Текст книги "Недоступный мужчина"

Красавица Розали Пархэм получила работу в колледже и неожиданно для себя влюбилась в математика Адриана Крэй-форда, с которым поначалу у нее происходили постоянные стычки. Он держится холодно и высокомерно, заявляет, что навсегда изгнал женщин из своей жизни, и Розали боится, что ее чувство не найдет у него ответа...

Пик Лилиан

Недоступный мужчина: Роман / Пер. с англ. М. В. Марковой. – М. : ЗАО

Центрполиграф, 2004. – 221 с. – (Цветы любви № 54).

ISBN 5-9524-1432-Х

Глава 1

Розали постучала в дверь отцовского кабинета, открыла ее и заглянула внутрь. Он был пуст. Разочарованная, она вошла, закрыла за собой дверь и пересекла комнату, направившись в смежный с ней кабинет секретарши. Но и там никого не оказалось. Джейн уже ушла домой.

Розали вздохнула. Проведя первый день на новой работе, она была полна радужных эмоций и жаждала поделиться с кем-нибудь впечатлениями, рассказать, как ей все понравилось и насколько лучше быть преподавателем в колледже, чем учительницей в школе для мальчиков.

Но поскольку поблизости не оказалось никого, кому она могла бы излить душу, ей пришлось сдержать свой порыв и на какое-то время удовольствоваться лишь собственной компанией.

Она опустила портфель на пол и уселась во вращающееся кресло отца, на котором раньше, пока не стала сама здесь работать, обожала вращаться до головокружения. Отец, как правило, снисходительно относился к этому, позволяя ей поразвлечься несколько минут, прежде чем выгонял с кресла и садился сам.

Но сегодня Розали, борясь с искушением покрутиться, настроилась на долгое ожидание. Она знала, что отец опоздает. Впрочем, он опаздывал всегда, и она давно привыкла добавлять к назначенному времени встречи еще полчаса.

Розали сняла пиджак, повесила его на спинку кресла, нашла корзину для бумаг, которая оказалась пустой, и перевернула ее вверх дном. Потом снова устроилась в отцовском кресле, скинула туфли, положила ноги на перевернутую корзину и начала ждать.

Скоро ей стало скучно, она порылась в сумочке, вынула шоколадку и неторопливо ее сжевала. Затем, обыскав отцовский стол и пролистав его бумаги, нашла то, что выглядело достаточно интересным, и, устроившись поудобнее, углубилась в чтение.

Допустимые полчаса прошли быстро. Розали охватило беспокойство, она уже собралась покинуть свое уютное гнездышко и отправиться на поиски отца, когда дверь внезапно открылась.

Она изобразила приветственную улыбку, собираясь со снисходительным сарказмом заявить «Ты, как обычно, вовремя», как вдруг с ужасом обнаружила на пороге абсолютно незнакомого человека.

Это был высокий, широкоплечий мужчина, красоту которого подчеркивали опасные огоньки в карих глазах, говорящие о решительном характере. Он смотрел на нее так, словно отказывался верить тому, что видит. Вполне вежливо, но с заметным раздражением мужчина поинтересовался:

– Не могли бы вы как можно точнее объяснить мне, что вы здесь делаете?

Надменность его поведения заставила Розали почувствовать себя неуютно, словно ее поймали на месте преступления. «Наверное, я ужасно выгляжу», – подумала она и отчаянно покраснела. Затем опустила ноги на пол, положила на стол бумаги, которые читала, лихорадочно пошарила по полу в поисках туфель, нашла их, надела и наконец встала.

– Я... я прошу прощения, – вот все, что ей пришло в голову ответить.

– Вы новый преподаватель? – нахмурился он. – Кажется, раньше я вас не видел?

– Да. Я начала работать только сегодня, – пролепетала она.

Он отозвался таким тоном, словно разговаривал с пятилетним ребенком:

– Хоть убейте, не могу понять, как вам удалось перепутать кабинет главы факультета точных наук и математики с комнатой для преподавателей. Вы с какого факультета?

Его холодный сарказм привел Розали в ярость. Она поджала губы.

