Текст книги "Дело о красной чуме (ЛП)"

Автор книги: Лилит Сэйнткроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

«Интересно», – Клэр следил за происходящим, сев удобнее. Он не был расстроен, что вскоре появилась хозяйка дома, шелковые черные юбки блестели от капель дождя.

Она была в трауре, даже лента на ее горле была с каплей зеленого янтаря и сияла изнутри. Ее щеки пылали, волосы были чуть спутаны, говоря о недавних стараниях. Ее кольца были простыми – полоски золота, по одной на изящных ладонях в кружевных перчатках. Ее длинные серьги, сплетенные из золота и гранатов, тихо звякнули, когда она остановилась и окинула комнату быстрым взглядом.

– Доброе утро, господа, – она звучала как обычно, это удивляло.

Как и то, что сладкий дым был смешан с ее духами. Клэр сморщил чувствительный нос, он заметил круги под большими темными глазами мисс Бэннон, ее решительный вид. На ее щеке был след от слезы, которую нетерпеливо смахнули, кружево ее перчатки было потертым и красным. Ее глаза были красными, но женщина старалась не поддаваться горю. Траурная одежда мешала этому.

Он такого не ожидал. Он еще подвинул оценку ее характера. Прошло столько времени, а она все еще удивляла его.

Он переживал. Он убрал письмо из виду, встал, и Зиг бросил серебряную вилку с нанизанной колбасой и поспешил подняться.

– Гутен морген, Fräulein, – Зиг широко улыбался. – Мило, мило. Я принес Арчи письмо и припасы!

– Благодарю, мистер Баэрбарт, – ее улыбка в ответ была призрачной. – Людовико, доброе утро. Микал, ты позавтракал?

– Нет, – лицо Щита было бурей. – Я переживал за приму.

– Тогда завтракай. Скоро ты мне понадобишься. Мистер Клэр? Я…

Он хотел тоже привлечь ее к происходящему, желание было нелогичным.

– Вы позавтракали, мисс Бэннон?

Волшебница замерла, склонила голову, и капли дождя на ее платье заблестели иначе.

– Нет, – сказала она. – Были другие дела.

«И все еще есть, – намекал ее тон. – И это все».

– Я был бы рад, если бы вы присоединились ко мне, – настаивал Клэр. – И если бы приняли мои услуги в поиске мистера Морриса, чтобы привести его к Ее величеству. Я заинтригован. Головоломка занятная.

Она смотрела на него, а он отметил, как за этим следит Микал. Валентинелли у стены хмурился, рука была близко к боку. Клэр давно не видел такой искры во взгляде неаполитанца – он был котом перед мышиной норкой.

– Хорошо, – мисс Бэннон пересекла комнату с решительным видом, цокая каблуками. Клэр понял, что полюбил этот звук. – Садитесь, господа. Начнем день цивилизованно.

Микал последовал за ней, Валентинелли отошел от стены. Это же… да. Неаполитанец выглядел немного расстроенным. Что он ожидал от волшебницы?

Письмо давило в кармане Клэра. Его ждали два предмета, заслужившие внимания, и это было неожиданным даром. Он приступил к завтраку. Мисс Бэннон изящно опустилась на стул, что отодвинул кипящий Микал, он замер на миг и смотрел.

Слова мисс Бэннон заставили его задуматься.

– Кстати, мистер Клэр, я надеялась увидеть вас перед тем, как покину дом снова. Я могу взять у вас Людо? Временно, конечно.

– Я здесь, стрига. У меня и спроси, – возмутился Людовико, плюхнувшись на стул, театрально кряхтя.

– Ты работаешь на мистера Клэра. И ломай мебель, не стесняйся. Я не против заменить дом.

– Если хотите, Людо все сломает, – его акцент стал сильнее, он злился, плохо скрывая это, как и Микал.

– Не стоит, но спасибо. Сегодня от вас требуется другое. Мы посетим одного волшебника. Возможно, его придется… убедить выдать нам информацию, – улыбка на ее лице пугала незлой хищностью, Клэр ее такой еще не видел. – А ты хорошо умеешь убеждать, мой bastarde assassino.

Болезненная тишина повисла над столом. Зигмунд перестал жевать и смотрел на волшебницу.

Клэр кашлянул, прочистив горло.

