Текст книги "Код операции - ''Тарантелла''. Из архива Внешней разведки России"

Автор книги: Лев Соцков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

Рецепт профессионала

В Бухаресте начал функционировать Союзный контрольный совет и разместились военные миссии, английской руководил вице-маршал авиации Стивенсон. К ней были прикомандированы офицеры английской разведки, которые развернули интенсивную работу в румынских политических кругах. Подтягивали и старые проверенные связи: на английском бомбардировщике прибыл уже известный нам Аушнит, облаченный в форму британского офицера.

Из Каира поступила информация от «Бритта» о том, что в дачном местечке Меади в пятнадцати километрах от египетской столицы на одной из вилл проходит подготовку группа лиц, которых англичане намерены направить в Румынию и другие страны Восточной Европы. Прилагался список с установочными данными.

«Бритт» сообщил также, что в Каире действует,школа Главного штаба английских войск на Ближнем Востоке. Она готовит кадры для работы в странах этого региона и на Балканах. В программе – изучение языка страны назначения, особенностей внутриполитического положения, платформ влиятельных политиков и других дисциплин.

Острота противоборства за влияние в Румынии отражалась и в тех указаниях, которые получали миссии. Что касается английской, то они благодаря усилиям лондонской резидентуры и знаменитой «кембриджской пятерки» весьма оперативно докладывались политическому руководству СССР и учитывались в организации текущей работы внешней разведки.

Стивенсон в телеграмме, отправленной в Лондон, бил тревогу:

«Я имею основание предполагать, что любые неудачи со стороны Великобритании и Америки помешать России лишить Румынию свободы, не могут не произвести самого печального эффекта. Поэтому я почтительно прошу, чтобы были приняты меры к тому, чтобы не дать России возможности выполнить то, что в данное время является ее планом».

Вашингтонская резидентура передала текст еженедельной разведсводки УСС в которой о ситуации в Румынии говорилось:

«От членов национал-крестьянской и либеральной партий получена информация, что первым открытым актом сопротивления стало их коммюнике по вопросу о правительстве Грозы. Обе партии намереваются усилить это сопротивление. Братиану и Маниу готовят программу, первым шагом которой явится издание совместного манифеста с отказом от признания законности правительства.

Маниу пытался получить от короля заверения, касающиеся двух партий, что если правительство не будет коалиционным, то либеральная и крестьянская партии займут критическую позицию по отношению к королю.

Либеральная партия не единодушна в своем отношении к правительству Грозы. Одна часть требует его признания и примирения с группировкой Татареску – вице-премьера и министра иностранных дел. Другая часть во главе с Братиану поддерживает Маниу.

В кругах крестьянской и либеральной партий распространяются слухи, что англичане и американцы заверили Маниу в своем намерении выступить после войны против коммунизации Румынии. Политика Маниу базируется на этих заверениях».

Король действительно еще пытался что-то предпринять, даже заявил в беседе с Грозой, что он скорее отречется от престола, нежели допустит сформирование правительства НДФ, но коммунисты организовали массовые демонстрации, и Михай отступил. Правительство было утверждено в составе, предложенном премьер-министром Петру Грозой. Наблюдения показывали, что на королевский двор англичане в ту пору в известной мере рассчитывали, другие рычаги воздействия ослабевали, особенно после начала, как тогда говорилось, реконструкции румынской экономики и социально-политической системы.

Из соседней страны в Бухарест приехал венгерский политик за опытом ведения политической борьбы с компартией. Ему посоветовали побеседовать с корреспондентом уважаемой английской газеты, который прекрасно осведомлен по румынским делам.

Им был А. Гибсон, младший брат Гарольда Гибсона, с которым многие годы сотрудничал «Бритт» и был в курсе занятий английского журналиста в Бухаресте. Остальное было из области применения в оперативной работе специальной техники. Стенограмма беседы Арчибальда Гибсона с венгром пришла в Центр:

«Гость. С каких пор вы в Румынии, мистер Гибсон, и как оцениваете положение в этой стране?

Секретарь. Вы должны знать, г-н доктор, что мистер Гибсон очень хорошо информирован о положении дел в Румынии и никто лучше него не знает обстановку в стране.