– Если вам так надо знать, с факультета бизнеса и обществоведения. Я преподаватель обществоведения. – И не поверила своим глазам, когда, пошарив в кармане, он извлек оттуда клочок бумаги и записал ею сказанное.

– Ваше имя?

В этот момент к ней вернулось самообладание и обычно присущая ей храбрость. «Почему я должна назвать ему мое имя?» – возмутилась она, зная, что он ни директор колледжа, ни его заместитель, так как встречалась с ними обоими.

– Повторяю, ваше имя? Она молчала.

– Возможно, мне следует пояснить, – преувеличенно терпеливо произнес мужчина. – Я отношусь к старшему преподавательскому составу. Собственно говоря, я заместитель главы этого факультета.

При этих словах Розали с интересом на него посмотрела. Так вот о ком так пылко говорил ее отец: «Блестящий юноша, он далеко пойдет. И будет на вершине довольно скоро».

– Занимая эту должность, – тем временем продолжил он, – я несу ответственность за содержимое этого кабинета в отсутствие его хозяина. Ваше дерзкое появление здесь, а самое главное, тот факт, что вы читали без разрешения конфиденциальные документы, – вопиющее нарушение. Так как же ваше имя?

– Прошу прощения, но я отказываюсь его назвать. – После всего им сказанного Розали просто не могла сообщить ему о своем родстве с главой факультета. Какую бы неприязнь она ни испытывала к этому человеку – и это еще мягко сказано! – ей не хотелось повергать его в смущение, которое он, безусловно, испытает, узнав, что она – дочь руководителя факультета.

– Очень хорошо. – Старший преподаватель убрал листок бумаги в карман. – У меня достаточно информации, чтобы предъявить вам обвинение. А теперь будьте добры, покиньте эту комнату как можно быстрее!

С пылающими от гнева щеками Розали надела пиджак, перевернула в нормальное положение корзину для бумаг, взяла свой портфель и, гордо подняв голову, пошла к двери, у которой налетела на отца.

– Розали, дорогая моя, извини, что я так задержался. Ты, наверное, заждалась? Зайди еще на минутку, я быстро. О, доктор Крэйфорд, вижу, вы уже познакомились с моей дочерью...

Стоя рядом с отцом, она вполне наслаждалась потрясением и смущением на лице заместителя главы факультета. Но вскоре они уступили место циничной улыбке.

– С нетерпением жду момента, когда буду представлен вашей очаровательной дочери, мистер Пархэм.

Франклин Пархэм жестом пригласил молодых людей приблизиться друг к другу, но их руки так и не соприкоснулись. Розали продолжала крепко сжимать ручку портфеля.

– Розали, доктор Адриан Крэйфорд... Адриан, познакомьтесь с моей дочерью. Сегодня у нее первый рабочий день здесь. Так как все прошло, милая? – Он повернулся к Крэйфорду и, улыбаясь, пояснил: – Она преподаватель обществоведения.

Розали знала эту улыбку и знала, что за ней последует. Так и случилось.

– Правда, как истинный ученый, – продолжил отец, – я считаю, что преподаватели обществоведения – это неизбежное зло в педагогическом составе технического колледжа. И моя дочь в курсе моих взглядов, не так ли, милая?

Розали слегка кивнула:

– Более чем в курсе, папа. – Затем посмотрела на Крэйфорда: – Вы, доктор, несомненно, тоже принадлежите к разряду умных ученых?

– Да, действительно, мисс Пархэм, я – математик, как и ваш отец. Но это вы произнесли слово «умный». Я такого не говорил.

– Ах, но к доктору Крэйфорду оно, без сомнения, применимо, дорогая. Он недавно получил докторскую степень, так что не обращай внимания на его скромность.

Розали не смогла удержаться от искушения съязвить в адрес обидчика.

– Доктор Крэйфорд – скромный? Ты удивляешь меня! Мне бы и в голову никогда не пришло приписать ему подобное качество.

– Ага, у нее уже зуб на вас, доктор Крэйфорд. Понимаете, она живет в семье ученых, ее мать тоже математик, и с годами приобрела аллергию на ученых – уверяю вас, это ее собственные слова – из-за того, что, как она говорит, ей с детства навязывали определенный взгляд на мир. Хотя, должен признаться, мне это как-то никогда не приходило в голову.

