Текст книги "Бумажный лебедь (ЛП)"

Автор книги: Лейла Аттэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Глава 9

Когда я пришла в себя, Дамиан спал рядом со мной.

Да, Да-ми-ан.

Потому что это тот, кто он сейчас. Я пыталась увидеть в нем того мальчишку которого я знала, но его было не отыскать в суровых чертах лица Дамиана. Ему было двенадцать, когда я в последний раз его видела.

За пятнадцать лет он изменился, став тем, кем был сейчас, исчезла мягкость, любимые выражения, голос стал глубже, а сердце ожесточилось. Луна серебрила его кожу и очертила контуры бровей и носа. Впервые он спал без футболки, словно покончил со всеми масками, слоями и притворством. И, насколько я могла судить, под одеялом он был совсем голый.

Я отодвинулась он него на край кровати. Что-то мокрое и комковатое ощущалось подо мной. Оттаявший мешочек с замороженными овощами для моей щеки.

Правильно, Дамиан. Ударь меня, а потом приложи лед.

Не можешь убить меня, но и не можешь отпустить.

Я наконец-то поняла, что видела у него в глазах. Черный борется против Черного. Дамиан держит в страхе Эстебана. Жестокость с проблесками милосердия. Дружба держит месть на ниточке.

Я не могла понять его действий, но между моим отцом и Дамианом, определенно, была вражда, и мне нужно было понять почему. Насколько я знала, в последний раз эти двое были вместе на моем девятом дне рождении, когда отец попросил Виктора записать Эстебана на курсы к мисс Эдмондс.

Эстебан так и не показался. Я проснулась и ждала МаМаЛу, но она не пришла – ни в тот день, ни на следующий, ни на последующий. Когда одна из служанок пришла и начала паковать мои вещи в большой сундук, я закатила истерику.

– Почему Абелла собирает мои вещи? – спросила я, когда отец пришел. – Где МаМаЛу?

– Мы едем в Сан-Диего, Скай, – отец сложил бумаги, которые держал в руках, и потер виски. – Мы побудем там некоторое время. МаМаЛу нашла другую работу.

– Ты не говорил ничего об отъезде! Когда? МаМаЛу и Эстебан никогда бы не ушли, не попрощавшись.

– Скай, я знаю, что ты считала их членами семьи, но они уехали туда, где теперь работа МаМаЛу. Я уверен, что они хотели сделать лучше для тебя.

– Я не верю тебе, – я оттолкнула его. – Я не поеду никуда, пока не увижусь с ними.

– Эти оставь, – сказал отец Абелле, собирающей сделанные для меня Эстебаном бумажные поделки.

– Я без них не уеду! – я забрала у нее коробку.

– У нас есть место только для важных вещей, Скай, и нам нужно поторопиться. Мы скоро поедем в аэропорт. Ты должна помочь Абелле собрать вещи. Ты можешь это сделать, Скай?

– Нет! Я не буду! Я никуда не поеду. Я не буду ничего собирать. Ты езжай.

– Скай…

– Ты всегда куда-то уходишь. Я остаюсь здесь, и когда МаМаЛу узнает, она вернется, и мы…

– Скай!

Я не знаю, кто из нас удивился больше, когда он ударил меня. Это было сильно и резко, и это было больно. Коробка выпала из моих рук, и мы оба уставились на бумажные фигурки у нас под ногами.

– Когда ты уже, наконец, поймешь что они просто прислуга? – сказал мой отец. – Они не кровь, не семья. И единственный человек, на которого ты можешь положиться, это я. И единственный, на кого могу положиться я – это ты. Все остальное, и все остальные придут и уйдут. Если МаМаЛу и Эстебан хотят увидеть тебя, они найдут способ. И ты можешь писать им. Столько, сколько захочешь. Но нам нужно уехать сейчас, Скай. У нас нет выбора.

Итак, я уехала, но оглядывалась все время по пути из Каса Палома. Мне казалось, я слышала, как Эстебан зовет меня, но все, что я могла видеть сквозь заднее стекло машины, когда мы съезжали вниз по грязной дороге, это шлейфы пыли. Я оборачивалась, когда мы покинули Мексику. Я оборачивалась, когда мы приземлились в Штатах. Я оборачивалась каждый раз, когда видела мальчика с такой же кожей, как у Эстебана, и оборачивалась каждый раз, когда замечала темные длинные волосы, украшенные цветами.

