Текст книги "Недоступный мужчина"

Автор книги: Лилиан Пик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Конечно нет, миссис Филдс. Я приеду, как только разберусь с домашними делами. Он знает, что вы мне позвонили?

– Нет, милочка, не знает. Он все твердит, что ему никто не нужен, но, по правде говоря, у него такой больной вид – кто-то обязательно должен побыть с ним рядом, вдруг ему станет хуже.

– Хорошо, я приеду, как только смогу.

Миссис Филдс повесила трубку, а Розали позвонила Марион.

– Мне ужасно жаль, – сказала она ей, – но я не смогу пойти с тобой завтра в поход.

Марион расстроилась:

– Но почему, Розали? Мы же обо всем договорились заранее.

Розали объяснила почему.

– Но почему обязательно ты? – не поняла Марион.

– Н-ну... он сверхурочно помогал папе писать книгу, так что я чувствую себя обязанной поехать поухаживать за ним – вдруг в его болезни есть и наша вина.

Она знала, что это неправда, но Марион приняла ее слова за чистую монету.

– Ладно, поеду на север одна, навещу родственников. Я их сто лет не видела.

Розали еще раз извинилась и повесила трубку.

Постучав в дверь дома миссис Филдс, Розали со страхом подумала, как ее примет Адриан. Миссис Филдс впустила ее.

– Вы сказали ему, что я приеду? – спросила Розали.

– Нет, милочка. Он спал, и я не стала его будить. Идите наверх, и, если вам что-то понадобится, спуститесь, скажите мне. Если у меня чего-то не окажется, муж всегда может сходить в магазин. Он уже ходил в аптеку за лекарством для доктора Крэйфорда.

Розали поднялась наверх, оставила свои вещи в гостиной и, открыв дверь, зашла в спальню Адриана. Он спал, но ее приход, видимо, потревожил его – открыл глаза и воззрился на нее. Выглядел он хуже, чем она ожидала.

– Розали? А ты что здесь делаешь? – спросил он слабым голосом.

– Я приехала ухаживать за тобой.

Он беспокойно заворочался.

– За мной не надо ухаживать. Можешь ехать домой.

– Поеду, когда тебе станет лучше, Адриан.

– Поезжай сейчас же. Я не хочу, чтобы ты здесь находилась.

Она прикусила губу и направилась к двери. Тут он начал кашлять и никак не мог остановиться; наконец, обессилев, откинулся на подушки. Она присела на краешек кровати, взяла его за руку.

– Ты чего-нибудь хочешь?

Он помотал головой:

– Зачем ты приехала?

– Меня попросила миссис Филдс.

Он отвернулся.

– Хочешь чего-нибудь поесть? – Он не ответил. – Или попить?

Адриан повернулся на бок, спиной к ней, самим этим движением прогоняя ее. Она на цыпочках вышла и закрыла за собой дверь. Уезжая из дома, Розали надела спортивные штаны; теперь поверх одежды повязала привезенный с собой фартук. Она вошла на кухню и застыла, потрясенная картиной царившего там хаоса.

Вся раковина и сушилка были завалены грязной посудой. Полбуханки черствого хлеба лежало на столе рядом с пустой бутылкой из-под молока. Заварочный чайник, пустой, но с остатками чайных листьев, словно охранял все это безобразие, и Розали восприняла это как вызов. Начала уборку с него.

Ей потребовалось какое-то время, чтобы достичь результатов, но наконец удалось восстановить на кухне подобие порядка. Тогда она принялась за чистку. Взяв тряпку и чистящий порошок, оттерла до блеска жирные поверхности, отчистила раковину и сушилку, вытерла пыль с подоконника.

Было около полудня, когда Розали снова прокралась в комнату Адриана. Он проснулся, но лежал не шевелясь и наблюдал, как она приближается к нему.

Она улыбнулась:

– Ну что, теперь попьешь молока?

– Как хочешь.

Его безразличие только усилило ее беспокойство.

– Горячего?

– Теплого.

Она подогрела молоко, принесла его в комнату, помогла Адриану принять полусидячее положение, дала ему чашку. Он пил молоко молча, медленно, запивая прописанные ему врачом таблетки. Розали не сводила с него глаз.

– Ну как, чувствуешь себя получше?

– Не особенно.

