Текст книги "Предательства"

Автор книги: Лилит Сэйнткроу (Сент-Кроу)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

А сколько тебе лет?

Я не стала скрещивать руки на груди. Вместо этого и снова взяла стилет и свободно держала его в пальцах, не убирая лезвия. Так спокойнее.

Спутанные волосы торчали во все стороны, шорты сбились набок – в общем, жуткое зрелище, но зато и во всеоружии, если вдруг…

По зачем? Он же не станет…Необычайная легкость наполнила грудь, но страх все равно пробивался Я уже видела, на что способны дампиры. И было глупо их не опасаться.

Кристоф стоял неподвижно. Стоял и, не отрываясь, смотрел мне в ямку между ключиц, где поблескивал мамин медальон. Я запахнула ворот рубашки, и Кристоф перевел взгляд на мое лицо. Щеки у меня горели как угли.

– Я чуть-чуть старше тебя, Дрю. – Он быстро оглядел комнату, словно ожидая, что кто-то прячется в темном углу. – Похоже на комнату твоей мамы. Она была последней светочей, которую нам удалось спасти.

Ну вот, видишь, – казалось, говорил его тон. – Разве это не ответ на вопрос, который ты на самом деле хотела задать?Он встряхнул полотенце и снова огляделся. Легкий аромат пирогов коснулся моей щеки.

– У нее было много книг, – продолжил он, – очень много. Они, наверное, в хранилище. Ждут тебя.

Я невольно потянулась к маминому медальону, но усилием воли опустила руку.

– Со мной совсем не занимаются, – вырвалось у меня, и я с трудом сдержалась, чтобы не захныкать. – Ты говорил, что будут. А тут никакого спарринга – ничего! Они думают, я…

– Хрустальная? – Он наклонил голову. Его идеально гладкая, как шелк, кожа лоснилась от дождевой влаги. – Хрупкая? Драгоценная? Есть вещи и похуже, пташка моя.

Да ну?

– Слушай, я так ничему не научусь, если…

Я даже не заметила его движения. Только что он стоял на другом конце комнаты, склонив голову на бок и держа в руках полотенце. А в следующий миг уже оказался рядом со мной, обволакивая ароматом пирогов, и целовал мне щеки. Я отшатнулась, взмахнув ножом. Теплыми стальными пальцами он обхватил и слегка крутанул мне запястья. Руки пронзила острая боль, нож выпал из внезапно онемевших пальцев, колени подогнулись. Второй рукой он сжал мне шею сзади, под волосами. Плечо вывернулось и взвыло от боли.

Действуй, Дрю! – папин голос наполнял сознание. Был только один выход, и я им воспользовалась – наклонилась вперед, выкручивая руку, отчего плечо громко и больно хрустнуло, но хватка Кристофа ослабла. Пяткой я с силой пнула его по колену. Пинок получился что надо – Кристоф издал короткий звук, похожий на смешок. Я вырвалась, прокатилась по полу и присела. Нож куда-то подевался. Кристоф слегка согнул ногу, тряся ею в воздухе. Стоя на одной ноге, он снова походил на кота – остальное тело было неподвижно.

Не вставай. Если он приблизится, у тебя есть шанс сбить его с ног.Я кинула взгляд на дверь. Никакого толку. Слишком много времени понадобится, что-бы подбежать, отпереть, снять цепочку, отодвинуть засов…

– Прекрасно, – сказал Кристоф. – Ищешь пути побега – я слишком быстр. Очень хорошо. Но я уже здесь, а у тебя нет оружия, пташка. Что теперь будешь делать?

Нет оружия? Да иди ты. Оружие есть всегда.

Осмотревшись, я не нашла ничего, кроме безделушек, которыми можно было кидаться, и вдруг услышала приглушенный шум крыльев. Они рассекали воздух в комнате. У меня разметались волосы от ветра, прилетевшего, казалось, из ниоткуда. И я замерла, готовая увидеть бабушкину сову. Но ничего не произошло. Я пристально вгляделась в Кристофа.

Он кивнул. У него залоснились и потемнели волосы – он был близок к трансформации.

Ипостась может быть слабой или сильной, но сильнейшая из всех та, что сопровождается появлением внешнего символа – чаще всего животного, невидимого обычным людям. Там же, в глубинах сознания, зреет и жажда крови, которая доводит до умопомрачения, стоит лишь учуять запах алой жидкости.