– Понятно.

Крэйфорд так пристально рассматривал ее, что Розали рассердилась.

– Едем домой, папа? – спросила она ледяным голосом. – Мне не помешала бы чашечка чая, чтобы прийти в себя после сегодняшних неприятных впечатлений.

Отец ухватился за ее слова.

– Неприятных впечатлений? Тебе не понравился твой первый день работы?

– Очень понравился. – Она взглянула на доктора Крэйфорда, надеясь, что тот понял ее намек. – Я говорю не об этом.

Франклин Пархэм захлопнул свой портфель, взял дочь под руку.

– Встретимся завтра, доктор Крэйфорд, и обсудим совместную работу, о которой мы говорили. – Он повернулся к Розали: – Доктор Крэйфорд поможет мне написать учебник по математике, о котором я так давно думаю.

Она подняла брови, постаравшись изобразить пренебрежение, и пробормотала:

– Очень мило с его стороны.

Крэйфорд улыбнулся.

Дома, повесив в холле пиджак, Розали сразу же прошла на кухню. Слава богу, что есть такая вещь, как программируемая плита, подумала она, надевая варежки-прихватки и открывая дверцу духовки. Там в кастрюле булькало мясо. Отключив духовку, она достала из холодильника фруктовое желе, вытряхнула его из формочки на тарелку, потом открыла пачку свежих сливок. И в этот момент на кухню заглянула вернувшаяся домой Сара Пархэм.

– Привет, милая. Ты уже приготовила ужин? Очень мило с твоей стороны.

Розали обняла мать – невысокую, стройную, рыжеволосую и все еще красивую женщину, несмотря на ее приближающееся пятидесятилетие.

– Ты же знаешь, я всегда готовлю ужин, мам.

. Сара осторожно высвободилась из объятий дочери.

– Мне надо поговорить с твоим отцом. Хочу, чтобы он помог мне с математической задачей, которую попросил меня решить один студент. Отец наверху?

Розали кивнула, слегка расстроенная рассеянностью матери – могла бы и поинтересоваться первым днем ее работы в колледже.

– Пойду умоюсь, – сообщила Сара и пошла искать мужа.

Родители так долго оставались наверху, разговаривая и смеясь, что Розали пришлось их позвать. Но они и тогда не спустились, наверняка увлеченные решением задачи, о которой сказала мама.

Розали смирилась с мыслью, что ей придется, как это нередко бывает, начать ужин одной. «Они так счастливы вдвоем, что я им совсем ни к чему», – пожалела она себя и тут же устыдилась, что такая мысль вообще могла прийти ей в голову.

Наконец родители явились, держась за руки, и только под конец ужина Сара вспомнила, что у дочери был первый день на новой работе.

– О, извини, пожалуйста, – спохватилась она, – и как я могла забыть? Ну как, в колледже тебе понравилось больше, чем в школе?

Счастливая, что ее наконец включили в разговор, Розали принялась с энтузиазмом рассказывать.

– О, мама, гораздо больше. Здесь все по-другому. Студентам действительно интересно то, чему их учат. С такими людьми даже легче разговаривать, чем с маленькими детьми...

– Она познакомилась с моим хорошим другом доктором Крэйфордом, – сообщил жене Франклин. – Я уже говорил тебе, Сара, что теперь, когда Адриан получил докторскую степень и у него появилось больше свободного времени, он согласился поработать вместе со мной над учебником.

– Как мило с его стороны, дорогой. А как ты думаешь, он сможет помочь с этой задачей, которая поставила меня в тупик?

Франклин задумчиво потер подбородок:

– Во всяком случае, можно его попросить. Он очень любезный малый.

Розали с трудом удалось сдержать ироничный смешок.

– Мне кажется, мы можем пригласить его на ужин, обсудить будущий учебник, а заодно и заинтересовать этой задачей.

– Папа, предупреди меня, когда именно он придет, – решительно вмешалась в разговор родителей дочь. – Мне же надо будет что-то купить к столу.

– Я завтра спрошу его, милая. – Неожиданно отец с досадой щелкнул пальцами. – Хотя нет, не смогу. У меня же конференция в Лондоне. Но почему бы тебе его не пригласить? Вы же теперь знакомы.