– Да. Вполне. Хотите чаю, мисс Бэннон?

* * *

Трещал хлыст, черные механические кони с гривами из лент прыгнули, и карета мисс Бэннон вырвалась на улицу Брук. Волшебница сидела прямо на красных подушках, ее правый указательный палец порой постукивал, она выглядывала в окно, лицо было напряженным и белым.

– Кто этот волшебник? – Клэр сидел безопаснее, Валентинелли был рядом, резкие движения ему не нравились. Даже лучшие кареты дергались, когда хозяин говорил кучеру гнать быстрее.

Кучер, Хартхел, морщинистый мужчина, умело вел карету среди движения, как опытная швея вела иглу. Снаружи кричали, карета опасно раскачивалась, но выравнивалась, и хлыст трещал снова.

– Хм? – она дрогнула, ладони опустились на колени с черной тканью. Дым пропал из ее запаха, духи с бергамотом ощущались в салоне. Было понятно, что тело Эли окутал огонь, может, это было традицией? Или так пришлось поступить? – О, его зовут Копперпот. Он мастер Альтератор. Я была утром в Коллегии и проверила главный реестр. Его адрес не был верным, но в прошлом доме есть следы, и я смогла узнать, где его новый дом, и Хартхел едет туда. Там могут возникнуть… неприятности.

«Ого».

– Я могу узнать, какие?

– Обычные, мы ведь помешаем скрываться. В информации о мистере Моррисе были темные намеки, и источник покинул отель. Может, вернулся за море работать. Лучше больше не спрашивать.

– Ах, – осознал Клэр. – Кровь, крики и магия. И синьор Валентинелли тут…

– Чтобы волшебник все рассказал, – Валентинелли скалился волком. Он был счастлив, даже ерзал. – Даже то, что не знает.

– Вот как. Я не хочу, чтобы он умер, пока он все не расскажет. Я не хочу допрашивать его тень, у нас нет столько времени, – ее губы сжались, и способности Клэра пробудились и растянулись, ее слова делали картину мрачнее и сложнее. – Есть и другие сложности.

«О, с тобой не соскучишься, дорогая Эмма».

– Ясно.

– Хорошо. Кстати, Клэр, вы не показывали Зигмунду вещи из дома мистера Морриса?

– Конечно, нет. Зиг бы не… ах. Понятно.

– Именно, – ее ладони сжимали друг друга, кружево впивалось в напряженные пальцы. Она побледнела. – Чем меньше людей знает об этом деле, даже в нашем маленьком круге, чем лучше.

– Боже правый, – кровь отлила от его щек. – Вы же не думаете, что Зигмунда…

– Конечно, нет, – она раздраженно передернула плечами, склоняясь при повороте. – Я просто хочу ему… безопасности. Он не видел Эли… Мы увидели то, у чего мрачные последствия. Мистеру Баэрбарту не нужно платить за это, – еще пауза. – Ах. Мы прибыли. Идемте, господа.

Глава двенадцатая

Сожаление

Тимоти Копперпот, мастер Альтератор и хозяин хорошей квартиры с видом на площадь Кантхилл, был дома. Он еще и с энтузиазмом встретил их. Его узкое нервное лицо поразительно напоминало терьера, из-за щетины голова напоминала этого зверя.

– Да! Рад! Очарован! – он не потел, не возмущался, что они прибыли внезапно. – Хотел уйти в мастерскую, но лучше побыть с эфирной сестрой. Чаю? Что-нибудь крепче?

– Чай подойдет, спасибо.

«Уж слишком просто».

У него было два Щита – даже Альтератор низкого уровня нуждался в них на случай, если изменение пойдет не так, и эфирные перемены выйдут из-под контроля. Женить плоть с металлом было отвратительно, хоть Эмма и видела выгоду для тех, кто мог овладеть такими преобразованиями. Копперпот был не мошенником из переулка, он был хорошо одет, его квартира была просторной и приятной, на третьем этаже. Его Щиты – темный и светлый – были аккуратно одеты и насторожено смотрели на Микала.

Они не смотрели на Валентинелли, который хорошо прикрывался мистером Клэром, заметно просиявшим при виде гостиной.

Шторы были раздвинуты, огонь горел приятно, оби были успокаивающе голубыми, а обивка чистой. Копперпот любил медь и немного вещиц в стиле Индаса, и завтрак в Эмме начал бунтовать. Она с трудом подавила это, села на место, куда Копперпот указал с улыбкой, и пробормотала благодарности.