Гость. Я очень удивляюсь, что англичане, зная обо всем, что происходит в Румынии и Венгрии, не желают оказывать помощь этим государствам. Но от нас требуют, чтобы мы всеми силами сопротивлялись русским. Всем известно, что тридцать процентов населения Румынии и Венгрии проанглийски настроены, и все же Англия не предпринимает ничего конкретного против русских, которые делают что хотят.

Гибсон. Что же вы не организуете восстания?

Гость. Очевидно вы не знаете, что русские в течение восьми дней полностью вывезли в Россию фабрику «Третей». Вы, представитель Англии, советуете нам организовать восстание и служить вашим интересам, тогда как сотрудники английской миссии... не нашли время связаться с нашими органами власти.

Гибсон. Что вы жалуетесь, вы, венгры, сотрудничаете всей душой с русскими. Что же вы ждете помощи от нас?

Гость. То что вы заявляете о нас, я могу сказать о Румынии. Нет никакой разницы. И вы сотрудничаете с русскими, как мы.

Гибсон. Это неверно, венгерское правительство более красное, чем румынское. Здесь в Румынии единственный, кого поддерживает Москва, – это Гроза.

Гость. Я только четыре дня нахожусь в Румынии и убедился, что главный пост находится в руках коммунистов. В Венгрии председатель Совета министров не красный. Кроме того, в венгерское правительство входят три министра, о которых можно сказать, что они профашистски настроены. Они проинформированы, что Англия сделает все возможное, чтобы помочь историческим партиям Румынии прийти к власти. Например, можно взять г-на Маниу, о котором я знаю, что он за кулисами ведет гнусную политику против венгров. Мы, венгры, знаем это, так как это касается нас в первую очередь.

Гибсон. Извиняюсь, г-н Маниу является моим хорошим другом. Я часто с ним встречаюсь и беседую по всем вопросам.

Гость. Но как Маниу думает осуществить земельную реформу?

Гибсон. Маниу дал мне слово, что приложит все усилия для разрешения этого вопроса.

Гость. Маниу не говорит правды, мистер Гибсон.

Гибсон. Я верю ему и базируюсь на него.

Гость. Если разрешите, я вас спрошу: с кем вы не можете договориться? С русскими или американцами? Черт вас подери всех! Проснитесь, помогите хотя бы себе, если не можете помочь маленьким странам! Вам разве все равно, что русские находятся в Бухаресте, Будапеште, Вене, Варшаве, Берлине?

Гибсон. ... (молчит)

Гость. Мы сами ничего не можем сделать. Ваш интерес нам помочь!

Гибсон. Тогда занимайтесь саботажем».

Маниу и Братиану настоятельно рекомендовали королю дать отставку правительству Гроза. Конфронтация нарастала. Король демонстративно отказался появиться на трибуне во время парада по случаю свержения режима Антонеску. Маниу посетил монарха и требовал помилования Антонеску, демарш оказался бесполезным. Вскоре был арестован и сам Маниу, что было воспринято в Румынии как шаг к изменению политического строя в стране и, значит, к упразднению монархии.

Михай в сопровождении матери выезжает в Лондон, чтобы присутствовать на свадьбе принцессы Елизаветы Английской. В связи с обстановкой в Румынии у него усиливаются настроения не возвращаться на Родину.

Англичане и американцы вежливо, но настойчиво рекомендуют не делать этого, ведь он оставался, пожалуй, единственным более или менее значимым рычагом их влияния в Румынии.

Отречение

Государственный министр Сарджент доложил шефу Форин Оффис Бевину служебную записку следующего содержания:

«Американский посол сказал мне сегодня, что он только что имел встречу с королем Румынии, которому заявил, что вопрос относительно возвращения или невозвращения в Румынию относится к категории вопросов, которые король должен решать сам. Тем не менее он сказал королю, что его дальнейшее пребывание в Румынии представляло бы определенную ценность».

В Центре этот документ был оперативно получен, как и последующая переписка между Лондоном и Бухарестом в отношении судьбы Михая.

Министр иностранных дел Великобритании после беседы с Михаем направил в свое посольство в румынской столице телеграмму следующего содержания (цитируется с некоторыми сокращениями):

«Важно.

Совершенно секретно: Лично для посла Его Величества

Я видел короля Михая на приеме 24 ноября с. г. (1947 г .—Авт.). Присутствовала также королева-мать, которая в разговоре проявила гораздо большую активность, чем сам король. Она заявила, что если король возвратится в Румынию, то будет либо посажен в тюрьму, или, по крайней мере, обвинен в несуществующих преступлениях. Это ставит короля в невозможное положение, когда он должен подписывать законы и различные предписания, обвиняющие бедных румын, все преступления которых заключаются в несогласии с коммунистами.