Розали нахмурилась. Приглашая доктора Крэй-форда, ей придется вести себя вежливо. Но получится ли у нее? Однако, чтобы не объясняться с отцом, ей пришлось согласиться.

– На какой вечер его приглашать?

– Дай подумать, сегодня понедельник. – Франклин посмотрел на жену. – Как насчет вечера среды, дорогая?

Сара заглянула в ежедневник.

– Отлично. Я как раз свободна. В четверг собрание академического совета университета, на котором я должна присутствовать. А тебя устроит среда, Розали?

Та кивнула и тут же мысленно принялась прикидывать, какие продукты надо купить. Во вторник в обеденный перерыв придется пройтись по магазинам, вечером приготовить еду, а утром в среду поставить ее в духовку, включив таймер.

Ужин подошел к концу.

– Оставь это все, милая, – рассеянно произнесла Сара. – Я потом уберу.

Но Розали только улыбнулась, потому что слышала такое не раз. Она убрала со стола, помыла посуду, зная, что отец с матерью теперь на несколько часов запрутся в кабинете, обсуждая свою работу, а к тому времени, как наконец выйдут оттуда, мама напрочь забудет, что надо помыть тарелки.

Конец вечера она провела в своей комнате, готовясь к завтрашним занятиям.

На следующий день Розали встретила доктора Крэйфорда в коридоре. Проходя мимо, он явно хотел ее проигнорировать, но она, собравшись с духом, его окликнула.

Крэйфорд остановился как вкопанный и с раздражением воззрился на нее так, что на секунду ей даже показалось, что он ее не узнал. Она заколебалась, подбирая в уме такие слова, чтобы сразу было видно, что она не имеет к приглашению никакого отношения.

– Да, мисс Пархэм?

Розали невольно поежилась, услышав в его голосе неприязнь. Неужели она ему настолько несимпатична?

– Мой... мой отец поручил мне пригласить вас на ужин завтра вечером.

Казалось, он был поражен.

– О... думаю, я откажусь, спасибо. Мне бы не хотелось беспокоить вашу мать.

– Я думаю, он хочет обсудить с вами книгу, и моей матери тоже понадобится ваша помощь. Ей попалась сложная математическая задача, которую она не может решить. – Розали кисло улыбнулась. – Так что, как видите, вам придется отработать свой ужин.

На его лице почти появилась улыбка, но он тут же подавил ее, и она исчезла, так и не успев толком родиться.

– В любом случае, – продолжила Розали, – вы не обеспокоите мою мать. В нашем доме еду готовлю я.

– Понятно.

Он прищурился, и выражение его лица подстегнуло ее съязвить:

– Не нужно так на меня смотреть, доктор Крэйфорд. Еще не было случая, чтобы я отравила гостя – даже не очень желанного. Но для вас я вполне могу сделать исключение.

Он все-таки рассмеялся:

– Хорошо, мисс Пархэм, вы победили. Несмотря на прозрачный намек, что вы не горите желанием меня видеть, а возможно, и благодаря ему, я рискну принять ваше приглашение. Смею надеяться, в данный момент я представляю для вашего отца слишком большую ценность, чтобы вы попытались от меня избавиться, даже учитывая вашу неприязнь ко мне.

– По-моему, нет сомнений в том, что это чувство взаимно?

На этот вопрос он не соизволил ответить. Только, уже удаляясь по коридору, спросил через плечо:

– Во сколько мне приезжать?

– В любое время после окончания занятий, – отозвалась она.

На следующий день Розали, как обычно, вошла в кабинет отца, чтобы подождать, когда они вместе поедут домой. Но на этот раз скромно примостилась в уголке, листая журнал об образовании, позаимствованный в библиотеке колледжа. Поэтому, когда дверь открылась и вошел Адриан Крэйфорд, он ее даже сразу не заметил.

– Привет, – тихо произнесла она. – Вы кого-то ищете?

Подпрыгнув от неожиданности, он бросил на нее сердитый взгляд. Неужели решил, что она нарочно прячется от него?