– Гарри, старик, неси чай и угощения! Я завтрака, конечно, но лишний раз не помешает, – радость Альтератора была искренней, он бурлил красным для Взора, от него был привкус раскаленного металла, который он постоянно очаровывал. Светловолосый Щит взглянул на Микала и поспешил из комнаты. Валентинелли скрывался за Клэром, изображая слугу не старого, но и уже не юного джентльмена.

– Я ценю гостеприимство, – она клонила голову, Клэр сел на стул, а Копперпот опустился в свое любимое, похоже, место у камина. – Прошу прощения за грубость, но перейдем к делу.

– О, прошу. Рад помочь, прима! Нужна работа по изменению или…?

– Вот бы все было так просто. Я должна спросить о неком гении, физикере, мистере Джоне Моррисе… – она не закончила. По его ответу многое будет ясно.

– Морри? О, да. Колкий он. Просит у меня изделия из металла и стекла. Баночки, судя по рисункам. Чудесные вещицы. Работа непростая, они должны выносить большое давление и не протекать. Он рекомендовал меня?

«Бедняга».

– Да, высоко, – она устроила ладони на коленях. Темный Щит не смотрел на нее. Его внимание занимал Микал. Клэр склонился, его узкие ноздри раздувались, он разглядывал комнату. – Как его отдых?

– Видел, как он отправляется в Дувр, утром. Тур по континенту, то, что надо для его нервов. Бедняга Морри дерганый.

«Дувр?».

– Так много работает, – пробормотала она. – Дувр? Я думала, он задержится в городе.

– Нет, нет, он закончил шедевр, как он сказал. Видел его на станции, проверял, чтобы канистры правильно загрузили. Взял с собой две, чтобы показать правителям в Европе. Может, получит за это патент!

– Ваша метка создателя на медных подставках, – вдруг вмешался Клэр. – Котел с короной.

– Точно! – терьер гордо сиял. Его пальцы терли друг друга, эфирные искры трещали. – Видели их? Крепкие канистры. Смесь жидкости и воздуха становится хорошим туманом, но это не мог быть пар. Его нельзя греть. Такая загадка, но Копперпот не сдается, – он погрозил пальцем, словно невидимому ребенку. – Я говорил ему, что сделаю ему тысячу, пока мы не найдем нужный дизайн!

– И сделали? – Клэр склонился, Эмма хотела отругать его. Но разговор ее устраивал.

– Нет, всего двенадцать, но правильных! Два отправились за море с ним. Он сказал, что показал десять в Лондинии на выставке, но я не знаю… – улыбка Копперпота дрогнула. Он нервно посмотрел на Эмму. – Что именно вы ищете, прима? Я хочу помочь, но…

– Мастер-волшебник Копперпот, – спина Эммы была напряжена. Никто снаружи не понял бы, как заболело ее предательское сердце. Янтарь на горле потеплел. – Я сожалею, правда.

Микал пошевелился. Темный Щит упал с треском сломанной шеи, от этого звука у Эммы всегда сжималось сердце. Клэр вскрикнул, Валентинелли был размытым, и светлый Щит отреагировал поздно, оказался на ковре с пальцами Микала у горла. Он хотел спасти мастера, который застыл, нож был у его горла, Валентинелли дышал ему в ухо.

– Гад, – прошептал неаполитанец. – Дернешься или применишь грязную магию, перережу глотку.

– Лучше верьте ему, – Эмма встала. Ее юбки тихо шелестели, шторы затрепетали и задвинулись без рук. Мастер-волшебник не сравнился бы с примой, но все же осторожность не мешала. Утренний свет не должен был озарять эту работу. Полумрак был бальзамом для ее глаз. – Тимоти… можно так вас называть? Благодарю. Тимоти, мы с мистером Клэром требуем правду. И если вы будете честным, вы выживете.

Было больно врать, но лицо мужчины стало бледным, как сыр. Он не помог бы, если бы знал исход встречи.

Британия хотела Морриса живым, но об этом человеке ничего не говорилось. И Эмма считала, что оставлять его живым после допроса было плохой идеей. Это было необходимо, потому что она не знала, уехал ли Ким Рудьярд к себе… или оставался в Лондинии с планом, что зависел от канистр и физикера.

