355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лев Толстой » Полное собрание сочинений. Том 69. Письма 1896 г. » Текст книги (страница 5)
Полное собрание сочинений. Том 69. Письма 1896 г.
  • Текст добавлен: 16 октября 2016, 21:52

Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 69. Письма 1896 г."


Автор книги: Лев Толстой



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

* 43. Софии Бер.

1896 г. Марта 6. Никольское-Горушки.

Милостивая государыня,

В настоящую минуту я пишу вещи, которые едва ли скоро кончу. Ежели и когда кончу, очень рад буду предложить их вам для перевода. Теперь же есть у меня две статьи о патриотизме в форме писем,1 которые, сколько мне известно, не были переведены на итальянский язык (по-немецки они, вероятно, переведены). Если бы вы нашли эти статьи стоящими вашего труда, то я очень рад бы был предложить их вам. Итальянцам же, мне кажется, теперь особенно,2 нужнее всех других народов освободиться от ужаснейшего и губительнейшего суеверия патриотизма.

С совершенным уважением остаюсь готовый к услугам.

Печатается по машинописной копии. Дата копии, подтверждаемая датами писем адресата.

София Бер – переводчица некоторых произведений Толстого («В чем моя вера?», «О жизни», «Царство божие внутри вас» и др.) на немецкий и итальянский языки.

Ответ на письмо Бер от 25 февраля 1896 г. из Рима с просьбой доверить ей перевод на немецкий язык какого-нибудь нового произведения Толстого.

1 Имеются в виду письмо к М. Э. Здзеховскому от 10 сентября 1895 г. и «Патриотизм или мир»? – письмо к Джону Мансону от 2 января 1896 г. Первое из них было уже переведено на итальянский язык в 1895 г. неизвестным переводчиком («Christianismo е patriotismo», Милан, 1895), второе же – на немецкий язык самой Бер («Patriotismus oder Frieden». Vom Verfasser autorisierte Uebersetzung, Берлин, 1895).

2 После решительного поражения, нанесенного итальянским войскам абиссинцами в битве при Адуе 28 февраля 1896 г., приведшего к признанию независимости Абиссинии.

44. В. Г. Черткову от 7 марта.

45. С. А. Толстой от 8 марта.

46. М. Л. Толстой.

1896 г. Марта 9. Никольское-Горушки

Каждый день собираюсь тебе писать, дорогая Маша, и всё откладываю. Получили мы твои письма – мне и Тане. Я радуюсь тому, что ты живешь в Крыму, живи подольше, если, как я уверен, тебе твои хозяевы1 рады. Мало ли что я хотел бы для тебя (я и для себя мало ли чего хотел и хочу), т. е. хотел бы для тебя другой жизни, чем среди богатых людей пользоваться (даже не наслаждаясь ими) благами жизни, да что же делать, когда при наших слабых силах духовных это все-таки еще лучшее. Посылаю тебе письмо Леон[илы] Фом[иничны].2 Повторю то же, что она пишет: прочти письмо внимательно и с уважением. Она очень тонкокожая, эта толстая, хорошая, умная женщина. Да не скучай рожаться. Как и в родах бывает: радуешься тому, что схватки прекратились, хотя знаешь, что они будут с новой силой и не миновать; так и я рад бы был, чтобы ты даже вышла замуж за любимого человека,3 только п[отому] ч[то] жалко тебя; а знаю, что схватки будут еще гораздо мучительнейшие и родов не миновать тебе в этой жизни. Бывают роды в той, при переходе,

Мы с Таней дожили до нынешн[его] дня, 9, субботы, и нынче едем. Было очень хорошо. Хотя я мало подвинулся в своей работе.4 Очень доброты много во всех Олсуф[ьевых]. Неохота писать. Боюсь, что письмо разъедется с тобой. Очень жаль бы было; и если письмо застанет тебя, то послушайся меня и живи еще. Кланяйся Бобр[инским] и благодари от меня их за тебя. Целую тебя.

Л. Т.

Опубликовано впервые в журнале «Современные записки», Париж, 1926, XXVII, стр. 236—237, с датой: «1895, март». Дата определяется на основании слов письма: «дожили до нынешнего дня, 9, субботы, и нынче едем» и ответного письма адресата от 19 марта 1896 г.

