Текст книги "Михаил Черниговский"

Автор книги: Лев Демин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

– Какой услужливый братец. Удружил, – с едкой иронией произнес Даниил. – Не добьетесь, паписты, своей цели.

Потом разговор князей перешел к другому.

– Посетил бы ты, Данилушка, наш Киев, поглядел бы, что от сего великого града осталось, – предложил Михаил.

– А зачем мне такое грустное зрелище? На свои города, ставшие руинами, насмотрелся вдоволь. А что осталось от твоего Киева, мне доподлинно известно. Наслышан от владыки, побывавшем в Киеве. Он и рассказал мне, что Святая София пребывает в развалинах, княжеские палаты и обитель митрополита превращены в груды кирпичей. Возвратились на руины Киева жалкие остатки прежнего населения. Один из спутников владыки попытался пересчитать киевлян – насчитал всего лишь несколько десятков. А какой был многолюдный град! Помнишь?

– Спутник владыки малость обсчитался. По моим подсчетам в сегодняшнем Киеве набирается сотня обитателей.

– Как думаешь, Михаил, вернет Киев свою прежнюю роль стольного города и возродится ли из руин?

– Трудно ответить. А ты что думаешь, Даниил?

– Не знаю. Если когда-нибудь и возродится, то это произойдет очень не скоро, когда уйдут в мир иной наши дети и даже внуки. Полагаю, что русская митрополия в ближайшем будущем развалится на два центра. Один будет на северо-западе, скорее всего во Владимире-на-Клязьме, а другой – где-нибудь у нас, в Галиче или на Волыни.

– Интересное предположение.

– Что поделаешь, Михаил.

– Все-таки ты, Даниил, преуменьшаешь…

– Что я преуменьшаю?

– Киев все же колыбель Христовой веры на Руси. Когда-нибудь, хотя и не скоро эта колыбель восстановится. От нанесенного ханом Батыем удара не так быстро, не так успешно, как хотелось бы, но непременно восстановится. Ты знаешь, сколько людей населяло Киев к появлению под его стенами вражеской орды?

– Не считал их количество. Великое множество.

– А сколько теперь киевлян обитает на развалинах города? Наверное, ты назвал более правильную цифру. Все равно не пусто. Кроме киевлян надо еще посчитать гарнизон на острове напротив города.

– И это весь твой Киев.

– Увы… Пока весь.

– А сынки как? О Ростиславе можешь не рассказывать. Я спрашиваю об остальных.

– Владеют мелкими уделами по верхней Оке. Это все, что осталось от прежнего когда-то обширного и могущественного Черниговского княжества. Изредка наведываются ко мне.

– Думаешь оживить свой Киев?

– Не знаю, что и сказать тебе.

– Вот видишь – не знаешь.

На следующий день Михаил со своей небольшой дружиной намеревался покинуть двор Даниила Романовича и отправиться в Венгрию. Но Василько уговорил его задержаться на день и отправиться на охоту на куропаток. Побродили по окрестностям и постреляли на проезжей дороге куропаток. Стайки этих птиц, копавшихся в конском навозе, подпускали охотников близко к себе. А когда Михаил и Василько вернулись в княжескую резиденцию, им бросилось в глаза скопление людей в каких-то явно непривычных одеяниях. Охотников встретил князь Даниил. Он отвел их в сторонку и сказал доверительно:

– Незваные гости пожаловали. Ханские люди.

– Много их? – спросил Михаил.

– Да нет, немного. Десяток с небольшим душ. Ведут себя прилично, только требуют, чтоб кормили сытно их и их коней. И еще признались, что побывали перед этим в Киеве, вернее, на киевских развалинах и на твоем острове. Хотели тебя, Михаил, проведать, но не обнаружили. Что станем делать?

– Не хотел бы я задерживаться у тебя, Даниил, и встречаться с бусурманами. Чего от них мне ожидать? Подамся в Венгрию. Ты обещал дать мне половца.