Клэр взглянул на нее, но не озвучил свою уверенность, что она ошибается.

– Мистер Клэр? – она держала тон ровным. – Прошу, допросите его. Надеюсь, вы не против моих вмешательств? О, и перед началом кое-что…

Пальцы Микала сжались. Хруст хряща был громким в тишине. Тихая нота Эммы окутала квартиру вуалью.

Не стоит впутывать соседей.

Темный Щит задыхался, бил ногами по полу, и Микал поднял голову. Его желтые глаза встретили ее.

Теперь на нее смотрели все в комнате, можно было начинать.

– Во сколько мистер Моррис отправился в Дувр? И на каком корабле?

Глаза Копперпота закатились. Он потел, рука Валентинелли не дрогнула. Неаполитанец тоже смотрел на нее с нежной улыбкой, как у возлюбленного.

Людо это нравилось сильнее, чем положено.

Тимоти рассказал им все, что знал, и этого оказалось больше, чем она ожидала. И, возможно, Альтератор сам не догадывался, что столько знал. Клэр бледнел и нервничал все сильнее с каждым невинным или сложным вопросом, и надежда Копперпота покинуть квартиру живым была неприятной.

«Если бы у тебя была совесть, Бэннон, тебе было бы сложно», – Рудьярд был прав.

Клэр позеленел. Он не смотрел на кресло перед камином с догорающими углями.

– Вы знаете патогенную теорию?

– Устроить… да, годится, – Эмма тряхнула головой. Тишина в квартире была тяжелой, она проверила чары, пропела ноту, что стала живой магией, она развернула ее как складку на платье. – Нет. Я не знаю, Клэр.

– Болезнь… некоторые болезни… ох, неужели нужно так делать с его руками? – ментат заерзал, потянул пиджак и полез в карман. Его пальцы задели ткань, вернулись на подлокотники.

– Он говорит Людо правду, – неаполитанец устроил ноги трупа. – Стрига знает.

– Я занята сейчас, – Эмма вздохнула. Три тела, эфирной силы придется потратить больше, чем ей хотелось. – Продолжайте, Клэр. Теория? Это Наука?

«Будь это магия, мы бы это не обсуждали».

– Невидимые невооруженному глазу существа вызывают некоторые болезни. Наука подозревала это давно, но требовали доказательства… линзы, если точнее, и некий голландец дал нам способ…

– Не отвлекайтесь. Может, вам стоит подождать в карете, – пятно крови было большим. – Щиты… да, спасибо, Микал.

Микал легко пригнулся над телами, руки работали, но челюсти были сжаты. Он не спрашивал, но был слишком напряжен, чтобы она верила, что опасность миновала.

– Я не отвлекаюсь. Это было необходимо, мисс Бэннон?

«Черт возьми».

– Смерть Эли была необходима, сэр? Не задавайте глупые вопросы, – слова были резче, чем она привыкла от себя слышать. – Мы имеем дело с ядом, туман из канистр может рассеяться. И он станет заразным.

– Может, не яд. На это намекает проблема с температурой. И яд не распространяется. Это не метод гения биологии, – ментат был бледным и зеленоватым. – Крохотные организмы, мисс Бэннон, могут участвовать в этом. Канистры – только первый шаг. Туман сделают, его вдохнут… Нет смысла делать это, если Моррис не уверен, что это распространится.

Руки Эммы опустились. Она смотрела на него, в голове щелкали кусочки головоломки, вставая на места, а она превращалась в лед.

«Мелочи, – скалился Рудьярд. – Попробуй найти».

– Боже правый. Оружие… – она с усилием остановила себя. Ее губы онемели. На узких улицах Лондиния такая инфекция разнесется с адской скоростью. И если потом будет как у Эли… – Эли… Как?

– Засохшее вещество попало под кожу при порезе ладони. Это все, что я могу сказать, – Клэр не отводил взгляда от кресла в крови. Валентинелли поднял его и понес к уложенным телам, а ментат следил. – Канистры точно уже размещены в публичных местах, чтобы удар был максимальным, – он моргнул, уголек зашипел. – У Эли симптомы появились через пару часов. Первые жертвы могут уже ходить по улицам. И заражать других.

– А физикер отправится на континент, чтобы ему заплатили.

