Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»"
Автор книги: Лев Толстой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 58 страниц)
Приходъ кормилицы однако разбудилъ Анну отъ того столбняка, въ которомъ она находилась. Она ничего не говорила Вронскому о томъ, какъ и когда она намѣревалась увидать сына. Она скрыла отъ него письмо Лидіи Ивановны и хотѣла скрыть свою сегодничную поѣздку. Она боялась того, чтобы онъ узналъ про ея поѣздку, про ея чувства къ сыну, больше всего боялась, чтобы онъ не заговорилъ съ ней про это. Она знала, что для него, не смотря на то что онъ былъ главной причиной ея горя въ этомъ отношеніи, что для него ея свиданіе съ сыномъ, чувства, которыя она могла испытать при этомъ, все это кажется самой не важной и обыкновенной вещью. И что никогда онъ не будетъ въ силахъ понять всей глубины ея страданья. Она знала, что за его холодный тонъ при упоминаніи объ этомъ она возненавидитъ его. И она боялась этого и потому скрывала отъ него и ничего не хотѣла говорить про это.
Кормилица разбудила ее. Надо было перестать думать о непоправимомъ, надо было скрыть отъ него, надо было жить жизнью, которою она жила тѣ нѣсколько дней, которые она провела въ Петербургѣ. А жизнь, которую она вела эти нѣсколько дней въ Петербургѣ, была исполнена волненій и тревогъ и требовала напряженія всѣхъ ея силъ, и она, устранивъ слишкомъ мучительныя воспоминанія о сынѣ, опять отдалась этой жизни.
* № 148 (рук. № 90).Но мучительнѣе всего было для Анны то новое чувство, которое она въ это время, именно въ Петербургѣ, начала испытывать къ Вронскому.
Она промѣняла все: и общественное положеніе, и спокойствіе совѣсти, и сына – все на любовь, которой она не имѣла къ мужу и отъ мужа. Но имѣла ли она эту любовь, на которую она все промѣняла? Этотъ вопросъ въ первый разъ пришелъ ей въ Петербургѣ. Передъ пріѣздомъ въ Петербургъ у ней было въ первый разъ несогласіе съ Вронскимъ о томъ, какъ имъ остановиться. Вронскій предлагалъ остановиться, для соблюденія приличій, въ разныхъ гостиницахъ. Анна не хотѣла этаго. Она высказала, что она ничего не хочетъ скрывать. Рѣшено было остановиться въ разныхъ этажахъ. Она видѣлась съ Вронскимъ во время своего пребыванія въ Петербургѣ только урывками. И это мучало Анну. Она была лишена того, за что она промѣняла все.
И она сердилась на него и чувствовала сильнѣйшія приливы любви къ нему и ревновала его. Варвара Павловна на улицѣ указала ей княжну Сорокину, про которую Анна слышала отъ Бетси какъ про невѣсту, которую прочила мать Вронскому, и всякій разъ, как Вронскій уѣзжалъ изъ дома, ей казалось, что онъ видится съ княжной Сорокиной, раскаивается въ своей связи, подчиняется кознямъ матери, чтобы женить его.
Всего этаго не могла сказать Анна Вронскому, и все это производило въ немъ впечатлѣніе какого то таинственнаго, скрытаго отъ него возбужденія.
* № 149 (рук. № 90).Когда Анна вошла въ швейцарскую, Капитонычъ узналъ ее, и ей больно было видѣть выраженіе испуга на его лицѣ.
– Здраствуй, Капитонычъ, – сказала она ему. – Я къ сыну при… – сказала она[1544]1544
Зачеркнуто: виновато улыбаясь,
[Закрыть] и, удержавшись на половинѣ слова, чувствуя, что слезы вдругъ подступили ей къ горлу и съ виноватой мольбой взглянувъ на старика, она быстрымъ легкимъ шагомъ пошла на лѣстницу.
Перегнувшись весь впередъ и цѣпляясь калошами, Капитонычъ бѣжалъ за ней, стараясь перегнать ее.
– Учитель тамъ, можетъ, раздѣтъ, я скажу.
– Нѣтъ, не говори, – сказала Анна, тщетно стараясь удержать свое волненіе.
– Сюда, налѣво пожалуйте… Они теперь въ прежней диванной, – отпыхиваясь, сказалъ Швейцаръ, съ удивленьемъ чувствуя волненіе, сообщившееся и ему.
– Позвольте повременить. Я загляну, – сказалъ онъ, останавливаясь у высокой двери. – Извините, что не чисто еще. Ну, да не къ тому, – прибавилъ онъ, махнувъ рукой, чувствуя, что говоритъ вздоръ, и, пріотворивъ дверь и заглянувъ въ нее, съ умиленной улыбкой обернулся къ Аннѣ.
– Только проснулись.
Анна не могла видѣть ничего, но она слышала зѣваніе. По одному голосу этаго зѣванія она узнала бы его. Это былъ его голосъ, его ротъ. Она видѣла этотъ ротъ, какъ онъ отворялся. Анна вошла. Сережа былъ въ постели. Онъ только что приподнялъ голову съ подушки, но еще не проснулся. Онъ зналъ, засыпая, что его ждетъ счастье имянинъ и зналъ это во все время сна. Но къ утру сонъ далъ ему такое счастіе, что теперь, на границѣ между сномъ и бдѣніемъ, онъ не зналъ, чему отдаться. Въ то время какъ Анна отворяла дверь съ одной стороны, дверь отворилась съ другой стороны, и появилась фигура Василья Лукича въ помочахъ и шитой рубашкѣ.
– Пора вставать, Сережа, половина.... – началъ было онъ, но, увидавъ даму, закрывъ грудь руками, скрылся. Сережа поднялся съ спутанной кровати, взглянулъ было на голосъ Василія Лукича, но, ничего не найдя на томъ мѣстѣ, откуда былъ голосъ, повернулся къ другой двери, взглянулъ заспанными глазами на входившую мать, блаженно улыбнулся и опять закрылъ глаза. Въ томъ, что онъ видѣлъ ее передъ собою, ничего не было необыкновеннаго.
– Мальчикъ мой милый, – проговорила задыхаясь она, подходя къ нему и дотрогиваясь до его пухлой спины, ежившейся подъ тонкой рубашкой. Услыхавъ ея голосъ, онъ приподнялся, держась за спинку кровати, перегнулся къ матери, ничего не говоря, и, сонно улыбаясь, взглянулъ на нее и, опять закрывъ глаза, сталъ тянуться къ ней. Потомъ онъ перехватился пухлыми рученками отъ спинки кровати за ея плечи, прижимаясь къ ея щекѣ, и сталъ тереться своимъ нѣжнымъ личикомъ о ея[1545]1545
Зачеркнуто: горѣвшую
[Закрыть] мокрую отъ слезъ щеку, обдавая ее тѣмъ милымъ соннымъ запахомъ и теплотой, которые бываютъ только у дѣтей.
– Мама – ты, – сказалъ онъ, открывая глаза и блаженно улыбаясь. – Нынче мое рожденье. Я радъ. Я встану сейчасъ, – и онъ засыпалъ, говоря это. – Я и во снѣ тебя видѣлъ.
Анна обнимала его, трогала[1546]1546
Зач.: вездѣ, гдѣ
[Закрыть] руками его тѣло, лицо[1547]1547
Зач.: прижалась къ нему губами
[Закрыть] и цѣловала его лицо, волосы, руки и не могла говорить. Слезы душили ее. Какъ ни близко она была отъ него, она все таки видѣла его и видѣла, какъ онъ выросъ и переменился безъ нея, и она узнавала и не узнавала его голыя ноги, топотавшія въ постели, которыя теперь стали такъ велики, его шейку, его завитки волосъ на затылкѣ, въ которые она такъ часто цѣловала его.
– О чемъ же ты плачешь, мама? – сказалъ онъ, совершенно проснувшись. – О чемъ ты плачешь?
И онъ самъ готовъ былъ заплакать.
– Нѣтъ, я не буду, – сказала она. – Я плачу отъ радости, что увидала тебя. Ну, тебѣ одѣваться надо, – сказала она, садясь подлѣ его кровати на стулъ, на которомъ было приготовлено платье мальчика, но не выпуская его руки. – Какъ ты одѣваешься безъ меня? Какъ ты умываешься безъ меня?
– Я не моюсь холодной водой. Папа не велѣлъ. А Василія Лукича ты не видала? Онъ придетъ. А ты сѣла на мое платье! – И Сережа вдругъ расхохотался. – Мама! Душечка, голубушка! – закричалъ онъ, бросаясь опять къ ней и обнимая ее, какъ будто онъ теперь только ясно понялъ, что случилось.
Анна смотрѣла на него, не опуская глазъ.
– Ты теперь не уѣдешь отъ насъ, – сказалъ Сережа.
Но только что онъ сказалъ это, онъ покраснѣлъ, понявъ, что этаго нельзя было говорить.
– Нѣтъ, я уѣду, Сережа, – отвѣчала Анна, не глядя ему въ глаза. – Я не могу съ вами жить. Это несчастіе, и я не могу тебѣ растолковать. Когда ты выростешь большой, ты…
Она хотѣла сказать «пожалѣешь, не осудишь меня», но остановилась, не окончивъ начатую фразу. Но ей не нужно было кончать. Сережа понялъ вполнѣ, что она хотѣла сказать, и отвѣтилъ ей такъ, какъ она хотѣла этаго. Онъ схватилъ ея руку, которая ласкала его волосы, и, всхлипывая, сталъ прижимать ее ладонью къ своему рту и цѣловать ее. Пока они говорили, въ домѣ происходило волненіе. Василій Лукичъ, не понимавшій сначала, кто была эта дама, услыхавъ изъ разговора, что это была та самая мать, которая бросила мужа, про которую онъ только слышалъ, такъ какъ поступилъ въ домъ уже послѣ нея, былъ въ сомнѣніи, войти ли ему или нѣтъ, или сообщить Алексѣю Александровичу. Сообразивъ все дѣло, онъ рѣшилъ, что его обязанность состоитъ въ томъ, чтобы поднять Сережу въ опредѣленный часъ, и потому ему, не обращая вниманія на мать или кто бы это ни былъ, нужно исполнять свою обязанность. Поэтому онъ одѣлся, перемѣнивъ только галстукъ, надѣвъ синій, болѣе шедшій къ нему и употребляемый для прельщенія дамъ. Съ дамой этой, какъ съ дамой легкаго поведенія, могъ возникнуть романъ, и потому Василій Лукичъ, устроивъ галстукъ и причесавшись особенно авантажно, рѣшился войти, подошелъ къ двери и отворилъ ее. Но ласки матери и сына, звуки ихъ голосовъ и то, что они говорили, совершенно измѣнили настроеніе духа Василія Лукича. Онъ вздохнулъ, покачалъ головой и затворилъ дверь. «Подожду еще 10 минутъ», сказалъ онъ себѣ. Между прислугой дома въ это же время происходило сильное волненіе. Всѣ они узнали, что пріѣхала барыня, что Капитонычъ пустилъ ее и она теперь въ дѣтской, а баринъ всегда въ 8 часовъ самъ заходитъ въ дѣтскую. Корней – камердинеръ, но въ сущности главный человѣкъ въ домѣ и въ разладѣ барина съ барыней всегда бывшій на сторонѣ барина, напустился на Капитоныча, какъ онъ смѣлъ принимать Анну Аркадьевну. Швейцаръ отмалчивался; но когда Корней сказалъ ему, что за это согнать слѣдуетъ, Капитонычъ подскочилъ къ нему и, махая руками, съ пѣной у беззубаго рта сталъ кричать на него.