– Да, вас. Вашего отца задержали на собрании руководителей факультетов. Он попросил меня отвезти вас домой. – Тон его голоса свидетельствовал, что он вовсе не горит желанием исполнить эту просьбу.

Розали подняла свой портфель, запихнула в него журнал. Потом с той же неохотой, что и он, вышла из кабинета, – спустилась по лестнице к главному входу.

Крэйфорд молча открыл дверцу машины, знаком показал ей, чтобы она садилась, и, усевшись за руль, быстро выехал со стоянки. Казалось, он куда-то торопится.

– Сначала я заеду домой, возьму кое-какие бумаги, нужные вашему отцу, – коротко объяснил он. – Это не займет много времени.

Ей показалось, что надо придумать какую-нибудь тему для разговора, и она выпалила первое, что пришло ей в голову:

– Вы женаты, доктор Крэйфорд?

Он бросил на нее убийственный взгляд:

– Если бы был, разве я жил бы один?

– О, а почему бы и нет? – беспечно откликнулась она. – У вас вполне может быть где-нибудь припрятаны жена и дети. Для мужчины вашего возраста это естественно.

– Вас послушать, так я уже древний старец. Если бы у меня была жена, уверяю вас, она жила бы здесь, со мной. – Он на мгновение умолк, потом на его губах появилась невеселая улыбка. – Но я вполне доволен моей жизнью волка-одиночки. Живу так, как мне больше нравится.

Она не смогла удержаться от расспросов:

– Разве вы никогда не были влюблены?

– Когда-то у меня была девушка, но она предпочла другого, – ответил он так небрежно, будто это не имело для него значения. – С тех пор у меня не было никого, я хорошо об этом позаботился. – Взгляд, которым он одарил Розали, обжег ее, словно удар бича. – Ни одна женщина больше не проникнет в мою душу и сердце. Я женонепроницаемый.

Она улыбнулась и попыталась его спровоцировать:

– Интересно, это предупреждение или вызов?

– Ни то, ни другое, просто констатация факта. Давайте закроем эту тему, хорошо?

Он остановил машину возле небольшого современного домика на тихой улочке.

– Вы здесь живете? – удивилась Розали. – Весь дом ваш?

– Нет. Я снимаю второй этаж с обстановкой – две комнаты, кухня и ванная. – Крэйфорд вышел из машины и направился к дому.

Она опустила стекло машины и спросила:

– А можно я войду с вами? Пожалуйста!

Он заколебался, потом неохотно разрешил:

– Ну хорошо, если вы так хотите, но я ненадолго. Вряд ли пара минут стоят ваших усилий.

Однако Розали не была намерена позволить ему так просто от нее отделаться и побежала за ним к входной двери. Он открыл ее своим ключом, пропустил девушку вперед в холл, и она начала подниматься по лестнице.

– Предупреждаю, там жуткий беспорядок. Я не ждал посетителей.

Он оказался прав. Гостиная была завалена книгами, журналами и бумагами. На столе стояла грязная посуда. В комнате было так душно, словно сюда не пускали свежего воздуха уже несколько недель.

– Я вас предупреждал, – заметил Крэйфорд растерянность на ее лице.

– Я вас не осуждаю, – пожала она плечами. – Просто все это пробуждает во мне женские инстинкты – так и тянет взяться за работу.

– Даже не думайте об этом, – предостерег он. – Мне нравится мой беспорядок. Я не позволю его нарушить. Ни одна женская рука не посмеет здесь ничего коснуться. Порядок меня душит, парализуя мыслительные способности.

Они впервые улыбнулись друг другу, и Розали почувствовала, как где-то внутри нее шевельнулось какое-то странное чувство. Она поспешно отвернулась, отошла к маленькому столику, заваленному книгами и газетами. Там, почти скрытая этими завалами, стояла фотография в серебряной рамке. Она подняла ее и стала разглядывать, пока он искал нужные бумаги. Наконец нашел их и в ожидании Розали встал у двери.

Но она вместо того, чтобы присоединиться к нему, спросила:

– Эта женщина ваша мать, доктор Крэйфорд?

Он кивнул.

– Вы похожи на нее. – Она сравнила их лица. – Тот же взгляд, тот же прямой нос, те же высокие скулы...