«Черт. О, я ему устрою. Хорошая будет встреча. И Рудьярд. Он ненавидит меня, но это уже слишком».

Это было близко к измене. Близко, но это было не в стиле шахматиста. Этот гений-физикер был хитер и скрыл намерения от Рудьярда, старательно все продумав.

Клэр хмурился.

– Не знаю, был ли он переманен. Вряд ли.

Она напомнила себе, что ее ментат просто так слова не произносил, и они были связаны как-то с его размышлениями.

– Почему?

– Чтобы настроить человека против его страны, требуется смятение. Моррис таким не казался. Он логически шел к нужному результату. Он сделал открытие и решил его масштабно проверить. Это невероятно и изящно… – он заметил ее лицо и умолк. – Ах, да. Ему нельзя продолжать. Но я не вижу измены. Просто гений запутался.

– Да. Меня предупреждали.

«Когда я увижу старину Кима, вежливой не буду. Сначала его обезьяна, если она еще жива, а потом он».

– Мистер Клэр, можете найти эти канистры?

– Волшебник… да, у меня есть пара идей. Конечно, пока это догадки.

– И определите природу угрозы, яд это или что-то другое? – знала ли Британия размер и опасность этого оружия? Правящий дух был древним и мудрым, но Виктрис была упрямой, а Знание было новым. Или это проект какого-то министра пошел не туда?

«Я мало знаю о корнях проблемы», – она глубоко вдохнула, пытаясь успокоить пульс, прогнать покалывание пота под руками и на изгибе спины внизу.

– Я постараюсь, – он звучал, к счастью, уверенно.

– Хорошо. Я оставлю это в ваших умелых руках.

– А сейчас?

«К чему вопросы?».

– Нас ждет путь. Гения нужно остановить.

– И привести на суд Короны?

– Возможно, – она не была убеждена. – Он может пригодиться для справедливости, мистер Клэр.

«Хоть я хотела бы увидеть, как он умирает как мой Щит».

Она уже привыкала врать себе, да? Это было не лучшей привычкой для примы.

Неловкой и опасной.

– Как и мы? – он медленно и задумчиво встал. – Или я?

Она не могла поверить, что услышала этот вопрос. Она чуть не сорвалась.

«Я стою на горе трупов, Арчибальд. Не время обвинять меня в том, задумано ли ваше убийство».

– Если вы спрашиваете, смогла бы я…

– Нет. Не думаю. Прости, Эмма.

«Поздно. Это сказано, – боль в ее груди не утихала. – Будь ты опасностью для Британии, мне пришлось бы сожалеть».

– Именно. Берите карету и Людовико. Найдите гадкие канистры. И осторожно. Что бы вы ни думали, сэр, я не хотела бы потерять вас.

Может, Клэр ответил бы, но Эмма обратила внимание внутрь, нити эфирной силы закипели на пальцах. Если думать о задании перед ней, можно было отвлечься от боли под ребрами. Это просто ее корсет. Слова ментата не должны были так жалить, он все же был просто человеком.

«О, прима, врать себе очень плохо».

Глава тринадцатая

Не ходите туда, сэр

Валентинелли, разглядывая грязные ногти, не переживал с виду, пока черная карета мисс Бэннон ехала по улице. Он даже напевал арию из «Ribellio», еще и мимо нот.

Клэру казалось, что он в клетке с диким зверем. Он успел забыть, как опасен может быть неаполитанец.

«А мисс Бэннон?».

Хорошо, что ментаты редко кривились. Иначе Клэр сейчас кривился бы от своей глупости.

Дело было не в теории, ведь иначе особенности дела не объяснишь. Дело было в боли на лице Эммы Бэннон, которую она быстро скрыла, когда Клэр спросил.

Он имел в виду, конечно, что ценность мисс Бэннон куда больше, чем его, в данной ситуации. Корона могла зависеть от ее верности сильнее, чем мисс Бэннон догадывалась. Империя держалась на таких гордых слугах, как она.

Клэр часто думал о природе связи волшебницы с инкарнацией Британии, но убрал это в ящик загадок, что требовали внимательного и неспешного изучения позже. Она старалась скрыть происхождение, но у него было преимущество близкого знакомства. Призрак детской нужды и лишений висел над ней, и ее привязанность к королеве говорило о бое с этим призраком в характере человека больше, чем о долге империи.