– Да вотъ ты бы раньше вставалъ да двери отворялъ. Да ту самую барыню, у которой 10 лѣтъ служилъ, кромѣ милости ничего не видалъ, вытолкалъ бы въ за шею, какъ шлюху, твою жену. Ты бы про себя помнилъ, какъ барина обирать, да енотовыя шубы таскать.
– Гдѣ барыня? – перебила его вбѣжавшая старуха няня. – Мнѣ Варвара сказала.
– Хоть бы вы, нянюшка, сказали, что нельзя, – сказалъ ей Корней. – Съ этимъ дуракомъ, развѣ его увѣришь? Алексѣй Александровичъ сейчасъ выйдутъ, пойдутъ въ дѣтскую. Вѣдь кто политику понимаютъ, какъ же встрѣтиться.
– Ахъ, горе! Я пойду.
Когда няня вошла въ дѣтскую, Сережа разсказывалъ матери подробности своего образа жизни. Она слышала его, впивала въ себя всѣ жесты, интонаціи его и почти не понимала того, что онъ говорилъ. Безпокойство, сознаніе неловкости своего положенія начинало мучать ее. Она слышала шаги Василія Лукича, подходившаго къ двери и кашлявшаго, и слышала шаги подходившей няни. Она оглянулась и Сережа за ней.
– Няня, мама! – закричалъ Сережа, сіяя радостью.
– Барыня, голубушка, – заговорила няня, подходя къ Аннѣ и цѣлуя ея плечи и руки. – Вотъ Богъ привелъ радость имяниннику! Ничего то вы не перемѣнились.
– А я не знала, что вы въ домѣ.
– Я не живу, я съ дочерью живу, я поздравить пришла. Анна Аркадьевна, голубушка…
Няня вдругъ заплакала и опять стала цѣловать ея руки. Сережа сіялъ глазами и улыбкой и, выскочивъ изъ постели, топоталъ жирными голыми ножками, подпрыгивая по ковру подлѣ нихъ.
Тѣ сомнѣнія, которыя находили на него о томъ, не сдѣлала ли мать чего нибудь дурнаго, теперь были уничтожены въ его глазахъ той нѣжностью и уваженьемъ, которыя няня оказывала матери.
Но какъ разъ тутъ няня что то шопотомъ стала говорить матери, и мать вздохнула и сказала.
– Хорошо, хорошо.
И такое грустное и странное выраженіе сдѣлалось при этомъ на лицѣ матери. Она подошла къ нему.
– Ну, прощай, милый мой Кутикъ – (такъ звала она его ребенкомъ), – милый, милый. Такъ ты никогда не забудешь меня?
Сережа понялъ, что она прощается. Онъ хотѣлъ спросить, зачѣмъ? Но по ея лицу понялъ, что этаго нельзя спрашивать.
* № 150 (рук. № 90).Яшвинъ опрокинулъ еще рюмку коньяку въ шипящую воду, выпилъ и всталъ, застегиваясь.
– Я обѣщался уѣхать съ Анной Аркадьевной, – сказалъ онъ, чуть улыбаясь подъ усами и показывая этой улыбкой, что онъ считаетъ неосновательными опасенія Вронскаго. – Ты пріѣдешь?
– Не думаю, – отвѣчалъ Вронской. – Такъ завтра поѣдемъ вмѣстѣ жеребца посмотрѣть. Ты заѣдешь?
– Ладно. А то пріѣзжай.
– Нѣтъ, мнѣ дѣло есть.
– Ну такъ до завтра.
И Яшвинъ вышелъ. «Съ женою забота, съ не женой еще хуже, – подумалъ онъ. – А славная баба».
Вронской, оставшись одинъ, взялъ свою начатую давно ужъ толстую книгу объ искусствѣ, но, только прочтя первую фразу, убѣдился, что читать и понимать этой дребедени (какъ онъ самъ себѣ опредѣлилъ сужденія автора о упадкѣ греческаго искусства) не можетъ, и швырнулъ книгу на столъ. «Да, нынче что – четвергъ, абонементъ? Да, Егоръ съ женой тамъ, и мать, вѣроятно. Что бишь нынче? Аида. Это значитъ весь Петербургъ тамъ».
* № 151 (рук. № 90).Онъ вошелъ по покатому ковру въ то время, какъ пѣвица, блестя обнаженными плечами, атласомъ и бриліянтами, нагибалась, улыбаясь, съ помощью тенора, державшаго ее за руку, собирала неловко перелетавшіе черезъ рампу букеты, и какой то господинъ съ рядомъ въ серединѣ блестѣвшихъ помадой волосъ и длинными руками тянулся черезъ рампу съ какой то вещью. Воины и поселяне стояли съ голыми руками и обтянутыми ногами и, оборачиваясь въ 3/4 на публику, перешептывались. Капельмейстеръ на своемъ возвышеніи помогалъ передавать и оправлялъ свой бѣлый галстукъ. Музыканты отирали платками потъ, въ ложахъ, въ партерѣ блестѣвшія нарядами дамы и рѣдкіе мундиры и сюртуки, въ райкѣ поддевки и пиджаки – всѣ шевелились, хлопали и кричали. Люстры и газовые рожки въ бронзовыхъ подобіяхъ свѣчей ярко горѣли. Вронскій вошелъ въ середину партера и, остановившись, сталъ оглядываться. Все, что онъ видѣлъ, было такъ знакомо ему, что онъ не видѣлъ уже общаго, но въ этомъ общемъ внѣшнемъ благоприличіи и порядкѣ и блескѣ, въ этой тысячной толпѣ онъ видѣлъ и чувствовалъ только отношенія десятковъ близко знакомыхъ ему лицъ его круга, и онъ чувствовалъ отношенія этихъ лицъ между собой. Нынче, менѣе чѣмъ когда нибудь, онъ обратилъ вниманіе на пѣвицу, на сцену, на этотъ шумъ, который, онъ зналъ, ничего другаго не выражалъ, какъ радость о томъ, что есть предлогъ удовлетворить своей потребности пошумѣть, ни на всѣ тѣ обычныя лица, несмотря на то что они перемѣняются, всегда составляющія одинъ и тотже составъ театра.
Оглядывая партеръ, онъ видѣлъ тѣхъ же знакомыхъ ему стариковъ и молодыхъ въ первомъ ряду, однихъ сидящихъ тамъ, какъ Серпуховской, и другихъ ему подобныхъ, потому что имъ въ голову не могло придти сидѣть не въ 1-мъ ряду, другихъ, залѣзающихъ не въ свой 1-й рядъ только для того, чтобы быть тамъ, гдѣ Серпуховской. Тѣже были разбросанные по разнымъ рядамъ и въ сталяхъ знакомые настоящіе люди между толпою Богъ знаетъ кого, съ бородами или совсѣмъ безъ перчатокъ или въ Богъ знаетъ какихъ перчаткахъ, людей, на которыхъ всегда бывало досадно Вронскому за то, что они тоже позволяли себѣ какъ то по своему любить оперу и пѣвицу и тоже разсуждать объ этомъ. Въ сталяхъ были извѣстныя дамы изъ магазиновъ, вѣроятно, и разныя несчастныя, которыя тоже воображали, что они дамы. Наверху, какъ и всегда, отъ райка до бельэтажа толпилось тоже знакомое стадо, и наконецъ въ бельэтажѣ и бенуарѣ, тоже какъ и всегда, была обычная публика. Были эти дамы полусвѣта, кое гдѣ были дамы банкировъ, купцовъ, были эти обычные, Богъ знаетъ кто, пріѣхавшiе изъ деревень и задающіе праздникъ налитымъ кровью имянинницамъ или невѣстамъ барышнямъ съ красными руками, съ какими то офицерами въ задахъ ложи, которые старались, очевидно, что то представлять изъ себя, что то доказать. И наконецъ во всей этой толпѣ было ложъ 12, 15, въ которыхъ были настоящіе и въ которыхъ сидѣли люди и женщины всѣ одинаково равнодушные ко всему остальному и занятые собою, своими интересами дня. И это были оазисы, въ которыхъ была жизнь, на которые Вронскій обратилъ вниманіе и съ которыми онъ тотчасъ же вошелъ въ сношенія, не выходя еще изъ партера. Актъ кончился, когда онъ вошелъ, и потому онъ, не заходя въ ложу брата, прошелъ до перваго ряда и остановился у рампы съ Серпуховскимъ, который, упираясь ногами въ рампу, издалека увидавъ его, звалъ его къ себѣ улыбкой.
Вронскому стоило только оглядѣть эти оазисы ложи, направленія взглядовъ, выраженіе лицъ, стоило замѣтить вниманіе, которое обращали на него, стоило только обмѣняться двумя словами при встрѣчѣ и замѣтить молчаніе, установившееся между двумя говорившими до его прихода, чтобы понять, какой нынче былъ общій интересъ всего этаго его круга, и что интересъ этотъ былъ, съ одной стороны, новый объявившійся женихъ извѣстной дѣвушки, который почти пьяный сидѣлъ въ ея ложѣ. Вронскій зналъ, что этотъ скандальный бракъ съ человѣкомъ, изуродованнымъ несчастной болѣзнью и пьянымъ, на который согласились родители, потому что отецъ жениха былъ въ большой силѣ, теперь, когда въ первый разъ женихъ явился въ публикѣ съ невѣстой, очень занималъ высшій кругъ; но онъ видѣлъ, что интересъ, возбужденный появленіемъ Анны, былъ еще сильнѣе и что всѣ улыбки, шутки, пожатія плечъ, выраженія негодованія – все относилось къ ней.
* № 152 (рук. № 90).– Благодарю васъ, – сказала она, взявъ въ маленькую руку въ высокой перчаткѣ поднятую Вронскимъ афишу и съ удивленіемъ взглянувъ на отворявшуюся дверь ложи, впустившую Лизу. Густая краска покрыла ея лицо и шею; она поняла чувство Лизы, которая пожалѣла и, быстро вставъ, пошла ей навстрѣчу, но попросила ее сѣсть сзади ложи, не выходя на свѣтъ. – Да, я недавно пріѣхала и скоро уѣзжаю. Ваши дѣти здоровы? – говорила Анна. – Я хотѣла… я… – Она не могла договорить, слезы задушили ея голосъ.
Лиза сдѣлала, какъ будто она не замѣтила ея волненія, и, поговоривъ съ ней о театрѣ и Римѣ, не словомъ не упомянувъ о своемъ деверѣ, такая же спокойная и холодная, какъ всегда, вышла отъ нея.
Послѣ визита Лизы Анна уже не могла болѣе взять на себя того, чтобы выйти на свѣтъ. Она сказала, что у нея голова болитъ, и попросила Яшвина проводить ее до кареты.
Пріѣхавъ домой, она долго не снимала своего тяжелаго платья и не позволяла себѣ думать о томъ, что было. Она ждала Вронскаго, чтобы при немъ думать и сказать ему все, что она думаетъ и чувствуетъ. Ей казалось сначала, что онъ, одинъ онъ былъ виноватъ во всемъ. Зачѣмъ онъ не поѣхалъ съ нею, зачѣмъ онъ не подошелъ къ ней? Зачѣмъ онъ не отговорилъ ее ѣхать? Но прошли полчаса, онъ не ѣхалъ, и она стала думать о томъ, что было.
Вспоминая теперь, она не могла понять самое себя. Какъ? какимъ путемъ могла она рѣшиться поѣхать – поставить себя въ это ужасное положеніе? Она Богъ знаетъ кто – неприлично сидѣть съ ней рядомъ, вспоминала она. Она, стало быть, une femme entretenue.[1548]1548
[содержанка.]
[Закрыть]
«Но все таки какъ онъ смѣлъ это думать. Какъ жалости у него не было. Какъ онъ не понялъ моихъ страданій. Я сдѣлала это потому, что я не знаю, любитъ ли онъ меня. Я хотѣла испытать его любовь. Онъ не долженъ былъ довести меня до этаго. Если бы онъ любилъ, какъ я. Если бы онъ любовался мной, какъ я любовалась имъ тутъ въ театрѣ, каждымъ жестомъ его, улыбкой, какъ онъ стоялъ у рампы съ Серпуховскимъ. Но вотъ шаги; вѣрно, онъ. Если бы онъ былъ тутъ, развѣ я страдала бы, развѣ я бы могла думать объ униженіи? Что всѣ эти слова, когда онъ тутъ и его любовь моя. Нѣтъ, это не онъ, но теперь онъ скоро придетъ».
Она сняла платье, переодѣлась и ждала его, но его не было. Все она продала за его любовь, и этой любви не было, если онъ могъ оставить ее въ такую минуту. И усумнившись въ его любви, все униженіе ея положенія представилось ей во всемъ ужасѣ. И онъ былъ виноватъ въ этомъ, и она то ненавидѣла, то любила его.
Онъ былъ сердитъ за то, что она поставила его въ ложное положеніе, и не хотѣлъ придти къ ней, пока не пройдетъ его сердце. Но когда онъ утромъ пришелъ къ ней, она встрѣтила его словами:
– Зачѣмъ вы пришли. Между нами все кончено.
И она разрыдалась слезами стыда и отчаянія. Слезы ея сразу покорили его. Онъ просилъ прощенія, онъ во всемъ считалъ виноватымъ себя. Онъ умолялъ ее вѣрить въ свою любовь. И тѣ слова увѣренія въ любви, которыя ему казались такъ пошлы, что онъ въ сомнѣніи выговаривалъ эти слова, она впивала въ себя и чувствовала, что одни эти слова могутъ дать ей силы жизни. Это была ихъ первая ссора. Ссора заглушила все то, что было поводомъ къ ней. Пребываніе въ Петербургѣ казалось имъ, особенно Аннѣ, дурнымъ сномъ, и они поѣхали въ деревню какъ вновь влюбленные, радуясь на свое счастье.
* № 153 (рук. № 93).[1549]1549
Зачеркнуто: III часть
[Закрыть]II томъ.
I часть.
1.
Долли проводила это лѣто съ дѣтьми[1550]1550
Зач.: и сестрой въ мужниной деревнѣ ея мужа Ордынцева, 200 верстъ за Москвою.
[Закрыть] у сестры Кити Левиной въ Клекоткѣ. Въ Покровскомъ домъ совсѣмъ развалился, да и Левинъ съ женою уговорили Долли. Степанъ Аркадьичъ въ недѣлю разъ пріѣзжалъ по желѣзной дорогѣ и находилъ, что это устройство весьма полезно для жены и дѣтей, и говорилъ, что очень сожалѣетъ о томъ, что служба мѣшаетъ ему постоянно жить съ ними. Въ 1-хъ числахъ Iюля Степанъ Аркадьичъ выхлопоталъ себѣ отпускъ на 2 недѣли, чтобы успѣть взять тетеревовъ, а можетъ быть, и болотную дичь, къ тому же времени въ[1551]1551
Зач.: Кашино
[Закрыть] Клекотокъ пріѣхали и еще гости – старушка Княгиня Щербацкая и вдова сестра[1552]1552
Зач.: Ордынцева
[Закрыть] Левина изъ за границы съ двумя дочерьми. Клекотковскій домъ былъ полонъ.[1553]1553
Зач.: Ордынцевъ
[Закрыть] Левинъ былъ женатъ[1554]1554
Зач.: <2 мѣсяца> 5-й мѣсяцъ
[Закрыть] 2-й годъ. Жена только что встала послѣ родовъ 1-го ребенка. Онъ былъ счастливъ въ супружествѣ, т. е. онъ говорилъ себѣ, что, должно быть, онъ то самое, что называютъ: вполнѣ счастливъ въ супружествѣ; но онъ самъ никакъ бы не назвалъ того положенія, въ которомъ онъ находился, счастьемъ. Съ счастьемъ всѣ люди съ дѣтства привыкли соединять понятіе спокойствія, тишины и если не праздности, то дѣятельности ровной, опредѣленной и любимой.[1555]1555
На полях написано:
[1] <Сватьба была>
[2] Ордынцевъ дѣлаетъ предложеніе на пикникѣ, и они ѣдутъ встрѣчать ихъ.
[3] Мать Княгиня Щербацкая не позволяетъ ѣхать къ Удашевымъ. Долли ѣдетъ одна.
[4] Про встрѣчу разсказъ.
[5] Глава о А[лексѣѣ[ А[лександровичѣ]. Какъ М[иша] плакалъ, разлучаясь съ матерью.