Сам король показал свою беспомощность. Он высказал мысль, что вместо того чтобы сидеть в стране и придавать юридическую силу всевозможным законам, издаваемым правительством, для него было бы лучше остаться за пределами своей страны.

Я посочувствовал их затруднительному положению, но сказал, что Их Величества вероятно понимают, что я не могу дать какой-либо совет. Их Величества сказали, что они также понимают мое положение, что они были бы очень обеспокоены, если бы я узнал об их невозвращении на родину».

Витиевато, но позиция правительства Великобритании определена однозначно: королю следует оставаться в Румынии.

Посланник Его Величества в Бухаресте, Холмэн, отлично понял министра. В своей телеграмме за № 1440 от 1 декабря 1947 года он, в частности, писал:

«...Если королева-мать убедит короля не возвращаться, то я должен буду считать, что, наряду с соображениями политического характера, это прямо сыграет на руку коммунистам, – она тем самым принесет большой вред не только своему сыну, но и румынскому народу.

Здесь полагают, что король, как и всякий другой человек, будет выполнять свои обязанности по мере своих способностей, как неприятны и опасны они ни были бы. Если он не сделает этого и сознательно дезертирует со своего поста, он не сможет рассчитывать на какую бы го ни было поддержку со стороны тех, кто до последнего времени оказывал ему свое доверие и был уверен в нем».

В свое время в румынских политических кругах и при дворе довольно оживленно обсуждали тему вероятности брака Михая с английской принцессой Маргарет. Скептики, правда, говорили, что, помимо всего прочего, есть одно существенное препятствие, состоящее в том, что Румыния в недавнем прошлом была саттелитом Германии и находилась в состоянии войны с Англией. А устанавливать брачные отношения с королевским домом страны, которая недавно был врагом Англии, не очень-то этично.

Разумеется, это тоже нюанс, от которого не отмахнешься. Но если говорить о политической стороне дела, которая вообще часто присутствует в династических браках, то, видимо, следовало взять в расчет и вопрос о будущем монархии в Румынии. Здесь запас прочности был невелик, что следовало, кстати, и из приведенных выше английских правительственных документов.

Мы не будем углубляться в этот вопрос, констатируем лишь, что тот гипотетический вариант не состоялся, а Михай в соответствии с установленной процедурой запросил согласие румынского правительства на его брак с принцессой Анной де Бурбон. Одновременно он сообщил о своем возвращении в Бухарест.

Михай высказал пожелание, чтобы в Бухаресте его встретило правительство в полном составе. Это пожелание короля выполнено не было. Брак с Анной правительством санкционирован не был, более того, ему были высказаны претензии, что он не информировал кабинет о своих намерениях заблаговременно.

Ни для кого не было секретом, что вся эта история была лишь поводом для постановки завершающего акта противостояния.

30 декабря 1947 года Михай отрекся от престола и покинул Румынию. 5 января нового года Румыния была провозглашена Народной Республикой.

После непродолжительного пребывания в Париже и Лондоне Михай прибыл в Соединенные Штаты, где заявил, что не считает себя связанным актом об отречении, которое было навязано ему силой. Он был принят Трумэном, после беседы с которым сообщил прессе, что президент США разделяет его надежду возвратиться на трон, но что вопрос об образовании румынского правительства в эмиграции не затрагивался. Через полгода в Афинах состоялось бракосочетание теперь уже экс-короля Румынии Михая с Анной де Бурбон, принцессой Пармской. А советский орден «Победа» с бриллиантами, принадлежавший Михаю, через полвека будет продан с аукциона лицу, которое пожелало остаться неназванным.

Снова в Праге

Британское посольство в Праге получило пополнение. На должность заведующего отделом виз в ранге 1-го секретаря прибыл дипломат, работавший в Чехословакии еще до войны. Он был представлен в консульской службе МИДа и приступил к работе. Никто в представительстве не удивился обилию его связей в различных кругах пражского общества, относя это за счет давнишнего знакомства дипломата со страной. Те же, кому было положено знать, что секретарь посольства разведчик, тем более воспринимали его активность как вполне естественную. Сам он свою принадлежность к Интеллидженс сервис и не скрывал, слишком долго он работал под различными прикрытиями и осознавал, что хорошо известен многим контрразведкам. Этим человеком был полковник Гибсон, о назначении которого в Прагу в Центре знали из сообщения «Бритта».

