Текст книги "Предательства"
Автор книги: Лилит Сэйнткроу (Сент-Кроу)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
Глава 25
«Комплекс» составляли три длинных двухэтажных бревенчатых дома, окружавших собою широкую мощеную площадку для подъезда машин. Позади одного из домов был пристроен огромный гараж. Всюду сновали вервольфы.
Оказалось, что я провела ночь в одной из «детских спален» в центральном здании. Вообще, устройство на ночлег в доме вервольфа – очень странная вещь. Обычно все укладывались спать там, где их настигала усталость, а спальни – для тех, кому вдруг понадобится уединиться.
Утром, когда я проснулась, Грейвса рядом не было. Я нашла его в холле, откуда вели двери в четыре соседние спальни и в ванную.
– Вот, принес тебе чистые шмотки. – От него приятно пахло дождем, свежим воздухом и сигаретным дымом. Волосы были жутко взъерошены, в ухе бодро поблескивала серьга. – Ты, наверное, хочешь вымыться.
Я протерла заспанные глаза, скорчила гримасу.
– Воняю, да?
– Не-а. Просто пахнешь собою. – Он улыбнулся, зеленые глаза сверкнули. – Ванная там. Сказали, зубную щетку можешь брать любую. Выйдешь – приходи завтракать.
– Сколько времени?
Окон не было, но стук дождя по крыше не стихал.
Грейвс сунул мне в руки охапку одежды.
– Около семи. Ты ранняя пташка.
– У меня все перепуталось. Мы скоро отправляемся? – Последняя фраза пришлась на зевок, который я с трудом подавила. Грейвс улыбнулся еще шире. Прикольный он все-таки, этот мальчик-гот! – А кофе здесь есть?
– Да. И еще раз да. Кристоф меня прислал тебя разбудить и помочь собраться. Выходим примерно через полчаса – как соберешься и как солнце поднимется повыше.
Я с трудом удержалась от кучи вопросов.
– Ладно. – Я откинула волосы с лица. Кудряшки цеплялись за пальцы. Наверное, я похожа на невесту Франкенштейна. – Тогда я побежала. – Он опустил руки, и мы посмотрели друг на друга. По моей физиономии стала расползаться ответная широкая глупая улыбка. – Ну что? – выпалила я, стараясь сохранить сердитый вид.
Мое раздражение, казалось, еще больше развеселило его. Все парни такие.
– Ничего. – Он повернулся на пятках – полы длинного плаща прошуршали по воздуху – и побежал прочь.
В ванной было чисто. Я очень брезглива и никогда не возьму чужую зубную щетку, но если во рту что-то сдохло, и вы можете с двадцати шагов убить своим дыханием кактус, неприкосновенность предметов личной гигиены представляется в несколько ином свете.
Я чуть не завизжала от восторга, ощутив прикосновение горячей воды. Синяки и царапины слегка щипало. Быстрее заживут, решила я. Но их так много… Я напоминала лошадь в яблоках.
Новая одежда села как влитая: трусики, джинсы, две футболки – голубая и серая – и синий свитер вроде даже ручной вязки. Ни носков, ни лифчика, а ботинки ужасно грязные, но я не заморачивалась. В чистой одежде было хорошо и уютно, хотя меня не покидало ощущение, что она чужая.
Одно из преимуществ многослойной одежды: после неудачного ночлега всегда можно переодеться в свое же. Но мои шмотки провоняли дымом, кровью и ужасом, не говоря уж о банальной грязи с потом. От них словно поднимались зловонные испарения. Интересно, а где моя сумка? Ее нигде не было.
Ответ нашелся, когда я открыла дверь, чтобы выйти из ванной с прижатой к груди стопкой грязной, но аккуратно сложенной одежды. Прислонившись к стене, в коридоре стоял Кристоф. На руке у него висела моя сумка. Он улыбнулся мне, голубые глаза сверкнули.
– Оставь вещи здесь. Они, наверное, уже никуда не годятся.
Он перевел взгляд ниже, но я предусмотрительно спрятала медальон под футболками. Было приятнее ощущать его голой кожей, несмотря на странности, которые он вытворял в последнее время.
– Ничего. После стирки будут как новые. – К тому же, не так уж много у меня осталось шмоток.Я старалась не пялиться на свою сумку. Волосы тяжело спадали на шею, хотя я выжала из них всю воду. – Можно?
– Конечно. – Он протянул мне сумку и взял у меня стопку вещей. – Положу в машину. А теперь тебе надо поесть. Пойдем.