Спустя некоторое время я перестала оборачиваться, ведь МаМаЛу с Эстебаном ни разу не ответили на пахнущие земляникой письма, которые я отправляла, и тщательно склеенные коллажи, которые делала. Моя новая школа. Моя новая комната. Мой новый адрес. Моя новая стрижка, потому что волосы слишком отросли, и теперь некому мне их расчесывать. Я скучаю по тебе, МаМаЛу. Пиши, Эстебан. На счет пять. Хорошо?

В конце концов, я похоронила эти воспоминания вместе с болью. Оказалось, что мы уехали в Сан-Диего навсегда. Когда отец ударил меня, он захлопнул дверь – и мой мир перевернулся осторожно и предусмотрительно. Семья – это семья. Друзья – это не навсегда. Все ломается. Люди говорят «прощай». Подойдешь слишком близко, и станет больно.

Когда Дамиан ударил меня, он снова взорвал этот мир, разбив вдребезги те мелкие его части, которые я все еще пыталась собрать воедино. Но было что-то еще в истории, рассказанной мне отцом. МаМаЛу и Эстебан не могли просто уйти, не сказав ни слова. Что-то произошло. Что-то, что превратило Эстебана в Дамиана.

Я думала, что он отрезал и покрасил мои волосы в черный цвет, чтобы люди перестали узнавать меня, но он сделал это для себя, чтобы я не имела никакого сходства с той девочкой, которую он знал. Дамиан был зациклен на мести за что-то ужасное, страшное, что, как он думал, сотворил мой отец. Какие бы ассоциации я не вызывала, они были похоронены так глубоко в его подсознании, что он был способен со мной творить ужасные и страшные вещи. Он относился ко мне, скорее, как к вещи, чем как к человеку, чтобы оградить себя. Он делал мне больно, унижал меня, скрывал мой голос, мое лицо, мои слезы. Но однажды эти воспоминания вернулись, и они все еще значат для него кое-что, потому что вытянули его из красной пелены злобы и ненависти. Эстебан, которого я знала, был где-то там, и он слышал, как я молилась за него. Он был единственной причиной, почему я все еще была жива.

Я не знала, как много времени у меня осталось, но знала, что нет смысла просить Дамиана объяснить, почему он делает это. Он никогда не зашел бы так далеко, если бы не имел для себя оправдания. Есть только один человек, который мог бы достучаться до него.

Я должна найти способ связаться с МаМаЛу, прежде чем станет слишком поздно.

Глава 10

Завтрак прошел в молчании – и Дамиан, и я смотрели в свои тарелки. Я так сильно хотела посмотреть на него при дневном свете, действительно посмотреть. Было трудно жевать. Губа распухла, поэтому мне пришлось заталкивать еду прямиком в рот. Дамиан прикрыл порез на шее куском марли. Чем дольше мы оставались вместе, тем больше в нашем послужном списке становилось порезов и синяком ― как снаружи, так и внутри.

– Как поживает МаМаЛу? – спросила я, придерживая рукой свой кофе.

Море было не спокойное, и вещи скользили по тумбочке туда и обратно.

– Я хочу увидеться с ней,– сказала я, когда ответа не последовало.

Он бросил свою тарелку в раковину и повернулся ко мне.

– Мы туда и направляемся. Если можешь потерпеть еще четырнадцать дней, ты увидишь ее.

Дамиан упоминал раньше двадцать один день. Мы были на яхте около недели, это означало, что он считал дни до того, как увидит МаМаЛу.

– Она знает?.. – Что ты планировал убить меня? — Она знает, что я приеду?

Я увидела болезненное выражение в его глазах, прежде чем он отвернулся. Конечно же, она не знала. Она никогда не выдержала бы этого. Если бы я только могла увидеться с ней, она бы все исправила. МаМаЛу знала, как чинить вещи ― потерянные, раненные, треснувшие, порезанные и кровоточащие вещи.

