Текст книги "Туманность Иридии (СИ)"

Автор книги: Лидия Евдокимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Он с силой вытолкнул её прочь, заставив резко вернуться в реальное время. Элвис как раз сумел подняться на ноги и, пошатываясь, доковылял до её кресла, намереваясь прервать соединение вручную. Карла поймала его руку, сжав её дрожащими пальцами. Элвис стянул с её головы шлем. Карла плакала. Из глаз женщины катились крупные слезы, промочив ткань костюма управления. Элвис непонимающе смотрел на неё, пока один из манипуляторов сервисного блока не схватил его и не швырнул обратно в кресло навигатора.

– Хей, что за...

Договорить он не успел. Оба кресла провалились в эвакуационную шахту, на долгое время выбив из людей способность говорить, думать и дышать. Стремительный полет до отсека со спасательными капсулами не давал такой возможности.

Во встроенных в подголовник динамиках Карлы тихо шелестел голос Индиго, продолжающий отсчёт до сброса капсул...

«Игла» продолжала прорыв. Собрав живой груз в безопасном отсеке, искин выводил судно на траекторию сброса таким образом, чтобы капсулы не повредили и не уничтожили после выхода их из-под защиты корабля. Личное силовое поле, окутывавшее боты, могло выдержать прямое попадание ракеты, но только одной. Всё же, аварийные капсулы являлись средством эвакуации, а не боя.

Неповоротливый флагман эскадрильи противника, отдав молчаливый приказ своим сопровождающим, выдвинулся на решающую схватку с потрёпанным чужаком. Издалека это было похоже на ленивую поступь сытого и отдохнувшего зверя, дождавшегося, когда наглого охотника в серебристой броне загонят до той степени, чтобы он уже не смог полноценно драться. Индиго, сбросивший копию своей личности в банк данных, опечатанный и помещённый в непробиваемую капсулу кристалл хранилища, предвкушал схватку. Из боков охотника в закопчённом серебре валили облака кристаллизованного воздуха и жидкостей. Раны по бортам судна кровоточили маслом, техническими жидкостями и пробитым контуром охлаждения реактора. Искин умирал, и знал это. Он улыбался той самой безумной улыбкой, какая иногда появлялась на лице его создателя, стоя посреди разрушенного капитанского мостика и не замечая искрящей проводки, мигающего освещения и дымящих пультов управления. Ему они были больше не нужны. Он обрёл личность, стал тем, кем мечтал стать – живым.

Неповоротливый, полный сил и нагруженный под завязку нетронутым вооружением, он плавно заходил на удобную траекторию стрельбы, намереваясь разделаться с раненым противником поскорее.

– Командный модуль спасательным капсулам, – передал Индиго, – сброс капсул через минуту. Отсчёт пошёл...

– Ты с ума сошла! – впервые на памяти Карлы закричал Элвис. Он был действительно напуган и казался совершенно не похожим на себя обычного.

– Возможно, – странно спокойным тоном подтвердила Карла, – но капитанский доступ тут у меня, и я отменяю сброс своей капсулы.

Она выскочила из кресла, в котором спустилась к ботам на нижнюю палубу, и бросилась прочь, намереваясь забрать хранилище данных с копией Индиго.

– Ты ненормальная! – заорал ей вслед Элвис, чья капсула уже готовилась к сбросу. Отменить его он уже не успевал, а кодов для экстренного прерывания выгрузки у него, в отличие от Карлы, не было.

– Что происходит? – спросил Госсершвейн. Его голос в динамиках кресла прозвучал хрипло и надрывно. Подполковника ранили, и он уже едва держался, чтобы не потерять сознание. Элвис думал, что у Атарха есть все шансы не пережить высадку на планету с его ранами.

– Наш временный капитан попёрлась за искином, – буркнул Элвис, чувствуя, как завибрировали включившиеся двигатели бота. Госсершвейн витиевато выругался, но потом неожиданно отметил:

– Я начал её уважать. Капитан покидает судно последним, это традиция.

– Так могла бы прыгнуть за нами следом, – резонно предположил порядок сброса Элвис. Атарх в ответ слабо засмеялся.