Ответ на письмо М. Л. Толстой от 26 февраля 1896 г. из Ялты, куда она поехала отдохнуть и поправить здоровье.

1 Алексей Алексеевич Бобринский (1864—1909) и жена его Варвара Николаевна, рожд. Львова (1864—1942), старые знакомые Толстых, в семействе которых остановилась в Ялте М. Л. Толстая.

2 Леонила Фоминична Анненкова.

3 В своей неизданной автобиографии «Моя жизнь. 1896» С. А. Толстая пишет: «В конце января узнали о намерении Коли Оболенского жениться на Маше». Свадьба их состоялась 2 июля 1897 г.

4 Толстой работал в это время над оставшейся незаконченной драмой «И свет во тьме светит».

47. Л. Я. Гуревич.

1896 г. Марта 12. Москва.

Душевно радуюсь за вас, дорогая Любовь Яковлевна, что это ужасное дело не угрожает более несчастиями вашим близким.1 Не понимаю, зачем, почему ушел от вас Полонский?2 И еще не понимаю, зачем в Неделе сказано, что редакция раскрыла имена?3 Говорю: не понимаю, п[отому] ч[то] и тот и другой поступок слишком наивно дурен, если он совершен без повода.

«Претерпевый до конца спасен будет». И я думаю, что ваше дело одно из тех, в кот[орых] надо выдерживать. Я уж теперь слышу выражения искренного сочувствия вам и одобрения вашему поступку. Помогай вам бог.

Лев Толстой.

12 марта 1896.

Впервые опубликовано в «Летописях», 2, стр. 125.

Любовь Яковлевна Гуревич – издательница и редактор журнала «Северный вестник».

1 Сын писателя Н. В. Шелгунова усмотрел в напечатанных в «Северном вестнике» 1896, № 2, «Воспоминаниях об А. И. Герцене» Н. А. Огаревой-Тучковой оскорбление памяти своей матери, Л. П. Шелгуновой, и явился в редакцию «Северного вестника», чтобы потребовать удовлетворения. Встретив со стороны Л. Я. Гуревич отказ указать какого-нибудь мужчину, который бы согласился выйти на дуэль вместо нее, он плюнул ей в лицо и ушел. Сообщение о случившемся и объяснение своего поведения Гуревич напечатала в газете «Новое время» 1896, № 7187 от 2 марта.

2 Леонид Александрович Полонский (1833—1906), журналист, сотрудник «Северного вестника», в котором вел отделы «Провинциальной печати», «Внутреннего обозрения» и «Политической летописи» под псевдонимом «Л. Прозоров».

3 В «Книжках Недели» 1896, март, стр. 278, была напечатана заметка о происшествии в редакции «Северного вестника», причем журналу ставилось в вину раскрытие инициалов действующих лиц в «Воспоминаниях» Огаревой-Тучковой, что не соответствовало действительности.

48. Д. П. Маковицкому.

1896 г. Марта 12. Москва.

Получил ваше длинное и хорошее письмо,1 дорогой Душан Петрович, и очень благодарю за все сведения, кот[орые] вы в нем сообщаете мне. – Передайте мой привет Шкарвану.

Любящий вас Л. Толстой.

12 марта 1896.

Печатается по первой публикации в «Летописях», 2, стр. 180.

1 Письмо Маковицкого не сохранилось.

49. М. А. Шмидт.

1896 г. Марта 12. Москва.

Получил ваши оба письма, дорогая, милая Марья Александровна, и сейчас пишу Давыдову,1 написать же в батальон начальнику не могу.2 Есть практическое очень мудрое правило, кот[орое] приложимо ко всем самым важным случаям жизни. Никогда не напрашиваться и ни от чего не отказываться. Это правило прилагается к службе государственной, но оно точно так же приложимо к службе богу. Только ни от чего не отказываться – придет и наш черед. Ведь главное то, что мы ничего не можем сделать, ничем не можем помочь тем страдальцам. Одно, что мы можем сделать, быть самим готовым, и наша очередь придет. Быть готовым – не тушить света.

