Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»"
Автор книги: Лев Толстой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 58 страниц)
[1478]1478
Зачеркнуто: Алексѣй Александровичъ не испытывалъ тревогъ и волненій, несмотря на этотъ упорный, непрерывный трудъ, дѣйствовавшій на него не какъ удовлетвореніе потребности, но какъ омутъ, заставляющій забывать, не испытывая спокойствія. Онъ былъ вполнѣ вѣрующій христіанинъ, онъ въ дѣлѣ съ своей женой испыталъ силу своей вѣры и поступилъ какъ христіанинъ. Онъ это зналъ. И это то болѣе всего лишало его спокойствія. Когда онъ вспоминалъ о томъ, что было, онъ не могъ не радоваться и не гордиться тѣмъ, что онъ поступилъ какъ христіанинъ, и эта гордость не была спокойствіе. Но тутъ же, когда онъ вспоминалъ о своемъ поступкѣ и невольно гордился имъ, онъ вспоминалъ
[Закрыть]Алексѣй Александровичъ чувствовалъ себя спокойнѣе и способнѣе къ дѣятельности, чѣмъ когда нибудь прежде. Даже здоровье его стало лучше.
Прошедшее съ женою, въ особенности послѣднія мѣсяцы, невѣрность, болѣзнь, его прощеніе и разлука, какъ ни странно это можетъ показаться, никогда имъ не вспоминались.
Онъ отгонялъ отъ себя эти воспоминанія, какъ неясный и тяжелый сонъ, какъ рядъ поступковъ безсмысленныхъ и необдуманныхъ.
Онъ не любилъ вспоминать о своемъ прощеніи и умиленіи, вопервыхъ, потому, что вспоминать о своемъ добродѣтельномъ поступкѣ было дурно, портило самый поступокъ, во вторыхъ, потому, что было что то непослѣдовательное въ его дѣйствіяхъ за это время.
Онъ чувствовалъ, что, никогда не живя чувствомъ и разъ отдавшись ему вполнѣ, онъ не съумѣлъ соблюсти мѣру, не съумѣлъ владѣть этимъ чувствомъ и напуталъ.
Теперь жена его умерла для него, какъ онъ и сказалъ объ этомъ сыну, и онъ никогда не вспоминалъ о ней и вполнѣ чувствовалъ и цѣнилъ свободу отъ скорбей по плоти и возможность служить Господу такъ, какъ онъ понималъ эти слова
* № 137 (рук. № 88).Воспользовавшись тѣмъ временемъ, когда Стремовъ разговорился съ вошедшей дамой, Графиня Лидія Ивановна отвела Алексѣя Александровича и, указавъ ему подлѣ себя мѣсто,
– Я бы не стала говорить съ вами о тяжеломъ для васъ предметѣ, – сказала она, поднимая глаза, – но нашъ Сережа – вы знаете, какъ мнѣ дорогъ онъ и ваши нужды.
Алексѣй Александровичъ понялъ, что она хотѣла говорить о томъ, что Анна въ Петербургѣ. Онъ болѣзненно поторопился и сжалъ руки.
– Да, я имѣлъ неудовольствіе встрѣтить ее на улицѣ, – сказалъ онъ.
– Надѣюсь, что вы вѣрите въ мою дружбу и участіе. Я про это то и говорю. Лиза видѣла ее. Я этаго не понимаю; но все равно, она видѣла ее, и сколько я могла узнать, она здѣсь только затѣмъ, чтобы увидать сына. Какъ вы смотрите на это? Я не знаю, но, по моему, свиданіе нашего милаго Сережи съ ней погубитъ все то, что мы съ такимъ трудомъ посѣяли въ немъ. Какъ вы думаете?
* № 138 (рук. № 89).Алексѣй Александровичъ былъ въ тѣхъ же сферахъ, съ тѣми же людьми, но на него смотрѣли иначе. Теперь его какъ будто знали всего, и новаго отъ него ничего болѣе не ждали; чтобы онъ ни сказалъ и ни сдѣлалъ, всѣ принимали это какъ что то такое, что одно и предвидѣлось отъ него. Онъ занималъ еще значительное мѣсто, онъ былъ членомъ комиссій и совѣтовъ, но роль его перестала быть дѣятельною. Онъ былъ какъ оторванная стрѣлка часовъ, болтающаяся подъ стекломъ циферблата. Онъ, какъ стрѣлка, оставался на томъ же самомъ видномъ мѣстѣ, но никто уже не интересовался тѣмъ, что показывала эта стрѣлка, несмотря на то, что она перескакивала съ мѣста на мѣсто.