– Она вернулась за членом экипажа, она не последняя на борту.

В этот момент люки резко распахнулись, и Элвису не удалось высказаться ещё по этому поводу. Его прижало страховочными ремнями к креслу, и за крошечными иллюминаторами появилась чернильная мрачность космоса. Звуки за корпусом бота пропали, погружая навигатора в тишину кабины, разбавленную тихим гулом двигателей и вибрацией корпуса капсулы.

Вокруг творилось безумие. Карла пыталась бежать по трескающимся палубам, перепрыгивая разрывы мостков, хватаясь руками в магнитных перчатках за стены и выступающие крепления. Привычка носить магнитные ботинки сейчас оказалась как нельзя кстати. Гравитации на судне почти не осталось, впрочем, атмосфера тоже быстро утекала через пробоины и прорехи. Стоны, скрежет и уханье гибнущего корабля казались ей жалобами раненого человека, из последних сил пытавшегося сделать свой последний выстрел во врага. Карла едва увернулась от падающего пролёта, рухнувшего сверху, когда перекрытия обвалились, не выдержав попадания сразу трёх ракет в корпус поблизости. Горящие куски металла, расплавленный пластик и исходящие паром трубы забивали обзор, но кислорода оставалось всё меньше, а ей ещё предстояло пройти через зону открытого космоса, появившуюся между нижней и средней палубами. Совсем рядом с ней с грохотом и скрежетом упало нечто, весьма похожее на часть кожуха охлаждения реактора. Карла понимала, что вряд ли это был он, но воображение рисовало страшные картины. Один раз она поскользнулась на пролитом техническом масле, скатившись по лестнице вниз и едва не расколов шлем о выступающий поручень узкого перехода. Под ней разверзлась пропасть в несколько десятков метров, ведущая в трюмы напрямую.

Карла поднялась, цепляясь за всё подряд, не обращая внимания на боль, ссадины и ушибы, и продолжила пробираться к мостику.

Индиго как раз выпустил половину оставшегося запаса энергии, взрезав брюхо судна противника белым лучом. Тот завизжал бы, если бы вакуум мог передавать звук. От линкора отвалился солидный кусок, и его тут же окружили мелкие судёнышки, стремящиеся прикрыть своего предводителя. Тот разозлился не на шутку, расшвыривая своих подчинённых и сжигая их десятками из своих орудий на носу. Прорубая таким образом себе дорогу к лобовой атаке, флагман не обращал внимания на то, что Индиго уже навёл прицел на уязвимую точку чуть ниже выступающей рубки управления, где по его расчётам должен был скрываться реактор судна. Карла ворвалась на мостик как раз в тот момент, когда искин отдал приказ открыть огонь ракетами с антивеществом, через долю секунды послав за ними в ту же точку белый луч чистой узконаправленной плазмы. Ракеты перегрузили защитное поле, пробивая обшивку слой за слоем. Одна, две, три – они наносили урон и разрушения тщательно выстроенной защите судна, проплавляя толстые стенки брони. Три тяжёлые бронебойные ракеты ударили в корпус судна, довершая начатую работу. И завершающим аккордом, яркой точкой в противостоянии, стал коротко вспыхнувший луч энергии главного орудия.

– Какого дьявола ты тут делаешь? – совершенно искренне возмутился Индиго. Карла криво ухмыльнулась, протягивая руку в рваной перчатке вперёд.

– Хранилище. Отдай хранилище и я уйду.

Искин казалось даже отвлёкся от боя. Он стоял на фоне обзорного иллюминатора, за которым толстое животное корчилось в судорогах боли и агонии, когда его главный реактор рванул, разбрызгивая в вакуум части тела корабля вместе с командой. Искин стоял неподвижно, на его иллюзорной одежде бликовали далёкие отсветы взрывов и пожаров на линкоре, а в глазах отражался свет редких сохранившихся диодов вокруг.

– Ты вернулась... за мной? – с толикой неуверенности спросил Индиго. Карла согласно кивнула. Он оглянулся, оценивая масштаб разрушений и отмечая в своём времени манёвры перегруппировки противника, не то защищающего предводителя, не то старающегося убраться от него подальше. Искин неуверенно вытянул руку навстречу Карле.