Не отрывая от меня взгляда, Кристоф медленно, очень медленно опустился на корточки и оперся рукой об пол для устойчивости.

– Твое «становление» очень близко, Дрю. Все заложенное в тебе природой особенно сильно проявляется, когда ты взволнована. Но на это нельзя рассчитывать. Вполне возможно, тебя не допускают к учебным боям потому, что составляют специальную программу или ждут новых преподавателей. А может, и по другим причинам.

Казалось, он и сам придерживался версии о «других причинах». И по-прежнему не говорил мне всего, что знал или о чем догадывался.

– Дилан сказал, это потому, что ты еще не вернулся.

Напряжение упругим канатом протянулось между нами, загорелось огнем внутри.

– А, Дилан. Кстати, как он? – По лицу Кристофа расползлась совсем не дружелюбная улыбка. Это была ухмылка кота, сидящего перед мышиной норкой. – Он сказал, что был влюблен в нее?

Ээ?..

– Что?

– Мы все в нее влюблялись. Она была лучом света – твоя мама. Сергей украл ее. Но еще до этого она покинула нас по собственной воле. Мы все… – Он медленно поднялся на ноги. Стилет завертелся у него в пальцах, выписывая полукружья и поблескивая серебряным лезвием. – На сегодня достаточно, Дрю. Можешь встать.

Я не двинулась с места. Я получила от него намного больше, чем от кого бы то ни было. Но мало ли – вдруг он снова бросится на меня, чтобы, что называется, закрепить пройденное.

По идее, мне надо было напугаться до смерти. Но почему-то я совсем не боялась, хотя сердце чуть не выскакивало из груди. Дышала я короткими, резкими ринками, все тело покалывало от избытка адреналина После почти двухнедельного оцепенения и постоянного страха я впервые почувствовала себя неимоверно живой и свежей.

– Ну, упрямая, как всегда. – Он вздохнул и бросил нож на тумбочку. Тот громко звякнул о ножку лампы. – Мне скоро уходить, осталось полчаса. Я не собираюсь тратить их на то, чтобы швырять тебя по комнате.

– Вот спасибо! – Хотела бы я вложить в эти слова больше издевки. Дыхание выровнялось. – Так зачем ты тогда пришел? Чаю попить? – Меня мучила жажда, а от него пахло пирогами. С яблоками и корицей. Но желудок у меня сжался до размера монеты в десять центов. Залез в гости через окно, да еще и «осталось полчаса» – ничего хорошего не жди. По крайней мере, я так решила.

Шутки закончились. Кристоф вдруг стал старше, хотя лицо не изменилось.

– Найти тебя и убедиться, что ты в безопасности.

Мило с твоей стороны, ничего не скажешь.Сердце снова заколотилось. Я сделала над собой усилие, чтобы подняться с пола и выпрямиться во весь рост. Плечо разрывало от боли.

– Меня не пускают одну на улицу.

– Меня волнует не улица. – Кристоф вздохнул. Его мокрый свитер прилип к телу, джинсы – хоть выжимай.

И сам собой возник вопрос.

– Так как ты все-таки забрался в окно? И что тебя так волнует?

– Здесь предатель. – Взглянув на кровать и решив, что лучше туда не садиться, он вдруг вытянул руки – смешно и беспомощно. – Кто-то выдал местонахождение проверенного Братством охраняемого дома, о котором даже я не имел права знать. Выдал Сергею. Что, следовательно, дало ему возможность залечь в засаду и поджидать там нас обоих.

Я с трудом сдержалась, чтобы не содрогнуться. Тогда, полторы недели назад, Кристоф, как супермен, влетел сквозь пролом в стене на капоте грузовика, за руль которого цеплялся перепуганный до смерти Грейвс. А меня уже топили в своей бездонности черные, масленые глаза Сергея.

– Но мы же надрали ему задницу! Подумаешь, кто-то нас выдал! Ведь…

Кристоф покачал головой и погрустнел. Вдруг он двинулся вперед, и я вздрогнула, но он лишь подошел к стулу и упал на него. Стул слабо скрипнул.

– Нам просто повезло, Дрю. Если бы это была ночь, если бы Хуан и остальные слепо следовали инструкции, если бы твой приятель не доверился мне, если бы ты не билась с Сергеем с неожиданными для всех сноровкой и силой… Если бы, если бы, если бы… То тебя бы уже не было. – Звериный оскал на секунду исказил его лицо, я подумала, что померещилось. – Я бы потерял тебя.

