Текст книги "Право убежища (СИ)"
Автор книги: Лидия Захарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Она пошла в указанном направлении, но через несколько шагов оглянулась:
– Каро уже приехал?
– Нет еще.
Гримерка, длинное узкое помещение примерно три на шесть метров, была хорошо знакома Саран: старый кожаный диван неопределенного зелено-коричневого цвета, ряды вешалок, два туалетных столика и зеркало во всю стену. Она бывала здесь почти каждый месяц. Кирилл просил ее вмешаться, если не удавалось сразу подписать договор с какой-нибудь особенно несговорчивой знаменитостью. Тогда Саран прикидывалась восторженной фанаткой, якобы пробравшейся в святая святых, чтобы увидеться с кумиром. Она хлопала ресницами, заискивающе улыбалась и умоляла выступить еще раз за те же деньги или поучаствовать в каком-нибудь благотворительном мероприятии – и в конце концов Кирилл получал свой контракт. Саран же получала только слова благодарности и, хотелось верить, расположение Пхатти. Впрочем, насчет последнего она совсем не была уверена. Скорее всего, демон даже не знал об ее участии.
Кирилл зашел в гримерку следом за Саран. Там уже все были в сборе, и от ребят так и веяло нетерпением. Леха, как заведенный, ходил из угла в угол, останавливаясь, проверяя что-то, поправляя одежду, прическу и намотанные на предплечья цепи. Антон сидел на месте, но то и дело вытирал о кожаные штаны вспотевшие ладони. Даша – ничего удивительного – оккупировала зеркало. Обычно рыжая и веснушчатая, для выступлений она превращалась в черноволосое чучело под толстым слоем тональника. Парик, «смоки айз», корсет и длинная облегающая юбка. Кому-то слава Тарьи Турунен явно не давала покоя.
– Всем привет! – Саран поставила на пол коробку с плюмажем и начала переодеваться.
Взгляды парней ее не смущали. Пусть смотрят. Что с того? Это всего лишь тело, ничего особенного в нем нет. В любое полнолуние Саран могла избавиться от него и взять новое.
– Встань у окна и скажи, когда он появится, – бросила она Кириллу. – Хочу его увидеть.
Из окна гримерки – того самого жабьего прищура – отлично просматривался главный вход. Но оно находилось слишком высоко – Саран могла дотянуться, лишь встав на цыпочки.
– Боишься, что потом не налюбуешься? – противно осклабился Кирилл. – Ну да, тебе же не на лицо его смотреть.
Саран ответила ему, как она надеялась, обжигающе-гневным взглядом. Хотелось верить, что Кирилл от него вспыхнет багровым румянцем и захлебнется в извинениях. Ничуть не бывало – его улыбка стала лишь шире. Обижаться на Кирилла всегда было пустой тратой времени. Он никогда не извинялся и уже через пять минут начисто забывал обо всем, что успел наболтать, так что в конечном итоге извиняться приходилось уже его собеседнику – за злопамятность и необоснованное брюзжание. Саран старалась относиться к нему как к ребенку. Большому вредному ребенку, от которого не было возможности избавиться.
Правда, на этот раз он все же подошел к окну и стал наблюдать за происходящим на улице, как и просили. Хоть какое-то утешение – Саран больше не видела его наглой ухмылки. Ей предстал изуродованный профиль. Про таких, как Кирилл, говорят, что любить их может лишь родная мать. Но Кириллу не повезло и с матерью. Она оставила его еще в роддоме: сразу как увидела, что сделали с ее сыном щипцы неумелой акушерки. Со временем следы немного сгладились, но лицо по-прежнему оставалось сильно асимметричным, да и парез никуда не делся.
Саран заставила Дашу подвинуться и взглянула на себя в зеркало. Для сегодняшнего выступления было выбрано особенное платье: цвета бледной охры, лишь на несколько тонов отличавшееся от смуглой кожи Саран, полупрозрачное, с серебристыми нитями, которые очерчивали силуэт и поблескивали при движении. В отличие от Даши, которая бесконечно жаловалась на свою внешность, Саран свои тело и лицо любила. Костюмы и грим она подбирала так, чтобы подчеркнуть экзотическую красоту и неевропеоидные черты. Вот только не было смысла ждать, что сегодня, как и всегда, придет Нелли и поможет с макияжем. Саран на секунду закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Не думать о Нелли. Не сейчас.