– Ты хоть знаешь, какое тут излучение? – тихо спросил он. Карла пожала плечами. Она предполагала, что искин бросится в последнюю лобовую атаку только будучи уверенным, что сумел эвакуировать весь живой персонал и членов экипажа. Вернувшаяся Карла помешала этим планам. Искин не мог рисковать жизнью человека, как бы ему не хотелось рискнуть сейчас своей.

Их пальцы соприкоснулись, породив яркую вспышку разноцветного света, которая заставила Карлу зажмуриться. И в этот момент рубки не стало...

Глава 21

Высокие стеклянные двери с разноцветными панно резко распахнулись, впуская в огромный овальный кабинет шум и звуки перебранки. Солнечный свет, заливавший помещение, блестел на струйках небольшого фонтанчика рядом с письменным столом из огромного массива темно-вишнёвого цвета. Многовековое дерево, пущенное на этот предмет мебели, видело множество всего, но открывшаяся картина стала бы для него чем-то новым.

За всё время существования Конгломерата военные перевороты случались всего несколько раз. Они проходили мирно, где-то на окраинах и зачастую быстро подавлялись. Разрушение стройной и функциональной системы Эдарианского Содружества никому не было выгодно. Торговля, двигающая прогресс и приносящая технологии в отдалённые миры, страдала первой. А создавать множество нелегальных черных рынков значило усугублять дела на периферии. Пираты быстро найдут обходные пути, но их споры, неизбежно возникающие среди этого братства, надолго введут дела в состояние коллапса. Лучше один чёрный рынок, монополия от которого серыми схемами частично уходила в карманы военных и сенаторов, чем кучка самостоятельных, вечно грызущихся между собой пиратов на периферии.

– Сенатор Лоуренс Митчел, именем Комитета, вы арестованы! – выпалил молоденький охранник, тыкая во все стороны небольшим лазерным пистолетом. Он сделал шаг вперёд, поддавшись напирающему сзади потоку таких же юных и полных сил соратников. В кабинете никого не оказалось. Журчание воды в фонтане и отдалённое пение экзотических птиц из оранжереи в дальнем конце апартаментов встретило агрессивную группу молодёжи мирными нотами.

Охранник осторожно сделал ещё пару шагов. Сзади заворчали и пинком отправили незадачливого служаку в сторону. Он ударился об створку открытой двери, выронив оружие.

– Что за... – он хотел было яростно наброситься на того, кто его толкнул, но осёкся. Ввалившаяся в кабинет толпа поддержавших выступление Кэтрин Черрингтон, ослушавшаяся приказа и побежавшая арестовывать потерявшего доверие сенатора Митчела, замерла на одном месте. Потом в образовавшейся тишине, нарушаемой только звуками журчащей воды, кто-то из людей с глухим звуком уронил на пол свой пистолет. Оттеснённый охранник вскочил на ноги, но не успел сделать даже шага, как перед его глазами предстала жуткая картина.

Стоящий ближе всех к нему человек поднял на него полные боли глаза и открыл рот, намереваясь что-то сказать. Из глотки хлынули потоки крови, забрызгав подошедшего к нему соратника. Потом, в той же жуткой тишине, вся группа из пяти человек медленно, с тошнотворными звуками, осела на пол по частям. Влажные хлюпания падающих вниз кусков и частей тел заставили уцелевшего охранника опорожнить желудок, оседая на пол.

Невидимый лазерный луч тут же срезал ему часть высокой подошвы ботинка и немного укоротил дуло пистолета, выставленного вперёд в вытянутой руке. Батарея лазерника начала недовольно шкворчать, нагревая ствол и рукоятку. Охранник размахнулся и бросил оружие вперёд. Оно почти сразу исчезло в облачке дыма, с глухим хлопком будучи разрезанным на несколько частей.

Алая кровь уже пропитала все брюки сидящего на полу человека. Он кое-как оттёр от себя следы желчи и недавнего завтрака, спеша убраться прочь на негнущихся ногах.