[6] <Хлопоты, у него мировой съѣздъ, управа, дѣла сестры. У Долли дѣти какъ бы не забыли. У молодой устройство дома и слабость отъ беременности.>
[Закрыть]
Въ особенности же съ понятіемъ счастія нераздѣльно понятіе сознанія своего счастія и пониманія своего положенія.[1556]1556
Зач.: Ордынцевъ
[Закрыть] Левинъ же во всѣ эти[1557]1557
Зач.: два мѣсяца
[Закрыть] 15 мѣсяцевъ не переставая испытывалъ неожиданности и какъ будто только начиналъ узнавать и себя, и ее, и весь міръ. На каждомъ шагу было новое, совершенно новое, неизвѣстное и если не непріятное само по себѣ, то непріятное по неожиданности. Сынъ хорошей семьи, честныхъ родителей, не видавшій ихъ взрослымъ,[1558]1558
Зачеркнуто: онъ
[Закрыть] Левинъ составилъ себѣ понятіе о семейномъ счастіи очень опредѣленное и прекрасное. Но, вступивъ въ семейную жизнь, онъ на каждомъ шагу видѣлъ, что это было совсѣмъ не то. На каждомъ шагу онъ испытывалъ то, что испыталъ бы человѣкъ, любовавшійся плавнымъ, счастливымъ ходомъ лодочки по озеру послѣ того, какъ онъ бы самъ сѣлъ въ эту лодочку. Онъ видѣлъ, что мало того, чтобы сидѣть ровно, не качаясь, – надо еще соображать, ни на минуту не забывая, куда плыть, и надо грести, и что подъ ногами вода и на рукахъ мозоли, и что, только много поработавъ веслами, можно пуститься на минуту и насладиться плаваніемъ.
Одно же изъ самыхъ[1559]1559
Зач.: тяжелыхъ
[Закрыть] неожиданныхъ и не совсѣмъ пріятныхъ чувствъ, испытываемыхъ имъ въ это время, было безпрестанное пониженіе его гордости, признаніе того, что онъ не только не лучше и не умнѣе другихъ людей, какъ онъ любилъ это думать, а то, что ему надо много и много стараться для того только, чтобы не быть хуже и глупѣе другихъ людей. Бывало, холостымъ, глядя на чужую супружескую жизнь, на ссоры, столкновенія, ревность, денежное стѣсненіе, онъ только презрительно улыбался въ душѣ. Для своей будущей супружеской жизни онъ нетолько не допускалъ возможность (о невѣрности[1560]1560
Зач.: разумѣется
[Закрыть] онъ и не позволялъ себѣ думать) несогласій, столкновеній, ссоръ, сценъ ревности, но и всѣ пріемы его супружеской жизни, казалось ему, должны были быть во всемъ совершенно непохожи на жизнь другихъ. Самыя обыкновенныя вещи, какъ то: визиты жены, наряды, денежная зависимость другъ отъ друга, – все это казалось ему оскорбительнымъ. Какъ[1561]1561
Зач.: очень молодые люди
[Закрыть] дѣти говорятъ: «когда я выросту большой, у меня будетъ все по особенному», такъ и онъ говорилъ въ душѣ, что у него въ супружествѣ все будетъ по особенному.[1562]1562
Зач.: Съ его даромъ высмѣивать онъ въ лицахъ иронически представлялъ, какъ въ новой шляпкѣ съ Иваномъ Васильевичемъ супруга его поѣдетъ къ Княгинѣ Б. и Графинѣ А. и какъ они будутъ высматривать ее и мужья глупо шутить о ея бледности и будущихъ дѣтяхъ.
[Закрыть] Жена его, будущія дѣти были для него такая святыня, что никто не долженъ былъ смѣть думать и говорить про это безъ набожности, той самой, которую онъ испытывалъ. Потомъ сама жена его представлялась ему вѣчно тихая, ровная, таинственная и чистая, всегда прекрасная и священная.[1563]1563
Зач.: и онъ вѣчно на колѣняхъ передъ нею, одинаково уважающій и любящій. Онъ воображалъ, что прошедшее того и другаго разъ навсегда будетъ прощено и той и другой стороной.
[Закрыть] И вдругъ вмѣсто всего этаго онъ испыталъ всю дѣйствительность, и эта дѣйствительность на каждомъ шагу принижала его гордость, и принижала такъ,что, онъ чувствовалъ, виноватъ былъ онъ самъ, а не дѣйствительность… Жена его была всѣмъ тѣмъ, чѣмъ онъ только могъ желать ее.[1564]1564
Зачеркнуто: Она открыла ему со всѣми подробностями ея любовь первую къ двоюродному брату еще дѣтьми почти и потомъ любовь къ Удашеву и сказала ему, что она только раскаивается въ томъ прошломъ и любитъ его однаго, и всѣмъ существомъ показывала, что она его однаго любитъ и любила всѣмъ существомъ.
[Закрыть] Она была умна, добра, благородна, красива – все что можно было желать, a дѣйствдтельность супружеской жизни на каждомъ шагу принижала его гордость. Стало быть, былъ виноватъ онъ. Онъ чувствовалъ это, но еще не признавался. Онъ былъ гордъ во всѣхъ житейскихъ дѣлахъ, всякое дѣло, какъ скоро возьмешься за него, принижаетъ гордость; но въ житейскихъ дѣлахъ, служба общественная, хозяйственная дѣятельность, наука даже – онъ пыталъ себя въ этихъ дѣятельностяхъ и видѣлъ, что всетаки имѣетъ право быть гордымъ, потому что легче и лучше большинства людей успѣваетъ въ этихъ дѣлахъ; «но почему же, – спрашивалъ онъ себя, – въ супружеской жизни я невольно смиряюсь и вижу, что она не виновата», и не находилъ отвѣта, потому что не зналъ, что всѣ дѣла людскія ничто въ сравненіи съ дѣломъ супружества, понимаемомъ, какъ онъ понималъ его.
