Текст книги "Невеста лунных принцев (СИ)"

Автор книги: Лея Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Секунду Бранд смотрел на меня с теплотой, потом поднес руку к моему лицу и большим пальцем провел по моей нижней губе.

– Как же я люблю тебя, Несси, – произнес шепотом и поцеловал.

Меня как будто пронзило молнией. Тело пропустило через себя пятьдесят тысяч ампер. Я едва не захныкала от пьянящей муки, утопая в ощущениях целиком.

– Знаешь, какая звезда сегодня светит ярче всех? – с придыханием вымолвил Бранд, не прекращая поцелуя и притягивая меня к себе. – Ты, Несси.

Глава 28. Секрет Рах-Сеима

Я не хотела оскорблять доброту Бранда трусливым бегством, но когда небо усеяли бесконечные звезды, а наш поцелуй дошел до стадии раздевания, я остановила его.

– Что-то не так? Я тороплюсь? Такой уж я есть, – с сожалением произнес Бранд, поправляя мое платье. – Или ты стыдишься своей неопытности? Неискушенные девушки всегда слаще и приятнее.

Мне стало неловко. Взяв из его руки стакан, я промочила горло соком и спросила:

– Как ты узнал о моей неопытности? Между нами не было настолько откровенных разговоров.

– Животная эмпатия. Я разглядел тебя насквозь, еще когда был проклят.

– И?

– Думаю, у тебя был секс, но ты так и не узнала, что такое оргазм.

Я очередной раз покраснела, пряча глаза и радуясь, что огромная луна светит где-то за моим затылком. Сразу вспомнился тот сумасшедший байкер, с которым я провела две недели, отнявшие у меня девственность, но так и не сделавшие из меня полноценную женщину. Потому что Бранд прав, оргазм я знала только от спорта. Он был моим лучшим любовником. Порой с ним так натрахаешься, что никакого другого не надо. А с тем байкером я переспала дважды.

Первый раз даже толком не запомнила. Да и не поняла, что, собственно, произошло. Он долго копался с презервативом в темноте палатки, несколько раз промахнулся, а немного поерзав на мне, протяжно выдохнул и завалился набок. Я же потом целый час провела на реке, не только отмываясь от девственной крови, но и соображая, неужели это тот самый секс, от которого женщины стонут, визжат и выгибаются? Единственная эмоция, которую секс вызвал у меня, это недоуменное хлопанье ресницами.

Однако я дала и себе, и тому парню второй шанс. Вдруг что-то не распробовала. Увы, он снова облажался. Хотя я все сделала красиво: ужин при свечах, красивое белье, дорогущий номер в отеле, арендованный по моей кредитке. И как только он уснул, уверенный, что осчастливил меня, я сбежала. На следующий день сменила номер, и больше нигде с ним не пересекалась.

С тех пор меня терзали два противоречия: либо он скорострел, либо я фригидная. Но доказать или опровергнуть ни то, ни другое не представлялось возможным. Все свое свободное время я посвящала личной жизни со спортом. Тот, к счастью, не подводил. Зачастую отправлял меня в душ на трясущихся ногах.

Я сделала еще глоток сока, облизнула губы и ответила:

– Бранд, давай дождемся исхода Багровой Ночи. Я не хочу прощаться и делать все так, будто завтра не наступит. Впопыхах. Забрав у себя надежду. Я хочу верить, что впереди у нас целая жизнь.

– Хорошо, – улыбнулся он. – Извини, если я поторопил события. Я вовсе не хотел давить на тебя или как-то обидеть.

Знал бы он, что час назад я целовалась с Мортеном, не извинялся бы. Кто из нас и виноват, так это я.

Бой часов, оповещающий о полуночи, привел нас обоих в чувство. Мы, наконец, обратили внимание на волчий вой. В долине скулили, лаяли и стонали все стаи. Целый гвалт пробирающего до мурашек ора. Только в тот момент я заметила красное кольцо вокруг луны. С ним она стала казаться еще крупнее и зловещее.

– Преддверие Багровой Ночи, – с тоской сокрушился Бранд, посмотрев вдаль.

