Текст книги "Кот, который учуял крысу"

Автор книги: Лилиан Джексон Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Погод Хор, сыграв бравурный марш на фортепьяно, объявил:

– А сейчас наступил долгожданный момент! Перед вами выступит Дерек Каттлбринк со своей новой песней «Пикакс – гордость наша!».

Раздались восторженные крики: любимец публики, народный артист, с гитарой наперевес появился перед микрофоном. Взяв несколько аккордов, он запел:

Живёт в нашем Пикаксе славный народ.

Здесь каждый бродячего пса подберёт.

Здесь боссы пекутся о нашей зарплате,

Мы знаем: нет лучшего города в штате!

Становимся краше мы из году в год.

Налоги нас не разоряют дотла,

На старого друга не держим мы зла.

Сосед по судам не таскает соседа,

Любой тебе доллар даст в долг до обеда,

И нос не суём мы в чужие дела!

Кто-то предложил сделать эту песню официальным гимном Пикакса, и жители Индейской Деревни дружно загорланили, выражая одобрение. Дерек многозначительно подмигнул Квиллеру, который тут же ушёл, прихватив с собой Полли и бормоча извинения.

Около десяти часов вечера Квиллер начал готовиться к визиту, ставя на поднос напитки и тарелочку с разными сортами сыра, а сиамцы внимательно наблюдали за ним. Внезапно, как по команде, они разом повернули головы к окну.

На боковой дорожке стоял Эндрю Броуди в рабочей робе, которую он обычно надевал, чтобы сгребать граблями листья в саду. В руках он держал волынку, оглушительно выдувая неистовый мотив народного танца.

Когда стихли дикие звуки, от которых ноги сами пускались в пляс, Квиллер крикнул через окно:

– Энди! Что это за безумная песня?

– «Пьяный волынщик».

– Тогда заходи, протрезвеешь.

Он прошёл на кухню вслед за Квиллером, с ходу бросив свой инструмент на диван. Там кошки могли обнюхать это странное животное и решить, живое оно или мертвое.

– Ну, как сходил в больницу?

– Я играл его любимые мелодии, и он казался умиротворенным, когда я уходил.

Напитки были поданы в гостиной, где за рёшеткой в камине уютно потрескивал огонь. Гость оценивающим взглядом изучал обстановку.

– Какие огромные малиновки! А яблоки настоящие?.. Кувшин – стеклянный? Это что-то потрясающее!..

Потом он спросил:

– А почему ты сидишь дома? Сегодня же последняя пьянка перед первым снегом…

– Вот я и пью с тобой в последний раз.

– Знаешь, есть такие придурки, которые выскакивают на улицу, когда начинается снегопад, и бегают с высунутым языком. Ты тоже так делаешь?

– Не могу сказать, что я подхожу под это определение.

– Говорят, если снежинка упадет на язык, тебе обязательно повезёт. В центре, как всегда, сегодня соберётся куча идиотов: будут бегать высунувши языки, как бешеные собаки.

Зазвонил телефон.

– А пусть его звонит, – отмахнулся Квиллер. – Кому надо – оставит сообщение.

После нескольких напрасных звонков включился автоответчик: голос был мужской.

– Квилл, это Кёрт. Мой ответ – да. Завтра в двенадцать дня. Вы приняли мудрое решение.

– Ждешь Великого сегодня вечером? – поинтересовался Броуди.

– Скорее нет, чем да. Я не шибко доверяю предсказаниям Бюро погоды. У меня дома свой живой барометр – мой Коко. Когда он выдаст очередной метеорологический припадок, значит, пора задраивать люки.

– Знаешь, один из сыновей моего соседа получил приз – жёлтый карандаш – в твоём конкурсе. Он написал стихотворение про своих кошек… А где твои зверюги?

– Одна юная воровка уже положила глаз на твои наручные часы… А другой – бандит, как ты его называешь, – смотрит на тебя со ступенек лестницы и недоумевает, почему же до сих пор не раскрыто элементарнейшее преступление.

– А как он оценивает ситуацию? – Броуди обратился к Квиллеру с такой серьёзностью, будто разговаривал с самим Эркюлем Пуаро.