Собственно в поле зрения советской внешней разведки он и попал-то благодаря «Бритту», поскольку деятельность последнего в интересах британской разведки отслеживалась еще с 20-х годов, а его неизменным начальником пятнадцать лет был Гибсон. На каком-то этапе изучения этого тандема материалы на Гибсона были выделены в самостоятельное дело, которое пополнялось и пополнялось.

Наступил второй пражский период служебной карьеры полковника. Некоторые детали говорили за то, что он прибыл далеко не с ординарной миссией разработки советских учреждений, что для него было привычным, а для проведения работы по влиянию на внутриполитические события в стране пребывания. Поэтому и был взят под контроль с использованием тех возможностей, которыми внешняя разведка располагала в те годы в Чехословакии.

О нем и будет рассказ, но вначале небольшая биографическая справка.

Гибсон родился в Бирмингеме, вместе с семьей долго жил в России, где отец служил до революции, учился в реальном училище, освоил русский язык.

В Первую мировую войну проходил службу в британском экспедиционном корпусе, после окончания разведшколы был прикомандирован к английской военной миссии при штабе генерала Юденича, некоторое время состоял референтом в аппарате начальника британской миссии в России Локкарта, который известен как организатор заговора с целью свержения советской власти, раскрытого ВЧК. В 1919 году Гибсон по линии разведки выехал в Турцию. В Стамбуле им был привлечен к сотрудничеству эмигрант из России (это был «Бритг»), с которым он будет работать на советском направлении много лет. Затем получает назначение в Бухарест и становится одним из ведущих специалистов своей службы по советским делам.

Гибсон интенсивно использовал для решения задач получения разведывательной информации русскую эмиграцию и сумел создать разветвленную агентурную сеть на советской территории. Одним из его ближайших помощников и удачливых вербовщиков стал «Бритт».

В 1932 году в связи с реорганизацией английского раз-ведаппарата в Прибалтике Гибсон был переведен в Ригу, где работал под прикрытием консульского отдела британской дипломатической миссии. За ним последовал в Латвию и «Бритт». Через некоторое время Гибсона перевели в Прагу, где он пробыл более шести лет вплоть до оккупации Чехословакии немцами. С началом Второй мировой войны он командируется в Турцию в качестве резидента английской разведки в этой стране.

Жена Гибсона родилась в Одессе, во время Гражданской войны выехала в Константинополь, работала там в отделении французского банка, там же познакомилась со своим будущим супругом. В последующие годы сопровождала мужа в его служебных командировках.

Старшего брата, когда тот был отозван из Румынии, сменил средний – Арчибальд Гибсон, который продолжил линию привлечения эмигрантов, которых было тогда немало в Бухаресте и других румынских городах. После начала Второй мировой войны румыны под нажимом немцев установили плотное наблюдение за английским разведчиком и его связями, бьши потери.

В 1944 году после выхода Румынии из войны на стороне Германии Арчибальд возвращается в Бухарест с целью восстановления агентурных позицией и приспособления их к новым задачам, поставленным штаб-квартирой СИС.

Младший из Гибсонов избрал карьеру адвоката в Лондоне. Братья поддерживали между собой переписку.

Дочь Гибсона-старшего, Дагмар, находилась вместе с родителями в Чехословакии, училась в балетной школе, как и отец, увлекалась оперным искусством, имея хорошие внешние данные, пыталась даже получить работу на киностудии «Баррандов». Вышла замуж за английского офицера, но вскоре брак распался, ребенок остался с матерью.

Так складывалась карьера и семейная жизнь Гибсона, когда он вскоре после окончания войны в Европе вновь получил назначение в Прагу, где стал заведующим отделом виз британского посольства. С этим городом у него будут связаны и изменения в личных делах.

Во внутренней переписке своей службы Гибсон, как следует из упоминания в архивном документе внешней разведки, был зашифрован как «22 500-й».

В распоряжении внешней разведки было немало документов, свидетельствовавших о желании союзников взять под контроль развитие событий в Чехословакии, опираясь на Бенеша и руководимое им Временное правительство. В апреле 1945 года из Лондона генералу Эйзенхауэру была послана примечательная телеграмма:

«Политика Англии направлена на то, чтобы укрепить чехословацкое правительство против коммунистов и русских. Британское правительство считает с политической точки зрения желательным, чтобы англо-американские войска по мере возможности освободили большую часть Чехословакии».