Я смотрела в окно, когда мы покидали Бахия-Тортугас. Стаи морских львов следовали за нами, играя в кильватере. (Примеч. Кильватер или кильватера (от гол. Kielwater – морской термин) – струя позади идущего судна по линии киля).

Ай-яй-яй-яй,

Пой и не плачь.

Мысль о том, что я увижу МаМаЛу, утешила меня, и впервые за долгое время я увидела проблеск надежды.

Мы проплыли сквозь скалистые утесы под дымкой темных облаков. Когда день разыгрался, волны стали мельче, а небо стало темным и зловещим. Я могла слышать треск радио с верхнего этажа, но голос Дамиана потонул в грохоте переворачивающихся барных стульев. Все начало ломаться и переворачиваться, когда яхта накренилась и закачалась.

Я держалась за стены, когда поднималась наверх. Резкие холодные иглы дождя застучали по мне. Небо было словно картинка из фильма ужасов. Черные тучи надвигались на нас, перетаскивая глубокие тени на отражение в воде. Ветер свистел в снастях и встречал меня сильными порывами. Я не могла разглядеть горизонт. Потом я заглянула в жуткую темноту и поняла почему. Впереди нас была стена из воды, она была такой большой, что мне пришлось задирать голову.

ВОТ ДЕРЬМО!

– Возвращайся назад! – прокричал Дамиан сквозь весь этот хаос, и я с трудом удержалась на ногах.

Лодка взлетала на гребнях волн и проваливалась вниз, и наши сердца замирали в каждом броске, в каждой ужасной волне. Я держалась за перила, но металл был мокрый, и каждую секунду я готова была сорваться. Вода ведрами плескала мне в лицо, а мои ноги скользили по палубе.

Дамиан рявкнул что-то в рацию, затем добрался до меня, прорываясь сквозь ветер, и надел на меня спасательный жилет. Я не слышала, что он говорил. Мы прыгали по волнам с ужасным грохотом. Он кивнул в сторону лестницы, и двинулся обратно.

Я была почти там, когда услышала, как что-то пролетело мимо меня ― пронзительный, металлический шш-шу-хх. Я подняла голову и поняла, что это одна из веревок, что держала шлюпку, отсоединилась, и теперь болтается на ветру ― возможно, та, которую я почти отвязала, когда была на крыше. Тяжелая стальная застежка на конце веревки только что прошла мимо и теперь летела назад, направляясь прямо на меня. Я стояла парализованная, не в состоянии двигаться, дышать, словно разрушительная сила смерти настигла меня.

– Скай! – Дамиан оттолкнул меня за полсекунды до удара.

Я покатилась по палубе, не удержавшись на ногах. Я слышала треск, звук разбитого стекла и открыла глаза. Веревка врезалась в окно, и крюк застал в рамке. Шлюпка еле держалась на двух оставшихся защелках, и выглядело так, будто они тоже собираются отлететь.

– Дамиан, – я повернулась к нему.

Он лежал рядом со мной, но не отвечал. На голове у него был большой, широкий разрез. Кровь сочилась и смешивалась с дождем.

– Дамиан! – я подскочила и упала на колени рядом с ним.

О, Боже. Пожалуйста, очнись.

Но его тело было вялым, и голова покачивалась из головы в сторону, когда лодка качалась, словно дикий мустанг.

– Дамиан, пожалуйста,– плакала я. Я не справлюсь в одиночку.

Океан окружил нас огромным ужасающим хаосом.

Я нуждалась в нем. Я нуждалась в его яростной грубости, чтобы покорить волны и привести нас к МаМаЛу. Я нуждалась в его стойкости, колкости, безжалостной ярости, чтобы провести нас сквозь шторм.

– Что ты творишь, Скай? – мне казалось, я услышала его слова, когда обхватила его кровоточащую голову своими ладонями.

Я посмотрела на рубку. Дамиан не запер радиостанцию. Она все еще потрескивала. Это был мой шанс – скрыться, уйти, сбежать от всего этого. Так почему же я все еще держу Дамиана?

Потому что он спас тебя.

Потому что он выбил тебя из колеи.

Потому что если ты позвонишь властям, ты знаешь, что они заберут его.