Он отдал ей пустую чашку и снова скользнул под одеяло.

– Хочешь еще поспать, Адриан?

– Да.

Розали оставила его в покое и с энтузиазмом взялась за уборку в гостиной. Повесила на место его пиджак – видимо, приехав домой из колледжа, он чувствовал себя так плохо, что просто стянул его и бросил на пол. Разложила подушки по креслам, протерла пыль везде, куда смогла дотянуться, – между книгами, динамиками и радиодеталями.

Розали нашла записи, которые Адриан готовил к лекции, но не успел закончить. Для нее они были как китайская грамота, но она все равно попыталась почитать их, жалея, что не может понять хотя бы часть написанного и таким образом найти с ним общий язык, получить возможность разговаривать с ним на его уровне. Она вздохнула и, не найдя, чем бы еще заняться, сняла фартук, стала смотреть в окно. Стоял прекрасный майский день. Внизу, на улице, играли дети, мальчики постарше катались вокруг них на велосипедах, весело перекрикиваясь; время от времени мимо проезжали машины.

Розали думала о Мелани и о том, как она тоскует по матери. Потом подумала о себе и о том, как она тоскует по Адриану. Затем стала думать о нем, лежащем в соседней комнате, безразличном ко всему, таком непохожем на себя обычного – энергичного, полного жизни.

Услышав, что он кашляет, она поспешила в его комнату. Там присела на краешек его кровати, протянула ему коробку бумажных салфеток. Он тяжело дышал, и Розали инстинктивно обняла его, словно он был ребенком, нуждающимся в утешении. Его голова опустилась ей на грудь, и она крепко прижимала ее к себе. Адриан лежал достаточно долго, словно не хотел шевелиться. Потом она уложила его обратно на подушки.

– Прости, Розали, – прошептал он, заглядывая ей в глаза.

– Ничего, милый. Я не против. Жаль только, что ничем не могу тебе помочь. – Тут она поняла, как его назвала, в ужасе прикрыла рот рукой. Заметил ли он?

Адриан слабо улыбнулся, потянулся за ее рукой. Сжав ее пальцы, прошептал:

– Сестра, а вы всех ваших пациентов называете «милыми»?

– Нет, – шепотом отозвалась Розали. – Только самых особенных.

– Так я особенный, сестра?

– Очень, – подтвердила она. Потом тихонько прикрыла дверь и оставила его одного.

Только теперь Розали вспомнила, что с утра ничего не ела. Она обыскала кухню, нашла банку мясных консервов и пакет помидоров. Будет ли он возражать, если она это съест? Розали пошла спросить его, но Адриан уже спал. Глядя на его лицо, она заметила пробивающуюся щетину на щеках, длинные пушистые ресницы. Ее глаза задержались на красивых губах, которые так восхитительно ее целовали.

Розали вернулась на кухню и решила поесть, а через день или два купить новые продукты. Шли часы, и она задумалась о возвращении домой.

Хозяйку Розали нашла на кухне.

– Миссис Филдс, вы не возражаете, если я сегодня не поеду домой? Я подумала, может, мне можно поспать на кушетке в гостиной Адриана?..

– Знаете, милочка, я буду только рада, если вы останетесь, а то вдруг ему что-нибудь понадобится, а я не услышу, что он меня зовет. Я нисколько не возражаю. Вы не собираетесь сказать родителям, что не вернетесь?

– О, они уехали в Шотландию, так что это не имеет значения. Я поищу в шкафах у Адриана простыни и одеяло.

– Если ничего не найдете, скажите мне, я дам вам свои. Хотите взять раскладушку?

– О нет, спасибо. Кушетка сойдет. Только вот одно...

– Вам нужна ночная рубашка? Конечно, я вам дам. Не особенно роскошная, но ведь это не важно, правда? У вас же еще не медовый месяц!

«Ах да, мы же помолвлены», – вспомнила Розали. Поднимаясь по лестнице, она пожала плечами. Учитывая обстоятельства, пожалуй, к лучшему, что миссис Филдс в это верит.

Она помогла Адриану дойти до ванной; а пока он был там, перестелила ему постель. Затем поискала в его шкафах постельное белье. Заодно нашла подушку, одеяло и даже старое пуховое одеяло, засунутое в самую глубину. Прежде чем он успел увидеть, чем она занята, Розали перетащила все это в гостиную.