– Когда вы закончите анализировать мою лицевую структуру, будьте так добры, поставьте фотографию туда, где она стояла, и мы сможем ехать.

Однако Розали продолжила расспросы:

– А какая она, ваша мама?

Он подошел к ней, глянул на фотографию через ее плечо.

– Как вы и сами можете видеть, невысокая, полная, добрая и веселая. И совершенно не эгоистичная – в общем, обычная мать.

– А где она живет?

– В маленьком домике в Мидлтон-ин-Тисдейл, графство Дарем. Она вдова, живет одна. – Крэйфорд забрал у Розали фотографию, поставил ее на столик и добавил: – Она получила образование, но к ученым не имеет никакого отношения. Почему вам это так интересно? Вы никогда с ней не встретитесь. Вы слишком городская натура, чтобы вам там понравилось. И кроме того, у вас с ней нет ничего общего.

– Неужели? – бесцветным голосом отозвалась она, направляясь к двери.

В дверях, пропуская Розали вперед, Крэйфорд одарил ее испепеляющим взглядом. Они сели в машину и отъехали от тротуара.

– Знаете, я не приглашал вас внутрь. Вы могли остаться в машине. Если мой образ жизни так вас расстроил, вы должны винить только себя – сами напросились войти.

– Дело совершенно не в этом. Но если я вам и расскажу, вы все равно не поймете.

– Неужели? А вы попробуйте.

– Нет, спасибо. Я никогда не открываю душу мимолетным знакомым, эдаким проплывающим мимо кораблям, каковым вы для меня и являетесь.

Он притворно поморщился:

– Вы еще слишком молоды, чтобы быть такой ожесточенной. С чего бы это?

Розали покачала головой. Помолчав немного, Крэйфорд произнес:

– Мы не можем весь вечер пикироваться подобным образом. Может, объявим передышку, прекращение огня, пока я буду гостем ваших родителей?

Она кивнула и через какое-то время шутливо осведомилась:

– Вы уже сообщили о моем поведении главе моего факультета?

– Нет. Я все еще обдумываю это.

Розали резко обернулась и уставилась на него.

– Вы ведь не сделаете этого, правда? Вы же шутите?

– Я абсолютно серьезен.

– Но почему? – с раздражением спросила она.

– Почему? Посмотрите на это под другим углом. Вы находились в кабинете главы факультета и вели себя с потрясающей наглостью. А если бы вошел директор?

– Но я же не делала ничего плохого.

– Неужели? Поза, в которой вы сидели, была дерзостью уже сама по себе, не говоря о том, что вы читали нечто, что взяли со стола и что могло бы быть конфиденциальным.

– Но это же кабинет моего отца.

– Не имеет значения.

– Я не раз бывала там и раньше.

– Тогда вы были просто его дочерью, и он, видимо, считал нормальным потакать вашим прихотям. Теперь же вы входите в педагогический состав – это огромная разница.

Розали была потрясена. Какие слова могут заставить Крэйфорда посмотреть на произошедшее с ее точки зрения?

– Что-нибудь изменится, если я скажу, что очень сожалею и что этого больше не повторится? – мрачно спросила она. – В конце концов, это был мой первый день на новой работе.

Он долго не отвечал. Потом ей показалось, что черты его лица чуть смягчились.

– Я подумаю об этом, – произнес Крэйфорд, и она увидела, что он улыбнулся.

В дом Крэйфорд вошел следом за ней.

– Гостиная справа, – махнула рукой Розали, – можете подождать отца там, – а сама направилась на кухню проверить мясо с картошкой и поставить туда яблочный пирог. Переливая в кувшин сливки, она случайно подняла глаза и неожиданно для себя встретилась взглядом с гостем.

– М-м-м. И пахнет вкусно, и выглядит аппетитно. Я, пожалуй, не сделал бы лучше.

– Вы умеете готовить, доктор Крэйфорд? Удивительно. Никогда бы не подумала.

– Да? А как бы я питался, если бы не умел? У меня нет экономки, и я определенно не стал бы нанимать кухарку, даже если мог бы это себе позволить.

Розали торопливо прошла мимо него в столовую, достала чистую скатерть, постелила ее на стол.