В кабинете продолжал мирно журчать фонтанчик, гармонично сплетая свою мелодию с голосами далёких птичек...

Янис молча смотрел на висящий в водной глади экран, на котором крупным планом показывался космический бой. Сражение подходило к концу, и его судно падало вниз, в высокие слои атмосферы планеты. «Игла» ещё держала форму, но Ян знал, что это ненадолго. Когда он увидел, как залп носового орудия чужого судна начисто снёс рубку управления, он тут же запросил связь со своими людьми. Связи не было, капсулы ещё не коснулись поверхности Гефеи и даже не вошли в атмосферу. Единственное, что удалось выяснить капитану, капсул было на несколько штук меньше, чем должно было быть.

"Кто? – задавал себе один и тот же вопрос Карилис. – Кто не успел?" Серые глаза комитетчика до рези вглядывались в экран, до последнего стараясь отыскать след выплюнутой капсулы. Плазменное горение вокруг корпуса уже отнимало от судна часть за частью, заставляя "Иглу" разваливаться по кускам. Янис продолжал стоять на месте, сунув руки в карманы длинной куртки, наброшенной поверх его формы комитетчика.

– Человеку Янису Карилису стоит знать, – кашлянув, обратился к нему ксеноформ, – что мы не берём на себя ответственность за гибель его судна.

Ян перевёл невидящий взгляд на собеседника. Это был всё тот же человекоподобный чужак, встреченный Яном несколько лет назад и теперь проводивший с ним переговоры на Гефее. В лице ксеноформа Карилис с удивлением увидел сочувствие. Ян медленно кивнул. Терять членов команды ему было больно. Но рана от потери первого состава уже поросла плесенью, затянулась неровными шрамами на голове и немного притупилась после появления Карлы Миролич. Рассказывая ей о прошлом, Ян будто бы освобождался от него. Карла не осуждала, не задавала вопросов для Сената или Комитета, она только слушала. С интересом, в подробностях, погружаясь в ту огромную часть жизни Карилиса, которую он считал мёртвой.

Призраки мертвецов, как оказалось, до сих пор не давали покоя его душе. Выговорившись, он почувствовал облегчение. Теперь кого-то из его команды снова не было, и где-то в глубине души Ян знал, кого именно – нескольких людей Госсершвейна и Карлы. Почему-то он был в этом уверен.

"Чёртова неугомонная и своенравная девчонка! – мысленно застонал он. – Наверняка поступила опять по-своему".

– Я не виню вас, – ответил он вслух ксеноформу. – И ради Единого, назови своё имя как-то так, чтобы я смог это произнести, – устало добавил Ян, всё же отрывая взгляд от экрана перед собой. Ксеноформ долго молчал, но потом ответил:

– Уна. Ты можешь звать меня Уна.

– Ты женщина? – зачем-то уточнил Ян. Уна засмеялся, всеми силами пытаясь удержать смех внутри, от чего стал похож на фыркающего кита.

– Сегодня – да. В нашу первую встречу – нет. Мы выбираем себе пол несколько раз в жизни, по желанию. Ориентацию, цвет кожи, рост. К сожалению, глаза всегда выдают нас, их оттенок не меняется. Но мы можем пользоваться линзами, когда выходим в Конгломерат.

Ян только кивнул. Он уже подозревал нечто подобное, но пока полной уверенности не имел.

– Уна, обеспечь моей команде безопасность, пожалуйста, – устало попросил Ян, потирая лоб. Ксеноформ как-то странно посмотрел на комитетчика.

– Только если ты обеспечишь безопасность нашему народу от твоей расы.

Теперь настала очередь удивляться Карилису. Он шагнул вперёд, сдвинул брови и растерянно заозирался. Уна ткнула в экран длинным худым пальцем.

– Они уничтожили твоё судно. Они из Конгломерата.