Он двинулся по коридору к двери, которая вела на лестницу, слегка тронутую жемчужным утренним светом. Щеки у меня, слава богу, уже не пылали. Я старалась не думать ни о чем. И деловой вид Кристофа очень в этом помогал.
– А почему здесь нет окон? – спросила я его спину, наклоняясь, чтобы подобрать с пола ботинки.
Он не замедлил шага.
– Так носферату труднее попасть внутрь. К тому же родителям, дядюшкам и тетушкам легче защищать маленьких. Пойдем, Дрю.
Кухня оказалась очень просторной и светлой. И еще она кишела вервольфами. Их была целая толпа, и именно здесь я впервые увидела женщин-вервольфов. Они передвигались по кухне прямо-таки хореографически слаженно. Некоторые – и мальчики, и девочки – расставляли тарелки и еду на огромном обеденном столе почти пятнадцати футов в длину.
– Доброе утро! – Высокая стройная брюнетка в фартуке поверх джинсов и свитера выступила из сутолоки. Кристоф, напротив, затерялся в толпе. – Ты, наверное, Дрю. Очень рада с тобой познакомиться. – Она схватила мою свободную руку и энергично затрясла, попутно бросив взгляд на мои босые ноги и грязные ботинки. – Меня зовут Амелия. Добро пожаловать в нашу берлогу!
– Ээ… – От шума и суеты я растерялась. – Здравствуйте.
Кофе. На сковородке шипит яичница с беконом. Рядом на сковороду поменьше вкусно шлепаются оладьи. И неужели это апельсиновый сок? И халапеньо? И сыр чеддар?
– Ничего, сейчас освоишься. Пойдем. – Она откинула со лба прядь блестящих, почти черных волос и потащила меня по направлению к столовой, изящно лавируя между снующими туда-сюда детьми. – Тебе все подошло – как хорошо! Я была просто уверена, что у тебя с Даникой один размер. Не волнуйся, сейчас и носки найдем. – Она остановилась и посмотрела на меня через плечо. – Мы тебе очень рады. И очень хорошо, что ты привела Энди и остальных.
– Да это не я привела… – смущенно выдавила я. На свитер капала вода с волос, из массы которых начали уже выделяться кудряшки. – Я почти ничего не помню. Это Грейвс…
– А он сказал, что ты. – Она звонко рассмеялась, словно зазвенели колокольчики. – Спасибо, что привела к нам Энди. И что вы доверились нам. Мы верны Братству.
Что-то екнуло у меня в душе – уж слишком нервно она это сказала. Наверное, чересчур прислушиваюсь. Весь вчерашний день – сплошной коллаж из кинокадров и бестелесных голосов.
– Да, нам Энди сказал. Ээ… Спасибо, что пустили нас на ночлег. Я…
Ну как можно сказать: «Большое спасибо, что дали вломиться к вам в дом. Дело в том, что за нами гонятся парочка вампиров с предателем из Братства, и вы немного рискуете жизнью»? Я не могла найти нужных слов. А тут еще что-то мягко ткнулось мне в колени. Опустив глаза, я увидела улыбающуюся малышку со спутанными волосами, в пижамке и переполненном подгузнике. Она радостно смотрела на меня и вдруг взяла за коленку и завизжала.
– Белла! – Амелия подхватила ее на руки. – Господи боже, кто за ней следит?
– Не я. – Мимо прошла девочка-вервольф в широкой плиссированной юбке и желтом свитере. Она умело взяла малышку у Амелии. – Но я что-нибудь придумаю.
– Благослови тебя бог, Имоджен! Пойдем, светоча. Тебе надо поесть. Ты ведь не вегетарианка?
Кто?
– Нет, – ответила я, наблюдая, как девочка, взяв младенца подмышку, затерялась в толпе. Шум стоял невероятный. – Я выросла в Аппалачах.
Не знаю, зачем я это сказала.
– Правда? Так вот откуда такой выговор. – Она привела меня в столовую и дала смачный подзатыльник какому-то мальчишке. Он вскрикнул. – Ну-ка, вынь пальцы из сахарницы и ешь яичницу! Эй ты, перестань мучить племянницу. А ты иди и хорошенько отмой свои лапы!