– Но наверняка есть кто-то, кто делает за вас уборку?

Он проследовал за ней с кухни.

– Ни в коем случае. Я же говорил вам, что не потерплю в моем доме женщин.

– А кто же стирает и гладит вашу одежду?

– О, это я позволяю делать моей хозяйке, но со строгим условием, что она оставляет чистую одежду на лестничной площадке и не входит в мою комнату.

– Вы шутите?!

– Я совершенно серьезен. Так что видите, какой чести вы сегодня удостоились? Вам было разрешено сунуть нос в мою квартиру.

Она изумленно взглянула на него:

– Но что вы имеете против женщин? Что такого плохого они вам сделали, что вы их не выносите?

– Ничего плохого, просто они доставляют массу неудобств и назойливо отвлекают от действительно важных вещей. – Он прислонился к дверному косяку и оглядел ее с головы до ног. – И чем более они привлекательны, тем сильнее отвлекают. Так что я исключил их полностью. Точка.

Открылась входная дверь, и в дом вошли ее родители.

Бросив ледяное «Прошу меня извинить», Розали пошла их встретить.

– Ваш гость в столовой, ведет себя раздражающе и вызывающе.

Родители рассмеялись, а когда он тоже появился в холле, по очереди пожали ему руку. Сара одарила его очаровательной улыбкой:

– Здравствуйте, доктор Крэйфорд. Я так рада, что вы смогли прийти. Моя дочь уже рассказала вам о той запутанной задаче, которую мне преподнес мой студент?

– Не торопись, дорогуша, – улыбнулся Франклин, – дай доктору Крэйфорду для начала поесть.

Пока родители наверху приводили себя в порядок, Розали металась между столовой и кухней, накрывая на стол, а доктор Крэйфорд стоял засунув руки в карманы и со слегка озадаченным видом наблюдал за ней.

– Могу я вам чем-нибудь помочь, мисс Пархэм? Как-то неудобно получается, я стою как столб, а вы бегаете с такой скоростью, словно за вами гонится бык.

Она засмеялась и снизила темп.

– Неужели со стороны это выглядит так смешно?

Крэйфорд не ответил.

Во время ужина Франклин постоянно удерживал жену от разговоров на профессиональные темы.

– В конце концов, это нехорошо по отношению к нашей дочери, – заметил он.

Доктор Крэйфорд бросил на Розали насмешливый взгляд и, должно быть, заметил ее возмущение. А оно стало еще сильнее, когда ее отец продолжил:

– Если бы она пошла по нашим стопам и выбрала своим профилем математику, то сейчас могла бы присоединиться к обсуждению.

Розали выпрямилась и с натянутой улыбкой заявила:

– Знаете, доктор Крэйфорд, моя мать вообще не хотела дочь, ведь так, мама?

– Что, милая? – рассеянно отозвалась та. – О, я бы не стала говорить так категорично...

– Но ты хотела мальчика, – настаивала Розали, вдруг решив, что для нее жизненно важно добиться от матери признания, – сына, который пошел бы по вашим с отцом стопам.

Сара беспомощно взглянула на мужа. Адриан Крэйфорд нахмурился – ему явно не нравился такой оборот, который принял разговор.

– Розали постоянно пытается привлечь к себе внимание. Если не тем, что говорит, то тем, как одевается, – как бы подводя черту теме, произнес отец. – Посмотрите, например, на сочетание цветов ее одежды.

Адриан оглядел ее платье.

– А по-моему, очень привлекательно. – Его глаза выражали одобрение. – Не могу придраться.

– Боже правый! – Франклин воззрился на дочь. – Розали, да у тебя появился поклонник.

Смутившись, она прикусила губу и начала собирать со стола пустые тарелки. Ей надо было чем-то занять руки, чтобы не раскричаться.

– Оставь их, милая, – попросила Сара. – Я потом помою.

Розали, не ответив, продолжила убирать со стола. Родители тем временем пригласили гостя в кабинет, объяснив, что обычно работают там.

Но Крэйфорд задержался на несколько секунд, и Розали с вызовом заметила:

– Лесть ни к чему не приводит, доктор Крэйфорд, особенно если она неискренняя.