Лучше заняться плюмажем. Затейливая конструкция из павлиньих перьев, проволоки и стразов весила немало и вызывала некоторые опасения. Но чего не сделаешь ради искусства? От прочих малоизвестных групп «Гондвану» отличал не гитарист, окончивший с отличием консерваторию, не ударник-перфекционист и даже не качественный вокал. Изюминкой группы была Саран. По необходимости она иногда подходила ко второму микрофону, но основным ее делом всегда оставался танец. Именно благодарю ему «Гондвану» запоминали.
Как и во внешности, в танце Саран подчеркивала, что она другая. Она заимствовала движения из ритуальных плясок полинезийцев, индейцев обеих Америк, сибирских шаманов – и не только. И она не скупилась на зрелищность. Год назад ради рок-фестиваля – «Гондвану» тогда пригласили выступить на разогреве – она покрыла узорами из хны все тело. На том фестивале выступало множество коллективов, но женщина-змея была лишь одна.
– Вон он! – неожиданно воскликнул Кирилл, прижав указательный палец к грязному стеклу.
А она только начала надеяться, что Каро не придет!
Придерживая плюмаж, Саран поспешила к окну, но Леха оказался быстрее, и ей пришлось протискиваться между ним и Кириллом. Она успела увидеть лишь спину промелькнувшего мимо человека в белом костюме и шляпе.
– Пафосный чел, – похвалил Леха. – А кто это?
Стоило Саран убрать руку, и плюмаж съехал на бок. Она выругалась.
– Просто знакомый.
– Незнакомый знакомый? – Леха понимающе усмехнулся.
– Один из организаторов, – попыталась выкрутиться Саран.
Она больно уколола палец о шпильку. Казалось, плюмаж вознамерился снять с нее скальп. Проклятые перья!
– Ясно. Спонсор.
Хотелось ответить чем-нибудь грубым, но она сдержалась.
– И насколько серьезные у тебя на него планы? – небрежно поинтересовалась Даша.
Саран бросила на Кирилла умоляющий взгляд, но тот предпочел промолчать. Ее друзья, ей и разбираться.
– У нас исключительно деловые отношения.
Но обмануть Дашу было не так-то просто.
– Постельно-деловые.
Саран снова прикусила язык и постаралась думать только о плюмаже. Однако бессмысленная работа не способствовала успокоению. Прошло не меньше двадцати минут, было израсходовано две пачки заколок-невидимок, десяток шпилек и весь запас терпения, но злосчастный плюмаж неизменно сползал Саран на затылок. Закончившая любоваться собой Даша только посмеивалась над ее страданиями и не торопилась предложить помощь.
– Пойду работать, – Кирилл наконец отошел от окна.
Когда за ним закрылась дверь, Даша поднялась и медленно, величаво прошла по гримерке, репетируя свой выход.
– Отправился следить за твоим деловым партнером? – предположила она. Тон вопроса странно контрастировал с ее бледным, неподвижным лицом.
– Я подмешаю стрихнин тебе в помаду.
– Будешь огрызаться, уведу твоего «организатора».
Спорить не имело смысла. Удовлетворившись тем, что плюмаж, несмотря на легкую кривизну, больше не падает, Саран перешла к макияжу. Основа, контур, карандаш. Она решила отказаться от использования светоотражающей краски – Саран никогда прежде с ней не работала, а времени для экспериментов не оставалось. Раздался предупреждающий стук в дверь. Леха и Антон одновременно подскочили и, сказав, что будут ждать у сцены, один за другим выбежали в коридор. Даша набросила на лицо черную вуаль и подошла к зеркалу, чтобы в последний раз взглянуть на свое отражение. Сильно пахнуло духами, Саран ощутила на языке их горьковатый привкус.
– Не дрейфь! – Даша на мгновение сжала плечи Саран и быстро чмокнула ее в напудренную щеку.