Все это очень походило на то, как боевой генерал громовым голосом отдает приказы и наводит порядок там, где только что царил хаос. Я вспомнила отца, и у меня защипало в глазах. Я не сказала ей, что мой «выговор» родом из районов чуть южнее линии Мэйсона-Диксона, где я несколько лет охотилась вместе с отцом. Да в общем-то, и нет у меня никакого выговора. Просто на севере все смешно говорят.
Она усадила меня за стол как раз между Грейвсом и Спиннингом, который жевал сразу целую стопку оладий. Он кивнул мне. Кровь с него отмыли, а от синяков остались лишь бледные пятна.
– Ого, выглядишь намного лучше, – выпалила я.
– Спасибо за прямоту.
Он отправил в рот еще несколько пропитанных сиропом оладий, а Грейвс поставил передо мной тарелку.
Яичница. Хрустящий бекон. Три оладушки. Два куска домашнего поджаренного хлеба с маслом. Стакан апельсинового сока и большая кружка кофе.
– Ешь. – Грейвс подтолкнул меня плечом. – Отказываться невежливо.
Вокруг все сидели такие чистые, только что из душа, и говорили без умолку. Было похоже на обед в Школе, но тут люди вежливые и приветливые, и не рычат друг на друга, как дампиры с вервольфами.
Старшие ели очень быстро, переговариваясь и присвистывая, потом так же быстро забирали тарелки, высвобождая кусочек стола, и несли на кухню, а в это время их место занимали следующие, садились и начинали запихивать в себя еду. Все работало как часы – даже уборка, когда кто-то случайно перевернул целый кувшин с сиропом.
Все это завораживало своей невероятностью. Грейвс несколько раз толкнул меня локтем, приговаривая, чтобы я ела.
При виде еды я внезапно осознала, как страшно проголодалась. И начала есть. Даже лопать, откусывая большие куски и глотая, почти не жуя. И пока я чуть не поперхнулась апельсиновым соком, я не отдавала себе отчета в том, что делаю. Щеки были мокрые от слез. Грейвс протянул мне салфетку и тактично отвернулся.
Я увидела Дибса, который сидел, опустив голову и ссутулившись, и остальных ребят из Школы. Питер на другом конце комнаты с аппетитом поглощал небольшую гору мамалыги. Под глазом у него темнел свежий синяк. Интересно, и где это он успел приложиться?
За столом на высоких стульях сидели двое детей. Малышку, которая хватала меня за коленку, быстро усадили в специальное креслице, и она тут же стала уписывать нарезанные кусочками оладьи. Она смеялась и била по тарелке своей детской ложкой. Остальные двое что-то лепетали, и находящийся поблизости кто-нибудь из взрослых следил за ними и вовремя спасал брошенные на пол ложки и чашки.
Это во всех семьях так? Или только у вервольфов? Мне здесь больше нравилось, чем в Школе, но уж очень шумно. Я пошевелила пальцами ног – Амелия дала мне пару белых носков. Невероятно, до какой степени человеком я себя ощутила, едва надев обычные носки. Я вдруг поняла, что поглаживаю выпуклость медальона под свитером, и заставила себя опустить руку на колени, как хорошая девочка.
Я ела до тех пор, пока не наелась до отвала. И потом сидела с кружкой кофе и вытирала щеки от горячих слез. Я даже не понимала, почему плачу. Но вокруг все шумели, было тепло и хорошо, никто не обращал на меня внимания. Спиннинг все был занят едой. Он методично уничтожал овсянку, гору яиц, немереное количество ветчины и еще больше поджаренных хлебцев. Заметив, что я смотрю на него, он торопливо проглотил все и улыбнулся:
Надо выздоравливать. Я с вами поеду.
Да? – я сделала большой глоток обжигающего кофе.
Это придурок считает, что обязан мне, – прокричал мне в ухо Грейвс.
Питер, сволочь, оставил бы меня там, – бодро проорал в ответ Спиннинг. – Вон, видишь, где сидит теперь. Я ему навалял с утра.
И я поверила.
Часть стола освободилась. Ее тут же привели в порядок – как раз к приходу нескольких парней с суровыми лицами. Волосы мокрые, одежда тоже. Все они выглядели самое большее на двадцать, но сразу было видно, что это старшие в семье. Это угадывалось по едва уловимым деталям – как они двигались, какие спокойные у них глаза, в отличие от восторженных подростковых. Что-то еще, но пялиться в открытую мне не хотелось. Вот если бы у меня был альбом и карандаш, я бы могла их зарисовать, а потом разобраться, что и как.