Янис всмотрелся в изображение. Там, расталкивая мелкие судёнышки ксеноформ, вальяжно расправлял бортовые орудия огромный корабль. Бронированный монстр класса "молот" сжигал суда чужих целыми десятками. Новенькая пластинчатая броня корабля поглощала редкие удары сгруппировавшихся судов ксеноформ, которые, объединившись перед новой опасностью, на некоторое время забыли о своей вражде. Карилис не узнавал корабля, но этого ему и не требовалось внизу, под изображением шла единовременная передача попыток переговоров с кораблём. Коды мирного доступа и дипмиссии отвергались категорически. Судно Конгломерата объявило ксеноформам войну на уничтожение, и теперь не собиралось никого щадить. Ян понял, что объявленная сенатором Лоуренсом война вступила в острую фазу. Найти и уничтожить – вот девиз всех солдат Конгломерата. Огромный неповоротливый монстр, утыканный пушками и окутанный защитными полями высшего класса, медленно продвигался от точки выхода из перехода к Гефее.

– Канал связи! – потребовал Ян. Уна протянула ему странный предмет, похожий на ракушку, раскрыла её и сказала:

– Говори, человек Янис Карилис, тебя услышат и твои слова передадут.

Ян взял устройство связи и начал говорить:

– Говорит капитан Янис Карилис, действующий агент Комитета по Контролю за ксеноформами. Приказываю прекратить уничтожение чужой расы до получения дальнейших инструкций от меня или моего непосредственного командующего, генерала Ли Хеме!

В ответ послышалось шуршание, треск помех и растянутый сквозь слои атмосферы и километры пространства голос сенатора Митчела:

– Говорит капитан корабля, действующий председатель Сената, Лоуренс Митчел. Янис Трацис Карилис, ты арестован, лишён всех полномочий и подлежишь немедленному уничтожению, как предатель расы человечества, вступивший в преступный заговор с чужаками и спонсирующий богомерзкие исследования и генетические эксперименты по созданию гибридов! Немедленно сдайся, и твоя казнь будет лёгкой!

Янис до хруста пальцев сжал ракушку, когда связь прервалась. Он перевёл мигом потяжелевший взгляд на Уна, которая сейчас выглядела такой же жизнерадостной и спокойной, как и при их первой встрече.

– Неужели тебе вообще всё равно, что с вами будет? – спросил Ян, возвращая устройство связи. Ксеноформ пожала плечами, как человек.

– Если Гефею захватят, множество планет Конгломерата умрёт. Возможно, наша раса тоже не выживет, но на следующем уровне мы всё равно будем соседями. Да, вселенная слишком многомерна и непостижима для вас, людей. Но это только пока, – Уна улыбнулась. Ян тяжело вздохнул. В этот момент ракушка засветилась золотистым светом, и из неё вверх брызнули лучи, тут же сформировавшие овальное окошко экрана связи. На экране появилось лицо женщины с короткими темными волосами, в которых была заметна седина. Причёска дамы, как и её одежда, говорили о том, что это явно кто-то важный. Янис попытался припомнить, где он видел эту женщину. Особенно он почему-то запомнил её глаза. Холодный взгляд и глубокие морщины вокруг глаз, темно-зелёные, почти карие. Яну казалось, что эти глаза должны смотреть игриво, мягко и как-то иначе. Словно память подбрасывала ему некие воспоминания о неформальной обстановке, в которой он мог видеть эту женщину. Ян почти вспомнил, когда она заговорила. Её мягкий грудной голос сейчас бы переполнен стальными нотками, не терпящими возражений:

– Говорит сенатор Кэтрин Черрингтон. Я и генерал Ли Хеме, находящийся на борту этого судна, гарантируем безопасность каждого жителя планеты Гефея. Мы просим вас об аудиенции с целью прояснения сложившейся ситуации. От имени Конгломерата мы приносим глубочайшие извинения за произошедший инцидент, но сейчас нам бы хотелось просто прекратить любые конфликты в данном секторе космоса.

