Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 69. Письма 1896 г."
Автор книги: Лев Толстой
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
88. Е. И. Попову.
1896 г. Июня 28. Я. П.
Дорогой друг Евгений Иванович, уже больше двух недель каждый день собираюсь писать вам и, как видите, только теперь выбрал время. Писать же мне хочется затем, чтобы сказать вам, что теперь, когда та маленькая тень, которая легла на наши отношения с вами (с которой я боролся всеми силами, но которая все-таки была), уничтожилась, я чувствую, что очень люблю вас и дорожу вами. Я особенно живо почувствовал это, когда Галя1 рассказала мне про вас и про то, что вы болеете.
Разумеется, болезнь и смерть неважны для того, кого они посещают, и то неважны в те минуты, которые не непрерывно длятся, когда сознаешь всю свою жизнь; но для других, для любви других людей, и болезнь и смерть близких людей важны, как важно всякое великое дело, совершаемое близким человеком; и важно свое участие в нем.
А участие в нем наше в том, чтобы бороться с болезнью наших близких и отдалять их смерть, сколько можем. Смысл нашей жизни – дело божье, и продлить жизнь и дать здоровье – возможность наибольшего труда не себе, а работникам, есть тоже дело божье.
И потому мне хотелось бы, чтобы вы поехали в Самару на кумыс. В вас ужасно много силы внутренней жизни, и могут быть сильные приливы и отливы (и были), и потому, если вы и ослабели теперь, то все вероятия за то, что вы поправитесь. Поезжайте к Бибикову.2 Я вам дам письмо ему, и вам там наверное будет хорошо. А кроме моей братской любви к вам, вы (мне думается) очень хороший и нужный в наше время работник божий, и сделали много и сделаете. Вот всё, что я хотел сказать вам.
Я всё занят изложением веры. Нехорошо, но все-таки знаю, что нужно это делать, и ничего не позволяю себе делать другого, и делаю. Стараюсь, главное, не выдумывать, не распределять и, кажется, подвигаюсь в этом смысле.
Чем больше живу, тем яснее вижу ту страшную нужду, в свете и ту власть тьмы, обуявшую мир, и всё больше чувствую, как велика жатва, и как мало делателей, и какой я ленивый делатель, и молю господина жатвы, чтобы выслал больше.
На душе у меня довольно хорошо. Всё яснее чувствую приближение смерти, и хорошо.
Целую вас.
28 июня 96 (Ясная Поляна).
Печатается по рукописной копии рукою В. Г. Черткова. Впервые опубликовано в «Письмах Л. Н. Толстого», под ред. П. А. Сергеенко, I, 1910, № 196, стр. 251—252.
1 Анна Константиновна Черткова. Е. И. Попов жил в это время в имении Чертковых Ржевск Воронежской губ.
2 Алексей Алексеевич Бибиков (1837—1914), помещик Чернского уезда Тульской губ. В 1878—1884 гг. был управляющим самарским имением Толстого, а после жил невдалеке от хутора Толстого на арендованной им казенной земле.
* 89. И. М. Трегубову.
1896 г. Июня 28. Я. П.
Дорогой Иван Михайлович,
Получил ваше письмо, но не отвечаю на него, потому что оно так неважно в сравнении с тем, что хочется написать вам о вашем последнем письме исключительно к Владимиру Григорьевичу.
Одно, главное, хочется сказать, это то, что не надо отчаиваться, – что грех ваш удесятеряется, если вы отчаиваетесь.
А чтобы не отчаиваться надо помнить две вещи:
1) Что грех, который мучит вас, мучит не вас одних, а всех нас. Мы все в той или другой форме рабствуем этому греху, т. е. отдаемся ему (первый – я). И если та форма, в которой вами овладевает грех, кажется вам особенно отвратительна, то не забывайте, что грех во всех видах одинаково отвратителен и одинаково и гадок и простителен перед богом.
Вы говорите: «если он есть». Да как же ему не быть, когда есть я и – в таком зависимом положении, в котором я нахожусь.
Смешное сравнение, но оно выражает то, что хочу сказать: я вхожу в здание, в конюшню, и вижу лошадей, запертых по стойлам и с подложенным кормом, подстилкой; неужели можно усумниться, если бы я и сам был лошадь, в том, что есть существо, которое устроило конюшню, приготовило корм, а главное, заперло лошадей? Можно никогда не видать этого хозяина и верить без сомнения, что он есть. Правда, что лошадь будет воображать, что хозяин этот тоже лошадь; а от этого предположения в представлении о хозяине произойдет путаница; но то, что хозяин есть, и любящий лошадей хозяин, и что-то на них или ими делающий, в этом уже не может быть сомнения.