– Бери, как его… В крещении он теперь, кажется, Зиновий. Надежный будет проводник.

Двор князя Даниила посетил ханский чиновник, ведавший сбором дани с покоренных Батыем русских князей. При нем был русский толмач, довольно сносно переводивший монгольскую речь на русский язык. С ним была также небольшая охранная команда.

Чиновник дотошно расспрашивал Даниила о расположении и размерах его владений, доходах, составе семьи.

– А это кто? – спросил монгол, обратив внимание на князя Василька.

– Это мой брат, – ответил Даниил.

– Придет время, понадобится нам и он. А ты собирайся в дорогу. Поедешь вместе с нами в ханскую ставку. Великий хан Батый пожелал видеть тебя.

– Тронут вниманием великого хана. Почту за честь отправиться к нему. Но сию минуту собраться в путь и присоединиться к вам не смогу.

– Это почему же? Ты должен неукоснительно покориться ханской воле.

– Я и покорюсь, лишь вот какая загвоздка. Болен я. Видите, брат отправился на охоту, а я сидел дома. Как только выздоровею, незамедлительно отправлюсь к хану. Почту за великую честь предстать перед очами великого властителя.

Даниил не менял льстивого тона, стараясь всячески задобрить ханских людей и оттянуть свой отъезд в Орду. Не было полной уверенности, что он вернется оттуда живым. От грозного хана всего можно было ожидать. Поэтому Даниил Романович выигрывал время, чтобы дать наставления сыновьям, наметить наследника на местный стол, оставить кое-какие распоряжения по дружине и относительно предстоящего брака сына Льва с венгерской королевной. Наставив сыновей, Даниил сказал брату:

– Езжай, братец, в свой Владимир и сиди там тихо-смирно. Еще неведомо, благополучно ли завершится моя поездка в ханскую ставку. Дай Бог вернуться из нее живым.

Потом Даниил пригласил к себе Михаила и напутствовал его:

– Отправляйся к венграм, да поскорее. Не попадайся на глаза ханским людям. Все же главный из них спросил меня, когда я упомянул о брате Васильке, возвратившемся с охоты: "А кто это был с твоим братом?" Я ответил невозмутимо: мол, это человек брата, сопровождавший его на охоте, – и сей ханский чиновник отстал от меня с расспросами.

Михаил со своей небольшой дружиной и проводником Зиновием покинул двор Даниила в полночь, когда монголы уже пребывали на ночлеге. Пустились в путь в южном направлении, в сторону Карпатских гор. Удалившись на значительное расстояние от резиденции князя Даниила, сделали привал и разожгли костер.

Проводник обратился к князю Михаилу:

– Дозволь, господин мой, сказать тебе…

– Говори.

– Я проведу тебя, князь, и твоих людей кратчайшим путем. Он трудный: крутой подъем, каменистая почва. Никакого корма для коней в пути не будет, – предупредил Зиновий.

– Выдюжим. Мои кони выносливые, – ответил Михаил.

– Надо дать коням перед перевалом длительный отдых.

– Дадим коням отдых. Что еще хочешь сказать?

– В горах разбойники пошаливают. А людей у тебя маловато, чтобы дать им надежный отпор.

– Много, что ли, их, разбойников-то?

– А кто их считал… Дозволь держаться рядом с тобой, князь. Есть среди этих отчаянных голов и половцы, мои соплеменники, оставшиеся без прежнего заработка. Те немногие, кои остались в живых после нашествия Батыги, теперь не на королевской службе и лишились жалованья. Кое-кто из них ушел в горы и присоединился к разбойным шайкам. Меня они знают. Увидят рядом с тобой, надеюсь, не тронут.

– Тогда с Богом. В путь, Зиновьюшка.