Он сказал это так, будто мысль только что пришла ему в голову.

Мы смущенно молчали. Тишина расплескалась по комнате, коснувшись занавесок, отчего проникающий сквозь пелену дождя свет за окном потускнел еще больше.

В недоумении я смотрела на Кристофа.

– И ты должна быть совсем в другом месте, – вздохнул он. – Я думал, тебя повезут в главное здание. Я не знал, что ты окажешься здесь, среди… ну, этих.

Так, выяснили еще кое-что – это не единственная Школа. Но о ком это он?

– Кого «этих»? Волков? Так здесь и дампиры есть.

– Неважно. Наверное… они решили… что тебе будет безопаснее в маленькой школе. А мне это намного облегчает работу.

– Какую работу? – Даже себе самой я показалась уж слишком подозрительной. Щеки горели, колени подгибались.

– Работу? Например, опекать мою беспечную птичку до «становления». Я хорошо знаю эту Школу. Нет, твоя мама здесь не училась.

Спасибо, Кристоф. Я не спрашивала.Но как приятно получить ответ.

И снова неловкая пауза. Я старалась не сутулиться.

– Чего ты еще мне не рассказал?

– Ничего ценного. Ничего насущного. Или еще хочешь? – Он опустил подбородок. – Тогда, птаха, садись и слушай. Времени мало, а у меня для тебя кое-что есть.

Глава 5

Я сидела на кровати, обхватив руками колени.

Иногда шевелилась, чтобы не затекли ноги. Но большую часть времени просто сидела и смотрела на серый сумрак за окном и мелкий дождь, который то начинался, то переставал.

Он вылез в окно и… исчез. Я подбежала к окну и, высунув голову наружу, как идиотка, пыталась разглядеть его в тумане. Кристоф оставил после себя тонкий аромат яблочных пирогов, темные следы на ковре, мокрое, в ржавых пятнах полотенце, влажный стул и… две деревянных штуковины.

Учебные мечи? Я тронула рукоятку – теплая. Твердое, хорошо отполированное дерево истерлось и потемнело от времени.

Нет.Кристоф тоже прикоснулся к деревянному оружию, нежно пробежав пальцами по всем изгибам. Это малайка. Они сделаны из боярышника. И они не для учебы, а чтобы убивать тех, кто скачет по ночам. Они созданы для рук светочей. Очень мало осталось дампиров, которые умеют пользоваться клинком Куроса.

Но какой толк от деревянных мечей? Длинные, листовидные, слегка загнутые клинки. Казалось, они из высокобюджетного боевика вроде тех, что я смотрела| поздно ночью по кабельным каналам, пока ждала папу.

Я вздрогнула. Гораздо легче было сосредоточиться на голосе Кристофа – таком размеренном и ровном.

Боярышник смертелен для носферату, особенно в руках Куроса. А уж в твоих и подавно. Будь умницей, и научишься владеть оружием в совершенстве. А и вернусь, когда минует опасность.

Оружие… Дерево деревом, а края острые, как не знаю что. В качестве доказательства Кристоф даже отсек себе прядь волос. Темный локон со светлыми искрами лежал на тумбочке рядом со стилетом. На память, – сказал Кристоф. – Знай, что я вернусь.

И я опять вспыхнула, как дура. Так хорошо было от осознания того, что кто-то за мной вернется. Особенно теперь, когда я потеряла все. Точнее, всех…

Я смотрела на клинки.

Пламя со щек, стихая, постепенно переползало вниз и потом осело где-то глубоко, рядом с комком ярости. Теплый мамин медальон висел на груди.

Тусклый серый свет падал на мечи, выявляя каждый изгиб. Казалось, они имеют больше прав на кровать, чем я, – так органично смотрелись клинки в складках бархатного покрывала. На небритой коленке я обнаружила свежую ссадину, а на другой ноге красовался отпечаток рисунка ковра.

Близился вечер, и я, наконец, встала с постели. Ноги подгибались от долгого сидения в неудобной позе. Я взяла один меч и пошла с ним в ванную – там было большое зеркало. От пыльных лампочек струился теплый золотистый свет, купаясь в моих спутанных волосах и подчеркивая впадины под глазами. Обычная девочка-подросток, худая и угловатая. Широкие скулы – пожалуй, слишком широкие. Голубые глаза – чуть другого оттенка, чем у Кристофа, но вылитые папины – вплоть до сиреневатых прожилок на радужке. Волосы – мамины, но не настолько гладкие и блестящие. Сейчас кудри хоть и торчали во все стороны, но, слава богу, топорщились не такой дикой гривой, как обычно.