Маша в Крыму. Таня здесь, мы с ней были у Олсуф[ьевых] Я очень занят. Всё хочется до смерти – кот[орая] близка, я чувствую, сделать многое и нужное, и плохо работаю. Целую вас. Мой черед уже наступил [1 или 2 неразобр.3] наступит. Поручение4 ваше Таня исполнит.

Л. Толстой.

12 марта.

Печатается по листам 53 и 54 копировальной книги. Впервые опубликовано в книге Е. Е. Горбуновой-Посадовой «Друг Толстого Мария Александровна Шмидт», изд. Толстовского музея, М. 1929, стр. 65—66.

Мария Александровна Шмидт (1844—1911) – близкий друг и последовательница Толстого. См. т. 85, стр. 195—196.

Ответ на два письма Шмидт: от 4 и 7 марта 1896 г. В первом она писала по делу М. М. Холевинской, прося Толстого написать председателю Тульского окружного суда Н. В. Давыдову, «чтобы полиция оставила Марью Михайловну в покое» (см. письмо № 39). Во втором письме Шмидт, кроме вторичной просьбы о Холевинской, просила еще Толстого написать начальнику Екатериноградского дисциплинарного батальона, где содержались арестованные духоборы.

1 Упоминаемое письмо к Давыдову неизвестно.

2 Позднее Толстой все же такое письмо написал. См. письмо № 159.

3 В этом месте одно или два слова не оттиснулись в копировке.

4 Ни о каком «поручении» в своих обоих письмах к Толстому Шмидт не писала; оно могло содержаться в каком-нибудь одновременном письме ее к T. Л. Толстой.

* 50. Л. Ф. Анненковой.

1896 г. Марта 13. Москва.

Дорогая Леонила Фоминична, получил ваше хорошее письмо ко мне и Маше и Машино отправил ей: она в Крыму. Я думаю, что она не могла не желать видеть вас и тяготиться вами. Я знаю, как она высоко ценит вашу дружбу и любит вас. Впрочем, она лучше знает, насколько она виновата, и письмо ваше, во всяком случае, ей на душевную пользу. – Я со всем согласен, что вы говорите там, и так же думаю; если же вы заметили во мне несогласие с выраженной вами мыслью о том, что бог проявляется во всем, то это произошло от того, что я действительно боюсь пантеистического воззрения, такого, к[оторое] видит бога в природе, п[отому] ч[то] такое воззрение часто незаметно сливается с матерьялизмом и прикрывает его. (Я знаю, что вы не так смотрите.) Бога мы знаем только по тому, что в нас есть нематериального – невременного, непространственного, разумного и любовного, и помимо этого никаким иным способом познавать не можем. Видимость же явлений во времени и пространстве – вечно существующий бесконечный мир может привести нас только к противоречию, к признанию неточности своего познания внешнего мира, но не к познанию бога. Бога я знаю только п[отому], ч[то] он – то, чего я ограниченная частица. – Если неясно, простите. Целую вас и К[онстантина] Н[иканоровича].1

Любящий вас Л. Толстой.

13 марта.

На конверте: Курской губ. Г. Льгов. Леониле Фоминичне Анненковой.

Дату Толстого «13 марта» дополняем годом на основании письма адресата.

Леонила Фоминична Анненкова (1844—1914) – курская помещица, друг Толстого и его семьи.

1 Константин Никанорович Анненков (1842—1910), муж Л. Ф. Анненковой, судебный деятель.

51. Е. И. Попову.

1896 г. Марта между 12 и 15. Москва.

Сейчас получил ваше письмо, дорогой Евгений Иванович, покажу Поше1 и больше никому. Совета я не могу дать, но не могу не сказать, что я бы обрадовался очень такому предложению. Это та работа, которая предстанет перед каждым из нас, если мы будем терпеливо, покорно и смиренно ждать.