Но ей и самой было страшно, это отчетливо слышалось в голосе. Саран ободряюще улыбнулась в ответ. Она не боялась. Не лисе-оборотню бояться публичных выступлений. И уж точно не после всего, что случилось днем. Саран коснулась пальцами лба, посылая салют своему отражению. На счастье! Перед каждым выступлением она желала себе удачи. Или не себе, а тому образу, который ей предстояло воплотить.
За спиной у Саран изгибались пять призрачных, невидимых человеческому глазу хвостов. Они были ее гордостью и говорили об опыте и силе, но еще больше – об умении выживать. Пхатти потому и выбрал Саран, чтобы сопровождать Луиса Каро, что посчитал, будто она справится лучше, чем его любимица Майя, у которой было лишь четыре хвоста. Договориться с ней ему было бы куда проще, но, когда речь шла о соблазнении, Саран не было равных.
Путь от гримерки до сцены занял лишь несколько секунд. Не бросив ни одного взгляда в зал, Саран начала свой танец.
3
Легенда гласит, что, когда человек умирает, его душа может вселиться в лису. И в зависимости от того, злым или добрым был этот человек, лиса станет оберегать живущих людей, помогать им или же, наоборот, всячески пакостить. Другие утверждают, что лисы – это души, которым было отказано в перерождении. Как и люди, оборотни гадают, откуда пошел их род. Они хитры, изворотливы и обольстительны, но не знают, кто создал их такими. И что бы ни говорилось в старых китайских легендах, а лисы редко враждуют с людьми и никогда не убивают. Люди из-за этого считают их слабыми и трусливыми, но у них своя философия и свои приоритеты. Лисы же предпочитают определения «сдержанные» и «мудрые». А еще говорят, будто стоит только лисе ударить хвостом оземь, так тут же начнется пожар. Но это сказки.
Саран сделала несколько шагов по сцене и, словно внезапно обмякнув, изогнулась. Про себя она называла эту часть представления «мягко и упруго». Ее руки медленно и плавно двигались вдоль тела, но каждое движение было наполнено едва сдерживаемым желанием вырваться на свободу, взлететь. Сцена «Перпетуум Мобиле» вытянулась вдоль левой от входа стены. Пройдя через холл с закрытым в летнее время гардеробом, посетители попадали на просторный танцпол. Дальше, напротив сцены, располагался главный бар. Слева и справа от него изгибались две винтовые лестницы, ведущие на второй этаж. Там был еще один бар, поменьше, и столики, которые можно было забронировать заранее. С балкона второго этажа обычно наблюдал за представлениями Пхатти, если считал, что его присутствие в клубе зачем-то нужно. Но это случалось нечасто. Тем не менее Саран бросила взгляд наверх, чтобы убедиться. Лисье зрение было острее человеческого, особенно в темноте, но, не успела она как следует присмотреться к посетителям за столиками, как софит на потолке повернулся и ослепил ее. В следующий раз, когда она смогла взглянуть на балкон, Пхатти там точно не было.
Саран взмахнула рукой-крылом и сорвалась с места. Под грохот гитарных риффов, похожих на несущуюся с гор лавину, она сделала круг по сцене – словно пролетела над ней. Она всегда танцевала босиком, это давало ей больше свободы. Новая песня, тяжелая, мощная, была ее любимой. «Молитва Хитклиффа», написанная по мотивам «Грозового Перевала». Принцесса кейннаров тут же превратилась в ворона, немного злорадного, но в целом равнодушного. Он наблюдал за страданиями человека далеко внизу, на его крик: «You said I killed you – haunt me, then!» – отвечая призрачным шепотом: «And here I came».
Это была одна из немногих ее партий, но Саран нравилось изображать умершую возлюбленную Хитклиффа. У нее, разумеется, не было Дашиного голоса, но этого и не требовалось. Пауза в четверть такта позволяла тихим словам разнестись по всему залу.