Глава 14. НЕУДАЧНОЕ ПОСЕЩЕНИЕ ВЕНГРИИ

Карпаты, или Карпатские горы, – большой горный хребет в Центральной Европе, охватывающий дугой земли от Пресбурга на Дунае до Железных Ворот близ Орсавы и отделяющие Моравию, Силезию и Галицию с юга и запада и Буковину, Молдавию и Румынию с севера от Венгрии и Трансильвании. Общая протяженность хребта около полутора тысяч километров. Местами он ветвится, достигая тем самым значительной ширины. Большая часть хребта покрыта богатой лесной растительностью, в которой обитает всякая живность.

Князю Михаилу уже приходилось бывать в Венгрии и преодолевать Карпаты. Дорога через горы казалась утомительной и трудной. Поэтому он и решил воспользоваться услугами проводника, половца Зиновия, знающего, по его словам, наиболее короткий и легкий путь, не вызывавший осложнений.

Карпатские горы преодолели благополучно. Все предупреждения Зиновия о крутизне горных перевалов оказались преувеличенными. Да и встреч с разбойными шайками, которые якобы водятся в этих местах, не было. Правда, в одном месте, вдалеке от движения отряда, появился всадник, помахавший кому-то рукой в противоположную сторону и потом куда-то исчезнувший, словно растворился в дымке тумана. Никто к отряду не приблизился.

– Кто это мог быть? – спросил Михаил Зиновия.

– Думаю, что половец, коли судить по одежде и манере держаться, – ответил тот.

– Разбойник?

– А кто его знает. Возможно, простой охотник, подстерегающий оленя или горного козла.

Спустились с хребта благополучно и вышли в долину быстрой горной речки, впадающей в реку пошире и помноговоднее. Стали попадаться селения с храмами, увенчанными остроконечными шпилями. В одном из таких селений сделали привал. Среди местных жителей Зиновий обнаружил трех соотечественников. Появление русских всадников заинтересовало их. Один из этой тройки прилично говорил по-русски и вступил в разговор с Михаилом и его спутниками.

Половец поведал грустную историю. Их отряд нес охрану приграничного участка венгерского королевства. Здесь же, в селении, обитали семьи половцев, состоявших на военной службе. Неожиданно нагрянули ордынцы, окружили селение и учинили кровавую расправу над его защитниками. Против одного половецкого воина приходилось по нескольку десятков ханских людей. Избиение защитников было жестоким и безжалостным. Пленных не брали, раненых половцев добивали. Из всего окруженного татаро-монголами половецкого отряда каким-то чудом удалось вырваться пятерым. Двое из них скончались от ран во время бегства, трое смогли укрыться в горах. Когда стало очевидно, что враг покинул селение, вернее, его пепелище и двинулся в сторону Дуная, где были сосредоточены основные силы короля Белы, эти трое вернулись к месту своего первоначального обитания. Была надежда отыскать кого-нибудь из своих родных. Но пепелище, оставленное ханским войском, оказалось пустынным и безлюдным. Никаких следов жителей селений не было обнаружено. Впоследствии выяснилось, что женщин завоеватели захватили и угнали в рабство, причем многие из них подверглись надругательству. Судьба малолетних детей оставалась неизвестной. Очевидно, их безжалостно истребили.

Через некоторое время пришли из горных убежищ беженцы, прятавшиеся там от ордынцев. Между ними оказалось несколько одиноких женщин-половчанок, чьи мужья погибли от мечей ордынских захватчиков. Среди этих вдов трое уцелевших половцев выбрали себе жен, поселившись на пепелище, соорудили нехитрое жилье и обзавелись несложным хозяйством. Мужчины занимались преимущественно охотой в горных урочищах.

Таков был рассказ старшего из трех половцев. Михаил не стал донимать его расспросами, и так все было ясно. Проводник Зиновий вывел маленький отряд князя Михаила к королевской резиденции. Временами их останавливали конные дозоры королевских войск во главе с начальниками в офицерском чине. Они устраивали дотошные допросы:

– Кто такие? Куда путь держите? Михаил уверенно отвечал:

– Родственник вашего короля, русский князь.

А это мои люди.

– А зачем пожаловали в нашу землю?

– Хочу засвидетельствовать уважение моему родственнику, королю Беле.

Такой ответ, кажется, удовлетворял стражников, и они давали возможность Михаилу и его спутникам продолжать путь. После встречи с последним из дозоров к отряду Михаила присоединились два королевских стражника на конях, которые сопровождали русичей до самых ворот резиденции короля Белы. У ворот начальник стражи долго и дотошно расспрашивал Михаила, кто он таков, откуда и зачем прибыл в венгерскую землю. Михаил обстоятельно отвечал, а Зиновий старательно толмачил. Начальник стражи выслушал его, однако не пропустил за ворота королевской резиденции, ответив неопределенно:

– Ждите ответа. Доложу о вас королю.

Ждать пришлось утомительно долго, наверное, не менее часа. Наконец начальник стражи вернулся и произнес коротко:

– Государь занят, не видит возможности принять вас.

– Тогда не примет ли меня королевский зять? Это мой сын.

– У королевского зятя своя резиденция. Здесь его нет.

– Могу я тогда рассчитывать на то, чтобы поселиться в дворцовой пристройке, где я прежде останавливался, когда наносил визит вашему королю?

– Никак не могу вам помочь. Та пристройка снесена, и на ее месте возведено помещение для охраны.

– Куда же мне прикажете деваться?

– Вон там есть постоялый двор, где останавливаются приезжие.

Начальник охраны сделал жест рукой в сторону какой-то невзрачной постройки.

Михаил не удержался, чтобы не произнести с раздражением:

– Не слишком-то вы, венгры, гостеприимный народ.

Начальник стражи ничего не ответил на эти слова, только нахмурился. Тогда Михаил рискнул спросить его:

– Когда же король Бела соизволит принять меня?

– Этого не могу сказать, – бесстрастно отозвался начальник стражи.

Пришлось Михаилу Всеволодовичу со спутниками располагаться на постоялом дворе, тесном и грязном.

Он все-таки не терял надежды встретиться с королем Белой, как и с его зятем, своим сыном Ростиславом. Неужели родной сын не пожелает повидаться с отцом?

Михаил и его дружинники отсыпались с дороги. Потом князь снова приблизился к воротам королевского замка и обратился к начальнику стражи с вопросом, не сможет ли король Бела принять его, как ближайшего родственника. Начальник стражи не стал посещать короля и ответил заученно:

– Королю нездоровится. Он никого не принимает.

– Так уж никого и не принимает? – возразил Михаил. – Вижу, важные сановники один за другим шествуют в замок.

– Эти направляются к главному королевскому советнику, – невозмутимо солгал начальник стражи.

Спорить с ним было бессмысленно, и Михаил избрал другую тактику. Оседлав коня, он в сопровождении толмача Зиновия начал совершать бесконечные конные прогулки по дороге, не удаляясь далеко от замка: не удастся ли здесь ненароком встретить кого-нибудь из близких, сына Ростислава или его супругу, королевскую дочь Анну?

Сам король Бела никуда из замка не выезжал. Ходили слухи, что он был одержим всякими хворями. Михаилу удалось узнать, что больного отца периодически навещали сыновья и зять Ростислав с женой Анной. Время от времени к королю наведывались именитые сановники и военачальники. Привратники раскрывали перед ними ворота, пропускали в замок, а затем ворота за ними плотно захлопывались.

На четвертый день пребывания возле королевской резиденции Михаилу Всеволодовичу повезло. К замку подъехала открытая коляска, в которую была впряжена шестерка коней, в окружении всадников. В коляске восседала невестка Михаила, королевна Анна, в нарядном одеянии. Она первая заметила тестя, приказала кучеру остановить коляску и не без труда спустилась наземь. По ее располневшей фигуре можно было заключить, что королевна пребывала на сносях. Михаил спрыгнул с седла, по-семейному расцеловался с Анной.