Иногда можно сказать, как это бывает с атлетами, что не готов, и пропустишь эту очередь до другого раза. Это другое дело, и вопрос внутренний, личный: готов или не готов. И не думайте, чтобы я ожидал успеха внешнего от вашей поездки. Я скорее жду неуспеха и разочарования. Жду того, что, войдя в близкое общение с ними, вы, а через вас мы – увидим, что мы совсем не так близки, как мы думали, – найдем, увидим много слабых (много будет и сильных) сторон, как это должно быть, когда обращается целая масса под влиянием увлечения или доверия к руководителям, и масса малообразованная, не умеющая критически относиться к своим внушенным с детства верованиям; но узнать истину, если бы она и была для нас разочарованием, нужно. Нужно и общение более тесное, через которое мы позаимствуем многое от них, глядя на них, увидим свои слабости, а они кое-чем позаимствуются от нас. Для такого же общения я из наших друзей никого не знаю более для этого способного, чем вы. У вас есть потребность анализа, скептицизма и серьезность, которые так необходимы для этого дела. Главное, критика, в которой вы чувствуете такую потребность, там будет не только у места, но драгоценна. Я чувствую, между нами и ими, есть различие, причины разделения, которые мы взаимно скрываем, дорожа любовью друг к другу и боясь разрыва. Но в этом скрывании есть неправда. И эту неправду, если она есть, надо уничтожить, и никто лучше вас этого не может сделать. А если нет ничего разделяющего нас, или то, что есть, может быть легко сглажено, разъяснено, то это будет тем большая радость. Вопрос в том, как вы в глубине души – хорошенько спросите себя об этом, дорогой друг, – чувствуете ли полную готовность, радость идти туда, и если да, то идите, если есть сомнение, колебание, – воздержитесь. Очень мне было вас жаль, за то, что вы перечувствовали о жене,2 узнав о ее болезни. Не сходить ли мне к ней? То, чтó пишет Петр Ва[сильевич] о картине,3 я пытаюсь исполнить словесной картиной, если бог велит. Дорогой Ив[ан] Мих[айлович],4 простите, что не отвечал вам на последние письма. Спасибо, что прощаете. Целую вас обоих. Любящий вас точно так же обоих

Л. Т.

Печатается по машинописной копии, снятой с копии, оттиснутой с оригинала посредством копировального пресса.

Впервые опубликовано в «Письмах Л. Н. Толстого», под ред. П. А. Сергеенко, 1910, 1, стр. 238—239, с датой 5 ноября 1895 г. Дата определяется письмами адресата: от 9 марта 1896 г., на которое Толстой отвечает, и от 18 марта – ответного на письмо Толстого.

Евгений Иванович Попов в то время жил в имении В. Г. Черткова Ржевск Воронежской губ. и участвовал в изданиях «Посредника». См. т. 64, стр. 109.

Ответ на письмо Попова от 9 марта 1896 г. с приложенным к нему письмом П. В. Веригина. Попов спрашивал у Толстого совета, как ему поступить, ввиду предложения Веригина поехать на Кавказ к духоборам, в то время жестоко преследуемым царским правительством (см. письмо к Д. А. Хилкову от 29 июля 1895 г., т. 68).

1 Павлу Ивановичу Бирюкову.

2 Елена Александровна Попова, жена Е. И. Попова, была в то время в Москве по случаю болезни, требовавшей операции.

3 В своем письме к Попову Веригин писал о рисующейся в его воображении картине, которая должна изображать творящееся в мире насилие.

4 Иван Михайлович Трегубов.

52. М. А. Сопоцько.

1896 г. Марта 16. Москва.

Получил и продолжаю получать (вчера об Исааке Сирине)1 ваши бесчисленные письма, дорогой Михаил Аркадьевич, и хотелось бы обстоятельно ответить на самое для меня главное в них.

Возражать вам на несправедливые ваши предположения о том, что, 1-ое, я сержусь на вас, 2-ое, что я считаю, что жизнь наша кончается здесь, 3-ье, что я могу и должен озабочиваться денежной помощью некоторым (избранным вами из миллионов таких же людей, окружающих меня), полагаю излишним, потому что все эти возражения сделаны мною вперед в моих писаниях с тою обстоятельностью, на которую я только способен. (Собрание сочинений посылаю вам. ) В моих писаниях не разрешенных, как вы знаете, находятся эти возражения.

Сердиться же я на вас не могу потому, главное, что я вас люблю. И поэтому самому мне очень бы хотелось помочь вам в том тяжелом и опасном положении, в котором вы находитесь. Я говорю про ваше желание загипнотизировать себя в церковную веру. Это очень опасно, потому что при такой гипнотизации утрачивается самое драгоценное, что есть в человеке – его разум.

Начну сначала. Письмо это начал до получения вашего письма об Исааке Сирине с копией заявления губернатору,2 и это ваше письмо и заявление еще более возбудило во мне желание, вызвало во мне сознание обязанности попытаться помочь вам, и, откровенно скажу, не вам одному, а и многим людям, находящимся или вступающим в то же положение, как и вы. Я говорю про людей искренних, чистых, принимающих те или другие убеждения не для того, чтобы оправдать свое выгодное положение, а только потому, что они в них видят истину.

Как-то раз очень богатая и важная придворная дама,3 говоря о вере, сказала мне, что она верит, как баба Акулина, и она, очевидно, думала, что она сказала нечто очень тонкое и даже глубокое: такая утонченная особа и удостаивает верить, как баба Акулина. Но ведь сказала она не только глупость, но совершенную неправду.

Дама эта знает грамоте на разных языках, училась космографии, истории, знает про существование Вольтера, Ренана, браманизма, буддизма, конфуцианства, и потому она не может верить, как баба Акулина. Баба Акулина в своей вере в матушку царицу небесную и Миколу угодника, в батюшку царя небесного, живущего на небе, и прочее, – верит в то самое высшее, до чего достигло ее сознание, и вера эта не только не представляет никакого противоречия с ее пониманием жизни, но освещает для нее, уясняет для нее явления мира. Для дамы же это невозможно. Как ни глупа эта дама, она знает, что мир был сотворен не 6000 лет тому назад, что человечество вышло не из Адама с Евой, а из развития животного; знает, что кроме христиан ее исповедания живут в 5 раз больше, чем христиан, людей других вер; знает, что христианство извращалось и породило сотни, тысячи враждебных между собою сект и вырождалось в инквизицию и дикий фанатизм; знает, как происходили соборы, на которых установлены догматы; знает, что то же происходило в буддизме с своим царем Асокой4 и в других верах; знает, что религии подлежат такому же закону развития, как организмы и государства: зарождаются, развиваются, доходят до высшей степени и потом стареются и исчезают, как религии египетская и персидская; знает, что так называемое наше священное писание не сошло с неба, а писалось людьми, очищалось, извращалось и потому не может иметь непререкаемого авторитета; знает, что твердого неба нет, и что поэтому ни Еноху, ни Илии, ни Христу некуда деваться, улетев с земли, и что если они полетели вверх, то летят и до сих пор; знает, что все те чудеса, которыми хотят доказать истинность церковной веры, повторяются во всех разных верах: и рождение от девы, и знамения при рождении, и пророчества, и мудрость в детстве, и исцеления, и воскресение и другие, что все выдумки чудес повторяются во всех верах так же, как повторяются чудеса подвигов героев в народных эпосах. Всё это должна знать дама, потому что всему этому ее учили, и всё это она могла прочесть в книжках, которые ей доступны, и всё это знают те господа, которые бывают в ее гостиной.

И потому она не то что не имеет права верить, как баба Акулина, но она не может так верить. Она может говорить, что она так верит, но верить так не может. Для того, чтобы ей верить, ей надо такую веру, в которой, так же как и для бабы, она верила бы в то самое высшее, до чего достигло ее сознание, и такую веру, которая не только не противоречила бы ее пониманию явлений мира, но освещала бы, уясняла, приводила к единству все ее знания.