Несите свой крест, милый друг, зная, что крест от бога, и он знает про этот крест и предвидел вашу борьбу и страдания и нуждается в них. Претерпевый до конца спасен будет. Падайте и поднимайтесь, и всегда надейтесь, что больше не падете.
Практически же мой совет тот, что надо больше жить плотски – общаться с природой, работать, ходить, играть, собирать цветы, украшать вокруг себя. Всё это грех, когда для этого нужны труды других людей, но если нет, то нет греха, и нужно, и может избавить от греха.
В неискренности я вас не подозреваю и не могу подозревать.
Сомнений ваших не понимаю. Отбрасывайте всё, что сомнительно, всё отбрасывайте смелее, и останется то, чего нельзя отбросить. Всё равно, как из-под ног отбрасывать всё, на чем стоишь, станешь на непоколебимом. Сомнение – от того, что не отбрасываете и продолжаете стоять на том, что качается.
Борисову письмо слишком требовательно. Таких дел, как его – миллионы.1
Целую вас.
28 июня 96. (Ясная Поляна.)
Печатается по копии, сделанной рукою О. К. Толстой. Дата копии.
Ответ на письмо Трегубова от 19 июня 1896 г.
1 При письме своем Трегубов прислал Толстому книгу Н. И. Борисова «Волшебный фонарь в народной школе. По данным Александрийского уездного земства за 1889—1893 годы», Херсон, 1896, и копию своего письма к автору этой книги. В письме этом он говорил о вредном и развращающем действии чтений с волшебным фонарем, устраиваемых в школах по официальным программам.
* 90. С. И. Кобелеву.
1896 г. Июля 4. Я. П.
4 июля.
Любезный брат Степан Ильич.
Письмо ваше от 8 мая я получил, но того, в котором вы пишете о старце П[етре] Д[аниловиче], не получал.1 Не отвечал вам, пот[ому] что очень занят. Жизни моей осталось не много, а хочется как можно яснее и понятнее передать людям о том, как я понимаю учение Христа. Этим и занимаюсь. Письмо же ваше читал с радостью. Киреевский2 был человек хороший, но заблуждался, полагая, что христианство проявилось в православии. Православие наше есть первый и злейший враг Христа и его учения. Не знаю, что вы написали об этом предмете, может быть и хорошо, но писать об таких сочинениях, как Киреевского, неважно. Важнее гораздо наша жизнь, и проповедь истины сильнее всего, когда она ведется самою жизнью. Потому я душою порадовался на ваше описание того, как вы приняли и перенесли потерю 200 р. Я своей судьбой и своими слабостями поставлен в такое положение, что, живя в избытке, не могу на деле показать, насколько я христианского духа, а вам, человеку, живущему своим трудом, можно на деле показать свою веру. И никто не служит лучше богу, как тот, кто в жизни делами свидетельствует об истине: просящему дает, от взявшего не требует назад; и если и не отдает рубахи тому, кто взял кафтан, то, по крайней мере, не ищет своего, не судится и не жалеет похищенного, зная, что жизнь наша не в богатстве, а в нашем душевном росте, в увеличении в себе любви и в проявлении ее в мире.
Я ныне летом занялся тем, чтобы подчеркнуть в евангелиях то, что совсем просто и понятно, пропустив то, что может быть разно перетолковано, и, читая из евангелий одни эти понятные места, получил большую радость. Пришлю вам такое евангелие, если хотите.3
Помогай вам бог итти по пути его. Любящий вас
Л. Толстой.
Печатается по листам 66 и 68 копировальной книги. Дату Толстого «4 июля» дополняем годом на основании письма адресата.
Ответ на письмо С. И. Кобелева (см. т. 68, письмо № 70) от 8 мая 1896 г., в котором он сообщал Толстому о своей жизни и о написании им разбора философских взглядов И. В. Киреевского.
1 О Петре Даниловиче, умершем три года назад, Кобелев писал Толстому в 1895 г., как о своем первом наставнике.
2 Иван Васильевич Киреевский (1806—1856), писатель, один из теоретиков славянофильства. Толстой был лично знаком с ним. См. т. 47, стр. 314.