– Расскажи мне, что это за праздник такой? – попросила я.

– Это не праздник, а траурная панихида. В эту ночь закрепляются все печати. Считается, что признак удачной сделки – это заключить ее в Багровую Ночь. Когда простолюдины запирают двери и окна, а сами прячутся в погребах, короли и богачи подписывают договоры, а оборотни проводят обряды. В Багровую Ночь в стаю принимаются новички, устраиваются поминальные ритуалы, заключаются брачные союзы, нарекаются новорожденные. Наш мир под властью луны. Она его контролирует.

– И как часто случается Багровая Ночь?

– Через каждые сорок четыре дня. В Книге Заветов написано, что ровно столько во Вселенной Подлунных миров. Каждый день в одном из них луна окрашивается в цвет крови. Завтра черед нашего мира.

– Бранд, – осторожно произнесла я, внимательно выслушав его, – а что за проклятие преследует убийцу Альфы?

Он сник. Отвел взгляд от луны и вздохнул.

– Если Альфу стаи убивает человек, то он сам превращается в оборотня. Ходят слухи, что был такой случай во времена Вандера Вольного. Наш предок-король собственноручно казнил того убийцу. Вероятно, это просто детская страшилка. Правду знает только наш отец и передаст ее своему преемнику.

– А если Альфу убьет оборотень?

– Тогда преемником нашего отца стану я. Я понял, к чему ты клонишь. Знаешь, ради чего тренируется Вар. За тем же, за чем и я хотел остаться в шкуре волка. Убить Рах-Сеима. Только нет в этом ничего триумфального. Если Вар убьет его, то навсегда останется оборотнем – врагом людей и предателем волков. Пока он Омега, его просто презирают. Но когда он станет убийцей, за его сердцем начнется охота. Согласно легенде, оборотень убийца Альфы перенимает всю его силу, выносливость, агрессию. Он заражается его грехами и полностью меняется. А его сердце – это переносчик двойной энергии. Он неуловим, почти бессмертен. Но если кто-то сожрет его сердце, то станет самым сильным и неуязвимым зверем во всем мире. Ему не будет равных.

– А в Армаросе уже были оборотни-убийцы?

– Один. Рах-Сеим.

Я ахнула. Вот в чем секрет Рах-Сеима!

– Как? Ты же сказал, они становятся предателями волков.

– Так и было. Когда молодой неприметный оборотень Сеим убил Альфу, на него началась охота. Все Альфы, Беты и Гаммы пытались заполучить его сердце. Но никто его не одолел. Наоборот, ему удалось многих переманить на свою сторону. Волки уходили из родных стай. Порой целыми ячейками. И однажды в Багровую Ночь они все принесли ему клятву верности и назначили его своим Альфой. Тогда он стал Рах-Сеимом. Рах означает Великий.

– Значит, его сердце – это аккумулятор. Если Айварису повезет убить его и съесть его сердце…

– То в мире появится настоящий монстр, – закончил мою мысль Бранд. – Рах-Сеим не дурак. Он не позволит кому попало завладеть его силой. Когда он станет по-настоящему слабым воином, он собственноручно вырвет сердце из своей груди и отдаст тому, кому пожелает. Ни для кого не секрет, что это будет его любимица Зарина. Теперь-то ты понимаешь, почему мне не нравится союз с этой особой? Она дружелюбна, пока она это она.

– Но Айварис может просто убить его, а сердце, например, сжечь, – предположила я.

– Как только Рах-Сеим падет, вокруг его тела соберется орда жаждущих его силы. У его убийцы не останется даже мгновенья на раздумья. Либо он сам сожрет сердце, либо это сделает какой-нибудь условный Раги. И тогда всему миру придет конец.

– Какой кошмар. То есть ты знал, что победить его невозможно, но все равно отталкивал меня?

Я вспомнила слова Мортена. Бранд не собирался побеждать Рах-Сеима. Он собирался стать его жертвой, чтобы отвлечь его внимание от меня.

