месяцев, в обязательном порядке на коленях у законной его жены, рожала бы ему «ее» (то есть официальной жены) ребенка. Таким инкубатором ребенка Аврама стала для Сары Агарь – то, другое и вдобавок красавица.

Агарь, говорят, была египтянкой, девушкой молодой и строптивой, а Сара – диктатором каких свет не видывал. Конфликт, замешанный на ревности, зависти, страхе и еще бог знает на чем, нарастал, а затем разразился скандал. Агарь, беременная Исмаилом (будущим прародителем всех мусульманских народов), была с треском выдворена Сарой из стана Аврама и двинулась куда глаза глядят бродить по пустыне. Господь, правда, Агарь не оставил – явил ей Ангела, и дело кончилось благополучно.

ЕЕ история – это история отношений двух женщин, история, в которой, как в капле воды, отражено то, что называется женской «внутриполовой конкуренцией». В центре этой драмы всегда мужчина, но он словно бы непричастен к происходящему. Женщины решают между собой, кому быть «любимой женой», «достойной матерью» и т. п. Женщины решают между собой, кто выше, кто значительнее, кто, как бы они его ни ненавидели, ближе к мужчине. Решение же остается за последним, на самом деле решает мужчина, а потому их – соревнующихся женщин – потуги бессмысленны и в бессмыслице этой чудовищны. ОНА написала об этом ясно и жестко, словно выстрелила в затылок…