3 Толстой имеет в виду свою статью: «Как читать евангелие и в чем его сущность», изданную впервые В. Г. Чертковым в Лондоне в 1897 г.
* 91. А. М. Кузминскому.
1896 г. Июля 4. Я. П.
Дорогой Александр Михайлович.
Как всегда, обращаюсь к тебе с просьбою и, как всегда, надеюсь, что ты не посетуешь за это на меня и исполнишь, если возможно. Просьба моя в том, чтобы устроить в Киеве на какое-нибудь местечко, очень скромно оплачиваемое, автора прилагаемого письма.1 Пишет он Черткову, и Ч[ертков] знает его с хорошей стороны и просил меня попросить тебя о нем. Если можно, сделай.
Про вас я знаю по письму2 и радуюсь, что всё хорошо. У нас тоже всё внешне по-старому, хотя внутренне идут неперестающие и самые важные во всех перемены, подвигающие всех к одной благой цели приближения к богу, хотя и самыми разнообразными путями. Знаю, что и в тебе и, как мне думается, с большой энергией совершаются в последнее время эти перемены, и радуюсь этому и желаю тебе быстрого и радостного движения по единому истинному пути.
Прощай.
Любящий тебя Л. Толстой.
На конверте: Киев. Его Превосходительству Александру Михайловичу Кузминскому.
Дата машинописной копии, подтверждаемая почтовым штемпелем получения на конверте письма: «Киев, 6 июля 1896».
Александр Михайлович Кузминский в 1896 г. был председателем Киевской судебной палаты.
1 Речь идет о знакомом В. Г. Черткова, бывшем ссыльном учителе, затем железнодорожном служащем в Воронеже И. Т. Харкевиче (р. 1865).
Желая по личным обстоятельствам переменить место службы и переехать в Киев и зная, что у Толстого есть в Киеве влиятельный родственник, Харкевич просил Черткова помочь ему в этом.
2 Письмо это неизвестно.
92. М. А. Сопоцько.
1896 г. Июля 4. Я. П.
Дорогой М[ихаил] А[ркадьевич]. Получил ваше последнее письмо через Орфано1 и с сердечной болью прочел его, п[отому] ч[то] я очень полюбил и люблю вас. Обсуждать и возражать и убеждать бесполезно. Пишу только затем, чтобы сказать, что я не перестану любить вас и желать для вас всего истинно хорошего и надеяться, что вы и достигнете его.
Л. Толстой.
Печатается по листу (без номера) копировальной книги. Впервые опубликовано в «Летописях», 2, стр. 150—151. Дата копии.
Ответ на письмо Сопоцько от 26 апреля, в котором он сообщал о своем окончательном переходе к церковной вере.
1 Александр Герасимович Орфано (1834—1902), отставной поручик гвардии. В начале 1880 г. был близок к Толстому, но впоследствии отошел в сторону православия.
* 93. А. А. Тугариновой.
1896 г. Июля 4. Я. П.
Получив ваше письмо, хотел тотчас отвечать и выразить вам и вашему семейству сердечное сочувствие вашему горю, но в письме не нашел адреса и теперь только, перебирая письма, нашел его на конверте и вот пишу.
Смерть детей и, в особенности, такая ужасная, как смерть вашего маленького брата, должна приводить в отчаяние всех сильно чувствующих и не имеющих веры в вечную жизнь людей. Надеюсь, что вы не принадлежите к ним и не только знаете, но всем существом чувствуете, что ваша жизнь истинная, так же, как и жизнь вашего брата, не может уничтожиться и отделиться от вас, что она только скрылась на время от нашего взора, но что как мы все здесь соединены возможностью любви, т. е. богом, так мы всегда и везде соединены в нем и только заблуждаемся, чувствуя себя здесь разделенными на отдельные существа. Задача нашей жизни здесь уничтожить это разделение любовью. Дай бог вам расти в ней.
Лев Толстой.
Если будете писать, опишите подробно несчастье с братом и каких он лет?
Печатается по листам 64 и 67 копировальной книги. Дата определяется местом письма в копировальной книге, где оно скопировано между листами письма к С. И. Кобелеву, датированного Толстым 4 июля.
Александра Афанасьевна Тугаринова (р. 1876) – по окончании гимназии в Саратове в 1896 г. училась на Высших женских курсах в Петербурге; родственница Л. Ф. Анненковой, через которую познакомилась лично с Толстым.
Ответ на письмо Тугариновой от 7 июля 1896 г., в котором она сообщала о смерти своего младшего брата, заблудившегося в лесу и найденного мертвым.