Дама эта не поймет меня, во-первых, потому что она глупа, во-вторых, потому что ей нужна вера бабы Акулины для того, чтобы продолжать жить, как она живет, т. е. безбожно поглощать ежедневно на свои прихоти и роскошь труд сотен рабочих и вместе с тем говорить о боге и Христе и своей религиозности. Только при усвоении и исповедании веры бабы Акулины, другими словами – веры людей, живших тысячи две лет тому назад, для нее возможна такая безбожная жизнь с самодовольством религиозности. И потому для дамы я понимаю, но вам-то, сосланному на край света и ходящему по острогам с места на место за то, что вы хотите проводить в жизнь христианские истины, вам-то зачем этот ужасный обман и это неразрешимое противоречие ваших верований с вашими знаниями и пониманием явлений мира?

Ведь вы только подумайте о том, что вы исповедуете, и о том положении, в котором вы находитесь. Я понимаю, что это очень хорошо и приятно чувствовать себя в единении веры с окружающими, и когда постом уныло звонят к часам, и идут говельщики, и просят друг у друга прощения, и красиво молятся в красивых церквах, вызывая представление о древней, тихой, торжественной жизни, очень приятно бы соединиться с ними и пожить этой жизнью. Но ведь это самообман, это только играние роли. Ведь положение не в том, что вы находитесь теперь, великим постом, в Пудоже, а положение ваше в том, что вы живете в мире божием, на планете Земля, обитаемой 1500 мил. жителей разных рас, исповедующих разные религии, в каком-то 100-тысячном году после появления первых людей, в одном из уголков северного полушария, среди народа, называемого русским, и живете вы в этом месте и в это время по воле бога, того самого, по воле которого существует не только планета Земля с ее обитателями, но и весь кажущийся мне бесконечным мир. Это положение свое вы знаете, и соответственно этому положению вы и должны установить свое отношение к богу, т. е. установить такое отношение, которое точно так же годилось бы для каждого человека, находящегося в том же положении, как и вы, такое отношение, которое было бы ясно, понятно и обязательно для каждого мыслящего человека: японца, малайца, зулуса.

И какое же вы, с вашим знанием, вы устанавливаете отношение к богу? – Вы говорите: бог открыл себя и свою истину5 5000 лет тому назад только одному маленькому азиатскому народцу, и то не совсем, а 1900 лет тому назад открыл ее совсем тем, что в этот же народец послал своего сына, тоже бога. И то, что этого сына бога убили тогда люди, это сделало то, что грех первых людей и всех последующих искуплен. Но кроме этого искупления бог установил через этого сына своего церковь, которая блюдет всю истину и помогает спасению людей таинствами, тем, что мажет маслом, дает глотать хлеб с вином... И эта церковь существует только в Пудоже или в России. Все же люди, жившие до этой церкви и живущие вне ее, не принимаются в расчет.

Ведь скажите это, да еще многое другое про крещение, иконы, поминание и, главное, про бога, казнящего и искупляющего, какому-нибудь свежему, умному человеку, никогда не слыхавшему про это, ведь он вытаращит глаза на вас и или убежит от вас, боясь, что вы, беснуясь, начнете бить его, или свяжет вас, как опасно безумного.

Ведь только оттого, что яд этот привит нам с детства, мы так, как будто незаметно, переносим его. И что ужаснее всего – что этот страшный, понемногу привитый нам яд сделал для нас бесполезным и недействительным данное нам Христом верование, которое отвечает высшим требованиям людей нашего времени.

Мы прожили после Христа 1900 лет, но учение его во всей его чистоте до сих пор отвечает вполне нашим требованиям установления нашего отношения к богу, не к богу израильскому и православной, или католической, или протестантской церкви, а к богу тому, по воле которого существует этот бесконечный мир, и среди него планета Земля, и на Земле я, живущий после сотен тысяч лет развития животной жизни в Пудоже, или в Нью-Йорке, или пустынях Африки.

Главная разница между тем отношением частным, исключительным, которое называют своей верой церковники, буддисты, брамины, магометане и др., и истинной христианской верой та, что все те веры, не говоря об их несоответствии знанию и здравому смыслу, имеют свойство исключать, отрицать одна другую, тогда как вера Христова такова, что не только понятна, доступна всякому, но что и отрицать ее, не соглашаться с ней невозможно. Вера эта не только не исключительна, но она, напротив, сливается и совпадает со всем истинным и высоким, что есть во всех других верах.