Первое время своей супружеской жизни Ордынцевъ вмѣсто тихаго, счастливаго теченія жизни испытывалъ непрестанную борьбу съ женою и цѣлый рядъ то неожиданныхъ разочарованій, то еще болѣе неожиданныхъ[1565]1565
Зач.: очарованій
[Закрыть] открытій. Во всей жизни его, какъ физической, такъ и нравственной, онъ испытывалъ усиленное напряженіе, не приносящее вознагражденія.
Уже въ эти[1566]1566
Зач.: 2 мѣсяца
[Закрыть] 11/2 года было нѣсколько столкновеній съ женою, въ которыхъ Ордынцевъ почувствовалъ, что ему тоже, какъ и другимъ людямъ, нужно прощеніе, и что и она не всегда святая, какъ онъ хотѣлъ, и что ей нужно прощеніе. Первое ихъ столкновеніе произошло[1567]1567
Зач.: въ каретѣ, только что они выѣхали отъ вѣнца.
– Ну вотъ, кончено все это непріятное, и мы одни, и начинается наша новая жизнь, – сказалъ онъ, прижимая ея голову къ своей щекѣ.
– Да, но отчего ты говоришь непріятное, Миша?
– Вся эта комедія ложь.
Она думала совсѣмъ о другомъ; но не утерпѣла сказать:
– Отчего ложь? Все такъ хорошо было. Ахъ, я забыла дать нянѣ денегъ.
– Ну, мы пошлемъ. Ты возьми <сколько хочешь> у меня. Какъ непріятно говорить «у меня». – И онъ сказалъ, то, что давно хотѣлъ сказать. – Я давно хотѣлъ сказать: денежныя дѣла мы такъ устроимъ: я тебѣ буду давать сколько ты велишь – 1000, 2000 на твои расходы
онъ сказалъ это потому, что такъ было между его отцомъ и матерью, и это входило въ его идеалъ устройства семейной жизни.
– Напротивъ, что за вздоръ, – сказала неожиданно рѣшительно, – какія могутъ «давать на расходы» между мужемъ и женой? Нѣтъ, ты устроилъ, что говорить.
– Да, ты права, – сказалъ онъ, почувствовавъ оскорбительный урокъ деликатности. – Ну, полно объ этомъ. – Если бы кто подслушалъ, о чемъ говорятъ молодые въ каретѣ. – Тебѣ <не жутко> легко со мной?
– Нѣтъ. Да, хорошо и странно.
Она вздохнула, и онъ зналъ, о чемъ она вздохнула, и отдалилась отъ него въ уголъ кареты.
[Закрыть] на 3-й день послѣ ихъ сватьбы, и Левинъ никогда не забылъ этаго мучительнаго чувства разочарованія, когда нарушена была его воображаемая вѣчная любовь и согласіе. Столкновеніе произошло отъ того, что онъ заговорилъ о томъ, что онъ боится, что у нихъ не будетъ дѣтей. Ему такъ сильно этаго хотѣлось, что онъ боялся вѣрить въ возможность этаго, и высказалъ свое задушевное желаніе.
– Отчего же ты это думаешь? – спросила она его вдругъ, и лицо ея странно перемѣнилось. Она отдернула отъ него руку.
– Я не думаю, я боюсь.
– Я знаю отчего.
– Ну, я не знаю, – сказалъ онъ сухо, оскорбленный ея безпричинной холодностью.
– Оттого что у тебя не было дѣтей. Да я не хочу этаго знать, – вскрикнула она сердито и заплакала.
Теперь онъ понялъ, что она вспомнила его признанія, когда онъ слишкомъ подробно, желая быть добросовѣстнымъ, разсказалъ ей[1568]1568
Зачеркнуто: свой грѣхъ
[Закрыть] о своей любви до женитьбы.
– Неужели я виноватъ, что хотѣлъ, чтобы не было между нами тайнъ и въ прошедшемъ, Кити? – Онъ взялъ ее за руку.
– Довольно, довольно, никогда не говори мнѣ про это, и никогда мы, женщины, не простимъ это и не забудемъ.
И вдругъ помертвѣло и некрасиво сдѣлалось ея лицо и дребезжа зазвѣнѣлъ ея голосъ. Она не могла простить ему того, что она не первая женщина, съ которой онъ въ такой близости. Они помирились. И также неожиданно и оскорбительно возникло столкновеніе изъ за того, что тетушка не любила тѣхъ сдобныхъ хлѣбовъ, которые Кити заказывала къ чаю. И также неожиданно возникло другое столкновеніе то за то, что ей грустно становилось въ уединеніи деревни, то за то что онъ[1569]1569
Зач.: не умѣлъ помочь ей
[Закрыть] по какому нибудь слову ея начиналъ ревновать ее къ ея прошедшему, къ Вронскому.[1570]1570
Зач.: Разумѣется,
[Закрыть] Это проходило, но во все время ихъ первыхъ сношеній чувствовалась натянутость, какъ бы подергиванье въ ту и другую сторону той цѣпи, которой они были связаны. Они не спорили, несмотря на то что онъ, хотя и отвыкая немного, оставался по старому резонеромъ и часто любилъ логически умно и остроумно доказывать. Она спорила рѣдко и не о томъ, съ чѣмъ она несоглашалась, но онъ съ каждымъ днемъ, къ удивленію своему, больше и больше убѣждался, что у нея были тверды не убѣжденія, а былъ твердъ тотъ планъ жизни, по которому не то что она хотѣла жить, а по которому она знала какимъ то таинственнымъ предчувствіемъ, что они будутъ жить. Онъ больше и больше чувствовалъ себя какъ бы въ большомъ[1571]1571
Зачеркнуто: домѣ, въ которомъ ему предоставлена полная свобода двигаться.