* 94. Г. И. Хохлову.
1896 г. Июля 4. Я. П.
Уважаемый Галактион Иванович.
Кругом виноват перед вами за то, что так долго не отвечал.1 Очень благодарен вам за сведения о Петре.2 Письмо мое,3 пожалуйста, передайте как возможно и попросите его (Петра), если увидите, чтобы он ответил. Очень жаль мне его и вас. Искренно и всей душой сочувствую вашему горю.
Уважающий вас
Л. Толстой.
Печатается по листу (часть листа с номером отрезана) копировальной книги. Дата машинописной копии этого письма, подтверждаемая датой ответного письма адресата от 19 июля 1896 г.
1 На письмо Хохлова от 16 мая 1896 г., с просьбой ответить, как ему поступить с письмом Толстого, предназначенным для его душевнобольного сына.
2 Петр Галактионович Хохлов (см. т. 68, письмо № 172, прим. 1).
3 Это письмо Толстого неизвестно.
* 95. А. И. Ярышкину.
1896 г. Конец июня – начало июля. Я. П.
Очень вам благодарен за письмо, в к[отором] вы извещаете меня о Дольнере.1 Я был и нездоров и очень занят, так что не успел ответить вам, а между тем известие о болезни Д[ольнера] очень больно поразило меня. Я его очень полюбил, когда узнал, и очень жалел, что мало знал про него, про его душевное состояние.
Что он теперь? Пожалуйста, напишите мне про него и, в особенности, про его душевное состояние – помнит ли он, знает ли, верит ли, что жизнь наша здесь есть одно из проявлений во времени бесконечной жизни и что никакие условия этой жизни, ни болезнь, ни слабость, ни смерть не могут помешать движению жизни, совершению предназначенного нам дела, увеличения в себе любви и потому проявления ее в мире для установления в нем царства божия. Скажите ему, если вы видите его, что я его помню, люблю и рад бы был войти опять в общение с ним. Дружески жму вашу руку.
Любящий вас Л. Толстой.
Печатается по листу 70 копировальной книги. Дата определяется ответным письмом адресата (из Одессы) от 14 июля 1896 г. и словами этого письма: «Дольнер умер 12 июня, и я получил ваше письмо после его смерти».
Ответ на письмо Ярышкина от 26 мая 1896 г., в котором он сообщал о тяжелой болезни А. В. Дольнера.
1 Анатолий Владиславович Дольнер (1867—1896), бывший студент Академии художеств, последователь Толстого, учитель в Тираспольском уезде Херсонской губ.
* 96. В. А. Морозовой
1896 г. Июля 30. Я. П.
Многоуважаемая Варвара Алексеевна, мой большой друг, Владимир Григорьевич Чертков, имеет до Вас дело,1 которое, я уверен, будет Вам сочувственно. Он просит меня познакомить его с Вами, что я и делаю этим письмом.
Желаю Вам всего хорошего и сожалею, что давно не имел удовольствия Вас видеть.
Лев Толстой.
30 июля 1896.
Печатается по копии, рукою В. Г. Черткова. Дата копии.
Варвара Алексеевна Морозова (1853—1917) – богатая московская купчиха, меценатка. С Толстым была знакома с конца 1880-х гг.
1 В письме к В. А. Морозовой от 5 августа 1898 г. Толстой писал: «Дорогая и уважаемая Варвара Алексеевна, вы знаете про дело духоборов и уже помогли». Можно думать, что в данном письме речь идет также о материальной помощи духоборам.
97. В. Г. Черткову от июля.
* 98. T. Л. Толстой.
1896 г. Августа 2? Я. П.
Хочется тебе написать, глупая, беспокойная Таня. Если душе хорошо, то и на свете всё хорошо. Вот и постараемся это сделать. Я стараюсь, и ты старайся. Вот и будет хорошо. Целую тебя нежно, твои седые волосы
Л. Т.
Печатается по машинописной копии. Пометка на письме рукой T. Л. Толстой: «Получено мною 4 августа 1896 г. по телефону со ст. Подсолнечной в имении Олсуфьевых Обольяново-Никольское. Письмо послано из Ясной Поляны», – позволяет предположительно датировать его 2 августа.
* 99. Т. А. Кузминской.
1896 г. Августа 1—4. Я. П.