Не будь дурой, Скай. Иди и позвони.

Я наткнулась на радио, мой желудок проваливался в пятки каждый раз, когда яхту подбрасывало на волнах. Я возилась с кнопками, пока не поняла, что нужно нажать, чтобы говорить. Я понятия не имела, кто ответит мне здесь, в мексиканских водах, или кто здесь вообще принимает сигналы бедствия.

– Это Скай Седжвик. Алло? Меня кто-то слышит?

Тишина.

– Я Скай Седжвик. Пропавшая дочь Уоррена Седжвика. Я была похищена. Я где-то у тихоокеанского побережья Мексики. Наша лодка попала в шторм. Нам нужна срочная помощь. Пожалуйста, ответьте.

Я закрыла глаза и затаила дыхание. Вещи в рубке были разбросаны повсюду ― книги, диаграммы, подушки, ручки.

Искаженное сообщение пришло с другого конца, и я подпрыгнула

– Алло? Вы там?

Помехи, а затем мужской голос. Он сказал что-то о том, что он не мог разобрать четко, и потом я услышала слово «телефон».

– Подождите, – сказала я.

Ключ торчал из ящика, который Дамиан постоянно держал закрытым. Внутри было три вещи: заржавевшая металлическая коробка, револьвер и спутниковый телефон.

– У меня есть! – я схватила телефон. – Какой у вас номер?

Я записала то, что мужчина сказал мне, и позвонила ему. Мои руки тряслись, когда я объясняла ситуацию.

– Где тот мужчина, что похитил вас? – спросил он.

– Он пострадал. Он в отключке.

– Вы можете дать свои координаты?

– Я не знаю, как определить это по приборам.

Я слушала, пока он объяснял это, и потом я прочитала цифры в ответ.

– Яхта на автопилоте?

– Откуда мне знать?

Он говорил со мной и заставил меня установить курс правильно, чтобы мы встретили другое судно быстрее.

– Мы не далеко. Держитесь. Не паникуйте. Помощь уже в пути.

– Спасибо,– я выдохнула, глубоко и судорожно.

Это случилось. Я спасена. Я собиралась пройти сквозь темный туннель ада и стены из воды, я собиралась вернуться к трем поцелуям, я собиралась получать еще больше блинчиков по воскресеньям с разными начинками. Неожиданно меня наполнило желание услышать голос отца снова, рассказать ему, что я жива.

Я набрала его номер и стала ждать.

–Да … – его голос звучал слабо и устало. Должно быть, уже наступила ночь там, где он находится.

– Пап? – я хотела плакать, но не хотела тревожить его, поэтому проглотила свои рыдания.

Было тихо на другом конце линии ― неподвижность ― в то время как все вокруг меня кружилось и пенилось.

– Скай? – он завозился. Я знала, что он ищет свои очки, словно если он их наденет, мой голос станет реальнее. – Скай? Это ты? – его голос стал совершенно бодрым, полностью проснувшимся.

– Пап... – я не сдержалась, мой голос надломился.

– Скай, – в этот раз это звучало не как вопрос. Он ухватился за мое имя, словно это был его спасательный круг, и теперь он нашел его.

– Я в порядке, пап, – я всхлипнула.

Никто из нас не мог найти слов, чтобы сказать что-либо еще. Я никогда раньше не слышала, как мой отец плачет.

– Скажи мне, где ты, – попросил он.

– Я на лодке. Я не знаю точно где, но меня спасут. Я свяжусь с тобой, ко…– вызов отключился, прежде чем я закончила.

– Алло? – я помолчала. – Алло?

Батарея разрядилась. Я прижала телефон к груди, зная, что отец еще на другом конце линии.

Останься со мной.

Останься со мной еще чуть-чуть.

Ветер уменьшился к тому времени, когда я отложила телефон. Шторм начал утихать. Шлюпка все еще держалась, но волны все еще были сильными. Дамиан был до сих пор в отключке, его тело покачивалось с каждым движением лодки.