Ян перевёл взгляд на другой экран, который до сих пор плавал за стеной в водном пространстве. Неповоротливый корабль Митчела загораживали десять линейных крейсеров Комитета, не давая судну выстрелить или совершить любой манёвр. Янис посмотрел на Уна. Ксеноформ выглядела задумчивой. Серые глаза комитетчика с тревогой следили за Уна, ожидая её решения. Ксеноформ скользнула куда-то в сторону, исчезая в золотом свете перехода. Ракушка мигнула и погасла, но из неё послышался голос Уна:

– На экране координаты высадки твоей команды, Янис Карилис. Пока что ты можешь считать это жестом доброй воли с нашей стороны. Нам нужно обсудить сложившуюся ситуацию. Тебя проводят до места посадки спасательных капсул. Захвати устройство связи, что держишь в руках.

Ян даже не успел ответить, как из открывшегося снова перехода к нему шагнули четверо вооружённых ксеноформов-слуг. "Не слуг, управленцев, – мысленно поправил себя Ян. – Если бы знать об этом тогда..."

В нем боролись два ощущения. Он видел, как ксеноформы забирали тела его товарищей, переделывая в отвратительных тварей. И за это Ян от всего сердца ненавидел чужаков. Ненависть позволяла ему выжить там, где не спасала любовь. Ненависть невозможно было предать, в отличие от её прямого антонима, противопоставляемого людьми обычно.

Теперь получалось, что и ненависть была предана. Ян чувствовал себя ребёнком, который слишком заигрался и теперь взрослые пришли журить его, лишая за ужином сладкого. А ещё каких-то пару месяцев назад, даже меньше, Карилис был свято уверен, что он единственный, кто имеет право на личные счёты с чужаками. Он искал их, занимался расследованиями со странными случаями нападений или похищений, он загнал себя и своих людей.

И что в результате?

Дариус Грос оказался одним из ксеноформов. Сами по себе ксеноформы оказались куда рассудительней и человечней зверей Конгломерата, которые пошли на подлость, объявив войну на уничтожение тех, кто когда-то вообще позволил Конгломерату выжить и образовать то, чем он сейчас является.

Да и сами ксеноформы походили на людей больше, чем принято было думать. Солдаты и рабочие особи, боковая ветвь эволюции на родных планетах этих существ оставались разумными каракатицами, не желающими выбираться дальше своих водных пространств. Настоящие управители, сражающиеся против нападавших людей, принимавшие на себя первые удары и выступавшие в роли надсмотрщиков формы чужих несли бремя ненависти в свой адрес со стороны тех, кому однажды позволили жить и развиваться. Ян припомнил то, что показали ему при его первом визите к чужакам. Планета, умирающая от неизвестной чумы, спасённая прибывшими ксеноформами.

Карилис почувствовал некое раскаяние, стараясь не смотреть на идущих рядом с ним ксеноформов. Но увидев их оружие, он вспомнил, что эти существа были далеко не безобидными и невинными. Ян подумал ещё немного и пришёл к выводу, что случись всё снова, он поступил бы так же, как уже поступил.

Карла никак не представляла свою смерть. Она догадывалась раньше, что это будет малоприятно. Будучи пилотом рудовоза или дребезжащего грузовика, ей рисовались картины утечки кислорода, отказа систем жизнеобеспечения или быстрого пинка в открытый космос. В сущности, всё сводилось к удушению, замораживанию или медленной смерти в дрейфующем, потерявшем управление судне где-то на окраине системы Иридии.

Такие мелочи, как падение на голову арматуры, смерть от алкоголя или банальной инфекции не вязались с образом бывалого пилота. И вот, когда удар линейного крейсера Конгломерата смел к чертям рубку управления "Иглы", Миролич немного обиделась. Раз – и всё. Никакой боли, страдания, понимания бесцельно прожитых лет. Она просто умерла, и теперь лежала на чем-то влажном и холодном, будто рыба, выброшенная на берег.

Карла пошевелилась. Всё тело пронзила острая боль, словно в нем вообще не осталось целых костей. "Странно, – подумала она, – мне как-то казалось, что смерть должна избавлять от боли, а не быть её источником".

Рядом зашуршали мелкие камешки, и с этим звуком до уха Карлы донеслись и другие, более глухие и отдалённые. Плеск прибрежной волны, редкие крики каких-то пронзительных птиц, шелест деревьев... запах моря ударил в нос непреодолимым амбре, напомнившим Карле детство. Тогда они с родителями выезжали на курорт, на морское побережье Эдарии, где Карла часами смотрела на легкокрылые парапланы, скользящие над водой. Привязанные тросами к морским катерам, они поднимались вверх, утопая в брызгах солёной воды и отражающихся в ней солнечных бликах.