Она говорит, что начало всего духовное, разумное и любовное. И начало это называется богом и отцом. Отцом она называет это начало потому, что это же начало человек сознает в себе. Вступая в жизнь, человеку кажется, что он живет своим, животным, что его животное и есть его «я», но по мере развития своего разума он видит, что это животное – несвободное, страдает и гибнет, а в сознании своем он чувствует что-то неподлежащее ни стеснению, ни страданию, ни гибели – человек вступает в противоречие с самим собою и в отчаяние.

Вот на это внутреннее противоречие, развязывая его, и отвечает учение Христа. Оно говорит человеку: тебе только кажется, что ты живешь животным, – но это только кажется, как кажется, что бежит берег, когда едешь на лодке, что ходит солнце. Живет в человеке только его духовное, разумное и благое начало – сын бога. Человек должен перенести свое «я» из животного в духовное и удовлетворять требованиям не животного, а духовного существа. И стоит человеку понять это, как противоречие его жизни исчезает: уничтожаются всякое стеснение, страдания, он становится вполне свободным, уничтожается смерть, потому что то, что духовно, что есть сам бог, не может уничтожиться: оно всегда было, есть и будет.

В этом перенесении своего «я» из животного в духовное – сущность учения Христа, подробности же этого учения, начатые Христом и продолжаемые всем человечеством, состоят в уничтожении, разоблачении тех соблазнов, которыми люди животной жизни, по инерции предания, стараются скрыть от человека его погибель в животной жизни и поддерживать его на этом ложном пути. Разоблачение этих соблазнов есть работа жизни людей: есть то, чего хочет бог от людей.

Таково в самых крупных очертаниях учение Христа, то учение, которым устанавливается отношение человека к миру. И это учение не исключительное, а общее, высшее, доступное всем и не только не противоречащее другим учениям и современному знанию, но освещающее, уясняющее их.

И тут-то, на место этого, мы будем возвращаться к пониманию жизни с жертвами, искуплениями, таинствами, злым, карающим и награждающим личным богом, за 5000 лет тому назад. Зачем? Избави вас бог от этого, милый друг. То, что вы делаете и делают многие, мне представляется подобным вот чему:

Человек едет на первом самокате. Он не знает дороги, или он просто устал скоро ехать, и он хочет остановить ход и впускает в колеса прутики. Он впустил один прут, колеса захватили его и машина еще идет, но медленнее. Он впускает другой с тонкого конца. Кажется, не беда, машина еще идет, но скоро дойдет до комля, и машину запрет, и она испортится. Нельзя безнаказанно допускать в свою веру что-либо неразумное, что-либо не оправдываемое разумом. Разум нам дан свыше, чтобы руководить нас. Если же мы заглушим его, это не пройдет безнаказанно. И гибель разума – самая ужасная гибель. —

Вот кое-что сказал вам из того, что думал, сказал любя. Пожалуйста, не отвечайте мне по пунктам, споря против какого-нибудь из них. Если же несогласны, то объясните мне, как вы связываете свою веру с вашим пониманием жизни, и кратко и ясно выразите свое миропонимание.

Прощайте пока. Целую вас.

16-ое марта 1896. Москва.

Печатается по машинописной копии. Подлинник уничтожен адресатом. Впервые опубликовано в «Листках Свободного слова», Крайстчёрч, Англия, 1900, № 12, стр. 6—13. Дата копии.

Толстой отвечает на пять писем Сопоцько: от 24 января, 11, 13, 28 февраля и 2 марта 1896 г., в которых он говорил о своем постепенном отходе от идей Толстого и об эволюции в сторону церковности.

1 Исаак Сириянин, церковный писатель VII в., автор аскетических поучений.

2 Копии заявления губернатору при письме Сопоцько в архиве Толстого не сохранилось.

3 Имеется в виду, вероятно, Антонина Дмитриевна Блудова (1812—1891). См. т. 47, прим. 588.

4 Асока (III в. до н. э.) – владетельный князь в Индостане, покровительствовавший буддизму; около 240 г. до н. э. им был созван собор в Патне для установления догматов буддизма и устава буддийских монастырей.

5В рукописи после слова: истину по описке стоит: не


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю