Текст книги "Греховные клятвы (ЛП)"
Автор книги: Лилиан Харрис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
ПЛЕЙЛИСТ
Poison in the Water – Von Grey
Nothing Is As It Seems – Hidden Citizens feat. Ruelle
Where Do We Go (No Escape) – Klergy feat. Katie Garfield
The Devil Is a Gentleman – Merci Raines
Take – Wens
Somebody Else – Ruelle
Hush – Seibold feat. Garrison Starr
Super Villain – Stileto feat. Silent Child and Kendyle Paige
I Am Fire – J2 feat. Eivør
I Won’t Give Up – Jason Mraz
Where Do We Go From Here – Ruelle
Already Gone – Dermot Kennedy
Monsters – Ruelle
Who Do You Want – Ex Habit
Wicked Game – Jessie Villa
Black Magic – Jaymes Young
We Are Never Ever Getting Back Together – Taylor Swift
The World We Made – Ruelle
Deep End – Ruelle
Looking at the Devil – Seibold feat. Neutopia and Leslie Powell
Sike – Red Rosamond
Tomorrow We Fight – Tommee Profitt feat. SVRCINA
In the Blood – Red Rosamond
What Are We Waiting For – Ruelle
Skin and Bones – Ruelle
Fight for Survival – Klergy
Bad Habits – Mvnsin feat. Alex Iva and Sara of Isla
Until the Levee – Joy Williams
In the Stars – Benson Boone
Always Remember Us This Way – Noelle Johnson
Fire on Fire – Sam Smith
Without Fear – Dermot Kennedy
Fall Into Me (Acoustic) – Forest Blakk
ГЛАВА 1
ЭЛСИ
ОДИН МЕСЯЦ НАЗАД
Некоторые говорят, что у дьявола нет души. Но я думаю, что это у человечества ее нет.
Мы делаем друг с другом самые отвратительные вещи и находим самые грязные или самые изощренные оправдания. Но на самом деле мы дикари. Все мы. Некоторые больше, чем другие.
– Сними это, – ворчит Кит, запустив руку в свою отросшую седую бороду.
Я поднимаю подбородок вверх, стискивая зубы так сильно, что болит челюсть. Я не сделаю этого. Они могут думать, что моя плоть принадлежит им, но мое сердце таковым не будет. Как и мой разум. Они мои, и я не позволю кому-либо проникнуть туда.
Пусть они причинят мне боль. Пусть убьют меня. Мне все равно. Смерть – это выход, который я буду приветствовать. Но каким-то образом я все еще здесь.
– Элси, пожалуйста, – хнычет Кайла, ее тело обнажено для мерзавца, который работает на Фаро Бьянки, того, кто лишил нас достоинства, которое у нас когда-то было.
Нас забрали вместе, в том числе и нашу подругу Джейд. Боже мой, каждый раз, когда я думаю о ней, мое сердце физически болит. Я понятия не имею, где она.
Это должно было быть просто дорожное путешествие, мы трое наслаждались временем вместе после окончания средней школы, желая немного развлечься, прежде чем колледж – а затем медицинская школа – отнимет у нас все время.
У нас были планы однажды стать врачами. Моя мама – пластический хирург. А я? Я хотела лечить сердца. Я хотела увидеть, что заставляет их останавливаться. Что заставляет их кровоточить. Что заставляет их снова работать. Я хотела вылечить их, заставить людей снова жить – по-настоящему жить – и, возможно, когда они вернутся к жизни, в них сохранится и часть их человечности.
Но, конечно, я так и не стала кардиохирургом. Никто из нас никем не стал. Мечты Кайлы о том, что однажды она станет онкологом и будет помогать больным раком, сгорели вместе с моими.
А Джейд? Она всегда хотела работать с детьми. Ну, кроме тех случаев, когда она не мечтала играть в международных концертных залах. Она умела играть на пианино, как Пикассо умел рисовать. Но Джейд была самоотверженной. Ее мать-одиночка воспитывала двоих детей, и Джейд хотела иметь работу, которая гарантировала бы ей достаточно высокую зарплату, чтобы она могла помогать матери.
Так и вышло.
Бьянки возглавляют преступную семью Палермо, и мы были у них девять с половиной лет. Жестокие, мучительные годы. Бывали дни, когда я доходила до того, что хотела перерезать себе горло. Это было бы менее болезненно, чем все, что они сделали с нами. Они больны. Все Бьянки больны, но Фаро, который босс, и его брат Агнело – самые безжалостные из четырех братьев.
Они продают наши тела за деньги. И тела детей тоже. Эти чудовища торгуют женщинами и детьми, как скотом. Они владеют секс-клубом только для членов клуба, и единственный способ для клиента попасть туда – позвонить по номеру, указанному на обратной стороне золотой карточки, и чтобы кто-то забрал его. Затем их с завязанными глазами доставляют к месту. И никто не знает, где он находится. Ни мы. Ни мужчины. Никто.
Нас с Кайлой приводили туда много раз. Некоторые девушки работают там постоянно, а другие, как мы, приходят только тогда, когда мы нужны. И никто из нас никогда не хочет быть нужным.
Нас загоняют в комнаты с мужчинами, которые берут каждую частичку нас – нашу кожу, плоть под ней – пока мы не начинаем умолять, чтобы это закончилось. У нас нет контроля. Нет возможности сбежать. У нас нет ничего. Когда мы там не работаем, нас иногда возят с шофером в шикарные отели.
И мы знаем, что там лучше ни с кем не разговаривать. Последняя девушка, которая пыталась получить помощь, была убита. Нам показывали фотографии ее тела с полностью отрубленной головой. Меня вырвало в тот день. Прошло два года, а я до сих пор не могу выкинуть из головы образ ее глаз. Они были карие.
– Сука, ты что, оглохла, что ли?
Кайла задыхается, обхватив руками голую грудь, густая подводка и тушь для ресниц теперь стекают по ее щекам густой рекой. Она никогда не красилась до того, как нас забрали. Она ненавидела это. Теперь это меньше всего ее волнует.
Он делает один шаг вперед, рука сильно бьет меня по щеке, и моя голова резко поворачивается. Но вместо того, чтобы заплакать или издать хоть звук, я смеюсь – действительно смеюсь – и его гнев… он прекрасен.
– Это все, что у тебя есть? – Мой рот искривляется в уголках, длинные черные волосы рассыпаются по спине, почти касаясь моей попы.
На его морщинистом лице появляется настороженная ухмылка, прежде чем его ладонь сжимает мою шею, сжимает до тех пор, пока я не перестаю дышать, его сила заставляет меня подняться на ноги в доме, где нас держат вместе с шестью другими женщинами. Где за нами наблюдают днем и ночью, в основном двое мужчин: Джузеппе и Вито. Им все равно, что с нами делают. На самом деле они делают еще хуже.
Никого это не волнует. Не здесь. Мы не незаменимы. С нами обращаются так же, как с крысами, которые бегают по траве в поздние часы.
Дом находится в самом плохом районе. Полицейские сюда даже не заходят, потому что какой в этом смысл? На углах продают наркотики. Возможно, какая-нибудь банда торгует и женщинами. Но не здесь. Не в этих кварталах. Это территория мафии, и остальные это знают.
Мои легкие горят, когда он сжимает руку сильнее, обнажая зубы.
– Вы, маленькие шлюхи, не знаете, как вам хорошо. Но я покажу вам, насколько хуже может быть.
Кайла всхлипывает, не в силах перевести дыхание.
– П-п-пожалуйста, отпустите ее.
Но он игнорирует ее.
– Ты знаешь, что я могу сделать с тобой, не убивая тебя?
Потому что он знает, что не может убивать, если только это не разрешено боссом.
Я борюсь со страхом. Я борюсь с приступом паники, поднимающейся, как инферно, в моей груди. Я смотрю на него, борясь единственным доступным мне способом. Внутри я кричу так громко, что стекло, удерживающее меня в плену, разбивается на мелкие кусочки вокруг меня. Но снаружи я во всеоружии. Я готова к битве. Война никогда не закончится. Этого никогда не случится. Пока последний меч не пронзит мое сердце, даруя мне покой.
Смерть – единственный выход. Дьявол не позволит мне идти другим путем.
Кит опускает меня на пол, и я задыхаюсь, моя грудь поднимается и опускается, воздух трудно проглотить.
Вдох.
Выдох.
Повторяю.
Горло жжет. В животе бурлит тошнота, и я протискиваюсь сквозь нее. Мне нравится бороться. Это заставляет меня чувствовать себя сильной, даже если все это иллюзия.
Кайла ползет ко мне, закрывая меня своим телом. Но он подхватывает ее за одну тонкую руку и швыряет в сторону. Она ударяется о деревянный пол с тяжелым стуком.
Из меня вырывается низкий стон ярости, и когда я пытаюсь ударить его за то, что он обидел мою подругу – мою милую, никогда не обидящую ни душы подругу, – он наносит мне удар в живот. Затем еще один, и еще, пока я не закашляюсь. До следующего удара.
Я не знаю, сколько еще раз он ударил меня. Я сбилась со счета. Моя голова кружится, свет мелькает в глазах. Кайла кричит о помощи, но голос невнятный, словно я под водой, я почти ничего не слышу.
– Стой… кровотечение.
– Йоу, прочь… товар…
– Пошел ты!
Голоса. Их слишком много. Я вижу Вито и Джузеппе, их образы, идущие вверх, мелькают то там, то здесь. Кто-то хнычет. Я думаю, это я.
– Ш-ш-ш, – говорит Кайла с сопением, ее рука гладит меня по голове.
Я чувствую это. Я не умерла. Очень жаль.
Но как я могу оставить ее? Как я могу быть такой эгоисткой? Она не сможет выжить сама. Но, может, будет лучше, если она тоже умрет.
Мы есть только друг у друга, в то время как другие девушки держатся сами по себе. Все боятся говорить друг с другом, боятся, что нас за это убьют.
А они убьют. Если мы говорим друг с другом о том, что происходит с мужчинами, они нас убивают. Раньше в доме было двенадцать девочек. Остальным не так повезло.
– О, Элси, – плачет Кайла. – Мне так жаль.
Я пытаюсь сказать ей, что ей не о чем сожалеть. Я сделала это с собой. Я точно знала, что произойдет. Но она всегда была такой. Она из тех людей, которые извиняются, когда кто-то другой на нее наезжает. Она не заслуживает этого.
Я едва узнаю ту девушку, которой она была раньше. Эта женщина передо мной слишком сломлена, и я ненавижу видеть, как она ломается еще больше с каждым годом. Неужели мы будем здесь, пока не станем слишком старыми, чтобы использоваться и применяться?
Нет, я не позволю этому случиться. Я покончу с этим на своих условиях.
Джейд была похожа на меня, и если я что-то знаю о ней, я знаю, что она тоже борется. И все же, не зная, что с ней случилось – жива ли она вообще, – я не могу спать по ночам. Лучше ли ей, чем нам? Хуже?
Может, было бы лучше, если бы она была с нами. Так мы хотя бы могли быть вместе. Но я даже не могу спросить у этих засранцев, где она. Я знаю, что Фаро знает. Он все знает. Но он убьет меня прежде, чем скажет мне то, что я хочу знать.
Кайла остается со мной несколько секунд… минут… я не знаю. Но следующее, что я слышу, это ее крики, и когда я поднимаю голову, Кит держит ее в своих лапах, Джузеппе и Вито больше нет.
Он стоит на коленях, его зловонное дыхание бьет мне в нос.
– Я собираюсь трахнуть ее так сильно, что ты будешь видеть ее синяки несколько недель. Можешь поблагодарить себя за это, шлюха.
Затем он дергает ее за каштановые волосы, ее колени бьются об пол, она выкрикивает мое имя, пока не исчезает.
А ее крики? Я продолжаю слышать их еще долго после того, как они исчезли. И я хотела бы, чтобы на ее месте была я.
ГЛАВА 2
ЭЛСИ
НАШИ ДНИ
Воздух изменился, в нем витает прохлада, по земле разбросаны осенние листья, оранжевые, желтые. Они умирают, но все равно прекрасны.
– Как ты думаешь, что они собираются сделать с нами сегодня? – спрашивает Кайла, прижимаясь ко мне плечом к плечу, стоя на противоположной от окна стороне на первом этаже, в которое мы смотрим.
Вито и Джузеппе стоят у двери на противоположной стороне. Фаро заставляет их охранять дверь днем и ночью. Они спят здесь вместе с нами, так что даже когда мы закрываем глаза, мы не в безопасности.
Я думаю о побеге, наверное, каждый день. Но куда я могу пойти, чтобы они меня не нашли? После избиения мне понадобилась неделя, чтобы прийти в себя, а потом я вернулась к работе.
Единственное, что хорошо в том, что я пострадала в тот день, это то, что Кит больше не появляется. Надеюсь, он мертв. Может быть, Фаро убил его за то, что он связался с его игрушкой. Мы делаем ему хорошие деньги, и он не любит, когда мужчины вмешиваются в его источник дохода. Его люди такие же одноразовые, как и мы.
– Я не знаю. – Я закидываю руку ей на спину и притягиваю ее плотнее к себе. – Куда бы мы ни пошли, мы выживем. Мы всегда так делали.
– Но какой смысл выживать? Мы не живем, Элси. – Она произносит слова, которые я держала при себе. – Ты когда-нибудь думала о… – Ее лицо опускается, глаза смотрят в пол.
– Не надо, – говорю я низким тоном. – Я не хочу, чтобы ты даже думала об этом.
Но я лицемерю, не так ли? Я сама только что думала о смерти. Но услышать, как она говорит это вслух, представить, что ее больше нет…
– Ты можешь мне пообещать? – Она смотрит на меня, темные брови напряжены, в ее лесных глазах скапливается влага.
– Зависит от обещания. – Я больше не смотрю на нее. Потому что я знаю, что она собирается спросить.
– Ну же, Элси. Пожалуйста. Просто скажи, что ты обещаешь, – процедила она.
Я слышу, как дрожит ее голос, и это заставляет мое сердце биться. Проходят секунды, и в них я ломаюсь, потому что как я могу обещать такое? Но в конце концов, как я могу этого не сделать?
– Хорошо. Что бы это ни было, я обещаю.
– Ну, теперь ты просто смешна, – вздыхает она с легким смешком, и в ней проскальзывает частичка той веселой, беззаботной Кайлы, которую я когда-то знала.
Боже мой, какие у нас были мечты. Перед нами был открыт целый мир. А теперь нам приходится обещать, что все это придет к концу вместо начала, о котором мы когда-то мечтали.
– Хорошо. – Я заставляю себя улыбнуться, оглядываясь по сторонам. – Что я обещаю?
– Что если я дойду до того, что буду умолять тебя убить меня, ты это сделаешь.
Задыхаясь, я зажмуриваю глаза. Одно дело знать, что она скажет, а другое – услышать это на самом деле.
– Кайла… – Я делаю глубокий, измученный вдох. Мое сердце… оно физически болит.
– Я сделаю это для тебя, Элси. Если ты хочешь этого. Я сделаю это для тебя. Мы больше не можем так жить, – шепчет она. – Я не выдержу больше ни дня.
Она фыркает, и я сдерживаю слезы.
– Они берут и берут, – тихо плачет она. – Нам больше нечего им дать. Я бы предпочла, чтобы родители нашли мое тело, а не гадали, что же произошло на самом деле.
Моя грудь колотится от боли, такой сильной, что я едва могу сдержать свои эмоции. Я не хочу думать о своих родителях. О боли, которую они, должно быть, переживали все это время, каждый день задаваясь вопросом, у кого я. Гадают, не ранена ли я. Умерла ли. Это то, через что я прохожу, не зная, что случилось с Джейд.
– Хорошо. – Я издаю дрожащий вздох, глядя на бледную траву прямо за нашим окном.
Она выглядит так, будто давно не получала полива – увядающая смерть, которую несет трава. Но они ее косят. Надо же поддерживать хоть какой-то вид. На всякий случай, наверное.
– Хорошо?
То, как вопросительно она это спрашивает, заставляет меня повернуться к ней.
– Да, хорошо. Я убью тебя, Кайла. Если тебе когда-нибудь будет достаточно. Если они раздавят тебя до такой степени, что ты не сможешь больше ни минуты, я буду рядом. Я заберу боль.
Ее нижняя губа дрожит, глаза мерцают от страдания, прежде чем мы обе снова оказываемся лицом к окну. Солнце ярко освещает наши лица, но погода навевает осеннюю прохладу, словно не может решить, что предпочесть – холод или тепло.
– Какого черта вы двое делаете? – Джордан появляется позади нас, рука на бедре, ее черные волосы собраны в высокий хвост, пепельные глаза оценивают нас.
– Просто смотрим, – негромко отвечает Кайла, переведя внимание на себя.
– Разве это противоречит какому-то домашнему закону? – Я хмыкаю, поворачиваясь лицом к Джордан и вскидывая бровь.
– Не будь сукой, Элси. Я просто присматриваю. – Она подходит ближе на своих пятидюймовых шпильках. Должно быть, она скоро будет развлекать. – Если они поймают тебя там, где тебя не должно быть, они оттрахают тебя в задницу, как в прошлый раз.
– Спасибо за заботу, но я уверена, что они уже знают, где мы находимся, по камерам.
Если эти два идиота вообще на них смотрят. Вито и Джузеппе слишком заняты, играя в видеоигры на своих телефонах весь день, чтобы действительно сосредоточиться на камерах, которые они могут наблюдать через свои мониторы.
Мое внимание возвращается к окну, когда я смотрю на тот бледно-голубой дом через дорогу, где по ночам собираются наркоманы.
Джордан может обмануть других девушек, но я знаю, что именно она однажды сказала Вито, что, по моему мнению, у него маленький член. Он спустил штаны и засунул свою мерзкую штуку мне в горло, чтобы доказать, как я ошибалась. Потом он сделал со мной то же, что Кит сделал с Кайлой.
Они могли узнать это только от нее. Я шепнула ей об этом. Она слишком старается быть всеобщим другом и притворяется, что ей не все равно. Я на это не куплюсь. Ее личность такая же фальшивая, как и ее грудь, и только одну из этих вещей я не выношу.
– Ладно. Неважно. – Она щелкает языком, звук ее громких каблуков почти так же раздражает, как и ее сухой, колючий голос – словно ногти скребут по меловой доске. Это заставляет мою кожу покрыться мурашками.
– Я ее терпеть не могу, – шепчу я на ухо Кайле, как только Джордан скрывается из виду.
– То же самое. – Она хихикает, и мне нравится этот звук.
Я скучаю по смеху, простому легкому смеху. Над глупыми вещами. Над тем, что кто-то смешно говорит за обедом. Я скучаю именно по глупостям. По мелочам, которые не имеют значения, пока их у тебя не отнимут.
Я скучаю по музыке и пению. По утренним лучам солнца, падающим на мое лицо в шезлонге у бассейна в моем доме. Я скучаю по кофе и свежим вафлям с шоколадной крошкой, которые готовил папа.
Здесь мы получаем старые блины из коробки. Некоторые из коробок просрочены уже на несколько месяцев, но мы все равно их едим, иначе голодаем. Девять лет подряд одни и те же отвратительные блины. Если я никогда больше не съем ни одного, я буду в восторге. Когда-то давно я их обожала. Теперь я даже не могу вспомнить, каково это было.
Мы и так почти не едим. Готовые салаты в пакете на обед и ужин. Без заправки. Иногда мы получаем помидоры или огурцы. Или они покупают целую курицу, и мы по очереди готовим ее. Однажды они купили нам индейку. Видимо, это был День благодарения.
Праздники. Это еще одна вещь, по которой я скучаю. Моя семья собирающаяся за столом, еда переполняющая его. Моя бабушка и ее знаменитые макароны с сыром. Я действительно помню рецепт. Жаль, что у меня никогда не будет возможности его приготовить. Я также скучаю по смеху.
Я всегда возвращаюсь к этому. Смех. Я даже не осознаю, что слезы потеряли свою волю и бегут по моим щекам, оставляя дорожку скрытой боли и темных секретов.
– Я знаю. – Глубокий вздох Кайлы падает на мое плечо, когда она прислоняется к нему головой.
Потому что она действительно знает. Я притягиваю ее к себе, снова крепко прижимая.
Друг. По крайней мере, у меня она есть в этом жестоком мире. У других девочек нет даже этого.
Молча, мы наблюдаем за падением листьев еще несколько минут, пока темно-синий внедорожник не подъезжает и не останавливается прямо у нашего окна.
Мы с Кайлой дергаем головами назад. Сюда никто не приезжает, кроме Бьянки или Чада, и это не их машина.
– Кто это, черт возьми? – Кайла шепчет со страхом в голосе, и паника ползет по моему позвоночнику, как смертоносная рука.
Дверь со стороны водителя распахивается, и оттуда выходит мужчина, высокий, как Адонис, его тело создано для войны, его лицо изрезано грехом и таящейся опасностью. Толстый шрам пересекает его правую щеку, глаза такие темные, что кажется, будто в них заключен ад.
Его волосы длиннее на макушке, свисают на лоб, черные пряди падают на густую бровь. Он проходит несколько шагов, прежде чем остановиться, его черное шерстяное пальто задевает колени, когда он поправляет воротник, на каждом среднем пальце серебряное кольцо.
Большая рука перебирает его пряди, заставляя их откинуться назад, пока он тянется в карман своих черных брюк. Не найдя того, что искал, он открывает заднюю дверь, и я вижу в его руке мобильный телефон.
Он поднимает глаза, и они мгновенно ловят мои. В животе у меня бурлит, как будто меня застали за чем-то плохим, но я не отворачиваюсь от его взгляда. Все его лицо изваяно с острыми краями, такого мужчину можно описать как смертельно привлекательного, но в то же время грозного, его окружает аура властности.
Он продолжает смотреть, удерживая меня, словно осмеливаясь оторваться. Я не могу пошевелиться, и я не знаю, почему. И мне не нравится это чувство.
Его заросшая щетиной челюсть напрягается, впадины на щеках становятся все глубже, чем пристальнее его пронизывающий взгляд впивается в мой. Сила, витающая вокруг него, должна меня пугать, но это не так.
– Боже мой. Почему он так смотрит на тебя? – шепчет Кайла. – Мы должны идти.
Но я не могу сдвинуться ни на дюйм.
Кто ты, черт возьми, такой?
Его брови вскидываются на мгновение, прежде чем он отрывает свое внимание от меня и обращает свой блуждающий взгляд на дверь, ведущую в дом. И пока он это делает, я снова замечаю толстый, ярко выраженный шрам на его щеке.
Словно зная, что я смотрю на него и удивляюсь, как человек, выглядящий как ходячая угроза, вообще получил такую травму, он ловит меня взглядом, грубо выпячивая грудь. Он резко захлопывает дверь машины и топает в сторону дома, как будто я его оскорбила.
Когда он исчезает из виду, а я смотрю на его внедорожник, у меня зарождается опасная мысль. Может быть, Вселенная наконец-то бросает нам кость. Возможно, это наш единственный шанс. Мы должны им воспользоваться. Если мы этого не сделаем, мы можем жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
Я хватаю Кайлу за руку.
– Мы можем убежать, – пробормотала я ей на ухо, наклоняясь. – Мы можем забраться на заднее сиденье его внедорожника и спрятаться на полу. Он достаточно большой. Даже если он найдет нас, я уверена, что он просто выбросит нас где-нибудь.
Возможно.
Но я не говорю ей об этом.
Когда я отступаю, ее глаза выпучиваются.
Элси, нет, – произносит она.
– Ты с ума сошла? – Она оглядывается вокруг, когда слова звучат чуть ниже шепота. – Он узнает и отправит нас обратно, и они сделают нам еще хуже, чем раньше.
– Послушай меня, – говорю я, глядя на нее с убежденностью, надеясь, что она видит уверенность на моем лице. – Или так, или мы умрем здесь. Мы должны попытаться. Окно достаточно большое, чтобы выбраться через него.
Мое тело пробивает дрожь.
– Это наш единственный шанс. – Я сжимаю ее руку в своей. – Пожалуйста, Кайла! Я не пойду без тебя.
Она качает головой, в ее глазах плавают слезы, которые застилают ободок ресниц.
– Я… я не могу.
– Где, черт возьми, Фаро? Он сказал мне, что будет здесь, – в голосе незнакомца звучат нотки презрения. – У нас есть дела, которые нужно обсудить.
– Не здесь, мужик, – небрежно говорит ему Вито. – Я ничего не знаю ни о чем.
– Мы должны идти! Кайла, пожалуйста! – умоляю я, мое сердце колотится в горле, адреналин заставляет все мое тело гудеть.
– Ты должна идти без меня. – Она прикусывает нижнюю губу. – Ты – наш единственный шанс. Ты должна быть той, кто спасет нас. Помоги нам всем, – выдыхает она, ее грудь вибрирует с каждым вдохом. – Ты знаешь, что я недостаточно храбрая.
В ее взгляде плещется сожаление.
– Ты должна сделать это одна, – говорит она плаксивым голосом, вытирая глаза тыльной стороной ладони.
– Я буду ждать здесь, пока он не вернется. – Мужчина звучит все злее с каждой секундой, и мой пульс подскакивает каждый раз, когда я слышу его рокочущий голос.
– Как скажешь, чувак, – небрежно говорит Вито, усмехаясь. – Но ты не можешь остаться в доме, так что не уверен, что тебе сказать.
– Почему нет? – Вопрос звучит жестко, с оттенком раздражения.
Джузеппе усмехается.
– Это не такой дом.
Несколько секунд царит полная тишина, и я почти боюсь, что он уходит, забирая с собой мой шанс на побег. Я не могу ждать больше ни минуты.
– Позвони Фаро и скажи ему, что я жду.
– Конечно, да, как скажешь…
– Бляяяять! – рычит Вито со стоном.
Затем раздается громкий удар, как будто что-то врезалось в стену.
– Остановись, чувак. У меня к-к-кровотечение!
Что-то еще ударяется, и мы обе вскакиваем, мои руки покрываются свежим слоем мурашек. Вито жалобно стонет.
– С-с-стой! Пожалуйста, мне ж-ж-жаль, – плачет он.
– Черт, – задыхается Джузеппе. – Ты сломал его гребаный нос!
– В следующий раз… – Тон незнакомца понижается с глубоким грудным рыком. – Я убью тебя за то, что ты так со мной разговариваешь.
– Йоу, чувак, никакого неуважения. – Джузеппе звучит испуганно, и мне чертовски приятно ощущать его страх.
Им всегда удобно заставлять нас бояться их. Пытать нас. Обращаться с нами как со шлюхами. Но кем бы ни был этот человек… что ж, теперь они его боятся.
– Йоу, чувак? – Это так твоя мать научила тебя говорить? Хм?
От черствости его голоса у меня по рукам пробежал холодок. И следующее, что мы слышим, это крик Джузеппе, проносящийся по дому, звучащий хуже, чем крик Вито.
– Мои чертовы зубы!
– Меня зовут Майкл Марино. Выучи его, когда будешь обращаться ко мне в следующий раз.
Боже мой…
Мой желудок опускается, перекатываясь, как волны океана, по которому я скучаю. Я знаю это имя. Я слышала слухи. Этот человек… он так же опасен, как и они, может быть, даже более. Я слышала о преступной семье Мессина, когда Бьянки рассказывали о них, не зная, что я слушаю.
Говорят, что Майкл на самом деле главный, и скоро он заменит своего отца. Говорят, они все очень богаты. Неприкасаемы. Самая богатая семья в городе.
Говорят, никто не может приблизиться к нему, да никто и не хочет. Он убивает без пощады, и делает это хорошо. Но сейчас он – мой единственный шанс спастись. У такой женщины, как я, не так много других вариантов, и Майкл Марино – моя единственная надежда.
Мужчинам нельзя доверять, не в нашей жизни. Но если он сможет вывести меня из этого ада, если я смогу пойти и найти помощь, как сказала Кайла, тогда оно того стоит. Может быть, я найду возможность выкатиться из машины, пока он будет в дороге. К тому времени, как он поймет, что произошло, я буду бежать, надеясь, что он не решит меня поймать.
– Я вернусь за тобой. – Я хватаю Кайлу за другую руку. – Я найду помощь и вытащу тебя. Ты слышишь меня?
Жжение застилает глаза, нарастает, как буря, накрывает меня. Я хватаю ее и прижимаю к себе.
– Я не могу оставить тебя, – тихо плачу я, и она тоже.
– Ты должна. – Она отталкивается, чтобы посмотреть на меня, а затем как можно тише открывает окно.
Здесь никого нет. Девочки все наверху. Мужчины заняты. Они никогда не смотрят на камеры. Они полагают, что мы слишком напуганы, чтобы попытаться что-то сделать.
– Я люблю тебя, Кайла.
– Я… – Она подавилась остатком слов, ее подбородок дрожал. – Я тоже тебя люблю. Я ничего им не скажу. Неважно, что они со мной сделают. – Она быстро смахивает слезы.
– Мне жаль. – Я потираю под глазами, ненавидя это.
Я не могу заставить себя двигаться. Я нужна ей, а она нужна мне. У нас больше никого нет, а теперь у нас не будет друг друга.
– Иди! – шепчет она.
Я киваю с дрожью, сглатывая от боли, пронзающей грудь, и, бросив последний взгляд на подругу, выскальзываю в окно, не зная, увижу ли я ее когда-нибудь снова.