Теперь я больше не покрывалась прыщами. А все ванна, наверное. Но я даже не могла толком порадоваться. Смертельно-бледная, с кругами под глазами, с лихорадочными пятнами на щеках – ну вылитое привидение.

Я знаю, что говорю. Я их видела.

Я подняла меч, провела им перед зеркалом.

– Малайка, – прошептала я.

И действительно меч был словно частью этого места, особенно рядом с бархатом, атласом и каменными стенами.

Но не рядом со мной.

Круги под глазами – следы синяков. Верхняя губа слишком тонкая, нижняя – слишком толстая, нос чересчур длинный, а волосы совершенно неуправляемы. Клетчатая рубашка невыносимо ярких цветов – красного с желтым и зеленым. Шорты с пингвинами, немилосердно врезавшиеся в ложбинку между ягодиц.

Да-а. Мисс мира из меня никакая.

Зато я крутая. Верно ведь? Я помогала отцу в самых тяжелых случаях. Я вырвала Грейвса из лап безумных оборотней, вытащила его из опустевшего торгового центра сквозь вьюгу и метель и один на один вышла на бой с Сергеем. Ну и что, что меня спасли. Я же смогла выстоять пару раундов, успела выстрелить ему в голову и все еще дышала.

Папа. Бабушка. И мама. Никого нет…

В горле заклокотало что-то горячее и жгучее, непохожее на слезы. Я осталась одна.

Будь умницей, ходи на занятия, пусть скучные, смотри во все глаза и навостри уши. Я научу тебя владеть оружием. Твоя мама была мастером малайка. Не знаю, почему она не взяла их с собой. – Он снова дотронулся до эфеса – невероятно нежно, – утолки губ скорбно опустились. – Вторая пара лежит у меня в потайном месте. Когда будешь готова, они твои.

У меня перехватило дыхание. Я позволила себе вспомнить маму. Это самое мучительное воспоминание, потому что… Ну просто потому.

Теплые волосы, всегда пропитанные ароматом духов. Треугольное лицо в форме сердечка, темные глаза, очаровательные жесты. Ее фотографию папа хранил в бумажнике и всегда гладил ее – даже затер до блеска прозрачный пластиковый кармашек.

Прозрачный кармашек на месте, но фото исчезло. Когда я рылась в бумажнике, выуживая очередную купюру, пустое окошко все время бросалось мне в глаза. Если я задерживала на нем взгляд, то почти видела знакомые черты из далекого прошлого.

Боже…Я оттолкнула готовое подняться на поверхность воспоминание, но недостаточно быстро. Невозможно сразу перестать думать о чем-то. Слишком стремительно вонзается в тебя острый нож памяти, и ты не успеваешь защититься или захлопнуть дверь.

Мы сейчас с тобой поиграем, Дрю.

Она спрятала меня в чулан и ушла сражаться с Сергеем.

Папа оставил меня дома, а сам отправился на битву с Сергеем один.

Бабушка всегда была рядом, но возраст взял свое. Она слабела прямо на глазах, и я видела, как ей горько покидать меня. Она продержалась все лето, но первый же подувший в долине ледяной ветер, оказался для нее роковым. А в больнице…

Опять тяжелые мысли. Я глубоко вздохнула, пытаясь перебороть спазм. Не помогло. Судорога сотрясала меня изнутри – там, куда не проникало дыхание.

Я не такая красивая, как мама, и не такая умная, как папа. И не умела многого из того, что умели они. Я всего лишь тощая девчонка-подросток, строящая из себя крутую воительницу.

Я взглянула на себя в зеркало. Деревянный меч ну совершенно не для меня. Я неуклюже сжимала его в кулаке, отведя руку в сторону, словно это не меч, а бейсбольная бита.

Это всего лишь я. Это я, Дрю.

Девчонка в зеркале улыбнулась. Неужели это моя улыбка? Странно, я ее совсем не ощущала.