И дѣйствительно, точно также какъ оторванная стрѣлка циферблата, Алексѣй Александровичъ теперь былъ дѣятельнѣе, и дѣятельность его была разнообразнѣе, чѣмъ прежде. Онъ, не имѣя опредѣленной колеи дѣятельности, теперь, яснѣе чѣмъ когда нибудь, видѣлъ недостатки правительственныхъ распоряженій и считалъ своимъ долгомъ содѣйствовать изысканію средствъ къ исправленію недостатковъ. Скоро послѣ возвращенія своего изъ Москвы Алексѣй Александровичъ началъ писать первый свой проектъ, долженствовавшій исправить вопіющіе недостатки, первый проектъ изъ длиннаго ряда проектовъ, которые ему суждено было написать по всѣмъ отраслямъ администраціи и который никто не читалъ и которые скоро получили прозваніе Каренинскихъ проектовъ.
Мѣстоимѣніе «они» получили въ его рѣчахъ особенное значеніе. Онъ увлекался въ разговоры о государственныхъ дѣлахъ съ женщинами и молодыми людьми, и припѣвъ этихъ разговоровъ былъ всегда одинъ и тотже: «я имъ говорилъ или писалъ, но они не понимаютъ этаго. Они погубятъ Россію. Для нихъ не существуетъ законовъ» и т. п.
О томъ времени, когда Анна открыла ему все и онъ, поколебавшись о томъ, вызвать ли или не вызвать на дуэль Вронскаго, онъ написалъ ей письмо, о томъ, какъ онъ объяснялся и съ Степаномъ Аркадьичемъ и какъ ухаживалъ за новорожденной не своей дочерью и какъ въ послѣдній разъ видѣлся съ женой, – эти воспоминанія раскаянія жгли его сердце. Онъ вспоминалъ и о томъ счастливомъ времени, когда они хорошо жили съ женою, но это не мучало его. Его мучали воспоминанія о томъ, что онъ могъ бы не сдѣлать. Онъ зналъ, что онъ относительно жены не сдѣлалъ ничего дурнаго.
Онъ зналъ даже, что онъ поступилъ добродѣтельно и возвышенно, но положеніе, въ которое онъ поставилъ себя, вызвало въ немъ раскаяніе, такое тяжелое и ѣдкое, какъ будто это былъ самый неразумный, безнравственный и низкій поступокъ. Онъ убѣждалъ себя, что поступилъ руководясь христіанскимъ закономъ любви и прощенія обидъ, и потому это не могло быть дурно. Онъ старался утѣшать себя мыслью о томъ, что интересы его не въ этой жизни, а въ будущей. Онъ вѣрилъ въ то, что интересъ не въ этой, а въ загробной жизни; но эта мысль нисколько не утѣшала его; но ему было стыдно и больно за то, что дурно устроилъ свою жизнь здѣсь, и то, что это зачтется ему тамъ, ни на одинъ волосъ не облегчало его положенія, какъ будто связи между той и этой жизнью не могло быть и эта жизнь въ себѣ носитъ свои награды и наказанiя. И потому единственное утѣшеніе его было забвеніе, котораго онъ достигалъ постояннымъ, хотя и не плодотворнымъ трудомъ.
* № 139 (рук. № 89).– Проси Мисъ Эдвардсъ ко мнѣ, – сказалъ онъ Корнею, пришедшему съ порученіемъ отъ Англичанки. – Нѣтъ, я самъ приду, – сказалъ онъ, когда Корней повернулся.
Даже въ глазахъ невозмутимаго Корнея Алексѣю Александровичу показалось теперь, что онъ видитъ нетолько насмѣшку, но жестокость, кровожадность, радость за страданія своего барина.