Противный софит, ослепивший ее несколько минут назад, снова нашел Саран. И ей вдруг почудилось, что это лунный свет окутал ее, а вместо сцены под ногами зашуршала мягкая, пушистая трава. Бледное сияние Богини всех оборотней пронизывало Саран, и она – полуптица-полулиса, невиданное прежде существо – летела к священным холмам, чтобы совершить ежемесячный ритуал. У всех лис он свой, но каждый так или иначе связан с Луной. Все они в полнолуние выходят на улицу и спешат предстать пред взором Ночной Заступницы. Не только в полнолуние, каждую ночь, каждый день они ощущают ее власть.
Но никогда прежде Саран не чувствовала этого так остро – до самой глубины, до невозможности вдохнуть. И в то же время сила, густая, сладкая, пряная сила захлестнула ее. И она танцевала, танцевала, представляя, что вокруг кружатся другие лисы и ночные тени, и духи, и звезды, и существа из иных миров. Краем сознания Саран понимала, что все еще на сцене, в клубе Пхатти, что на нее смотрят люди, в том числе Луис Каро, но это было вторично.
В момент наивысшего прозрения Саран повернулась лицом к залу и тут же нашла человека в белом костюме: он сидел за стойкой бара, перед ним стоял стакан с каким-то коктейлем золотистого цвета, рядом лежала шляпа. Луис Каро неотрывно следил за Саран. В конце следующего припева, снова подойдя к микрофону, она адресовала свои слова именно ему. Ее поняли – в этом не было никаких сомнений. И чуткое лисье ухо невольно попыталось уловить ответ. Но какого ответа она ожидала? Ведь только в ее руках был микрофон, только она могла послать через весь танцпол этот шепот-насмешку, а Луису Каро оставалось только наблюдать. Слушать, ловить каждое ее движение и ждать. И это было лишь началом, дальше власть Саран станет только возрастать…
До тех пор, пока Луис Каро не пожалеет, что приехал.
У Пхатти было много врагов и завистников. Формально он находился под защитой Даатона, но не существовало никаких гарантий, что через несколько лет или месяцев – да хоть завтра! – ситуация не изменится. Другие желали занять теплое местечко. Причем навредить Пхатти чаще всего пытались те, кто также был в милости у Даатона, но почему-то считал себя обделенным. Некоторым достались менее прибыльные «кормушки», другие стремились выслужиться, опорочив нынешнего любимчика, третьи считали, что чем меньше у Даатона будет приближенных, тем больший кусок пирога придется на их долю.
Действовать открыто они не могли. Чаще всего подсылали своих агентов, пытались подставить или оклеветать. На этот раз кто-то из дружной семейки прихвостней Даатона прислал в Москву Луиса Каро. Помимо многочисленных завистников, у Пхатти, как выяснилось, имелись и доброжелатели, пусть и в меньшем количестве. Один из них рассказал о новом заговоре. С какой именно целью приехал Луис, Пхатти или не знал, или не посчитал нужным рассказывать Саран, но ясно было одно – агента враждебного демона надо остановить. Убивать его не стоило – его хозяин мог пойти нажаловаться Даатону, – но помешать, отвлечь, заморочить голову…
Лучше лисы с такой задачей мог справиться только манья, дух, способный заставить человека поверить в любую ерунду. И чем желаннее эта ерунда, тем реальнее она кажется жертве маньи. Но его колдовство оставляет следы. Лисы же действуют почти незаметно. Ни человек – если он, конечно, не шаман, – ни демон не могут узнать лису. Принимая человеческий облик, она становится во всем похожей на человека: она так же дышит, так же пахнет, так же двигается. Разница между ними ничтожна! И никто не может почувствовать, когда его касается своей магией умелая лисица.
«Молитва» закончилась, на смену ей пришла другая песня – агрессивная и быстрая. Ворон улетел, душа Кэтрин Эрншо растворилась в чехарде аккордов, и Саран изменилась вместе с мелодией. Музыка вела ее. Музыка тоже подчинялась Луне, они звенели в унисон, и все движения танца были правильными, настоящими. Женщина, птица, лиса – оборотень. Перевоплощаться для Саран было так же естественно, как дышать.