– Несси, ты заслуживаешь лучшего. Жить в Скайдоре или в Южном Разделе, откуда родом наша мать. Подальше от Армароса и его чудовищ. Я надеялся, что ты разлюбишь меня.

– Еще раз выкинешь подобный номер, точно разлюблю.

Бранд засмеялся, обнял меня и поцеловал в кончик носа.

– Больше не буду, – пообещал он. – Кстати, Мор сегодня удивительно молчалив.

– О чем ты? – занервничала я. Ведь не хотела портить эту ночь разговорами о Мортене.

– За двенадцать лет мы хорошо изучили вой друг друга. Мор сегодня ни разу не взвыл.

Я прислушалась и не поняла, как в этой жуткой какофонии вообще можно различить, кто где воет – в долине или в подземелье.

– Тебе кажется, – пожала я плечами, выбираясь из мужских объятий. – Мы засиделись, а тебе надо набираться сил. Пойдем провожу тебя до комнаты.

– Несси, я себя отлично чувствую. Может, лучше я тебя провожу? – Он поднялся на ноги и, взяв меня за руку, переплел наши пальцы. – Однажды у нас будет общая комната.

Я улыбнулась, думая совсем о другом, и кивнула:

– Хорошо. Проводи ты.

Мы спустились с крыши, освещая лестницу факелом. Бранд запер дверь, чтобы никакие гости сюда не нагрянули, и объяснил, как добраться до подземного тоннеля на случай укрытия в барбакане.

– Надеюсь, нам не понадобится бежать, – ответила я, когда мы дошли до моей комнаты. – Не верится, что сегодня я буду спать в кровати.

– Мои братья просто чудо, – фыркнул Бранд. – Заставили тебя спать в грязной башне на твердой софе.

– Их можно понять. Айварис проверял меня, насколько сильно я тебя люблю. И если честно, там я правда чувствовала себя в безопасности. Рядом с тобой. Хоть меня и пугал твой внешний вид.

– Больше не пугаю?

Я мотнула головой, подтянулась на носках и, целуя Бранда в губы, шепнула:

– Спокойной ночи, мой лютый зверь.

Ответив на поцелуй, он тихо рыкнул и нехотя отступил. Бранд все еще надеялся на приглашение, но я не смогла. Вошла в комнату, скрылась за дверью и застыла, слушая удаляющиеся шаги. Когда в замке стихло, сняла обувь и на цыпочках бесшумно рванула по коридорам и лестницам в подземелье.

Я прекрасно помнила, как и где Хельвард Финн прятал ключи. Легко открыла и шахту, и кулуар, и камеру Мортена. Меня не беспокоили рычания потревоженных оборотней. Я не задумывалась, в каком они сейчас облике. Не принимала во внимание, что провоцировала их своим присутствием, хоть нас и разделяли толстые железные двери. Я была поглощена заявлением Бранда, что Мортен сегодня удивительно молчалив.

Немедля, я распахнула заскрипевшую дверь и остолбенела. Никакого безмолвного оборотня в камере не было. На полу, в кандалах, прижимаясь к стене затылком, сидел Мортен в своем обнаженном человеческом теле.

В эту ночь он не обратился…

Глава 29. Преступление. Искушение. Грех

Я бросила ему ключи от кандалов и вышла в коридор, прекрасно помня, что он в моей помощи не нуждается.

Пока Мортен снимал с себя цепи, одевался и запирал дверь кулуара, я расхаживала из стороны в сторону, кусая губы и потирая виски. Голова не болела. Она кипела. Мозг буквально пузырился.

– Это невозможно! – заговорила я, когда Мортен убрал ключи.

Освещаемый огнем факелов на стенах, он обернулся и вперил в меня свой безмолвный взгляд. Тот самый, по которому не определить, любил он меня, ненавидел, жаждал овладеть мной или убить. В нем бесконечно боролись две стороны: невинный и талантливый юноша и бессердечное чудовище.

– Когда ты перестал обращаться и почему?

– Ты сама знаешь ответ на этот вопрос, – в привычной ему загадочной манере ответил он.