– Сначала дай-ка я тебе налью, а то у тебя ничего нет, – предложил Квиллер. – И бери сыр. – Репортёр явно тянул с ответом. – Если ты никогда не слышал, как воет Коко посреди ночи, и не обливался холодным потом от страха, ты можешь не поверить мне. Потому что его истошные крики всегда означают убийство. Он начал выть как раз в тот момент, когда застрелили Раффа Эбби, в другой раз – когда убили Касса Янга. Но до этого он так же выл, когда сгорели тысячи книг в лавке букиниста. Коко считает, что убийство и, между прочим, поджог можно было предотвратить, но у меня есть своя версия на этот счёт.

– Что ж, послушаем…

– Неизвестная личность проникла в магазин через заднюю дверь, и кот Эдда сбежал – только благодаря этому он спас свою жизнь. Уинстон никогда не выходил на улицу, но кошачий инстинкт предупредил его о нависшей опасности – тот самый инстинкт, который «заряжает батарейки» Коко.

– Допустим, что все три несчастных случая – это три уголовных преступления. Но готов ли Коко указать, кто у него на подозрении?

– Йау! – отозвался Коко, услышав своё имя.

– Вот вам и ответ, – сказал Квиллер. – Вам что-нибудь говорит фамилия Омблоуэр?

– Да нет, ничего. Странное имечко.

– Джордж Омблоуэр был одним из трёх хулиганов, которые когда-то учились в старших классах Пикакской средней школы. Теперь он снова вернулся сюда, но уже под другим именем. А что тебе известно про ассоциацию «Донэкс»?

Броуди закашлялся.

– Я не имею права говорить, но завтра в газете появится кой-какая интересная информация.

– Между тем Омблоуэр будет здесь завтра ровно в полдень: я пригласил его на «Кровавую Мэри». Заодно я планирую задать ему несколько вопросов, которые могут привести его в замешательство. В зависимости от его реакции решим, что делать. На всякий случай пусть у меня в квартире спрячется полицейский – если вдруг придётся арестовать моего гостя.

– Ты это серьёзно?

– Куда уж серьёзнее! Этот человек – мой сосед, живёт в этом же блоке, дверь в дверь, поэтому нельзя ставить полицейские машины у обочины.

– Ну, с этим мы как-нибудь разберемся, – решил Броуди.

На следующее утро Квиллер позвонил в «Плазу», гостиницу для домашних животных.

– У вас можно оставлять кошек на несколько часов?

Лори Бамба всегда была для Квиллера палочкой-выручалочкой – с тех самых пор, как он появился в Мускаунти.

– Как правило, нет, – ответила она, – но…

– Мне нужно пристроить их на полдня – по причинам, которые мне трудно сейчас объяснить.

– А когда вы хотите их привезти?

– Прямо сейчас.

– Мы пришлем за ними лимузин через полчаса. Ваша перевозка или наша?

Квиллер заманил сиамцев на кухню, положив им в мисочку кошачьей вкуснятины, и сразу сунул их в перевозку. Внутри контейнера двум пушистым созданиям было тесновато, поэтому они терпеть не могли путешествовать. Коты ощерились, шерсть у них встала дыбом, и животные стали напоминать дикобразов, взгромоздившихся на ходули.

– Считайте, что вы едете на каникулы на шикарный курорт, – посоветовал им хозяин. – Ведите себя как патриции. – На него сквозь тонкие прутья металлической решетки уставились две пары злобных глаз.

Вскоре после того как лимузин умчал кошек в «Плазу», к дверям кондоминиума подъехал фургон с надписью «Сантехнические работы», и к четвёртому блоку направился водопроводчик с чемоданчиком в руках.

– Где протечка? – спросил водопроводчик с ухмылкой, когда Квиллер отпер ему дверь.

– Заходи, Пит, – пригласил его Квиллер, узнав в мужчине заместителя шерифа.

Пит коротко поговорил по сотовому, и фургон отъехал.

– Что тут происходит, мистер К.?

– Ко мне должен зайти один человек насчёт книг – я подозреваю его в убийстве. Я собираюсь задать ему несколько изобличающих вопросов – естественно, не о книгах. Если он набросится на меня, то вы будете рядом. Комната на втором этаже рядом с внутренним балконом будет вашим наблюдательным пунктом.