Впервые за две недели руки зачесались порисовать. Я потерла кофейную кружку, пытаясь избавиться от этого желания.
– Они были в дозоре, прочесывали лес, – крикнул мне в ухо Грейвс. – Приехали на каникулы из Школы в центре штата. Там никто про тебя и не слышал.
Желудок охватило спазмом – в дверях кухни появился Кристоф. С ближайшего к нему конца стола и дальше по залу прокатилась волна затишья. К дампиру подошла Амелия и о чем-то быстро заговорила.
Забавно. Даже несомненно взрослый вервольф выглядел не старше дампира. Да и никому здесь не дашь больше двадцати пяти, разве что легкие морщинки у глаз выдадут возраст обладателя. Странно, но я уже успела привыкнуть к тому, что вокруг меня одни подростки. Можно было бы поинтересоваться, мол, где же взрослые? Но они все здесь, просто в юных телах.
Кристоф кивнул, прядь волос упала на лоб. На волосах и на лице сверкали капли воды. Оттолкнув от себя тарелку, я порылась в сумке и нащупала измятую стенограмму. Но здесь ее доставать нельзя.
– Ты что, не будешь больше? – толкнул меня локтем Грейвс.
– Наелась уже, – ответила я, но голос сорвался. Я откашлялась. – Больше не хочу.
– Ешь, пока можно. – Спиннинг отправил в рот полную ложку. – Вдруг потом негде будет.
Хороший совет. Мне и папа об этом говорил. Но сейчас я и в самом деле наелась. Кристоф глянул на меня и слегка кивнул. Выражение лица не поменялось. Он еще что-то сказал Амелии. Та откинула волосы со лба и сняла с себя фартук.
Кристоф исчез, а Амелия двинулась к нам, нахмурив брови. Оттолкнув стул, я встала и схватила сумку. Оправившись от удивления, Спиннинг и Грейвс тоже повскакивали.
Я знаю это выражение на лице взрослого. Оно означает «Пора!».
Глава 26
Длинная, поджарая машина синего цвета была хоть и старше меня, но все еще в отличном состоянии. Папе бы понравилась. Я едва удержалась, чтобы не провести рукой по капоту, который только что захлопнул стройный темноволосый вервольф. Повернувшись он окинул нас всех быстрым взглядом. Уголки губ опустились, стоило ему увидеть Кристофа, но он совладал с собой.
– Это Кори. Он наш механик, – гордо заявила Амелия. – К чему ни притронется, все работает как часы!
– Ну, мам. – Парень закатил глаза.
– Правда-правда! – не унималась она, прямо-таки светясь от гордости.
Одной рукой она обняла его за плечи и слегка сжала. Он вывернулся и покраснел – но все-таки был очень доволен.
У меня кольнуло в сердце. Я сделала глубокий вдох и оттолкнула воспоминания прочь.
Он вытер мозолистые руки пропитанной маслом тряпкой и коротким изящным жестом указал на автомобиль.
– «Додж Дарт» семьдесят четвертого года, славная машинка. Добротный американец – будет бегать, пока двери не отвалятся. Недавно прошел полный осмотр, перекраску и замену масла. Утром я проверил фары и все остальное. Так что все в порядке.
– Замечательно. Неужели это тот же автомобиль? – кивнул Кристоф, пристально разглядывая крашеную поверхность, словно ожидая найти там следы ржавчины. – Нам пора. Чем дольше мы задержимся, тем опаснее для вас.
Амелия пожала плечами.
– Весь лес в ловушках, если что – нас предупредят. Кроме Сломленного, – она сжала губы, а глаза ее посуровели, – никто здесь не появлялся. А если вдруг нападут на ваш след, то мы их встретим как подобает.
Кроме Сломленного?
– Пепел? Он здесь? – Сердце подпрыгнуло до горла, и я с трудом подавила в себе желание куда-нибудь спрятаться. – Где?
– Он шел за нами. – Спиннинг скрестил руки на груди. – Хитрый, сволочь. Любые ловушки обходит.
– Он спас мне жизнь. – Я забросила сумку повыше на плечо. – Дважды.
– Никто не спорит, – мрачно поддакнул Кристоф. – Но лучше бы он тут не околачивался. Ну что, ребятишки, поехали. Где ключи?
Кори бросил ему ключи.
– Разгоняется на раз, тормоза быстро схватывают – поаккуратнее там.