– Как жизнь, невестушка? – приветливо спросил ее Михаил.

– Сынок у нас растет. В честь деда назвали Михаилом.

– Рад слышать это.

– Другой дед разгневался, когда узнал, что внук назван не его именем. Я как могла постаралась успокоить отца. Пообещала ему, что наш следующий сынок непременно будет назван Белой. Я ведь опять на сносях.

– Объясни мне, невестушка, почему ваш король, твой батюшка, так нелюдимо себя держит? Принять меня не пожелал, продержал у ворот целый час и отказал во встрече.

– У отца проявляются старческие странности. Не стоит придавать им большого значения. Он боится повторения Батыева нашествия – вот и не хочет напоминать хану о своих связях с русичами: как бы не накликать беды. И мужу моему сделал предупреждение: не встречайся с Михаилом, ни в коем случае не встречайся. Опять же как бы не накликать какой беды.

– Значит, бесцельно добиваться, чтобы Бела меня принял?

– Думаю, что да.

– И сынок мой, твой муженек, тоже не захочет меня, отца родного, повидать?

– Если батюшка узнает о такой встрече, непременно разгневается. Хватит ли духа у моего мужа пойти наперекор тестю, не ведаю. Так Бела себя поставил. Даже члены семьи, что греха таить, его побаиваются. Ты уж не гневайся на сына, если ваша встреча не состоится. В семье-то он вспоминает тебя с любовью.

– Хороша любовь: отца родного не хочет видеть. Небось бусурманом стал.

– Да как тебе сказать… Посещает все храмовые службы по католическому обряду вместе со всей королевской семьей, а дома молится на ваш манер.

– Так кто же он на самом деле? Католик или православный?

– Трудно сказать.

– Двоеверие, что ли? Как же это понимать?

– Спросите у него сами.

– Как же я спрошу, когда он отца родного видеть не желает? Хотел бы положиться на твою помощь, невестушка. Устрой мне встречу с сыном.

– Постараюсь помочь тебе, тестюшка. Только помалкивай об этой встрече, чтобы не дошли слухи о ней до батюшки.

– Надеюсь на тебя, Аннушка.

Михаил распустил слушок, что собирается покинуть Венгрию, но, поскольку ему малость нездоровится, он задерживается на несколько дней. Анна назвала свекру селение на пути к Карпатским горам, где встретились бы отец с сыном. Через посыльного королевна сообщила Михаилу время встречи.

Чтобы не вызвать подозрения у Белы и его окружения, Михаил Всеволодович через начальника стражи выразил королю сожаление, что не смогла состояться встреча с ним, и пожелал ему доброго здоровья.

В означенном селении встретились отец и сын. Ростислав с небольшой свитой догнал Михаила и его спутников на подступах к этому селению, расцеловался с отцом и произнес:

– Не простое житье в этой Венгрии. Да и тестюшка мой Бела не простой человек. Ох какой непростой! Чую я, великая хитрость у него на уме. Опасается он своих властолюбивых вельмож, в том числе и родичей. А я для Белы некий противовес тем вельможам и родичам. Чужак, хоть и королевский зять. Беле не помеха, никакой не соперник. Вознес меня высоко, дал богатый удел и старается встревать во все мои дела.

– Не завидую, сын.

– Чему уж тут завидовать!

– Велики ли твои владения?

– Разбросаны они по разным частям страны. Называют меня на местный лад герцогом – это что-то вроде владетельного князя, королевская родня все же. А владения мои – это немалое пространство земли в предгорьях Карпат, это еще большая область на юге страны, это еще… Как твои-то дела, отец? Как братья?