Я осторожно опустила меч. Вернувшись к кровати, засунула его под пыльное покрывало вместе с папиным бумажником. Не надо, чтобы кто-нибудь про них знал. И не надо никому говорить, что я видела Кристофа. Но кое-кому я должнарассказать. Есл иГрейвс не очень увлечен новыми друзьями, если мне удастся застать его одного, он мог бы… Хотя что бы он мог?

Кстати, а честно ли будет вываливать все на него и просить помощи?

Да и никто не должен знать, что у меня теперь есть задание от Кристофа, – попытаться выяснить, кто в Школе настолько заинтересован в моей смерти, чтобы предать и Кристофа.

Да, я не очень хорошенькая и не самая сообразительная. Но упрямая. И крутая.

Пора уже показать себя.

Глава 6

Шум в столовой накатывал и отступал волнами.

Улюлюканья, разговоры, смех – школа завтракала. Я тыкала вилкой омлет. Оладьи – еще некоторое время назад такие горячие и свежие – теперь сиротливо лежали на тарелке.

А я просто сидела. Уже смеркалось, уроки должны начаться через сорок пять минут. Мне ужасно хотелось снова пойти спать. Я никогда не любила ходить в школу, но обычно мне не терпелось хоть что-то делать, пусть даже посещать тупые коррективные занятия.

Теперь же моя решительность подвергалась серьезному испытанию: надо было встать, одеться, заплести косу, пойти в столовую. Плечо еще ныло после танго с Кристофом, но не так сильно, как могло бы. Да, ванны творят чудеса.

На стол легла чья-то тень. Я невольно вздрогнула. Но это оказался всего лишь юный волк-блондин с темными глазами на нежном лице. Он был бледен и так крепко сжимал поднос, что у него побелели костяшки пальцев. Казалось, он вот-вот что-нибудь сломает или разобьет – просто по нервозности.

Как я его понимаю…

Он что-то сказал – у него зашевелились губы, – но я ничего не расслышала. В столовой и так было шумно, да еще стена пара, из которой появлялась еда, шипела и свистела, заглушая все остальные звуки.

– Что? – переспросила я, с грохотом уронив вилку на поднос. Вервольф вздрогнул и съежился. Худой, кость тонкая, узкие бедра – нетипично для оборотня. Но подвернутые рукава голубого свитера толстой вязки обнажали тугие мышцы предплечья.

– Дибс, – хрипло повторил он. – Меня зовут Дибс.

Я захлопнула рот. Разных я видела по всей Америке, но этот что-то уж совсем забитый. Во мне всколыхнулась совесть, и я отодвинула стоящий рядом стул.

– А меня Дрю. Привет.

Просияв, как будто я подарила ему выигрышный лотерейный билет, он уселся рядом. Его поднос был полон сырого мяса. Говяжьи отбивные, свешивающиеся с краев тарелки, два стейка на кости и еще что-то. Я сглотнула и потянулась за кофе.

– Привет. – Он поскреб ногу через джинсы и улыбнулся, сверкнув белыми зубами. Светлые волосы отливали маслянистым глянцем. Наверное, он нравится девочкам – уж очень похож на испуганного большеглазого олененка. – Ээ… Привет.

Я засунула в рот кусок омлета, стараясь не смотреть на его поднос.

– Так в чем дело?

– В смысле? – сконфузился он.

– Со мной никто не хочет разговаривать. А тебе зачем?

На самом деле я была рада компании, тем более, что Грейвс куда-то запропастился. Не раз побывав в шкуре новенькой, я твердо знаю: не надо доверять первому же парню, который к тебе подвалит. По крайней мере, стоит выяснить, чего он хочет от нового человека.

Да, тогда в Дакоте первым ко мне подошел Грейвс. Я даже не знала, что и думать. Наверное, просто везение. Мое. Потому что ему-то как раз совсем не повезло – его укусили, и вот он здесь.

– Мне показалось, тебе одиноко. – Он наклонился к тарелке, едва касаясь мяса своими длинными тонкими пальцами. – Просто тут поспорили, что я к тебе не подойду, поскольку я Нижний. Но иногда и Верхнего надо поставить на место.

– Нижний? Верхний?Господи…

– Ну, так получилось. Я урожденный оборотень, меня никто не кусал. – Он опустил глаза. – Не знаешь? Грейвс сказал, что ты много знаешь, но не все.

– Вот как? – Я втолкнула в себя очередной кусок омлета. Дибс заметно осмелел. – Что еще сказал Грейвс?