Милый друг Таня,
К тебе большая просьба, и, обращая ее к тебе, не испытываю ни малейшего смущения или сомнения, а, напротив, уверен, что ты всё сделаешь, и отлично, как ты всё делаешь, кроме того, что ты дурно делаешь, в числе кот[орого] главное то, когда ты бранишься. Впрочем, это было, теперь, верно, уже нет, и ты всё делаешь отлично, так же как поешь, как мне часто казалось. Теперь, польстив тебе немножно, хотя и не очень тонко, приступаю к просьбе. Есть в Киеве на больш[ой] Дорогожицкой ул., д. Массе, № 14, г-н и г-жа Злинченко.1 Он очень хорошо, правильно и толково пишущий и масажист ученый, человек молодой и честный, она учительница с двумя детьми и страшной нуждой. Ее я не знаю, но принимаю в них большое участие и желал бы помочь им. Они, сколько я понимаю, люди самолюбивые и желали бы иметь работу, а если нет работы, то хоть хлеба для детей. Так вот моя просьба в том, чтобы ты увидала их, ее, главное, с детьми, и, если можно, дала бы им работу и, если можно и нужно, дала бы им от меня денег, в пределах 25 р. Деньги я сейчас же тебе вышлю, если ты дашь им. Я писал о них Саше,2 твоему мужу, но знаю, что ему и некогда и нельзя помочь им иначе, как помещением на госуд[арственную] службу, на кот[орую] Зл[инченко] не хочет и не годится. И потому скажи ему, что я извиняюсь, что утрудил его, и чтобы он не считал себя обязанным отвечать мне. С грустью вспоминаю ваше житье в Ясной и с всегдашней любовью о тебе. Целую тебя и твоих.
Лев Толстой.
Если ничего не сделаешь, я и не удивлюсь и не обижусь.
Дата определяется на основании упоминания в письме А. М. Кузминского из Киева от 6 августа 1896 г.: «Только что прочел твое письмо к Тане».
Татьяна Андреевна Кузминская, рожд. Берс (1846—1925) – свояченица Толстого.
1 Кирилл Павлович Злинченко (р. 1870) – революционер, бывший член киевского кружка народовольцев. В 1895 г. познакомился с Толстым и с кружком «Посредника». Летом 1896 г. приехал из Киева в Ясную Поляну и поселился в Деменках на даче В. Г. Черткова. Вернувшись обратно в Киев в июле того же года, занялся печатанием на гектографе запрещенных статей Толстого, за что в сентябре был арестован и посажен в тюрьму; в конце декабря 1896 г. освобожден. В 1901 г. был вторично у Толстого, начав уже разочаровываться в его идеях, а в 1903 г. вступил в партию большевиков. В 1906 г. эмигрировал за границу, где напечатал ряд своих статей и воспоминаний о Толстом. В 1917 г. вернулся в Россию. Жена его Александра Илларионовна Злинченко, рожд. Людоговская (1855—1919), была слушательницей историко-филологических курсов в Киеве, участвовала в киевском кружке народовольцев. С 1901 г. была учительницей на станции Жмеринка Юго-Западных жел. дорог.
2 Письмо к А. М. Кузминскому неизвестно.
100. A. H. Дунаеву.
1896 г. Августа около 20. Я. П.
Дорогой Александр Никифорович,
Этот паралитик надеется вылечиться. Может быть, и можно помочь ему. Направьте его, куда надобно. Если надо будет отправлять его домой, то возьмите у нашего Матв[ея] Никит[ича]1 сколько нужно (около трех р.) и дайте ему.
Целую вас. У меня радость – прекрасное письмо социалиста, отказавшегося от военной службы в Голландии.2
Л. Толстой.
На обороте: Александру Никифоровичу Дунаеву. На Девич. поле, д. Кислякова.
Печатается по фотокопии с автографа.
Впервые опубликовано в «Летописях», 2, стр. 190. Датируется на основании упоминания о письме Ван Дейля от 12/24 августа 1896 г.
1 Матвей Никитич Румянцев – артельщик, заведовавший складом книг Толстого, издаваемых С. А. Толстой.
2 См. письмо № 101.
* 101. Г. Ф. Ван Дейлю (G. F. Van Duyl).
1896 г. Августа 23. Я. П.
Cher Monsieur,
J’ai été très content de recevoir votre lettre avec la copie de celle très intéressante de monsieur Vanderver.1
Je vous remercie pour vos félicitations, mais je vous prie de m’excuser pour la sincérité avec laquelle je me crois obligé de vous dire les raisons, pour lesquelles je n’ai pas répondu à vos précédentes lettres.2
Vous attribuez à ma personnalité et à mes écrits une valeur que je ne leur attribue pas moi-même, et pour vous parler franchement, les choses trop flatteuses que vous me dites, me sont des plus désagréables.
J’espère que vous ne me garderez pas rancune pour ma franchise, et ne cesserez pas de m’informer des choses intéressantes qui se passent dans votre pays, telles que celles dont vous venez de me faire part.
Et pour commencer, je vous prie d’avoir l’obligeance de remettre la lettre ci-jointe à Mr. Vanderver.
Ce que Mr. Vanderver vient de faire a selon moi une immense portée. Jusqu’à présent tous les refus au service militaire ont été motivés par des raisons de croyance religieuse, et ont été expliqués par les gouvernements comme les produits d’un fanatisme sectaire, tandis que le refus de Vanderver, qui ne se dit pas même chrétien (probablement dans le sens que les églises accordent généralement à ce mot, au fond, je crois qu’il l’est plus que tous les évêques qui vont désavouer son action), ne donne au gouvernement aucun moyen d’expliquer sa conduite comme une exception, et met parfaitement en évidence la contradiction entre le christianisme, auquel les gouvernements se croient appartenir, et l’ordre existant, qu’ils supportent par des armées permanentes, n’ayant d’autre emploi que la violence et le meurtre.
Je vous serre la main et vous prie de croire à ma parfaite considération.
Léon Tolstoy.
4 Septembre 1896.
P. S. Je joins à cette lettre trois de mes articles, deux en anglais et un en russe (j’espère que vous trouverez quelqu’un pouvant vous les traduire), qui traite de la question concernant le rapport qui existe entre le chrétien et l’état.
J’espère que cela vous intéressera et que vous les communiquerez à Mr. Vanderver, si vous le trouvez possible.
Ayez la complaisance de me renvoyer ces articles quand vous n’en aurez plus besoin.
Léon Tolstoy.
Милостивый государь,
Очень рад был получить ваше письмо с копией весьма интересного письма г-на Вандервера.1
Благодарю вас за ваши поздравления, но прошу извинить меня за откровенность, с которой я считаю долгом высказать вам причины, почему я не отвечал на ваши предшествующие письма.2
Вы придаете моей личности и писаниям значение, которое я сам им не придаю, и, по правде сказать, те чересчур лестные слова, которые вы мне говорите, мне чрезвычайно неприятны. Надеюсь, что вы не обидитесь на меня за мою искренность и не перестанете извещать меня об интересных событиях в вашей стране, вроде тех, о которых вы только что меня известили.
Для начала прошу вас быть столь любезным передать прилагаемое письмо г-ну Вандерверу.
Недавний поступок Вандервера имеет, по-моему, огромное значение. До сих пор все отказы от военной службы бывали основаны на мотивах, вытекающих из религиозных верований, и правительства объясняли их как последствия сектантского фанатизма, тогда как отказ Вандервера, который даже не называет себя христианином (вероятно, в том смысле, который церкви обычно придают этому слову, в сущности же я считаю его более христианином, чем все епископы, которые будут осуждать его поступок), не дает правительству никакой возможности объяснить его поступок, как исключение, и ясно обнаруживает противоречие между христианством, к которому причисляют себя правительства, и существующим порядком, который они поддерживают постоянными армиями, не имеющими другого назначения, кроме насилия и убийства.
Жму вашу руку и прошу принять уверение в моем полном уважении.
Лев Толстой.
4 сентября 1896 г.
Присоединяю к этому письму три моих статьи, две по-английски и одну по-русски (надеюсь, что вы найдете кого-нибудь, кто сможет вам их перевести), посвященную тому же вопросу, об отношениях между христианством и государством.
Надеюсь, что эти статьи вас заинтересуют и вы передадите их г-ну Вандерверу, если найдете это возможным.
Будьте любезны вернуть мне обратно эти статьи, когда они больше не будут вам нужны.
Лев Толстой.
Печатается по копии, оттиснутой копировальным прессом с подлинника, написанного неизвестной рукой, с датой и подписью рукой Толстого. Дату Толстого относим к новому стилю на основании ответного письма адресата от 12 сентября н. ст.
Г. Ф. Ван Дейль (G. F. Van Duyl) – см. т. 68, письмо № 226.
1 См. письмо № 102.
2 От 15 января, 1 и 29 февраля 1896 г.