– Братья владеют небольшими уделами по верхней Оке. Сам считаюсь киевским князем. Уже великим князем никто меня не называет. От некогда славного града Киева осталось только пепелище да несколько десятков полуразрушенных хижин, в которых обитает сотня с небольшим киевлян. А моя убогая резиденция – на острове напротив города. Ничего похожего на прежний княжеский двор нет и в помине. Держу небольшую дружину.

– Сочувствую тебе, батюшка.

– Что от прежнего славного града Киева у меня имеется, увидел бы, сынок…

– А я вот…

Ростислав запнулся, не подобрав нужных слов.

– Что ты хотел сказать?

– А вот что. Венгрия страна католическая. Церковь здешняя в руках папистов.

– Как и в Польше.

– Вот и я вынужден носить личину католика, посещать здешние храмы. А дома молюсь перед нашими православными образами, произношу молитвы, как меня учили в детстве. Вот так и живем, как бы тебе это сказать… Двойственно живем.

– Понимаю, сынок. И сочувствую. Ростислав привел Михаила и его спутников в небольшую горную усадьбу, огороженную крепкой каменной стеной. В центре усадьбы находился охотничий домик. Стены его зала украшали ветвистые оленьи рога.

– Иногда выезжаю сюда поохотиться, – объяснил Ростислав. – Угощу тебя и твоих спутников мясом горного козла и напитком из венгерского винограда.

– Тебя можно с сынком поздравить.

– В твою честь назвали Михаилом. Тестюшка по этому поводу гневался, почему не Белой назвали. Я пообещал ему следующего сына непременно назвать в его честь Белой. Он, кажется, успокоился на этом.

– Как с супругой живешь, сынок?

– А неплохо живем, дружно. Решили нарожать кучу ребятишек. И чтоб и сынки, и доченьки были. Аннушка женщина покладистая. Когда у нас с Белой возникают какие-нибудь нелады, она всегда мою сторону принимает. Считаю, что повезло мне с женитьбой.

– Слава богу, коли так, сынок.

– А как моя матушка поживает?

– Одряхлела твоя матушка. Много всяких невзгод легло на ее плечи. Когда хлынула на наши земли вражеская орда, нам пришлось укрываться у поляков и наблюдать их неурядицы.

– И нам это ведомо. Бежали после победы Батые-вой орды в Австрию. Потом, как оправились от удара, дали врагу отпор.

Расставание отца с сыном было и теплым, и грустным. Какая-то затаенная мысль подсказывала Михаилу, что эта встреча была последней для них. Вероятно, не избежать Михаилу Всеволодовичу визита в Орду. Хан Батый всех русских князей пропускает через свою ставку и, как говорят, понуждает их участвовать в унизительных языческих обрядах. Что же может ожидать его, князя Михаила? Одному Богу сие ведомо.

Одержимый такими грустными мыслями, он расставался со своим старшим сыном, вошедшим в семью венгерского короля Белы IV.

Прощаясь с сыном, Михаил почувствовал себя плохо. Ощущалось головокружение, голова раскалывалась от боли и горела как в огне. Ростислав заметил состояние отца и произнес:

– Оставайся, батюшка, в моем охотничьем домике. Отдыхай с дороги, выздоравливай. А я должен вернуться в свой замок. Со дня на день может прискакать гонец от короля с приказанием, чтобы я нанес ему незамедлительно визит. Ты уж извини меня, батюшка, человек я подневольный.

Ростислав не стал сопровождать отца и его спутников далее, по горной тропе.

– Могу ожидать вызова к королю, – сказал он. Отец и сын крепко обнялись и расцеловались. Это была их последняя встреча. Михаил еще долго смотрел вслед удаляющимся по горному ущелью всадникам во главе с сыном, пока они не скрылись за горизонтом.

Проводив Ростислава, он свалился с сильным жаром и ознобом и провалялся в таком состоянии несколько дней. Заботу о нем взяли управляющий усадьбой, пожилой венгр, и его слуга, половец. Они приносили больному горячее молоко горной козы. Через пару дней жар у Михаила спал, и он почувствовал в себе прилив сил, хотя еще и не вставал с постели. Теперь он уже не ограничивал свое питание только теплым козьим молоком, а с аппетитом поедал все, что приносил ему приставленный к нему в качестве служки половец.