– Поезжай домой, – велел он ей чуть позже. – И незачем тебе приезжать завтра.

Она покачала головой, подтыкая ему одеяло, но ничего не ответила. Несмотря на то что лежать на кушетке оказалось не очень удобно, Розали отлично выспалась.

Адриан проснулся ближе к обеду. Открыв глаза, удивился, обнаружив Розали рядом.

– Я же сказал, чтобы ты сегодня не приходила.

– Неужели? – Она изобразила простодушное удивление. – Какая жалость, а я тебя не слышала.

Он даже не улыбнулся ее попытке пошутить.

– Можешь ехать домой.

Розали принялась уговаривать его, как капризного ребенка:

– Поеду, скоро, как только тебе станет лучше.

Его возмущенное фырканье, хоть и едва слышное из-за слабости, дало ей надежду, что он идет на поправку. В этот день он поел чуть больше и, хотя кашель все еще сотрясал все его тело, к вечеру стал более оживленным. Розали попросила разрешения убрать его вещи, а заодно и всю спальню, и он ответил: «Делай что хочешь».

Она сложила его одежду аккуратной стопкой на стуле, протерла пыль на туалетном столике, пропылесосила ковер – и все это время чувствовала, что он наблюдает за ней. «Если Адриан начнет возмущаться моей уборкой, – подумала Розали, – я буду знать, что он действительно выздоравливает». Но он позволил ей продолжать работу и не высказал никаких возражений.

Ночь она снова провела в его гостиной. А когда утром вошла в его комнату, он уже проснулся.

– Ты снова здесь? – осведомился Адриан. – Избавиться от тебя мне не удастся, так?

Розали рассмеялась:

– А что, ты так этого хочешь?

– Если честно, то да.

Она снова засмеялась, отказываясь воспринимать его всерьез, но он настаивал:

– Почему ты продолжаешь возвращаться? Я совершенно серьезно не хочу этого.

Розали нахмурилась. Что он пытается этим сказать? Она решила не обращать внимания на подтекст и вышла из комнаты. Пока Адриан спал, Розали прошлась по магазинам и купила продукты, чтобы пополнить его истощившиеся запасы. Она торопилась обратно, зная, что должен прийти врач, но все-таки опоздала. Миссис Филдс сказала, что врач уже осмотрел Адриана и ушел.

– И что он сказал, миссис Филдс?

– О, что больной прекрасно справляется, милочка. Но болезнь развивается по обычному пути.

– Он не самый послушный пациент, миссис Филдс.

– А какой мужчина хороший пациент, детка? Ты окончательно в этом убедишься, когда выйдешь за него замуж.

Когда Розали вошла, Адриан уже сидел в кровати. Увидев ее, страдальчески вздохнул:

– Ты действительно точь-в-точь как тот комар, с которым я тебя когда-то сравнил. Ты так назойливо зудишь вокруг меня, что я скоро с ума сойду.

– Тогда тебе придется меня прихлопнуть. А пока ты этого не сделал, я буду продолжать зудеть. Так, ты чего-нибудь хочешь?

Прежде чем ответить, Адриан сделал паузу, во время которой окинул ее задумчивым взглядом, и это послужило для нее лучшим доказательством того, что он выздоравливает. А сказал он только:

– Хм, нет, спасибо. Не сейчас.

– Хочешь что-нибудь почитать? Газету, журнал или, может, учебник по математике?

Он наконец улыбнулся, как она и рассчитывала.

– Вот это наглость! Разве бывают на свете нахальные, дерзящие комары?

Он действительно шел на поправку; но к вечеру снова расклеился.

– Я так и знал, что все это слишком хорошо, чтобы долго продолжалось, – простонал Адриан, когда она взбивала ему подушки и поправляла одеяло. – Этот вирус, который я подцепил, должно быть, король всех вирусов!

На следующий день он был всем недоволен. Казалось, выздоровление приостановилось, его постоянно мучил кашель. Когда Розали подошла к его кровати, он кисло посмотрел на нее.

– С каждым днем ты приезжаешь все раньше и раньше. Наверное, кучу денег истратила на автобус.

Розали не стала его просвещать, что не была дома с субботы.

– Я пришлю тебе счет. Он съест все твои сбережения.