– Заметано, – кивнул Кристоф и глянул на меня. – Дрю, ты на переднее сиденье. Вы двое…
– Подождите! – Блондинистый вихрь вынырнул из пелены дождя и, ворвавшись в гараж, чуть не врезался в Спиннинга, который ловко отступил в сторону. Это был Дибс с рюкзаком за спиной. Он стряхнул с себя воду, полетели брызги. – Подождите меня! Я тоже еду!
Мест нет. – Кристоф важно прошелся перед машиной.
– Я все равно поеду. – Дибс метнул на него недобрый взгляд, а потом посмотрел на меня. – Дрю, скажи ему. Я поеду с вами. Я вам пригожусь.
– Черт, Дибс… – Спиннинг явно не одобрял его устремлений.
Грейвс покосился на меня. Я подняла бровь. Он пожал плечами и выудил из кармана пачку сигарет. Его плащ сиял чистотой и был явно кем-то аккуратно выглажен. Чудеса продолжались.
– Все, едем. – Кристоф открыл водительскую дверь. – Рассаживайтесь.
– Ну, пожалуйста, Дрю. – Дибс перепрыгнул с ноги на ногу и стал настолько похож на птицу, насколько это возможно для вервольфа. – Очень тебя прошу.
При чем тут я? Но раз он просил меня, я решила действовать. Не так уж много у меня друзей, а он все-таки сидел со мной за одним столиком.
– Залезай, – велела я. – И вы тоже.
– Трое вервольфов на заднем сиденье, – буркнул Кристоф. – О чем ты думаешь?
– У него медицинские навыки. – Я снова поправила сумку на плече. К тому же, он тащил меня на себе через полштата. По крайней мере, я так думаю. —И он мой друг.
Грейвс бросил на меня странный взгляд, а Спиннинг расхохотался. Я уже начала уставать оттого, что парни относятся ко мне, как к чокнутой. Дибс забрался в машину и, устроившись посередине заднего сиденья, вцепился в свой рюкзак, словно защищаясь.
– Поехали уже. – Раздражение звенело в каждом слове. Едва сдерживая ярость, Кристоф сел за руль, и через секунду мотор взревел.
– Большое вам спасибо! – Боже, как банально. – За все.
Только бы вас не нашли вампиры.
Лицо Амелии осветила улыбка, бархатные карие глаза засверкали. Кори отступил назад, осматривая машину профессиональным взглядом – ему явно хотелось еще пару часов с ней повозиться.
– Это для нас большая честь, – сказала Амелия, и так искренне! Нечасто люди говорят то, что думают. – Езжайте скорее! И берегите себя!
Я села вперед.
Машина казалась лодкой, которую Кристоф аккуратно вывел в море дождя. Я помахала Амелии, обнявшей одной рукой Кори, несмотря на его протесты. Что-то горячее забурлило в горле. Срыгнув, я почувствовала вкус оладий и полезла в сумку за жвачкой. Не нашла. Когда я снова подняла голову, мы проплыли между двумя домами и уже выруливали на мощеную дорожку. Все опустело, окна были темными. Интересно, это специально?
Кристоф что-то пробурчал, лавируя под дождем. Заработали дворники.
– Надеюсь, с ними все будет нормально.
Я все никак не могла справиться с ремнем безопасности. Старые ремни часто заедает. Обдув стекол был включен, и в салоне пахло машинным маслом и сухой волчьей шерстью. Когда Кристоф наклонился к магнитоле, потянуло яблочными пирогами.
– Я сделал все, что мог, чтобы запутать следы. И чтобы ни одна из егоищеек не осталась в живых. – Его лицо посуровело.
Покачиваясь, машина медленно ехала по длинной однополосной мощеной дороге со множеством выбоин.
– Думаешь, вампиры их все-таки найдут?
Я обернулась. Дибс сидел напряженно-прямо, изредка мигая, как сова. Спиннинг откинулся на спинку и прикрыл глаза. Грейвс смотрел в окно, крепко сжав челюсти.
– Меня не вампиры беспокоят, – мрачно сказал Кристоф. Радио затрещало. – Найди лучше музыку. Дорога будет долгая.
Глава 27
После долгого пешего похода странно было смотреть на летящую под колесами дорогу. Дворники отстукивали время – туда-сюда, туда-сюда, – а Кристоф вполголоса подпевал рок-радиостанции, которую я нашла. Он вел машину на предельно разрешенной скорости – ни на йоту больше или меньше. Спиннинг тихо дремал, открыв рот, Грейвс смотрел в окно. Дибс то и дело вертелся, впрочем, никому не мешая.