Конечно, Эмма возмутилась бы или едко парировала, но Клэр думал, что, вполне вероятно, что волшебница защищала от вреда не Виктрис, а девочку, которую спасли от жестокой жизни, забрали из сточной канавы в сияющий мир гордых волшебников. Конечно, сильному желанию ребенка магии подошла бы служба высшей силе, и она явно видела свою борьбу в опасных первых годах правления Виктрис.

Этим утром мисс Бэннон неправильно его поняла, и Клэр тешил себя тем, что она была логичной женщиной и не станет держать обиду на его слова. Да?

И все же он еще не видел ее… уязвленной.

Утренняя давка в толпе и прочие сложности усилились за несколько часов, проведенных в квартире Копперпота. Ворчание, крики и ругательства заполняли тесный воздух Лондиния. Колеса двигались медленнее, и Клэр считал, как быстро распространится болезнь, и есть ли шанс у пострадавших выжить.

«Мог ли Щит заразить кого-то? Возможно. Физикер Дарлингтон? Нет, на его коже не было царапин… но все же», – Клэр мысленно выругался. Если канистры распространяли заразное заболевание, Эли мог тоже служить той же цели. В поведении Морриса почти ничего не было понятным, если он не задумал, чтобы болезнь передавалась от страдальца к страдальцу.

Карета дернулась и замедлилась. Крики и ругательства – может, улицу перекрыли? Клэр погрузился в мысли и едва заметил, когда Валентинелли напрягся.

Дверца кареты распахнулась, вопль удивления Клэра пропал за громким рявканьем Валентинелли. Смятение, и неаполитанца отбросил изящный удар по горлу. Напавший, коренастый и длинноногий, в черном и сдвинутой шляпой, ударил Валентинелли ниже живота, и Клэр резко вдохнул, сочувствуя.

Щелчок, дверь закрылась. Мужчина со скоростью, рожденной из опыта, направил пистолет на корчащегося и ругающегося Валентинелли.

Клэр кашлянул.

– Какой приятный сюрприз.

Францис Вэнс, доктор искусств и ментат, широко и обезоруживающе улыбался. Его усы были светлыми, но волосы потемнели со временем, одним из его странных качеств было то, что он мог быстро менять внешность. Ему не нужны были для этого вещи, только свои подвижные черты. Его глаза были ореховыми, золотыми или зелеными, в зависимости от настроения, и сейчас они были веселыми.

– Здорово, старик.

– Я убью тебя… – Валентинелли не воспринял такой поворот спокойно.

Клэр кашлянул.

– Людовико, прошу, он просто хочет поговорить. Или он выстрелит из этого хитрого пистолета. Бомон-Адамс, да? Двойное действие. И у вас только два выстрела.

– Хорошо, – улыбка Вэнса стала чуть шире. – Мне два и надо. Даже одного хватило бы. Ваш неаполитанец тут самый опасный. Я о нем высокого мнения.

«Как и мисс Бэннон».

– Не вы один. Чем обязан? Я был немного занят, чтобы ответить на ваши письма.

– Если бы вы могли ответить, я был бы уже в Ньюгейте. И это… – Вэнс взглянул на Валентинелли краем глаза. Убийца перестал лепетать и прижимался, лежа, к стене кареты, зло глядя на незваного гостя. – Прошу прощения, синьор. Я не думал, что вы дадите мне заговорить.

– Вы были правы, – прорычал Валентинелли, и Вэнс приподнял брови.

– Именно. Вы необычный. Мистер Клэр, я пришел предложить свои услуги.

– Предложить услуги? – Клэру было не по себе.

– О, да, – Вэнс посудил, что опасность уже не такая, и убрал пистолет. Его поза говорила о напряженной готовности, Валентинелли медленно выпрямился. – Вы же преследуете некого Морриса?

«Боже правый», – Клэру точно было не по себе.

– И вы тоже? Нет. Вы не можете. Ведь…

– Он привлек мое внимание. Я не связан с ним. Его проект невыгоден, если не сказать хуже, – улыбка Вэнса увяла. Его перемены в лице были постоянными. – А еще даже у меня есть угрызения совести, хоть и слабые. Это грязное болото, старик. Грязное.