Я схватила аптечку из рубки. Потом вернулась за пистолетом Дамиана. Я промыла и забинтовала его рану, с пистолетом, заправленным в штаны. У меня не было ни единого шанса. Рана была глубокой. Дамиану нужно наложить швы, но все, что я знала – только основы, поэтому я замотала его голову бинтом. Кровь просочилась почти сразу. Я прижала полотенце к его голове, надеясь, что давление хоть немного остановит кровь.

Мы плыли на автопилоте, когда радар начал пищать.

Мое спасение было почти здесь.

Я убрала волосы Дамиана со лба, они затвердели от крови.

Почему, Эстебандидо?

Я хотела плакать, потому что кто-то, кого я любила, умер в этом теле, и я не хотела знать, когда и как, и никогда не собиралась оплакивать его. И теперь они собирались забрать его, мальчика внутри мужчины.

Молния разделила небо, и на секунду я увидела его. Эстебан. Его пальцы были окрашены, улыбка была широкой, он только что пробовал землянику в первый раз.

Что случилось с тобой?

Что случилось?

Я прижала его голову к себе и начала баюкать.

И когда другая лодка приблизилась к нам, мужчина поднялся на борт.

– Все в порядке. Все будет хорошо,– сказал он. – Вы можете опустить пистолет.

Я не понимала, что держала его все это время, пока он не вырвал его из моих рук.

Он убрал полотенце из моей руки и осмотрел рану Дамиана. Полотенце было пропитано кровью.

Дамиан открыл глаза.

– Рафаэль, – прошептал он, когда увидел мужчину.

Кровь застыла в моих жилах. Я знала это имя. Я слышала, как Дамиан говорил с ним по телефону.

– Ты получил это? – говорил Дамиан Рафаэлю, мужчине на другом конце линии, который записывал мои крики.

– Я здесь, Дамиан, – сказал мужчина, который, как я думала, пришел спасать меня, – я здесь.

Глава 11

Мы проплывали бухту за бухтой, вдоль береговой линии, Рафаэль вел лодку Дамиана, а его друг, Мануэль, плыл следом на другой лодке. Я сидела, держа голову Дамиана у себя на коленях, так как он этой ночью потерял много крови. Несколько раз он открывал глаза, но они были мутными. И всякий раз туманная примитивная грусть охватывала меня, потому что я видела отблески Эстебана в этих глазах. Что бы он ни чувствовал, что бы ни думал, Дамиан теперь лежал незащищенный передо мной. Я могла ощутить его боль. Не ту, что медленно сочилась из него, а муку, запечатанную внутри. Он дрожал в железной клетке своего сердца, и не было выхода из нее. Дамиан ворочался и крутился, пока я пыталась удержать его.

– Ш-ш, ш-ш, – я не знаю, в какой момент начала напевать колыбельную МаМаЛу. Я не знала, для него ли это или для меня, но, по-видимому, она успокоила его, и он перестал вертеться.

Океан был спокойным теперь, но было холодно, и мы оба были насквозь мокрые. Дамиан дрожал. Я прижала его ближе, и он повернулся у меня на коленях, уткнувшись носом в мой живот.

Он думает, что он маленький мальчик. Он думает, что я МаМаЛу.

Я одновременно хотела и прижать его крепче, и оттолкнуть. Как я могла думать о том, чтобы утешить Дамиана? А могла ли не думать?

Я пела ему, пока солнце не взошло, пока мы не причалили к маленькому холмистому острову, поросшему лесом, что склонялся в сторону моря, чтобы встретиться с белыми песчаными пляжами. Насколько я могла видеть, на острове не было никаких построек, дорог, машин и телефонных линий.

Мужчины перенесли Дамиана из лодки на маленькую виллу, спрятанную среди пальм. Дамиан застонал, когда его положили на диван цвета фламинго. Я удивилась, что он продержался всю ночь. Никто не мог потерять так много крови и выжить. Рафаэль, кажется, думал иначе.

– Ты все выдержишь, Дамиан. Ты слышишь меня? – сказал он, несмотря на то, что Дамиан был бледен и не отвечал. Он отправил Мануэля в лодку, чтобы принести медикаменты, пока сам копался в аптечке первой помощи.