– Он вызовет на поединок всякого, кто сядет к тебе за столик. Он дал это понять еще в самый первый день и доказал, что он Верхний. Он и спит на верхней койке.

Дибс оскалился, но выражение его лица оставалось очень нежным. Выбрав, наконец, стейк, он с легкостью вонзил в него зубы.

Интересненько.

– А ты нет?

Я возила зубцами вилки остатки сиропа по тарелке.

– Кроватей много, но не каждый волк спит все время в одной и той же. Там все сложно.

Он снова откусил большой кусок мяса. Оно хлюп– пуло, меня замутило.

Терпи, Дрю.

Но тут я вспомнила зубы вервольфа, раздиравшие Грейвсу плечо, и от этой мысли, кажется, стала вся зеленая. Не самый удачный цвет.

– Эй, щенок! – Это прокричал один из дампиров – друзей Ирвинга, – стройный темноволосый парень в красной рубашке и джинсах. Он проскользнул мимо нас с наводящей жуть грацией. – Поставь миску на пол! – И изысканно хмыкнул.

Дибс еще ниже наклонился к тарелке, а внутри меня снова стал разрастаться комок ярости. Я резко отодвинулась от стола вместе со стулом, ноги напряглись, но тут рука Дибса неожиданно крепко сжала мне запястье.

– Не обращай внимания, – прошептал он. – Это нее ерунда.

– Нет! – Я попыталась вырвать руку. – Это не ерунда.

По залу пробежал ропот. Повернув голову, я не упускала из виду дампира. Он уселся за стол Ирвинга – в самом привилегированном месте столовой – и расхохотался. Его друзья тоже смеялись. Моя коса била меня по спине, пока я пыталась вырваться из рук Дибса.

Марк.Из памяти вынырнуло имя дампира, а свободная рука сжалась в кулак. Я уверена, что его зовут Марк. Он вылитый Марк. Надо же.

– Ого. Тебе действительно не все равно. – Дибс рассмеялся тихим неровным смехом. – Забудь. Мне совершенно наплевать. Тебе же хуже будет, если полезешь к ним. Смирись.

Напряжение начало спадать, но не оставляло меня. Под майкой и толстовкой налились сталью плечи, аппетит пропал начисто.

– Не препирайся с ними. – Он медленно, палец за пальцем убирал свою руку с моей. – Особенно из-за волка. У тебя проблем не будет. Они будут у меня. Но не переживай, Верхние все уладят рано или поздно. Они все время начеку.

– Господи. – Я нервно выдохнула.

Меня всегда раздражало, что Кристоф относится к Грейвсу нарочито свысока, как к ущербному. Как к недостойному. И здесь то же – дампиры оккупировали верхушку пищевой цепи. Я-то думала, что будет иначе, что в Истинном мире нет тупых школьных штучек и интриг. Но тут все то же самое. Невыносимо. Неужели от этого никуда не деться?.. Но начинать новую жизнь с драки как-то неправильно. Надо взять себя в руки.

Дибс с волнением наблюдал за мной, сдвинув золотистые брови, отчего между ними залегла вертикальная складка. Сейчас он походил на того милого ретривера, которого я однажды видела в кемпинге под Пенсаколой. Сходство довершалось манерой наклонять голову, умудряясь при этом жевать.

Почесать за ушком?

Я сглотнула, с отвращением оттолкнув от себя эту мысль. Я не такая, как они – высокомерные, холеные мальчики-дампиры. Вечно была белой вороной.

Я стала тыкать вилкой в оладьи так, словно пыталась убить саму тупость.

– Они все такие? Ну, дампиры.

– Да. То есть кроме тебя. Грейвс сказал, что ты не такая. Он сказал, что ты…

– Привет, Дрю. – Грейвс шваркнул стулом и уселся рядом со мной. От его длинного черного плаща пахло холодным воздухом и сигаретным дымом – принес с улицы. Щеки раскраснелись – ему очень голо, – в ухе поблескивала серьга. Глаза тоже горели. – Дибс! Рад тебя видеть, братан.

Дибс резко захлопнул рот – странно, что не прикусил язык. Он с виноватым видом вновь принялся пережевывать мясо.

– Так значит, ты Верхний? Эротично. – Я снова ткнула вилкой в оладьи. – Просто обалдеть.

– Кто бы говорил. Ты-то вообще любишь связывания, малышка. – Грейвс метнул взгляд на Дибса и снова перевел на меня. – Что произошло?