С ним Михаил разговорился и узнал от него любопытную историю. Половец, принявший в Венгрии христианское имя Лазарь, служил в пограничном отряде, которым командовал предводитель половецкого племени, перешедшего на службу к королю Беле. Это был хан Котян, сумевший вырваться из вражеского окружения и умерший от ран на пути к озеру Балатон.

В тот памятный день вступления Батыевых орд на венгерскую землю Лазарь с напарником вели наблюдение на горном перевале в Карпатах. Оба зорко всматривались вдаль. Внезапно на извилистой тропе на северном склоне горы показалась цепочка всадников, подтягивающаяся к горному седлу. Цепочка все ширилась, росла и становилась более зримой. По одеяниям и остроконечным головным уборам не трудно было определить монголов.

Лазарь, бывший в дозоре за старшего, принял решение вместе с напарником незамедлительно скакать в селение, где нес пограничную службу половецкий отряд Котяна, и доложить о надвигающейся опасности. Котян со своим отрядом поспешно занял круговую оборону, а населению приграничного поселка поступило распоряжение укрыться в горах, в наиболее труднодоступном для наступающего противника месте. Не все сумели своевременно выполнить это распоряжение. Кое-кто замешкался в селении и за это жестоко поплатился.

А Лазаря с напарником Котян направил в качестве посыльных в расположение вооруженных сил короля Белы, чтобы предупредить их о приближающейся опасности.

Первым должен был встретить Батыеву орду авангардный отряд под командованием королевского зятя Ростислава Михайловича. Тот выслушал тревожное сообщение гонца и послал своего человека, чтобы информировать короля о приближении ханской орды, а Лазаря оставил при себе.

Чем закончился поход Батыя в Венгрию, известно из предыдущего повествования. Нашествие вражеских полчищ принесло венгерской земле страшное опустошение. Закрепиться здесь, как и в соседних странах, Батый не сумел, потеряв здесь немало своих воинов.^ Поэтому он был вынужден покинуть Венгрию, как и соседние с ней страны, и уйти с остатками своего войска на Нижнюю Волгу.

А сам Ростислав Михайлович получил от короля Белы щедрые пожертвования в виде земельных владений или уделов, в том числе и вблизи карпатских предгорий. Лазарь получил службу в охотничьем домике Ростислава. Об этом и узнал князь Михаил из его рассказа.

Занимая выздоравливающего Михаила разговора-и, Лазарь однажды упомянул о зубрах, которые встречались в предгорьях Карпат. Поведал и о том, что сын Михаила, Ростислав, успешно охотился со своей витой на этого огромного зверя.

– А мне никогда не приходилось видеть зубра, м более охотиться на него, – не без сожаления произнес Михаил.

– Так за чем же дело стало, – сказал Лазарь. – Знаю одно место, откуда хорошо просматривается обитание стаи этих зверюг. Если заберемся на вершину одного обрыва, сверху увидим много интересного. Внизу под обрывом обычно пасется стадо этих громадин во главе со старым самцом. Зубры не любят крутые горные склоны, привычно пасутся в лесной чаще у подножья гор.

– Рад буду, Лазарь, коли покажешь зубров. Михаил был огорчен неудачной, по его убеждению, поездкой в Венгрию. Король Бела не соизволил принять его. Встреча с сыном получилась короткой, мало о чем удалось потолковать по душам. Чувствовалось, что Ростислав побаивается властолюбивого и непредсказуемого Белы и не решается надолго отлучаться из поля его зрения. Михаил Всеволодович был готов совершить прогулку с половцем, чтобы увидеть стадо зубров и отвлечься от горьких мыслей.