– Думаю, нам лучше записать ваш разговор на магнитофон, так что я пойду настрою запись.

– Делайте все, что сочтете нужным. Можете подвинуть мебель, если мешает. И дайте мне знать, если вам что-то понадобится.

Снова зазвонил дверной колокольчик. Теперь у поребрика стоял другой фургон – «Пицца на заказ». Рассыльный вручил Квиллеру большую квадратную картонку. В курьере «заказчик» узнал переодетого офицера из Пикакского управления полиции, называемого в просторечии ПУП Земли.

– Привет, мистер К.! Броуди прислал вам вот это для вечеринки. Я слышал, сегодня у вас будет очень весело: игры, песни, пляски… – Полицейский сказал несколько слов по мобильнику, и фургон с пиццей отъехал.

Приближался полдень. Пицца грелась в микроволновке, двое полицейских сидели в засаде наверху, а Квиллер хлопотал у бара, смешивая томатный сок с водкой и острым соусом и украшая напиток ломтиком лайма. Он колебался, раздумывая, стоит ли ему заманивать в ловушку своего тихого соседа, невозмутимого специалиста по раритетам. Да, он подарил Полли шкатулку, принадлежавшую его матери, но это ещё не значило, что её звали Хелен Омблоуэр. Мать Кёрта вполне могла приобрести ларчик в антикварной лавке, ни на секунду не заподозрив, что там есть двойное дно, где хранится письмо. Полли тоже ни о чем не догадывалась, как, впрочем, и сам Квиллер, пока Коко не начал обнюхивать и скрести лапой перчаточницу.

Если Кёрт Соловью действительно был Омблоуэром, как подозревал Квиллер, то жесты и мимика его обязательно выдадут… если… если только он не талантливый актёр. Он мог научиться этому мастерству в тюрьме, выучив основные правила игры:

не кусай губы;

не моргай;

не чеши голову;

не тереби мочку уха.

Квиллер пожалел, что рядом не было Коко – он бы обязательно поддержал его, время от времени издавая свои «йау» или «ик-ик-ик».

Снова зазвенел звонок, и на пороге предстал тихий книготорговец с непроницаемым лицом. Он не проронил ни слова, предоставив хозяину приветствовать его и приглашать в дом.

– Доброе утро! Заходите! Сейчас мы с вами выпьем – в последний раз перед первым снегом…

В прихожей Соловью осторожно огляделся по сторонам, затем прошёл в гостиную и сел на диван.

– Интересное стекло, – заметил гость. – А вы знаете происхождение этой вещи?

– Свинцовый хрусталь из Сент-Луиса, изготовлен для французского лайнера «Liberte». Весит не меньше тонны.

– Существует прекрасная книга о знаменитых марках хрусталя, если вам это, конечно, интересно: баккара, штойбен, уотерфорд, оррефор и так далее. Фундаментальное исследование.

– Сейчас я увлечён Египтом, – ответил Квиллер. – Но давайте сначала выпьем за Великого! Мы все так радуемся, когда выпадает первый снег, потому что сразу прекращаются все пожары, стихийные и не стихийные… Кстати, многие думают, что это происки поджигателей…

– Неужели?

– Странная штука получается с этими поджогами. Раньше домовладельцы нарочно жгли свои дома, чтобы получить страховку. Теперь поджог превратился в чистейший вандализм. Здание вспыхивает как факел, а поджигатели радуются. Для них это забава, а иногда – желание напакостить. До меня дошли слухи, что один негодяй захотел заграбастать чужую землю и сжег дотла книжный магазин только потому, что он располагался в хорошем месте. И теперь этот пустой участок продаётся под застройку одному коммерсанту… Вы, как человек, высоко ценящий книгу, наверно, пришли в ужас, видя, как тысячи изданий превращаются в пепел…

– Да там ничего особо ценного и не было, – отвечал букинист. – Я немало часов провёл на стремянке у Эдда и не обнаружил ни единой стоящей книги.

– Пусть так, но эта лавка была гордостью Пикакса, и сам Эддингтон был одним из самых уважаемых наших граждан. – Квиллер пригладил усы. – Это ещё не объявлено официально, но я хочу предложить городу открыть Зал редкой книги в Публичной библиотеке – как дань памяти Эддингтону. Вот почему я просил вас прийти ко мне – обсудить, что лучше всего приобрести.