Но Адриан не развеселился.

– Ну, можешь сразу ехать обратно домой. Сегодня попозже я встану.

Это ее обеспокоило.

– Нет, Адриан, ты этого не сделаешь. Ты еще недостаточно здоров. Ты не понимаешь, как серьезно ты был болен.

– Неужели? Как раз я-то понимаю, ведь это я болел. Да к тому же еще и терпел твое постоянное присутствие.

Она поборолась со слезами и победила.

– Мы не всегда получаем то, что хотим, не так ли?

Он одарил ее уничтожающим взглядом:

– К несчастью, нет.

– Так, теперь о еде. Что ты будешь на завтрак? Яйца?

– О, если хочешь приготовить мне яйца, вперед. Все, что угодно, ради нескольких минут спокойствия.

Да что с ним случилось? Розали сглотнула комок в горле и упрекнула себя за эгоизм. Ведь сама хотела, чтобы к нему вернулись его энергичность и жизнерадостность, а теперь, когда это случилось, возмущается. Она поджарила тосты, сварила яйцо, отнесла ему еду и направилась к двери.

– Ты куда собралась?

– Позавтракать на кухне, – ответила она. – А что?

– Разве ты не завтракала дома?

Что-то внутри нее предупреждающе зашевелилось. «Не говори ему, – шептало оно, – не говори ему, где ты была последние три ночи».

– Нет, я... э... слишком торопилась приехать к тебе.

Ближе к вечеру он стал еще раздражительнее. Постоянно звал ее, просил, чтобы она принесла ему газеты или книги, и Розали безропотно исполняла все его прихоти, не получая ни слова благодарности. Он не давал ей присесть ни на минуту, а поскольку сам лег поздно, то и она пошла спать позже обычного.

Перед тем как Розали выключила свет в его комнате, Адриан заметил:

– Можешь ехать домой, и завтра не приезжай. Слышишь?

Она не ответила. Вместо этого пожелала ему спокойной ночи и ушла. Когда наконец скользнула под одеяло, то чувствовала себя слишком усталой, даже чтобы спать. Но все же уснула, и спала крепко, потому что проснулась поздно. Розали поспешно оделась и, когда вышла из ванной, услышала шаги. Они доносились из спальни Адриана. Неужели он все-таки поднялся? Она постучала в дверь и вошла к нему.

Глава 6

Адриан расхаживал в халате по комнате, но, увидев ее, остановился как вкопанный.

– Что ты здесь делаешь в такую рань? Ты только что приехала?

– Ну, я...

– Я, кажется, сказал тебе, чтобы ты не приезжала?

– Но, Адриан, я... – Розали поняла, что придется рискнуть и сказать ему правду. – Я все время была здесь. Я и спала тут.

Его гнев был для нее равносилен удару в лицо.

– Ты что?! Где ты спала?

– На кушетке. Я... я нашла простыни и одеяло. Я не могла оставить тебя одного, Адриан. Ты был очень болен.

– Не так уж я был болен. Видишь, – он развел руками, – я уже в полном порядке.

– Ты даже не представляешь, как сильно ты был болен, Адриан. Тебя нельзя было оставлять одного. Я просто должна была спать здесь – на случай, если ночью тебе что-то понадобится.

Он прищурился, его лицо приняло циничное выражение.

– Разумеется, и как я мог забыть. Ты большой специалист оставаться на ночь, и Уоллес Мэйсон, несомненно, это подтвердит.

Последняя фраза повергла ее в ярость. Как он смеет так с ней разговаривать после всего, что она для него сделала?

– Я вот думаю, не пытаешься ли ты сделать так, чтобы я тебя возненавидела? – процедила она сквозь стиснутые зубы. – Уж больно хорошо у тебя получается!

Он как ни в чем не бывало продолжил:

– Итак, ты вновь рискуешь своей репутацией...

– Репутацией? – выплюнула она. – Если верить тебе, у меня ее нет, так что и рисковать нечем. А твоя, уверяю тебя, останется незапятнанной – я всем буду говорить, что это была моя идея и мой выбор. К тому же кто узнает, что я жила здесь?

– Для начала моя хозяйка.

– Но она знает, что ты болел. Это она...

– Похоже, есть только один способ решить эту ситуацию – донести до тебя, что я не шучу. – Он засунул руки в карманы халата и с угрожающим видом направился к ней. Остановившись прямо перед Розали, Адриан впился в нее взглядом: – Пойми следующее: я – нормальный мужчина. А ты, прелесть моя, очень привлекательная молодая женщина. И если ты не уберешься из моей спальни, пока я в состоянии контролировать ситуацию и, что еще важнее, себя, – он протянул руку и взял ее за подбородок, – я категорически заявляю, что снимаю с себя всякую ответственность за то, что может произойти между нами в самом ближайшем будущем.

Но Розали продолжала стоять на своем. Она видела, что лицо у него все еще бледное, а глаза усталые, и не могла бросить его. Его руки сомкнулись за ее спиной, его губы накрыли ее рот, и тут в его поведении произошел резкий перелом. Он прижался щекой к ее волосам и, казалось, старался обнять ее как можно крепче и вытянуть жизненные силы из ее хрупкого тела. Он оперся на нее.

– О боже, прости меня, Розали, пожалуйста, прости.

Они долго стояли обнявшись, потом она подвела его к кровати и усадила. Он обхватил голову руками.

Она прошептала:

– Ты все равно хочешь, чтобы я ушла?

– Да. Я все равно хочу, чтобы ты ушла.

Тихо, не сказав больше ни слова, она покинула его. Прибралась в гостиной, сложила постель, собрала свои вещи; потом спустилась вниз и постучалась в дверь миссис Филдс.

– Я ухожу, – сказала ей Розали. – Адриан больше не хочет, чтобы я оставалась. Говорит, что... что он уже в порядке. – Внезапно слезы перехватили ее дыхание, и она разрыдалась. – Он... он не позволил мне остаться, миссис Филдс. Он сказал, чтобы я убиралась, он...

– Милочка, заходите в столовую. Не надо так расстраиваться. Он просто не понимает, что говорит, детка. Это все из-за болезни. Она вызывает у мужчин депрессию, и они набрасываются на тех, кого любят. Он говорил не то, что думает. Я слышала, как он кричал на вас, и подумала: боже мой, что он ей говорит?

– Но Адриан еще не выздоровел, миссис Филдс, – всхлипнула Розали. – За ним еще нужен уход.

– Послушайте, милочка, лучшее, что вы можете сделать, – это связаться с его матерью. У меня где-то есть телефон ее соседей. Я ведь тогда звонила ей, чтобы сказать, что он заболел и не приедет к ней. Она хотела сама приехать еще тогда, но он и слышать об этом не желал. – Миссис Филдс пошарила за часами на каминной полке. – Вот и телефон. Эти люди живут через дом от его матери, так что им придется сходить за ней, вы уж подождите.

Розали записала номер в ежедневнике.

Дома она подняла трубку и вызвала оператора. Интересно, какой окажется эта женщина, чью фотографию она так часто разглядывала? Будет ли она возмущена ее вмешательством? «Отнесется ли она ко мне снисходительно, – думала Розали, – или как к навязчивой женщине, которую ее сын должен гнать в три шеи?»

Она назвала номер телефона, записанный в ежедневнике, и вскоре ей ответил голос с отчетливым северным акцентом. Розали объяснила человеку на другом конце провода, что она хочет поговорить с его соседкой, и назвала свое имя. Через некоторое время раздался тихий, приятный женский голос:

– Миссис Крэйфорд слушает.

– О, миссис Крэйфорд, вы меня, наверное, не знаете, меня зовут Розали Пархэм.

– Почему же, я слышала о вас, моя дорогая. Видимо, вы – та самая юная леди, которую мой сын упоминал в письмах.

Розали расцвела от удовольствия:

– Неужели? Миссис Крэйфорд, мне очень жаль, но Адриан тяжело болел. Я ухаживала за ним, и сейчас ему лучше, но все же он еще не достаточно здоров, чтобы оставлять его без присмотра. – Она глубоко вдохнула. – Я бы продолжала ухаживать за ним, но он... он сказал, что не хочет, чтобы я это делала.

– Понимаю, милая, вы хотите, чтобы я приехала и заняла ваше место?

Взволнованным голосом Розали спросила:

– А это возможно, миссис Крэйфорд? Вы действительно могли бы приехать? Я еще не говорила ему, что собираюсь вам звонить. Он все равно сказал бы, чтобы я этого не делала.