В сопровождении двух охранников Михаил и Лазарь поскакали по горной тропе. Когда достигли перевала, за которым извилистая тропа стала спускаться вниз по северному склону Карпат, Лазарь предложил спешиться.

– Далее дорога не для конной езды, – пояснил он.

Спешившись, оставили лошадей с одним из сопровождающих. Михаил с Лазарем и другим княжеским сопровождающим углубились в лесную чащу. Лазарь уверенно устремлялся вперед, его спутники едва поспевали за ним. Горный склон, поросший елями, березками и еще какими-то лиственными деревьями, был крутым. Приходилось постоянно придерживаться за стволы и ветви деревьев, чтобы не оступиться и не потерять равновесие. Так преодолели, вероятно, несколько километров, делая на пути короткие передышки. Наконец остановились у горного, почти отвесного обрыва, за которым лежала широкая расщелина.

– Глянь-ка, князь, вон туда, – произнес Лазарь, сделав жест в глубину расщелины.

Там можно было заметить довольно отчетливо небольшое стадо зубров с крупным длинношерстным самцом. Его сопровождали несколько самок, не столь крупных, и телята.

Все маленькое стадо повернуло головы кверху, в сторону верхушки горного склона, как бы выражая любопытство и настороженность. А Михаил тем временем разглядывал зубров, особенно вожака, выделявшегося своими внушительными размерами. Как можно было прикинуть, его могучее туловище достигало примерно трех с половиной метров в длину. Спина животного поднималась вверх от затылка, образуя заметный горб и затем спускаясь к крестцу. От самок самец отличался не только большими размерами, но и крупными рогами. Шерсть на животном казалась грязно-серой и образовывала на голове, груди и шее длинную гриву.

Не трудно было заметить, что небольшое стадо зубров было охвачено замешательством. Самки с телятами сгрудились вокруг самца и вслед за ним углубились в лес, ломая на своем пути сучья деревьев.

Во время обратной дороги к охотничьему домику проводник Лазарь вдохновенно рассказывал об охоте на зубров. Когда-то ею увлекался и сам король Бела. Одряхлев и ослабев физически, он давно уже не покидал замок и перестал думать об охоте. Зато зять его Ростислав изредка собирал ватагу охотников и стаю гончих собак и выходил охотиться.

– Опасна ли охота на зубра? – поинтересовался Михаил.

– В одиночку или с малой дружиной лучше не ходить на него, – ответил Лазарь. – Зубр лишь кажется зверем неповоротливым, медлительным. А бывали случаи, когда рассвирепевший самец мог броситься на зазевавшегося охотника, растоптать его, раздавить тяжестью своего туловища. Для успешной охоты нужны немало охотников и стая гончих собак. Многие богатые господа и сам король Бела украшали свои замки чучелами зубров.

– Видел когда-то такое искусно сработанное чучело в королевском замке, – вспомнил Михаил.

Отдохнув после прогулки, которая дала возможность узреть стадо зубров, Михаил Всеволодович отправился со своей малой свитой в обратный путь. На этот раз поселение в предгорье Карпат, где ему удалось побывать, осталось в стороне. Михаил и его спутники преодолели Карпатские горы без особых приключений и вступили в злаковую землю Западной Руси. Предгорья сменились холмистой местностью, потом пошла равнина с небольшими перелесками.

Было заметно, что галицкая и волынская земли оживали после Батыева нашествия. Люди выходили из убежищ, возвращались после бегства в соседние земли. Здесь играло свою роль некое сходство местного говора с польской речью. Жители Галиции и Волыни не без труда, но все же понимали польскую речь. Теперь же беженцы возвращались в свои родные края и вслед за ними устремлялись еще и многие поляки, страдавшие от местных усобиц и бесчинств феодалов. Возвращаясь на свои исконные земли, люди начинали заново возводить жилища. В селениях раздавались дружный перестук топоров и визг пил. Оживали сады и поля. Жизнь в крае понемногу возрождалась.