Она еще несколько раз находила в толпе Луиса Каро и каждый раз встречалась с ним взглядом. Концерт продолжался, публика была настроена доброжелательно. Саран лелеяла разрывавший грудь восторг, пила энергию зала и кожей ощущала: вот он, момент триумфа! Демоны, желающие навредить Пхатти, глупые шутки Кирилла, необходимость остановить чужого агента – какие то были мелочи! Детские забавы! Саран была пятихвостой лисой, Луна озаряла ее путь, а значит, все было ей под силу, и ничто не могло ранить.
После двадцати пяти минут непрерывной игры «Гондвана» уступила сцену следующей группе. Футболка Антона резко пахла потом и была насквозь мокрой, Леха тяжело дышал, поминутно смахивая со лба влажные пряди, Даша, ступив за кулисы, тут же потянулась к бутылке с водой… А Саран было мало! Ее так и подмывало вернуться и продолжить танец – к удивлению своих и чужих, под незнакомую электронную музыку, до полного изнеможения.
Гримерка показалась неожиданно маленькой и тесной, заполненной до предела. Даша кинулась поправлять макияж, Леха продолжил рвать струны – на этот раз на воображаемой гитаре, Антон помогал ему, отбивая ритм на колене. Словно из ниоткуда появился Кирилл: он ворчал и все торопил Саран. А она пыталась смыть лишнюю косметику и снять с головы чересчур добротно прилаженный плюмаж.
– Каро ушел на балкон, я велел придержать для него столик, – прошептал Кирилл.
На них никто не обращал внимания, однако сказалась привычка: нечасто выпадала возможность нормально поговорить, когда рядом находился кто-нибудь из друзей Саран. Не объяснять же тем про хвосты и Пхатти! Парни даже в гороскопы не верили, так что же с ними сделается, узнай они, что бэк-вокалистка «Гондваны» – лиса-оборотень? Лучше даже не пробовать.
– Ты видел его? Какой он?
– Странный, – ответил Кирилл.
Он принялся помогать Саран вынимать из волос шпильки. Было больно.
– В каком смысле странный?
– Сама увидишь.
Саран фыркнула. Жесткая налакированная шевелюра не слушалась и лезла во все стороны. За неимением зеркала и доступа к расческам, ей пришлось заплести волосы в кривую лохматую косу и стянуть ее резинкой.
Кирилл оглядел Саран с головы до ног и расплылся в улыбке.
– Ты, кстати, была права. Он все время не сводил глаз.
– Посмотрим, что останется от Луиса Каро через пять минут.
Леха все еще прыгал по гримерке, то ломая очередную несуществующую гитару, то выдавая на ней головокружительные соло, Антон, позабыв про астму, тряс волосами и тянул в полный голос любимые партии. Никем не замеченная, Саран перекинула через голову ремешок сумки и следом за Кириллом вышла из гримерки. Они прошли через главный зал, обогнули танцпол и поднялись по узкой металлической лестнице на балкон.
– Третий столик, у самого ограждения, – указал Кирилл.
Зачем? Она и так прекрасно его видела. Каро сидел спиной к ней и, кажется, говорил по телефону. Саран сделала глубокий вдох. До столика оставалось три шага, два, один… Она чувствовала в себе силу и знала заранее, что произойдет.
Лисы молятся Луне не только для того, чтобы принимать человеческий облик. Это правда, что они предпочитают решать проблемы мирным путем, но отнюдь не потому что беспомощны. Лисам дана власть околдовывать людей. Очаровывать их. Улыбка лисы – вот ее самое грозное оружие. Кто посмеет обидеть лису? Кто решится? И в этом же заключается смысл охоты. Если лиса по какой-то причине не может поклониться Луне, она очаровывает человека и берет силу у него. Многие, наверное даже слишком многие, поступают именно так. И хотя нужна им лишь самая малость, от длительного кормления люди слабеют. Саран не доводилось слышать, чтобы постоянные партнеры лис умирали, но чего только не бывает на белом свете. Если лиса не хочет навредить человеку, она должна отпустить его, прежде чем выпьет слишком много. Потому лисы часто путешествуют. Или живут в местах, куда стекается тьма самого разнообразного народа. Таких мест на земле немного, возможно всего несколько десятков. Москва, территория Пхатти, где Саран охотилась последние сорок лет, входила в их число.