– Подожди, когда я говорю, – непривычно строго сказалъ Алексѣй Александровичъ, и, взглянувъ въ глаза Корнею и показавъ ему строгое и холодное лицо, онъ отпустилъ его.
«Я долженъ перенести это, я долженъ скрыть свои раны, иначе они растерзаютъ меня», подсказало ему чувство самосохраненія, и съ строгимъ лицомъ онъ вышелъ впередъ къ Англичанкѣ.
– Да, разумѣется, вы должны обращаться ко мнѣ, – сказалъ онъ Англичанкѣ, – но такъ какъ я бываю занятъ, то я впередъ опредѣлю вамъ порядокъ вашей жизни. Не угодно ли сѣсть. – Онъ съ трудомъ, хотя и правильно, говорилъ по Англійски. – Чай пить, breakfast[1479]1479
[первый завтрак]
[Закрыть] у васъ будетъ какъ обыкновенно. Потомъ вы будете обѣдать со мною.
– Но, сударь, я думаю необходимо lunch, завтракъ....
– Да, lunch, – сказалъ онъ. Да, 8 часовъ. Для пищеваренія необходимо 4 часа. Слѣдовательно, въ 12.
– Наши уроки, сударь, до завтрака, а потомъ прогулка.
– Да, да. Я долженъ обдумать это, – сказалъ онъ, чувствуя, что теряется, и не спуская съ нея глазъ, чтобы не позволить ей смѣяться надъ собой. – Да, я обдумаю это. Благодарю васъ. Нынче я прошу васъ обѣдать со мною. – И онъ всталъ.
– Я тоже хотѣла предложить перевести насъ въ боковую комнату, такъ какъ эта темна, и Ма’m (госпожа) намѣревалась это сдѣлать. Теперь.
– И очень хорошо. Я завтра попрошу васъ. Гдѣ Сережа?
– Онъ въ дѣтской съ Марьей Карловной. Прикажете привести его къ вамъ?
– Нѣтъ, передъ обѣдомъ.
Англичанка вышла изъ комнаты. Алексѣй Александровичъ потеръ рукою лобъ, какъ онъ дѣлалъ, когда напряженіе мысли было слишкомъ сильно.
«Да, да, завтракъ, обѣдъ, помѣщеніе. Да, это все обдумать надо. А первое, надо скрыть свое страданіе, свой стыдъ».
Онъ ушелъ въ кабинетъ, но вслѣдъ за Англичанкой явилась экономка съ вопросами еще болѣе трудными для разрѣшенія, чѣмъ вопросы Англичанки.
«Куда помѣстить вещи, оставшіяся послѣ Анны Аркадьевны? Оставить на половинѣ Анны Аркадьевны, такъ, какъ оно было, или будутъ перемѣны?» Экономка, жена Корнея, была старая слуга, и отъ нея нельзя было бояться насмѣшки и жестокости, но бесѣда съ нею не была для Алексѣя Александровича легче,[1480]1480
В подлиннике явная описка: труднѣе
[Закрыть] чѣмъ съ другими. Матрена не скрывала своего огорченія. Сдѣлавъ вопросъ, она посмотрѣла на Алексѣя Александровича и, вздохнувъ, опустила голову и стала разбирать складки платья, чтобы найти платокъ.
– Я переговорю обо всемъ съ управляющимъ, ступайте, – сказалъ Алексѣй Александровичъ.[1481]1481
В подлиннике явная описка: Степанъ Аркадьичъ
[Закрыть]
Но Матрена не ушла, она расплакалась!
– Сереженьку жалко, – говорила она всхлипывая, – Богъ ей судья…
Алексѣй Александровичъ, отпустивъ ее, почувствовалъ себя еще болѣе потеряннымъ, но онъ зналъ, что, если онъ поддастся этому чувству, его забидятъ, и онъ постарался мужаться.
Пришедшему управляющему онъ началъ было давать распоряженiя о новомъ устройствѣ квартиры, но запутался и сказалъ, что онъ обдумаетъ и распорядится.[1482]1482
Зачеркнуто: завтра.
Сбоку на полях написано: <Сережа не спрашиваетъ про мать, и это мучаетъ.> <Лидія Ивановна.>
[Закрыть]
Слѣдующая по порядку глава.