– Ясно, – во рту Клэра пересохло. Этот поворот в деле был, пожалуй, самым удивительным.

И он не предвидел его. Может, его способности тускнели.

– Нет. Пока что. Но, мистер Клэр, ваш кучер может доставить нас в Бермондси? Это неплохое место для начала.

* * *

Небо Лондиния плакало, морось смешалась с едкой желтизной, примятой от дождя. Дыхание Темзы было влагой на улицах. Валентинелли обмяк рядом с Клэром и гневно смотрел на ударившего его ментата.

Вэнс не стеснялся, заняв целое сидение.

– Что вы знаете о Моррисе?

Клэр подозревал, что тот уже достаточно знает.

– Гений биологии. Не больше тридцати трех, не самый послушный студент, хотя он провалил все тесты ментатов и платил за свое обучение пожертвованиями соседей…

– Его детство, мистер Клэр. – Клэр словно оказался в Итоне, и Вэнс был терпеливым наставником.

«Он мне не нравится».

– Лондиний расширялся на юг Темзы, когда он пошел в школу. Его отец, думаю, умер, когда он был еще мал. Его мать баловала его, а в школе его не любили.

– И он нашел убежище в искусстве. И в другом, – кивнул Вэнс. Его глаза потемнели до ореховых, золотые искры в них угасали. Он смотрел с неподвижностью кота, но Клэр не сомневался, что пистолет, еще и хороший, быстро пробьет все препятствия на его пути.

Способности Клэра нашли ответ.

– Религия, – несколько обрывков информации состыковались в голове Клэра. – Скорее всего, папист.

– Весьма вероятно, – Вэнс обрадовался. – И сегодня понедельник.

«Да, но при чем тут…, – карета замедлила движение вперед. Хартхел вопил коням на особом языке кучера, и, судя по шуму за окном, они добрались до улицы Эттингли в Бермондси. – Там есть церковь Магдалены. Может…».

– Церковь Морриса – церковь Магдалены?

– Он постоянно там был. Паписты могут быть верными. Идемте, господа, – Вэнс помрачнел и выглядел на десять лет старше. – Узнаем, молится он святой или Науке.

Валентинелли посмотрел в глаза Клэру, ментат тряхнул головой.

«Нет, мой осторожный неаполитанец. Не убивай его. Пока что».

Валентинелли поддался, его умелые пальцы отступили от ножа в рукаве.

Глава четырнадцатая

Нужно заметить

Конюшни были полны шума. Перья шуршали друг о друга, щелкали острые клювы, словно ударялись друг о друга лакированные бруски дерева. Хранители, тощие мужчины в красной одежде и высоких сапогах, усердно трудились. Они были в командах по двое, один толкал тачку, другой выбирал куски красных мышц и распиленной белой кости и бросал с опытным кряхтением в загоны.

Грифоны все же были хищниками.

Эмма не шевелилась, сжимая кулаки. Запах – сырое мясо и жар зверей – обжигал ее горло, и грифоны вытягивали шеи и смотрели на нее, поворачивая головы, как птицы. Один зло зашипел, шевеля когтями, дерево трещало.

– Лучше подождите снаружи, мэм, – главный хранитель, слишком юный для этого места и со шрамом на запястье, покачал головой. Бусины в его волосах постукивали, как клювы зверей. – Капризные они сегодня. И магия.

– Останьтесь, прима, – Микал стоял перед ней, не казался маленьким, но выглядел хрупким рядом с перьями и глазами с золотой каймой. – Все хорошо.

«Нет. Грифоны не забывают».

– Волш-ш-шебница, – шипящие звуки были полны холода и гнева. – Говорящ-щ-щая со с-с-смертью, – черный грифон был чуть меньше товарищей, но его явно назначили общаться с ними. Он щелкнул клювом дважды. Как они говорили на языке людей без губ, чтобы создавать согласные, никто не знал, ни магия, ни Наука не смогли разгадать эту загадку. Может, помогло бы вскрытие, но труп грифона найти было невозможно.

Их племя съедало своих мертвых. Остаться не съеденным – было самой страшной судьбой для них, и Эмма Бэннон заставила одного из них так пострадать.

«Выбора не было», – но грифоны это не понимали. Или не хотели. И из всего мяса эти звери предпочитали сильнее всего пропитанное магией.