– Уверена, именно так и сказал бы, – засмеялась его мать. – А его квартирная хозяйка в курсе?

– Это она дала мне ваш телефон и сказала, что поставит вам раскладушку...

– Что ж, я соберу кое-какие вещи и выеду. Придется найти кого-нибудь, кто довезет меня до Дарлингтона, а там я сяду на первый же поезд на юг. К сыну приеду сегодня поздно вечером. Прежде чем вы положите трубку, моя дорогая, мне кажется, я должна поблагодарить вас за все, что вы для него сделали. Подозреваю, что от него вы не дождались ни слова благодарности.

«Как же хорошо она знает своего сына! – с улыбкой подумала Розали. – И как меня успокаивает беседа с его милой матерью».

– Я делала это не ради благодарности, миссис Крэйфорд. Я делала это потому... потому, что он нуждался в помощи.

– Я все понимаю, моя дорогая. Что ж, всего хорошего. Не волнуйтесь. Я скоро буду в пути.

Весь остаток недели Розали жила как на иголках. Она постоянно думала, как там Адриан. Ей не хотелось ему звонить. В конце концов, теперь это было не ее дело. У нее нет никаких прав на него, и он не обязан поддерживать с ней отношения. Адриан вполне ясно объяснил, что именно он о ней думает. Теперь Розали знала, что он, как и его коллеги, сурово осудил ее за дружбу с Уоллесом.

Вернулись родители, и Розали рассказала им, как она провела недельные каникулы, наблюдая, как их брови медленно ползли вверх. Позже, расстроенная и не отдохнувшая, Розали вышла на работу. Конечно же Адриана в колледже еще не было, но ее отец получил от него записку. Адриан сообщил, что врач рекомендовал ему еще по крайней мере неделю пробыть дома.

Уоллес каждый день брал ее с собой обедать. Розали решила, что теперь ей нечего больше терять, даже если их имена будут связывать. В четверг вечером, когда она работала у себя в комнате, зазвонил телефон. Розали подумала, что это, должно быть, Никол – она не слышала о нем со дня их последней встречи перед каникулами. Разумеется, ведь он думал, что она уезжала.

Но это оказался не он.

– Розали? – Ее сердце оборвалось. – Это Адриан.

– Привет, Адриан. – Ее голос прозвучал хрипло, Розали с трудом выдавливала из себя слова. – Как твое здоровье?

– Гораздо лучше, спасибо. Я хотел узнать, нельзя ли мне приехать ненадолго повидать тебя сегодня вечером?

Розали почувствовала себя на седьмом небе от счастья.

– Конечно, Адриан, я буду рада тебя видеть.

– Я подъеду, скажем, через пятнадцать минут.

Она повесила трубку. Вскоре его машина свернула на подъездную дорожку, и Розали с трудом удержалась, чтобы не броситься бегом к входной двери и не распахнуть ее прежде, чем он успеет позвонить. Раздались радостные переливы звонка, и вот они уже стоят и молчат, гладя друг на друга. Наконец Адриан с мягкой улыбкой спросил:

– Можно мне войти, Розали? Или я должен произнести мою речь прямо на пороге?

– О, прости меня, Адриан. Просто так хорошо опять видеть тебя здоровым.

В дверях кабинета появилась Сара.

– Адриан, как мы рады снова вас видеть! Я слышала, вы пережили не лучшие времена? – Она пожала ему руку и позвала: – Франклин, Адриан пришел!

Франклин приветствовал его и пригласил пройти в кабинет. Адриан со смущенным видом повернулся к Розали и вопросительно поднял брови, словно ожидая от нее какого-то действия.

– Папа, Адриан хотел сначала поговорить со мной пару минут.

– О, пожалуйста, мой мальчик. Прошу прощения. Как бестактно с моей стороны. Может, присоединишься к нам позже?

Родители скрылись в кабинете.

– Наверх или в гостиную, Адриан?

– Наверх, Розали.

Войдя в свою комнату, она предложила ему сесть и заметила:

– Ты выглядишь намного лучше.

Адриан устроился в кресле, Розали стояла перед ним.

– Розали, я чувствую себя лучше во многом благодаря тебе. Я пришел, чтобы...