У него был такой же темный цвет кожи, как и у Дамиана. Рафаэль был на пару сантиметров выше, у него были светлые волосы и зеленые глаза. Он не носил уродливую безликую одежду. Его футболка была сшита из тонкого, чистого хлопка, с зигзагообразными швами. Его часы стоили больше, чем лодка Дамиана, и его обувь… его обувь напомнила мне ту, что я когда– то видела на Дамиане, когда он похитил меня. Мягкая, ручной выделки итальянская кожа.

Я пыталась понять, что произошло. Возможно, Дамиан говорил с Рафаэлем, когда ударил шторм, и они планировали встретиться здесь. Рафаэль был достаточно близко, чтобы перехватить нас, а это место было слишком далеко, чтобы просто на него наткнуться. Когда я включила радио, оно было установлено на канал, по которому они переговаривались, но любой мог на него настроиться, поэтому Рафаэль попросил меня взять телефон.

– Он должен был прикончить тебя, – Рафаэль многозначительно взглянул на меня, закончив зашивать рану на голове у Дамиана.

– Он вез меня, чтобы увидеться с МаМаЛу.

Я осознавала, что, если Дамиан умрет, у меня будут большие проблемы с Рафаэлем. Я не знала, кто он и как они связаны, но мне нужно найти способ удержаться на плаву. Единственное, что я должна была сделать ― и сделала ― это позвонить отцу. Он знал, что я была жива, и спутниковые телефоны используют GPS. Чтобы отследить местоположение и сузить круг поисков не нужно много времени.

– Дамиан вез тебя в Паза-дель-Мар? – Рафаэль приподнял брови. – Он никогда не берет кого-то, чтобы увидеться с ней.

– Ты знаешь МаМаЛу? – спросила я. Ну, по крайней мере, я знала, где она теперь.

– Я знаю Дамиана с двенадцати лет. Мы выросли вместе. Нет ничего, чего бы я ни сделал для него.

– А что, если что-то случиться с ним… если он умрет... ты сдержишь его обещание? Ты отвезешь меня к МаМаЛу?

Рафаэль закончил зашивать голову Дамиану, прежде чем ответить.

– Я выгляжу как твой шофер? – он шагнул ко мне. – Твой слуга? – еще один шаг. – Твой гребаный консьерж?

Он сплюнул на меня.

– Ты ничего не знаешь о МаМаЛу и Дамиане. Поэтому не притворяйся, что хочешь увидеться с МаМаЛу, потому что все, что ты хочешь сделать, это спасти свою задницу. Ты живешь в своем высоком громадном замке, высоко задрав нос. И единственный человек, на которого ты можешь рассчитывать, это ты, потому что ты ― всего лишь избалованный ребенок. Ладно, знаешь что? – он вытащил пистолет и приставил его к моему виску. – Я не могу позволить Дамиану сесть за решетку. Он был мягок с тобой, но тут ваша удача исчерпала себя, мисс Скай и Великий Седжвик. Пора с этим кончать. Сейчас.

Он подтолкнул меня к двери.

– Но я … – мой взгляд переместился к Дамиану. Он забылся нелегким сном.

– Он не спасет тебя сейчас, принцесса, – сказал Рафаэль. – Марш. Пришло время расплаты.

Мы прошли сквозь панорамную веранду, мимо кокосовых пальм в джунгли.

– Стоп. Вот тут, – сказал Рафаэль, когда мы пришли на маленькую поляну.

Я отвернулась от него, глядя на свою тень на песке. Она была длинной и стройной в лучах заходящего солнца. Рафаэль стал рядом со мной. Вместе мы выглядели, словно два длинноголовых пришельца, и один из нас был готов переместить другого в соседнюю галактику.

Это было почти облегчение: отпустить, отступить, принять. Надежда ― это колосс на глиняных ногах. Ей не под силу вечно выдерживать груз реальности. И я тоже устала это делать. Я устала чинить ее каждый раз, когда она ломалась. Ты можешь лишь временно обманывать смерть, тяжело и долго сражаясь.

– Только одна вещь, прежде чем ты выстрелишь, Рафаэль, – я повернулась и посмотрела ему в глаза. – Мне нужно знать. Скажи мне, что случилось с Эстебаном. Расскажи мне, почему он стал Дамианом.