– Смотри, мама! – кричала Карла. – Я тоже так хочу!

Мама молча гладила Карлу по непослушным рыжеватым тогда ещё волосам, а отец тоскливо провожал взглядом далёкие самолёты береговой охраны, вертикально поднимающиеся с небольших площадок, расположенных по периметру зоны отдыха.

– Почему им можно целый день кататься, а мне нельзя? – надувала губы Карла, указывая на взлетающие самолёты. Отец молчал. Он уже знал в силу возраста и опыта, что каждый такой полет значил чью-то беду, смерть, боль и проклятия. Самолёты периметра поднимали только в крайних случаях. Нападения огромных жёлтых акул, способных своими алмазными зубами запросто откусывать борта лёгоньких прогулочных яхт. Кораблекрушения, эпидемии, массовые бедствия, застрявшие на островах туристы или дикари. За каждым взлётом были кровь, слезы и смерти. Карла требовательно смотрела на отца и мать, уперев руки в бока.

– Я тоже так хочу! И буду! – топала она ногой, так и не получив ответа от родителей. А потом убегала в море, плавать и забывать о том, что не услышала и чего не заметила в глазах взрослых. Её мама вздыхала, с тревогой глядя на дочь, а потом на мужа. Тот лишь пожимал плечами, исподволь продолжая наблюдать за взлётом и посадкой самолётов береговой охраны вдалеке.

Потом Карла выросла, получила желаемое и поняла, что за каждым восторженным взглядом ребёнка внизу стоят долгие часы трудной и опасной подготовки пилотов, техников, сборщиков и, иногда, оружейников. Для того, чтобы кто-то проследил за тобой взглядом, блестя глазами и восторженно требуя оказаться на твоём месте, ты должен пройти долгий путь, пережить своих друзей и получить несколько пощёчин от судьбы. Но к тому моменту, когда она это узнала, ей уже некому было рассказать об этом.

– Почему сегодня не летают самолётики, мама? Мне скучно! – капризничала Карла. И только её отец счастливо и расслабленно вытягивался под тёплым летним солнцем, натягивая на лицо полотенце, бормоча под нос слова одобрения и молитвы.

– Почему, почему они не летают? – иногда продолжала допытываться Карла.

– Потому, что сегодня никто не хочет умирать, – как-то резко ответил ей отец. После этого Карла никогда не выпытывала у родителей про самолёты в погожие дни. Только с тоской ждала, появятся ли они на горизонте. Или хотя бы привязанные к катерам парапланы.

Сегодня тоже никто не хотел умирать, но кому-то всё же пришлось.

– Карла... Карла, открой глаза...

Звук голоса казался знакомым и незнакомым одновременно. Миролич заворочалась, чувствуя, как под ней проседает песок, шуршащий о ткань защитного костюма. Слабый ветерок взъерошил её отросшие волосы, и Миролич открыла глаза. Перед ней, расплываясь в вечернем сумеречном свете, застыло лицо Дариуса Гроса. Он едва заметно улыбался.

– Вставай, – сказал он, – лучше встать сейчас, потом может быть поздно.

Карла глупо мигнула, кивнула и поднялась на ноги, осматриваясь. Рядом никого не было, в голове набатом раскатывались прибрежные волны неподалёку. Она осмотрелась. Береговая линия утопала в последних лучах закатного солнца на небе цвета индиго. Золотые и алые отблески тонувшего в океанической глади светила окрашивали прозрачную воду в миллиарды оттенков. Совсем рядом, почти касаясь её ног, плескались буруны белых барашков волн, выплёвывая на белый песок небольшие веточки и пучки водорослей. Такие же комки валялись вверх по линии берега, сухие и пригодные для разведения огня. Женщина переступила с ноги на ногу. Комм на её запястье молчал, тёмный экран никак не хотел оживать.