– Чтобы поблагодарить меня за все, что я сделала, и извиниться. – Она присела на подлокотник кресла и прижала палец к его губам. – Не надо, Адриан. Мне не надо ни того, ни другого.

Он поймал ее руку и прижался к ней щекой.

– Миссис Филдс сказала мне, что ты плакала из-за меня. Я должен извиниться хотя бы за это.

Она мягко отняла руку.

– Что ж, давай на этом и закончим.

Он поднялся и положил руки ей на плечи.

– Ты хотела сказать, давай с этого начнем.

Он попытался притянуть ее к себе, но она не далась и бесстрастно посмотрела на него.

– Начинать нечего, Адриан. Да, по совершенно очевидным причинам мы больше не сможем быть абсолютно чужими друг другу, как раньше. Но для меня ясно, что мы никогда не будем и чем-то большим, чем сейчас, потому что даже дружба подразумевает доверие, а ты мне не доверяешь. – Она чувствовала себя так, будто ее слова убивали ее душу. Медленно, но верно Розали сама разрывала себя на части, однако ей было необходимо довести дело до конца. – Я знаю, что ты теперь думаешь о моем поведении и моей нравственности...

– Розали, – с отчаянием в голосе перебил он, – я забираю назад все, что тебе наговорил. Все до последнего слова.

Она отошла за пределы его досягаемости и покачала головой:

– Неправда, и ты сам это знаешь. Ты действительно веришь, что я принадлежу Уоллесу Мэйсону?

Он резко шагнул в ее сторону, словно желая заткнуть ей рот.

– Те слова, которые я сказал и о которых теперь так горько сожалею, были произнесены под давлением неблагоприятных обстоятельств.

Она снова покачала головой:

– Нет, Адриан, в глубине души ты и правда в это веришь. Просто ты утратил бдительность, поскольку был слишком изнурен болезнью, чтобы продолжать соблюдать правила вежливости, и сказал то, что было у тебя на душе.

– Но, Розали, по крайней мере, выслушай меня...

В порыве отчаянной гордости она вскинула голову и непреклонно продолжила, потому что так было надо:

– Когда я скажу тебе, что завтра вечером я еду к нему домой повидаться с Мелани, а в субботу мы вместе ведем ее в театр на детский спектакль, после которого я снова часть вечера проведу у них, – ты истолкуешь все это так же, как и все остальные, и твое доверие, которое ты так отчаянно пытаешься мне оказать, умрет быстрой безболезненной смертью.

«Точь-в-точь как сейчас мое сердце», – прошептала она про себя, наблюдая, как лицо Адриана превращается в ничего не выражающую маску. Его губы сжались в тонкую линию. Он сел, словно его не держали ноги.

– Ты пытаешься прогнать меня?

Она не ответила. Воцарилась гнетущая тишина. Наконец Розали спросила:

– Твоя мама уже уехала домой?

– Да, сегодня утром. Она хотела повидаться с тобой, но я...

Розали не выдержала и набросилась на него. С ней хотел встретиться человек, которого очень хотела увидеть и она сама. Адриан знал об этом и все же не дал разрешения на эту встречу.

– Ну конечно, ты не мог позволить, чтобы она скомпрометировала себя. Ты не мог позволить ей встретиться со мной – ведь я безнравственна, поскольку везде появляюсь с женатым человеком и притворяюсь его женой... – Она отвернулась, не в силах сдержать слезы. – Ты ничем не лучше остальных, – всхлипнула Розали. – Твои обвинения необоснованны, твои суждения строятся на ложных предположениях, и, сколько бы я ни кричала, что ни в чем не виновата, ты мне не поверишь. Ты даже слушать не хочешь.

Он стоял у нее за спиной, положив руки ей на плечи. Потом прошептал:

– Перестань общаться с ним, Розали, – это все, чего я прошу.

– Я не могу. Из-за Мелани.

– Ты сама лезешь в петлю, и он будет затягивать ее до тех пор, пока... – пальцы Адриана сомкнулись на ее шее, – пока он тебя не добьется. Поверь мне, Розали, я это знаю. Мы уже не раз наблюдали подобное. Ты не первая, кто попался ему. Разница только в том, что с тобой ему пришлось играть по твоим правилам, даже использовать дочь, чтобы заманить тебя в свою паутину, потому что он понял, что по-другому тебя не получит. – Адриан повернул ее лицом к себе и заглянул ей в глаза. – Сделай, как я прошу, Розали. Я еще раз прошу тебя, умоляю тебя, ради тебя самой, перестань общаться с ним.