Это сделать не удалось, хотя немецкая группа армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Шернера оказывала ожесточенное сопротивление наступавшим советским войскам, в составе которых действовал и сформированный в СССР чехословацкий корпус. Решающим стал знаменитый танковый рейд на Прагу, завершивший освобождение Чехословакии, американские войска заняли западные области. Наступало время острых внутриполитических баталий.

Эту особенность послевоенной ситуации хорошо понимал источник каирской резидентуры «Бритт», глубоко знавший всю предысторию положения дел на Балканах и в Центральной Европе. Именно поэтому ему и была поставлена задача освещения деятельности англичан по этому направлению.

«Бритт» обратил внимание на то, что еще во время войны англичане создали мощные разведывательные секции, которые вели работу в оккупированных немцами странах, и не только, и даже не столько для получения разведывательной информации, сколько для установления контакта с партиями, организациями и группами, имея в виду воздействие на послевоенные события в интересовавших их странах.

Так, по словам «Бритта», было в Румынии, где вначале с авторитетным лидером прежней политической элиты, Маниу, из Каира поддерживал связь полковник Мастер-сон, а затем в самой Румынии его коллега Шастелен (об этом мы рассказали). Такая же задача ставилась и по Чехословакии, с той, правда, большой разницей, что лидер, на которого делалась ставка – Бенеш, в годы войны находился в Лондоне.

Время шло, политики и спецслужбы работали, вопрос, кто возьмет верх в политических процессах в Чехословакии в первые два послевоенных года, решен не был. Из резидентур шла информация, которая свидетельствовала об активизации разведок бывших союзников.

«Бритт» сообщил, что, по -его сведениям, руководство английской разведки посылает в Прагу одного из своих самых опытных офицеров Гибсона, которого он, «Бритт», прекрасно знает по долголетней совместной работе. Когда эта информация была рассмотрена в Центре, то было принято решение заняться выяснением миссии Гибсона, не исключались и какие-то обращения к «Бритту», если в таковых будет надобность.

Помимо сказанного была и еще одна причина, почему Центром уделялось такое внимание Гибсону. Не было уверенности, что в результате проведенных оперативных мероприятий была выявлена вся прежняя агентура этого английского разведчика в Советском Союзе. Существовала вероятность того, что с кем-то из своих помощников англичане захотят восстановить связь и могут даже поручить это самому Гибсону, прикрытие которого весьма благоприятно для этого. Так что в успехе наблюдения за Гибсоном были заинтересованы как внешняя разведка, так и контрразведка органов госбезопасности СССР.

Очень быстро установили, что Гибсон с семьей проживает по адресу Прага XVIII, Слунка, 21; квартира большая, у него две служанки: одна русская, обслуживает его уже много лет, другую хозяин нанял уже в Праге. Ее жених сотрудничал с немцами, понес наказание, поэтому вела она себя тихо, больше всего боясь потерять столь привлекательное место, даже из дома выходила редко, да и то только в ближайший магазин.

Гости, посещавшие квартиру Гибсона, фиксировались, в числе их были и местные граждане, и иностранцы. Однажды хозяин, уходя на работу, оставил блокнот с фамилиями и телефонами людей, которые постоянно поддерживали контакт с английским посольством.

Обнаружились черновики бумаг личного свойства, например набросок воспоминаний о работе в Турции. Очевидно, Гибсон восстанавливал в памяти эпизоды прошлого, в его записях был даже своеобразный календарь памятных ему событий:

1917 – Москва

1917, март – перемещение в Петроград

1917, октябрь – возвращение в Москву

1917, март – арест англичан

1918, октябрь – отъезд из Москвы

Или только географические точки, например:

1932, январь – Рига – Берлин – Лондон – Париж – Рига

1936, сентябрь – Прага – Вена

1941, январь – Лондон – Лиссабон – Анкара – Стамбул и т. д.

За этими пометками стояла большая работа с людьми; как Гибсон намеревался использовать свои впечатления от городов, информацию о своих сослуживцах, помощниках и политиках, с которыми ему довелось работать и встречаться, не известно.