В глазах гостя вспыхнул интерес.

– В качестве стержня всей коллекции, Кёрт, я хотел бы купить у вас трехтомное издание литографий Дэвида Робертса. Пока я наливаю вам, будьте добры, возьмите вот этот лист бумаги и перечислите здесь те раритеты, которые должны быть выставлены в витринах Зала редкой книги.

– С удовольствием! – откликнулся Кёрт Соловью.

– Идею поддержит Фонд К., поэтому высокие цены нас не смутят. Нам приятно думать, что туристы, которые потоком устремлялись в забавную книжную лавочку, где витал дух старины, теперь будут валом валить в библиотеку, чтобы посмотреть на Мемориал Эддингтона Смита и его знаменитые книги. – Квиллер подавил смешок: он подумал о двух полицейских, которые, засев на втором этаже, усердно записывают его велеречивый монолог.

Квиллер не спеша смешивал водку и томатный сок для очередной порции «Кровавой Мэри» и нарезал клинышками пиццу на закуску, пока Соловью с явным удовольствием занимался составлением списка.

Квиллер, взглянув на перечень редких изданий, с удовлетворением кивнул. Он сразу же узнал характерный почерк Джорджа Омблоуэра.

Пока мужчины поглощали пиццу, Квиллер объяснил, что эта вкуснятина доставлена из пиццерии в Кеннебеке. Сытная еда и горячительные напитки, а также перспектива выгодной сделки явно смягчили официально настроенного Кёрта Соловью.

Для Квиллера наступило время расспросов.

– Вы, должно быть, заметили много перемен в Пикаксе, Кёрт: медицинский центр, аэропорт, Общественный колледж, кёрлинг-клуб. Кстати, я видел вас в этом клубе на днях, в тот самый вечер, когда Касс упал с лестницы. Вы – член кёрлинг-клуба?

– Хожу в клуб на правах членства, но не играю. Вот и все. Народ там симпатичный.

– А сколько лет тому назад вы покинули «землю обетованную» и поселились в Центре, Гдетотам, как мы выражаемся?

– Лет двадцать пять уже миновало… Время летит быстро.

– Вы, кажется, ходили в Пикакскую школу?

Гость кивнул, всем своим видом показывая, что эта тема не стоит обсуждения.

– Сейчас там открыли бассейн, не хуже олимпийского.

– Да неужели?

– А вы, случайно, не помните ученика по имени Джордж Омблоуэр?

– Признаться, нет.

Квиллеру показалось, что по лицу его собеседника пробежала легкая тень.

– Он был круглым отличником, и все его считали очень умным парнем. К сожалению, он пошёл по плохой дорожке, и его исключили из школы. Один из моих приятелей был знаком с его матерью. Она жила в Чипмунке. У Джорджа здесь была девушка: она рыдала по нему пять лет, а потом в отчаянии бросилась в воду, спрыгнув с моста через Кровавый ручей. – Последнюю душещипательную историю Квиллер сочинил на ходу, но она не затронула чувств его слушателя. – Миссис Омблоуэр говорила, что её сын преступил закон и пять лет провёл в тюрьме.

Хотя Соловью не кусал губы и не теребил мочку уха, шея и щеки у него побагровели.

– В школе был ещё один отпетый хулиган – его звали… – Квиллер устремил взгляд в потолок, делая вид, что пытается вспомнить имя печально известного школяра, и увидел, как двери комнаты для гостей на втором этаже медленно и бесшумно открылись. – Мне кажется, его имя было Гидеон Блейк.

– Такого не помню. А зачем вы мне об этом рассказываете? – Нервы у гостя, казалось, были напряжены до предела.

– Гидеон тоже попал в переплёт, натворивши дел, но потом сменил имя и стал мэром нашего прекрасного города.

Соловью отхлебнул «Кровавой Мэри».

– Я надоедаю вам этой досужей болтовней только по одной причине: до меня дошли слухи, что Омблоуэр вернулся в наш город под чужим именем и его разыскивает полиция за поджог и убийство.