В общем, ситуация сложилась неловкая.
Кристоф выбирал окольные пути, даже не глядя в карту. Если бы за рулем был папа, я бы исполняла роль штурмана. А так я просто сидела, вцепившись в сумку, и смотрела на залитый дождем мир вокруг. Деревья теснились у самой обочины, хватаясь за воздух голыми ветвями, как руками. Асфальт покрывала блестящая пленка воды, по которой тихо шуршали колеса. Когда из магнитолы доносилась музыка, Кристоф прибавлял звук, а на рекламе убирал его.
Обедали мы в маленьком городке на другом конце округа, в пиццерии, видавшей лучшие времена. Как только нам дали столик, Грейвс, Дибс и Спиннинг сорвались в туалет. Я воспользовалась моментом и достала из сумки стенограмму. Кристоф кивнул в сторону нашего столика с красными виниловыми диванчиками.
– Если, конечно, тебе не нужно отлучиться, кохана.
Он провел рукой по волосам, стряхивая капли дождя.
– Мне надо с тобой поговорить, – сказала я, понизив голос, и сунула ему листки. Он посмотрел на меня, прищурив голубые глаза. – Мне это дал Дилан, как раз перед… В общем, это очень важно. Анна показала мне стенограмму, хотела убедить, что звонок твой. Правда, у нее был сокращенный вариант. – Боже, что я несу. – Она хотела выяснить, знаю ли об этом я. Дилан сказал, что это оригинал. Ну, когда кто-то выдал местонахождение моей мамы.
Кристоф присел рядом со мной на диван и стал читать. Уголки его губ опустились.
– Тебе это Дилан дал?
На секунду мне показалось, что его истинный возраст проявился на гладком юном лице. Стало жутко.
– Да. И тогда же сказал, чтобы я пряталась, услышав сигнал тревоги. – Я с облегчением избавилась хотя бы от одной тайны, тяготившей мне душу. – И хорошо, что сказал, а то они бы меня в комнате поймали.
– Они?
Он стал трансформироваться. Залоснились волосы, выглянули клыки. Он глубоко вздохнул, и клыки исчезли. Я в изумлении наблюдала за ним.
– Ну, прозвенел звонок на первое занятие, и почти сразу – сирена. Я спряталась в кладовке и слышала, как они пробежали мимо. Это точно носферату.
Последнее слово странно ощущалось на языке. Даже сейчас я слегка привирала, сохраняя тайну.
– А ты шла на урок, как хорошая девочка?
Нет, в лес. Да какая разница?
– Я не могла оставаться в комнате. Там как в могиле.
Листки бумаги хрустнули – у Кристофа дрожали руки.
– Анна, – медленно и задумчиво выговорил он, будто имя неприятно на вкус. Свернул листочки, отдал мне. – Хм…
– Она сказал, что ты… – Я сглотнула. У меня пересохло в горле. – Она сказала, что это ты звонил. Наверное, хотела, чтобы я тебе не доверяла.
Кристоф напрягся. Снова выглянули клыки, правда, тут же спрятались.
– Я бы никогда… – начал он.
Я поспешила прервать его. Горячая волна уже грозила подняться к лицу, и я не хотела, чтобы щеки снова раскраснелись.
– Я тебе уже говорила, что не верю ей. Она пыталась выяснить, знаю я ли я что-нибудь, подозреваю ли, виделась ли с тобой.
Он успокоился. Так странно было видеть, как смягчаются черты лица и выравниваются волосы.
– Ясно. Значит, миледи захотела вмешаться.
Дилан говорил то же самое.
– Я хочу знать, что происходит.
Он открыл рот, но тут возле столика появился Дибс, приглаживая мокрые волосы.
– Давайте возьмем пепперони?
Порывшись в кармане, Кристоф достал три купюры по двадцать долларов.
– Закажи одну мясную пиццу и одну вегетарианскую, без лука и оливок. И пять напитков. Давай, иди.
Дибс схватил деньги и побежал прочь. Рука Кристофа сжалась в кулак, но потом он с видимым усилием расслабил пальцы. Этот жест никак не вязался со спокойным выражением лица.
– Потерпи пока. Потом поговорим.
Сложно вести себя как ни в чем не бывало, когда сердце колотится, а на коже выступает пот. Я скрестила руки на груди и пристально посмотрела ему в глаза. И внезапно поняла: сейчас или никогда.