Я сомкнула челюсти и, развернувшись, зашагала к лестнице. Вкуснее выпить уксус, чем разговаривать с Мортеном. Откуда мне было знать, с кем у него любовь-морковь? Он вон целыми днями в лесу пропадал. Мало ли, какую кикимору там себе нашел.

Влетев в кухню, я порывом ветерка задула одну из трех свечей, оставляемых для меня Хельвардом Финном. Схватила графин и плеснула себе воды в стакан. Но даже ко рту поднести не успела, как властные мужские руки развернули меня на сто восемьдесят, подхватили под бедра и усадили на край стола.

Погасла еще одна свеча. В широком пространстве кухни остался искрящийся блеск слабого огонечка, но его было достаточно, чтобы увидеть охваченные привкусом запретного плода глаза.

– Ты не имеешь на это права, – зашептала я, захлебываясь собственным сорванным на хрип дыханием. – Слышишь?

Пропустив мимо ушей мою претензию, он ловко занес одну руку под платье, скользя ладонью вверх по бедру, второй притянул меня к себе за талию и поцеловал.

Я упиралась кулаками в его грудь всего несколько секунд. Хотела оттолкнуть, расцарапать лицо, пнуть промеж ног. Но сердце просило любви.

Обвив его шею руками, я сдалась и ответила на поцелуй взаимностью. Ласкала его губы, терлась грудью о его сильное тело, шире разводила колени, позволяя ему вплотную прижаться ко мне. Не остановилась, даже когда почувствовала, как во внутреннюю сторону моего бедра уперся его напрягшийся до состояния камня член.

Я вдруг поймала себя на мысли, что меня волнует не только мягкое и нежное удовольствие, которое мне доставлял Бранд, но и грубая, порывистая боль, щедро причиняемая Мортеном. Умом я понимала, что иду на дно, играя их чувствами. Однако тело меня не слушалось, действовало по велению сердца. И я, час назад оттолкнувшая Бранда, сейчас была готова целиком отдаться другому.

Наш поцелуй становился более ярым, глубоким, пульсирующим. Я не замечала ни кухонную утварь, ни закопченную печь, ни твердый стол под собой. Все вокруг размылось, заиграло разноцветными бликами, и с каждой новой вспышкой где-то внутри меня лопалось новое звено цепи. Казалось, что я не заметила бы ни лютого мороза, окажись мы на вершине горы, ни кипящей лавы, окажись мы в жерле вулкана. Я увязла в ощущениях, дразняще прокалывающих меня миллионом иголочек, и не стала сопротивляться напору, когда его язык проник в мой рот.

Преступление. Искушение. Грех. Я не представляла, как еще назвать то, что я творила, но разум мутнел все сильнее, одну за другой отключая все извилины мозга, отвечающие хоть за какую-то трезвость ума. Я с разгона прыгнула в бездну порока, не думая о том, как больно будет приземляться. Подпустила Мортена не только к своим губам, но и к телу. Даже не попыталась остановить его, когда блуждающие по моему лицу и шее поцелуи плавно спустились к ключице.

Не переставая осыпать мою кожу влажными прикосновениями и заставляя меня всхлипывать от раздирающих изнутри импульсов, Мортен стянул трескающееся по швам платье до пояса и губами припал к моим грудям.

Я до крови закусила губу, запрокинув голову назад. Впервые узнала, насколько чувствительны у меня соски. Как резко и горячо они отзывались на поцелуи и легкие покусывания! Реагировали на воздушные прикосновения к ним горячего языка. Твердели от посасываний. Приятно ныли от сдавливания крепкими руками.

Каждое его неспешное, но наглое движение заставляло меня вздрагивать и жмуриться. Я стискивала зубы, заглушая стоны. Сжимала кулаки. Напрягалась. В тщетной попытке вернуть самообладание. Когда убедилась, что это невозможно, подтянула Мортена к себе и вернула к своим губам.

Вкус моей крови завел его еще сильнее. Теперь и он не мог остановиться.

Я стянула с его мускулистых плеч рубашку, ноготками провела вниз по рельефам груди и пресса и одной рукой ухватилась за возбужденный член через ткань штанов, чем вынудила Мортена втянуть воздух сквозь сжатые зубы. Я так завелась, что совсем забыла главное: он – девственник!

Братья наверняка делились с ним своими успехами в борделях Абрахоса, а в библиотеке замка была всякого рода литература, из которой он почерпнул теорию сексуальных игрищ. Да и половое воспитание в королевских семьях никто не отменял. Так что сомнений, что Мортен знал, куда совать, не было. Но мне следовало учитывать, что все ощущения для него в новинку. Одно дело – тайно самоудовлетворяться где-нибудь в чаще леса, и совсем другое – чувствовать, как это делает нежная женская рука.

– Я ненавижу тебя, – отрывисто прошептал он, вновь целуя меня.

– Это взаимно, – ответила я, залезая ладонью к нему в брюки.

Обхватила толстый, увитый венками член пальцами и на миг замерла, радуясь охрененному размеру. Математический расчет меня не подвел. Сыновья Эмриана Мирного – просто секс-монстры.

Медленно водя рукой вверх-вниз, я видела, в какой экстаз впадал Мортен. Как рвано он дышал, как закатывал глаза, как глотал стоны, когда я по головке члена размазывала каплю его выступившей предсеменной жидкости.

Лихорадочно задрав подол платья, я еще шире развела ноги, сдвинула ластовицу трусиков и толкнулась вперед. Все мое тело тут же вспыхнуло. Перед глазами засверкали грозы. В ушах загудел звон, сквозь который я расслышала тихое рычание Мортена.

Войдя в меня, он на секунду замер. Обвел мое лицо подернутыми пеленой глазами, губами прикоснулся к моим губам, лбом прижался к моему и ритмично задвигался, толкаясь в меня снова и снова. Доказывая мне, что я вовсе не фригидная, а тот стремный байкер и правда был скорострелом. Потому что Мортен уже продержался втрое дольше него, и я была уверена, что это еще далеко не предел.

– Ты ведьма, странница, – хрипел он, кусая мои губы.

– А ты мерзавец, – отвечала я, подстраиваясь под его темп.

Подняв меня со стола, Мортен переместил нас на софу у стены, где снял с меня и застрявшее на талии платье, и трусики, стянул с себя брюки и навис надо мной сверху.

Тяжело дыша, он долго смотрел мне прямо в глаза, прежде чем осмелился произнести:

– Я люблю тебя.

Дурак! Я это и так знаю!

Дернула его на себя, едва ли не приказывая вернуться к прерванному занятию, и шепнула:

– Так докажи.

Ох, если бы я только знала, к чему приведет эта фраза! Но я думала только о настоящем, не загадывая, что будет завтра, и не представляя, насколько серьезно Мортен воспримет мои слова.

Он облизнулся и вновь прильнул к моим губам. Жесткими пальцами сжал мое бедро и толкнулся, заполняя меня собой. Жарче, глубже, агрессивнее. Выбивал из меня не только стоны, но и слезы. Заставлял выгибаться и извиваться под ним. Взывать ко всем великим силам. Сгорать дотла и возрождаться, словно феникс.

Весь мир для нас исчез. Мы больше не слышали волчий вой. Мы слышали только стоны, шепот, вкусный звук контакта наших влажных тел. Опьяненные друг другом безумцы.

Мы до такой степени забылись, что сотрясаемые дикими, разливающимися по мышцам конвульсиями оргазма, даже не заметили, что Мортен кончил в меня. Впрочем, нам было плевать. Оглушенные, уставшие, но дьявольски счастливые, мы еще долго целовались, пока до меня не дошло, что все стихло. Волки умолкли, а это означало, что скоро рассвет.

Не чуя собственного тела, зато чувствуя, как распухли от поцелуев мои губы, я пальцем сдвинула влажную прядь волос, упавшую на лицо Мортена, и спросила:

– Твои братья обо всем узнают. Бранд узнает. Что мы будем с этим делать?

– Для начала не мешало бы пережить Багровую Ночь, – обоснованно ответил он.

Еще раз поцеловал меня и встал, подбирая разбросанную одежду. Мою подал мне, свою начал надевать на себя.