– Мне всё привиделось, что ли? – буркнула Карла, раздражаясь. Она помнила, что хотела спасти хранилище данных искина. Помнила, как его проекция протянула к ней руку, а потом её ослепила яркая вспышка. Кажется, рубку разнесло к чертям. Но как тогда она оказалась тут?

В мыслях всплыл золотой свет транспортного перехода. О таких фокусах рассказывал ей Ян. Но если её забрали с судна, то кто? Индиго был занят собственным самоубийством, Карилиса не было, рядом не наблюдалось ксеноформов. Перед мысленным взглядом появилось спокойное лицо Дариуса. Карла задумалась, в замешательстве безмолвно шевеля губами, словно что-то проговаривала.

– Дариус... – вымолвила она. В этот момент ей в висок ударило нечто, повалившее её вниз. Череп едва не раскололся надвое, боль выжала из горла протяжный стон, а по щеке потекла тонкая струйка крови, к которой тут же прилипли мелкие песчинки.

– Нет, детка, всего лишь я, – хриплый надсадный голос прорвался сквозь накативший шум в ушах. – У нас, кажется, осталось незаконченное дело в прошлом? – новый удар под рёбра, выбивший дыхание и заставивший Карлу перекатиться по песку, последовал почти мгновенно. – О, я вижу, – кто-то снова засадил женщине тяжёлым ботинком под дых, заставив захрипеть и прочувствовать все свои внутренности, – ты уже оделась к нашей встрече. Превосходно!

Последнее, что Карла запомнила, было лицо Андре, и удар ботинка по челюсти снизу вверх. Миролич потеряла сознание. Пилот выдохнул, улыбаясь, как безумный, взял Карлу за шкирку и потащил прочь, продолжая восхищаться её предусмотрительностью.

– Слушай, а нас точно не пристрелят? – нервничал Монетка, пританцовывая рядом со своим истребителем. Он постоянно озирался по сторонам, словно ожидая, что вот-вот отовсюду выскочат ксеноформы, солдаты Конгломерата, комитетчики или органы местного правосудия. Андре уронил тело Карлы к своим ногам, переступил через него, отряхивая руки в лётных перчатках и с улыбкой подошёл к своему товарищу. Его машина стояла рядом, хвост в хвост с напарником. Монетка стрельнул взглядом по сторонам, словно ища укрытия. Ему явно не нравилось выражение на лице спутника, уговорившего его прыгнуть в истребитель и, нарушив приказ Рыжего, спуститься на Гефею вслед за командой Карилиса.

– Не переживай, друг, всё будет отлично, – Андре подходил всё ближе. – Видишь, я уже нашёл первую из сбежавших. Рыжий нам хорошо заплатит за девку, она же не просто баба, а баба того самого комитетчика!

Монетка отступил на шаг, едва не упёршись лопатками в брюхо тонущего в песке самолёта.

– Да-да, – мелко закивал он, – ты круто всё оформил. Просто раз – и всё! Вот и первая! Ха-ха-ха! – он нервно рассмеялся. Верхняя губа Монетки, не привыкшего сталкиваться с опасностями лицом к лицу, предпочитая дистанционный сброс снарядов, предательски мелко подрагивала. Андре казался воплощением спокойствия и миролюбия. Он расслабленно подходил к напарнику, опустив руки, подпинывая мысками ботинок песок и успокаивающе продолжая убеждать Монетку в том, что всё хорошо.

– Я её сейчас тут положу, – с улыбкой полушутливо произнёс Андре, – она же не побежит. Куда ей бежать, да, напарник? Мы же с тобой напарники, Монетка?

– Д-да, – дрогнувшим голосом подтвердил наёмник. В голове почему-то всплыла реплика его непутёвой мамаши. Старая карга нередко оказывалась права в своих суждениях, но своенравный и глуповатый сынок редко её слушал, делая всё наперекор, и получая за это от суровой материнской добродетели такие оплеухи, которые потом горели ещё с неделю... Мамаша говорила Монетке учиться, а не бегать за бандитами по дворам. "Учись, – говорила она, – может, из тебя выйдет толк. Станешь рабочим или даже мастером на дальних рейсах".