– Нет. Я хочу знать все и сейчас.
– Я сам знаю очень немного. В Братстве появился предатель. Сейчас выяснилось, что он занимает высокий пост и что я не под прицелом. Я никогда и не был под прицелом, просто случайно попал.
Он провел языком по передним зубам, и ипостась дампира исчезла вовсе. Голубые глаза были по-прежнему холодны. И почему я решила, что они могут потеплеть?
– Откуда ты знаешь?
От него шло какое-то неприятное тепло, больше напоминающее стерильный жар голубых огоньков. Я содрогнулась.
– Это вендетта. Дети расплачиваются за грехи родителей. Но твоя мама была ни в чем не виновата, поверь моему слову. – Одним быстрым движением он выскользнул из-за стола и пристально посмотрел на меня, но не в глаза, а на грудь, где под свитером прятался медальон. – Спрячь стенограмму. Не говори о ней вслух там, где могут услышать чужие. И ради всего святого, Дрю…
Я ждала, но он так и не договорил и отошел к стойке, около которой от нетерпения подпрыгивал Дибс, а тетенька-продавщица со скучающим видом слишком неторопливо нажимала на кнопки.
Меня обволокли запахи пиццерии – теста, томатного соуса и запеченного сыра. Я засунула листки стенограммы в сумку и вдруг поняла, что и у меня трясутся руки.
В Школе,говорил он когда-то, ты будешь в безопасности.
А где я в безопасности? Да нигде. И я даже не знаю, почему. Потому, что кто-то в Братстве из ненависти хотел убить мою маму? А спустя годы – и меня?
Господи. Как можно испытывать такую ненависть и все еще оставаться человеком? Чем ты лучше кровососа?
Грейвс плюхнулся на диван рядом со мной.
– Ты как? – Волосы у него были зачесаны за уши, а лицо еще блестело от капель дождя. – Что-то ты бледная.
У меня все чудесно. Как бы.
Явзяла его за руку под столом, и наши пальцы переплелись. От прикосновения к его теплой коже сердце у меня застучало как-то по-иному.
– Все плохо. – Я сжала его руку. – Хуже не бывает.
Он сжал мне руку в ответ. Его желтоватые щеки залил румянец. – Ну, не все. Мы же здесь, верно? А днем нам везде безопасно.
– Угу. – Внутри бурлил миллион вопросов. Начиная от «ты не сердишься на меня за свою испорченную жизнь?» и заканчивая «ты мог бы так сильно кого-то ненавидеть, что натравил бы на него кровососов?».
– Эй, перестань. – Он сжал мне руку почти до боли, но вовремя остановился. – Все будет хорошо. Наладится как-нибудь.
– Не знаю. – Я смотрела прямо перед собой на столешницу с рисунком под дерево; пластиковое покрытие кое-где облупилось. – Куда делись все дампиры из Школы?
– Я уже думал об этом. – Несколько покупателей зашло через стеклянные двери. Грейвс понизил голос: – Дрю, если что-нибудь случится…
– Например?
– Сама знаешь. Если вдруг что, я пойду с тобой.
Моя рука невольно сжалась. Ни один из нас не хотел
отпускать ладонь другого. Он глубоко вздохнул и посмотрел мне прямо в глаза. Зеленая радужка вокруг зрачков светилась даже на фоне электрических лампочек. Дождь за окном стоял плотной пеленой, в которой, как водоросли, плавно перемещались силуэты.
– Я…
Я не знала, что сказать.
– Просто я тут подумал… На тебе было три свитера и сумка через плечо. Ты ведь собиралась бежать?
О, боже.Я открыла рот. Закрой немедленно.
Он продолжал:
– Знаешь, я, наверное, обиделся бы. Но потом сообразил: ты хотела уйти и отвлечь от меня опасность, ведь так?
Моя голова сама опустилась в знак согласия. Усилием воли я снова подняла глаза на Грейвса.
– Не делай так больше. – Он наклонился ко мне, и весь мир перестал существовать. – Ладно? Не бросай меня.
– Они хотят меня убить, – прошептала я, – ты ничего не понимаешь. Здесь все по-настоящему. Здесь…
– А ты думаешь, я в игрушки играю? – раздраженно прошептал он. – Со мной у тебя больше шансов выжить. Не делай глупостей. Если что случится, мы будем биться вдвоем против всего мира!.. Поняла?
Меня спас подошедший к столику Дибс.