Существенную зацепку по освещению работы Гибсона предложил «Бритт». На одной из встреч в сентябре 1946 года он рассказал, что через Каир в Европу выехал брат Васильева (бывшего когда-то, как и он сам, помощником Гибсона). Младший Васильев работает на английскую разведку и всю войну находился на связи у ее резидента в Стамбуле Гибсона. Он имеет британский паспорт и, как можно понять, будет использован в работе по Советскому Союзу. Он едет в Лондон за назначением, обещал написать «Бритту» как устроится, сказал, что не надо терять друг друга из виду.

В Центре подняли все материалы на братьев. В донесении агента, знавшего младшего Васильева, Владимира, сообщалось:

В. Г. Васильев родился в 1905 году, отец служил старшим врачом на броненосце «Ослябя», погибшем в бою с японской эскадрой при Цусиме. Учился в Петербургском кадетском корпусе, вместе с которым был эвакуирован в Сибирь; во время Гражданской войны служил в отрядах Каппеля и в армии адмирала Колчака, как и многие другие бежал за границу; сначала находился в Шанхае, затем с группой молодых людей был отправлен в Югославию. Оттуда был вызван старшим братом в Бухарест, где вначале сотрудничал с румынской разведкой, а затем был завербован англичанами и выполнял роль связника с эмигрантом Богомольцем (т. е. с «Бриттом». – Авт.), являвшимся помощником резидента Интеллидженс сервис в Румынии Гибсона. Впоследствии находился на связи у самого Гибсона и его брата Арчибальда. В середине 1940 года был переведен англичанами в Стамбул, где вновь оказался под началом Гибсона.

Начали исследовать эту линию, так как возник вопрос, нельзя ли выйти на англичанина через Владимира Васильева.

В период немецко-румынской оккупации Одессы агент органов госбезопасности «Кайсов» познакомился в дружеской компании с некоей Ксенией,, приехавшей из Бухареста. Та, проникнувшись доверием к сыну бывшего белого генерала, рассказала, что знает людей, связанных с английской разведкой, и назвала Владимира. Уезжая из Одессы, обещала «Кайсову», проявившему интерес к жизни за рубежом, помочь установить связь с этим человеком и дала ему свой адрес.

В августе 1945 года «Кайсов» под легендой розыска имущества, вывезенного румынами из Одессы, приехал в Бухарест и связался с Ксенией. На просьбу «Кайсова» выполнить обещание и вывести его на английских представителей она указала на прямого начальника Владимира Васильева – А. Гибсона. Ждал «Кайсов» напрасно, англичане проявили осторожность, а может быть, дама переоценила свои возможности.

Дальнейшая проверка показала, что старший из братьев, Васильев Стефан, в конце июля 1945 года арестован органами «СМЕРШ» на территории Румынии.

На допросе Васильев показал, что после введения в Румынию немецких войск брат вместе с английскими разведчиками покинул страну и выехал в Турцию. В 1944 году жена арестованного, работавшего в то время в германском разведоргане в Софии, ездила в Стамбул по заданию германской разведки для свидания с братом. Возвратившись, она рассказала, что Владимир получил британское подданство и служит в звании штаб-сержанта радиотелеграфистом при резиденте СИС в Турции Г. Гибсоне.

В связи с переездом из Софии в Бухарест и приходом в Румынию советских войск переписка между братьями прекратилась, тем не менее Васильев-старший высказал уверенность, что в сложившихся условиях можно попытаться от его имени установить связь с Владимиром и высказал в этой связи целый ряд соображений, как это лучше сделать.

Сам Васильев, отбывая тюремное заключение, стремился как-то облегчить свою участь – на сотрудничество со следствием и сотрудниками оперативных служб шел без проблем. На его бухарестской квартире были изъяты пять фотоальбомов любительских фотографий, на которых были запечатлены многие лица, которые, по его словам, сотрудничали с английской разведкой. Васильев назвал их, сообщив известные ему сведения о местонахождении этих людей и роде их занятий.

Но время шло, обстановка менялась и торопила. Лондонской резидентурой Владимир был установлен в бедном квартале одного из пригородов, но он был тяжело болен и что-либо конструировать в этой ситуации было бессмысленно. Да и не эта линия Гибсона в освещении действительности была главной – эпизод с его бывшими помощниками лишь высвечивал то значение, которое руководство внешней разведки придавало вскрытию деятельности сотрудников СИС в Чехословакии. Слишком высоки были ставки в политической игре, которая велась в этой стране.