– Говори со мной, крылатый, – сказал Микал довольно приятно. Его спина была напряжена под оливковым бархатом, его ноги стояли точно, вес был сбалансирован, руки были расслаблены. – Моя прима выше тебя.

По ним прошла рябь, блестящие мускулистые бока напряглись. Эмма сжала челюсти, глядя на спину Микала.

Ходить в конюшни было неприятно. Даже запах существ был опасен, создавал странную вялость, что мешала любому с эфирным талантом соображать. Эффект на тех, кто был без силы, и других зверей не был таким сильным, но все равно помогал диким грифонам не голодать. Они были союзниками Британии, тянули ее колесницу, но были и хитрыми и опасными. Лучше символа империи, чем правящий дух с этими зверями, не найти.

Черный грифон приблизился. Он доел, язык цвета индиго скользнул, шурша, по клюву. Следы кровь были на его гордой морде, золото его глаз сияло. Черный зрачок был с маленьким отражением. Из-за плеча отражения выглядывала волшебница с белым лицом, ее волосы были уложены, янтарь на горле мягко сиял, пока она готовила себя.

– Зачем ты здес-с-сь, нагат? Мы голодны, это добыча.

– Она – моя прима, вы не попробуете ее плоть. Я требую двух твоих собратьев быстро лететь на закате, крылатый.

Резкое движение прошло по загонам и насестам. Если они нападут вместе, даже Микал, наверное, их не сдержит. Эмма подумывала, когда отправилась в Коллегию утром предать Эли Бессмертному огню, зайти в бараки и выбрать шесть Щитов.

Но она этого не сделала.

«Трент. Джордейн. Гарри. Намал», – все убиты Кроуфордом. Ее ошибки, и те, кто рисковал жизнями за нее, поплатились. Теперь она добавила еще один пункт в список, да?

Эли.

Британия ощущала боль, когда погибали ее верные слуги? Или ей служило уже так много, что она не обращала внимания, видела в них пешек, которые можно терять, а замки забирать…

…даже королев можно было менять.

«Опасная мысль».

– Мы ее не понес-с-сем, – сказал другой грифон, коричневый в яблоки, его взгляд был полон ненависти. Его когти сжимали верх двери загона, два хранителя отшатнулись, один сжимал в руках кусок мяса.

Микал не двигался, но появилось новое напряжение в воздухе.

– Вы понесете, кого я прикажу. Y béo Dægscield.

Древние слова прозвучали, как колокол. Грифоны застыли.

«Я – Щит».

Их связь с Британией была древней, да. Но их связь с братством, защищавшим работников чудес, была еще старее, была от других берегов с бродячими фокусниками. Мордред Черный дал укрытие тому братству на острове. Мордред якобы происходил от рода левой руки Артура, никто не знал, правда ли это, но никто и не спорил. Коллегия тогда недавно появилась над Лондинием, поражала людей во время Мордреда черным камнем с алыми символами. Говорили, что Коллегия оторвалась от горы, подернутой туманом. На вершине якобы была другая школа, где было тринадцать студентов, а осталось двенадцать, и последний – то ли самый лучший, то ли худший, в зависимости от легенды – был забран как дань.

– Ты – Щ-щ-щит, – черный грифон недовольно опустил голову.

Тон Микала немного смягчился.

– Я бы не просил, но дело срочное. Британия требует, крылатые.

Они снова зашевелились, имя правящего духа давило на них.

– И мы отвечаем, – прозвучал хор.

«Как и я, грифоны, – горло Эммы болело, комок сухим камнем перекрыл его. – Как и я».

Глава пятнадцатая

Проблемы важнее

Густо выкрашенная статуя Магдалены улыбалась с колен, сияя деревянному извивающемуся святому трупу над алтарем. Клэр моргнул, его чувствительный нос распутывал запах – воск, благовония, но не такие, как пахло письмо в его кармане, старый и влажный камень, пепел дыхания Черного Варка с едким привкусом.

Церковь стояла до времен Убийцы жен, и те, кто был достаточно консервативен, чтобы остаться под контролем папства в делах веры, сохранились хорошо. Достаточно хорошо, чтобы Валентинелли пробормотал фразу на своем языке и любопытно перекрестился.

Клэр поймал взгляд Вэнса на убийцу, понял, что другой ментат сохраняет клочки информации. Он бы тоже так делал.