Дибс пожал плечами и откусил следующий кусок.

Надменным, жестким тоном я изрекла:

– Один подлец-дампир очень любит насмешничать. – Я продолжала тыкать вилкой в тарелку. – Все, мне пора на занятие.

– Я с тобой – первый урок у нас вместе. Рад, что ты решила пойти.

Какое самодовольство! И улыбка размашистая, аж ямочка на левой щеке показалась. Уже ничего детского в лице. А на подбородке что? Неужели щетина? На волосах капли – видимо, на улице дождь. Ну, да. Он ходил курить, а потом вернулся…

Господи…

Обеими руками я ухватилась за край стола. Вилка со звоном упала на столешницу с рисунком «под дерево». Зубы сжались так, что челюстям стало больно. До этого на меня много раз накатывала ярость. Но то было детское негодование. А теперь какое-то новое ощущение поглотило меня целиком. В глазах замелькали красные искры, а правой рукой мне невероятно захотелось ударить Грейвса, чтобы сбить с его лица тупую улыбку. Только рукой? Нет! Все тело содрогалось от этого непреодолимого желания.

– Ого… – Дибс с лязгом отодвинул стул. – Грейвс, у нее приступ ярости!

Меня трясло. По телу прокатилась судорога. Что со мной? Это же Грейвс. Здесь он мой единственный друг. Неужели я правда хотела на него накинуться? И за что?

– С ней все в порядке. – Грейвс смотрел на меня уже без улыбки. Лицо его было задумчивым и таким знакомым. – Просто она иногда нервничает, но теперь все хорошо. Правда, Дрю?

И в одно мгновение ярость улетучилась, оставив после себя лишь раскаленный комок в груди. Я снова обрела дар речи.

– Да. Нервничаю. – Что со мной было? Что это? Откуда? – Боже, – задыхаясь, выдавила я из себя.

В зале все примолкли. В тишине напряжение ощущалось еще больше. Но тут у меня словно вынули затычки из ушей, и я немного расслабилась.

– Ты слишком себя накрутила, – вот и все, что сказал Грейвс. – Давай ты еще что-нибудь съешь. Ветчины хочешь?

Ко мне приходил Кристоф. Я должна с тобой поговорить.

Эти слова замерли у меня на языке. Рядом Дибс чем-то хрустел. Судя по звуку – костью. Желудок у меня подпрыгнул, как танцор джиги.

– Нет. Лучше уж тост.

В подтверждение своих слов я и вправду отломила кусочек поджаренного хлеба, обильно смазанного маслом. Он уже успел остыть, но я все равно взяла его и рот и стала жевать. Зубы ныли. Странное ощущение – словно отходит заморозка. Мне никогда не лечили зубы, но могу себе представить.

Грейвс кивнул. В его зеленых глазах проскользнуло облегчение.

– Ладно. Слушай, после уроков мы пойдем за гамбургерами. Тебе принести?

Нет уж, спасибо. Они сто раз остынут, пока донесешь.Да и жирного не хочется.

– Знаешь, лучше молочный коктейль. Давно не пила.

Давно. С тех пор, как в супермаркете он протянул мне стакан и спросил, что со мной. Воспоминание пронеслось в голове, мне вдруг стало страшно, и я нервно выдохнула.

– Значит, получишь. Если, конечно, еще не будешь спать, когда я вернусь. – Он кивнул, и иссиня-черные волосы упали ему на лицо. На смуглых щеках снова играл румянец, кожа выровнялась. – Ты точно не хочешь ветчины?

Ага, значит, только если я не буду спать, когда ты соизволишь вернуться? Ну, спасибо!Я быстренько откусила еще тоста, а Дибс в это время хрустел следующей косточкой, тихо похмыкивая от удовольствия. Наверное, мне стоило быть готовой к такому повороту. Конечно, обидно, когда никто не садится за твой столик, но когда рядом насыщается вервольф – это тоже не лучшее ощущение.

– Точно. Я уже наелась, правда, – пробурчала я с полным ртом черствого тоста с остывшим маслом, пообещав себе в следующий раз все съедать горячим.

Может, и не надо рассказывать ему про Кристофа. Эту мысль я крутила-вертела и до звонка на первый урок, и несколько часов спустя, засыпая в предрассветных сумерках. Грейвс с коктейлем так и не появился. Подумаешь, не очень-то и надо.

Вот так.