Перед мысленным взором Розали стояло умоляющее детское личико; она беспомощно покачала головой:

– Я не могу, Адриан. Из-за Мелани.

Он оттолкнул ее от себя и направился к двери.

– Спокойной ночи, Розали. Прощай.

Она знала, что этим коротким словом он навсегда вычеркнул ее из своей жизни.

Чем дальше, тем сильнее Уоллес проявлял замашки собственника. Он открыто демонстрировал свои чувства к Розали: когда в обеденный перерыв они шли по коридору, обнимал ее, а если она пыталась отстраниться, крепко прижимал к себе. Когда они выходили из столовой после обеда, Уоллес держал ее за талию. Иногда вызывал ее к себе, притворяясь, что хочет поговорить с ней о работе, а когда она приходила, целовал ее. И чем больше Розали сопротивлялась, тем упорнее он становился.

– Перестаньте играть в недотрогу, мисс Пуританка, – прошептал он однажды ей на ухо. – Я знаю таких, как ты. А ведете вы себя так, только чтобы возбуждать еще больше.

Она запротестовала, на что он отреагировал следующим образом:

– Я безнадежно влюблен в тебя, милая. Разве ты не замечаешь?

Но из-за Мелани Розали не могла уйти от него. Каждый раз, когда она навещала девочку, та льнула к ней все сильнее, а когда уходила, Мелани плакала еще горше. Розали замучили сомнения и неуверенность, но потребность Мелани в ней всегда побеждала.

Уоллес прекрасно видел внутреннюю борьбу Розали. Иногда наблюдал за ней и своей дочерью так, словно тайком наслаждался ситуацией, зная, что медленно, но верно все идет так, как он хочет.

Адриан, судя по всему, напрочь выбросил Розали из своей жизни. Когда они встречались, он чуть заметно кивал, давая понять, что заметил ее. Когда же приходил к ее родителям, она старалась не попадаться ему на глаза, а он – ей. Однажды вечером они неправильно рассчитали передвижения друг друга по дому и столкнулись в холле.

Оба немедленно извинились, но соприкосновение их тел вызвало в ней такую бурю эмоций, что Розали отважилась посмотреть ему в глаза, взглядом умоляя о прощении. Ответом ей был ледяной взгляд, и она отпрянула, когда он подчеркнутым движением руки отодвинул ее с дороги.

Приближался конец семестра. Как-то днем отец сказал:

– Розали, завтра вечером Адриан придет на ужин. Он собирался привести Джейн. Так что надо будет приготовить еще на двоих. Ты справишься?

Сердце ее упало, но она заверила, что все будет в порядке. Ей отчаянно не хотелось ужинать с ними, и Розали попыталась придумать, как выкрутиться из сложившегося положения, но тут же поняла, что ей придется остаться и исполнять обычные обязанности поварихи, официантки и посудомойки.

На следующий вечер Джейн была в отличном настроении. В последние дни ее красивое лицо, казалось, светилось сильнее обычного, и Розали мрачно подметила, с каким вниманием Адриан ухаживал за ней. Джейн бурно хвалила повара, обращаясь к Саре, которая взмахом руки переадресовала ее восторги Розали.

– Благодари нашу дочь, Джейн, – пояснила она. – Розали у нас и домохозяйка, и кормилица. У нее отлично получается, и я не вмешиваюсь.

Франклин заметил нарочито громким шепотом:

– Сказать по секрету, мы подозреваем, что она научилась этому, когда получала степень – в качестве полезной, практической части диссертации!

– Заметьте, при этом подразумевается, – с горечью парировала Розали, – что предметы, которые я действительно изучала, были бесполезны – абсолютно ненаучные, потому и бесполезные.

Все рассмеялись, кроме Адриана; его карие глаза задумчиво смотрели на нее. Он слегка улыбнулся и произнес необычным тоном:

– Знаете, Франклин, я недавно присутствовал на лекции вашей дочери. Представьте, она сидела на полу на надувной подушке, окруженная студентами, сидевшими точно так же.