Луис действительно говорил по телефону. Прижимая трубку плечом, он перебирал что-то – кажется, документы – внутри темно-коричневой кожаной борсетки. Саран остановилась на долю секунды. Не стоит ли подслушать? Но тут же отказалась от этой мысли. Луис говорил на незнакомом ей языке. Испанском?.. Нет, скорее итальянском. Он заметил ее краем глаза и обернулся. В разговоре возникла пауза, потом Каро произнес еще несколько слов и поспешно отложил телефон. Саран наблюдала за ним с легкой улыбкой, не скрывая, что пришла именно к нему. Зачем? У бедолаги все равно не было шансов.
Она не сразу поняла, что не так – лицо Луиса в первый момент показалось ей немного странным, неправильным. Не как у Кирилла, нет. Агента нельзя было назвать писаным красавцем, но внешность его не отталкивала. Наоборот, в ней было что-то… завораживающее. Глаза… Ну конечно! В полумраке было непросто различить цвет, но Саран заметила: правый глаз был карим, а левый – серым. В памяти тут же всплыли африканские маски, которые она однажды видела в музее. Буйство красок, причудливые формы и образы, воплощающие иных существ, с иными чертами и иной, звероподобной, убийственной красотой. Почему именно они, ведь лицо Луиса было несмотря ни на что человеческим? Острый подбородок, бледные губы, прямой нос. Ничего особенного. На вид лет тридцать пять-сорок. Его и без того светлые, коротко остриженные волосы были выжжены солнцем настолько, что казались почти белыми. Если забыть про разноцветные глаза – ничего примечательного.
На мгновение Саран представила, что находится в лесу и охотится – но не на прихвостня демона, а на глупую, надоедливую пищуху. Ей удалось обмануть чуткие уши зверька, она заставила его смотреть в другую сторону. Самое время прыгнуть вперед и… С кончиков пальцев Саран потек густой, тягучий свет, он обогнул Луиса Каро и аккуратно коснулся его шеи, спины, затем окутал целиком. Саран нравилось наблюдать, как в один миг изменяется выражение глаз ее жертвы, и Луис не разочаровал. Его взгляд стал жестче, требовательнее, он словно что-то искал. Тонкие губы на мгновение дрогнули, разомкнувшись – Каро беззвучно выдохнул. Цель достигнута. Теперь Луис Каро был полностью в ее власти. Саран опустила ресницы и прижала к груди сложенные ладони:
– Вечер.
Каро поднялся ей навстречу и поклонился в ответ, однако немного неуклюже – жест для него был явно непривычным. Он оказался среднего роста, лишь чуть выше Саран, худощавый, загорелый.
– Мое любимое время суток. Луис.
Выпрямившись, она позволила себе еще раз окинуть его взглядом. Лакированные белые туфли, несомненно дорогой костюм, запонки с какими-то драгоценными камнями, лежащая на столике шляпа – Саран едва не рассмеялась. Насколько все это было вычурно и неуместно!
– Саран.
На мгновение он удивился, но переспрашивать не стал.
– Рад познакомиться.
Каро говорил по-русски правильно, но с акцентом: слишком звонко и четко произносил звуки, не проглатывал окончания. Он подал Саран руку – милый, но глупый светский жест – и подвел к столику. Пододвинул стул. У Каро оказались очень теплые ладони. Не потные, но все равно неприятные. На балконе второго этажа было слишком жарко. Саран незаметно провела рукой по платью, стирая прикосновение. И улыбнулась Каро самой милой из своих улыбок.
– Не возражаешь, если я закурю? – спросил он. – Угостить?
Она отрицательно качнула головой, отвечая сразу на оба вопроса.
– Ты ведь работаешь на Пхатти? – после пары затяжек решил уточнить Каро.
Зачем врать? Дело сделано.
– Как и многие здесь, – ответила Саран. – «Перпетуум Мобиле» принадлежит ему.
– Значит, Пхатти известно о моем визите. И он послал тебя, чтобы присматривать? – Каро снисходительно улыбнулся.
– Настолько очевидно?