– Мнѣ говорили, что прочутъ Сафонова. Но Государю не угодно.
Такъ, стоя у двери, говорили два придворные на поздравленіи, и одинъ – слабый старичокъ, другой – могучій камергеръ съ расчесанными душистыми бакенбардами.
– Гм!, да.
Разговоръ было остановился. Но одинъ изъ собесѣдниковъ нашелся сказать осужденіе.
– А на его мѣсто Каренина. Этотъ и воду и воеводу, – сказалъ онъ, и разговоръ тотчасъ оживился. – Здравствуйте, князь. Мы говоримъ про Каренина, что онъ одинъ изъ самыхъ полезныхъ людей, кого бы не нужно замѣстить. Онъ на все годится.[1483]1483
Зачеркнуто: Такъ говорили во дворцѣ, ожидая выхода, облитые золотомъ придворные. Одинъ былъ <желчный> плѣшивый старичекъ съ вставными зубами, другой былъ молодой могучій камергеръ съ длинными раздушенными, глянцовитыми бакенбардами. Подошедшій князь былъ военный – лицо болѣе важное, чѣмъ эти оба.
Онъ подошелъ отъ скуки, зная впередъ, что старичекъ говоритъ что нибудь злое и смѣшное.
[Закрыть]
– А онъ бѣлаго орла получилъ, – сказалъ князь.
– Несчастливъ въ любви, счастливъ на службѣ, – сказалъ камергеръ, оправляя плюмажъ на своей расшитой золотомъ шляпѣ. – Нѣтъ, посмотрите на него, какъ онъ счастливъ и доволенъ, какъ мѣдный грошъ, – прибавилъ онъ, указывая перчаткой на подходившаго къ нимъ Каренина.[1484]1484
Зач.: Разговоръ этотъ происходилъ <на выходѣ> <утромъ на поздравленіи гр. А. И. съ именинами> на придворномъ балѣ.
[Закрыть]
– Нѣтъ, онъ постарѣлъ.
– Не то что постарѣлъ, a отсѣкнулся. Знаете, что бываетъ съ простоквашей, когда она вдругъ сдѣлается жидкой.[1485]1485
Зач.: – Здравствуйте, Алексѣй Александровичъ; тотчасъ
[Закрыть]
Говорившій едва успѣлъ договорить, и слушавшіе не успѣли скрыть улыбки, какъ Алексѣй Александровичъ ужъ подошелъ къ нимъ.[1486]1486
Зач.: – Какой оживленный раутъ, – сказалъ говорившій, здороваясь съ Каренинымъ.
– О да, – отвѣтилъ Алексѣй Александровичъ, спокойно улыбаясь и чувствуя, что говорили о немъ и смѣялись о немъ
[Закрыть]
– Я васъ еще не поздравлялъ, – сказалъ князь, указывая на его старшую, вновь полученную, красную ленту.
– Благодарю васъ, князь, – отвѣчалъ Алекcѣй Александровичъ, тщетно стараясь скрыть улыбку удовольствія, которая невольно выступала на его лицѣ всякій разъ, какъ упоминалось о новой наградѣ, къ которой онъ считалъ своимъ долгомъ быть совершенно равнодушнымъ. – Какой нынче прекрасный день, – сказалъ онъ, особенно налегая на словѣ прекрасный, и прошелъ.
Алексѣй Александровичъ былъ въ придворномъ мундирѣ и съ новой старшей лентой черезъ плечо. Онъ имѣлъ свой обычный видъ спокойствія, усталости и достоинства. Онъ неторопливо передвигалъ ноги, раскланиваясь съ знакомыми, и дѣлалъ видъ, что отъискиваетъ въ толпѣ кого-то. Волосы его порѣдѣли; онъ весь похудѣлъ и опустился за этотъ послѣдній годъ; но въ фигурѣ его и въ лицѣ была та неувядаемая если не свѣжесть – независимость отъ тѣлесныхъ недуговъ, которая бываетъ у петербургскихъ и въ особенности у придворныхъ людей.