Соловью, похоже, взбесился: он в ярости шмякнул своим бокалом об стол. Квиллер бочком придвинулся к камину – якобы помешать угли, а на самом деле – чтобы ухватиться за кочергу. Репортёр обернулся как раз вовремя: что-то тяжёлое летело ему в голову. Предмет, просвистев мимо уха, врезался в раздвижную стеклянную дверь. В ту же секунду на лестнице раздался топот полицейских ботинок и громогласные команды. Вдребезги разбив стекло, тяжеленный кувшин из свинцового хрусталя целым и невредимым приземлился по другую сторону двери и встал на основание из кедрового дерева.

По сигналу, данному полицейскими с балкона, машины, утром приехавшие на Речную дорогу, теперь покидали Индейскую Деревню. В автомобиле шерифа сидел подозреваемый, а в обычном полицейском фургоне ехали остатки пиццы. Квиллер сначала позвонил в городскую службу ремонта и попросил убрать осколки и заменить раздвижную стеклянную дверь, а потом дозвонился до «Плазы».

Когда сиамцев привезли домой, они сразу поняли, что здесь произошло нечто ужасное. Хотя видимых свидетельств происшествия уже не было, кошки долгое время отказывались вылезать из перевозки. Квиллеру, чтобы вернуть своих питомцев в реальный мир, пришлось открыть банку копченых устриц. Коты согласились принять угощение, но ели пришипившись и пугливо озираясь по сторонам.

В конце концов Коко, не такой робкий, как Юм-Юм, решился осторожно исследовать место преступления. Недоумевая, он сначала обнюхал кувшин для мартини, потом уселся посередине кофейного столика и застыл, будто ничего и не случилось. Если бы кондоминиумы строились как положено, без халтуры, с небьющимися стеклами, у кувшина наверняка отлетела бы ручка.

– Комментарии есть? – спросил у кота Квиллер. – Не волнуйся, я буду нём как рыба.

Кот не проронил ни звука.

Раздался телефонный звонок. Это был Арчи, и говорил он взволнованным голосом.

– Ты уже слышал новости? Сенсация на первой полосе! Мэр арестован!

– А на каком основании?

– Какие-то финансовые махинации. Мошенничество с инвестиционными фондами, чистый лохотрон, называется ППП, «Перспективная программа Понзи». Аманда ликует – теперь уж точно разденется догола и будет плясать на улице!

– И Гомер Тиббит тоже!

– Теперь Аманда запросто победит на выборах: она – единственный кандидат.

Квиллер задал Арчи вопрос:

– Говори конкретно, что такое ППП?

– Ну, как я это понимаю… – протянул Арчи, – брокер берёт клиента за горло, разводит его на бабки и втюхивает ему какие-то липовые бумаженции, якобы под большие проценты. Сулит ему золотые горы, если тот вложится в перспективный бизнес. Клиент, которому навешали лапши на уши, рассказывает о выгодной сделке своим друзьям и родственникам, и те кидаются вкладывать свои кровные в новый фонд, тратя «детские денежки», отложенные на образование своих чад, и даже «подкожные», припасенные на чёрный день или на старость. Отсюда – у брокера в карманах все больше бабла. Думаешь, он будет инвестировать все, что нахапал? Не смешите мои тапочки. Все загребет под себя. Такие проекты называются финансовыми пирамидами.

– Пирамидами?! – повторил Квиллер; от удивления глаза его стали в два раза больше. Вот почему Коко все время теребил пирамидальный коричневый абажур! А может, он это делал потому, что котам просто нравится играть с абажурами?

Квиллера охватило непреодолимое желание немедленно отправиться в центр – смешаться с толпой, поймать ритм города, послушать, о чем говорят люди. Сидя за рулём, Квиллер думал о Золлере. Он первым подал сигнал тревоги. Нужно обладать большим мужеством, чтобы бороться с коррупцией в маленьком городке. Он скрылся вместе с Мэгги, изобразив тайное бегство влюбленной парочки. Потом прислал её обратно со всеми документами, которые у него были в качестве улик преступления. Мэгги затаилась, как настоящий конспиратор, чтобы передать документы адвокату Золлера, а тот сообщил о грязном бизнесе прокурору.