– Каждый раз, в каждом городе происходит одно и то же. Кстати, прекрасное выступление, – похвалил Луис. – Хищная птица спустилась на землю, чтобы преследовать и пытать нечестивца. А какая пластика!
Саран склонила голову:
– Спасибо.
– Меня всегда завораживал мотив воздаяния, мести, преступления и наказания. Ты ведь знаешь, о чем я говорю? – Каро выдохнул дым и поднял на Саран свои разноцветные глаза.
Она знала, но в то же время была уверена, что ослышалась. Ему что-то о ней известно? Нет, глупости. Луис наверняка говорил лишь о Хитклиффе, о Раскольникове, об абстрактном возмездии. Он не мог знать. Саран никому никогда не рассказывала.
– Я обычно позволяю музыке вести меня.
Уклониться, сменить тему.
– Ты хорошо говоришь по-русски.
– У меня было много свободного времени, – Луис прищурился, и зажатая в зубах сигарета качнулась из стороны в сторону. – Сложная ситуация.
– Прости?
– Я не привык работать на публику. Поэтому, будь на твоем месте кто-то другой, я бы просто встал и ушел, но…
– «Но», – со знающей улыбкой кивнула Саран.
Каро сделал еще одну затяжку, потом несколько раз стукнул сигаретой о бортик пепельницы.
– Если мне придется изменить планы, я должен быть уверен, что ты того стоишь.
Его прямота удивила Саран, но в то же время позабавила.
– Я того стою.
– Надеялся, что ты так скажешь. Как насчет пари?
Саран повела плечами, раздумывая.
– Я могу быть азартной.
– Я однажды видел фильм, в котором говорилось, будто настоящая гейша может остановить мужчину одним взглядом.
– Ты хочешь, чтобы я была гейшей?
– Нет, не хочу. И не прошу никого останавливать. Дослушай, – Каро сделал паузу. – Не оборачивайся. Просто слушай. За твоей спиной сидит компания. Они уже порядочно выпили, им весело. Всем, кроме одного – брюнета слева. Не оборачивайся, потом посмотришь. Твоя задача – сделать так, чтобы он встал, подошел к нашему столику и пригласил тебя на танец.
– И пока мы танцуем, ты просто встанешь и уйдешь. Так не пойдет.
– Нет, – покачал головой Луис Каро. – Ты ему откажешь. И не будешь танцевать ни с кем, кроме меня. Если ты одним взглядом заставишь его пригласить тебя, то ты победила. Мы устроим шикарное свидание, и на то время, что я в Москве, я забуду про свою нелюбовь к надсмотрщикам.
– Одним взглядом? Без жестов, мимики..? – уточнила Саран.
– Взгляд – очень могущественная вещь. А твои глаза особенно притягательны. Мне даже кажется, что я играю против себя, предлагая тебе такие условия. Может быть, потому что хочу проиграть?
Саран поблагодарила его улыбкой. С теми, кого она касалась своей магией, разговаривать всегда было одно удовольствие. И ей бы ничего не стоило заставить Луиса отказаться от идеи с пари, но что-то остановило. Саран по-прежнему казалось, что Луна наблюдает за ней и руководит. И она будто подталкивала согласиться. Каро был в ее власти, так почему бы не поиграть? Это могло стать отличной прелюдией.
– Хорошо! Одним взглядом. Это не сложно.
– Сложнее, чем тебе кажется. Я забыл упомянуть, что у юноши, о котором идет речь, завтра вечером свадьба. Он пришел попрощаться с холостяцкой жизнью. Его друзья не верят, что он способен остепениться, но мне он показался полным решимости.
Саран рассмеялась.
– Что-нибудь еще, о чем ты забыл упомянуть?
– Только то, что я все это время буду сидеть рядом.
– Ты мне не помешаешь.
– Надеюсь на это.
4
Луис докурил сигарету и откинулся на спинку стула, сложив руки на груди. Вид у него был самодовольный, глаза весело блестели, губы кривила улыбка. Саран обернулась и впервые взглянула на молодого человека, о котором говорил Каро. Симпатичный, черные волосы, чуть раскосые темные глаза. На столе перед ним стоял наполовину пустой пивной бокал. Хотя, если речь действительно шла о мальчишнике, то стакан был наполовину полным. У остальных его друзей выпивка уже закончилась, и они как раз решали, кого отправить за добавкой.