Увидавъ огромные, воздымающіяся изъ корсета плечи графини Лидіи Ивановны, Алексѣй Александровичъ улыбнулся, открывъ неувядающіе бѣлые зубы,[1487]1487
Зачеркнуто: прибавивъ шагу,
[Закрыть] и подошелъ къ ней.
Туалетъ Лидіи Ивановны стоилъ ей большаго труда, какъ и всегда теперь, когда она была влюблена. Цѣль ея туалета была теперь совсѣмъ обратная той, которую она преслѣдовала 30 лѣтъ тому назадъ. Тогда ей хотѣлось украшать себя чѣмъ нибудь, и чѣмъ больше, тѣмъ лучше. Теперь, напротивъ, по должности своей она такъ была, несоотвѣтственно годамъ и фигурѣ, разукрашена въ своемъ придворномъ платьѣ, что цѣль ея состояла въ томъ, чтобы противоположность этихъ украшеній съ ея наружностью была бы не слишкомъ ужасна. Но не смотря на всѣ труды, положенные ею на это, она все таки была ужасна, хотя и думала противное. Она и не подозрѣвала того впечатлѣнія комическаго ужаса и недоумѣнія, которые она произвела на дядю ея горничной, мужика изъ Новгородской губерніи, которому его племянница показала барыню изъ швейцарской, когда та надѣвала шубу.
– Удивителенъ! сіяетъ и доволенъ, – продолжалъ молодой камергеръ про Каренина, когда онъ сошелся съ графиней Лидіей Ивановной. – Вы знаете, она влюблена въ него, она ревнуетъ его теперь къ женѣ. Желалъ бы я знать, знаетъ ли онъ, что жена его здѣсь.
– Какъ здѣсь?
– То есть не здѣсь, во дворцѣ, а въ Петербургѣ. Я вчера встрѣтилъ ихъ, т. е. ее съ Алексѣемъ Вронскимъ, bras dessus, bras dessous,[1488]1488
[под руку,]
[Закрыть] въ англійскомъ магазинѣ.
– Я увѣренъ, что онъ если встрѣтитъ ее, то такъ же любезно съ ней раскланяется, какъ съ графиней Лидіей Ивановной.
– C’est un homme qui n’a pas de…,[1489]1489
[ – Это человек, у которого нет…]
[Закрыть] – началъ молодой камергеръ.
– Я это понимаю, но не понимаю, какъ нѣтъ стыда. Онъ никогда столько не выѣзжалъ, столько не показывался вездѣ, какъ теперь.
Это было справедливо. Никогда Алексѣй Александровичъ столько не ѣздилъ въ свѣтъ и не бывалъ такъ часто на людяхъ, какъ съ того времени, какъ жена ушла отъ него. Но это происходило совсѣмъ не отъ того, чтобы онъ не понималъ всего стыда своего положенія. Къ несчастью, онъ сознавалъ его. И эта свѣтскость его происходила именно оттого, что онъ слишкомъ болѣзненно сознавалъ то смѣшное и унизительное положеніе, въ которомъ онъ находился.
* № 141 (рук. № 90).Первые дни, когда надо было отвѣчать на настоятельные вопросы о томъ, что дѣлать съ Сережей безъ матери, какъ употребить оставшіяся свободными комнаты, куда дѣвать вещи Анны Аркадьевны, какъ поступить со счетами изъ магазиновъ, которые по небрежности не заплатила Анна и которые подавали ему, главное же – какъ отвѣтить на молчаливый, страдальческій вопросительный взглядъ сына, очевидно спрашивающій о матери, – Алексѣй Александровичъ[1490]1490
Зачеркнуто: находился въ мучительнѣйшемъ состояніи
[Закрыть] невольно всѣ силы своей души напрягалъ только на то, чтобы,[1491]1491
Зач.: не показать своихъ страданій и выдержать всѣ эти жестокіе, любопытные взгляды
[Закрыть] отвѣчая на всѣ эти вопросы, показать, что все это было имъ предвидѣно, очень естественно и что новое положеніе нисколько не смущаетъ и не огорчаетъ его. Онъ дѣлалъ величайшія усилія надъ собой, но во всѣхъ взглядахъ, прислуги даже и подчиненныхъ, онъ видѣлъ такія явныя насмѣшку и презрѣніе, что была минута на второй день послѣ отъѣзда жены,[1492]1492
Зач.: что онъ не выдержалъ и свернулся
[Закрыть] когда онъ почувствовалъ себя не въ силахъ долѣе выдерживать эту роль.
Онъ ушелъ въ свою комнату и, не отвѣчая на вопросы и требованія, сказался больнымъ[1493]1493
Зач.: но графиня Лидия Ивановна ворвалась къ нему, ободрила его, взяла на себя всѣ женскія дѣла его дома и помогла ему опять укрѣпиться такъ, что онъ опять почувствовалъ въ себѣ силы пытаться переносить взгляды людей и скрывать отъ нихъ свои страданія. Странно сказать, но въ этомъ послѣднее время состояла единственная цѣль и единственная привязанность его къ жизни. Онъ ѣхалъ на службу, во дворецъ, на вечеръ, на балъ, онъ принималъ у себя только съ единственнымъ желаніемъ – показать людямъ, что онъ не считаетъ себя униженнымъ и что онъ все такой же. И когда ему казалось, что онъ достигалъ этаго, онъ былъ доволенъ, когда же онъ чувствовалъ, что онъ поддался, онъ раскаивался и придумывалъ средства, какъ онъ въ другой разъ поправитъ это.
[Закрыть] и сознался самъ себѣ, что онъ несчастливъ и не видитъ никакого выхода изъ своего положенія. Положеніе его въ это время было особенно тяжело еще и потому, что въ служебной карьерѣ своей онъ въ самое послѣднее время почувствовалъ тотъ предѣлъ возвышенія успѣха, далѣе котораго ему не суждено было идти. Онъ испыталъ то чувство, которое долженъ былъ испытать тотъ человѣкъ, который, повѣривъ, что если онъ каждый день будетъ поднимать теленка, черезъ три—4 года будетъ поднимать быка, когда онъ почувствовалъ, что теленокъ росъ несоотвѣтственно съ его силой, то грустное чувство, которое испытываетъ нетолько честолюбецъ, но и всякій спеціалистъ, убѣждающійся, что есть предѣлъ его возвышенію и что онъ достигъ его. На службѣ для людей честолюбивыхъ чувство это наступаетъ иногда очень поздно и всегда поражаетъ особенно сильно.[1494]1494
Зачеркнуто: именно потому, что успѣхи независимы отъ
[Закрыть] Алексѣй Александровичъ съ самыхъ низшихъ чиновъ и званій[1495]1495
Зач.: благодаря своей ограниченности желаній,
[Закрыть] шелъ перегоняя другихъ, безостановочно поднимаясь по лѣстницѣ чиновъ и званій до того самаго званія, которое онъ занималъ послѣднее время и которое находилось почти на вершинѣ лѣстницы. Такъ что, казалось, не нужно было даже никакого усилія, чтобы дойти до высшей ступени. Но на этой послѣдней ступени движеніе вверхъ вдругъ остановилось. Сначала Алексѣй Александровичъ не обратилъ вниманія на это замедленіе. Онъ относилъ это сначала къ случайности. Но различныя повторявшіяся случайности имѣли тѣже послѣдствія. Онъ обвинилъ себя въ недостаткѣ энергіи и въ послѣднее время усилилъ энергію дѣятельности, но соразмѣрно съ усиліемъ энергіи увеличились и препятствія, всѣ казавшіяся случайными. Онъ попытался измѣнить пріемы. Но тѣ самые пріемы, которые прежде оказывались дѣйствительными, теперь только вредили ему; оказалось, что со всѣхъ сторонъ была одинаковая непоколебимая преграда. Была стѣна, не пускавшая его дальше. Теленокъ выросъ такъ великъ, что онъ уже не могъ поднимать его. Послѣднія столкновенія его съ Стремовымъ, инородцы, другія комиссіи – все имѣло одинъ результатъ. Движеніе восходящее было кончено. Алексѣй Александровичъ былъ въ тѣхъ же сферахъ, съ тѣми же людьми, его также уважали, но онъ чувствовалъ, что въ немъ не было уже для этихъ людей ничего новаго, что отъ него ничего не ждали, что его всего какъ будто знали, предполагая, что онъ весь уже вышелъ. Онъ занималъ еще значительное мѣсто, онъ былъ членом комиссій и совѣтовъ, но комиссіи и совѣты, прежде представляющіяся ему ступенями къ возвышенію, теперь наводили на него уныніе, какъ тотъ одръ, на который лечь боится больной, предчувствуя что это будетъ его смертнымъ одромъ. Такимъ смертнымъ служебнымъ одромъ представлялись ему тѣ совѣты и забытые комиссіи, которыхъ онъ былъ членомъ. Но государственная дѣятельность была для него необходимостью. Онъ съ увлеченіемъ отдавался этой службѣ въ совѣтахъ и комиссіяхъ не признаваясь себѣ въ томъ, что онъ зналъ хорошо, что изъ этаго ничего не выйдетъ. Ему казалось, напротивъ, что онъ теперь яснѣе чѣмъ когда нибудь видитъ недостатки правительственныхъ распоряженій и средствъ къ ихъ исправленію. Онъ и не думалъ того, что такъ ясно видѣлъ теперь недостатки только отъ того, что онъ самъ былъ устраненъ отъ дѣятельности и что въ этомъ порицаніи онъ сходился со всѣми до и послѣ него за флагомъ честолюбія оставленными чиновниками. Онъ дорожилъ своими мыслями теперь тѣмъ болѣе, что они нетолько никѣмъ не были раздѣляемы, но впередъ уже осуждены только потому, что они шли отъ него. Несмотря на волненія послѣднихъ мѣсяцевъ или, можетъ быть, вслѣдствіе этаго, онъ очень скоро послѣ возвращенія своего изъ Москвы началъ писать первый свой проэктъ, долженствовавшiй исправить вопіющіе недостатки, первый проэктъ изъ длиннаго ряда проэктовъ, которые ему суждено было написать по всѣмъ отраслямъ администраціи и которые никто не читалъ и которые скоро получили названіе Каренинскихъ проэктовъ. Несмотря на происшедшій въ немъ въ семейномъ дѣлѣ душевный переворотъ, въ служебныхъ дѣлахъ, въ преніяхъ въ комиссіяхъ и совѣтахъ, въ офиціозныхъ обществахъ и въ особенности въ своихъ проэктахъ, гдѣ Алексѣй Александровичъ давалъ уже полную волю своимъ чувствамъ, онъ руководствовался совершенно противоположными правилами, чѣмъ въ семейномъ вопросѣ. Насколько онъ былъ смирененъ, прощалъ и любилъ въ семьѣ, настолько онъ былъ гордъ и самоувѣренъ, предписывая новыя начала, осуждая все прежнее, настолько онъ никому ничего не прощалъ, ловилъ каждую ошибку и обмолвку, и настолько онъ ненавидѣлъ всѣ тѣ новыя силы, которыя, оставляя его за флагомъ, входили въ эту заколдованную для него область, въ которую онъ не могъ проникнуть.
Еще была графиня Лидія Ивановна, но это былъ преимущественно политическій[1496]1496
Зачеркнуто: и высшій христіанскій
[Закрыть] другъ и высшій безтолковый другъ. Онъ могъ себѣ представить, что она съ порывистымъ восторгомъ будетъ осуждать политическихъ непріятелей, будетъ восторгаться поступкомъ Алексѣя Александровича, будетъ ужасаться передъ испорченностью людскою вообще и Анны въ особенности, будетъ говорить высшія христіанскія общія мѣста, но выслушать, понять все душевное положеніе Алексѣя Александровича – онъ зналъ, что она не можетъ.
Между прочимъ, случилось такъ, что въ эту самую тяжелую минуту одинокаго отчаянія пріѣхала графиня Лидія Ивановна и оказалась самой действительной утѣшительницей для Алексѣя Александровича.
– Я прервала запретъ (j’ai forcé la consigne), – сказала она, входя быстрыми шагами и тяжело дыша отъ волненія и быстраго движенія. – Я все слышала! Это ужасно! Скажешь, что мы живемъ за 20 вѣковъ въ идолопоклонническомъ мірѣ до Христа, – сказала она приготовленную и нравившуюся ей фразу, съ свойственной ей самодовольной улыбкой.