– Напитки каждый берет себе сам. – Он поставил на стол стопку красных пластиковых стаканчиков. – По-моему, это единственное место в трех штатах, где продают «Мистер Пибб». Правда, здорово?
– Разумеется. – Грейвс снова многозначительно сжал мне под столом руку, а потом, вытащив из стопки два стаканчика, встал. – Тебе чего, Дрю?
– Ээ… Кока-колу. Пепси. Да что угодно.
– Диетическую? – поинтересовался Дибс.
– Смеешься? – Грейвс легонько толкнул его плечом. – Это же отрава. Ждите, я мигом.
* * *
Ужинали мы в похожей забегаловке в другом городишке. Уже смеркалось, когда Кристоф, наконец, выбрал автостраду, которой остался доволен.
– В машине не курить, – в пятнадцатый раз повторил он.
Я считала.
– Ты что, хочешь, чтобы у меня началась никотиновая ломка? – Грейвс щелкнул зажигалкой, вдохнул и выдохнул. С его стороны стекло было опущено, так что шум мокрых покрышек сливался с гулом мотора, шуршанием дворников и доносившейся из магнитолы песней «Роллингов» про ломовую лошадь. – Скажи ему, Дрю.
Я закатила глаза. Никто не видел, конечно, но от этого мне стало лучше.
– И давно меня назначили рефери? Кристоф, не хотела спрашивать, но придется: долго нам еще?
– Скоро доберемся до надежного убежища. Одно название, но хоть что-то. – Он опустил водительское стекло и сморщил нос. Я отпила глоток ванильного коктейля. – В темноте лучше не ездить.
– Потому что в темноте вылезают вампиры, – съехидничал Спиннинг. – И поедают маленьких светоч.
– Ой, напугал. – Я положила одну ногу на приборную панель. Совсем не похоже на поездки с папой. Мы с ним могли и словом не обмолвиться за целую вечность, если не считать моих коротких указаний по поводу запутанных развязок.
– Не заставляйте меня останавливать машину. – Кристоф сделал радио громче. «Роллингов» сменили «Бич Бойз» и запели про калифорнийских девушек.
Спиннинг сделал вид, что его тошнит.
– Боже, да когда же будет нормальная музыка?
– А чем тебе не нравятся «Бич Бойз»? Брайан Уилсон – гений. Я отстукивала ритм ногой.
– Аминь, – буркнул Кристоф и сделал еще громче. – Теперь все заткнитесь и не мешайте. Я должен сориентироваться.
– Будь у нас карта, я бы тебе помогла. – Меня уже бесила такая затерянность в пространстве, но Кристоф не захотел покупать карту, когда мы заехали на заправку. Ну и ладно, сэкономила деньги.
Не знаю, правда, когда же они мне, наконец, понадобятся.
– Не нужна нам карта. – Он сбавил скорость, включил поворотник и через две полосы резко свернул влево, в боковой проезд. Нам вслед неслись возмущенные гудки машин. Я чуть не выронила коктейль. – Мы почти на месте.
– Черт побери! – Я вцепилась в бумажный стаканчик. – Да что с тобой?
Парни на заднем сиденье сдавленно хихикали.
Мы повернули направо, потом налево и оказались на улочке, над которой нависали ветви деревьев, укрывая ее словно балдахином. Мостили улочку явно годах в пятидесятых. По обеим сторонам стояли вымокшие под дождем голые деревья, выделяясь на фоне серого свинцового неба. Приближалась темнота.
– И зачем надо было так делать? – Я поправила смятую крышку стаканчика. – Вот скажи, зачем??
– Улицы со временем меняются. – Кристоф резко повернул руль, и мы съехали на заросшую подъездную дорогу. – Я не был уверен, пока не увидел водонапорную башню. Так, детишки, выходим. Гараж не заперт, откройте ворота, если не трудно.
Парни в одно мгновение высыпались из машины. Я потянулась к ручке дверцы.
Перед нами стоял обшитый белым сайдингом узкий дом с остроконечной крышей. В окнах было темно. Застекленное крыльцо выходило на крошечный, с почтовую марку, дворик, устланный опавшей листвой. От тихой улочки веяло изящной ветхостью, которая так свойственна старинным престижным районам. Могу поспорить, местные жители из кожи вон лезут, чтобы переплюнуть друг друга, украшая дома к Рождеству, и наверняка возмущаются на собраниях, когда кто-нибудь не сгребает опавшие листья у себя в саду. Да, у них тут царствует добродетель.