– Ты пока к себе иди, – произнес, не глядя мне в глаза. – Поспи. До утра еще есть время.

– А ты?

– Мне надо прийти в себя.

– Да, я понимаю, первый секс и все такое…

– Не понимаешь, – хмыкнул он, глянув на меня. – С меня пали чары проклятия. Я сейчас очень странно себя чувствую. Непривычно.

Я заметила, что платье кое-где порвано, но ничего другого под рукой не было, пришлось надевать его.

– Мортен, – обратилась к нему, встав и проведя рукой вверх по его плечу, – ты же не собираешься выйти из замка?

– До рассвета? Чтобы в таком виде попасть на глаза шайке Рах-Сеима? Я, может, и псих, но жизнью дорожу.

Я улыбнулась. Впервые меня так порадовала его жажда жизни.

Подтянулась на носках, поцеловала его и, как назло, вспомнила, что именно так желала спокойной ночи Бранду. Почувствовала себя порочней шлюхи из Абрахоса. Ничего больше не сказав, я отправилась в свою комнату. Так же на цыпочках, чтобы не разбудить ни Бранда, ни Хельварда Финна. И надеясь, что они не слышали, чем мы с Мортеном занимались на кухне.

В комнате я сразу плеснула в таз воды, подмылась, залезла в постель, натянула одеяло до самого подбородка и, выдохнув, с горечью признала, что изменила Бранду. Мужчине, который посвятил всего себя мне. Он хоть и обидел меня, но не заслуживал предательства. К тому же я переспала не с кем-то чужим, а с его родным братом. Двойной удар в спину.

Закрыв глаза, я легла набок и сжалась в комок. Тело все еще вибрировало, лоно жгло огнем, губы покалывало. Это была самая грешная ночь в моей жизни, но истощение погрузило меня в сон. И я так крепко уснула, что не слышала крика ранних птиц, орущих на рассвете, и не обращала внимание на свет, заливший комнату. Меня разбудил скрежет отворяемой двери, тяжелый стук сапог и твердый голос Айвариса.

– Ты освободила Мортена!

Спросонок я не сразу поняла, о чем он говорил. Потерла глаза, оторвала голову от подушки, поморщилась, фокусируя зрение на старшем принце.

– Мы же договаривались, что вы не входите в мою комнату без стука, – прозевала я, садясь в постели. – Что, где-то горит? Или что-то пропало?

– Пропало, – кивнул он, грозно косясь на меня. – Твой дельтаплан.

– Может, Кристер его куда-то переложил и забыл, – пожала я плечом. – Или сир Хельвард убирался в его мастерской. Поверь, этот дельтаплан – последнее, что меня сейчас волнует.

– А Мортен волнует?

Я сглотнула. Айварису все-таки удалось окончательно меня разбудить.

– А что с Мортеном?

– Ваше высочество! – В мою комнату также без стука вбежал Хельвард Финн. – Принц Мортен не уходил в лес. Вот его клинок. – Он протянул Айварису знакомый нож. – Я добежал до первых силков. Никто добычу не забирал.

Я запаниковала. Скинула с себя одеяло, соскочила с кровати и вскрикнула:

– Что происходит?!

– Ты мне скажи, – ответил Айварис каким-то дежавю.

– Да! Это я выпустила Мортена! Потому что он больше не проклят…

Айварис обвел взлохмаченную меня в порванном платье взглядом и изогнул бровь, чем заставил меня покраснеть и обнять себя руками. Хельвард Финн тут же потупил глаза в пол.

– Я уже и сам понял, что он не проклят, – сказал Айварис, крутя клинок Мортена в руке. – От тебя на весь замок несет сексом с ним. Бранд пока не знает и не учует. Мы с Вермундом и Кристером дадим вам шанс самим во всем разобраться. Но если ты стравишь их…

– Что с Мортеном?! – перебила я его, сделав шаг вперед.

– Он пропал. Вместе с твоим дельтапланом, – заявил Айварис, и у меня пол ушел из-под ног. – Сдается мне, Мортен решил испытать его или отправился на встречу с Зариной.