Что показывала стрелка барометра? Перемену давления? Неужели приближался шторм? Или Квиллер почувствовал облегчение, разоблачив преступника, ведущего двойную жизнь? На улицу выплеснулись толпы народу – некоторые были навеселе, но все радовались новостям. Центр был запружен полицейскими, не спускавшими глаз с населения, но даже они широко улыбались, вторя ликующим горожанам. На почте, в банке, в магазинах творилось что-то невообразимое.

Квиллер прошёл мимо полицейского участка, и Броуди помахал ему из окна своего кабинета, приглашая зайти.

– А чё я тебе говорил? Заходи, кофе попьёшь…

– Что ж… – Квиллер помолчал. – Тебе удалось загнать крысу в капкан. Выражаю своё восхищение муниципальным властям!

– Мы выдвигаем обвинение против Соловью. На нём висят два преступления: умышленный поджог и убийство. А как ты догадался, что Омблоуэр – это он?

– Коко обнаружил улику. Мой кот также с самого начала отнесся с подозрением к письму Дона Эксбриджа, где он восхвалял шахты, а потом сам сочинил кучу писем, направленных против своего первого письма в редакцию, не говоря уже о рекламе строящегося видеоцентра.

– Мне доставит большое удовольствие конфискация всех этих «одноруких бандитов». Нашему населению не нужны азартные игры. Пусть лучше играют в «бинго».

– А что будет с Доном Эксбриджем? Он никогда ни с кем не считался, греб только под себя, но ему все сходило с рук.

– Он – один из фигурантов по делу Соловью. Каждое гаденькое найдёт своё паршивенькое. И теперь его посадят за соучастие, зуб даю. Он был идейным вдохновителем этой авантюры. Омблоуэр выполнял всю грязную работу и уж точно не захочет мотать срок за двоих… А что за страшный грохот я слышал на пленке?

– Соловью схватил за ручку кувшин для мартини и швырнул мне в голову. Прямо как метатель молота. Я увернулся, и кувшин пролетел через стеклянную дверь – фуфло, которое обошлось Эксбриджу по дешёвке. Стекло разбилось, а кувшин уцелел. Мягко приземлился на деревянное донышко из кедра.

– Я думал, Эксбридж – неглупый человек. Что за дурацкая затея – устроить поджог, чтобы купить землю под строительство!

– Почему дурацкая, Энди? Он хотел открыть новый супермаркет на Книжной аллее, а на территории десяти бывших шахт построить несколько шикарных особняков.

Перед тем как покинуть центр, Квиллер заскочил в библиотеку – рассказать новости Полли. Она уже все знала: донесли по «сарафанному радио».

– Трудно поверить, что Кёрт вляпался в такую историю. Он казался мне интеллигентным человеком, который любил книги.

– Он продавалкниги, – поправил её Квиллер.

Пока Квиллер добирался до Индейской Деревни, небо над головой сделалось свинцовым – наступили ранние сумерки. Он не удивился, обнаружив, что в четвертом блоке все было перевернуто вверх дном. Все, что не было прибито к стенкам, валялось на полу, – ну, почти все… Странным образом кувшин для мартини и перчаточница остались на своих местах. Но с поверхности письменного стола была сметена каждая бумажка, каждая ручка. Две лампы опрокинуты, а датский коврик, напоминая неприбранную постель, разворошен и перемят. Коты выступили в привычном для себя амплуа, но вот к добру или к худу – это как посмотреть…

Коко явно гордился тем, что натворил. Вытянувшись во всю длину, он валялся на каминной полке и с наслаждением взирал на учиненный им разгром. А куда же подевалась Юм-Юм? Она, как зритель, устроилась на галерке, то есть на ступеньках лестницы, оберегая невиданное сокровище – пластинку жевательной резинки, оброненную одним из полицейских.

Квиллер видел немало кошачьих безобразий и хорошо знал, что делать в таких случаях: не выходить из себя, не набрасываться с бранью на животных, ликвидировать хаос.

Прибирая квартиру, Квиллер размышлял обо всем происшедшем. Кошачьи выходки означали приход Великого – но также и конец Дела о трёх гнилых яблоках. По опыту репортёр знал, что Коко теперь потеряет интерес к деревянным яблокам, малиновкам, резным шкатулкам и письмам в газету на имя главного редактора. Это подтверждало его теорию, имевшую два возможных решения: либо Као Ко Кун сознательно боролся со злом, либо он был обыкновенным котом, проявляющим интерес то к одному, то к другому, и всякие совпадения были чистой случайностью. Однозначного ответа у Квиллера не было. Учёные, прослышав о «сиамском чуде» от одного офицера полиции из Гдетотам, предложили исследовать мозг кота, но Квиллер отказался наотрез. Ему нравилось думать, что секрет феноменальных способностей Коко кроется в его усах: шестьдесят «антенн» вместо положенных сорока восьми.

На обед кошкам Квиллер нарезал кубиками индейку из лавки деликатесов «Тудл», а для себя открыл банку консервированного супчика. Потом он почитал им вслух – Юм-Юм слушала, свернувшись калачиком у него на коленях, а Коко гордо восседал на ручке его кресла. Вдруг в какой-то момент тельца обоих животных напряглись, и головы разом повернулись к окну. Снаружи все было тихо, ночь стояла тёмная, но свет кухонной лампы озарил первые снежинки, медленно слетающие на пересохшую землю.

Коко гортанно заурчал, а Юм-Юм тихонько мяукнула. Это была прелюдия к наступлению Великого!

Схватив куртку и вязаную шапочку, Квиллер стремглав выскочил на улицу. Хлопья снега, кружась, мягко падали вниз, как божье благословение. Никого из соседей не было рядом, чтобы увидеть это небесное чудо. Две крохотные снежинки легли Квиллеру на усы, и тогда – почему бы и нет? – он высунул язык.

notes

Примечания

1

Eclat (франц.) – яркость, блеск, – Здесь и далее – примечания переводчика

2

Liberte (франц.) – свобода.

3

Pro bопо (лат.) – имеется в виду латинское выражение «Pro bono publico» – «ради общественного блага». Используется для обозначения добровольно совершаемой юридической или другой профессиональной работы.

4

«Американа» – название 13-томной универсальной энциклопедии, изданной в 1829–1848 гг. в Филадельфии.

5

Deja vu (франц.) – уже виденное. Психологическое состояние, при котором человек ощущает, что уже оказывался в подобной ситуации.

6

Хиззонер – имя героя рассказа «Наш прекрасный город» американского фантаста Роберта Энсона Хайнлайна (1907–1988). Используется как имя нарицательное для ироничной характеристики продажного мэра.

7

Роберт Грейвз (1895–1985) – английский ученый, поэт, переводчик.

8

Bisque l`homard, filet de boeuf, mousse chocolat blanc (франц.) – суп из омаров, говяжья вырезка, мусс с белым шоколадом.

9

Гарольд и Мод – герои одноимённого романа американского драматурга Колина Хиггинса (1941–1988). Фильм, снятый по этому произведению (реж. X. Эшби), имел ошеломляющий успех.

10

ПП, «Поспал – поешь!», – отель типа «постель и завтрак».

11

Полианна – героиня одноименной повести американской писательницы Элинор Портер (1868–1920), изданной в 1912 году. Книга о жизни девочки-сироты, умевшей даже в несчастье найти что-то хорошее и жить «игрой в радость».

12

Квиллер цитирует английскую народную песенку, которая приводится здесь в переводе С. Я. Маршака.

13

Мусака – блюдо греческой кухни, куда входят картофель, кабачок-цукини, баклажаны, помидоры, морковь и специи.

14

Джеффри Чосер (1342–1400) – самый знаменитый поэт английского средневековья, отец-основатель английской поэзии. Наиболее известное произведение – «Кентерберийские рассказы».

15

Эмили Дикинсон (1830–1886) – американская поэтесса. В XX веке была признана одной из важнейших фигур американской поэзии.

16

Покахонтас – дочь вождя индейского племени Поухатан, чьё расположение помогло спасти жизнь многим колонизаторам Америки. Подлинная её история описана в изданной в XVII в. книге капитана Джона Смита, одного из первых колонистов, основавших поселения в Америке. В 1995 г. в США был создан мультфильм «Покахонтас» (реж. М. Гэбриел и Э. Голдберг).

17

Поль Ревер (1735–1818) – герой Войны за независимость США. Подвигу П. Ревера, предупредившего жителей Бостона о приближении британских войск, посвящена баллада Г. Лонгфелло.