Алексѣй Александровичъ привсталъ и хмурясь сталъ трещать пальцами. Его предположенія не обманули его. Услыхавъ этотъ знакомый ему тонъ, эту разчувственность своими собственными чувствами и умиленіе передъ собой, которыя исключали всякую возможность сердечнаго сочувствія къ другому, Алексѣю Александровичу стало еще тяжелѣе, и онъ думалъ только о томъ, какъ бы избавиться отъ нея. Онъ, по привычкѣ учтивости, подвинулъ ей стулъ.[1497]1497
Зачеркнуто: – Я разбитъ, убитъ, графиня
[Закрыть]
– Не угодно ли, графиня. Впрочемъ, я боленъ,[1498]1498
Зач.: и убитъ совершенно
[Закрыть] графиня, очень боленъ, – сказалъ онъ, чтобы его не задержали.
Графиня Лидія Ивановна посмотрѣла на него молча; брови ея вдругъ поднялись внутренними складками, составляя треугольникъ, лицо ея такъ измѣнилось, что Алексѣй Александровичъ не узналъ бы ее.
– Алексѣй Александровичъ, – сказала она съ слезами въ глазахъ и въ голосѣ, – бываютъ минуты, когда человѣку нуженъ другъ, нужна помощь. Возьмите меня. Могу я помочь? – сказала она, протягивая ему руку.
Минуту тому назадъ Алексѣй Александровичъ только одного желалъ – избавиться отъ нея; теперь онъ схватилъ ея[1499]1499
Зач.: пухлую
[Закрыть] руку и, цѣлуя ее, желалъ только однаго – чтобы она не покинула его, потому что онъ понялъ, что она жалѣетъ и любитъ его.
– Я разбитъ, я убитъ, графиня, я не человѣкъ болѣе, – говорилъ Алексѣй Александровичъ, глядя въ ея сочувственные, наполненные слезами глаза. – Положеніе мое тѣмъ ужасно, что я не нахожу нигдѣ, въ самомъ себѣ не нахожу точки опоры.
– Въ себѣ мы не можемъ найти точки опоры. Опора и сила наша это – Онъ, если онъ въ сердцѣ нашемъ. Я знаю, Онъ въ сердцѣ вашемъ. Поищите Его, и вы найдете. Простите меня, что я учу васъ, – перебила его графиня Лидія Ивановна.
И не смотря на то, что въ этихъ словахъ было то умиленіе передъ своими высокими чувствами и было то, казавшееся Алексѣю Александровичу ложнымъ, новое восторженное христіанское настроеніе, которое распространилось въ послѣднее время въ Петербургѣ, Алексѣй Александровичъ все таки чувствовалъ, что сердце Лидіи Ивановны полно простой жалости къ нему, и потому онъ продолжалъ высказывать то, что было болѣе всего больно ему.
– Я потому не нахожу опоры, что тотъ самый поступокъ, который я считалъ хорошимъ, – прощеніе и смиреніе, – что это самое обратилось противъ меня.
Лидія Ивановна въ лицѣ своемъ выразила недоумѣніе о томъ, что онъ считалъ усиленіемъ своего несчастія, – неужели потерю своей жены, развратной и гадкой женщины?
– Не потеря того, чего нѣтъ теперь, – отвѣчалъ Алексѣй Александровичъ. – Я не жалѣю. Но я не могу не раскаиваться теперь въ томъ, что я сдѣлалъ и считалъ высокимъ. Я чувствую себя пристыженнымъ и раскаивающимся за то зло, которое мнѣ сдѣлали.
– Это то, что называютъ Respect humain,[1500]1500
[боязнью людского суда,]
[Закрыть] – сказала она. Это искупленіе. Не вы совершили тотъ высокій поступокъ прощенія, которымъ я восхищаюсь и всѣ, но Онъ,[1501]1501
Зачеркнуто: тотъ духъ,
[Закрыть] который обитаетъ ваше сердце. И если вы раскаиваетесь, то вы отрекаетесь отъ Него и Его помощи.