Саран положила руку на спинку стула и, не скрываясь, стала наблюдать. Нетрезвые спорщики не обратили на нее внимания, но будущий жених очень быстро почувствовал ее взгляд и повернулся. Саран стрельнула глазами в сторону друзей жениха и, пользуясь тем, что Каро не видит ее лица, сочувственно улыбнулась.
Жених улыбнулся в ответ и пожал плечами, словно говоря: да, я знаю, они ведут себя как полные придурки.
Саран перевела взгляд на него, потом посмотрела на танцпол внизу. Вопросительно приподняла бровь. Она обещала не использовать мимику, но ситуация была слишком серьезной, чтобы играть честно. Если Саран не договорится с Луисом, Пхатти этого еще долго не забудет. И кто знает, что может взбрести в голову мстительному демону?
Жених на мгновение замешкался, глянул на Каро, на своих товарищей, один из которых наконец согласился пойти за пивом, и мотнул головой из стороны в сторону.
Саран вздохнула, чуть поджала губы… но потом снова посмотрела на жениха. Умоляю. Она скосила глаза, как бы указывая на сидевшего за ее спиной Каро, слегка поморщилась и снова уставилась на жениха. Ну же! Спаси меня!
На этот раз на лице парня отразилась настоящая борьба. Он был не против ей помочь, и ему хотелось подойти из совершенно неблагородных побуждений тоже, но ситуация настолько не располагала… Он сделал большой глоток пива, еще раз посмотрел на друзей и снова покачал головой.
– Прости, – беззвучно произнес он.
Потом, видимо, поймал на себе взгляд Луиса и совсем смешался.
Вот черт! Присутствие Каро явно не помогало делу.
Саран сделала самое жалостливое лицо, на какое только была способна. Едва удержалась, чтобы не сложить молитвенно руки. Нет, это бы Луис заметил.
Жених чуть не подавился пивом, но все же остался на месте. И даже отвернулся.
– Жаль, – вздохнул Луис Каро.
– Я еще не закончила, – процедила Саран сквозь зубы.
О нет, она не собиралась проигрывать. Лисы не проигрывают людям. Даже агентам демонов. Или особенно им.
Тонкий вертлявый язычок силы соскользнул с руки Саран и потянулся к жениху. Медленно, сантиметр за сантиметром, он полз, истончаясь, постепенно превращаясь в тонкую золотую ниточку, пока наконец не коснулся спины мужчины. Все, этого было достаточно. Саран затушила, схлопнула свою магию и вновь взглянула на жениха. О, теперь он по-настоящему обратил на нее внимание. На лице его по-прежнему читались сомнения, но решимость таяла. Его друзья наконец заметили, что что-то происходит, и тоже обернулись к Саран. Но она даже не взглянула в их сторону. Ее интересовал только жених, лишь он один. От того, подойдет он или нет, зависело ее благосостояние.
Жених одним глотком допил пиво и встал. Веселая компания за его столиком разразилась смехом и улюлюканьем. Саран ободряюще улыбнулась. Луис едва слышно хмыкнул.
– Привет, – голос у жениха оказался ниже, чем представляла Саран. – Я Игорь. Можно тебя угостить?
Помня о пари, Саран промолчала. Но ее улыбка стала шире, и она снова скосила глаза на танцпол внизу.
– Хочешь потанцевать? – тут же спросил жених.
Саран обернулась к Луису. Он кивнул.
– Нет, – ответила она Игорю. – Спасибо, но я не танцую.
Она еще раз улыбнулась ему, прося прощения, и окончательно отвернулась. Игорь постоял рядом еще несколько секунд, должно быть не понимая, что произошло, потом торопливо вернулся за свой столик. Саран услышала веселые насмешки и подзуживания.
– Я победила, – сказала она.
– Теперь я должен тебе свидание, – Каро явно не был огорчен проигрышем.