– Если вы так обращаетесь с возможными союзниками, то удивительно, что у вас вообще есть друзья, – отозвался он.

– Мне не нужны союзники. Я обходилась без них с момента своего появления на свет. Я научилась справляться в одиночку.

– Неужели? – Теперь его глаза смотрели жестко. – В таком случае я скажу вам ту правду, которую вы, видимо, хотите услышать. Я считаю, что вы отвратительно подобрали цвета одежды. – И он вышел из комнаты. Она едва сдержалась, чтобы не нагрубить ему. В конце концов, он – гость.

Розали перемыла половину посуды, когда услышала за спиной какой-то звук. В дверях стоял Адриан Крэйфорд. Оглядев кухню, он взял полотенце и начал вытирать тарелки.

Какое-то время они работали молча, потом он спросил:

– Зачем вы это делаете? Я ведь слышал, как ваша мать сказала, что позже сама все вымоет.

– Она всегда так говорит. Но никогда не делает.

– Может, вы просто не даете ей возможности?

– Доктор Крэйфорд, я не испытываю иллюзий. Если я не сделаю этого сейчас, завтра утром посуда так и будет стоять грязной.

– А вам не кажется, что у вашей матери может быть ощущение, будто ее выставили с собственной кухни?

Розали не нравилось, какое направление принял разговор, но его вопросы не давали ей передышки.

– Вы не думаете, – продолжил он, – что сложившийся здесь порядок – это в основном ваша вина? Вы приучили родителей считать вас бесплатной домработницей.

– Это вопрос из серии «что было раньше – яйцо или курица?». Я не могу на него ответить.

– А если вечером вы куда-нибудь уходите? Кто их кормит?

– Я ставлю им ужин в духовку утром, перед уходом на работу. Он готов к тому моменту, как они возвращаются.

– И тогда они сами моют посуду?

– Нет. Ее мою я перед тем, как лечь спать.

Крэйфорд нахмурился.

– Вы мне не верите? Уверяю вас, я говорю правду. Мои родители вообще рассматривают меня как научную неудачу, поскольку я не пошла по их стопам.

– Но ведь у вас есть степень?

– Да, в социологии. Но пожалуйста, произносите это слово шепотом, в моей семье оно считается ругательством. Видите ли, социология – это не точная наука, а значит, ломаного гроша не стоит. – Она не осмеливалась посмотреть на него, потому что знала – взгляни он сейчас ей в глаза, увидит и ее душу. Чуть погодя Розали спросила: – Где мои родители?

– В кабинете. Сражаются с той задачей. Я предложил им путь решения, сейчас они его прорабатывают. Не думаю, что они заметили мое отсутствие.

– Вполне возможно. Когда они вместе, то вообще мало обращают внимания на окружающий мир. Они... они так любят друг друга, что мне с трудом удается найти в их сердцах местечко для себя.

Крэйфорд перестал вытирать тарелку, сердито воззрился на девушку:

– Знаете, вы меня заинтриговали...

– Я польщена. Не думала, что вы вообще замечаете мое существование.

– О, я вас отлично заметил, хотя бы так же, как замечают назойливого комара. В конце концов он доводит вас до белого каления, и приходится встать и прихлопнуть его.

Против собственной воли Розали посмотрела на него и рассмеялась. Он засмеялся вместе с ней. Их сложные отношения на мгновение озарились искоркой теплоты.

– Скажите же, доктор Крэйфорд, чем я вас заинтриговала? Моя женская сущность жаждет ответа.

– Тогда скажите ей, чтобы она угомонилась. Я говорю не о вашей женской сущности. Она не относится к делу. И не имеет ни малейшего значения.

Розали вспыхнула и прикусила губу. Крэйфорд повесил полотенце и прислонился к шкафу, наблюдая, как она чистит раковину.

– Вы заинтриговали меня своей личностью, – пояснил он. – Я еще не встречал человека, который так спорил бы из-за пустяков. Вы наслаждаетесь жалостью к себе. Но самоуничижение, которым вы так увлекаетесь, – это ведь поза. Почему вы не избавитесь от него?

Закипая, она повернулась к нему: