Текст книги "Кот, который учуял крысу"

Автор книги: Лилиан Джексон Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

– Мы обучали её искать разные наркотики, завёрнутые в полотенце. Выходя на дело, она может учуять девять видов контрабанды!

Зрители ожидали появления ещё одной выдающейся собаки, как вдруг на сцену вразвалочку вышел – кто бы вы думали? – сам несравненный Дерек Каттлбринк со своей гитарой! Ростом он был как пожарная каланча.

Публика в восторге завизжала, встречая героя громом аплодисментов.

Взяв несколько аккордов в живом танцевальном ритме, любимец молодежи и самый популярный человек в городе начал гнусаво выводить свою песню.

В дурном настроении —

Мне нету везения —

Шёл я в собачий приют.

Я в воскресенье

Прочёл объявление,

Что пёсиков там раздают.

Там я увидел щенка!

Шёрстка – белей молока!

Скулит он и тявкает,

Воет и гавкает,

Чёрным виляя хвостом,

Тычется носиком,

Будто бы просит он:

«Пустите меня к себе в дом!»

И приютил я щенка!

Шёрстка белей молока!

И полюбил я щенка!

Шёрстка белей молока!

Зрители завыли от восторга.

– Бис! Браво!! Ещё!!!

Певец снова ударил по струнам.

– Поём все вместе! – объявил он.

Путая слова и сбиваясь, зато усердно и громко зрители запели:

В дурном настроении —

Мне нету везения —

Шёл я в собачий приют.

Та-та-та, та-та-та.

… щенка…

… молока…

Полли застонала.

– А народу нравится, – заметил Квиллер.

– Теперь эта дурацкая песенка будет преследовать меня. Придётся мурлыкать под нос что-нибудь вроде «Аллилуйя», чтобы выбросить эту пошлятину из головы.

Дерек расхлябанным шагом покинул сцену, лениво перебирая длинными ногами, – характерная походка поп-звёзды, которую обожают его фанаты и фанатки.

– Знаешь, Квилл, Мэгги попросила его написать песню специально для этого празднества, и он наотрез отказался от гонорара.

– И правильно сделал, – заключил репортёр, глядя на часы. – Прости, мне надо сходить проверить, как идут торги.

Ни один человек, кроме него самого и вымышленного Рональда Фробница, не заявил о своём желании приобрести датский коврик. Квиллер поднял цену до тысячи, но уже под своим именем, уговаривая себя, что он делает это на благо общества. Затем он проверил, как обстоят дела с фарфоровыми попугайчиками. Покупатели активно боролись за право обладания изысканными статуэтками. За минуту до окончания торгов Квиллер перебил ставку, вписав сумму повыше под своим именем.

Прозвенел колокольчик, и покупатели со всего зала слетелись к выставочным столам. Раздались разочарованные вздохи и ликующие возгласы. Квиллер выписал чеки на коврик и попугайчиков. Фарфоровых птичек он преподнёс Полли.

– Это тебе мой подарок на Рождество, – произнёс он.

– Ты уже вручил мне один рождественский подарок, – запротестовала она, демонстрируя кольцо с камеей изумительной красоты. – А ведь ещё только октябрь.

– Пусть это будет подарком на следующее Рождество, через год.

Арчи расплатился за свою жестянку-спичечницу, и Милдред попросила его выписать чек за её покупку – китайскую фарфоровую вазу.

Квиллер обратился к Мэгги Спренкл.

– Я надеялся, что вы отдадите на аукцион тот французский хрустальный кувшин, который я видел у вас. Он мне очень понравился. Я бы дорого отдал, чтобы приобрести такую вещь.

– У вас хороший вкус, Квилл. Эта вещь изготовлена в Сент-Луисе – настоящий кувшин для мартини из горного хрусталя, с корабля «Liberte» ^[2]. У меня даже документы есть. Мы с мистером Спренклом часто пересекали Атлантику на французских лайнерах.

Четверо друзей отправились назад в Индейскую Деревню, где и обсудили аукцион.

– Неплохо отоварились!.. И оттянулись по полной программе!.. А Дерека вы видели? Просто умора!.. Мэгги говорит, что удалось пристроить кучу щенков и котят.

Они расстелили на полу ковёр – новое приобретение Квиллера, – приговаривая:

– Великолепная штуковина, правда, не в моём вкусе…

– Полный атас!..

– А вы заметили – коврик-то такой же расцветки, как и сиамцы!

Когда гости наконец отправились по домам, как будто из ниоткуда на середину комнаты осторожно выползли кошки – полюбопытствовать, что же такое новое и непонятное появилось в их мире. Юм-Юм никогда не ходила по коврам, каких бы размеров они ни были: она тщательно избегала их, обходя стороной, а теперь перед ней расстилалось огромное полотно с пышным ворсом, размерами шесть на восемь. Даже Коко с подозрением отнёсся к этой нелепой горе шерстяной пряжи. Оттопырив ушки и шевеля усиками, кот обнюхал краешек пушистой подстилки и вытянул вперёд дрожащую лапку: живая она или мертвая? Обе кошки подскочили как ужаленные, когда внезапно зазвонил телефон.

Это был юрист, Ален Бартер.

– Что случилось, Барт? – встревожился Квиллер. Звонок такого человека в выходной день предполагал чрезвычайную ситуацию.

– Мне только что позвонили из больницы. Сегодня днём скончался Эддингтон Смит. От сердечного приступа. Сердце у него давно барахлило, ты знал об этом. Он успел нажать на кнопку срочного вызова, но спасти его не смогли. Он был одним из наших клиентов pro bопо, ^[3]поэтому сразу позвонили мне. У него не было родни.

– Этого не может быть! – воскликнул Квиллер. – Только вчера я разговаривал с ним в его лавке, и он был в прекрасном расположении духа… Здоровым он, правда, никогда не выглядел. Ну, что я могу сказать?.. Многим будет его не хватать… Подождите минуточку, Барт! А что теперь будет с Уинстоном?

– Мы найдём, куда его пристроить. Отдадим в хорошие руки.

– А пока ведь кто-то должен его кормить!

– Мы пришлём одну из наших служащих.

– Он питается только сардинами.

– Синтия в курсе. Она ходила кормить Уинстона в прошлом году, когда Эдд лежал в больнице.

Квиллер задумался.

– Завтра я дам некролог в газете. Наверно, я знал его лучше других.

– Да, и он считал вас больше другом, чем клиентом. Возможно, вы знаете, что по завещанию он оставил вам свой букинистический магазин – и здание, и всё остальное.

– Что?! Он иногда в шутку говорил об этом, но…

– Это не шутка. Мы можем поговорить о делах позже, а пока надо написать некролог. Лучше вас всё равно этого никто не сделает.

Четыре

Квиллер знал, в котором часу Полли уезжала на работу по понедельникам. Он ждал на своём крыльце, пока её чёрная малолитражка не покажется из щели подземного гаража, и, увидев машину, подошёл к ней.

Она опустила стекло.

– Квилл! Ты даже не представляешь, как мило смотрятся попугайчики на моём камине! Прелестная глазурь! Изумительный оттенок зелёного! И выполнено с таким вкусом! Не перестаю удивляться; кто мог практически даром отдать такие чудные вещицы на аукцион!

– А я всё ломаю голову насчёт датского коврика. В нашей округе ни у кого нет ничего похожего – по времени создания. Где он находился последние пятьдесят лет? Он придает завершённость интерьеру – как раз то, чего хотела Фрэн. Оживляет всю комнату. Фрэн собирается мне прислать ещё несколько предметов для декора – этакие яркие, весёлые безделушки.

– А кошки уже вынесли вердикт о твоём коврике? – поинтересовалась Полли.

– Судьи всё ещё совещаются. Им нужно время, чтобы принять обдуманное решение… А теперь давай поговорим серьёзно, Полли. Ты уже слышала об Эддингтоне Смите? Эту новость передавали по радио.

– Я не слушаю радио.

– Он умер вчера. Сердечный приступ.

– Ах, как жалко! – воскликнула Полли. – Такой славный старик! Чуть-чуть не дожил до восьмидесяти! Много болел последнее время, но всегда помогал нам с реставрацией – переплетал книги у себя в мастерской для нашей библиотеки. Мне будет его не хватать.

– Я сегодня не спал почти всю ночь – писал некролог, – сообщил Квиллер. – И признаюсь, это моё лучшее произведение из мемориальной прозы. Скажи, не согласится ли твой совет директоров учредить премию памяти Эддингтона – ну, к примеру, назначить стипендию или устроить конкурс сочинений для младших классов? Или и то и другое? Думаю, Фонд К. тоже примет в этом участие: пятьдесят на пятьдесят.

– Решено. Сегодня же вечером устрою экстренное заседание.

– Не забудь прислать сообщение для печати.

– Обязательно пришлю. А что ты сегодня делаешь, Квилл?

– Да так, ничего. Всё больше по хозяйству.

Когда на Речной улице показался большой чёрный грузовой фургон, Юм-Юм тотчас же исчезла из поля зрения, а Коко в нетерпении запрыгнул на подоконник – будто знал, что груз предназначался для них. На борту автомобиля не без изящества были выведены слова: «Студия интерьер-дизайна „Аманда“». За рулём сидел белокурый гигант в чёрной нейлоновой куртке с надписью на спине: «Мадвильские кёрлеры».

Квиллер вышел ему навстречу.

– Вы играете в команде кёрлеров за Содаст-Сити?

– Ага, – ответил молодой человек и начал разгружать машину.

– Я слышал, что это весьма интересный вид спорта.

– Ага.

Сначала парень внёс в дом квадратный коричневый абажур для квадратной в основании медной лампы. Он явно был раз в десять больше предыдущего – круглого абажура цвета слоновой кости.

Следующим номером появилась корзинка с ярко-красными глянцевыми яблоками и парочка пунцовых диванных подушечек, а за ними прибыл длинный деревянный ящик с пятью горшками красной герани.

– А это ещё что такое? – спросил изумлённый Квиллер.

– Комнатные растения. Она велела поставить их на перила.

– На балкон, что ли?

– Вроде так.

Горшочки были расставлены на расстоянии локтя друг от друга. Фрэн всегда говорила, что четыре – лучше, чем три, а пять – лучше, чем четыре. Она никогда не объясняла свои решения: такой хорошенькой и талантливой женщине, как Фрэн, не нужно было ничего объяснять.

Наконец посыльный приволок драпировку для стен. Панно три на четыре закрыло почти весь кирпичный фронтон камина. На нём – как стилизованная иллюстрация к учебнику природоведения – были изображены две красногрудые малиновки, вытаскивающие из травы червяка. На картинке всё было гипертрофировано: малиновки на переднем плане ростом походили на индюков, зелёные листочки на заднем плане размерами напоминали пиццу, а червяк был толстым, как палка «салями». Укрепив панно и проверив с помощью нивелира, не криво ли оно висит, парень отступил на шаг – полюбоваться своей работой.

– Клёво! – оценил он полотно. – Это малиновки.

– Чем-то смахивают на индюков, – скептически заметил Квиллер.

– Ага. У художников иногда бывают задвиги.

Сдав некролог дежурному редактору, Квиллер, чтобы убить время, занялся обычной нудной работой. Он проверил гранки и просмотрел фотографии. Вниманию читателей предлагались снимки десяти шахт и пяти прямых потомков… Заметки о Немом аукционе сопровождались фотографиями Дерека Каттлбринка, двух немецких овчарок, а также одного из счастливых участников, волочившего куда-то складной стул. Статья, посвящённая памяти Эддингтона, размещалась на последней странице, где также были напечатаны два фотоснимка: на одном изображался книжный магазинчик, на другом – явно извлечённом из редакторских архивов – сам ныне покойный букинист.

Только Квиллер знал, что на самом деле происходило во время торжественного автопробега: речи выступавших становились все короче, уполномоченные почётные лица отказывались выходить из лимузинов на остановках, главный историк округа уснул на заднем сиденье, одного венка не хватило, так что увенчанными оказались девять шахт из десяти, а юный прямой потомок владельцев горнодобывающих предприятий всю дорогу наставлял указательный пальчик на каждого встречного и поперечного с воплем «пиф-паф!».

В колонке «Новости короткой строкой», располагавшейся на странице, отведённой бизнесу, Квиллер обнаружил три-четыре сообщения, привлекшие его внимание:

Владельцы антикварного магазина «Лавка древностей» Эксбридж и Кобб наконец осуществят свою заветную мечту: они будут представлять свой товар на выставке-продаже старинных вещей в Доме антиквара на Восточном побережье в Нью-Йорке – в одном из самых престижных заведений такого рода во всей стране.

Тео Морган, д. м. н., и Дэвид Тодд, д. м. н., врачи из Чикаго, прибыли в наш город с целью открытия в нашем медицинском центре клиники, которая будет называться «Дерматология Мускаунти». Клиника специализируется в следующих областях: лечение кожных болезней, пластическая хирургия, липосакция.

Дональд Эксбридж, генеральный директор предприятия XYZ, объявляет о роспуске корпорации, просуществовавшей восемь лет, и сообщает о создании новой организации – «Донэкс и партнёры». Этот шаг связан с уходом в отставку двух влиятельных лиц предприятия, занимавших командные посты: это отошедший от дел Генри Золлер и Каспар Янг, который собирается заняться строительством и теперь возглавит свою собственную компанию. Основная задача новой структуры «Донэкс и партнёры» – это продолжение развития главного детища компании XYZ, района Индейская Деревня.

Новая гостиница «Плаза», построенная в Кеннебеке специально для домашних животных, забита до отказа по октябрь месяц включительно. По словам одного из представителей администрации, «этот отель предназначен для тех животных, чьи хозяева чувствуют свою вину перед питомцами, когда сами они отправляются в дорогие круизы. Теперь им не придётся оставлять кошечек и собачек в захудалом временном приюте». Бронирование номеров возможно только с ноября.

Читая «Новости короткой строкой», Квиллер несколько раз ухмыльнулся в усы. Информация о бывшей жене Дона Эксбриджа была набрана красивым шрифтом в самом начале колонки новостей, а сведения о новой фирме Дона были зажаты между кожными болезнями и апартаментами для домашних животных. Кто сыграл с ним такую злую шутку? Не поднимется ли шум по этому поводу? И кто такие эти анонимные «партнёры»?

У Квиллера теперь имелись веские основания для посещения магазина Сьюзан Эксбридж, что располагался на Главной улице.

– Квиллер! Дорогой! Как я рада тебя видеть! – воскликнула она в свойственной ей преувеличенно-театральной манере. – Ты пришёл швырятся деньгами или будешь жаться из-за чашечки кофе?

– Скорее второе… Видишь, я перед тобой честен до глупости. И ещё я хочу поздравить тебя с показом в Нью-Йорке. Твой покойный партнер мог бы тобой гордиться.

– Спасибо. Это для меня настолько важное событие, что словами не выразить.

Он прошёл вслед за Сьюзан в её кабинет по коридору из полированного красного дерева и меди.

– Ты чёрный кофе будешь?

– Да, если можно. Сегодня в газете была ещё одна интересная заметка. Как ты думаешь, что замышляет Донэкс со своими безымянными партнёрами?

– Вряд ли что-нибудь честное и благородное, я в этом уверена.

– Я никогда не видел ни «Игрека», ни «Зета» из этого уравнения с тремя неизвестными. «Икс» – это Эксбридж. А первые два кто такие?

– Хорошо, что они избавились от своего босса, – вот что я думаю по этому поводу. Касс Янг – очень милый молодой человек. Доктор Золлер – тоже весьма приятный человек, чуть постарше. Он бросил зубоврачебную практику, потому что не мог видеть страдания своих пациентов. Кроме того, он играет на бирже, и здесь он преуспел явно больше, чем в пломбировании зубов, – семья у него богатая, и он может позволить себе жить на широкую ногу… Скажи, правда, что ты переехал на зиму в Индейскую Деревню? Вы с Полли обязательно должны прийти на митинг в клуб – поддержать кандидатуру Аманды. И соседа своего приводи. Мне очень хочется познакомиться со специалистом в области редкой книги. Кстати, как его зовут?

– Кёртуэлл Соловью.

– Мне уже нравится. Между прочим, у меня тоже появилась новая соседка – пожилая дама из Балтимора, только недавно вышла на пенсию. У неё есть потрясающая «Американа» ^[4]девятнадцатого века, и я хочу её купить.

– А что она делает здесь, в четырёхстах милях от всего на свете? – поинтересовался Квиллер.

– Она потеряла мужа, и её сын решил, что ей нужно переехать сюда.

– Надеюсь, она любит снегоступы и подлёдный лов. А чем она занималась до того, как бросила службу?

– Она бухгалтер, но её истинная страсть – астрология. Это не просто хобби, а серьёзное увлечение. Её очень ценят на Западном побережье, по словам её сына, и мне бы очень хотелось, чтобы она осела в наших краях. У неё будет лекция в клубе, и я попросила её составить мою натальную карту.

Квиллер подумал: скорее всего, у этой дамы есть резной красного дерева сервант на гнутых ножках, в стиле хепплуайт, который позарез нужен Сьюзан для выставки в Нью-Йорке.

– А ты не хочешь попросить миссис Янг составить твою натальную карту? – вдруг спросила Сьюзан.

– Мой гороскоп, что ли?

– Я не говорю о тех дурацких заметках, которые печатают в вашей газете, чтобы забить место на страничке юмора, драгоценный мой! Просто сообщи миссис Янг место, дату и час своего рождения, и она даст тебе точную информацию, как связано положение планет с твоим прошлым, настоящим и будущим.

Квиллер попыхтел в усы. Он хорошо знал, что было у него в прошлом, что есть в настоящем, а про будущее он предпочитал ничего не знать. Внезапно он спросил:

– А кто её сын?

– «Игрек» в компании XYZ, но сейчас он собирается начать своё собственное дело. Ты, случайно, не знаешь точное время своего рождения? Вообще очень мало кому это известно.

– Я родился в одиннадцать ноль семь – мама говорила, это счастливая комбинация цифр.

– Да ты и вообще счастливчик, душа моя.

– Везёт через раз. Скажи, а мог бы я заказать свою натальную карту анонимно?

– Можешь взять любое вымышленное имя – я не раскрою твой секрет. Таким образом, карта послужит доказательством научного подхода к проблеме – и мастерства миссис Янг.

Квиллер написал требуемые данные, назвав себя Рональдом Фробницем.

– А во что мне обойдётся разгадка этой шарады?

– Не дороже денег… Ещё чашечку?

– Спасибо, нет. Но кофе был хорош. Какую марку растворимой бурды без кофеина ты пьёшь?

– Выметайся отсюда! – взвизгнула Сьюзан.

Квиллер побродил по пустому магазину.

– Нельзя сказать, что сегодня от покупателей отбоя нет. Никто в двери не ломится.

– Чего ты хочешь: понедельник.

Репортёр обошёл выставленные на продажу предметы меблировки разных стилей: чиппендейл, мебель эпохи королевы Анны, Китай… – и наконец остановился перед вышивкой, заключенной в рамку. Нити на ткани поблекли, а само полотно потемнело от старости. По краям картины были пущены заглавные буквы алфавита, а в центре был изображён мальчик, перепрыгивающий через подсвечник с горящей свечой. Внизу Квиллер разобрал строки: Джек, будь ловок! Джек, скорей!

– Что это такое? – спросил Квиллер.

– Образец вышивки с различными видами стежков. Конец девятнадцатого века, – пояснила Сьюзан. – Обычно я не держу такие вещи у себя в лавке, но она досталась мне случайно. Прибыла в коробке с очень хорошими гравюрами.

– Я помню эту детскую считалку. Готов отдать доллар всякий раз, когда я её слышу. У нас дома было совсем другое правило: поспешишь – людей насмешишь. Как-то раз я поспешил – выбежал очертя голову играть в бейсбол с ребятами и свалился с каменной лестницы. Пришлось верхнюю губу зашивать – наложили двенадцать швов. – Квиллер пригладил усы.

– Думаю, мама у тебя была просто святая. Как ей удалось вырастить порядочного человека из такого раздолбая, как ты? Не сомневаюсь, что в детстве ты был раздолбаем.

– Наверно. Но внутри я всегда был белый и пушистый. А сколько стоит вышивка?

– Бери так. Всё равно я никогда её не продам.

По дороге домой Квиллер включил приёмник – послушать последние новости – и сразу же напоролся на Дерека Каттлбринка с его западным прононсом, гнусаво распевавшего новомодный шлягер про белого щенка из приюта: «В дурном настроении…» Квиллер поморщился: «Надо же, этот негодяй уже пробрался на студию и записал эту дребедень, и теперь они будут крутить её до тошноты – до самого Рождества! Конечно, это поможет многим собакам и кошкам найти своих хозяев, но парень точно доведёт радиослушателей до ручки».

Последние известия не содержали ничего нового по сравнению с сегодняшним выпуском «Всякой всячины», только изложение было более кратким. Исключением было лишь одно обращение:

«Мускаунти на пороге экологической катастрофы! Настройте ваши приёмники на волну местного радиоканала в восемь часов вечера, в тот час, когда наши гражданские лидеры будут выступать с призывами противостоять угрозе пожаров, охвативших наши леса, поля, деревни. Необходимо принять срочные меры по обеспечению безопасности населения! Каждый житель нашего города должен включить радио в восемь вечера! Будьте с нами! Оповестите ваших друзей, родных и соседей!»

Пока Квиллер болтался в центре, сиамские кошки знакомились с его новыми приобретениями. Вернувшись домой, он обнаружил, что угол его длинноворсого ковра загнут и под него засунуты два жёлтых карандаша – работа Юм-Юм. А в прихожей с медной лампы был свёрнут новый квадратный абажур – работа Коко. Кот любил потереться мордочкой о нижний край абажура. Всё остальное было в полном порядке: красные яблоки по-прежнему лежали в корзинке на столе, красные герани, выстроившись в ряд, красовались на перилах балкона, а красногрудые малиновки над камином с тем же усердием тащили колбасообразного червя из земли.

Квиллер обратился к сиамцам:

– Я тут принёс кое-что – можете поизучать, – и прикрепил вышитого Джона-торопыгу над кухонной тумбочкой.

Срочное сообщение по радио и его острая, тревожная тема были уважительной причиной для приглашения в гости нового соседа. Но когда Квиллер позвонил Соловью и пригласил его пропустить стаканчик, тот замялся:

– У меня аллергия на кошек.

– Не волнуйтесь – я запру их на балконе, – заверил его Квиллер. – А что будете пить?

– Водку со льдом.

Готовясь к приёму, Квиллер насыпал смесь разных орешков в две вазочки и спрятал подальше перчаточницу – гость не должен был знать, что шкатулка теперь проживает у него. Сиамцам была выдана дополнительная порция корма, и кошек отправили наверх.

Кёрт Соловью появился за пятнадцать минут до начала передачи. Войдя в дом, он тревожно пошарил глазами по углам, будто кто-то сидел в засаде, притаившись в тени. Убедившись, что за ним никто не следит, гость занял место на диване. Конечно же, он сразу заметил книгу на кофейном столике.

– Вы интересуетесь Египтом? Я могу достать вам «Египетские дневники Наполеона Бонапарта с 1779 по 1801 год». Десять томов. Кожаный переплет. С переводом на арабский.

– Звучит заманчиво, – протянул Квиллер, стараясь вложить больше вежливости, чем заинтересованности в свой ответ. – А сколько стоит?

– Всего семьсот.

– Определённо стоит подумать.

– Вы знакомы с Дэвидом Робертсом?

Казалось, гость решил резко сменить тему разговора. Квиллер знал двух человек, носивших такое имя: один был редактором из спортивного отдела в газете, а другой – механиком из гаража Гиппела. К счастью, у репортёра хватило ума спросить:

– С которым из них?

– Я имею в виду художника восемнадцатого века, который рисовал египетские пески и тамошнюю архитектуру. У меня есть три тома, которые вы оцените по достоинству: большой формат, более трёхсот цветных литографий – все сделаны вручную. Опубликовано в 1846 году. Цвет слегка отличается от оригинала, но всё равно – работа старинная.

Квиллер кивнул.

– Да-да, конечно. А во что мне это обойдётся?

– Можно купить все три тома примерно тысяч за шестьдесят.

– Поговорим об этом позже. – Взглянув на часы, Квиллер включил радиоприёмник.

Музыка внезапно оборвалась: перед экстренным выпуском новостей нагнеталась тревожная атмосфера. Затем диктор произнёс:

– Десятки тысяч жителей нашего округа слушают сейчас эту программу, понимая, что от слов пора переходить к действиям.

Далеё он представил президента Особого комитета округа, который, произнеся набор цветистых похвал старинным копрам, перешёл к делу:

– Засуха, подземные возгорания, огонь от которых вырывается на поверхность, способны привести к тому, что при малейшем дуновении ветерка пожар может вспыхнуть в любой точке округа, уничтожив всё живое и превратив в пепелище двести квадратных километров земли, на которой стоят наши города, села и леса. Вся наша прекрасная земля может в одночасье превратиться в прах! Такое уже происходило в девятнадцатом веке, и нам снова грозит большая опасность! Обычных патрулей недостаточно! Только круглосуточные дежурства и неусыпная бдительность каждого гражданина могут спасти наши земли! У нас уже есть пятнадцать добровольческих бригад, которые способны справиться с небольшим пожаром до того, как он превратится в стихийное бедствие, но они должны быть поставлены в известность о месте возгорания.

Нам на помощь уже пришла бригада спасателей из Народной пожарной дружины – они готовы приступить к дежурству сегодня в полночь. Председатель организации, Эрни Кемпл, расскажет вам о подготовке операции.

– Прежде всего, друзья, разрешите напомнить вам, что идея организовать народные бригады пришла в голову студентам Мускаунтского колледжа, изучающим историю Америки под руководством своего преподавателя Берджесса Кэмпбелла, и теперь они вместе занимаются тщательной разработкой плана операции.

Густой, зычный голос Кемпла был хорошо известен радиослушателям. С тех пор как он продал своё страховое агентство и расстался с бизнесом, он стал играть на сцене и постоянно участвовал в постановках Театрального клуба. За свою деятельность он даже получил почётное звание «Доброволец года».

– Буду краток, – продолжил он. – Добровольцы на своих автомобилях будут объезжать проселочные дороги, прилегающие к шахтам. Заметив спонтанное возгорание, дежурные сообщат о нём в центр по сотовому телефону. Объезды будут совершаться патрулями, сменяющими друг друга каждые три часа. Дежурства будут проходить на территории, разделённой на четыре участка. Некоторые из наших видных общественных деятелей уже заявили о том, что готовы добровольно принять участие в операции. Но нам требуется гораздо больше людей. На радиостанции включены дополнительные линии телефонной связи, и члены комитета противопожарной обороны ждут вас. Записывайтесь в ряды добровольцев! Мы готовы ответить на все ваши вопросы.

Он упомянул имена Аманды Гудвинтер, Дерека Каттлбринка, доктора Диану Ланспик, Вэннелла Мак-Вэннелла, Скотта Гиппела и других. Перечень известных лиц должен был вдохновить слушателей, и новые имена сообщались в эфире, как только на радиостанцию звонили добровольцы. Кемпл отвечал на вопросы.

– Да, вы можете выбрать дневную или ночную смену… Вам выдадут подробную карту вашего участка… Если у вас нет мобильника, он будет вам выдан на время дежурства… Бензин? Спасибо за вопрос. Всякий, кто совершит более двух трёхчасовых патрулирований, может потребовать оплаты горючего согласно километражу в банке, специально учреждённом Фондом К. Да, конечно же, вы можете взять напарника – соседа, друга, члена семьи, – чтобы помочь вам заметить очаг возгорания. Первое трёхчасовое дежурство будет считаться вашим безвозмездным вкладом в общее дело… Рад, что вы упомянули об этом. Студенты колледжа, добровольно принявшие участие в акции, получат зачеты за службу на благо общества. Все патрульные машины можно будет опознать по маленькому белому флажку на правом переднем крыле. Увидев такой знак, приветствуйте патруль улыбкой!

Напоследок Кемпл напомнил:

– Составление круглосуточного графика патрулирования – тяжкий труд. Отказ от выхода на дежурство в последнюю минуту или отсутствие по неуважительным причинам считается недопустимым. Помните: вы защищаете свою страну и свой дом! Ещё раз обращаю ваше внимание на то, что чрезвычайное положение не может длиться вечно. Ваша помощь нужна только до первого снега.

Квиллер, выключив радио, с гордостью произнёс:

– Только в таком дружном округе, как наш, можно так быстро воплотить в жизнь любую идею! Налить вам ещё, Кёрт?

И тут раздался оглушительный грохот!

Соловью вскочил как ошпаренный.

– Что это?

Квиллер поднял глаза. На перилах балкона восседал Коко и с невозмутимым видом изучал последствия разгрома, который сам же и учинил.

Кёрт тоже взглянул на кота.

– Извините. Должен бежать. Спасибо за угощение. – И со всех ног бросился к выходу.

Квиллер пригладил усы. Как хозяин, он должен был испытывать чувство неловкости, однако стремительное бегство Соловью никак не могло вызвать его одобрения. Тем не менее ему придётся написать записку с извинениями. Частично это была его собственная вина: он забыл, что Коко умеет открывать двери, шлёпая лапой по ручке. Коко решил подразнить гостя, затеяв игру в кошки-мышки. Он учуял жертву. Может, и не надо было позволять Фрэн Броуди ставить герань на балконные перила. Но факт оставался фактом: пять цветочных горшков смотрелись очень красиво. Теперь их было только четыре!

Квиллер позвонил Полли – рассказать про недавнее происшествие. Ему было интересно, как она на это отреагирует.

Полли немного помолчала.

– Наверно, ты ждешь, чтобы я выразила тебе своё сочувствие… Но мне эта история кажется смешной. Надеюсь, ты припрятал подальше сундучок для перчаток?

– Не волнуйся об этом. А что ты думаешь о Народной пожарной дружине?

– Как говорится, лучше поздно, чем никогда. А ты записался добровольцем?

– Скорее всего, поедем дежурить на пару с Погодом Хором.

Пять

Во вторник в центре Пикакса только и говорили что о Народной пожарной дружине и кончине Эддингтона Смита. Жителей города терзали противоречивые чувства: с одной стороны, их переполняла скорбь об усопшем, а с другой – они надеялись без потерь пережить природные катаклизмы. Своими мыслями и чувствами они предпочитали обмениваться на почте, излюбленном месте встреч уже нескольких поколений. Здание было построено в пору расцвета Мускаунти, когда Пикакс стремился стать этаким Северным Чикаго. Внутренние стены главпочтамта в 1930 году были покрыты фресками – этот федеральный проект дал работу многим безработным художникам во время Великой депрессии. И почта, и книжный магазин входили в число местных достопримечательностей, привлекавших туристов.

Квиллер, покупая почтовые марки, прислушивался к разговорам:

– Ректор колледжа тоже записался в пожарную дружину…

– И эти двое новоселов-врачей – тоже…

– Из нашей семьи трое будут патрулировать. Я всё время молю Господа: «Боже, не дай ветру раздуть пожар!»

– А наши дети попросили разрешения не ходить в школу, чтобы дежурить вместе с отцом.

– Эддингтон был славный старик, но всегда ел не то, что надо. Я ему много раз говорила…

– А как можно быть здоровым, если столько лет дышать книжной пылью!

– Интересно, что теперь будет с его кошкой…

– А я думаю – что теперь будет со всеми его книжками…

Квиллер, всё ещё удивляясь воле покойного, изложенной в завещании, отправился на Книжную аллею – поглядеть на оставленное ему наследство. Книжная лавка блестела и переливалась на солнце, как алмаз, венчающий корону монарха. Справа и слева выстроились дома с длинными узкими окнами, возведённые в девятнадцатом веке. По одну сторону от букинистического магазина располагались «Химчистка Альберта» и кондитерская «Бабушкины сласти». Эта «бабушка» прекрасно знала вкусы и слабости каждого жителя Пикакса: мистер К., например, любил тёмный шоколад с орехами. По другую сторону пристроились «Магазин подарков» Гильды и «Парикмахерский салон» Бренды, с мужским и женским залами.