[Закрыть] паркѣ, гдѣ только въ извѣстныхъ направленіяхъ прочищены дорожки, a другія, напр[отивъ?], засажены, деревья загорожены, и что въ расположенiи дорожекъ этаго парка есть твердая мысль – планъ. Его мечта была жизнь 9 мѣсяцевъ въ деревнѣ въ совершенномъ уединеніи за своей научной философской работой, 3 мѣсяца въ Москвѣ, въ свѣтѣ. Средства къ жизни ему долженъ былъ дать большой винный заводъ. Управленіе имѣніемъ и домомъ онъ бралъ на себя. Жена должна была, по его понятію, избрать себѣ работу умственную и благодѣтельство въ деревнѣ, школы, и бѣдные, и родильный домъ.[1572]1572
На полях написано: За границу не поѣхалъ.
[Закрыть]
Въ исполненіи этой общей мечты онъ[1573]1573
Зачеркнуто: на каждомъ шагу
[Закрыть] въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ встрѣчалъ въ ней[1574]1574
Зач.: препятствія
[Закрыть] противорѣчіе, въ другихъ согласіе, невыражаемыя словами, но руководившія ихъ жизнью.[1575]1575
Зач.: Маленькій чистый игрушка домъ не нравился ей. Она все мечтала о большомъ домѣ, просторномъ.
[Закрыть] Жизнь въ деревнѣ ей нравилась, и не только 9 мѣсяцевъ, но и всегда. Она не хотѣла ѣхать ни за границу, какъ онъ предлагалъ ей, ни въ Москву, но въ деревнѣ она не хотѣла уединенія,[1576]1576
Зач.: и одинъ разъ плакала только отъ того, что ей было скучно. Она хотѣла гостей.
[Закрыть] a хотѣла, чтобы друзья и родные ѣздили къ ней, и такъ устраивала домъ.[1577]1577
Зач.: Работѣ его она не сочувствовала, не спрашивала про нее и не дорожила ей. Его отстраненіе отъ деятельности общественной она не одобряла и поощряла его поступить въ Предсѣдатели У[правы] и Предводители.
[Закрыть] Винокуренный заводъ она ненавидѣла за его вонь, но принимала большое участіе въ лѣсахъ, садахъ и породистыхъ коровахъ. Управленіе домомъ она взяла сразу просто и естественно въ свои руки, и честь дома, чтобы было чисто и сытно, казалась ея священнымъ долгомъ.
Отстраненіе его отъ общественной деятельности она одобряла и одобряла его умственную работу и поощряла къ ней. Но сама не любила для себя ни умственныхъ, ни филантропическихъ занятій. Когда она сходилась съ народомъ и сердце прямо говорило ей, она помогала и заботилась, но не любила этаго, какъ правильное занятіе.
Года послѣ Ордынцевъ вспоминалъ и удивлялся тому, какъ она угадала его будущую жизнь и начала ее, какъ будто зная все, что будетъ, впередъ.[1578]1578
Поперек полей написано: Небогатый устроивающійся intérieur [домашний уют].
[Закрыть]
–
Было начало Іюля. Большіе сидѣли на терасѣ, дѣти бѣгали передъ домомъ на pas de géants.[1579]1579
[гигантских шагах.]
[Закрыть] Сама Кити сидѣла въ углу поодаль отъ жаровни, на которой старая княгиня варила малиновое варенье. Ордынцевъ былъ на перестройкѣ завода.[1580]1580
Зачеркнуто: и засталъ за интереснымъ разговоромъ.
– Я встрѣтилась два мѣсяца тому назадъ съ Удашевымъ.
– Да, – сказалъ онъ, – Богъ иногда дѣлаетъ любезности
Кити покраснѣла. Онъ подошелъ, <поцѣловалъ> пожалъ ее руку.
– Ты устала?
– Нѣтъ. Ну, что заводъ?
– Ты интересуешься? – сказала мать.
– Да, потому что онъ обѣщалъ отдать въ аренду. Такая скука, его раздражаютъ вѣчно.
– Ну такъ какже? – спросила мать.
– Я разскажу вамъ, – сказалъ Ордынцевъ.
[Закрыть]
2.
Вышла одна изъ тѣхъ минутъ, рѣдкихъ въ семейной жизни, когда взрослые остались одни, и именно одни, тѣ самые, которымъ надо было переговорить между собою; и кромѣ того, вышло то настроеніе, въ которомъ охотно говорится о задушевныхъ вещахъ. На терасѣ оставались старушка тетушка, варившая варенье, и Княгиня, принимавшая живѣйшее участіе въ вареньи, стоявшемъ на жаровнѣ, Долли съ груднымъ ребенкомъ, заснувшемъ у ней на колѣняхъ, Марья Николаевна въ очкахъ съ своимъ вязаньемъ и сама Кити[1581]1581
Зач.: только что уложившая подъ кисею въ телѣжку своего мальчика.
[Закрыть] въ мягкомъ креслѣ и подальше отъ жаровни. Всѣ въ этомъ домѣ слѣдили теперь за нею, какъ за сосудомъ, наполненнымъ драгоцѣнностью.
Разговоръ перешелъ всѣ самыя интересныя темы: какъ варить малину, съ водой или безъ воды, но тутъ чуть было не установилась враждебность между старушкой теткой и Княгиней. «Не хочетъ ли теща по своему все передѣлывать въ домѣ? Я 30 лѣтъ варю». Марья Николаевна ловко перевела разговоръ на ситчикъ, который она купила дѣвушкѣ, но который такъ хорошъ, что она хочетъ себѣ сдѣлать платье. Ситчикъ навелъ разговоръ на то, что платья бываютъ счастливыя. Кити вспомнила о своемъ желтенькомъ, волшебномъ, какъ она называла, платьѣ. Все важное случалось съ ней въ этомъ платьѣ. Съ этаго разговоръ перешелъ на примѣты и чудеса.
